http://www.proza.ru/2013/05/08/47
ПЕРВЫЕ 7 ДНЕЙ
День первый. Воскресенье.
Мистраль, налетевший на Марсель накануне, разогнал все тучи, и теперь небо было голубым и светило яркое, но пока не жаркое, апрельское средиземноморское солнце.
Наш Ситроен благополучно спустился по узким улочкам на набережную и теперь мчался на самый большой городской пляж. Вернее, это даже не пляж в нашем обычном представлении, а целый комплекс на побережье, включающий множество разных заведений для отдыха и проведения досуга. И всё это расположено в непосредственной близости от моря.
Море, сине-зелёное, в белых барашках волн – было прекрасно! Первое, что я сделала, это омочила в нём руки. Морская вода была на вкус сильно солёная, а по ощущению – достаточно холодная для того, чтобы мыслей о купании не возникало.
А вокруг кипела жизнь. На волнах, ловя упругий свежий ветер в разноцветные паруса, носились любители виндсерфинга. Они ловко перепрыгивали с волны на волну, совершали какие-то невообразимые пируэты. Издали казались, что над морем порхают большие легкокрылые бабочки.
По бетонной дорожке, окаймляющей огромный пляж, бегали трусцой и катались на роликах любители активного отдыха. Большинство же, сидя на креслах многочисленных прибрежных кафе и ресторанов, предавалось созерцанию всего происходящего в ожидании обеденного часа.
Для меня оказалось новостью то, с каким пиететом относятся французы к приёму пищи. Обед для большинства из них – дело святое, а уж тем более, обед воскресный.
С 13 до 15 часов – Франция обедает. В этот час «Х» закрываются все магазины, даже продуктовые, хотя по логике, именно в обеденное время им бы надо и работать. Но для настоящего француза обед – выше денег.
Не знаю, как в других местах, но в Марселе купить хлеб в два часа дня вы сможете в каком-нибудь арабском магазине. Не являясь истинными французами, арабы используют обеденное время для дополнительного заработка.
Увлёкшись видеосъёмкой, мы с Аней вспомнили о хлебе насущном только тогда, когда Лукас тактично заметил, что идёт уже третий час, а после трёх получить приличный обед будет довольно проблематично.
Так как на улице дул сильный ветер, мы вошли внутрь одного из прибрежных ресторанов.
ПИЩЕВОЕ ХАРАКИРИ.
К этому времени основной поток посетителей уже схлынул, и мы без труда нашли свободный столик. Надо ли говорить, что скатерть и посуда на нём были чистые, а вилки, ножи и салфетки - в полном комплекте.
Поскольку мне хотелось попробовать что-нибудь необычное для славянской кухни, решено было заказать «мули» - блюдо, которое здесь готовили особенно хорошо.
Пока официант выполнял наш заказ, мы с Аней по очереди посетили туалет, потрясающе чистый и уютный. При этом там со мной произошёл маленький казус. Когда мне потребовалось помыть руки, я никак не могла этого сделать. Хотя над красивой белоснежной раковиной имелся кран, но он был совершенно неизвестной мне конструкции. Я никак не могла добиться того, чтобы из него потекла вода. Я даже проводила под ним рукой в надежде, что он работает на фотоэлементах.
Мучения эти продолжались до тех пор, пока в туалет не зашла, чтобы вымыть руки, какая-то дама. Подсмотрев процесс, я повторила его, как смышлёная обезьяна. Только после этого, мои руки были вполне готовы к обеду.
- Ой, мама, ну, сколько можно в туалете сидеть? – упрекнула меня Аня. Я, тихо посмеиваясь над собой, объяснила дочери причину столь долгого отсутствия. Эти наши с Аней пикантные разговоры сразу прекратились, как только официант принёс аперитив, а немного погодя - большие плоские тарелки с салатами.
Кстати, французский салат отличается от нашего, как по форме, так и по содержанию. Если у нас обычно салат - это смесь мелко порезанных продуктов, залитых майонезом или другим соусом, французский салат напоминает то, что мы называем «закусками».
На большом блюде вам принесут красиво разложенную ветчину, сыр, рыбу, птицу. А ещё там могут присутствовать грибы, яйца, морепродукты и деликатесы – типа фуа-гра, копчёного языка и трюфелей. Это уж зависит от «звёздности» ресторана и его меню. Но везде в салате обязательно будут присутствовать свежие огурцы, помидоры, зелень. Часто к ним прибавляются спаржа и «сердце» артишока. Всё это обычно покоится на свежих листьях зелёного салата.
После того, как с салатами было благополучно покончено, настало время главного блюда. Вначале гарсон поставил на стол большую тарелку с картофелем фри. Затем были принесены три соусника с белым соусом. А в завершение, перед каждым из нас оказалось глубокое блюдо, заполненное чёрными ракушками мидий. Это и были заказанные нами «мули».
Но тут передо мной возникла небольшая проблема. Я понятия не имела, как едят эти самые «мули»? Но Люка вполне доходчиво объяснил мне процесса.
Берётся любая из лежащих перед тобой мидий. Из неё с помощью вилки извлекается и съедается небольшой кусочек оранжевого нежного мяса. Всё, что осталось внутри моллюска несъедобного, удаляется оттуда ножом. После подобных манипуляций у вас в руках оказываются своеобразные щипчики, с помощью которых вы расправляетесь с содержимым остальных мидий.
Если при этом не забывать окунать лакомый кусочек в белый соус, следом за ним отправлять в рот, не полезный, но такой вкусный кусочек картофеля фри и время от времени прикладываться к фужеру с сухим белым вином, то ощущение полноты бытия – вам гарантировано.
Видимо, удовольствие, написанное на наших лицах, было так заметно, что нечто подобное захотел испытать и японец, зашедший с женой в совершенно опустевший к этому времени ресторан.
Когда расторопный гарсон раскрыл перед посетителями меню, то японец не стал туда даже и заглядывать. Он показал рукой в нашу сторону и что-то сказал гарсону, на что тот, с вежливой улыбкой отрицательно покачал головой. До нас доносились лишь отдельные слова, но смысл этой сцены был ясен и без слов.
Японец хотел заказать «мули», а гарсон объяснял, что обеденное время уже закончилось и последнее «мули» взяли эти господа, то есть мы. Взамен посетителям предлагался мясной салат. Но судя по всему, это предложение не находило отклика.
Словом, «нашла коса на камень». Японец требовал принести ему и жене мидии, а француз доказывал, что это в данный момент уже невозможно. И, хотя, скорее всего, гарсон говорил чистую правду, японец почему-то ему не верил. Возможно, он даже усматривал в этом отказе элемент расизма со стороны европейца по отношению к нему – представителю жёлтой расы.
Не известно, чем закончились бы препирательства японца с гарсоном, если бы жена японца не уговорила мужа взять мясной салат.
Довольный тем, что инцидент исчерпан, официант побежал выполнять заказ. Через несколько минут он явился с двумя большими тарелками салата. Женщина без промедления принялась за еду, а упрямый японец всё же решил наказать строптивого гарсона. И сделал это чисто по-японски.
В то время, как его жена наслаждалась всякими вкусностями, мужчина сидел с угрюмым видом, не притрагиваясь к пище. Лишь изредка он отщипывал маленькие кусочки зелёного салата и с гримасой отвращения клал их в рот. Весь его вид словно говорил: «Смотрите, как морят голодом человека в этом хвалёном французском ресторане!»
Жена пыталась его уговорить съесть хотя бы кусочек ветчины или сыра, но японец отказывался от еды с видом героя-мученика.
Я назвала такое поведение японца «пищевым харакири», что вызвало улыбки за нашим столом, но не до веселья было гарсону. Он понял причину подобного поведения японца и, хотя старался не показывать вида, но было заметно, что подобная ситуация ему отнюдь не в радость.
Так что японец мог быть доволен хотя бы тем, что его месть состоялась. Тем более, что происходящее не ускользнуло от внимания владелицы ресторана. Несмотря на то, что гарсон объяснил ей причину такого странного поведения их клиента, было видно, что потомок самурая смог испортить настроение и хозяйке. Словом, «полный банзай!»
Мы же, хорошо отобедав, отправились в парк Борели.
ЗАПАХ РОЗ
Огромный и ухоженный парк был прекрасен в своей холодноватой помпезности. Там было всё: дворец, роскошный регулярный парк с огромной клумбой цветущих тюльпанов и бьющими среди них фонтанами.
Там же была территория в духе английского ландшафтного парка с гротами, природными маленькими водопадами, прудами с чёрными красавцами-лебедями. Сквозь хрустальную прозрачность вод легко можно было видеть множество крупных рыб, лениво шевелящих плавниками.
Было там и большое озеро, на берегу которого разместились всевозможные кафе и ресторанчики. Мы подъехали к одному из кафе на специальном веломобиле, который взяли у самого входа в парк. Автомобиль был оставлен на стоянке за пределами парка.
Спешившись, мы сели за свободный столик и освежились напитками и мороженым. После этого продолжили прогулку по парку, сидя в нашем «экипаже».
Я не буду описывать все прелестные уголки парка Болери. Скажу только, что самое сильное впечатление на меня произвёл розарий. И дело не только в том, что он был красив и ухожен. Главное для меня было в том, что в середине апреля на свежем воздухе уже цвели розы! А ведь ещё вчера у себя дома я шагала по голой замёршей земле…
А здесь - пахло розами, на зелёной траве сидели влюбленные пары и на сильном ветру шумели метёлки высоких пальм… Как всё удивительным образом изменилось за какие-то сутки!
И ведь что странно, я не чувствовала никакой усталости, словно не было утомительной дороги, почти двух бессонных суток, отёкших ног… Словно свежий прохладный мистраль выдул из меня всю усталость, а вкусная еда, запах роз, новые сильные впечатления влили в меня бодрость и силу.
НОТР-ДАМ
Когда, нагулявшись в парке, все уселись в машине, я решила, что теперь, наконец, поедем домой. И действительно, наш Ситроен миновал широкий проспект, расположенный в низкой и ровной части города и начал карабкаться вверх по старым узким улочкам. Ориентиром этого движения служила сияющая золотом статуя Богоматери с младенцем Иисусом на руках.
Эта величественная статуя венчает собой марсельский Нотр-Дам. Собор изначально строился с таким расчётом, чтобы Матерь Божья осеняла своей благодатью весь город. Ей молились моряки, уходя в далёкое плавание, и ей же возносили благодарственные молитвы те, кто благополучно возвращался в родную гавань.
Вот где-то там, относительно недалеко от собора и находилась тихая улочка, где жили Аня и Лукас. Но на сей раз, машина, ведомая нашим мужественным командором, не свернула в сторону дома, а неуклонно продолжала своё движение вверх.
Стало ясно, что Лукас намерен полностью выполнить план по ознакомлению меня с местными достопримечательностями. Поняв, что сопротивление в данном случае бесполезно, я решила безропотно испить свою чашу гостя до дна. И, знаете, нисколько об этом не пожалела.
Вид с верхней площадки у подножия собора был – как подарок судьбы, который выдаётся человеку поштучно, да и то, далеко не каждому.
Представьте себе птицу, плавно парящую в лазоревом небе. И эта птица – вы сами. Под вами – бело-красный город, улицы которого сбегают вниз, туда, где гавань.
Отсоединённая от моря узким перешейком, длинным языком заходит она на городскую территорию.
Именно здесь древние мореплавателями укрывали свои суда от штормов и непогоды. И именно здесь со временем возникло поселение, давшее начало городу…
На выходе из гавани – каменный круглый маяк, а за ним – необъятная синь моря. И вы можете лететь за горизонт, а можете развернуться в другую сторону. А там – горы, такие же древние, как море.
За миллионы лет, под жарким солнцем они стали совсем белые. Мистрали и сирокко разрушали их. И. хотя теперь они не столь высоки и величественны, как когда-то, но небо над ними всё такое же синее, а воздух – так же ароматен и чист.
Это удивительное чудо парения над морем, городом и горами испытывала, вероятно, не я одна. Вокруг было множество людей, на лицах которых было написано такое же восхищение от увиденного.
Само здание собора было в строительных лесах – велась реконструкция – но внутри всё функционировало. Работали магазинчики сувениров, кафетерии, музей. В основном помещении велась вечерняя служба. Вход туда был свободный.
Мы прослушали часть проповеди, которую хорошо поставленным голосом читал священник импозантного вида.
Другой священнослужитель, видимо, старший по чину, сидел в кресле у алтаря.
Всё это производило впечатление театра. Два артиста на сцене. Зрители в партере сидят и внимательно наблюдают за действом. Опоздавшие, вроде нас - толпятся сзади у стены.
Над нами – большой орган. Но сейчас он молчит – нельзя мешать проповеди.
Мне подумалось, что в наших православных церквах всё как-то мистичнее и одновременно, душевнее. Вход и выход – свободный, в любое время. А здесь, опоздал к началу – постой на «галёрке». Впрочем, это сугубо моё мнение. И возможно, у католика по этому поводу оно будет прямо противоположное. И правильно! В вопросах веры не может быть правых и неправых. Каждому ближе та вера, в которой он родился и живёт.
В любом случае, я рада, что присутствовала на воскресной службе в католическом соборе.
Фото И.СИДОРОВОЙ из интернета
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
http://www.proza.ru/2013/05/10/38