В селе Кукуево на свиноферме заступили в ночную смену два друга скотника. Оба были под стать друг другу, два гонца – одинаковых с лица. Даже мысли у них текли в одном направлении, а направление упиралось в точку «В» – «Я бы выпил – был бы повод!». А дело было в канун Нового года. В шесть утра заканчивалась их смена, и они решили, не теряя времени даром, начать «подготовку» к великому событию, благо повод уже был. В старом валенке была припрятана заветная «полушка» для « сугреву» и репетиция праздника началась.
Смена текла своим чередом под байки, которыми друзья в изобилии потчевали друг друга, и прерывалась лишь секундными паузами, в которых раздавался характерный звук соединения двух, изрядно запыленных, граненых стаканов. Под сенью задушевной беседы в их, одурманенные сивушными маслами, головы пришла мысль: к новогоднему столу принести своим женам в подарок свежей свининки на холодец.
Но тушку поросенка мимо их бдительного сторожа пронести не удалось бы, как, ни крути. Тогда и созрел в их головах гениальный план: оглушить свинью, надеть на нее валенки, ватные штаны, фуфайку, а шапку-ушанку на рыло поглубже натянуть. И пройти с ней через проходную, будто ведут домой пьяного Степаныча, который, якобы, с прошлой смены остался на ферме отсыпаться. Так и сделали. Зашли в стайку, оглушили подходящую по габаритам Степаныча свинью и стали одевать ее, сопровождая процесс перевоплощения отборными матами.
Наконец-то, с горем пополам, свинья была одета и, если не вглядываться, являлась жалким подобием хозяина, надетого на нее барахла. Пока наряжали – умаялись, решили присесть передохнуть и пропустить по «маленькой на дорожку»…
Утро. Заступивший на смену Степаныч застыл на пороге в немом изумлении. Прямо перед ним во главе импровизированного стола сидела одетая в его « спецовку» свинья в лихо сдвинутой на одно ухо ушанке. А с двух сторон, припав к ее широкой груди, сладко похрапывая, спали его сменщики.