С мамиными родственниками я почти совсем не общалась. Когда-то, давным-давно, когда меня ещё на свете не было, отец с ними поссорился и они в нашем доме бывали очень редко. Дело давнее, ссора произошла в девяностые, когда каждый выживал, как мог, у отца заняли крупную сумму и не смогли вернуть, а потом ещё и обругали, а отец человек не злой, но на расправу скор и, что называется, заводится с полоборота и дело закончилось плохо, в общем, из маминых родственников я хорошо знала только двоюродную сестру, свою одногодку, а уж о таких экзотических предках, как прадед имела совсем смутное представление. Единственным воспоминанием из раннего детства был образ очень высокого худощавого старика с нелепыми кустистыми бровями и резной тростью, на которую он опирался при хотьбе. А ещё он плохо слышал, даже со слуховым аппаратом, маме и папе приходилось почти кричать, в ответ он тоже говорил громким хрипловатым голосом, отчего разговор походил на скандал. А ещё он говорил, что у него есть собака. Я запомнила это, потому что мне собаку держать строго-настрого запретили.
И вот мама, после телефонного звонка, объявила, что прадед умер и мы едем на похороны. Всей семьёй. И я тоже - без вариантов.
Пришлось ехать, в далёкую деревню, в соседний регион.
Как я и предполагала, ничего хорошего не случилось. Большой, сильно запущенный, деревянный дом, тёмный и не уютный, двор заросший стелящейся травкой, кособокие сараи. Маму окружили пожилые родственницы, стали что-то бурно обсуждать, к отцу быстро подкатил мужик, муж одной из тёток. Понятно зачем. Они, конечно, решили напиться, а отцу пить нельзя совсем. Он если даже маленькую рюмочку выпьет - то не остановится, пока совсем не напьётся. Он в армии служил в десанте, а потом в милиции долго работал, потому пьяный обязательно побъёт кого-нибудь. Мама это знает и на всех мероприятиях, где пьют, зорко следит, что б отцу не наливали.
Вот и сейчас, мама всё сразу поняла и побежала за ними.
А ко мне подошла бабулька и стала зазывать посмотреть на покойника. Я, конечно, вежливо отказалась, потому что мёртвых боюсь и быстро ушла на веранду.
Обычно веранды в деревнях маленькие и там держат всякий хлам, висят старые ватники, стоят галоши и свалены грабли с лопатами, а здесь прадед устроил нечто вроде кабинета. Стоял письменный стол, огромный, во всю стену до потолка стеллаж с книгами, а на лоскутном домотканом коврике, сплетённом из разноцветных тряпочек, стояло настоящее кресло-качалка с плоской подушкой на сиденье. Я так и представила, как прадед проводил здесь часы, покачиваясь в кресле и читая книги. Его жена, моя прабабушка, умерла очень давно, лет двадцать назад и он жил один, за ним присматривала тётка - старшая сестра моей мамы, живущая рядом, через два дома.
Мне захотелось посидеть в этом кресле, ведь раньше я видела такие только на картинках. Я прошла вдоль корешков книг, но все они были очень старые, ещё советские, и неинтересные.
Взглянув на стол, я обнаружила огромный старинный альбом для фото, толстый, как два тома энциклопедии, обтянутый потёртым пыльным бархатом.
Я взяла его и уселась в кресло. Немного необычное ощущение, качаться туда-сюда, когда привыкла, что мебель - это нечто неподвижное. Но приятно. Я открыла альбом и... Сразу поняла, что с фоторгафии, выцветшей, жёлтой, на меня смотрит прадед. Молодой красивый парень лет восемнадцати, в рубашке с расстёгнутым воротом, на ней крупный значёк - звезда, в ней круг и три буквы К.И.М.. Наверное, он был комсомолец, а может, даже и коммунист. Пышные светлые волосы, чубчиком на лоб, прикрывала белая фуражка, тоже со звездой.
В чертах его лица было что-то неуловимо знакомое, родное. Хоть он и мужчина, но многими чертами был похож на мою маму и даже меня. Я перелистнула страницу и увидела его и прабабушку. Он уже был в военной форме, гимнастёрке с воротником-стоечкой, погонами рядового и в пилотке, чуть сдвинутой, что выпустить пышный чуб. Он улыбался счастливой и задорной улыбкой, что у меня защемило сердце. Прабабушка - полненькая невысокая девушка, много ниже его плеча, с круглым лицом, курносая, с полными губками бантиком, она, прижалась шекой к его руке, словно боялась отпустить.
Ниже фото у вагонов, много людей, рядом с прадедом парень, сразу видно - хулиган, хоть и в точно такой же форме, но какой-то мятый, неопрятный, в отличие от аккуратного подтянутого прадеда. У парня в руках гармошка, он поёт. Прадед смотрит на него с задором, видно, что они давние друзья.
Я перелистнула страницу, словно несколько месяцев жизни. Снова прадед. Осень. На дальнем фоне голые деревья без листвы, но снега ещё нет. Прадед стоит с винтовкой, в каске, рядом с ним трое ребят. Лица у всех бледные, усталые, они чуть сутулятся, словно сверху давит невидимый груз.
Новое фото. Танк. На его башне кто-то нарисовал белые, очень кривые буквы "Смерть фашистам!", рядом солдаты, больше десятка, в плащпалатках и с автоматами в руках. Лица видно плохо, но один из них - прадед.
Зима. Развалины высокого здания, наверное костёла. Прадед в ватнике с погонами, на груди медаль, лицо осунулось, губы плотно сжаты, взгляд суров, прожигает насквозь.
Фото прабабушки. Наверное, она послала его на фронт. Девушка в красивом белом платье, с причёской - локонами. Она пытается улыбаться, но видно, что через силу и вот-вот заплачет.
Следующая страница. На заднем фоне дома с тёмными подпалинами - следами пожара. Группы солдат собрались в кружки. На переднем плане прадед. На погонах три полоски, на гимнастёрке несколько медалей и орден красной звезды. В глазах радость. По фото идёт надпись: "Победа, Надюшка! Я скоро вернусь!"
Ещё фото. Прадед в парадной форме, при наградах, прабабушка в белом платье, с фатой на пышных волосах. Стоят напротив этого самого дома, только он совсем новый, светлый, в их глазах такое неподдельное счастье, что у меня наворачиваются слёзы. Только сейчас я понимаю, что отсюда идёт наш род, что благодаря любви и верности этих молодых людей я существую на свете. Я впервые понимаю, какого человека потеряла, так и не узнав и горько плачу, читая молитву за упокой души раба Божьего Николая. Человека, что защитил страну, пронёс любовь через всю долгую трудную жизнь, построил дом, посадил сад и вырастил восемь детей, двеннадцать внуков и девять правнуков. Земля тебе пухом, дорогой мой человек.