(Глава из повести в эпизодах «Комсорг Оглоблин»)
Сегодня Иван Оглоблин как воды в рот набрал. Ходит по колхозным производственным участкам, меньше говорит, больше присматривается. А как что-то интересное увидит – сразу достает блокнот из кармана и берется за на карандаш. И такое его поведение не могло не насторожить окружающих.
– Что это ты про меня записал, – обиделась диспетчер гаража Люба. – Так уж нельзя и повязать на спицах, если свободная минутка выдалась?
Упрек, видимо, был не по делу. Потому смолчал Оглоблин и даже на то, что Люба свои спицы и почти готовый свитер в стол спрятала, не обратил внимания. Повернулся на каблуках, как бывало на недавней армейской службе, отправляясь из штаба на выполнение особо важного задания.
И только диспетчер его и видела.
Путь продолжался с переменным успехом. Никого не слушал Оглоблин, не обращал внимания на упреки, все больше и щедрее заполняя блокнот своими странными заметками.
По-настоящему его обрадовали, сидевшие за верстаком над шахматами молодые шоферы Саня с Толей:
– Ну, кто выиграл?
Вопрос оказался поистине не в бровь, а в глаз!
– Да вовсе и не играли мы,– запоздало спохватились ребята. – Так, покурили вместе над интересной задачкой из журнала.
А сами фигурки в коробку ссыпали и – ходу к своим машинам.
Только Оглоблин так просто не отстанет:
– Белые-то хоть у кого были?
Но отвечать ему уже некому. Грузовики, сорвавшись с места, исчезли за густой завесой пыли.
– Вот дают, как на автогонках! – восхитился шедший с мешком комбикормов методист по спорту Семен.
Его появление тоже не удивило комсорга.
– С полцентнера будет? – деловито поинтересовался у него Оглоблин.
– Чего с полцентнера?
– В мешке?
– Где там, на донышке самом,— возмутился Семен. – Жалость одна.
Он скинул на землю свой немалый груз и сам пошел в атаку на излишне любопытного приятеля.
– Да и не домой, как видишь, сейчас направляюсь, – пришел на ум методисту отличный аргумент защиты. – Назад несу, где взял—на ферму.
Понять то, как была воспринята хитрость, ему не довелось, так как собеседник уже сменил тему разговора:
– А вообще, сколько поднимаешь?
Однако Семена не проведешь:
— Почем знаю, первый раз только.
Настала пора серьезно отстаивать репутацию, чуть было не подмоченную подозрениями в краже.
– А ты сразу записывать, – в голосе Семена появились нотки обиды. – Другие вон уже с утра набрались, и то ничего.
Словно в подтверждение его слов из вырулившего на улицу трактора донеслась нестройная мелодия.
Иван присмотрелся, прислушался и не утерпел от оценки.
– Отлично все у тракториста Толика получается с вокалом, – видно было, что песня пришлась ему по душе, как и талант исполнителя. – Не хуже чем по радио.
И снова серьезная мина сменила на физиономии восторженное выражение.
– А говорил – слуха нет, – занес Оглоблин в блокнот фамилию новоявленного Карузо. – Теперь ты у меня попоешь, как миленький!
К вечеру, когда Иван вернулся в контору, в его блокноте и места для новых записей не осталось. Только сел за обобщение увиденного, как в кабинет вошли почти все члены их колхозного комитета комсомола и прямо с порога донеслось:
— Что это ты, не предупреждая, проверку устраиваешь?
Иван поднял задумчивую голову от своих записей и уперся взглядом в недовольные лица товарищей.
– Многие недовольны, – за всех высказался инженер Костя. – Нельзя же так.
Он жахнул кулаком по казенному сукну, накрывавшему столешницу рабочего места Оглоблина:
– Не по-товарищески.
И тут улыбкой он ответил на кинжальные взгляды комитетчиков.
– Вовсе и не проверку, – успокоил их Оглоблин. – Данные собирал для информации по спортивной и культурно-массовой работе.
С довольным видом Иван накрыл ладонью свой многострадальный блокнот:
Теперь-то уж в райкоме не скажут, что у нас развал!
Комсорг принялся за перечисления их общих достижений:
– Шахматисты есть, автогонщики, тяжелоатлеты, певцы, а вон Люба – одна за целый кружок кройки и шитья сойдет.
Его поддержали. Информация получилась подробная, с яркими примерами. Только теперь, после нее, Оглоблин не рад. В райкоме похвалили и обещали приехать с обобщением опыта.