ЧАСТЬ 1
ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ АВИАПАССАЖИРА
Эти записки ни в коей мере не претендуют на то, чтобы именоваться литературным произведением. Это просто заметки человека, впервые открывшего для себя TERRA INCOGNITA под названием Франция.
Казалось бы, что можно открыть в стране, которая известна буквально каждому? Спросите любого, что он знает о Франции – и вам мгновенно выдадут коктейль из стереотипных представлений, в котором будут мода, парфюмы, любовь, экзотическая кулинария - всякие там лягушки, улитки, ракушки… А ещё – Дюма, Эдит Пиаф, Каннский кинофестиваль, Делон и Депардье. А поскольку для меня к этому списку прибавлялись французские философы, учёные, писатели, композиторы, художники, режиссёры и актёры, то я считала себя вполне готовой к встрече с Францией.
Сразу хочу сказать, что все события происходили ещё до начала всех мировых кризисов, поэтому кое-что с того времени изменилось и не в лучшую сторону. Начиная, с самолётного сервиса. А пока….
13 апреля 20… года. Я нахожусь на борту самолёта, заходящего на посадку в аэропорту славного города Цюриха. После всех предшествующих дороге тревог и волнений, нахожусь в радостно-приподнятом настроении.
К сожалению, природа не соответствует моему самочувствию. Сквозь иллюминатор видны грязновато-серые разорванные облака, которые мешают с высоты птичьего полёта любоваться красно- белыми домиками кукольного вида.
Мужские голоса в самолёте на английском, немецком и французском языке бодро поздравили пассажиров с удачным завершением полёта, а напоследок сообщили, что в Цюрихе идёт дождь.
Естественно, это обстоятельство не могло обрадовать меня, так как невольно возникал вопрос о возможности отмены рейса на Ниццу.
Но, трезво подумав, я решила не волноваться. Ведь у погоды есть в запасе ещё более трёх часов, чтобы исправить положение с осадками в лучшую для меня сторону. А пока, выход из самолёта непосредственно в передвижной туннель терминала, не позволил ни одной капле дождя упасть на чью-либо голову.
В главном здании аэровокзала было красиво, чисто, цивилизованно. До следующего самолёта было достаточно времени, поэтому я решила немного отдохнуть. Нашла свободное кресло, села в него, расслабилась и предалась наблюдениям.
В первую очередь обращаю внимание на женщин. Делаю вывод, что женщины, в основном, «не очень». Англичанки – слишком натуральны - ни грамма косметики на лицах. Волосы тоже не красятся. Японки – маленькие, немолодые, кривоногие. Арабки в платке и длинных одеждах, лиц почти не видно. Негритянки – со множеством мелких косичек, среди них много полных.
Потряс, думаю, не меня одну, своей неуместной яркостью в этот сумрачный дождливый день, молодой чернокожий парень в ярко-жёлтом костюме. Рубашка у него была ядовито-зелёная, галстук – красный. Наряд довершали канареечного цвета, в тон костюму, очень дорогие по виду, туфли.
Откуда прилетел он сюда, в чопорный европейский аэропорт? Как оказался в такой ликующе-радостной одежде среди одетых в серое, белое, чёрное и коричневое людей? Он был, как экзотическая райская птица, случайно оказавшаяся среди стаи сорок и воробьёв. Или это принц из какой-нибудь неведомой африканской страны?
А кто знает, как может выглядеть принц, путешествующий самолётом? Но вот прозвучало очередное объявление – и чернокожий парень в солнечных одеждах исчез, словно видение…
Я же, укрытая своей обыденностью, как шапкой-невидимкой, продолжала свои наблюдения.
Вот, на том месте, где только что слышалась английская речь, уже звучат слова с раскатистым испанским р-р-р. А теперь там стало тихо.
Поворачиваю голову в ту сторону – и взгляд натыкается на длинные мужские ноги, обутые, в никогда не виданные мною кроссовки на пружинах. В начале даже не верится глазам, но пружины, спрятанные в толстых подошвах, хорошо видны, если смотреть на кроссовки сбоку. Ещё интереснее сам обладатель этой потрясающей обуви – высокий парень, лет 24-27.
Он красив той безусловной мужской красотой, которая никогда и никем не может быть оспорена. В нём чувствуется немецкая кровь, но смягчённая чем-то романтически-южным. Матовая кожа, синие глаза под чётко очерченными бровями. Прекрасный нордический профиль и густые, чуть вьющиеся, пепельно-русые волосы.
Когда парень встал, я убедилась, что и фигурой он не подкачал: широкие плечи, тонкая талия, длинные стройные ноги. Рост – под метр девяносто.
- Бывают же такие красавцы! – подумалось мне. – Всё же, с генофондом на Западе дела обстоят не так уж и плохо.
Шло время… За прозрачными стенами аэровокзала не переставая, хлестал дождь, становилось всё темнее. Постепенно меня начинало беспокоить отсутствие на информационном табло сведений о рейсе на Ниццу. Может, его вообще из-за погоды отменили?
Уверенная в том, что в любом аэропорту должно быть справочное бюро - стала искать его глазами, но ничего подобного не было видно. Тогда я встала, прошлась по залу. Спустилась на первый этаж – ничего! Вернее, были магазины, кафе, туалеты, какие-то службы, но справочного бюро – не было.
В таком случае следовало бы обратиться к служащему аэропорта, но ни один из них почему-то не попадал в поле зрения. Создавалось впечатление, что все служащие просто провалились сквозь этот гладкий и чистый каменный пол.
Я чувствовала себя, как в плохом сне, когда всё вокруг чужое и пугающее - и ты хочешь проснуться, чтобы вернуться в знакомую реальность, но сон не прерывается. Напрасно вслушивалась я в разноязыкую речь и вглядывалась в эти белые, жёлтые и чёрные лица. Среди них не было никого, кто мог бы сейчас помочь.
Но Бог всё же сжалился надо мной. Когда я в очередной раз оглянулась вокруг, то увидела то, что так долго искала. За возвышением, скрытым до этого от моих глаз запрудившими аэровокзал людьми, сидел мужчина в форменной одежде.
В некотором отдалении от него, сидела дама в такой же форме. К ним периодически подходили и отходили люди с билетами. Это было то, что нужно!
Не мешкая ни минуты, подошла я к служащему мужчине и стала задавать ему вопросы, относительно рейса на Ниццу. Но мужчина никак не отреагировал на моё обращение. Он только молча показал на подставочку с табличкой перед собой. Надпись на табличке гласила, что «здесь обслуживаются пассажиры бизнес-класса».
Видимо, намётанный глаз мужчины не уловил во мне потенциальную покупательницу его дорогих билетов. Зато как подобострастно начал он улыбаться подошедшему расфуфыренному старичку! Но эта неудача не могла обескуражить меня. Я чувствовала себя на верном пути.
Дама, сидевшая метрах в трёх от важного мужчины, напротив, отнеслась ко мне очень любезно. Быстро врубившись в мой несовершенный английский, вежливо объяснила, что с рейсом на Ниццу всё в порядке. Затем написала на билете, когда и с какого терминала будет производиться посадка. В заключение, с помощью жестов, указала, в каком направлении следует искать нужный терминал.
Стоит ли говорить, как повеселело после этого у меня на душе! На радостях, прошлась по магазинчикам, которых здесь было великое множество. Но цены на товары были непомерно высоки. Я чувствовала себя, как Лиса в басне Крылова – «хоть видит око, да зуб неймёт»…
Когда время стало приближаться к 20 часам - отправилась на поиски 37 терминала. Темп этих поисков напоминал музыкальное произведение. Вначале - было «модерато» - спокойный шаг по длинным коридорам и переходам, затем начиналось постепенное ускорение – «ачелерандо». После того, как я, следуя указателям, вместо 37-го терминала оказалась почему-то около третьего, моя ускоренная ходьба превратилась в настоящий бег – «престо ажитато».
Но вот, наконец, и 37 терминал! Я оказалась в прекрасном зале ожидания: запах хороших духов, мягкие кресла, спокойная солидная публика…
В этом же зале находился тот самый парень в кроссовках на пружинах. Он отчаянно кадрил какую-то длинноволосую белокурую девицу. Судя по её виду, она получала большое удовольствие от обращённых к ней комплиментов.
Довольная своей проницательностью, слушала я немецкую речь красавца. Значит, догадка, что парень должен быть германоязычным, была верной. Мысленно я звала его теперь «австрийцем».
Регистрацию пассажиров объявили всего за тридцать минут до вылета. Тут уж я была настороже – и пулей подлетела к приветливым девушкам на контроле.
В салон небольшого самолёта вошла вторая или третья по счёту. Место моё оказалось у окна, за которым была темнота, и хлестал сильный дождь.
Самолёт между тем постепенно наполнялся. Скоро все кресла были заняты и лишь два места возле меня оставались пустыми. И только, когда я решила, что буду лететь, вольготно расположившись одна на трёх креслах, появился тот самый парень - «австриец», за которым я наблюдала в аэропорту.
Мне показалось удивительным такое совпадение. Надо же, из всей массы пассажиров, выделить одного и наблюдать за ним. А потом этот - единственный, которого я выделила в огромной людской массе, оказывается с тобой в одном самолёте, да ещё и в соседнем кресле.
Парень с вежливой улыбкой поздоровался и расположился в кресле у прохода. Последней в салон самолёта вошла красивая, стервозного вида блондинка, похожая на англичанку. Холодно кивнула нам с парнем и заняла своё место посередине.
Самолёт пошёл на взлёт. Я наблюдала за этим в иллюминатор, «англичанка» принялась сразу читать газету, «австриец» вытянул свои длинные ноги в проходе, вежливо мне улыбнулся, закрыл глаза и задремал.
Но эта идиллия продолжалась недолго. Самолёт ещё не закончил набирать высоту, как начали разносить ужин.
Парень взял себе два больших бутерброда с чем-то мясным, англичанка один – с чем-то красным. Взяла себе такой же и я. Оказалось, это сэндвич с вкуснейшей красной рыбой. Рыбы было так много, что я с трудом всё доела.
Запивали ужин, кто соком, кто колой разных сортов. Предлагалось и вино, но нашей троице оно не потребовалось. Вслед за соседкой, я взяла себе колу-лайт. Потом разносили обязательные шоколадки.
В это время, если судить по экрану с картой, который располагался над каждым пассажирским креслом - самолёт уже начинал заходить на посадку.
Можно было подумать, что мы летали только для того, чтобы поужинать в ночном небе. Сейчас, светящаяся карта с движущимся изображением самолёта показывала, что под нами – Средиземное море.
Но моё наблюдение за ходом полёта было прервано стюардом, предлагающим отведать фруктов. На выбор предлагались яблоки, груши, бананы и какие-то тёмно-синие, почти чёрные фрукты, величиной со среднее яблоко.
Как истинный первопроходец, я выбрала то, что никогда не пробовала – именно эти диковинные чёрные яблоки. Тем более, что японочки, сидевшие через проход, взяли то же самое. «Австриец» взял себе грушу, «англичанка» - банан. Забегая вперёд, скажу, что одно из этих «яблок» я привезла дочери «на экспертизу». Это оказался гибрид абрикоса со сливой – очень вкусный!
Пока пассажиры наслаждались фруктами, посадка шла своим чередом. После тёмной массы моря показалась разноцветная россыпь огней.
Я видела Москву с ночного неба, но там огней было просто много, а здесь было и много, и красиво. Разноцветные, удивительно лучистые огни Ниццы! Дороги – как светящиеся изогнутые ленты. Сверху всё это воспринималось, как цветная сияющая карта местности. Дождя, судя по хорошо видимым огням, не было.
Посадка нашего небольшого самолёта была точной и мягкой. При выходе из салона я немного замешкалась, и мои попутчики, которые могли служить ориентиром в дальнейших действиях, сошли раньше и затерялись среди множества других пассажиров, проходивших пограничный контроль.
Но я смогла сориентироваться и просто стала выполнять всё, что делали другие. Таким образом, минут через 10-15 с необходимыми формальностями было покончено. Оставалось только получить багаж.
И вот я стою у круглой ленты транспортёра, на которую из-за резиновой шторки, как артисты на сцену, вальяжно выплывают сумки, чемоданы, баулы. Пассажиры забирают свои вещи и отходят прочь. Вот осталось только пять человек, три, потом два…
А теперь у транспортёра я уже совсем одна, а моего нового чемодана со всеми вещами и подарками нет, как нет! Что делать?
Расстроенная почти до слёз, обращаюсь к единственной в зале сотруднице аэропорта. Та посмотрела в мой билет и быстро во всём разобралась. Оказалось, что на паспортном контроле я пристроилась к пассажирам, прилетевшим из Рима. Естественно, что моего багажа с этим рейсом быть не могло.
- А из Цюриха вещи выдают… - и дежурная указывает рукой туда, где уже начали получать свой багаж знакомые мне по самолёту пассажиры.
Но муза дальних странствий и здесь пыталась шутить над задёрганной путешественницей. Мой вожделенный чемодан долго не выплывал, что неприятно щекотало и без того достаточно напряжённые нервы. И только, когда у транспортёра осталось всего два человека, я, наконец, увидела долгожданные очертания своего чемодана.
Итак, теперь с полным основанием можно было считать, что перелёт по маршруту Киев - Ницца, благополучно завершился.
- Ура-ура-ура! Я – во Франции!
А за стеклянными дверями мне уже делал знаки улыбающийся Лукас.
НОЧНАЯ ДОРОГА В МАРСЕЛЬ
Приветливо поздоровавшись, Лукас усаживает меня в свой новенький Ситроен. Огни ночного города отражаются в чисто вымытых обтекаемых формах автомобиля. По ночной Ницце мы едем с приличной скоростью, но, благодаря хорошему освещению, я узнаю знакомую по многим фильмам главную набережную города. Слева – море, справа – хорошо отреставрированные дома в стиле 19 века. По обеим сторонам дороги – пузатые симпатичные пальмы.
У меня ощущение человека, вернувшегося в родные места после долгой разлуки. Этого благостного впечатления не могут испортить даже силуэты проституток, фантомами возникающие в свете фар.
За городом Лукас увеличивает скорость до 130-140 км/час. Учитывая то, что дорога достаточно извилиста, я чувствую себя участницей ночного ралли.
Словно невзначай, напоминаю зятю, как опасна ночная быстрая езда. Потом довольно прозрачно намекаю, что очень хочется живой и невредимой встретиться с дочерью. Но все это не оказывает никакого влияния на скорость нашей езды. И мне остаётся только уповать на милость провидения.
Впрочем, судя по уверенной манере вести машину, Лукас знает, что делает, да и дорога, несмотря на все её извивы и перепады, кажется довольно безопасной. Разделительное и внешнее ограждение подсвечиваются красными огоньками, дорожная разметка светится в темноте, все указатели видны издалека.
В салоне машины звучит музыка Моцарта, а Лукас развлекает меня тем, что рассказывает о достопримечательностях, встречающихся на нашем пути. Жаль, конечно, что эти достопримечательности тонут в ночном мраке, но слушать о них все равно интересно. Мысленно хвалю себя за то, что старательно училась в школе – и теперь, через столько лет, прилично помню английский, на котором и общаемся сейчас с зятем.
Спустя час останавливаемся возле ярко освещённого магазина на трассе. Выпиваем по чашечке крепкого ароматного кофе. Это оказывается совсем не лишним не только для меня, но и для Лукаса, который выглядел довольно усталым.
Взбодрившись таким образом, продолжаем наше ночное ралли. И так, за разговорами, подъезжаем к конечной точке нашего маршрута.
В ночном Марселе улицы заполнены припаркованными машинами, буквально, «под завязку». Причём, как правило, два колеса автомобиля находятся на проезжей части, а два – на пешеходной дорожке, уровень которой сантиметров на 10 выше уровня проезжей части.
Таким образом машины «ночуют», завалившись на один бок. Любой другой способ парковки сделает узкую дорогу совершенно невозможной для проезда. А так - встречные автомобили, хотя и с трудом, но всё же могут разъехаться друг с другом.
Покружив по улицам, прилегающим к дому, Лукас, хотя и с большим трудом, но всё же находит маленький промежуток между машинами и виртуозно паркуется вышеописанным способом.
Не без труда вылезаю из наклоненной на один бок машины и разминаю затёкшие ноги. Теперь моё путешествие действительно закончилось. Даже не верится, что ещё утром я была за тысячи километров отсюда. В 19 веке на такое путешествие могло уйти не менее одного месяца. О, чудеса человеческой цивилизации!
Аня встречает меня красивая для своего «интересного» положения и, даже и без скидки на оное: чистая кожа, блестящие глаза, яркий румянец…
Кроме неё меня встречает и Жанни – свекровь дочери. Я, не ожидавшая этого, слегка растеряна и после приветственных поцелуев, не знаю, что делать дальше?
Жанни, на удивление, моложава для своих шестидесяти лет. Голос у неё нежный, приятный, но манера говорить кажется мне немного жеманной. Во всяком случае, у нас так сладко давно уже не разговаривают. Подобные интонации были безвозвратно утеряны в вихре революционных бурь двадцатого века. Они относились к «буржуазно-дворянскому миру» - и поэтому подлежали нещадному искоренению.
После неизбежных в такой ситуации расспросов о дороге и пожеланий хорошего отдыха, Жанни уходит. Люка – так его зовёт дочь, идёт провожать мать.
А мы, оставшись с Аней наедине, с упоением предаёмся болтовне на русском языке. Очевидно, что это доставляет дочери почти физическое наслаждение. Я понимаю её состояние. Когда в молодости сама жила с мужем в Германии, то, несмотря на русоязычное окружение, мне всё равно не хватало звуков родной речи. Что уж говорить об Ане, которой приходится вместе с нравами и обычаями незнакомой ей прежде страны, с нуля осваивать совсем не простой французский язык.
После ночного чаепития с дочерью и зятем, прощаюсь и ухожу в заранее приготовленную для меня комнату. Несмотря на относительно небольшие размеры, моя обитель выглядит довольно уютно. Белая мебель прекрасно сочетается с чёрным покрытием пола. Кровать оказывается очень удобной – и я с удовольствием распластываю на ней своё безмерно уставшее за такой трудный день, тело. Ведь в ночь, предшествующую вылету, я практически не могла уснуть. Так что получились целые сутки без сна и отдыха.
Но, как это иногда бывает в подобных ситуациях, переполненная впечатлениями, не могу сразу уснуть. И, когда сон все же приходит, будильник показывает уже три часа ночи, то есть, четыре утра, по-нашему времени.
- Ничего, завтра подольше посплю и отлежусь… - с этой приятной мыслью я окончательно погружаюсь в сон.
Но я ещё плохо знала своего зятя. В половине девятого утра, полусонную, по дороге в туалет, меня перехватил Люка. Поздоровавшись, он осведомился о моём самочувствии:
- Бонжур, Таня! Хау а ю? Са ва?
Получив от меня ответ, что всё «Са ва», Лукас, с помощью подоспевшей для перевода Аней, изложил план действий на сегодняшний день.
Не скрою, я была удивлена широте и великолепию этих планов. Более того, мне казалось просто невозможным сегодня куда-либо вообще выходить. После изнурительной дороги и всего шестичасового отдыха, я не чувствовала себя способной на подобные подвиги.
Об этом я и пыталась сказать Лукасу. Но Аня прервала мою тираду, объяснив, что отказываться бесполезно. Сегодня выходной день, который обычно проводят вне дома – путешествуют, развлекаются, обедают в ресторанах… А уж тем более, когда имеется гость, которого просто обязаны развлекать – в данном случае гостем была я.
Понизив голос, дочь посоветовала не спорить сейчас с Лукасом – он не поймёт моего отказа и может обидеться, а поехать для начала хотя бы в одно место, а потом, пожалуй, можно будет под благовидным предлогом отказаться от дальнейших мероприятий.
Поняв, что сопротивление в данной ситуации бесполезно, я решила терпеть, пока силы окончательно не покинут меня.
Итак, первым номером Лукасовой программы было посещение морского побережья.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
http://www.proza.ru/2013/05/09/32