На службе у фентези книга 1

               

             ПОСЛЕСЛОВИЕ


Он сидел на краю взлётной площадки звездолёта и ожидал команды на старт. Груз был специфический: в глубокой заморозке находились люди, которым предстояло отправиться на другую планету и обжить её. Земля исчерпала свой ресурс и Высший Разум, или Всевышний, как называли его люди, нашёл планету, которая соответствовала параметрам Земли. Людям предстояло пройти полный курс от первобыт ного человека до цивилизации. Проводником выбрали его и сказали, что он проделывает это уже не один раз, хотя он ничего не помнил. Ему поставлена конкретная задача. Он привезёт людей на новую планету и оставит их на долгое время. Когда же появиться первая цивилизация—он объявится с именем Аврам и приведёт их к Всевышнему. Не всех, но ту часть, которая последует за ним.
Сколько было разговоров в бытность его жизни в 21-м веке о катастрофе, когда Земля погибнет. Он хорошо их помнил. Помнил и о всемирной конференции, когда учёным предложили ответить, что угрожает человечеству и какова по их мнению вероятность того, что человечество вымрет к 102 100 году. По мнению специалистов вероятность этого равна 19%. Однако, он знал, что такой пессимизм неоправдан. Не потому, что был специалистом в этой области, а потому, что был информирован Всевышним, что осталось до Катострофы ещё 300 000 лет.
И вот на календаре был 302 120 год новой эры и он сидел на взлётной полосе звездолёта. Он помнил, что ближе всех в этом вопросе был английский астрофизик, который основываясь на 50 000 годах существования человека, подсчитал, что человечеству осталось около  200 тысяч лет. На чём же основывался англичанин? Он обработал наскальные рисунки, которые свидетельствовали о том, что среднее время жизни млекопитающих составляет 30 лет, хотя некоторые виды живут и дольше. Таким образом, человечеству отведено больше лет, учитывая, что человек самый умный млекопитающий, хотя именно это и может стать проблемой. Почему?
Самую большую опасность для цивилизации представляют технологии, выходящие из-под контроля: ядерное оружие, биоинженерия и нанотехнология. Снижает порог опасности вмешательство Всемирного Разума, который во-время вмешался и рекратил изолированные цивилизации. Настало время глобальных сетей с беспрецендентным доступом к разнообразной, добытой ценой больших усилий, базе з0наний, которая используется для всеобщей защиты.
Мало вероятно, посчитал астрофизик и вымирание человечества в результате заражения смертоносным вирусом. Да, заражение смертоносным вирусом будет происходить и не один раз, но вымирание целого вида в результате заражения будет происходить только в том случае, если популяция сосредоточена на ограниченной территории, например, на острове. Вспышка эпидемии может убить миллионы, но не вызвать гибель всего человечества.
Более пугающей возможностью могут стать извержения вулканов или супервулкана, который может выбросить более миллиона кубических километров пепла. Такое происходит с различной величиной выбрасываемого пепла каждые 50 000 лет. Каждый выброс вулкана провоцирует демографическую катастрофу. 74 тысячи лет тому назад произошло извержение вулкана на Суматре. В результате выжило всего несколько тысяч из двух миллионов. Плотность населения была огромной, потому что в то время большинство людей проживало в тропиках. Но 4 миллиардов—это не два миллиона, да и люди рассредоточены по поверхности всей Земли. Каждое извержение вулкана наносит вред урожаям, но человечество может погибнуть, если суперизвержение произйдёт дважды за короткий период. Это возможно, но маловероятно.
Наибольшая угроза исходит из космоса. Вспышки на Солнце, падение астероидов и гамма-излучение от взрыва сверхновых и коллапса звёзд. Каждые 300 миллионов лет происходят гамма-всплески или мощные взрывы суперсверхновых, которые уничтожают большую часть озонового  слоя. В результате доля радиации на поверхности Земли резко возрастает и широко распространяется смертельно опасный рак. На восстановление озонового слоя уходят десятилетия.
И всё же это поисходит достаточно редко и вероятность вымирания человечества в ближайшие три миллиона лет ничтожна мала или стремится к нулю. Откуда ему было знать, что произойдёт через 300 тысяч лет. Если и знал всё точно, то только Всемирный Разум и, который был занят поиском удобного варианта.
А  тогда, в 21 веке вопрос стоял так: в современном состоянии Солнце не может создавать такие вспышки и на долю учёных оставалась классическая тема фильмов-катстроф—падение астероида. Они предполагали, что спастись в этой ситуации—невероятная удача. Космос набит осколками, которые угрожают Земле. Они были уверены, что астероид диаметром в 15 километров уничтожил динозавров 65 миллионов лет тому назад. Предсказывали, что в теченни ближайший 100 тысяч лет можно ожидать падения 400-метрового астероида, который причинит разрушения, сопогставимые с последствиями взрыва 10 тысяч мегатон тротила.
Этого явно не хатит, чтобы разрушить цивилизацию, но вполне достаточно, чтобы уничтожить несколько стран. И на этом успокоились, так как решили, что вероятность катастрофы, когторая поставила бы под угрозу существование всего живого, происходит примерно каждые  500 тысяч лет. Так что люди могут расслабится, особенно те, кто беспокоится о долголетии.
Затем учёные яростно стали обсуждать вопросы сильно ли изменится человек. Они даже представить себе не могла, насколько он измениться, но это не тема для моего обсуждения и я вернусь в 21 век. Самый большой вклад в изменение человека может произойти под влиянием генной инженерии. Известный антропоморфолог привёл пример: если кроманьонца  отмыть, побрить, огдеть в костюм и поместить в людное место в большом городе, то никто и ничего не заметит. Хотя кроманьонцы жили 30 тысяч лет назад, они во всех отношенях походили на современных  людей. Физически они, возможно, были более крепкими, но поведением ничем не отличались. Конечно с поправкой на прогресс веков.
Главное, что его современный мозг быстро приспособиться к непривычному новому окружению, так же, как это поизошло с аборигеном Огненной Земли, которого привезли в Лондон. И они начали проецировать этот мысленный эксперимент на далёкое будущее. Неужели им не был знаком метод прогноза погоды, который не мог правильно предугадать погоду даже на неделю вперёд.  Они мысленно перенесли современного человека на 1 миллион лет вперёд, соответствуенно одеть( как будто они знали, что будут носить люди в то время) и задались ответом на свой вопрос.
Естественно, они не могли дать ответ, потому что в течении 1000 летия человечесто находилось в состоянии биологического покоя и ожидать, что такое положение сохраниться через миллион лет невозможно. Даже если в конечном счёте человечество превратиться в киборгов с протезами в мозгу, всё равно у него останется выбор. Какими бы радикальными не были усовершенствования, они не могут повлечь за собой такие изменения т ела и сознания, данные человеку свыше, и которые могут передаваться по наследству в обход заданной основе—биологии. Каждое поколение будет выбирать—становиться киборгами или нет, как и сейчас человек самстоятельно решает—носить ему очки или сделать лазерную коррекцию зрения. Кроме того, человечество на данном отрезке времени должно будет создать свой собственный ген и должаться события, которое должно застиавить передавать этом ген по наследству. Ноэто невозможно, так как всё уже заложено свыше и изменить ничего нельзя.
Естественно, как и указано, что Всемирный Разум разрешил человеку делать свой выбор и он может попытаться взять эволюцию в свои руки и даже подвергнуть себя постепенному полному уничтожению, создав новую породу, которая вытеснить всех оставшихся. Наиблее верный способ—генетически модифицировать сперму, яйцеклетку или зародыш на раннем сроке беременности, чтобы внедрить изменения в геномы, которые будут передаваться следующим поколениям. Даже современные технологии позволяют это сделать. Используются же эти технологии для лечения генетических заболеваний.
Захочет ли человек зайти так далеко? Сомнительно, что всё человечество коллективно одобрит доведение5 изменений до такого масштаба, чтобы они повернули ход эволюции. И вероятнее всего, через миллион лет человек попадёт в дружеское окружение, потому что человеческий вид не измениться коренным образом, но будет обладать более мощными технологиями. А вот через шесть-семь миллионов лет, судя по лежащим в звездолёте людям, люди настолько стали превосходить предыдущих, что конкуренция, видимо, была одобрена Свыше.
Немаловажный интерес вызвал вопрос, где будет проживать человек? Тектоника плит, извержение вулканов и наводнения изменяют Землю. Какой она станет через много лет? Конечно, о таком далёком времени в 21-м веке не задумывались, но и ближайший миллион лет предполагает ряд интересных предположений. Со дна моря и в других местах, люди извлекают всё, начиная от костей мамонтов до древнейших видов оружия. Обнаруживаются, естественно, они там, где сохранились руины человеческих поселений; на суше и на дне морей.
Из-за последнего ледникового периода предки вынуждены были покинуть свои жилища. В ближайшие 100 тысяч, по прогнозам учёных, мир Земля испытает новые колоссальные изменения, в результате человечеству придётся искать новые места выживания. И даже некоторым странам придётся бороться за своё существование, даже при условии, чт уровень моря будет постоянным. Не случайно озабоченность правительств Китая, США судьбой Шанхая, Нового Орлеана и Майями, где реки размывают берега, на которых стоят города.
При глобальном петеплении уровень моря поднимается и прибрежным городам и сельхозугодьям грозит гибель. Разрушая некоторые места, природа создаёт новые возможности в других местах. Кто может сказать, насколько жарче будет в мире через много лет. Учёные подсчитали, что Земля может остыть на 1 градус через 300 тысяч лет. Что это принесёт? Может исчезнуть ледяной покров Гренландии, растают льды Антарктиды. Уровень океана поднимется на 10 метрв. И это плохие новости, поскольку большая часть человечества занимает прибрежные районы. Исчезнет большая часть Флориды, северное побережье Мексики, Нидерланды, Великобритания. Островные народы перестанут существовать. Города-мегаполюсы окажутся затопленными.
Любое дальнейшее потепление может повлечь за собой катастрофические последствия. Но с другой стороны будущее откроет перед человечеством альтернативные места проживания: тундры, тайга—места, подобные Сибири. Кроме того, поднимающаяся из недр Земли магма прорывает дно океанов и вызникают новые острова. Геологи предполагают, что эти острова станут самыми высокими точками.
Европа и Африка двигаются в северо-восточном направлении: Африка со скоростью 2,5 сантиметра в год, догоняя Европу на 1 сантиметр в год. В результате через миллины лет может исчезнуть пролив Гибралтар, а без пролива Средиземное море испарится и страны Европы и Африки могут развиваться на бывшем морском дне.
Самый большой интерес вызвал вопрос—а что же узнают о нас потомки через много лет? Только самые удачные артефакты не подвергнутся разложению. А самое главное, не будут разбиты или переработаны. Человек точно не оставит после себя что-то, что сохраниться так долго. И доказательство есть—около 200 тысяч лет назад совремённые люди стали появлятся в Африке. Практически всё, что известно  них—каменные орудия и дощечки.
От человека после многолетнего пребывания в земле не остаётся костей. Они крайне редко станвятся окаменелостями, особенн у наземных животных, представителем которых является человек. Однако, некоторые обретут «бессмертие»--останки их  окажутся в вулканической пыли, в местах катастроф или после работы цунами. Некоторые могут быть «захоронены» в торфяных болотах или в пустынях, но и они могут сгнить в результате изменения климата.
Однако, рудники будут тысячелетиями свидетельствовать о способности человека менять мир. Большие дамбы, которые содержать большие количества бетона. Но самым внушительным наслоением будет мусор. Мусорные свалки, где кончают жизнь почти все товары человека—идеальное место для длительного хранения. Когда свалка заканчивается её запечатывают непроницаемым слоем глины и содержимое сохраняется от доступа кислорода. Некторые материалы, например керамика, может храниться бесконечно. Некоторые металлы, например, титан, нержавеющая сталь, золото могут жить значительно дольше.
Но даже если всё это увидит человек через миллионы лет, захочет ли он узнавать чем жили его предки. Мне-то известно, что наши потомки сумели обуздать Мировой океан. Им потребоввлось тысячи лет, чтобы восстановить ледники и опустить уровень моря. Антарктика снова стала ледяным континентом. И людям понравилось, очевидно, жить с восстановленным климатом, но законы Природы неумолимы и   слабеющее Солнце  рспорядилось по-другому....
Впрочем, не мне это описывать, потому что многого я просто не помню и даже не знаю, как оказался здесь на краю взлётной площадки. Мне предназначена роль «извозчика» и я её выполню подчиняясь Высшему Разуму, но думать и помнить даже Высший Разум  запретить не в состоянии. И я вспоминаю, что, кажется это было, Великий Разум как давно это было--аж  через две тысяч лет после рассеивания по миру самого близкого по духу и по вере народа, нашедшего путь к Всемирному Разуму.
Да шёл 2012 год и в этом году, когда у меня состоялась встреча со Всевышним, я спросил: «Существует ли такая  вещь,  как реинкарнация?  Сколько у  меня было жизней в прошлом? Кем я тогда был? «Кармический долг» --это реальность?».
И Он ответил: «Теперь уже можно».
--Ты расскажешь мне о реинкарнации?
--Конечно. Многие религии утверждают,  что реинкарнация--ложная доктрина, что у вас есть только одна жизнь, один шанс.
--Я знаю.
--Это не совсем точно.
--Как они могут  так  ошибаться в таком важном вопросе? Как они могут  не знать такую фундаментальную истину?
--Ты должен понимать, что множество религий основаны на страхе, их учения построены  вокруг  доктрины о Боге,  которому нужно  поклоняться  и которого нужно бояться. Именно   благодаря    использованию   страха    все   земное   общество преобразовалось  из  матриархального  в   патриархальное.  Именно  благодаря использованию  страха  древние священники  заставляли людей «замаливать  свои грехи» и «чтить  слово Божие». Именно благодаря использованию страха  церкви заполучали и контролировали свою паству.
Одна  из церквей даже  настаивала,  что Бог  покарает  вас,  если вы не будете ходить  в  церковь  каждое  воскресенье.  Не  ходить в  церковь  было объявлено грехом. И не в любую церковь. Нужно было посещать определенную церковь. Если бы ты  пошел  в церковь другой конфессии,  ты  тоже совершил бы грех.  Это была простая   и   неприкрытая   попытка   контролировать   посредством   страха. Поразительно то, что она работала. Адово пламя, страхи все еще работают.
--Не ругайся.
--Кто ругался? Я  констатировал  факт. Я сказал: «Адово пламя,  страхи --все еще работают». Люди  всегда будут  верить  в  ад  и  в Бога,  который  может  их  туда отправить,  пока  верят,  что   Бог  похож  на  человека-- безжалостного,эгоистичного, злопамятного и мстительного. В  давние  времена большинство  людей не могли  представить  себе Бога, который  может  подняться  над всем  этим. Поэтому они приняли учение многих церквей, которые говорили, что нужно «бояться ужасного возмездия Господня».
Люди  как  будто  не  верили, что они  могут быть хорошими  и поступать подобающим образом сами  по  себе, в силу  заложенных в них мотивов.  И  для того,  чтобы не  сбиться с  верного  пути,  им  пришлось  создать религию  с доктриной о гневливом, карающем Боге.
--А идея реинкарнации становилась поперек дороги этой религии. Отчего так? Что в этой доктрине было столь опасного.
--Церковь  провозглашала:  лучше  тебе быть  хорошим, я не то... И  вдруг появляются проповедники  реинкарнации  и  говорят: «После этой жизни у  тебя будет еще один шанс, а после него --  еще  один. И еще много шансов. Поэтому не волнуйся. Старайся. Не пугайся  до потери пульса. Пообещай себе стараться
еще лучше и продолжай жить». Естественно, что  древняя церковь и  слышать  не могла о таком. Поэтому она сделала  две вещи.  Во-первых,  объявила доктрину о реинкарнации ересью. Потом  создала  таинство исповеди. Исповедь  могла  дать верующему  то,  что обещала реинкарнация. То есть еще один шанс.
И тогда у них возникла схема, в которой  Бог покарает  тебя  за  грехи, если только ты не исповедаешься в  них. Исповедавшись, можно быть спокойным, зная, что Бог услышал твою исповедь и простил тебя.
--Да.  Но  тут была одна загвоздка.  Прощение  грехов  не  могло исходить непосредственно  от  Бога.  Ему  приходилось проходить через  церковь, и  ее священники налагали «епитимью», которую нужно было исполнить. Обычно грешник должен был  прочесть несколько  молитв.  Теперь у человека было две причины, чтобы оставаться верным церкви.
--Ты прав. Церковь обнаружила, что исповедь --настолько  хорошая карта, что вскоре  объявила грехом не ходить на исповедь. Каждый должен был исповедоваться хотя бы  раз в  год. В  противном  случае  у  Бога  появлялась  еще  одна причина гневаться. Все больше и больше правил--многие из них случайные и непостоянные--стали  провоз глашаться церковью, и за  каждым правилом стояла угроза вечного Божьего проклятия, если, конечно, в его нарушении не исповедаться. Тогда Бог прощал человека, и проклятие ему больше не угрожало.
 Но тут появилась еще  одна проблема.  Люди пришли к  выводу, что  можно делать все, что угодно, если  каждый раз в этом каяться. Церковь оказалась в
затруднительном  положении. Страх покинул сердца людей. Они перестали ходить в церковь и  отвернулись  от нее. Люди  приходили «исповедаться» раз в  год, исполняли свою  епитимью, освобождались  от  грехов  и  продолжали  жить как прежде. Не  было никаких сомнении в  том, что нужно было опять поселить страх в сердцах людей.
--Не удивительно, что церковь объявила реинкарнацию ложью.
--Да.  Но Я создал вас  не для  того, чтобы вы могли  прожить только одну жизнь--бесконечно  малое  время  по  сравнению  с возрастом Вселенной, --сделать  ошибки, которые  вы неизбежно сделали  бы, и потом надеяться, что в конце все будет  хорошо. Я  пытался представить такое положение вещей, но не мог понять, какова была цель церкви.
Церковники тоже  не  смогли этого понять. Поэтому  им приходилось все время говорить нечто вроде: «Неисповедимыми путями творит Господь чудеса Свои». Но Мои пути никогда не были неисповедимыми. Всему, что Я делаю, есть причина, и
это совершенно ясно. Я уже много  раз объяснял,  зачем Я вас создал и в чем цель вашей жизни.
Реинкарнация идеально подходит для Моей цели, то  есть  для того, чтобы создать и  испытать  кто Я есть через вас, жизнь за жизнью, и через миллионы
других наделенных сознанием существ, которые Я расселил по Вселенной.
--Значит, есть жизнь на других...
-- Конечно,  есть.  Ты  что, действительно  веришь,  что вы  одни  в  этой громадной Вселенной? Но к этой теме мы тоже еще вернемся позже...
--Обещаешь?
--Конечно.
--Реинкарнация --это факт.
--Да.  Ты  можешь вернуться  в  смертную  форму,  то  есть  в  физическую оболочку, которая может «умереть», когда и как пожелаешь.
--Решаем ли мы, когда вернуться?
--Да, когда вернуться и возвращаться ли вообще.
--Решаем ли мы, когда уйти? Выбираем ли мы, когда хотим умирать?
--Никакой  опыт  не навязывается душе против  ее  воли. Это невозможно по определению, ибо душа сама создает весь свой опыт. Душа  не  хочет  ничего. У души есть все. Вся мудрость, все знания, вся сила и слава.  Душа -- это та часть тебя, которая никогда  не спит и никогда не забывает.
--Желает ли  душа,  чтобы  тело умерло?
--Нет.  Желание  души --чтобы вы никогда не умирали. Однако душа покидает  тело--меняет оболочку, оставляя позади большую часть материального тела, -- в тот же миг, как только увидит,
что больше нет смысла оставаться в этой оболочке.
--Если душа желает, чтобы мы никогда не умирали, почему же мы умираем?.
--Вы не умираете. Вы просто меняете форму. Помнишь ты просил Меня о сыне и Я ответил, что воскресить его не в Моих силах, но он живой и просто живёт под другитм именем, ничего не зная о тебе.
--Да. Помню. Если  душа желает, чтобы  мы  никогда этого  не делали, почему  мы  так делаем?.
--Душа не желает ничего подобного!
--Ты –«меняющий форму!».
--Да. Когда дальше бесполезно оставаться в определенной оболочке, душа меняет ее --намеренно,  добровольно, радостно--и двигается дальше по Космическому Колесу.
--Радостно
--С великой радостью.
--Ни одна душа не умирает с сожалением?
--Ни одна и никогда.
--Я  хочу сказать, ни одна душа не сожалеет, что ее теперешняя физическая оболочка меняется, что она скоро «умрет?».
--Тело никогда  не «умирает», но просто меняет форму вместе с душой. Но Я понимаю, что ты имеешь в виду, поэтому Я пока использую твои слова. Если  ты четко  понимаешь, что хочешь  создать в  том опыте, который вы называете  жизнью после смерти, или если ты  по-настоящему веришь, что после смерти ты  воссоединишься с Богом, в таком случае  ни одна душа  никогда  не сожалеет о том, что вы называете смертью.
В таком случае  смерть--это  восхитительный момент,  чудесный  опыт. После нее  душа может вернуться в свою естественную форму, в свое нормальное состояние. В  нем она найдет невероятную  легкость, ощущение полной свободы, бесконечность. И осознание Единства,  которое  одновременно благословенно  и возвышенно. Только  это  не осуждение. Это  правда,  которую  Я  наблюдаю  в  вашем обществе.
--Но  почему? Почему  это так?. Почему мы за столько  лет добились  столь малого прогресса в ведении наших дел?
--Лет? Столетий.
--Хорошо, столетий.
--Это  связано с  Первым Мифом  Человеческой Культуры, а  также со  всеми остальными  мифами, которые  за  ним  неизбежно  последовали.  Пока  они  не изменятся,  ничто  не  изменится.  Потому  что  на основании  своих мифов вы строите свою этику, а ваша этика определяет ваше  поведение. Только проблема в том, что ваш миф противоречит вашему основному инстинкту.
--Что Ты имеешь в виду?
--Первый  Миф Вашей  Культуры о том, что в  основу человеческого существа заложено зло. Это миф о первородном грехе. Миф утверждает, что зло не только основа человеческой природы, по именно благодаря ему вы появляетесь на свет. Второй  Миф Вашей Культуры, неизбежно вытекающий из первого, о том, что выживут «самые достойные».
Этот второй  миф  утверждает, что некоторые из вас сильные, а некоторые слабые и, чтобы выжить,  вы должны быть  вместе с сильными. Вы будете делать все, что сможете, чтобы помочь своим собратьям, но, если и когда речь пойдет о вашем собственном выживании, в первую очередь позаботитесь о себе. Вы даже позволите другим умирать.  В действительности,  вы идете еще дальше. Если вы считаете, что вынуждены делать это  для  себя  и  собственного выживания, вы будете по-настоящему убивать других--предположительно, «слабых»,--этим самым утверждая себя как «самых достойных».
Некоторые  из  вас  оправдывают  это  вашим  основным  инстинктом.  Его называют «инстинктом выживания»,  и именно этот миф вашей культуры положен в основу  вашей  социальной  этики,  в  значительной  степени  определяя  ваше групповое поведение. Но   ваш   «основной  инстинкт»--это   не   выживание,   а  скорее справедливость, единство  и  любовь.  Это  основной  инстинкт  всех разумных существ повсюду. Это ваша клеточная  память.  Это ваша врожденная  сущность. Таким образом,  опровергается ваш  первый  миф.  Зло  не  заложено и  вас от природы, вы не рождены в «первородном грехе».
Если бы вашим «основным инстинктом» был инстинкт  «выживания» и если бы в основе вашей природы лежало «зло», вы бы никогда не бросались инстинктивно спасать  падающего ребенка, тонущего  человека, вы  бы не  бросались спасать никого  ни  от чего. И  в то  же  время  когда  вы  действуете, опираясь  на инстинкты, и проявляете  свою основную природу,  когда не думаете о том, что делаете, вы поступаете именно таким образом, даже на свой страх и риск.
Значит,  вашим «основным» инстинктом не может быть инстинкт «выживания» и  вашей  основной природой, несомненно, не  является  «зло». Ваш инстинкт и ваша природа -- отражать сущность того, кто вы есть, то есть справедливость, единство и любовь. Учитывая  социальный смысл  всего этого,  важно понимать разницу  между «справедливостью»  и «равенством». Искать  равенства,  или быть равными,  не может быть основным инстинктом ни одного разумного существа. Как раз  совсем наоборот.
 Основной  инстинкт   всех  живых  существ--  выражение  уникальности, неодинаковости. Создание общества,  где бы два существа  были  по-настоящему
равны,  не  только невозможно, но и  нежелательно.  Общественные  механизмы, стремящиеся создать подлинное равенство--другими словами,  эконо мическое, политическое  и  социальное «едино образие», --работают против, не  в пользу величайшей идеи и высочайшей цели -- которые заключаются в том, чтобы каждое существо  обладало возможностью  осуществить свое  самое сильное желание  и, таким образом, по-настоящему воссоздать себя заново.
Для  этого требуется равенство возможностей, а не равенство на деле. Это и  называется  справедливостью.  Равенство  на деле, обусловленное  внешними силами  и  законами,  исключало  бы,  а  не  создавало  справедливость.  Оно исключало  бы возможность  подлинного  самовоссоздания, что является  высшей целью просвещенных существ где бы то ни было. Что  же  может   обеспечить   свободу  возможностей?  Системы,  которые позволяли  бы обществу удовлетворять  основные потребности выживания каждого индивида,  освобождая  все существа для саморазвития и самосоздания,  вместо
того, чтобы заниматься самовыживанием. Другими словами, системы, имитирующие подлинную систему, называемую жизнью, где выживание гарантировано.
Поскольку в просвещенных обществах не стоит вопрос о самовыживании, эти общества никогда не позволят одному из своих членов  страдать,  если хватает на  всех. В  таких обществах собственные интересы и основные  общие интересы совпадают. Ни  одно  общество,  созданное  вокруг  мифа  о  «врожденном  зле» или «выживании самых достойных», не может достичь такого понимания.
--Да, это я понимаю. И вопрос  о «мифе нашей культуры» -- это то, что мне хотелось бы рассмотреть потом  более подробно, вместе с  поведением и этикой
наиболее развитых цивилизаций. Но сейчас давай  вернемся к вопросам, которые мы здесь подняли.
--Ты ведь понимаешь, что заговорив о реинкарнации мы перешли к другим вопросам, которые тебе пригодятся в твоей новой деятелдьности.
--Я понимаю. Одна  из сложностей разговора с Тобой в том, что Твои ответы уводят в таких интересных направлениях, что иногда я сам забываю, с чего начал.  Но на  этот  раз  я не  забыл. Жизнь и все происходящее есть выражение воли Бога --твоей воли-- ее проявлением.
-- На протяжении  долгого  диалога ранее и теперь Я  все время  говорю: твоя воля есть  Моя воля. Потому что существует только Один из Нас. Жизнь--это воля Бога  в  ее  совершенном выражении. Если что-нибудь
происходит  против воли  Бога,  это  просто  не  может произойти. Исходя  из определения Кто и Что Есть Бог, оно  не  может произойти. Ты полагаешь,  что одна душа может каким-то образом что-то решать за другую? Ты полагаешь,  что вы как индивиды можете оказывать друг на друга  воздействие, которого другой
не  хочет? Такое убеждение исходит из представ ления, что вы отделены друг от друга.
--Но при реинкарнации люди действительно отделены друг от друга. Своими воспоминаниями, своим прошлым.
--Кто мог тебе сказать такую чушь. Трудно поверить в то, что по этому поводу все еще возникает вопрос. Я с трудом  мог себе это  представить. Было  так много сообщений  о вспоминании прошлых  жизней  из  исключительно  надежных   источников.   Некоторые  люди поразительным  образом воскресили в  памяти  подробные  описания событий,  и доказано, что при этом была исключена всякая возможность того, что они могли каким-то   образом   выдумать   или   изобрести   что-то,   чтобы   обмануть исследователей или своих близких. Я не мог.
И вот по происшествию многих лет, я ждал ответа и Всевышний сказал, то, что я ждал столько лет: «У тебя было  647 прошлых жизней, раз уж ты настаиваешь на точной цифре. Это  твоя  648-я. В  других ты был  всем. Королем, королевой, рабом.  Учителем, учеником, мастером.  Мужчиной, женщиной. Воином, пацифистом, детективом. Героем, трусом. Убийцей, спасителем. Мудрецом, глупцом. А сейчас перевозчиком.
--Я один такой?
--Нет. Авраам, Моисей, Иисус, Магомет и многие другие. Каждый появлялся в назначенное мной время.
--Это не значит, что ими был я?
--Нет. У каждого была своя задача! Мы с тобой об этом говорили, но ты забыл.
--А могу вспомнить?
--Конечно, но тебе надо перенестись в 21-й век.
--Это возможно?
--Со мной, да. И вообще не  было людей,которые не обладали бы способностями, есть только люди, которые их не используют.  Применять ясновидение и другие подобные способности--это не более чем пользоваться шестым чувством. Очевидно, что это не означает  «быть  в сговоре с дьяволом», иначе я бы не дал тебе это чувство.  И  конечно,  нет никакого дьявола, с которым можно было бы сговориться. Ты готов?
--Да.
               
       

         
         





         Г Л А В А  1

Эммануил Карпович поднял на вошедшего глаза. (Эммануил Карпович Гриценко был сыном Карпа Гриценко и Берты Ливенбрук. Она настояла на том, чтобы сын получил это имя, а отец, думая о будущем, сопротивлялся  и, как всегда уступил более напористой супруге. Надо сказать, что имя не мешало Эммануилу в жизни. Да, конечно, на бытовом уровне даже в многонациональном  Донецке случались мелкие нападки, окрики и высказывание, что думают о его нации, хотя он был записан украинцем. И это обстоятельство не помешало ему с отличием закончить Харьковский университет по специаль ности--юрист). Это был  раввин, его давний приятель и собеседник. Он заметил на его лице недоумение и понял его причину. Илья Лазаревич Шер всегда считал Эммануила потомком царя Давида, а, следовательно, и священником. Увидев сидящего Гриценко, Шер изумлённо поднял глаза и тот сообразил, что раввин имеет в виду запрещение по которому священник не имеет права приближаться к трупу  ближе, чем на четыре шага.
--Ты можешь, Эммануил видеть его из соседней комнаты,--прошептал Шер.
--Могу, но не сделаю и шага. Это мой сын и я хочу и буду сидеть рядом с ним. Меня не волнуют ваши дурацкие запреты. Они—бесчеловечны. Хочешь—побудь со мной. Не хочешь—уходи и я не обижусь.
Гриценко сидел рядом с телом. Сын, Владимир, лежал на опрокинутой кровати. В знак того, что так полагалось, мать опркинула кровать в знак скорби и сын не возражал. Шер, подумал немного и оставив Эммануила наедине с сыном, вышел, а он провёл с ним всю ночь. И о многом размышлял в ту ночь. Над тем о чём раньше не задумывался и под утро он стал намного ночей старше. Обычно он боялся погружаться в собственные глубины, потому что был ленив. Но теперь в эту ночь он думал не на языках своей профессии: не по-гречески, не по-латыни и не по-еврейски,--все его мысли складывались на смеси украинского и русского языков--языке его детства, юности и всей прожитй до сих пор жизни, казавшемся ему всегда самым ёмким и благозвучным.
Как же так получилось? Сын, Владимир, обожал свою бабушку. Эммануил не возражал, но как и отец, был обеспокоен влиянием, которое она на него оказывала. Он спорил с ней, хитроумничал, то сваливал всю вину на себя, то на судьбу, на бога, на жену. И всех их вместе он обличал в том, что они не уберегл его сына. В семнадцать лет, получив паспорт, Владимир записалв графе «национальность»--еврей. В принципе в этом ничего предосудительного не было. Ребёнок мог выбирать одну из национальносте при смешанном браке. Никто ведь не предполагал, что совсем скоро произойдут события, котрые в головах людей страны Советов, даже не могли представиться как стршный сон. СССР, как картчный домик распался. Рухнула идеология и её место заняла православная Церковь и националисты разных мастей.
И вот тут-то еврейство Владимира сыграло роковую роль. В чём-то совершенно разные церковники и националисты были объеденениы нелюбовью ко всему еврейскому. А евреи не привыкли подчиняться кому бы то ни было. И тогда Владимиа убили—подло, из-за угла, ножом в сердце не оставив ему даже возможности к сопротивлению. Ум юриста не мог понять такого извращнного преступления. Конечно, на своём веку Эммануил насмотрелся и убийств и убийц, благодаря своей профессии, но он думал, что времена  когда убивали только за то, что ты принадлежишь к другой национальности прошли.
Но профессиональная память подсказала ему, что он ошибается. И в голове высветилась статья в Интернете Михаила Веллера. Это была шуточная статья, написанная эзоповским(советским) языком. Он помнил её наизусть и потому что она понравилась и потому что она сыграла роковую роль на постсоветском пространстве. Подонки не понимают юмора, а воспринимают всё всерёз.
  «Не   знаю,   знакомо ли   вам   это странное   ощущение, оцепеняющее  однажды ужасом, когда смотришь в  зеркало и вдруг понимаешь, что видишь там еврея.  Поздно. Безнадежно поздно. Уже ничего нельзя  сделать. Перестает   действовать утешитель ный   самообман мифов о «засилье   малого народа»   или   «господстве   мирового  еврейского   капитала».    Все   гораздо безнадежнее; пронзитель ная  непоправимость. Дело не в том, что у   них деньги. Деньги у всех. Дело в том,  что деньги-- уже   суть еврейство. Желтое   золото   дьявола, более трех тысяч лет   назад пройдя   через их   цепкие   торговые   руки   и обретя   форму денег, растлило   и повязало мир. Если в  изобретениях проявляется и воплощается характер   нации, то   в   изобретении   денег   дьявольский характер   еврейства проявился  сполна.
Бокастые   финикийские   корабли   из   желтого   кедра   ливанского   разнесли эту пагубу,   изготовленную   по   семитскому    рецепту,    по    вольным    просторам Средиземноморья.   И   вот    уже   тысячелетия   все   люди   повязаны   меж   собою еврейскими -- денежными --  отношениями: теми   отношениями,   которые евреи   в древности скомбинировали   и   построили   для   своих   должников, тех,   кому   с коварной услужливостью и  ненасытной   хваткой   сбывали   товары с   выгодой для себя. И невозможен,  немыслим уже возврат к наиву меновой торговли, честной  и простой... А были! -- быки,  овцы, мечи и соль; а если и   золото  и серебро --то просто на  вес, а не  деньги. Существуя и функционируя в структуре денежных отношений,   мы   уже   тем   самым живем в   еврейском  морально-интеллектуальном пространстве   и по еврейским правилам, так ловко  навязанным нам когда-то.
Мы послушно   подчинились   и   стали   поступать    как   они;   подменяя   их  -- им уподобились.   Победа еврея не в том, что его банк   могущественнее, а   в том, что вообще   существуют   банки:   ибо это   изначально   их мир,   созданный   ими согласно их натуре.   Звон денег -- еврейский гимн,   и каждый поющий его --поет осанну им и сам  становится одним из них. А   для   этого они   с непостижимым   умением   внушили   всем   свой   способ передачи мыслей.
Буквенное  письмо --это их еврейское  изобретение.   Алфавит-- это   «алеф-бет».  Коварные,   напористые   и    жадные   финикийские   купцы, семитские   спекулянты,   высасывающие деньги со всего   Средиземноморья--это они придумали буквенные  записи, подтверждавшие их сделки и прибыль. «Алеф»-- это еврейский   «бык». «Бет» -- это еврейский   «дом».   Дом еврейского золотого  тельца   -- вот   чем стал   наш   мир. Вот что   кроется за трагедией преемственности  греческой «альфа» -- началом всего сущего нам.
Ибо,   изобретя   прежде деньги,   они поняли,   что только этого   -- мало. Дьявол, через них уловивший  в эту сеть все   человечество,   не  удовлетворился властью над земным добром и  бренным телом. Души нужны были ему. И народы, более   прямые   и   простодушные, менее искушенные   в искусстве спекуляции   и   наживы,   купились   на   мнимое   удобство   алфавитного   письма.
Арийские руны и  египетские   иероглифы канули в  небытие. Уже никто не прочтет памятников   великой   и   древней   эт-русской   цивилизации.   А   ведь   средство выражения и передачи  мыслей   неизбежно   накладывает   отпечаток на   сами   эти мысли   и   их   восприятие. Форма   передачи сообщения уже есть   сама   по   себе сообщение. Античные эллины,   сильные   и храбрые дети  природы, владели некогда всем Средиземноморьем. Ни  персидские орды,   ни ножи Маккавеев  не   могли  сокрушить их мощь, не могли исказить  их гармонию. Но соблазненные   пурпурными тканями, кедровым деревом и  аравийским золотом семитских купцов, в общении с ними  они невольно испытывали  неощутимое и тлетворное,   как  микробы проказы, семитское влияние.   Заключая   сделки   и   подписывая   кабальные   купчие   договора,   они научились   разбирать   еврейское письмо, а потом --   кто знает,   ценой   каких подкупов   и   льстивых   посулов?-- и   сами   переняли эту   манеру   буквенных записей. И вот уже   забыта древняя ахейская грамота, и  еврейский алфавит лег в основу  древнегреческого...
Великий Гомер не знал этих ухищрений. Символично и  не   случайно, что  он ослеп   раньше,   чем его   грандиозные поэмы, эпосы,   легшие   в основание  всей европейской   литературы,   были   записаны   алфавитным   письмом,   изобретенным евреями   для   удобства    торговых   сделок   и   опутывания   всего   мира   своей ростовщической  идеологией. Вдумаемся,   сколько   исторического   сарказма,    сколько   глумления   над святынями   заключено в   том факте,   что величайшие достижения   человеческого духа   сохранились   в   тысячелетиях и   передавались  поколениями исключительно еврейским способом,   алфавитным письмом! И невозможно   уже   вычленить  чистую суть   поэзии и   мысли   великих народов из   той   еврейской по   сути формы,   в которой они  существуют.
Великий Рим,   потрясатель и владетель Ойкумены,   обольщенный   эллинской культурой,   перенял греческий--еврейский--алфавит. И   этим алфавитом писались   законы   народов и цивилизаций. И   Юстинианов   кодекс лег в   основу правовых   уложений всех   стран   современности. Непреодолимый парадокс в  том, что   ненавидевшие   евреев   народы   стали   писать   так, как   писали евреи:   и отпечаток еврейской формы  выражения мысли лег на все развитие мысли мировой.
«В начале   было Слово,--записали мудрецы древнего Сиона,-- и   Слово было   Бог». И   по   мере   того,   как перенималось   это   слово, еврейский   бог становился богом всего  мира. Наследники   великих,   изначальных   человеческих   цивилизаций   Египта   и
Вавилонии    инстинктивно    ощущали   смертельную    опасность,    исходящую   от незначительного   и   малочисленного полукочевого   народа, обосновавшегося   на пустынных    взгорьях    Палестины.   Но,    привыкшие   брать   силой   и    явными достижениями культуры, они  проиграли судьбоносное соревнование   в живучести, приспособляемости и   коварстве. Кир отпустил евреев из  вавилонского   плена  и позволил восстановить  Иерусалимский храм;   Александр   сокрушил   тысячелетний Египет Сынов Солнца,  фараонов.
И не ведали, что творили,   суровые римляне, сокрушая   спесивую   Иудею и сметая навечно с лица земли  еврейский   храм. Так наивный и   измученный  болью человек давит   гнойную флегмону, и зараза разносится по  всему организму. Ибо еврейское   рассеяние    по   миру   можно   справедливо   считать   инфицированием человечества. Ибо к   тому  времени, отравив мир своим способом выражения   Слова, и тем
самым преодолев иммунитет  человечества к своему влиянию--этот своеобразный и всемирный СПИД  древности,--евреи уже создали  своего   бога «для  внешнего употребления»: еврейского  бога для всех неевреев.
Когда   ты   раскрываешь   Библию   или   входишь   в   христианский   храм--задумайся же, что ты  читаешь и кому ты молишься; несчастный ты человек. Еврейкой был рожден Иисус, и обрезана была его крайняя  плоть на восьмой день по еврейскому   закону, и   гражданином   был   он еврейского   государства. Евреи воспитывали   его, и еврея называл он своим земным  отцом. Еврей крестил его, и евреям   он проповедовал. Евреями были  святые   апостолы, и еврей   Петр заложил   первый всемирный   христианский   храм.   И еврейскими   именами   стали называть с тех пор люди  детей своих. Иоанн и Мария -- еврейские имена это.
 И   был  рожден этот «бог для   всех», бог для  всеобщего пользования – от бога   собственно и   только еврейского, бога   для   пользования внутреннего.  И ведь говорят вам, говорят  толкователи, что Бог-Создатель, Отец, и Бог-Сын --две   ипостаси одного и того же, и, стало  быть, молясь   Иисусу, вы тем   самым молитесь   и другой Его ипостаси, Яхве! -- но не  хотят задумываться над   этим наивные и жаждущие веры  люди.      Несколько   веков  сопротивлялся   Рим   иудейской   заразе   в   христианском обличий. И таково   необоримое   коварство   этой   заразы, что   римляне, верные богам   своих    предков,   преследовали    и   травили    римлян   же,   все   более охватываемых   верой в   бога еврейского производства.   
Верой в бога  смирения, покровительствующего в   первую   очередь   рабам и беднякам, убогим   и   сирым. Нищих духом и плачущих  объявил он блаженными, и   велел  подставлять   обидчику щеку для удара.      А для себя оставили  евреи законы своего бога: око за око и зуб за зуб. Евреи    пропагандируют    легенды    о    своих   страданиях,    причиненных христианами. Но попробуйте  сравнить:   сколько христиан  истребили друг   друга во   имя   бога,   данного им   евреями? Сколько   детей   погибло   лишь во   время Крестовых    походов   детей?    Сколько    миллионов    «протестантов»    приняло мученическую смерть от  «католиков»? А   ведь они  исповедовали веру в одного и того же бога! Весь   цвет   европейского рыцарства сложил головы под  лозунгами веры в Иисуса и Марию!..  Вчетверо   сократилось население  несчастной Германии за сто лет гражданских войн  «реформации» христианской веры.
Чего   ради   миллионы   европейцев   веками   гибли под   мечами   мусульман, покинув свои очаги и семьи  для вящего торжества дела Иисуса, сына   еврейки и еврея  самого?
А   вы    повторяете   об   экономическом   засилье   евреев...   Это   мелочь, следствие,   верхушка   айсберга.     Вот – их сердце.
     И   смертоносная   мудрость   древнего    и   страшного   иудейского   племени сказалась даже и прежде  всего, быть может, в том, что они всегда были готовы обрести   власть   над   миром и остальными   народами   даже   ценой   собственных страданий   и   ненависти   к   себе. Чтобы вера была   крепкой   и   победоносной, объединяющей народ,--народу   необходим постоянный   враг,   враг  внутренний, который    всегда    рядом,    инородный    элемент    в    собственном    теле.   В противопоставлении себя  чужаку рождается нация как единое целое.
 И ненавидя евреев--народы   ненавидят их во имя еврейской веры,  молясь еврейскому   богу,   имя   которого   записано   еврейскими   буквами.   Таков   был сакраментальный  тысячелетний расчет».
«После пресловутого Геббельса никто не писал так зло про евреев»,--говорили в стане националистов. Написана хорошим языком. И никто не задался воппросом, почему еврей так написал о евреях?
 «Почему   за   две   тысячи лет   евреи не   растворились в многочисленных   и сильных народах,   среди которых   жили? Потому   что народы   эти   исповедовали веру,   исторгнутую   евреями   из   своего   лона   для   внешнего   применения.   И рассчитанно вызванная   ненависть скрепляла еврейский народ в  нерасторжимое и крепкое целое -- так   давление в   сотни атмосфер превращает мягкий  графит   в искусственный  алмаз.
Обостренный   инстинкт самосохранения научил евреев,   как сохранить  свой народ.   Говорят,   что   они интеллектуальны   и   изобретательны.   И   плоды   их изобретений   сделали сегодня христиан  болезненными   и   слабыми,  естественный отбор прекратился, все  снижается рождаемость, все реже встречаются сильные и красивые люди. А  естественный отбор среди   евреев не  прекращался   никогда --ибо неприязнь и   гонения   со   стороны   окружающих   народов заставляли  евреев изворачиваться, напрягать  все   жизненные   и умственные силы для выживания,  и выживали только самые  стойкие, гибкие и умные.
 И когда ты   обрушиваешь   гонения   на   евреев--ты   уподобляешься  стае волков,   которые уничтожают   больных и   слабых,   а ускользнувшие   от   клыков вскоре размножаются и  делаются только здоровее.   Три  с   половиной тысячи  лет уничтожали люди евреев--и  вот   евреи живы, и процветают, и  многие   из   них наверху. И народы  поклоняются   их богу и их святым, и  пишут свои истории   их алфавитом. Так   можно  ли было всерьез рассчитывать на уничтожение евреев, если  мир продолжал держаться на  трех   главных элементах еврейства:  деньгах,   буквах  и боге? Именно   эти элементы, въевшиеся в   плоть и   кровь   европейцев, и более  того -- ставшие солью их, сутью их, и не могли позволить им довести   дело до конца: но лишь устраивать  регулярные погромы, оздоровляя тем еврейскую нацию себе на  горе».
«Не прямой ли это намёк на незавершённое дело Гитлера?—вновь задаваклись вопросом националисты с Украины. А почему бы и нет. Смог же фашизм возродиться в России, почему же не возродиться и идеям фашизма. И в Украине произошло тоже самое: два государства, принявшие активное участие в разгроме фашизма, восприняли его идеи и идеалы. И результат шуточной статьи—смерть ни в чём не повинного юноши.--Эммануил ни в чём не обвинял писателя и грустно покачал головой.
«Смешно и глупо полагать, что еврейское   владычество   в   России началось  тогда, когда евреи пришли  в   Киев или в Хазарию. Где та  Хазария? И   что  ныне тот Киев? И где те евреи  после погромов и поголовного, как свидетельствуют летописи, изгнания  славянами прочь со своих земель? Нет, не тогда, а когда   пришли на   Русь   со своей заемной   грамотой Кирилл   и Мефодий-- пришло на   Русь еврейское Слово, записанное  еврейским алфавитом.Ушли   в небытие древние письмена предков, и  ушло с ними что-то неуловимое из духа   народного,   что выражало   себя в записи для потомков   изречений   дел и мыслей   своих. Унифицированная   еврейская   форма простерла свое  перепончатое крыло   на   русскую историю   и культуру. 
«Вхождение   в   семью   цивилизованных народов Европы» по  сути   было присоединением  объевреенного русского народа к объевреенной ранее  Европе. Когда Ольга   крестилась   в   Византии -- началось владычество  еврейского духа   и   еврейской   мысли   на   Руси. И   не ведал Владимир,  что творил, когда крестил народ   русский -- подобно тому, как   в   далеком палестинском Иордане крестил   еврей   Иоанн еврея   Иисуса,   сына   еврейки Марии. И   вместо древних славянских   богов   предков стали поклоняться   русские   изображениям   евреев, которые   были   объявлены святыми и подлежащими   поклонению--но   только для
неевреев.
Это ли не глумление над миром? «На тебе, Боже, что нам  не гоже». И   веками   талантливейшие из  европейских   художников   писали  гениальные картины,   изображая   на них евреев из   древней еврейской мифологии. И отцы  в кругу семьи читали по  вечерам историю еврейского народа, написанную евреями. И строили прекрасные храмы, посвященные  богу, изготовленному евреями и поверяли ему в молитвах свои заветные  чаяния. И умнейшие   и образованнейшие   из   людей, философы и   богословы,  писали книги, посвященные   еврейскому богу и проникнутые  еврейским   миропониманием.
Ибо ведь Библия написана  евреями, и идет от евреев все, что идет от нее. Вот    в   чем   состоит   истинное   владычество   евреев   над   миром.    Это
владычество   над душами людей, а не над   жалким и бренным их скарбом. И   вот как исполнилось   воочию   обещание Яхве, изложенное в Библии:   «Избраны вы из всех народов, и дарую я  власть над всеми народами избранному народу моему».
И когда несчастный русский человек декларирует любовь  исключительно   ко всему   русскому,   сберегая   как святыню еврейскую   Книгу   и молится   в храме изображениям   евреев; и пишет   статьи об освобождении   от еврейского  засилья придуманным евреями  алфавитом, -- он   не сознает, что  уже поздно,   уже  давно свершилось в веках, и   делает   он то, что было предначертано мудрецами  Сиона тысячи лет  назад.
Теперь уже можно уничтожить всех евреев --это  ничего не изменит.  Ибо даже   если   на земле не   останется ни   одного еврея-- дух,   за тысячелетия
вложенный в народы   евреями,   все   равно пребудет: ибо народы в   безысходной наивности   своей полагают, что это   суть их   собственный   национальный   дух. Христианство стало их   собственной   культурой, все записи алфавитом стали  их собственной культурой, и  другой культуры у них давно нет. И   страшная  догадка рождает прозрение,   которое  невозможно избыть   и   с которым   выше сил человеческих смириться:   да! -- неоднократно уже в  истории евреи бывали поголовно  уничтожены, --   да и не могло быть  иначе при таком-то тщании,   при   таком-то   соотношении   сил;   да   элементарный   здравый   смысл, элементарный    арифметический   подсчет   свидетельствуют   неопровержимо,   что подлинные    евреи,    первоначальные    евреи   были     поголовно    уничтожены давным-давно, еще в  древности.
Каждый, кто бывал в Израиле   в   новые времена,   поражался:  среди евреев там и близко нет одного или  даже господствующего этнического   типа. Сами они так   друг   друга и   определяют: «эфиопы»,   «марокканцы», «румыны»,   «немцы», «русские», «аргентинцы».  Черные   и белые,   смуглые   и веснушчатые,   рыжие   и вороные, курчавые и  прямоволосые. Где   горбатые и жирные  еврейские носы? Вот облупленная рязанская   картошка,   вот   тонкий   англосаксонский   крючок,   вот медальный римский профиль,  вот вывернутые ноздри негроида... и это -- евреи?
Не смешите; имеющий очи да  отверзнет их. Секрет   бессмертия   евреев -- в   той   квинтэссенции   своего  существа, которую   они впрыснули в   человечество. Деньги, буквы,   бог. И когда все  они бывали в очередной раз   уничтожены --в освободившейся этнической  атмосфере эта квинтэссенция  отчетливее   проявлялась   в   генетически   лабильных  особях, вновь создавая евреев   из вчерашних   германцев, кельтов и   славян.   Лишенные родовой памяти манкурты,  они переставали   иметь в сознании  свою тысячелетнюю национальную   сущность -- и,   искренне   полагая себя евреями,   становились таковыми   сами   перед   собой   и перед   теми народами, из   лона которых   были рождены.
Так   несчастная   мухоловка,   трудолюбивая   и   беззащитная,    насиживает подброшенные ей в гнездо  яйца кукушки, прожорливые и коварные птенцы которой выбрасывают    из    гнезда    ее   собственных    детей.   Так    паразит   хищный, оса-наездник, откладывает  яйца в мощное   тело   другого   живого существа --  и несчастная куколка   уже   никогда не превратится   в бабочку, но превратится  в выводок ос, служа им  укрытием и пищей!..
 Все сегодняшние евреи --это дети вчерашних наших предков: они  рождены были стать нашими братьями,  но дьявольское наущение сделало их под оболочкой людей вампирами, нежитью. И  истина эта наполняет безнадежностью... Ненависть народов к евреям -- это акт бессильного  отчаяния сменить свой
пройденный  исторический   путь и самих себя на  других--каких? иных; лучших; свободных; счастливых и  всемогущих.
Отказаться   от христианства?   Принять  поголовно   ислам или буддизм?  Это уже будут другие народы, с  другой ментальностью, с   другими  верованиями.   Но как   отказаться   вообще от   единобожия, которое   есть еврейское  изобретение? Ведь даже ислам--постиудейская религия! даже Магомет сначала пытался  явить себя еврейским пророком и  занять достойное место в еврейской общине, пока не был высмеян спесивыми  еврейскими богословами.
Но как отказаться от алфавитного письма, этого  дьявольского изобретения евреев, ибо только  многомудрый Змей-искуситель мог вложить в умы людей  такое орудие   познания! Ведь   обрушатся наши   история и   культура,   и погребут под обломками невинные  народы! Есть   только   один   радикальный способ покончить с   этой   заразой, этой
раковой опухолью  человечества. Этот достойный античных героев путь-- сурово и мужественно   взглянуть   в лицо правде и   покончить   с   собой.   И   с   собою навсегда унести в могилу  эту проказу, спасая тем   самым  чистоту грядущих рас и будущее  человечество.
Но страшное опасение   останавливает   бестрепетно разящую руку. Ведь  тем самым исполнится  тысячелетняя мечта евреев: уничтожить всех своих врагов!   И разящий меч вложить нам в  собственные руки, чтобы своими   руками поразили мы всех врагов племени  иудейского. Уже и Азия и   Африка давно заражены   ими.  Уже пигмеи   из  экваториальных джунглей обучены  арийскими     миссионерами буквенному   письму,   денежному обращению и единому  еврейскому богу. Строго   говоря,   жизнь оставляет   нам два выхода. Или   ножом по крайней плоти,   или ножом по горлу.   Или   пусть в мире будет одним явным евреем  больше -- и тогда я, по крайней мере, буду пытаться извлечь личную и шкурную  еврейскую выгоду   из своего  положения, -- или пусть в мире станет хоть одним  тайным евреем меньше, а главное -- лично я навсегда
избавлюсь   от   этого   нечеловеческого,   непереносимого племени,   бороться   с которым иначе, как показала  вся история, просто невозможно.
Я специально купил   наилучший, вечный, золингеновской стали нож. И.... Этот Золинген тоже был еврей!..  И будучи такими, какими нас сделали евреи, мы шлем   им свои праведные  и бессильные проклятия».
 Его скорбь была безмерна, безмерно его раскаяние, безмерны самообличения. И потому он не стал углублятся в анализ процитированного. «Слишком мало любил он своего сына».—Вот что он подумал. Он должен был оберегать и защищать его, но оказался плохим стражем, и жена вправе спросит его: «Где Владимир, твой сын?».
И он ничего не сможет ей ответить. Может быть смерть его сына--заслуженная кара.
Бывал ли ногда-нибудь человек столь смешон в своем самомнении? А теперь он сидит здесь, куча дерьма. Он, человек русской культуры, человек, известный в своей профессии, захотел быть одновременно и русским, и украинцем и евреем, то есть гражданином вселенной. Хорош граж-
данин вселенной! Если гражданин вселенной тот, кто
всюду дома и поэтому--нигде, то Эммануил не таков. А каков? Он рылся в глубинах своей души и не нашел
ответа. Стал рыться глубже--и нашел сладострастие,
еще глубже--и нашел суетность. Еще глубже--и не
нашел ничего. Еще глубже--и опять нашел суетность.
Тогда он устрашился в сердце своем и исполнился
боязни.
Он искал прибежища в КНИЖной мудрости. Но она
не дала ему утешения. «И познал я: все, что ни делает
бог, пребывает вовек; ничего не прибавить н тому и ни-
чего не убавить. Что было, то есть и теперь, что будет,
то давно уже было. И еще видел я под солнцем: место
кротости, а там злоба, место правды, а там неправда.
И сказал я 13 сердце своем: это ради сынов человеческих
так учинено богом, дабы видели они, что стоят не более
скотов. Потому что участь сынов человеческих и участь
скотов - одна участь: как те умирают, так умирают и
эти, и одно дыхание у всех, и преимущества у человена
пред скотом нет, и все суета. Все идет в одно место,-
все произошло из праха, и все возвратится в прах. Кто
знает, дух сынов человеческих восходит ли в небеса и
дух скотов сходит ли вниз, в вемлю». Так сказал чело-
век по имени Ногелет несколько столетий назад, и кто
мог бы сказагь лучше? На что нужен он, Иосиф Фла-
вий, и его «Всеобщая историю)?
Тот, кто это сказал, Ногелет, был умный человек,
Они его не любили, не любят его и теперь - ни его, ни
его книгу. В течение столетий спорили они в Иеруса-
лиме, следует ли включать его книги в число священ-
НЫХ книг, они еще и теперь спорят в Ямнии. Он слиш-
ком умен и слишком насмешлив, этот Когелет. «Нет
иного блага для человека, как есть и пить и услаждать
душу свою от труда своего». И вот результат, вот по-
следний вывод того, кто больше всех изучал эту землю.
Шестнадцать различных, способов изучения применял
ОН, и шестнадцать верных слов дЛЯ ЭТИХ шестнадцати
СПособов нашел он, и вот результат: «все суета и затеи
ветреные}) и «нет иного блага для человека, как есть и
Питы).
Он искал прибежища в книжной мудрости. Но она не дала ему утешения. «И познал я: все, что ни делает Бог, пребывает вовек; ничего не прибавить тому и ничего не убавить. Что было, то есть и теперь, что будет, то давно уже было».
Тот, кто это сказал, был умный человек
Они его не любили, не любят его и теперь--ни его, ни
его книгу. В течение столетий спорили они в Иеруса-
лиме, следует ли включать его книги в число священ-
ных книг, возможно спорят и сейчас. Он слиш-
ком умен и слишком насмешлив. Какое преступленив совершил он, что Бог наказал его? Он не хотел приводить своего сына к Богу. Разве это преступление?
Он встал, его дыхание прерывалось, он кошунствовал. На каком бы месте его ни раскрыть,
слой за слоем рассыплется, обнаружится одна пустая
оболочка за другой. Сверху он русский, но если не-
много поскрести, вылезет гражданин Украины, еще немного поскрести—еврей. Но одно останется, одно нельзя соскрести, и это одно: Эммануил Карпович Гриценко. Может быть, только крошечный сгусток суетности, но все же некто, некое «Я». В этом утверждает он себя перед Богом. Бог не
имеет права так обращаться с этим «Я». Или тогда не
сяедовало создавать его таким.
Так, он помнил, Иов, восставал против бога и вызывал его на спор. Но после этого вызова и гордости он весь поник, вдвойне почувствовав свое ничтожество. Он понял совершенно отчетливо, что слишком мало любил своего сына и был за это через него накааан. Его сердце было лениво, его чувство убого, в этом состояла его вина. Большая вина.
До сих пор все его деяния и его муки проходили сквозь него. Он встряхивался, и все исчезало, можно
было начинать сызнова. На этот раз нельзя. Это никогда не исчезнет. Через все его будущее неотступно пройдет с ним образ Владимира, и с ним будет его обвинение.
Эммануил провел всю ночь в комнате, где
лежало тело. Он никого не пустил в комнату: ни родителей, ни жену, ни дочь. Он хотел провести последние минуты с сыном наедине. Ночи стояли уже довольно холодные. Эммануил был из-
мучен и, вероятно, голоден, но он об этом не думал.
Среди дня пришел Шер. Этот обычно спокой-
вый и вежливый человек продолжал относиться к Эммануилу с сочувствием, как и накануне.
--Мы с близкими все устроили относительно погребения,--скааал он.--Завтра мы предадим
его земле.
Эммануил сидел на полу, он казался опустошенным до последних глубин. Перед его глазами стояла пелена. Он слышал Шера, понял, что тот, очевидно,  тоже считает его не без вины. Но это его не трогало. Его руки и ноги, вероятно, онемели, но он не двигался.
Приходили друзья проведать его. На другой день Владимира похоронили. Многие провожали его. Среди русских и украинцев у него было много друзей.  Поэтому процессия, сопровождавшая Владимира к вечному дому его, была очень многочисленна и привлекала всеобщее внимание.
На могилу мальчика Владимира мало кто приходил после похорон. Сам Эммануил, как того требовал закон, который он соблшюдщал по настоянию матери,  в течение семи дней оплакивал сына, сидя на полу, в разорванной одежде, и за эти дни он разбередил и вспахал свою душу.  В эти семь дней траура Эммануил упорно обдумывал,
какой долг возложила на него смерть сына. Он не верил в случай. Ягве и судьба--это одно. Он был готов допустить, что смерть Владимира--наказание, но в чем должно было состоять действенное искупление, которого от него требовал Ягве?
Он верил, что все происходящее вокруг сплетено воедино. Все было одной цепью, и подоб-
но тому, как ни одна буква Священного писания не
стояла на своем месте случайно, и подобно тому, как
последовательность законов и повествований, несмотря на отсутствие видимой связи, была все же глубока и полна смысла. Смерть Владимира--указание, что он должен что-то сделать. Но что?
В детстве, едва он начал осознавать свои
сны, у него появилась вторая жизнь. Смутная и стран-
ная, которая проходила в каком-то тумане, обрывках
разговоров, мелькании световых пятен и сумеречных
теней. Проснувшись, он долго не мог сосре-
доточиться и сообразить, где он на самом деле нахо-
дится—у себя в комнате  или в бесконечной анфиладе
комнат с колоннами, с огромными окнами до пола и
фресками потолках. Окна были распахнуты... за
ними шумел темный сад. По комнатам скользили при-
зрачные фигуры. Женщины, то в шелках и бархате, то
совершенно обнаженные, шептались между собой.
Иногда за их спинами прятались крылья ... иногда они
держали в руках блeстящие предметы: оружие, кув-
шин, скипетр, книгу... Мужчина, одетый с царской
пышностью, беседовал с нищим отшельником ... Свя- щенник прогуливался под руку с судьей... Лукавый амур натягивал тетиву своего золотого лука.
Среди персонажей этого пестрого карнавала
можно было заметить кого угодно--чертей, грешников, шутов, ангелов, влюбленных и даже саму смерть. В гуще сада таились развалины старинной башни ... а по вымощенной камнями аллее вдруг проносилась, грохоча, колесница с молчаливым возничим... Однажды он чудом избежал участи быть раздавленным неумолимыми колесами. Он замешкалась, а возничий и не подумал придержать коней...
Проснувшись, он долго не мог отдышаться и
прийти в себя. Сердце неистово колотилось, как
будто он пробежал стометровку на уроке физ-культуры. Он только из тех снов понял, что идол, которому молится полмира—это деньги, деньги, деньги. А ему кому молиться? Всевышнему? Вряд ли он отличит мой голос  среди хора голосов незадачливых прожигагелей жизни... Вряд ли снизойдет к его воплям отчаяния. Раньше надо было думать... Никто никому ничего не должен в этом мире наживы и плотских радостей. Повеселился--дай повеселиться другим! Откуда ему суждено было знать, что.....
Вот и сейчас, едва смежив глаза, перед ним возникло непонятно что. Вокруг была пустота, но голос...он чётко слыцшал голос.
--Послушайте, хватит меня дурачить. Скажите прямо: я сплю или..
--Мы все спим!--с воодушевлением заявила пустота.--И ты, и твои друзья... и те двое, что держали тебя у могилы.
Он силился уловить в себе то, чего поймать было невозможно... Он потерял счет времени. Его ум отказывался воспринимать смену дня и ночи, тем более запоминать. Грани стерлись, условности исчезли... Он подумакл, что оказался с глазу на глаз со своим внутренним «я»... загадочным и темным. Будь в нём больше света, он не оказался бы в клетке. Пусть удобной сытой, но—в клетке.
Прошла неделя после похорон. Жизнь как бы шла в двух разных измерениях: в одном распускались деревья, светило солнце, ходили
по улицам одетые по-весеннему люди ... в другом--
подстерегали незримые опасности, таился неведо-
мый враг, нависала тень безумия. Он боялся
вспоминать о прошлом, боялся думать о будущем.
А между тем без этого невозможно было обрести новую точку опоры взамен утраченной. Скучная праздностъ, светские развлечения закончились...  даже угрызения совести и чувство вины совершенно притупились. Гибель сына повергла его в апатию.  Только придя после на кладбище, он понял, что потерял сына. До сих пор ему удавалось убеждать себя, что это случилось не со мной.
И вот, кажется,  уже целую вечность снился
повторяющийся сон. И вот он снова бредет по бес-
конечной анфиладе комнат... окна в сад распахнуты, оттуда льется лунный свет и звуки какой-то музыки. ..... в смятении прислушивается. Из сада доносится аромат лавра и цветущих магнолий. Он вглядывается в темноту... По вымощенной плитами аллее идут императрица и придворный шут... Прекрасная дама наклоняется к своему маленькому кривоногому спутнику, смеется ... Она настолько же обворожительна, насколько он безобразен ...
--Тебя ждут грандиозные перемены ...--шепчет
кто-то на ухо.
Он вздрагивает и... просыпается. Что
это было?
Слышно, как на кухне дочь готовит себе завт-рак--делает бутерброды и варит кофе. Он со
стоном садится на постели. Ну и ночка! Сначала никак не уснешь, потом никак не проснешься. Он проводит пальцами по лицу, будто сбрасывая пелену сонного наваждения. Потом па-
дает на спину и лежит, уставившись в потолок. На
нем не дивные итальянские фрески в духе Рафаэля, как во сне, а шероховатая белая штукатурка. На этой декоративной штукатурке настоял сын. Вместе с мыслью о сыне пришла, словно тень, мысль о его смерти. Его больше нет ...
--Наверное, мне не следует продолжать жить в
этой квартире,--пробормотал он.--Здесь все на-
поминает о прошлом. Нельзя жить прошлым.
Он проснулся только наполовину. Другая
часть его сознания все еще блуждала в потемках сада... где отрывочные видения чередовались с полными провалами в памяти... Ширк-ширк ... ширк-ширк... Лопаты вонзаются в грунт, отбрасывают его в сторону. Ширк-ширк ... Яма растёт. Скоро она потребуется... они могилу копают!--догадалась он.--На кладбище.
Он напрягся, вызывая в памяти концовку ви-
дения. Хотя ... разве он мог помнить о том, чего
не видел? О чем понятия не имел? Он не знал даже его ли сын будет лежать в этой могиле. Видение померкло в тот самый момент, когда
он затаил дыхание, наблюдая за происходя-
щим...
--Что было дальше? Покажи, что было дальше?
Бесполезно. Сплошной стеной стояло безмолвие и не думало отступать.
--«... тогда сыны Божии увидели дочерей чело-
веческих, что они красивы... »--вспомнил он Кни-
гу Бытия.
--Сыны Божии?—переспросил он, не понимая в реальности он или снова спит.
--Ну да! Падшие ангелы ... которые спустились с небес на землю ...
--Либо были изгнаны?
--Либо были изгнаны,--соглашается пустота. Порой она проявляла удивительную покладистость.--Если тебе нравится, можешь называть их прищель-
цами из космоса! Ты всегда думал, что Бог -- Высшее Существо?
--Да.
--И   ты  был  прав.  Именно   это  Я   и  есть.  СУЩИЙ.  Заметь, «существование» --это не вещь, а процесс. Я есть Высшее Существование. То есть Высшее, запятая, существование.  Я--не результат  процесса, Я  сам Процесс. Я есть Создатель и Я есть
Процесс, с помощью которого я создан. Все, что  ты видишь  на небе  и на земле, есть  Я  создаваемый, Процесс Создания никогда  не завершается. Он никогда не  заканчивается. Я никогда не бываю «закончен». Это другой способ сказать: все всегда изменяется. Ничто не остается  неподвижным.  Ничто  --ничто -- не  бывает без  движения. Все есть энергия, все в движении. На вашем земном стенографическом языке это называют «Эмоцией!».
--Постой, постой! Вы говорите, что вы Всевышний. Но почему я, который редко вспоминает о Боге?
--Потому, что мы с тобой связаны и ты вскоре поймёшь это. Я помогаю тебе, а ты редко, но помогаешь Мне. Как и остальные Обретённые.
--Если это так, то у меня есть главная просьба.
--Я знаю.Но пока не время просить. Сейчас время слушать.
--Но она действительно—главное!
--Я знаю, что главное, а что нет.
--Хорошо. Вы—бог и имеете право приказывать.—Удивительно, но Эммануил совсем не удивился, что вот так запросто беседует с Всевышним.—Значит, ВЫ--Высшая эмоция!
  --Когда ты  на  что-то смотришь, ты не  смотришь  на статическое «нечто», которое  «находится здесь» во  времени  и пространстве.  Нет!  Ты  являешься свидетелем события. Ибо все движется, изменяется, эволюционирует. Все. Бог--это событие. Вы, люди,  называете  это событие  жизнью.  Жизнь--это Процесс.   Процесс   наблюдаем,  познаваем,  предсказуем.   Чем   больше  ты наблюдаешь, тем больше ты знаешь и тем больше можешь предсказать.
-- В это мне трудно поверить. Я всегда думал, что Бог -- это Неизменяемый. Постоянный. Неподвижная Движущая Сила.  Это была та  непостижимая абсолютная истина о Боге, в которой я видел свою безопасность.
--Но это и ЕСТЬ истина! Единственная Неизменная Истина состоит в том, что Бог   всегда  меняется.  Это  истина--не   в   твоих  силах  ее  изменить. Единственное, что никогда не меняется, это то, что все постоянно изменяется. Жизнь   есть  изменение.  Бог  есть  жизнь.  Следовательно,  Бог   есть изменение.
--Но  мне хотелось  бы верить, что единственная вещь, которая  никогда не меняется, это любовь Бога к нам.
-- Моя  любовь  к  вам  постоянно  изменяется,  потому  что  вы  постоянно изменяетесь,  и Я люблю  вас  именно  такими, как вы есть.  Чтобы любить вас такими, как вы есть  Мое представление о том, что для Меня «любимо», должно изменяться по мере изменения вашего представления о том, Кто Вы Есть.
--Ты хочешь  сказать, что будешь любить меня, даже если я решу, что  тот, Кто Я Есть, -- это убийца?
--Все это мы уже проходили раньше. Ты просто не помнишь.
--Действительно не помню, но я просто не могу этого уразуметь.
--Никто  не  делает ничего неуместного, учитывая его модель мира. Я люблю вас всегда--при всех обстоятельствах. Нет «пути»,  по которому ты мог  бы
пойти, чтобы вынудить Меня не любить тебя.
--Но Ты обязательно накажешь  нас, правильно? Ты, любя, наказываешь  нас. Ты, с  любовью в сердце, посылаешь нас на вечные муки, грустя о том, что  Ты
вынужден это делать.
--Нет. Мне никогда  не приходится грустить, потому что нет ничего, что  я «вынужден делать». Кто может Меня «вынудить сделать это?». Я никогда  не наказываю вас, хотя вы  можете выбрать наказывать  себя в этой жизни или другой, пока не решите больше этого не делать. Я не наказываю вас,  потому что вы не наносите мне ни обиды, ни вреда--как  вы не можете нанести обиду или вред любой Части Меня, которыми все вы являетесь.
Один из вас может выбрать ощутить обиду или вред, по когда вы вернетесь в царство  вечности,  то  увидите, что вы нисколько  не  пострадали.  В этот момент вы простите тех, кто, как вы вообразили, причинил вам вред, поскольку поймете план более крупного масштаба.
 --Что такое план более крупного масштаба?
 --Бог -- это не личность,  место или вещь. Бог -- это именно то, о чем ты всегда думал -- но не понимал. Большой пелан—это выбор.   У  тебя  есть возможность  выбирать,  какое  из  всех  доступных твоему воображению переживаний испытать сейчас.
--Ты уже говорил об этом, и я,  при всей ограниченности моего восприятии, теперь  начинаю  это  понимать. Ничто  из этого  на  самом деле  не является »реальным», не так ли?
--Нет.  Ты  живешь  среди  иллюзий.  Это  большое  волшебное  шоу.  И  ты притворяешься, что его трюки тебе незнакомы--несмотря на то, что волшебник-- ты сам. Об этом важно помнить, иначе ты сделаешь все весьма реальным.
-- Но то, что я  вижу, чувствую,  обоняю,  осязаю,  действительно  кажется весьма реальным. Если это не «реальность», то что же это?
--Всегда помни, что того, на что ты смотришь, ты на самом деле не видишь. Твой  мозг не  является источником твоего разума. Это  просто процессор для обработки данных. Он получает данные  с  помощью  рецепторов, называемых органами чувств. Он интерпретирует полученную энергию, создавая определенные структуры  согласно содержащимся в нем предыдущим  данным относительно этого предмета. Он рассказывает тебе о том, что он  воспринимает, а не  о том, что есть на самом деле. Основываясь на этом восприятии, ты думаешь, будто знаешь истину о  чем-то, тогда как, по существу, ты не знаешь и ее половины.  Ты на самом деле создаешь истину, которую ты знаешь.
--Включая весь этот диалог с Тобой.
--Несомненно.
-- Боюсь, это только подольет масла в огонь для тех, кто говорит: «Он не разговаривает с Богом. Он все это выдумывает».
--Скажи им  мягко,  что  они  могут попытаться «выйти за  пределы своего  понимания.  Их  мышление  исходит  из  «или/или».  Пусть  попытаются исходить из «и/и». Ты не можешь постичь Бога, если твое мышление проходит  внутри  текущих значений, концепций и понимании. Если ты хочешь постичь Бога, ты должен быть готов принять, что  сейчас ты  обладаешь ограниченными  данными, вместо того чтобы утверждать, что ты знаешь все, что существует по данному предмету.
--Некоторые  духовные движения понимают  это как «отпусти и впусти Бога». Это хорошее понимание?
--Если  ты  просто  отпустишь, ты  окажешься  вне «пути».  «Путь»--это Процесс, имя которому «сама жизнь». Вот почему все  религиозные учителя говорят: «Я есть  жизнь и  путь». Но они не понимают то, что  Я  здесь  объяснил в совершенстве. Они есть жизнь и они есть путь, но это событие в развитии.
--Процесс?
--Все, чего требует от тебя мудрость,  это доверять  Процессу. Это значит--доверять Богу. Или, если хочешь --доверять себе, поскольку Ты Есть Бог. Помни, Мы Все Одно.
--Как могу я «доверять Процессу», если «процесс» --жизнь –преподносит мне то, что я не люблю?
--Люби то, что преподносит тебе жизнь!  Умей  видеть  совершенство во  всем, а  не  только  в  том,  что  вы  называете совершенным. Я старательно объясняю тебе на протяжении диалога, почему все происходит так, как  оно происходит, и как это случается.
-- Будь добр, повтори  кратко  суть именно этого момента. Пожалуйста.  Как могу  я  «видеть  совершенство»  чего-то,  что  вообще  не  воспринимаю  как совершенное?
--Никто не может сотворить твое восприятие чего бы то ни было. Другие существа могут, и действительно сотворяют внешние обстоятельства и события той жизни, которую  вы вместе ведете, но единственное,  чего никто другой не может сделать, это вынудить тебя  испытывать что-либо, чего ты сам
не выбираешь испытать. В этом ты--Верховное  Существо. И никто--НИКТО -- не может сказать тебе, «как быть».
Мир  может преподносить тебе обстоятельства, но  только ты решаешь, что эти обстоятельства означают. Вспомни  истину, которую Я  сообщил  тебе  очень давно.  Хотя ты, конечно, её не помнишь и Мне не следовало об этом говорить. Но Я напомню: ничто не имеет значения.
--Да?  Но я не  уверен, что  я полностью это понял. Но теперь я вспомнил. Это случилось в 1980 году. Почему в 1980 году? Что было в 1980 году?
--Я напомню. Годом раньше СССР ввёл войска на территорию Афганистана.
--Я очень живо это помню.
--И что ты об этом помнишь?
--Что сначала я пришел в замешательство. Я впервые задумался о том, как может  быть, чтобы «ничто не  имело значения?». Где был бы мир, где был бы я, если бы вообще ничто не имело значения?
--Какой же ответ ты нашел на этот очень хороший вопрос?
--Я «уловил»,  что, по существу, ничто не имеет значения само по себе, но что  я  придаю значение  событиям  и, таким  образом,  заставляю  их  что-то значить. Я понял  это также на самом высоком метафизическом уровне, это было озарение -- я понял сущность самого Процесса Творения.
--И в чем же это озарение?
--Я «уловил», что  все есть  энергия  и что  эта  энергия превращается  в «материю»--то есть в физические «вещи» и «явления», -- согласно тому, что
я думаю  об этом.  Я понял также,  что «не имеет  никакого значения» то, что ничто превращается в материю, за исключением тех случаев, когда  мы выбираем это.
--Дальше расскажу Я, потому что тебе это неизвестно, только ни о чём не спрашивай, всё объяснится в своё время. Потом ты больше не вспоминал об этом озарении, пока Я  не напомнил о нем.  Все, что  Я  говорю тебе во время этой беседы, ты знал раньше. Я  давал тебе все это  раньше через тех,  кого я  посылал к вам, или через те учения, которые я  передавал вам. Здесь нет ничего нового, и тебе нечему учиться. Ты должен только вспоминать.
Твое  понимание  мудрости  «ничто  не  имеет  значения»  великолепно  и глубоко, оно хорошо тебе служит.
--А зло?
--И зло тоже не имеет значения.
--Я  не  могу   закончить  этот разговор, не  отметив кричащего противоречия.
--Какого?
--Ты  снова  и  снова говоришь,  что  то,  что  мы  называем  «злом», существует,  чтобы у нас  был  контекст,  в рамках  которого можно  испытать «добро». Ты говоришь, что нельзя  было бы испытать,  что я есть, если  бы не было такой  вещи, как что не есть я. Другими  словами,  ничего «теплого» без «холодного», никакого «сверху» без «снизу».
--Правильно.
--Ты даже воспользовался этим,  чтобы  объяснить  мне, как  можно увидеть любую «проблему» как благословение, а любого преступника как ангела.
--И это правильно, хотя Я не помню, чтобы сегодня мы эту проблему обсуждали. Значит ты помншь предщыдущие разговоры?
--Нет. Но продолжу. Тогда как  получается,  что  в  любом,  описании  жизнь  высокоразвитых существ  фактически не  содержит  «зла». Ведь  то, что ты описываешь, -- это рай.
--О, хорошо. Очень хорошо. Ты действительно думаешь обо всем этом?
--Я возвращаюсь к своему исходному утверждению.
--Хорошо. При  отсутствии  «холодного»   ты  не  можешь  быть  «теплым».  При отсутствии «грустного» ты не можешь быть «счастливым», при  отсутствии того, что называют «злом», нельзя испытать то, что ты называешь «добром». Если  ты  выбираешь быть чем-то, кто-то  или  что-то противоположное этому  должно  обнаружиться где-то в  твоём сознании,  чтобы  сделать  это возможным в действительности, Не  нужно сожалений. Будь  счастлив, наблюдая истину, и  радуйся своему решению пережить новую правду.
Ибо Бог--это работа в процессе выполнения,  и  то же можно сказать о тебе. Помни это всегда: если ты  будешь видеть себя  таким, каким  видит тебя  Бог,  ты  будешь всегда улыбаться.
--Наверное, Ты прав. Потому что Ты—Бог!
--В ответ Я хотел бы заметить, что ты тоже явление. Ты человек, запятая, существующий. Ты --это процесс. И ты,  в  любой данный «момент»,  являешься
продуктом этого процесса. Ты -- Творец  и Творение. В эти несколько последних мгновений, когда мы вместе, Я  говорю тебе это снова и  снова. Я повторяю это,  чтобы ты услышал это, чтобы ты понял это.
Этот момент,  этот  процесс,  который есть Я  и  ты, вечен.  Он  всегда происходил,  всегда происходит и всегда будет происходить. Для того чтобы он происходил, твоя «помощь» не требуется. Это происходит  «автоматически».  И, когда он предоставлен самому себе, его течение совершенно. При отсутствии того, чем ты не являешься, того, чем ты являешься, нет.
--То  есть  при  отсутствии  холода  я  не  могу  узнать  переживания, называемого  теплом. При  отсутствии  «сверху»  понятие  «снизу»--пустое, бессмысленное понятие.
--Это правда  о Вселенной. Действительно, это объясняет, почему Вселенная такая, как  есть, с ее холодом и теплом, верхом и  низом  и--да-- с  ее «добром» и «злом». И все же знай: все  это ты придумываешь. Ты  решаешь, что «холодное»  и что «теплое», что «сверху» и что «снизу».  Ты решаешь, что такое «добро» и что  такое  «зло». Выйди в космическое пространство и твои представления  исчезнут!. Ты и  твои представления  обо всех  этих  вещах с  годами изменяются -- даже с чередованием времен  года. В летний день шесть градусов по Цельсию тебе покажутся «холодом». Но в разгар зимы ты скажешь:» Какой теплый день!».
-- Но если я лично никогда не испытываю холода, а только вижу, что «холод» существует  где-то  в  другом месте, очень далеко от меня, откуда мне знать,
что такое «холод?».
--Ты испытываешь «холод». Ты испытываешь все это.  Если  не на протяжении этой жизни, то в следующей. Или в одной из множества  других.
--Это—реинкарнация? Она существует?
--Я обещаю тебе, что мы поговорим о реинкарнации в своё время. А пока... Ты испытываешь «холод». И  «большое» и «малое», «сверху» и «снизу», «здесь» и «там»,  и все существующие противо положные элементы. И все это врезается в твою память. Ты  не должен  испытывать  их опять, если  ты  этого не  хочешь.  Чтобы вызвать к жизни закон  Вселенной, тебе достаточно вспомнить их -- знать, что
они существуют.
Ты  есть  то,  что ты  испытываешь. Фактически,  ты  являешься причиной переживания.
--Я не уверен, что до конца это понимаю.
--Сейчас Я объясню в механических понятиях. Я хочу, чтобы ты понял, что то, что ты делаешь сейчас—это просто воспоминание всего, что ты есть выбор  части  того,  что ты  предпочитаешь испытать в  этот момент, в этой жизни, на этой планете, в этой физической форме.
--У Тебя все это звучит так просто!
--Это и есть  просто. Ты отделяешь  свое я от  тела Бога,  от  Всего,  от Сообщества,  и  ты   становишься  членом  этого  тела  опять.  Это  Процесс, называемый «воспоминанием»--«становлением членом заново. Когда ты «опять  становишься  членом»,  ты опять  даешь  своему  я  все ощущения  того, кто ты  есть.  Это цикл. Вы  делаете  это  снова и  снова, и называете это  «эволюцией»,  то есть  «развертыванием».  Вы говорите, что вы «эволюционируете», «разворачи ваетесь».  На  самом  деле  вы идете по кругу! Подобно  тому  как Земля вращается  вокруг Солнца. Как  галактика  вращается вокруг своего центра.Все идет по кругу.
Движение по кругу--основное движение всей жизни. Жизнь всегда идет по кругу.  Именно  это  она  делает.  Вы  находитесь  в настоящем  вращательном
Движении.
--Как  Ты это  делаешь?.  Как  Тебе  удается  находить слова, которые все делают таким ясным?
--Это ты  делаешь это  ясным.  Ты  делаешь это,  очищая свое «принимающее устройство». Ты отключаешься  от  атмосферных  помех.  Ты  входишь  в  новую готовность  к  знаниям. Эта  новая  готовность изменяет  все, для тебя и для твоего  вида.
--Я не хочу, чтобы Ты уходил!
--Я никуда не ухожу. Я всегда с тобой. При любых обстоятельствах.
--Пожалуйста, прежде  чем мы закончим, еще несколько вопросов.  Несколько последних, завершающих справок.
--Надеюсь, ты понимаешь, что можешь войти внутрь в любое время, вернуться к месту вечной мудрости и найти там ответы на свои вопросы?
--Да, я это понимаю, и я до глубины души благодарен за то, что есть такой способ,  что жизнь устроена таким  образом,  что  я всегда могу пользоваться этим источником. Этот диалог был большим подарком. Могу я задать несколько последних вопросов?
--Конечно.
--Действительно ли  наш  мир в опасности? Действительно ли  наш вид занят самоуничтожением -- действительно ли его ждет полное исчезновение?
--Да. И пока вы  считаете реальной саму такую возможность, вы не  сможете ее избежать. Ибо то, чему  вы сопротивляетесь, упорствует. Только то, что вы удерживаете, может исчезнуть. Вспомни также то, что Я говорил тебе о времени и событиях. Все события,какие ты только  можешь себе представить -- по  существу, представляешь,--имеют место прямо сейчас, в вечный момент. Это Святое Мгновение. Это момент, который предшествует  твоему осознанию.  То, что происходит, прежде чем свет дойдет до тебя.  Это  настоящий момент, посланный тебе,  созданный тобой еще раньше, чем  ты узнаешь  об этом! Вы называете это «настоящим».  Это  и есть «настоящее». Это величайший подарок, посланный тебе и людям Богом.
     Если вы хотите повысить скорость  своей  эволюции, старайтесь наблюдать больше. Это само по себе удивительное наблюдение. Я говорю  -- основная разница между вами и  высокоразвитыми существами
в том, что высокоразвитые существа больше наблюдают. Вселенная только  предоставляет  тебе поле переживаний--которое можно назвать диапазоном  объективных явлений. Ты решаешь,  какой прикрепить к ним ярлык.
Вселенная представляет собой полную систему таких физических явлений. И Вселенная огромна. Обширна. Непостижимо велика. Фактически, бесконечна. А теперь открою большую тайну: чтобы обеспечить контекстуальное поле, в пределах которого может быть испытана реальность, которую  ты выбрал, совсем не обязательно, чтобы  противоположные условия существовали  непосредственно рядом с тобой.
Расстояние  между противоположностями не имеет значения.  Вся Вселенная обеспечивает контекстуальное поле,  в котором существуют все противоположные элементы,  таким  образом, становятся возможными любые переживания.  В  этом
назначение Вселенной. Это ее функция. Каждому из вас. Каждый из вас испытывает все. Это касается всех существ во Вселенной, не только людей.
Ты не только испытываешь все, ты есть все. Ты есть всё это. Это происходит  потому,  что,  хотя  все существа уже прошли  через все противоположные переживания, некоторые не  знают этого.  Они забыли и еще не могут полностью вспомнить. С  высокоразвитыми   существами  этого   не  происходит. 
--Кто такие высокоразвитые существа?
--Мы поговорим об этом  позже. Для  этих существ   не обязательно видеть «негативность» непосредственно перед собой, в собственном мире,  чтобы  знать,  насколько  «позитивной»  является их цивилизация.  Они «позитивно  осознают»,  кто  они  есть, не  создавая негативности, чтобы это доказать. Высокоразвитые существа просто отмечают, кто они не есть, наблюдая за этим повсюду в контекстуальном поле. Ты спросил о Земле. Ваша планета и является, по  существу, планетой, на которую высокоразвитые  существа смотрят,  когда хотят увидеть  поле, которое  можно использовать для противопоставления.
Это служит им напоминанием  о  том, как это было, когда  они испытывали то,  что  сейчас  испытываете  вы, и,  таким образом, они  имеют  постоянную систему  отсчета,  которая  помогает  им  знать  и понимать,  что они сейчас испытывают.  Теперь ты  понимаешь,  почему высокоразвитые  существа  не  нуждаются в «зле», или «негативности в своем обществе?».
--Да. Но тогда почему мы нуждаемся в нем в нашем?
--Вы не нуждаетесь. Это то, что  я говорю  тебе на протяжении всего этого диалога. Вы вынуждены жить в рамках  контекстуального поля, в котором существует  то, кем вы не есть, чтобы испытать то, кто вы есть. Это Универсальный Закон, и вам его не избежать. Так что вы  живете в таком поле, прямо сейчас. Вам не нужно  создавать его. Контекстуальное поле, в котором  вы живете, называется Вселенной.
     Вам  не  нужно  создавать  контекстуальное  поле  поменьше  у  себя  на приусадебном участке. Это означает,  что вы  можете изменить жизнь  на  своей  планете  прямо сейчас и исключить все, что не есть вы, никоим  образом не ставя  под угрозу свою способность знать и испытывать то, кто вы есть.
Как ты понимаешь, я давно живу на свете и пришёл к некоторым убеждениям.Одно из заблуждений людей состоит в том, что преимущество Добра над Злом всем очевидно и в доказательствах не нуждается. Мол Сатана—это заблудший ученик Бога. На самом деле—это две равносильные и равноправные Силы и Добро проигрывает Злу из-за того, что не умеет себя подать. Победа Бога над Сатаной или Добра над Злом никем не гарантирована. Упование в трудную минуту на Божью помощь—безответственная и никчемная позиция.
--То есть на Бога надейся, а сам не плошай.
--Народ придумавший подобный каламбур, имеет шанс на выживание. Почему ваш мир часто просто ужастен? Почему в нём так много преступлений? Потому что Зло подаёт себя намного эффективнее. Человек появляется на свет и ему предлагают на выбор: ты можешь быть честным или можешь быть мошенником, верным в любви или развратником, существовать по законам или по подлости. Заметь Бог предлагает самому человеку выбирать своё будущее. Как действует Сатана? Сатана умело говорит, что быть подлецом и мошенником гораздо выгоднее, а развратником гораздо приятнее. Вот мой шеф—Бог—тоже решил испробовать эту стратегию. А почему? Потому, что Он решил, что Ему не всё равно, что будет с вами. И теперь Добро вступило в схватку со Злом.
Вся ваша человеческая жизнь уходит на то, чтобы усвоить банальные истины. С раннего детства вам преподносят мудрость, якобы накопленную человечеством. «Жизнь даётся один раз». «Пока живёшь—надеешься». «На чужих ошибках учаться». Но реально, пока сам не споткнёшься о камень, на котором спотыкались миллионы людей до тебя, не поймёшь и не научишься. И только после этого ты можешь смело сказать, что открыл истину и прокричать: »Не всё золото, что блестит!». А иногда и кричать бесполезно—надорвёшь горло—и будешь жить от одного банального открытия до другого.
--И что предлагается?
--Сделать важное открытие—не так страшен черт, как его малюют!».
--Для чего?
--Чтобы не верить заранее внушаемым репутациям, особенно плохим.
--Верить, что Зло—это хорошо?
--Нет. Проверить это на деле. Кстати, и наоборот.
--Оригинальная мысль.
--А всё развитие цивилизации даёт человеку возможность сконцентрировать духовную энергию на открытии оригинальных идей в их глубинной сути. Вот и великие умы человечества пытаются построить людей под формулировку «свобода-равенство-братство».
--Почему так иронически про эту формулировку? Вы там, наверху, разочаровались?
--Нет. Её никогда и не было. Это великая иллюзия. Нет ни свободы, ни равенства, ни братства. Ответственный человек, я имею в виду, например, дожность президента страны, не может быть свободным от долга и обязательств. Безответственный может, но ему грош цена. Когда все люди тебе братья—значит, никто тебе не брат. Родных и любимых не может быть много. А с равенством получается тоже забавно. Люди по самой природе не равны и никто и никогда не может заменить другого. Это доказали ваши учёные. И Бог доволен, что нет равенства. Есть люди везучие и сильные и с них спрос больше. А есть слабые и невезучие—какой с них спрос? Сильные должны помогать слабым, но не делать из них паразитов, не унижать подачками.
--Думаешь это удасться?
--Конечно.
--Зло многолик!—воскликнул Гриценко.
--Нет!—почти крикнул невидимый1.—Зло всегда одинаково. Это вы, люди, говорите себе, что зло многолико. А зло всегда имеет конкретное лицо. С ним надо бороться.
--Да я не против. Но людям его не победить. Остаётся только выбор: если ты со злом, то свободен и можешь всё, ты—сверхчеловек! А если нет—стисни зубы и сражайся до конца.
--Позвольте, а как же победа добра, которая должна быть всегда в итоге?
--Зло сильнее. К сожалению оно всегда побеждает добро.
--А зачем же тогда вы?—спросил невидимый.
--А мы нужны для для того, счтобы победа досталась дорогой ценой.
--Ну-ну—только и пробормотал невидимый.—Я думаю вы ошибаетесь и вскоре в этом сами убедитесь. Но не будем забегать вперёд.
--Здорово! Это величайшее  откровение! Вот способ положить этому конец! Итак,  я не должен продолжать вызывать к жизни противоположное, чтобы создать  и испытать следующую грандиознейшую версию самого прекрасного из всех своих представлений о том, кто я есть.
--Правильно. Это то, что я пытаюсь втолковать тебе с самого начала. Но тебе ещё предстоит узнать, чем же является Земля во Вселенной.
--Ты не хочешь объяснить мне?
--Ты не понял бы этого раньше, о чем мы поговорим в следующий раз. А теперь досвиданья. У тебя масса информации и ты должен её переварить».

--Папа! Папа! Да вставай же. Я ухожу в институт, а тебе надо на работу.
Гриценко открыл глаза и непонимающе уставился на дочь.
--Где я?
--Дома, в постели. Ты уснул прямо в кресле и мы с мамой перенеси тебя в кровать. Ты сладко спал и ещё разговаривал во сне. Ладно, мне пора. Позвони  маме и родителям.

    




                Г Л А В А  2

Работа, работа. Он совсем забыл, что такое работа. Но что-то надо было делать и Гриценко завёл мотор и поехал в офис. Прошёл в кабинет, открыл сейф и вытащил документы, которые требовали рассмотрения. И вдруг с изумлением понял, что спорит сам с собой о ночном разговоре. Значит он действительно состоялся иначе спор не возник бы. И ему захотелось продолжить. Но как бы мысленно он не вызывал на свидание Всевышнего, ничего не получалось. Он приходит тогда, когда Ему это нужно—подумал Гриценко и Он совершенно прав. Что ж, тогда займёмся делами.
Лидия Петровна секретарь Эммануила Карповича, вошла в кабинет адвоката и сказала:
--В приемной находятся две особы, они уверяют,
что им необходимо с вами немедленно повидаться.
--Зачем, Лидия Петровна?
--Они не стали об этом разговаривать с секретарем.
--Тогда объясните им, что я не смогу их принять.
--Забавная парочка ...
--В каком смысле?
--У них с собой чемодан, они поминутно смотрят  на часы, очевидно опасаются опоздать то ли на поезд, то ли на самолет, и утверждают, что им до зарезу нужно посоветоваться с вами до отъезда.
-- Как они выгляд?
--Мария Торчак--настоящий мышонок, тихая, неприметная, ничем не примечательная женщина.
--Возраст?
--Под тридцать.
--Но напоминает мышонка?
Лидия Петровна утвердительно опустила глаза.
--А вторая?
--Раз уж я причислила Торчак к мышам, то мне придется описать панни Веру Васильевну Рябенкову, как кошку.
--Возраст?
--Пятьдесят с хвостиком.
--Мать с дочерью?
--Возможно.
Гриценко тут же сочинил незамысловатую  историю.
--Любящая, преданная дочка вынуждена мириться с бесчинствами своего звероподобного муженька. Мать дочери приехала навести порядок, муженек обозвал ее десятком нелестных эпитетов. Она вместе с дочерью покидает его навсегда. Хотят, чтобы были защищены их права.
--Возможно,--согласилась Лидия Петровна,--но вместе они являют забавную картину.
--Скажите им, я не занимаюсь семейными неурядицами, пусть поспешат проконсультироваться с другим адвокатом, пока еще есть время до их самолета или поезда.
Лидия Петровна не торопилась исполнять приказание шефа. Гриценко взял несколько писем с пометкой «Срочно» из стопки, которую секретарша положила ему на стол. Искоса посмотрев на Лидию Петровну, Эммануил Карпович буркнул.
--Вижу, вам хочется, чтобы я их принял. Из чисто
женского любопытства. Не стойте на месте...
Лидия Петровна послушно вышла из кабинета, но уже через тридцать секунд вернулась назад:
--Ну?--спросил Гриценко.
--Я сказала им, что вы не занимаетесь делами о домашних неурядицах.
--И, как они отреагировали?
--«Мышка» промолчала.
--А «кошка»?
--«Кошка» сказала, что речь идет об убийстве, а,
насколько ей известно, вы любите подобные дела.
--И они продолжают ждать?
--Совершенно верно. Старшая считает необходимым сообщить вам, что они могут опоздать на
самолет.
--Ладно, впусти их вместе с их делом об убийстве ...
Теперь Гриценко стало любопытно.  Лидия Петровна поспешила за посетительницами и через ми-
нуту распахнула перед ними дверь. Как всегда мудрые люди оказались правы. Работа заставляла забыть мрачные мысли о сыне и даже, правда, на время, ночной разговор.Гриценко услышал звук шагов, вот чемодан стукнулся о дверцу книжного шкафа. Затем в кабинет вошла миниатюрная особа с застенчиво опущенными глазами. Она быстро взглянула на адвоката и поздоровалась, неслышно прошла
вдоль стены и опустилась на простой стул с прямой
спинкой. В этот момент другой чемодан с грохотом
ударился о дверь, распахнул ее, и в кабинет влетела
старшая особа, швырнула с силой чемодан тут же у
порога, посмотрела на наручные часы и заявила:
-- У нас ровно двадцать минут, пан Гриценко.
--Прекрасно,--с улыбкой ответил адвокат.--По- жалуйста, присаживайтесь... Полагаю, вы—панни Рябенкова?
--Правильно.
--А это панни Торчак?--спросил Гриценко, посмотрев на молодую женщину, которая сидела, по-
ложив руки на колени.
--Правильно,--вновь подтвердила старшая.
--По всей видимости, ваша дочь?
--Нет. Мы познакомились лишь несколько месяцев назад. Ее муж--горный инженер. Вообще-то я прихожусь ей теткой, муж моей сестры
был ее родным дядюшкой.
--Выходит, я ошибся,--сказал Гриценко.--Пра-
вильно ли я понял: вы хотите посоветоваться со мной
по поводу дела об убийстве?
--Совершенно верно.
Гриценко внимательно изучал двух женщин.
--Вам не приходилось слышать имя Михаила Лазаревича Черняка?--просила панни Вера.
--Он крупная величина в горном деле?
--Точно.
--Он умер, как мне помнится.
--Шесть месяцев назад. Муж моей сестры, Илья Черняк, был его братом. Илья и моя сестра оба умерли. А Мария, то есть панни Торчак, является пле-
мянницей Михаила и Ильи Черняк.
--Понятно. А теперь объясните мне, какая нужда
привела вас сюда.
--Муж Марии, Эдуард Торчак, написал письмо,
обвиняющее Марию в намерении убить его.
--Кому он послал письмо?
--Пока никому. Оставил его адресованным прокурору или начальнику полиции, мы точно
не знаем, кому из них; оно должно быть доставлено
адресату в случае смерти Эдуарда. В письме он обвиняет свою жену в отравлении Елены Сомовой, ее сестры, которая унаследовала бы большую часть состояния Ильи Черняка. Девичья фамилия Марии Торчак—Сомова. У Эдуарда Торчака хватает наглости далее утверждать, будто Мария подозревает, что ему известно об этом преступлении, поэтому она, возможно, планирует отравить его. А в случае его смерти он желает, чтобы все тщательно расследовали.
Гриценко с любопытством посмотрел на панни Торчак, сидевшую совершенно неподвижно на своем
стуле. Один раз, очевидно почувствовав на себе его
взгляд, она подняла глаза, но тут же опустила ресницы и продолжала изучать собственные руки в перчатках.
--Каким образом у него могли появиться такие
мысли?--спросил Гриценко.--Имеются ли у него ка-
кие-то основания для подобного обвинения, панни Торчак?
--Конечно нет!--возмутилась Вера Рябенкова.
Гриценко продолжал смотреть на Торчак. Она тоже решила вступить в разговор.
--Я провожу большую часть времени в саду. У меня есть кое-какие опрыскиватели для борьбы с вредителями. Они очень ядовиты. Мой муж болезненно любопытен. Уже дважды мне приходилось его предупреждать, что с подобными составами опасно иметь дело. Возможно, это навело его на такие мысли. Он страшно мнительный, у него вечно появляются дикие идеи, от которых он не может отделаться.
--Он неврастеник,--махнула рукой Вера Рябенкова,--вечно погружен в мрачные мысли. Следствие алкоголизма. Порой он впадает в ярость, после чего у него и появляются дикие мысли.
--Ситуация крайне сложная,--задумчиво произ-
нес Гриценко.--Мне, естественно, надо познакомить-
ся с ней подробнее. А вы, как я понял, торопитесь на
самолет?
--Нет. Внизу нас поджидает такси. Оно отвезёт нас в Красноармейск. Мы там живём.
--Возможно, учитывая обстоятельства, вам будет разумнее уехать чуть позже?
--Мы не можем. Эдуард умирает.
--Вы говорите об Эдуарде Торчак, муже молодой особы?
--Совершенно верно.
--И он оставил такое письмо, которое в случае его смерти должно быть доставлено властям?
--Да, пан.
--Это сильно усложняет ситуацию.
--Правда?--воскликнула Вера Васильевна.
--Будет лучше,--попросил Эммануил Карпович,-- если вы постараетесь ввести меня подробнее в курс дела.
Вера Васильевна устроилась поудобнее в большом кресле для посетителей, изрядно поерзав, что говорило, скорее, о ее раздражении, нежели о намерении расслабиться.
--Слушайте внимательно,--предупредила она,
у меня нет времени на повторы.
Гриценко закурил, кратко предупредив:
--Мой секретарь, Лидия Петровна, записывает нашу беседу. Позднее я смогу послушать ее записи.
--Михаил Черняк был очень богатым человеком. Но и очень одиноким. Два последних года Елена, то есть Елена Сомова, жила у него. Он медленно умирал и знал об этом. По его завещанию почти все переходило к Елене. Она за ним ухаживала.
Можете мне поверить, это был адский труд. Елена на- писала Марии, и они с Эдуардом приехали помочь ей.
Вскоре после их приезда Елена тяжело заболела, а через неделю умерла. В то время Эдуард Торчак ничего не говорил, а позднее заявил Марии, что, по его мнению, Елену отравили. Типично для Эдуарда Торчака с его ослиным упрямством и нежеланием прислушиваться к чужому мнению.
--Причина смерти?--быстро спросил Гриценко.
--Перегрузки. Ее смерть явилась ужасным ударом
для Михаила, Елену он любил. По своему завещанию он намеревался оставить ей четыре пятых состояния и одну пятую Марии.
--Вам он ничего не оставил, панни Вера?
--В конечном итоге оставил. Мы с ним никогда не
были особенно близки. После смерти Елены он изме-
нил завещание.
--Вы, кажется, убеждены, что Елена Сомова умер-
ла естественной смертью?
--Разумеется, у нее был вирусный грипп, эпидемии которого проходят ежегодно. Ну а Елена переутомилась и ослабла, не смогла справиться с болезнью.
--Вы виделись с ней перед смертью?
--Да. Я отправилась туда, когда узнала о ее болезни, чтобы помочь. Приехала за три-четыре дня до ее смерти и очень скоро уехала назад. Мы с Михаилом Черняком хорошо относились к друг к другу, но он действовал мне на нервы, и мы частенько конфликтовали. Мария заявила, что прекрасно справится одна, поскольку у них была экономка, и они сразу же наняли для него сиделку. Посчитала, не слишком я там нужна.
--А когда вы вернулись?
--Вскоре после смерти Михаила.
--Производили вскрытие после смерти панни Сомовой?
--Нет, конечно. У них был постоянный врач, ко-
торый подписал свидетельство о смерти. Ее похорони-
ли, на этом дело и кончилось, пока Эдуард Торчак не завел свои дурацкие разговоры. Если хотите знать мое мнение--у него не все дома. Этого мало, он стре-
мится отвлечь внимание от своих манипуляций с деньгами Марии. Вот какие сумасшедшие идеи у Эдуарда!  А теперь он добивается, чтобы его идиотское письмо вскрыли в случае его смерти. У болвана высокое кровяное давление, он может скончаться в любой момент. Ему это известно, и все же он состряпал такое подлое письмо! Теперь в случае его смерти трудно предугадать
последствия.
--Где находится письмо?
--В его офисе.
--А где офис?
--В пригороде Красноармейска.В их же жилом доме. Они с Марией одно время жили там. Тогда Эдуард приобрел шахту за смехотворно малую цену. После того как они с Марией перебрались на жительство к Михаилу Черняку, Эдуард занял весь дом под офис для своей компании. То есть он называет его офисом. Две комнаты действительно служат кабинетами, но, кроме того, там есть спальня и кухня. Эдуард проводит там много
времени. Иногда он уезжает туда на неделю, а то и на
две. С того времени, как я нахожусь с Марией, он по-
чти полностью перебрался в этот его сомнительный
«офис», где разыгрывает из себя экономическую величину, горного магната ...
--Могу ли я спросить,--прервал ее Гриценко,--как
вы так органично влились в эту картину?
--Прежде всего, я люблю Марию. По новому заве-
щанию мне принадлежит пятая часть огромного дома
Михаила. И я не намерена позволить Эдуарду Торчаку
выставить меня оттуда. Когда я увидела, как он обра-
щается с Марией, я ужаснулась, но старалась не вме-
шиваться и ничего не говорить. Правда, Мария?
Затем сегодня утром нам сообщили, что Эдуард находится в доме.
Гриценко, осторожно прервал ее:
--Как я понимаю, он заболел?
--Именно это я и хотела вам сказать, он умирает, а у нас осталось не более пяти минут ... Можете вы себе представить, чтобы какой-нибудь нормальный человек написал обвинительное письмо против собственной жены и распорядился доставить его в полицию в случае его смерти?
--Иными словами, в этом письме  он обвиняет в своей кончине жену?
--Возможно, не столь категорично, но содержание письма сводится к этому.
--А откуда вам известно содержание письма, панни Торчак?—спросил Гриценко.
Мария ответила тихим голосом, её едва было слышно.
--Он сам мне сказал. Он взбесился, иначе никак не скажешь, и обвинил меня в отравлении Елены, а потом сказал: поскольку ему известно о том, что я сделала, он не чувствует теперь себя в безопасности.
--И пан Торчак сейчас находится в доме в пригороде Красноармейска.
--Да. Он приехал туда с шахты и заболел. Доктор встревожен его состоянием, он боится, Эдуард не выживет.
--А если выживет?
--Вера Васильевна раздражённо пожала плечами.
--Ну конечно, не мне давать советы, решать должна сама Мария, но что касается меня, я твёрдо знаю одно: Эдуард Торчак пустил её деньги по ветру, смешав их с собственными. Я убеждена, теперь он старается обманным путём лишить её их. Поэтому я-то знаю, как поступила бы на месте Марии.
--А если Торчак умрет?--спросил Эммануил Карпович.
Вера Васильевна тревожно посмотрела на Марию.
--Если он умрет,--очень тихо заговорила та,--
письмо будет доставлено прокурору, и один
Бог знает дальнейшее.
-- Чего вы хотите от меня?--спросил Гриценко.
--Раздобыть письмо!--выпалила Вера Рябенкова.
Гриценко никак не ожидал такой просьбы и невольно улыбнулся:
--Боюсь, тут я вам не смогу помочь.
-- Почему?
--Я не могу выкрасть письмо.
--Оно содержит клеветнические обвинения.
--И все же при жизни пана Торчака письмо является его собственностью.
-- Ну а после его смерти?
--Несомненно, он оставил указания отправить его в полицию.
--Надо учитывать,--продолжала Вера Васильевна, --все, что у него имеется, является общим достояни-
ем. Решительно все приобретено на средства Марии, уж не говоря о стараниях Эдуарда Торчака изо
всех сил запутать финансовые дела, чтобы даже самый опытный бухгалтер не смог определить, откуда взяты деньги.
Гриценко не скрывал заинтересованности.
--Допустим на мгновение, он на самом деле уми-
рает. В таком случае Мария автоматически становится
владелицей всего состояния, не так ли?--с вызовом
спросила Вера Васильевна.
--Возможно,--осторожно согласился адвокат.
--В таком случае она имеет право и на это письмо.
--Продолжайте,--улыбнулся адвокат.
--Я не считаю справедливым допустить, чтобы по-добное письмо попало в руки полиции или прокурора до того, как Мария ознакомится с его содер-
жанием.
--Конечно,--раздумывая, произнес адвокат,--
многое зависит от того, как написано письмо. Или,
скорее, кому  адресовано: непосредственно полиции,
чтобы та его вскрыла в случае его смерти, или же его
секретарю с указанием отправить содержимое прокурору опять-таки в случае его смерти.
--С точки зрения закона тут имеется разница?
--Возможно, однако я не в состоянии незамедли- тельно высказать свое мнение.
Вера Васильевна резко поднялась с кресла.
--Дай-ка мне ключ, Мария.
Мария молча разжала руку в перчатке и отдала ей ключ. Та в свою очередь подошла к письменному столу и положила ключ на стекло перед адвокатом.
--Что это?--спросил Гриценко.
--Ключ от офиса.
--И зачем он мне нужен?
--В случае если Эдуард Торчак на самом деле ум-
рет, мы хотим, чтобы вы разыскали это письмо.
--Имеется ли хотя бы крупица правды в обвинени-
ях Эдуарда Торчака?
--Не глупите! Мария и мухи не обидит. Она поеха-
ла туда помочь Елене. Они вдвоем трудились не покла-
дая рук. Елена умерла просто от переутомления, у нее
ослаб организм.
--А пан Черняк?
--Он болел много месяцев подряд, фактически медленно умирал. Врачи сказали, он протянет максимум шесть месяцев, а он прожил вдвое больше. И если бы не смерть Елены, он бы еще протянул. Ее кончина подломила Михаила окончательно.
--Тогда почему бы не согласиться с тем, чтобы
письмо доставили адресату?--спросил Гриценко.--
Если его обвинения абсурдны, самое простое--все
объяснить полиции.
Женщины обменялись взглядами, значение которых Гриценко понять не сумел.
--Ну?--спросил он.
--Ситуация не так проста,--призналась Вера Васильевна.--Имеются кое-какие осложняющие факторы.
--Как понять?
--Кто-то звонил в управление полиции в убойный отдел. Знаете, один из этих анонимных звонков. Говоривший посоветовал проверить смерть Елены Сомовой. Разумеется, звонил кто-то из подручных Эдуарда, если не он сам, но это может причинить
неприятности.
Гриценко задумался.
--Мария--жена Эдуарда Торчака,--сказал он--
В том случае, если он обвинит жену в отравлении Елены, он же рискует потерять деньги, унаследован-
ные его женой, которые, как я понял, он тратит в соб-
ственных интересах. Вы об этом подумали?
--Да. А вот Эдуард--нет. Он не думает. Он реагирует.  В его поступках отсутствует логика. Зачем бы ему писать такое дурацкое письмо, в особенности когда он знает, что может умереть в любой момент?
Гриценко предположил.
--Возможно, он психопат?
--Однозначно, с вывихом. Никто не может пред-
положить, как он поступит. Он может убить нас обе-
их. Зная о нашей поездке к вам, непременно бы так и
сделал.
Гриценко наконец принял решение.
--Хорошо, я согласен. Если Эдуард Торчак умрет,
я постараюсь выяснить содержание письма. Если оно
мне покажется творением психопата, я займусь вашим
делом и передам письмо панни Торчак. Однако
если в данном деле имеется что-то подозрительное, я
сам вручу письмо полиции, но так, чтобы все закончи-
лось ко всеобщему удовлетворению.
--Если бы вы только знали Эдуарда Торчака,--
сказала Вера Васильевна,--вы бы не сомневались в обоснованности нашей тревоги. Он эгоистичный нев-
растеник, с головой ушедший в собственные аферы, желания, ощущения, но при всем этом ему не
откажешь ни в проницательности, ни в изобретатель-
ности.
--Вы не очень давно познакомились с паном Торчаком,--заметил Мейсон.
--Мы знакомы достаточно долго,--фыркнула жен-
щина.--Я много разговаривала с Марией, да и сама
не вчера родилась на свет.
Гриценко снова задумался, затем повернулся к секретарше.
--Лидия Петровна! Продиктуй письмо, которое Мария Торчак должна подписать, уполномочивающее меня представлять ее интересы во всех вопросах, касающихся ее семейных отношений, имущественных прав, а также предпринимать по моему усмотреию действия для охраны ее прав. В случае смерти ее мужа, а по имеющимся данным, он тяжело болен, я должен представлять панни Торчак в вопросах ее состояния. Я должен действовать от ее имени и в ее интересах.--Гриценко посмотрел на Марию Торчак.--
Вы согласны написать и подписать такое письмо?
Ответила, разумеется, Вера Васильевна.
--Можете не сомневаться, да!
Однако адвокат продолжал смотреть на Марию. Наконец та взглянула ему в глаза и тихо сказала.
--Конечно, пан Гриценко. Муж больше меня не
любит. Его интересуют только мои деньги, которые он
ворует у меня. В данный момент он стремится так за-
путать финансовую отчетность, чтобы стало невозможно разобраться, сколько принадлежит фактически мне, а сколько--ему.
--Так чего же мы ждем?--спросила Вера Рябенкова, взглянув на часы.
Гриценко взглядом попросил Лидию Петровну немедленно напечатать письмо.
В  начале четвертого того же дня Лидиии Петровне позвонили и сообщили: адвоката вызывают по вопросу величайшей важности.
Лидия Петровна доложила Гриценко и он не медлил ни секунды.
--Я буду разговаривать, Лидия Петровна, а вы бери параллельную трубку.
Гриценко услышал настойчивый, нетерпеливый голос Веры Васильевны.
--Я у телефона, Вера Васильевна.
--Наконец-то! У нас тут такие неприятности ...
--Я У телефона. Так что случилось?
--Он умер.
--Торчак?
--Да.
Наступило минутное молчание.
--И,--продолжала Вера Васильевна,--все легло на плечи Марии. Он оставил ей по завещанию решительно все--действительно, самое малое, что мог сделать.
--Когда он умер?--спросил Эммануил Карпович.
--Минут пятнадцать назад. Все это время я добивалась разговора с вами.
--Да, да, понятно. Теперь письмо, о котором вы
упоминали ...
--Адрес в Красноармейске: особняк на улице 26 Бакинских коммисаров, 34. Возьмите такси, потому что придётся проехать километров 20 по ужасной дороге. Найти это место несложно, но лучше не задавать вопросов. Я объясню, как туда попасть. Поезжайте по главной улице через
город, затем сверните налево через полтора километра. Возле заправочной станции имеется крутой поворот налево, проедете по улочке
совсем немного и увидите дом. Дом стоит
последним в ряду по правой стороне.
--В доме никого нет?--спросил адвокат.
--Никого. Секретарши не будет. Вы отыщете... про-
шу прощения, я дольше не могу разговаривать. До сви-
дания!..--Она бросила трубку.
Гриценко не спеша опустил свою трубку на рычаг и вопросительно посмотрел на Лидию Петровну.
--Вы едете в Красноармейск?--спросила женщина.
Гриценко пожал плечами: ничего не поделаешь!
--А когда попадете туда, что предпримете?
--Буду представлять интересы панни Торчак наилучшим образом.
--Разыскав этот конверт?
--Возможно.
--А потом?
--Все зависит от содержания письма. Закажите такси. Нет. Закакжите два такси.
--Два?
--Не думаете ли вы, что я влезу в подобную историю без свидетеля?
Такси домчали Гриценко и Лидию Петровну и Деллу до центра города. Они разыскали дорогу
к дому. При свете почти полной луны они любовались местностью. Гриценко плавно проскользнул мимо скопления магазинов, которые отмечали центр города, повернул налево, затем без труда обнаружил крутой вираж, который предупреждал о следующем левом повороте.
По обе стороны дороги виднелись современные жилые дома, стоявшие среди высоких сосен и зеленых лужаек. На этой высоте смрад и смог, окутывавший долину, полностью рассеялись, а на небе, несмотря на свет луны, сияли необычно яркие звезды. Лидия Петровна сделала глубокий вздох.
--Вы только посмотрите, какой здесь воздух, шеф! --воскликнула она.--Чистый, пропитанный хвойным за-
пахом, прозрачный, как хрусталь. А как вам нравятся
эти очаровательные жилища?
Гриценко согласился с секретарём, но его мысли уже были сосредоточены на предстоящем деле.
--Как вы считаете, дом Эдуарда Торчака похож на них?
--Мы это выясним через минуту,--ответил Гриценко, сворачивая на боковую дорожку.
Они добрались до конца ужасной дороги, проехали еще немного по гравиевой дорожке мимо аккуратного дома с зеленым забором, а затем, когда дорожка закончилась, свернули вправо по подъездной дороге, которая привела их через сосновую рощу, мимо нескольких яблонь и
грушевых деревьев к парадному подъезду дома, кото-
рый, несмотря на темные окна, казался обитаемым и
гостеприимным.
Гриценко выключил все огни, заглушил мотор, обошел машину кругом и поднялся за Лидией Петровной на крыльцо.
--На всякий случай позвоним, правда?—вопросительно предложил он.
Не снимая перчаток,Лидия Петровна нажала кнопку звонка. Внутри дома послышалось музыкальное позвякивание.
--Позвоните еще раз,--через пару минут произ-
нес Гриценко,--а потом мы попробуем открыть дверь
ключом.
Лидия Петровна позвонила вторично с тем же результатом. Тогда Эммануил Карпович вставил ключ в замок. Он бесшумно открылся, дверь распахнулась, подчиняясь руке адвоката.
--Что теперь?--спросила секретарь.--Мы воспользуемся фонариком или?.
--Мы включим в доме свет. Луч фонарика свиде-
тельствует о тайном визите, то есть о понимании сво-
ей вины. В конце-то концов, Лидия Петровна, мы участвуем в игре, где нам почти ничего не известно о других игроках, и будь я неладен, если понимаю, где находится та черта, за которую не следует заходить.
--Но ставки в игре высокие?
--Несомненно,--ответил Эммануил Карпович, нащупывая на стене выключатель.
Прихожая предстала во всем своем великолепии. Вешалки для головных уборов были изготовлены из оленьих рогов и манзанита. Индейская циновка с узором навахо на полу и стулья в деревенском стиле придавали помещению оттенок нарочитой простоты. На стене висело огромное овальное зеркало, несомненный антиквариат. Запах хорошего крепкого табака, очевидно, был неистребим, как если бы обитавшие здесь люди постоянно курили
трубку.
Гриценко прошел дальше через дверь слева, включил свет и оказался в просторной гостиной. Лидия Петровна прошла за ним по всему дому, осматривая одну комнату за другой и включая всюду свет, пока это длинное, приземистое одноэтажное здание полностью не осветилось.
--Что теперь, шеф?
--Официально--ответил Гриценко,--мы берем в руки бразды правления от имени пана Торчака. На самом же деле разыскиваем письмо, которое
может быть где-то здесь спрятано. Весь вопрос в том,
где именно. Мне это представляется страшной глупостью.
--А именно?
--Написать письмо, которое должно быть доставлено властям в случае кончины его автора, а затем где-то его спрятать, не организовав доставку.
Лидия Петровна внимательно слушал, а потом добавила.
--Я убеждена, Эдуард должен был сделать
так, чтобы письмо попало по адресу.
--Знаете, я сейчас думаю об этих людях. Многое
могут сообщить их вещи,--вновь заговорил адвокат
через некоторое время, когда просмотрел документы в кабинете Торчака.--Очевидно, Торчак пол-
ностью полагался на свою секретаршу. В банке у него на счету двести девяносто один доллар,
впрочем, вот еще книжка на тысячу долларов. Это не считая мелкого счёта в гривнах. Здесь
корреспонденция, относящаяся к его горнорудным де-
лам. Интересно, письма адресованы Марии Торчак, а все ответы подписаны Эдуардом Торчаком,
в которых точно указано, что его жена будет делать, а
о чем и слушать не желает.
--Значит ...
--Очевидно, он с ней не советовался. Копии отве-
тов показывают, что некоторые отправлены в день по-
лучения письма.
--Может, он советовался с ней по телефону? --И все это время он боялся,--продолжала девуш-
ка,--что жена задумала его убить. И вдруг умирает
естественной смертью.
Гриценко удивленно приподнял брови.
--В чем дело?--заинтересовалась Лидия Петровна. --Вы ... шеф, уж не предполагаете ли вы ... что смерть не была естественной?
--А что?
--Тогда что мы здесь делаем?
--Защищаем интересы панни Торчак,--ус-
мехнулся Гриценко,--но кое-что делать мы не можем.
Мы не можем скрывать улики или искажать их, но ведь мы не будем уверены, улика это или нет, прежде чем не взглянем на нее, не так ли? Именно по этой
причине я считаю необходимым прочитать содержа-
щееся в том конверте послание, который я обнаружил
в запертом на ключ ящике стола секретарши.
--Шеф, но ...
--Пойди-ка поставь немного воды на огонь в кух- не, мы подержим конверт над паром ...
Через пару минут вода закипела, адвокат прошел на кухню. Очень осторожно он распечатал заклеенный конверт, засунул внутрь два пальца, вынул бумажные листы и развернул их.
Лидия Петровна ахнула, заглушив бульканье продолжавшей кипеть воды.
--Ну вот, пожалуйста,--весело произнес адво- кат,--шесть листов абсолютно чистой бумаги.
Глядя оторопело на бумагу, Лидия Петровна машинально загасила пламя горелки.
--Как вы считаете, на них нет тайнописи?
Гриценко осторожно нагрел один из листков над неостывшей горелкой, затем посмотрел листок под разными углами к источнику света.
--Конечно, тут может быть какая-то тайнопись,
которую надо проявлять над парами иодина, но мы,
к сожалению, не имеем права этого делать. Хотя,
конечно, опасно считать, что листы на самом деле
чистые.
--Чего ради человек стал бы оставлять конверт с
инструкцией доставить его властям в случае своей
смерти, если в нем нет ничего, кроме пустых листов бумаги?
--Возможно, именно на этот вопрос нам придется искать ответ.
--Что вы имеете в виду?
--Вы не видели нигде в офисе пузырька с клеем?
Лидия Петровна тут же отыскала его и протянула шефу.
--Ну сейчас мы заклеим конверт, причем очень
важно не оставить на нем отпечатков пальцев.
Гриценко подсушил конверт над теплой горелкой,
вернулся в приемную и положил его обратно в ящик
стола, который тут же снова искусно запер перочинным ножом. Через минуту письменный стол секретарши был в идеальном порядке.
--Шеф, похоже, у вас появились какие-то идеи?-- спросила Лидия Петровна. Немного поколебавшись, она произнесла.
--Что ... что ...
--Что все случилось немножко слишком своевре- менно?--усмехнулся адвокат.--Ну да, отчасти ...
--Эдуард Торчак умер и..--Раздался резкий женский голос.--Что вы здесь делаете? Кто вы такие?
Гриценко неторопливо повернулся. Высокая, довольно привлекательная молодая женщина, стоявшая в проеме двери, резко повернулась, не
ожидая ответа, и побежала. Раздался дробный стук высоких каблуков, затем звуки поворачивающегося телефонного диска.
Гриценко подмигнул Лидии Петровне, подошел к письменному столу и поднял трубку телефонного  аппарата. Он услышал, как женщина говорит по параллельному телефону:
--Я—Валентина Сердюква, нахожусь в доме пана Торчака по улице 26 бакинских коммисаров, 34. В доме находятся неизвестные, роются в вещах, что-то ищут. Пришлите полицию.
Гриценко аккуратно положил трубку на рычаг. Он слышал, как хлопнула входная дверь. Дидия Петровна приподняла. брови.
--Полиция?--спросила она.
На лице Эммануила Карповича было написано: «Ничего не поделаешь».
--Как скоро они сюда приедут?
--Трудно сказать. Возможно, очень скоро.
-- Мы попытаемся улизнуть?—Гриценко не ожидал от Лидии Петровны такого предложения.
--Нет, конечно. Останемся и побеседуем.
--Знаете, шеф, мне в этой истории что-то не нра-
вится.
--Пока мы делали то, что от нас ожидали. Теперь постараемся действовать более независимо.
--Что вы имеете в виду?
Они услышали вой полицейской сирены.
--Вот и полиция,--сказал Гриценко.--Похвальная
поспешность. Ведите себя тихо, они могут нервничать, а ес ли это спецы, то могут случайно выстрелить.
--Что вы такое говорите? Вы ...
Снова хлопнула входная дверь, раздались голоса, зазвучали тяжелые шаги. Человек в форме офицера полиции осторожно просунул голову в комнату и скомандовал:
--Не двигаться!
Гриценко отодвинул назад вращающийся стул у письменного стола, вынул сигарету изо рта, выпустил струйку дыма в потолок.
--Добрый вечер. Входите и садитесь. У нас  нет оружия.--Офицер остался стоять на пороге, в руках у него поблескивал пистолет.
--Кто вы такие и что здесь делаете?
--Я—Эммануил Карпович Гриценко, адвокат,-- ответил он.--Разрешите мне представить моего секретаря, Лидию Петровну.. В данный момент я занят приведением в порядок дел по поручению вдовы Эдуарда Торчака.
--Он умер? Он умер?--закричала в этот момент Валентина Сердюкава.
Гриценко подтвердил ее опасение, не произнося слов.
--Значит, его убили!--сказала секретарь хозяина с уверенностью.
--Стоп-стоп!--остановил ее Гриценко.--Вы, оче-видно, потрясены, но вам не следует бросаться такими дикими обвинениями.
--Вы представляете панни Торчак?--спросил  офицер и  взглянул на секретаря.--Вы знаете этих людей,панни  Сердюкова?
Она уверенно покачала головой.
Заговорил Гриценко.
--Как я понимаю, вы секретарь пана Торчака, это ваши инициалы «В.С.» стоят на бумагах?
--Я Валентина Сердюкава,--подтвердила девушка, --действительно секретарь пана Торчака. И в случае его смерти я... я должна кое-что вручить офи-
церу.
--Вот как?--притворно удивился Гриценко.
--Пан Торчак предвидел подобную ситуацию.
--Какую именно?
--Его убийство.
--Убийство?--переспросил Гриценко.
--Точно! И я должна передать полиции доказательства этого.
--Ну так передавайте,--предложил Гриценко.
Девушка подошла к своему письменному столу.
--Эй, одну минуточку!--остановил ее Гриценко. --Что вы там делаете?
--Достаю то, что намерена вручить полицейскому.
Гриценко улыбнулся и покачал головой:
--Нет, нет ...
--Тогда о чем вы?
--Вы не должны касаться ничего в этом доме, не
являющегося вашей личной собственностью.
--Но вы же были здесь и трогали разные вещи.
--Почему нет? Я представляю жену. Она законная владелица половины всей собственности. Вторая поло-
вина перейдет к ней по праву наследования.
--Но вы ... вы ...
--Успокойтесь,--посоветовал Мейсон.--Зачем так
горячиться?
Полицейский убрал пистолет в кобуру.
--Давайте внесем полную ясность. О чем идет спор?
Валентина Сердюкова закричала:
--Она его убила. Он знал, что она попытается это
сделать, и поэтому оставил пакет с доказательства-
ми, которые могут быть использованы против нее.
--Как прикажете вас понимать: «он оставил па- кет»?--спросил Гриценко.
--Отдал его мне.
--И велел его хранить?
--Сказал, что в случае его смерти он хочет, чтобы я вскрыла конверт и доставила имеющуюся в нем информацию в полицию.
--Вы открывали пакет до его смерти?
--Нет, конечно.
--Значит, вы не знаете о его содержимом?
--Ну ... только то, что сам хозяин говорил.
--Сообщил ли он вам о содержимом?
--Он сказал мне ... короче, он сообщил достаточ-
но, чтобы я поняла: он опасался умереть с минуты на
минуту.
--Естественно,--согласился адвокат,--человек
страдал от высокого кровяного давления, артериоскле-
роза и, очевидно, почечной недостаточности. Врачи
предупредили: он может скончаться в любое время.
Мне кажется вполне естественным для человека под-
готовиться ...
--Но это не такое письмо. То есть он имел в виду другое.
--Откуда вы знаете?
--С его собственных слов.
--Что же он говорил?
--В случае его смерти я должна вскрыть этот кон- верт и позаботиться о том, чтобы бумаги получили
полицейские, но если кто-то попытается добраться
до письма при его жизни, я должна уничтожить весь
пакет.
--Иными словами, он оставил за собой контроль
над этим письмом?
--Да. При жизни.
--А если бы он пожелал, чтобы вы вручили ему
пакет в любое время, вы бы это сделали?
--Разумеется. Это же его письмо.
-- Где оно?—спросил Гриценко.
Девушка после некоторого раздумья произнесла:
--Я достану его, когда потребуется.
--Несомненно ... Итак, давайте-ка хорошенько все тут закроем под присмотром полиции. Ну и учитывая заявление Валентины Серлюковой о спрятанном здесь письме с какими-то обвинениями, по моему мнению, необходимо проследить за тем, чтобы из этого дома никто ничего не унес.
--Мы изымем письмо!--решительно заявила Сердюкова.--Я собираюсь незамедлительно вскрыть конверт и передать его содержимое полицейскому.
--Нет, вы этого не сделаете,--возразил с широкой
улыбкой адвокат.
--Почему вы такое говорите?
--Срок вашей работы секретарем закончился в тот
момент, когда умер пан Торчак. Вы были его  агентом, сотрудником, личным представителем. Сейчас
вы имеете только право на компенсацию, но касаться
чего-либо здесь вам не разрешается.
--Одну минуточку,-•нахмурился офицер полиции.-- Я не знаком с тонкостями закона, но я не хочу, чтобы исчезли какие-то улики.
--Разумеется!--подхватил Гриценко.--И поэтому
я посоветовал бы вам лично запереть все двери, а по-
скольку у панни Сердюковой, несомненно, имеется ключ ...
--Как вы проникли сюда?--спросила она.
--Я же сказал вам, у меня есть ключ,--спокойно ответил адвокат.--Ключ панни Торчак.
--Она ни за что не дала бы вам ключ! Я это точно
знаю.
Гриценко снова улыбнулся:
--В таком случае поскольку панни Торчак не давала мне ключа, значит, я не мог им вос-
пользоваться, чтобы попасть в дом. Следовательно,
меня здесь нет, и вы меня не видите.
Офицер полиции задумчиво потер вспотевший лоб:
--Если существует письмо, оставленное с приказом вскрыть его после смерти, письмо, объясняющее, каким образом человек умер, нам лучше забрать его и передать в руки прокурора.
--Все дело в том,--спокойно заговорил Гриценко,-- что никто не знает о содержимом этого па-
кета. С таким же успехом там может находиться заве-
щание.
--Так давайте же посмотрим на него!--восклик-
нул полицейский, которого поддержали другие прибывшие полицейские.--Вы представитель жены. Секретарь здесь. Я представитель закона. Все в порядке.
--Никто не имеет права распечатать письмо, пока
не разрешит жена умершего,--сказал Гриценко.
--Обождите минуточку,--взмолился офицер,--с
вами ужасно трудно договориться.
--Нет, если вы будете действовать в соответствии с законом. Как вас зовут?
--Валерий Никольский, капитан полиции, сотрудник следственного отдела.
--Прекрасно. Скажите, вы желаете действовать в
соответствии с законом или нет?
--Естественно, я всегда и во всем придерживаюсь
законов!
--Ну так вот. Учтите, все это--общая собствен-
ность, половина которой принадлежит и всегда принадлежала жене. А вторая половина перейдет к ней после официального утверждения завещания, фактически она уже сейчас имеет на нее право, требуется лишь уплатить долги.
--Я уже говорил, что не знаю досконально право-
вых норм,--сказал Никольский,--но хочу получить ясное представление о деле. Если здесь имеются какие-то вещественные доказательства, я не хочу, чтоб с ними что-то случилось.
--Само собой разумеется. Но, с другой стороны,
если это вовсе не вещественное доказательство, а ка-
кая-то ценная бумага, я хочу быть уверен, что она ни-
куда не денется.
--Зачем эти намеки?
--Откуда мне знать, может в этом конверте, кото- рый следует распечатать в случае смерти пана Торчака, находятся его завещание или какие-то цен-
ные акции, которые он хотел отдать своей секретарше.
Наличные деньги, в конце концов.
--Самое правильное распечатать пакет и посмотреть его содержимое.
--С другой стороны,--продолжал рассуждать вслух
Гриценко,--там может находиться нечто, представляю-
щее особую важность для владельцев, чего не следует
разглашать.
--Но он же отдал письмо секретарю!
--Не совсем так,--покачал головой адвокат.--Он
поручил ей хранить пакет, а вовсе не отдал его ей. Она
должна была вернуть его пану Торчаку при его
первом требовании.
--Я не это имела в виду,--вмешалась Валентина Серлюкова.--Хозяин отдал его мне для того, чтобы я передала пакет полиции после его смерти.
--Он велел отдать пакет полиции?--спросил Гриценко.—И именно офицеру полиции? Его нужно вскрыть в случае его смерти?
--Хозяин не распоряжался отдать пакет именно офицерам. Он сказал—полиции. Я не могу помнить дословно его фразу.
--Вот, пожалуйста!--развел руками Гриценко.
--Она все записывает,--воскликнула Валентина Сердюкова, кивая в сторону Лидии Петровны.-- Стенографирует каждое сказанное нами слово.
--Вы возражаете?--спросил Гриценко.
--Ну, мне это не кажется честным.
--Почему? Или вы намереваетесь изменить что-то из сказанного вами после того, как обдумаете свои
слова?
--Вы мне кажетесь на редкость неприятным типом.
--Очень многие люди думают точно так же.
Офицер полиции с завидным упрямством заговорил:
--Возвращаюсь к тому же вопросу о вещественных доказательствах. Я не понимаю происходящего, но работающая тут молодая женщина утверждает, что у нее где-то спрятан конверт, который надлежит вскрыть в случае смерти пана Торчака, поскольку в нем содержатся данные о ... о ...
--Изобличающие лицо, повинное в его смерти!-- твердо заявила Валентина Сердюкова.
--Вы теперь утверждаете, что он убит.
--Возможно.
--Но точно вы не знаете?
--Он ждал, что такое может случиться.
--Вы также знали и другое: хозяин, находился под наблюдением врача?
--Ну ... знала.
--И его предупреждали: при таком кровяном дав-
лении и состоянии артерий он должен вести себя чрезвычайно осмотрительно, ибо все может плохо кончиться?
--Он не делился со мной такими сугубо личными обстоятельствами своей жизни.
--Рассказывал вам о своих отношениях с женой?
--Ну, не совсем.
--В таком случае вы не знаете о содержании письма, а лишь предполагаете?
--Я уже сказала о своих мыслях по этому поводу.
--Мы можем это незамедлительно выяснить.
Никольский коротко спросил:
--Где находится письмо?
--В моем столе, в запертом на ключ ящике.
--Достаньте его!--велел капитан.
--Одну минуточку,--произнес Гриценко.--Такой поступок незаконен.
--И все же я хочу рискнуть,--сказал капитан.--
Я прослежу, чтобы эта особа не дотронулась ни до
чего другого в столе, кроме письма. Но если пакет
существует, я хочу быть полностью уверен в его со-
хранности. Я не знаю, кто вы такой, но, видимо, пред-
ставляете вдову. Вы очень быстро приступили к ра-
боте.
--И теперь я вижу, моя поспешность вполне оп-
равдана,--сказал Гриценко, дружелюбно улыбаясь.--
Я стараюсь сохранить в целости и сохранности все
имущество.
--Что вы хотите сказать?
Гриценко кивнул в сторону Сердюковой, которая отпирала ключом правую тумбу стола.
-- А что делала она тут в такое позднее время?
--Она же здесь работает.
--По ночам?
Капитан недоуменно нахмурился и посмотрел на
секретаршу с подозрением.
--Послушайте, панни Сердюкова, как вы здесь оказались?
--Я ... я проезжала мимо и увидела освещенные окна.
--Куда вы ехали?--спросил Гриценко.
--Мимо дома по дороге.
--Вы уже сейчас совершаете ошибку. В тот момент, когда вы, используя свою власть, позволяете дотрагиваться до предметов в этой комнате, вы допускаете ошибку.
 Капитан подошел к Сердюковой и остановился
рядом.
--Я не хочу, чтобы вы дотрагивались до чего-либо другого, кроме письма,--сказал он.--Где оно?
--В запертом ящике в письменном столе.
--Прекрасно. Письмо возьму я.
--Ящик заперт,--сказала она, выдвигая ящик письменного стола,--что-то вроде моего личного
сейфа.
--Понятно.
Капитан вытащил шкатулку.
-- Этот ящичек не заперт.
--Правда? Я считала, что он на замке. Обычно я его всегда запираю.
Никольский приподнял крышку и посмотрел на конверт.
--Советую вам не дотрагиваться до этого пакета,--
предупредил Гриценко.
Полицейский тут же опустил крышку.
--Что, по-вашему мнению, нужно с ним сделать?
--Сдайте его в суд как часть имущества пана Торчака.
--Предположим, с ним что-то случится?
--Позаботьтесь, чтобы ничего не случилось.
-- Вы считаете, я должен?
--Конечно. Заприте шкатулку. Отнесите eё в суд.
Пусть судья, которому будет поручено официальное
утверждение завещания, откроет его в присутствии
представителей наследников.
Валентина Сердюкова топнула ногой, на ее глаза навернулись слезы бессильной ярости.
--Вскройте конверт, вы, глупец!
Гриценко посмотрел офицеру в глаза.
--Предположим, конверт наполнен деньгами, которые он обещал дать секретарше? А где понятые? Ну а как вы потом сможете доказать, что
там находится именно столько денег, сколько вы на-
зываете? Вас заподозрят в присвоении двух-трех бу-
мажек. Какую песню тогда запоете? Нет, этот ящик
нужно открывать лишь в присутствии официальных
лиц.
--Верно!--изрек капитан, поворачиваясь к Сердюковой.
--Вы глупец!--завопила она. У Никольского побагровело лицо.
--Я вам ясно сказала,--истерично вопила секре-
тарь,--его жена намеревалась его убить. Он знал об
этом. В письме содержатся улики, связывающие ее с
другим убийством.--Да не трусьте же, открывайте!—настаивала Сердюкова.--Неужели вы не видите, этот человек изо всех сил старается отговорить вас, чтобы вы не получили доказательства, которые пан Торчак хотел передать властям
Полицейский взял в руки конверт.
--Не спешите,--остановил его Гриценко.--Не при-
нимайте моего юридического совета, но не слушайте и эту особу. У вас же имеется прокурор. Вы-
зовите его. Спросите его, как поступить?
--Вот это правильно!--с явным облегчением вос-
кликнул Никольский и заторопился к телефону.
Гриценко авторитетно объявил.
--Лично я считаю, конверт следует открыть только
в присутствии инспектора, ведающего делами наслед-
ства. Кроме того, я посоветовал бы на случай, если у
вас имеются сомнения, убрать этот пакет в сохранное
место.
--Что значит «убрать»?
--Сейчас он находится в шкатулке в ящике пись-
менного стола. Заберите его и спрячьте в сейф. Но вам придется следить за тем, чтобы никто не попытался что-то предпринять в отношении содержимого данного конверта.
--Не разрешайте ему мешать вам исполнять свой
долг!--закричала Сердюкова.--Вскройте конверт. Добудьте доказательства.
Гриценко откровенно зевнул.
--Честное слово, это становится утомительным.
Мне не хочется спорить и пререкаться. Что касается
меня, то я не имею ничего против того, чтобы вы до-
ставили этот конверт прокурору. Разумеется, при условии принятия необходимых мер для того,
чтобы конверт не был вскрыт лицом, не имеющим на
то права.
--Ну что же, давайте поговорим с прокурором.
Когда полицейского соединили с прокурором, он
отрапортовал.
--Говорит капитан Никольский. Я нахожусь на улице 26 бакинских коммисаров, 34. Очень сожалею, но вынужден вас потревожить в столь поздний
час: я столкнулся с одной проблемой. Здесь находит-
ся адвокат, который утверждает, что он представляет Торчаков. Сам Эдуард Торчак умер. В его офисе
имеется письмо, которое должно быть вскрыто в слу-
чае его смерти. Адвокат, представляющий его жену,
утверждает, это можно сделать только в присутствии
налогового инспектора ... Нет, оно не адресовано полиции. На конверте просто написано: «Вскрыть В случае моей смерти, а содержимое доставить властям».
Валентина Сердюкова нетерпеливо подсказала офицеру.
--Скажите ему, письмо вручено мне, оно находи-
лось у меня.
--Оно было не у вас,--не согласился Гриценко,--а
всего лишь в вашем письменном столе. Ваша же рабо-
та в данном офисе прекратилась.
--Господи, до чего же я вас ненавижу! Неужели вы не можете помолчать?
--Возможно, вы на самом деле вскоре возненавидите меня,--рассмеялся адвокат.
--И сообщите прокурору: находящаяся здесь женщина стенографирует каждое слово!--снова
закричала Сердюкова.
--Тише!--прикрикнул на нее капитан.--Вы мешаете
мне слушать.--Несколько минут он слушал, затем снова заговорил.
--Это адвокат Эммануил Гриценко... Ох, вы слышали о нем? Да, мне эта фамилия тоже показалась знакомой ... Совершенно верно ... Он не возражает против того, чтобы я доставил к вам в офис конверт в этом запертом ящике, где его и распечатают в присутствии судьи и инспектора. Он предполагает, что в конверте находятся деньги ... Хорошо.
Капитан с облегчением положил на место трубку.
--Мы, конечно, возлагаем ответственность за со-
хранность этого пакета на вас, пан Никольский, или капитан Никольский,--предупредил Гриценко.
--Естественно. Согласен.
--Вы отвезете этот ящик прокурору?
--Я прослежу, чтобы он попал к нему.
--Так вы сейчас и забираете его?
--Нет, не сразу. Мне здесь еще надо кое-что сде-
лать, но завтра я его непременно доставлю. Прокурор
сказал, что завтра. Не беспокойтесь, я прослежу за тем, чтобы с пакетом ничего не произошло.
--Прекрасно,--произнес Гриценко,--для меня са-
мое главное, чтобы с пакетом не намудрили.
--Я заберу его с собой. А теперь, чтобы все было по правилам, я хочу получить одну из ваших карточек, и в случае если вы не представляете вдову... Ну, вы ад-
вокат. Не мне вас наставлять уму-разуму.
--Верно, этого не требуется,--весело подхватил
Гриценко.--Вот вам моя карточка.
После этого капитан Никольский, в сопровождении полицейских, держа под мышкой ящик с письмом, пошел к машине.
--Я иду с вами!--закричала Валентина Сердюкова.
--Давайте завтра встретимся   и всё спокойно обсудим,—проговорил Гриценко в спину уходящим.
Лидия Петровна дождалась, пока не закрылась за ними входная дверь, потом взглянула на Гриценко.
--Быстро снимите чайник с плиты,--распорядился
адвокат.--И на всякий случай вытрите его хорошенько
любым полотенцем, чтобы на нем не осталось следов
пальцев. Не забудьте протереть также ручки и кран на
плите ... Они могут подумать об этом, не отъехав очень
далеко.
Лидия Петровна метнулась на кухню. Через пару минут вернулась.
--Все в полном порядке.
--Прекрасно,--усмехнулся Гриценко,--мы всюду выключим свет и закончим. Никогда не думал, что придётся самому нарушать закон. Особенно после недавнего разговора.
--Какого разговора?
--Не важно.
--Шеф, секретарша уговорит-таки офицера распе-
чатать конверт.
--Не раньше, чем они доберутся до офиса прокурора.
--Хотите поспорить?
--Нет.--Гриценко и Лидия Петровна вышли и сели в ожидавшие их такси. В Донецке Гриценко попрощался с  Лидией Петровной  и отправился домой. Дома он прошёл в кабинет и задумался. Уж не об этом ли говорил ему Невидимый, намекая, что все нарушают установленные законы. Причём не Божьи, а людские.

Внезапно или ему показалось он услышал тихий шелест. Он не понял: голос это или шум ветра за окном—но прислушался. Потому что ждал этого момента и прислушался...
--Ты можешь закрывать глаза. Нам хорошо беседовать и во сне.
Эммануил послушно закрыл глаза и почувствовал лёгкость во всём теле.
--Ты хотел спросить о жизни на других планетах? Не так ли?
--Конечно,так и Ты знаешь об этом.
--Тогда спрашивай.
--Существует ли жизнь на других планетах? Есть ли у Тебя подопечные где-нибудь еще во Вселенной?
--Да, конечно.
--И эти цивилизации более продвинутые?
--Некоторые из них -- да.
--Каким путем?
--Любым.  Технически.  Политически. Социально.  Духовно.  Физически.  И психологически.
--И психологически? И чем же мы отличаемся?
--Например,  ваша   склонность,  ваше  настойчивое  желание   производить сравнения, ваша постоянная потребность  характеризовать что-то как  «лучшее» или «худшее», «более  высокое» или  «более низкое», «хорошее»  или  «плохое» говорит о том, насколько вы погрязли в двойственности, насколько глубоко  вы погрузились в обособленность.
--В  более  продвинутых цивилизациях Ты этого  не  наблюдаешь?  И  что Ты понимаешь под двойственностью?
--Уровень   продвинутости  общества   неизбежно   отражается  на  степени двойственности его  мышления. Социальная эволюция проявляется в  движении  к единству, а не к сепаратизму.
--Почему? Почему мерилом является единство?
--Потому что единство есть истина. Обособленность--иллюзия. Пока  общество видит  себя разделенны--в  виде  ряда  или  собрания отдельных единиц,--оно живет в иллюзии.
   Вся  жизнь вашей  планеты  построена  на  обособленности,  основана  на двойственности. Вы представляете  себя в виде отдельных семей  или кланов, собранных  в отдельных  округах или штатах, которые, в свою очередь,  собраны в отдельных государствах или странах, составляющих отдельный мир или планету. Вы представляете свой мир единственным обитаемым миром во Вселенной. Вы представляете свое государство самым  прекрасным государством на  Земле.  Вы представляете свой штат  самым лучшим штатом  в  своем  государстве,  а свою семью самой удивительной во всем штате. Наконец, вы думаете, что вы лучше всех остальных в своей семье.
Вы уверяете, что  ничего подобного не думаете, но вы поступаете так, как если бы действительно так думали. Ваши  истинные   мысли   ежедневно  находят   свое  выражение  в  ваших общественных решениях, политических выводах, религиозных тенденциях, в вашем экономическом выборе и в вашем индивидуаль ном подборе всего -- от друзей, до системы верований, до самих взаимоотношений с Богом. То есть со Мной.
Вы чувствуете себя настолько отделенными от Меня, что вообразили, будто я не хочу  даже разговаривать с вами. И в результате вы отрицаете истинность своего собственного опыта. Ваш опыт  говорит  вам, что вы и Я--Одно, но вы отказываетесь  верить ему. Таким образом, вы отделяетесь не только  друг  от друга, но и от собственной правды.
--Как человек может быть отделен от собственной правды?
--Игнорируя ее. Видя и отрицая ее. Или изменяя ее, перекручивая, искажая, чтобы она соответствовала вашему заранее составленному мнению о том, как это должно быть.
 Возьмем вопрос, с которого ты сейчас начал. Ты  спросил,  есть ли жизнь на  других планетах? Я ответил «Конечно». Я сказал «Конечно», потому что это очевидно. Это настолько очевидно, что  меня даже удивляет то, что ты задаешь  этот вопрос. Вот как человек может  «отделиться от собственной  правды»--  совершенно недвусмысленно видя правду своими глазами,  он  может не заметить ее -- и  в результате отрицать то, что он видит.
Отрицание--вот механизм, который здесь работает. И нигде отрицание не бывает таким предательским, как самоотрицание. Вы  всю  свою  жизнь  тратите на отрицание  того, кто и  что вы есть  в действительности. Было бы достаточно грустно, если бы  вы ограничивались отрицанием менее личных  вещей  вроде  истощения  озонового  слоя,  уничтожения старых лесов, ужасного обращения со своей молодежью. Но вы  не довольствуетесь  отрицанием всего, что видите  вокруг себя. Вы  не успокоитесь, пока не отречетесь также от всего, что видите у себя внутри.
 Вы видите внутри себя добро и сострадание, но отрицаете  это. Вы видите внутри себя мудрость,  но отрицаете это. Вы  видите внутри себя  бесконечные возможности,  но отрицаете  это. Вы видите и испытываете внутри себя Бога, и все же отрицаете это. Вы отрицаете, что Я внутри вас-- то  есть что Я есть вы, -- и этим вы лишаете Меня Моего законною очевидного места.
Итак, да, на других планетах есть жизнь. Да, многие из  них значительно более продвинуты, чем ваша.
--В чем? Ты никогда по существу не отвечал на этот вопрос.
--Отвечал.  Я  говорил--во всем. Технически.  Политически. Социально. Духовно. Физически. Психологически.
--Да,  но приведи несколько примеров. Эти понятия  настолько  широки, что для меня они лишены смысла.
--Знаешь, мне нравится твоя откровенность. Не каждый решится,  глядя Богу в глаза, заявлять, что то, что Он говорит, лишено смысла.
--Это плохо?
-- Правильно.  У  тебя совершенно  правильное  отношение.  Потому  что ты, конечно, прав. Ты можешь бросать Мне вызов, выступать против Меня и задавать Мне сколько угодно вопросов, и Я не сделаю ничего ужасного. Но я могу делать благословенные вещи, как  в этом диалоге. Разве это не благословенное событие?
--Да, это так.  Это поможет  многим людям. Это тронуло,  трогает миллионы людей.
--Я  это  знаю. 
--Ты  знал   с  самого   начала, не так ли?
--Конечно, знал. Кто, по-твоему, обеспечил  этот  успех? Как  ты думаешь, благодаря кому эти люди, которые читают ее, нашли путь к ней?
--Ты имеешь в виду нашу беседу?
--Конечно.
--Но я никому о ней не рассказывал.
--Сколько раз тебе можно напоминать, что вы все едины, но не понимаете этого. Беседуя с тобой, я беседую сор всеми своими детьми. И только то, что предназначено лично тебе, остаётся между нами.  Я говорю тебе это: Я знаю каждого, кто пришел к этому тексту. И  Я знаю причину, которая привела его к этому. Знают и они.
--Хорошо -- мы  говорили о жизни на других планетах и Ты собирался привести мне несколько примеров того, в чем она более продвинута, чем  жизнь на Земле.
--Технически  большинство других  цивилизаций значительно  опередили вас. Есть и такие, которые отстают от вас, но не слишком. Большинство ушли далеко вперед.
--В чем?
--Возьмем  погоду.  Вам  кажется  невозможным ею  управлять. Поэтому  вы зависите  от  ее  прихотей.  В большинстве миров  это не так. Существа,  обитающие на  большинстве  планет, могут, например, управлять местной температурой.  Они могут это делать?
--Я думал, что температура на планете зависит от ее расстояния от солнца, ее атмосферы и т. п.
--Это так. Это определяет  пределы  ее изменения.  А в этих  переделах многое можно сделать.
--Как? Каким образом?
-- Контролируя  окружающую  среду.  Создавая  или  отказываясь   создавать определенные условия в атмосфере. Видишь ли, важно не только, где вы находитесь по отношению к солнцу, но и то, что вы помещаете между собой и солнцем. Вы помещаете в своей  атмосфере  самые опасные  вещи--и  уничтожаете нечто самое важное. Но вы отрицаете это. То есть большинство из вас этого не признают. Даже когда  лучшие  ваши умы приводят  неоспоримые  доказательства того вреда, который вы  причиняете,  вы  не  признаете  этого.  Лучших своих представителей вы объявляете сумасшедшими и говорите, что «вам лучше знать».
Или же  вы утверждаете,  что эти мудрые  люди  преследуют своекорыстные цели, хотят оправдать  свою точку  зрения и защитить  свои  интересы. Но это
именно вы преследуете своекорыстные  цели. Это вы  стремитесь оправдать свою точку зрения. Это вы защищаете свои особые интересы. А ваш главный интерес--вы сами. Любое доказательство, каким бы оно ни было  научным, каким бы  ни  было доказуемым  или  неопровержимым, вы будете отрицать, если оно противоречит вашим собственным интересам.
--Это довольно жесткая формулировка, и я не уверен, что это так.
--В самом деле? Теперь ты называешь Бога лжецом?
--Нет, я, право, не хотел этого сказать...
--Тебе известно, сколько времени потребовалось вашим  государствам только на то, чтобы перестать отравлять атмосферу фторуглеродами?
--Да... Хорошо...
--Ничего хорошего. Как ты думаешь,  почему это заняло  столько времени? Я скажу тебе. Это заняло  столько времени потому,  что прекращение  отравления атмосферы  стоило многим крупным компаниям огромных сумм. Это заняло столько времени потому,  что  для этого  многим людям пришлось  пожертвовать  своими удобствами. Это заняло столько времени, потому что годами многие люди и государства предпочитали отрицать--  вынуждены были отрицать--факты,  чтобы защитить свои интересы и сохранить статус-кво: сохранить все таким, как есть.
Только  когда  частота заболеваний  раком  кожи  стала  катастрофически возрастать, когда температура начала повышаться и льды и снега начали таять, когда  вода  в  океанах и  озерах стала теплее  и  реки начали  выходить  из берегов, больше людей стали обращать на это внимание. Только когда ваши собственные  интересы  потребовали этого, вы заметили очевидный факт, о котором ваши лучшие умы говорили вам много лет назад.
--Что плохого в соблюдении собственных интересов? Ты говорил, что все начинается с собственных интересов.
--Говорил, и так оно и есть. Но  в других  культурах и в других обществах на разных планетах определение «собственных интересов» значительно шире, чем в вашем мире. Просвещенным существам совершенно ясно,  что  то, что приносит вред  одному,  вредно  для многих,  а что приносит  пользу немногим,  должно приносить пользу  многим  или  в  конечном счете от  этого не  будет  пользы никому.
На вашей планете  все как  раз наоборот. То, что приносит вред  одному, многими   игнорируется,  а  то,  что   приносит   пользу  немногим,  многими отрицается. Это объясняется тем, что ваше определение собственных интересов слишком узкое, оно  едва  идет дальше  отдельного человека,  распространяясь на  его близких -- и то только тех, кто выполняет его распоряжения.
Да,  Я говорил, что во всех взаимоотношениях следует исходить из интересов своего Я. Но Я также говорил, что, когда ты понимаешь то, что в твоих высших интересах, ты  также поймешь, что  это же и в высших  интересах другого, ведь ты и другой -- Одно. Ты и все другие--Одно,--и  это уровень понимания,  которого вы не достигли.
Ты  спрашиваешь о продвинутых технологиях,  и  Я говорю тебе это: вы не можете иметь  продвинутых технологий,  которые  приносили бы вам  пользу, не
обладая продвинутым мышлением. Продвинутая технология без продвинутого мышления приводит не к движению вперед, а к гибели. Вы уже испытали это на своей планете,  и вы очень близки к тому,  чтобы испытать это опять. И это обязательно случиться и ты будешь свидетель всему этому.
--Что Ты имеешь в виду? О чем Ты говоришь?
--Я говорю, что однажды на обжитой  планете вы  уже  достигли высот,  на которые вы сейчас  медленно карабкаетесь опять.  У  вас на планете была цивилизация  более  на Земле. И она разрушила себя. Она разрушила не только себя, она также разрушила все остальное. Это  произошло  потому,  что  она не знала, что  делать  с  теми самыми технологиями,  которые были ею  созданы. Ее техническая  эволюция  настолько опередила духовную,  что люди сделали технику  своим  Богом. Они поклонялись технике и  всему тому, что она могла  создать и принести. Они получали  все, что  могла принести  их  необузданная  техника  --  и что обернулось  полной катастрофой. Они привели свой мир к концу в буквальном смысле.
--Все это случилось здесь, на Земле?
--Нет. На подобной планете.
--Значит, это правда! Мы были на этом месте раньше!
--О, дальше, друг мой. Значительно дальше.
--И мы действительно уничтожили себя.
--Почему тебя это удивляет? Сейчас вы делаете то же самое.
--Знаю. Ты можешь рассказать нам, как остановиться?
--Все,  что  человечество  делало до  сих пор на  этой планете,  не  было слишком изобретательным.
--По существу Ты описываешь  наш  вид как  «примитивный». С  тех пор  как  я впервые  об этом услышал,  мне очень  хочется узнать, на  что похожа жизнь  в не  примитивной культуре. Ты говоришь, что во Вселенной много таких обществ или культур.
--Да.
--Сколько?
--Очень много.
--Десятки? Сотни?
--Тысячи.
--Тысячи? Существуют тысячи продвинутых цивилизаций?
--Да. Но есть и культуры, более примитивные, чем ваши.
--Что еще делает общество «примитивным или «продвинутым»?
--Степень,  до  которой  оно  претворяет  в   жизнь   собственное  высшее понимание. Это отличается от ваших представлений. Вы считаете, что общество должно называться  примитивным или продвинутым  в  зависимости  от  того, насколько высоко  его  понимание. Но  что  хорошего в  высоком  понимании,  если вы не претворяете его в жизнь? В этом  случае  его  вообще  нельзя назвать хорошим. На самом  деле оно опасно.
 Примитивному обществу  свойственно  называть  регресс прогрессом.  Ваше общество  движется назад, а  не вперед. Семьдесят лет назад  многие  в вашем мире проявляли больше сострадания, чем сегодня.
--Некоторым людям  было  бы  тяжело  слушать  Тебя.  Ты говоришь, что  Ты неосуждающий Бог,  и  все же некоторым может  показаться, что ты  все  здесь осуждаешь и очерняешь.
Мы уже говорили об  этом раньше. Если ты говоришь, что хочешь попасть в Лондон,  а  вместо  этого едешь  в Мадрид,  можно  ли осуждать человека,  у которого ты  спросишь  направление,  а  он скажет тебе,  что  ты следуешь  в направлении,  которое не может привести тебя туда, куда, по твоим словам, ты следуешь?
-- Называть нас «примитивными» --это не просто указывать нам направление. Слово примитивный --уничижительное слово.
--В  самом  деле?  А  еще  говоришь,  что  тебя  восхищает  «примитивное» искусство.  И  существует музыка,  которой  часто  наслаждаются благодаря ее
«примитивизму»--не говоря уже о некоторых женщинах.
--Ты сейчас прибегаешь к игре слов, чтобы поменять все местами.
--Вовсе  нет.  Я  только  показываю  тебе,  что  слово  «примитивный»  не обязательно является уничижительным. Оно  используется в описательных целях. Оно  констатирует истину: некоторые вещи  находятся на очень ранних  стадиях развития. И ничего больше.  Оно ничего не говорит о том, что «правильно» или «неправильно». Этот смысл добавляешь ты сам. Я  здесь  вас  не  «очерняю».  Я  только  описываю  вашу  культуру  как примитивную. Это  просто  «звучит» для  тебя  очерняюще,  если  ты осуждаешь примитивное состояние.
--У меня нет такого осуждения.
--Пойми: оценка не есть осуждение. Это только наблюдение--Что Есть.  Я хочу, чтобы вы знали, что Я вас люблю. Я не  осуждаю вас. Я смотрю на вас и вижу только красоту и чудо.
--Как в этом примитивном искусстве.
--Совершенно верно. Я слушаю вашу мелодию, и она меня волнует.
--Как в примитивной музыке.
--Теперь ты  понимаешь.  Я чувствую  энергию вашей расы, как  вы могли бы чувствовать энергию  мужчины или  женщины с «примитивной чувственностью». И, как и вас, это меня возбуждает
Теперь то, что является правдой о вас и обо Мне. Вы не противны Мне, вы не причиняете Мне беспокойства, вы даже не разочаровываете Меня. Вы возбуждаете Меня. Меня  возбуждают  новые  возможности, новые  переживания,  которые  еще
впереди. В вас  Я пробуждаюсь для новых приключений, для волнующего движения к новым уровням великолепия.
Вы  не  только не разочаровываете  Меня,  вы вызываете у Меня трепет. Я трепещу при  виде  чуда,  каким вы  являетесь. Вы думаете, что находитесь на вершине человеческого развития, а Я говорю вам, вы в самом начале. Вы только начинаете ощущать свое великолепие! Ваши  величайшие  идеи  еще  остаются  невыраженными,  ваше  величайшее видение -- забытым.
Но  ждите!  Смотрите! Замечайте!  Дни  вашего расцвета  совсем  близко. Стебель окреп, и лепестки скоро раскроются. И Я говорю вам: красота и аромат вашего цветения наполнят Землю, и вы еще займете свое место в Саду Богов.
--Вот  то,  что  я  хотел  услышать!  Вот  то,  зачем я  пришел  к  Тебе! Воодушевление, а не унижение.
--Ты не  можешь быть  униженным, если  только не веришь  в  это  сам. Бог никогда не судит и не «обвиняет тебя в неправоте».
--Многие  люди  не  «постигают»  идею  Бога,  Который  говорит:  «Нет  ни правильного, ни  неправильного» и  Который  утверждает, что  нас никогда  не будут судить.
--Тебе нужно  определиться!  Вначале ты  говоришь,  что Я сужу тебя, а теперь ты расстроен, что Я не сужу.
-- Я  знаю,  знаю.  Все это  так запутано. Мы все очень... сложные. Мы  не хотим, чтобы Ты нас  судил, но  мы  хотим  этого. Мы не хотим, чтобы  Ты нас наказывал, но чувствуем себя потерянными  без  Твоих наказаний. И  когда Ты  говоришь: «Я никогда не буду наказывать вас», мы не  можем этому поверить, а  некоторые из нас из-за  этого едва не  лишились рассудка. Ведь если Ты не собираешься нас  судить и наказывать, кто  же  нам укажет верный путь? И если нет «справедливости» на небесах, кто же уничтожит всю несправедливость, творящуюся на Земле?
--Почему  вы  рассчитываете,  что небеса  исправят  то,  что вы называете «несправедливостью?». Разве не с небес льется дождь?
--Да.
--И Я скажу тебе вот что: Дождь льется на справедливых и на несправедливых одинаково.
--А как же: «Ибо Господь не оставит без наказания?».
--Никогда Я  такого  не говорил.  Один из вас  это  выдумал, а  остальные поверили. «Справедливость»  --  это  то, что вы  испытываете не  после  того, как поступаете  определенным образом,  но потому что вы  поступаете определенным образом. Справедливость --это поступок, а не наказание за поступок.
--По-моему,   проблема  в   нашем   обществе   в  том,   что  мы   жаждем «справедливости» после  того, как случилась «несправедливость», вместо того чтобы с самого начала «поступать по справедливости».
--В  точку!  Ты  попал прямо  в точку! Справедливость  --действие,  а  не «реакция». Поэтому не  ждите от Меня, что я каким-то образом  «в конце все улажу», установив какую-то  небесную справедливость  в «жизни после смерти». Я скажу тебе:  Нет «жизни после смерти»,  есть только жизнь. Смерти не существует. И то, как вы переживаете  и  создаете свой жизненный  опыт как  личности и как общество, показывает, как вы понимаете справедливость.
 Развитие современной техники угрожает обогнать вашу способность разумно ее использовать.  Скорее  не современная техника является  продуктом  вашего общества,  но ваше  общество  на  грани  превращения в  продукт  современной техники.  Когда  общество  становится продуктом  своей  собственной техники,  оно разрушает себя.
--Почему? Ты не мог бы объяснить?
--Да. Ключевой  момент --это  равновесие  между техникой  и  космологией, космологией всей жизни.
--Что Ты имеешь в виду под «космологией всей жизни?».
--Говоря  просто,  это  устройство  мира. Система.  Процесс.  Видишь  ли, существует «система в Моем безумии».
-- Я на это надеялся.
-- И ирония в том, что, стоит вам постигнуть эту систему, стоит вам начать разбираться в устройстве Вселенной, как  сразу возрастает  риск того, что вы можете   вызвать   катастрофу.   В  этом   смысле   неведение   может   быть благословением.
Сама  Вселенная--это техника.  Это величайшая  из  всех  техник. Она работает безупречно.  Сама по себе. Но, когда вы влезаете в нее и  начинаете вмешиваться  во вселенские принципы и законы, вы рискуете их нарушить.
--Да.
--Например, вы уже достаточно знаете об атомной энергии, чтобы весь ваш мир взлетел на воздух.
-- Да, но мы  не собираемся этого  делать.  У  нас  хватит на это ума.  Мы остановимся.
--Правда?  Вы  по-прежнему  продолжаете   производить   оружие  массового уничтожения, и очень  скоро оно попадет в руки  того, кто сделает  весь  мир своим заложником--или разрушит его в попытке сделать таковым. Кстати, с этой целью Я и призвал тебя, но об этом потом. Вы даете  детям  спички, а потом надеетесь,  что  они не  сожгут дом, а между тем вам еще нужно научиться пользоваться спичками самим.
Увы,  не приходится  надеяться, что примитивное  общество  разоружится. Поэтому  ядерное  разоружение--единственное  верное решение проблемы--кажется недостижимым.  Вы  даже не можете договориться о прекращении  ядерных испытаний. Вы раса существ, поразительно неспособных контролировать себя. Если вы не убьете себя своим ядерным безумием,  вы разрушите  свой  мир экологическим  самоубийством.  Вы  разваливаете экосистему вашей  планеты  и упорно утверждаете, что ничего подобного не делаете.
И  как  будто этого  мало,  вы  балуетесь  с самой биохимией жизни.  Вы занимаетесь  клонированием   и   генной  инженерией,  но   делаете  это  без необходимой осторожности,  и эти науки, вместо  того  чтобы стать благом для вашего вида, угрожают привести  к величайшему бедствию всех  времен. Если вы не будете осторожны, ядерная и экологическая катастрофы по сравнению с  этой бедой покажутся детскими игрушками.
Развивая  медицину, выполняющую ту работу, которую  должно делать  ваше тело, вы создали вирусы столь стойкие, что они способны уничтожить весь  ваш вид.
--Ты меня пугаешь. Значит, все потеряно? Игра окончена?
--Нет, но счет не в вашу пользу. Самое время прочесть молитву. Вы готовы? Если вы  не будете  осторожны,  ваша собственная техника,  которая была создана, чтобы служить вам, убьет вас. Я  словно слышу  сейчас, как  некоторые  говорят: «но что может сделать один человек?». Они могут начать с того, что отбросят эту самую идею.
Раньше вы просто наблюдали  за тем, как развивается ваш вид. Теперь  вы сознательно участвуете в процессе. Сегодня гораздо больше людей,  чем когда-либо раньше,  осознают  власть ума,  свою  взаимосвязь  со  всем и  свою  истинную  природу  как  духовного существа. Сегодня гораздо больше людей, чем когда-либо раньше, живут, опираясь на такое  осознание, и  применяют  на  практике  принципы,  которые приводят  к конкретным результатам, желаемым последствиям и преднамеренному опыту.
И это действительно эволюционная революция, потому что сейчас  многие и многие из вас  сознательно  создают качество своего опыта,  непосредственное выражение  того, кто вы есть в действительности, и быстрое  проявление того, кем вы выбираете быть. Все это делает современный период  критическим. Boт почему это решающий момент. Впервые  за вашу настоящую историю    у вас есть  и техника, и понимание того, как  ее использовать, чтобы уничтожить весь мир. Вы можете своими руками превратить свой вид в вымерший.
Чтобы  воссоздать  естественную  фабрику  по  производству   кислорода, каковой  являются   леса  с   их  способностью поддерживать равновесие в атмосфере, нужно, скажем, две  или три тысячи лет. Нечего  беспокоиться. Вы  вырубаете  тысячи акров  этих лесов  ежегодно,  но нечего беспокоиться.
--Зачем? Зачем мы это делаем?
--Вы вырубаете  лес  для  того, чтобы разводить  животных, которых  потом убиваете  и  едите.  Говорят,  что  для  коренных жителей  разведение  скота приносит  больше доходов. Поэтому утверждают, что  вырубка леса делает землю более продуктивной. В   высокоразвитых  цивилизациях   эрозия   видосистемы   не  считается продуктивной, но скорее деструктивной.  Поэтому высокоразвитые нашли способ сохранять в равновесии  все   потребности  видосистемы. 
--Как выглядят существа на других планетах?
--Из всего сказанного тебя интерисует вид высокоразвитых? Выбирай любой образ.  Во Вселенной существует  такое  же  многообразие существ, как видов жизни на вашей планете. Даже больше.
-- Есть ли существа, очень похожие на нас?
--Конечно, некоторые выглядят точно как вы --лишь с небольшими отличиями.
--Как они  живут? Что едят? Во что одеваются? Как общаются? Я хочу узнать все об инопланетянах. Ну пожалуйста!
--Я   понимаю   твой  интерес,   но это удовлетворения праздного  интереса. Цель нашего разговора --принести весть в ваш мир.
--Только   несколько  вопросов.  Они  порождены  не  праздным  интересом. Возможно, нам есть чему поучиться. Или, точнее, вспомнить.
--Действительно  точнее.  Ибо  вам  нечему  учиться,  вам  просто   нужно вспомнить, кто вы есть в действительности.
--Существа на  других планетах помнят, кто они есть?
--Как ты догадываешься,  существа в разных  точках Вселенной находятся на разных  уровнях  эволюции.  Но  в  тех  культурах, которые  ты  здесь назвал высокоразвитыми, существа это помнят.
--Как они живут? Работают? Путешествуют? Общаются?
--В высокоразвитых  обществах нет  путешествий, как вы  их понимаете.  Их технологии  продвинулись  так  далеко  вперед, что у них  нет  необходимости заправлять ископаемым топливом двигатели громоздких машин, которые перевозят   физические тела.
 В  дополнение  к   тому,   что  дали   новые  технологии,   значительно продвинулось  понимание  механизмов ментальной деятельности и  самой природы материальности. В  результате   сочетания  этих  двух  эволюционных  достижении  у  высокоразвитых появилась возможность  произвольно  разбирать  и  собирать  свои  тела,  что позволяет большинству существ  в большинстве высокоразвитых  культур «быть» где им угодно и когда угодно.
--И преодолевать световые годы в просторах Вселенной?
--Да.  В  большинстве   случаев.   Такие  «межгалактические»  путешествия выполняются подобно тому, как  камешек прыгает по  воде.  Никто  не пытается пройти сквозь  Матрицу, которой  является  Вселенная. Путешественники скорее «прыгают» по  ней. Это лучший  образ в вашем языке, который может  объяснить физику такого перемещения.
--Если бы я отправился на одну из этих планет так много световых  лет   назад?  Что,   если  бы  я  действительно  имел  возможность отправиться туда? Чтобы быть там «прямо сейчас», в тот самый момент, который я  не  могу «увидеть»  на Земле в течение сотен световых лет? Что бы я тогда увидел?  Двух  «меня?».  Ты  утверждаешь,  что  я  мог  бы  увидеть  свое  Я, существующее в двух местах одновременно?
--Конечно! И ты обнаружил  бы то,  о  чем  я говорю тебе все время – что времени не  существует и  что ты не  видишь  «прошлого» вообще!  Что это все
происходит СЕЙЧАС. Ты также «прямо  сейчас» проживаешь  жизни  в том,  что в  вашем земном
времени могло  бы быть твоим будущим. Именно расстояние между многими твоими «Я» позволяет «тебе» ощущать себя в виде дискретных личностей и в дискретные «моменты времени».
 Таким образом, «прошлое», которое ты вспоминаешь,  и будущее, которое  ты  мог бы увидеть, это «теперь», которое просто ЕСТЬ. Ты наблюдаешь собственное прошлое.
--Что???
--Нужно было бы иметь на твоём месте философа, но у меня нет доверенных философов. Почему нет? Есть четыре вида философов. Во-первых, те, которые молчат и философствуют про себя. Они плохи и внушают подозрение, потому что молчат. Во-вторых, те, кто читает регулярные лекции. Они плохи и внушают подозрение, потому что говорят. В-третьих, те, которые разъезжают с докладами. Эти особенно плохи и внушают подозрение, потому что говорят очень много. В-четвёртых, нищенствующие философы, циники. Эти самыее худшие, потому что они ходят даже среди пролетариев и говорят. Ну это так сказать лирическое отступление. Вернёмся к главному.
Когда ты поднимаешь глаза, ты видишь звезды -- такими,  какими они были сотни,  тысячи,  миллионы  световых  лет  назад.  Того,  что  ты  видишь,  в действительности  там нет. Ты видишь  то, что там было. Ты видишь прошлое. И это то прошлое, в котором ты принимал участие.    Повтори! Ты был там, испытывал все это, делал все это.
--Я был там?
--Однажды ты поймешь, что то, что ты  называешь временем и пространством, одно и то же. Потом ты поймешь, что все происходит прямо здесь, прямо сейчас. Когда ты поймешь то, что Я тебе говорю, ты  поймешь: ничто из того, что ты видишь,  не  является  реальным.  Ты видишь образ того, что было когда-то
событием,  но   даже  этот  образ,  эта  вспышка  энергии  есть   лишь  твоя интерпретация.  Твоя  личная  интерпретация  этого образа  называется  твоим воображением. И  ты можешь  использовать свое воображение,  чтобы создавать  все, что угодно.  Потому что—и в  этом  секрет всего --твое воображение работает в обоих направлениях.
--Объясни, пожалуйста.
--Ты не только интерпретируешь энергию, ты  создаешь  ее. Воображение--функция твоего ума,  одной трети твоего существа,  которое  состоит  из трех частей. Ты  что-нибудь представляешь в своем  уме, и оно начинает  принимать физическую  форму.  Чем  дольше  ты  это представляешь, тем более физической  становится эта форма, пока даваемая тобой  энергия не превратится во  вспышку  света, создав образ,  который  вы называете своей действительностью.
После этого  ты «видишь»  образ и опять  решаешь, что  это такое. Таким образом, цикл продолжается.  А что касается «работы», то такого понятия в большинстве высокоразвитых культур  не существует. Существа выполняют те задачи и занимаются  той деятельностью, которые им нравятся и которые они считают высшим проявлением своего Я.
--Это просто супер, но как же с черной работой?
--Такого понятия  не  существует.  Ту  работу,  что  вы в вашем  обществе называете  «черной», в  мире высокоразвитых  существ часто выше всего ценят. «Рабочих»,  ежедневный  труд которых обеспечивает нормальное существование и функционирование общества,  больше всего почитают и  уважают. Я  взял  слово «рабочих» в кавычки, потому что высокоразвитые цивилизации  считают это не работой, но высшей формой самореализации.
Идеи и традиции, созданные людьми вокруг способа самовыражения, который вы  называете  работой,  просто не являются частью  культуры высокоразвитых существ.  «Рутина», «сверхурочные», «давление» и подобные вещи не являются выбором высокоразвитых, которые, помимо  всего прочего, не стремятся «продвигаться  по  служебной  лестнице», »достигать вершин» или «преуспевать».  Само понятие  «успех»,  как  вы  его  определяете, чуждо высокоразвитым,  ибо  его противоположность—«неудача» -- не существует.
--Как тогда высокоразвитые получают опыт достижений или удачи?
--Не  посредством  тщательного  построения   системы   ценностей   вокруг «состязаний», «побед»  и «поражений»,  как это происходит в большинстве сфер деятельности человеческого общества. Достижение определяется как «деятельность, которая создает ценность», а не  «деятельность, которая приносит известность  и состояние,  независимо от того, ценна она или нет».
--Значит, у высокоразвитых  все же есть «система ценностей?».
-- Ну  да.  Конечно. Но она очень отличается  от большинства человеческих. Высокоразвитые  ценят то, что приносит пользу Всем.
--И мы тоже!
--Да, но  вы совсем по-другому определяете  значение  слова  «польза». Вы видите больше пользы в том, чтобы раздеваться  на большом белом экране,  чем в  том, чтобы  помогать детям вспоминать великие истины жизни или стремиться  к  источнику  духовной
пищи общества. Поэтому вы  больше почитаете и  больше платите  спортсменам и кинозвездам,  чем учителям  и врачам.  Получается, что вы  действуете в противоречии с целью, к которой, по вашим словам, стремитесь как общество.
Ваши  способности к наблюдательности очень слабы. Высокоразвитые всегда видят «то, что есть» и делают то, «что работает». У людей очень часто все не так. Высокоразвитые не почитают тех, кто учит или  служит церкви только из-за того, что это  «правильно  с  точки  зрения  морали».  Они  занимаются  такими  видами деятельности  потому, что «это работает» и приближает  их  к цели, к которой стремится их общество.
И,  кстати,  это  не  вопрос  морали.  В  обществе  высокоразвитых  нет «моральных обязательств»,  для них  эта концепция была  бы  столь  же загадочной, как и ложь. Это просто вопрос функциональности и пользы.
--У высокоразвитых нет морали?
--Такой,  как  вы ее понимаете. Идея о том, что  какая-то группа  существ создает систему ценностей, по которой призывает жить все индивидуальности, не согласовалась бы  с их  пониманием  того, «что  работает», а  именно, что каждый индивидуум является единственным и окончательным арбитром того, какое поведение является или не является для него подобающим. Все вертится  вокруг  того, что работает  на благо сообщества,  что функционально и приносит пользу всем, а не вокруг того,  что люди назвали бы «правильным» или «неправильным».
--Но разве это  не одно и то же? Разве мы не  называем то,  что работает, правильным, а то, что нет-- неправильным?
--С этими понятиями вы связали чувство вины и  стыда, также чуждые высокоразвитым, и назвали огромнейшее количество вещей «неправильными» не  потому, что они «не работают», но просто потому, что сочли их «неподобающими», и иногда--даже не  в  ваших  глазах,  но  в  «глазах  Бога». Таким  образом,  вы  соорудили искусственные  определения  «того, что  работает»  и что  нет,  определения, которые не имеют ничего общего с »ем, что есть на самом деле».
--И все  же,  если существует структура  ценностей, должно  быть «то, что нужно делать» и «то, чего делать не нужно». Значит, в обществах  высокоразвитых учителя и врачи богаты и знамениты, а спортсмены и актёры--бедны.
--В обществе высокоразвитых нет «того, что не нужно делать». Никто не  живет в такой ужасной нищете, до которой вы позволили скатиться многим людям. Там никто не умирает от голода, как на вашей планете. Там нет жизни в «тихом отчаянии», которая есть в человеческой культуре. Нет, в обществе высокоразвитых и  такого понятия, как «бедные» и «обездоленные».
--Как они избежали этого? Как?
--Применяя на практике два основных принципа...
                Мы Все Одно.
                Все есть в достаточном количестве.
Высокоразвитые понимают,  что необходимых  для жизни ресурсов  у них достаточно, и знают, что  эту  достаточность  создает осознание. Благодаря  тому, что  высокоразвитые осознают взаимозави симость между  всеми вещами,  на  их  родной  планете не тратят напрасно  и не  уничтожают  никаких  природных  ресурсов. Поэтому  их хватает на всех, то есть – «все есть в достаточном количестве». Человеческое  представление о  недостаточном  количестве  чего-либо--«нехватке»--первопричина всех  тревог,  всего давления, всех состязаний, ревности, злобы, конфликтов и в конечном счете убийств на вашей планете.
Идея о нехватке плюс упорная вера людей в отдельность, а  не в единство всего  сущего  создают  90% страданий  в вашей  жизни,  достойных  сожаления событий в вашей  истории и несостоятельности  ваших прежних  попыток сделать
жизнь лучше для всех.  Если  бы  вы  изменили  эти  два  элемента в  вашем  сознании,  все  бы изменилось.
--Как? Я хочу этого, но я не знаю, как это сделать. Дай мне инструмент, а не только банальные теории.
--Хорошо. Это справедливо. Вот тебе инструмент. «Поступай как будто». Поступай,  как будто  ты  есть Одно.  Начни  прямо  с завтрашнего  дня. Посмотри  на  каждого человека как на «себя», переживающего тяжелые времена. Посмотри на каждого человека как на «себя», жаждущего честной игры. Посмотри на каждого как на «себя», получающего иной жизненный опыт. Попробуй. Просто встань  завтра утром и попробуй. Посмотри  на  каждого новыми глазами.
А  потом  начни  поступать  так, как  будто  «все  есть  в  достаточном количестве».  Если  бы  у  тебя было «достаточно» денег, «достаточно» любви, «достаточно» времени, что  бы ты сделал  по-другому?
--Поделился  бы с другими более открыто, свободно, справедливо?
--Вот ты и прошёл тест!
--Что?
--Это просто мысли вслух. Продолжим. Будь другим.  Будь  изменением. Воплоти  в себе осознание истин «Мы Все Одно» и «Все Есть в Достаточном Количестве». Измени свое Я, измени мир.
--А мы  жили  уже так когда-то, да? Ты говорил раньше,  что мы  уже жили так когда-то давно.
--Да. В древние времена и в  древних цивилизациях, как  вы бы выразились. Большую часть того, о чем я здесь рассказываю ваша раса уже переживала.
--Ты имеешь в виду, что у нас это было, а потом мы все потеряли? Какой смысл в этом «беге по кругу?».
--Эволюция! Эволюция --не прямая линия. Этот опыт может стать  для вас  очень волнующим, если вы позволите  ему случиться.
-- Хорошо.  Я  понял.  И  когда  я  думаю  об  этом  с  таких  позиций,  я действительно взволнован! И я действительно стану другим! Расскажи мне  еще!
--О чём?
--О планете Земля!
--Ваша собственная планета и является, по  существу, планетой, на которую высокоразвитые  существа смотрят,  когда хотят увидеть  поле, которое  можно использовать для противопоставления.  Это служит им напоминанием  о  том, как это было, когда  они испытывали то,  что  сейчас  испытываете  вы, и,  таким образом, они  имеют  постоянную систему  отсчета,  которая  помогает  им  знать  и понимать,  что они сейчас испытывают.
--Очень расплывчато и совершенно не похоже на Тебя.
--Всему своё время.
--Ты Сам говоришь, что они наблюдают  нас, прямо здесь, на Земле. Так что это то, что мы могли бы наблюдать.
Гриценко открыл глаза. Огляделся. И, наконец, понял, что ждёт ответа, но его не было. А что было... Реальностью был звонок. Эммануил нехотя подошёл и взял трубку.
--Добрый день, Эммануил Карпович!,--услышал он бодрый голос Лидии Петровны.—Мы вас ждём, как и договаривались вчера. Был один интересный звонок, расскажу при встрече.
--Хорошо. Буду через час.
Гриценко положил трубку, всё ещё задумчиво переваривая рассказ в ночи. Ничто не могло его сбить с мысли, что он действительно разговаривал с Богом. Если это так, то Он придёт и в следующую ночь, потому что осталось много невыясненных вопросов.


         



          Г Л А В А  3

Едва Гриценко вошёл в помещение, тишину неожиданно нарушил резкий телефонный звонок. Гриценко вопросительно посмотрел на Лидию Петровну.
--Взять трубку?-- спросила она. –Сегодня уже звонили. Я вам говорила.
--Возьмите. Ничего не объясняйте и не говорите существенного, пока не выяснится, кто говорит.
Лидия Петровна подняла трубку.
--Алло?--Она молчала с минуту, потом произнесла.
--Да,--и, прикрыв ладонью трубку, повернулась к
Эммануилу.—Стелефона автомата в Красноармейске. Слышно, как падают монетки.
--Что вам сказали?
--Просто: «Говорит Крвасноармейск».--Сняв ладошку с трубки, Лидия Петровна произнесла.--Алло?
Какое-то мгновение у нее был озадаченный вид, потом она схватила карандаш и что-то быстро записала на листке бумаги. Взглянув на адвоката широко раскрытыми глазами, она несколько раз повторила в трубку:
--Алло ... алло ... алло! Похоже, он разъединился. Я разговаривала с Сергеем Валентиновичем Чернышовым, прокурором...Вы уверены?—Лидия Петровна осторожно положила трубку на место.
--Что такое?--спросил Гриценко.
--Как только я произнесла «алло», в трубке раздался мужской голос. Это был вызов с платного переговорного пункта в Красноармейске. Человек сказал, очевидно, служащий, сказзал: «Дрнецк, кабина №2», после этого нас разъединили. Вернее, я так подумала, но оператор сказал, звонивший положил  трубку.
--Какая-то чертовщина!--произнес Гриценко.--Он не назвал никакого имени?
--Нет, просто мужской голос. 
--И звонили из переговорного пункта?
--Да.
Гриценко поднялся со стула и принялся расхажи-
вать по комнате. Лидия Петровна обеспокоённо наблюдала за ним.
--Что случится, если Сердюкава убедит капитана
вскрыть конверт?--спросила она.
--Поднимется черт знает что... Когда бы это ни
произошло, сразу же решат: я забрал страницы, содержавшие какие-то доказательства, заявление, сообщающее о подозрениях писавшего, выводы и предположения, уничтожил их и заменил чистыми листками.
--Можно ли доказать, что конверт вскрывали над
паром?
--Конечно. А анализ покажет, для повторного скрепления использовался дополнительный клей, а не тот, который имеется на каждом конверте.
--А затем?
--Поскольку будет сформулировано подозрение, мы с вами окажемся в округе, где у нас нет друзей, где на нас смотрят подозрительно и где власти будут иметь все основания предпринять шаги, продиктованные таким недоверием.
--Если перевести на общечеловеческий язык, то нас могут арестовать.
--Не исключено.
--Тогда не будет ли разумным ...
Снова зазвонил телефон. Лидия Петровна взяла трубку и заговорила.
--Алло? .. Да ...
Потом прикрыла мембрану рукой.
--Будете разговаривать с Красноармейском, шеф?
--Узнай, кто звонит.
--Кто вызывает?--спросила Лидия Петровна и, подняв глаза, сообщил.
--Мария Торчак
Гриценко кивнул, выражая согласие, и секретарша передала ему трубку.
--Алло?
--Это Эммануил Карпович Гриценко, адвокат?
--Правильно.
--Одну минуточку. Вас вызывает Мария Торчак.
--Что за странные желания тимеет ещё за свои деньги и телефонную станцию в доме?—с досдой спосил Гриценко ни к кому не обращаясь.
Ответить никто не успел, потому что через минуту  он услышал бесцветный голос Марии Торчак.
--Пан Гриценко, произошла ужасная ошибка. Он исчез.
--Кто исчез?
--Мой муж.
--Именно так и сказала мне вчера Вера Васильевна. Он умер днем... Постойте, вы это имеете в виду?
--Нет. Он пропал. На самом деле куда-то исчез.
--Вы хотите сказать, что он не умер?
--Нет, не умер. Именно об этом я и говорю. И
не умирал. Иного. быть не может. Он исчез. Ушел.
Уехал.
--Куда?
--Не знаю.
--Когда?
--Даже этого я не знаю. Сел в машину и исчез.
Гриценко стараясь побороть гнев, сказал.
--Какие-то идиотские выдумки? Что вы пытаетесь
проделать? Вера Васильевна мне ясно заявила: Эдуард Торчак умер. Это было около трех часов дня. По ее словам, он умер за четверть часа до этого.
--Так мы считали. Нам сказал доктор. Мы все ду-
мали, он скончался, но, очевидно, он всего лишь по-
терял сознание. Мы не знали, где вас разыскать, и уж
потом догадались позвонить по этому номеру. Мы в
страшном смятении, потому что ...
--Где вы находитесь сейчас?
--В аптеке и собираемся домой.
--Немедленно садитесь на первый  поезд, на такси  или на худой конец автобус на Донецк, на ближайший вид транспорта в этом направлении, короче говоря. Оказавшись в Донецке, доберитесь
до аэропорта, поднимитесь на второй этаж в зал вылета для «вип персон». Сидите и ждите. Вы поняли мои инструкции?
--Да.
--Вы это сделаете?
--Я должна спросить тетю.
-- Где она?
--Здесь, рядом.
--Ну так спросите ее,--нетерпеливо буркнул Гриценко. Он придержал трубку возле уха, чувствуя на себе встревоженный взгляд Лидии Петровны, потом услышал голос Марии Трчак.
--Хорошо, мы последуем вашим указаниям.
--Ни с кем не разговаривайте. Если кто-то станет задавать вам вопросы, не отвечайте на них. Это отно-
сится к любому человеку. Понятно? К любому.
--Я понимаю, что вы мне говорите, но не понимаю
почему?
--Это не имеет значения. Сделайте так, как я сказал.--Гриценко повесил трубку. Потом с сердитым видом  прошел к выключателю.
--В чем дело?--взволнованно спросила Лидия Петровна.
--Очевидно, мы стали жертвой грандиозного обмана.
--Эдуард Торчак в действительности не умер?
--Согласно последним сообщениям, он жив-жи- вехонек, но исчез, возможно, в данный момент спе-
шит сюда или же был тем субъектом, который зво-
нил из Красноармейска и передал зашифрованное сообщение.
--Какова же теперь наша юридическая позиция?
--Н-да, нелепо, конечно, отстаивать имуществен- ные права вдовы, которая не имеет никаких прав, по-
скольку не является даже вдовой.
Лидия Петровна обдумала ответ шефа, затем проверила, все ли осталось в таком состоянии, как было раньше, выключила свет и вышла наружу.
Гриценко уже стоял у выхода.
--Пойдёмьте, Лидия Петровна. Вернее, поехали.
--Куда?
--Назад, в пункт проката автомобилей, где мы вернем машину и сядем на ближайший вид транспорта до Красноармейска. Обязательно позвоним нашему начальнику службы безопасности Потапову Николаю Терентьевичу и попросим его направить двух человек в переговорный пункт, чтобы они присматривали за
кабиной номер два. Также поручим ему заняться Эдоуардом Торчаком. Живее, Лидия Петровна, надо
ехать.
В два часа сорок пять минут ночи Эммануил Гриценко и Лидия Петровна вошли в здание аэропорта Донецка.
--Поднимитесь первой,--попросил Гриценко, указывая на лестницу на второй этаж.--Осмотритесь. Если они наверху, махнете мне рукой. Если заметите слежку за ними, не зови меня, спуститесь вниз и расскажите. Хорошенько присмотритесь ко всем в зале.
--Ну как же я определю, следит кто-то за ними или нет?
--Если кто-то сидит поблизости, уткнувшись в га-
зету или журнал или погруженный полностью в какое-
то другое занятие, дайте мне знать. Я не хочу угодить в ловушку.
Лидия Петровна поднялась по лестнице, а через несколько минут уже снова была внизу.
--Там действительно сидит человек, читающий га-
зету.
--А наши две женщины наверху?
--Да, похоже, крепко спят. Обе откинули головы назад, глаза у них закрыты.
--Лидия Петровна, в три часа пять минут вылетает самолет на Харьков. Возьми четыре билета, а я поднимусь наверх. Если за ними следят, придется с этим смириться. Тут уж ничего не поделаешь.
Гриценко поднялся наверх. Человек с газетой со скучающим видом перевернул очередной лист и продолжал читать. Адвокат прошел по помещению вперед, вернулся, потянулся, зевнул и опустился на свободное кресло рядом с Верой Васильевной, которая негромко посапывала. Голова Марии Торчак покоилась на ее плече. Она тоже крепко спала.
Эммануил дотронулся до руки Веры Васильевны. Она ее отдернула. Адвокат незаметно посмотрел на читающего, потом снова дотронулся до руки Рябчиковой. Она проснулась.
--Прошу извинить меня,--заговорил Гриценко то-
ном человека, обращающегося к совершенно незнако-
мой особе, во рту у него торчала сигарета.--Не най-
дется ли у вас спичка?
Женщина хотела было возмутиться, но узнала адвоката и растерянно забормотала:
--Но, я ... я ...
--И не могу ли я предложить вам сигарету?--про- должал Гриценко.
Человек с газетой по-прежнему казался с головой погрузившимся в чтение. От шума проснулась и Мария Торчак.
--Господи, здравствуйте,--заговорила она.--Я...--
Гриценко нахмурился, показывая ей, что говорить не следует.—Хотя бы у одной из вас, панни, найдется спичка?
Мария Торчак достала зажигалку.
--Большое спасибо,--затянувшись, довольно громко произнес Гриценко, вытянул длинные ноги, зевнул, откинулся на спинку кресла и едва слышно сказал Вере Васильевне.
--В три часа пять минут отлетает самолет на Харьков. Лидия Петровна, мой секретарь, покупает билеты. Она встретит вас у выхода на посадку с билетами и пропусками, незаметно передаст их вам. Поговорим в самолете.
Гриценко снова зевнул, посмотрел на часы, подошел к балкону, посмотрел вниз и получил сигнал от Лидии Петровны: билеты куплены. Ленивой походкой адвокат прошелся вокруг балкона,
посмотрел пару раз на наручные часы, уселся уже в другое кресло, закурил и стал бросать рассеянные взгляды из стороны в сторону, но краешком глаза наблюдал за тем, как Вера Васильевна и Мария Торчак спускались по лестнице.
Человек, до этого внимательно читавший газету, поднялся, подошел к балюстраде, тянувшейся вдоль балкона, и едва заметно поднял правую руку. Затем вернулся на свое место.
Гриценко спустился на основной этаж, двигаясь с медлительностью человека, которому некуда спешить, но в действительности рассчитав все свои движения до секунды. Он находился у выхода на посадку ровно за две минуты до отправления. Лидия Петровна ожидала с билетом и посадочным талоном.
--Обе женщины в самолете? Ну пошли.
Они вошли в салон и заняли места за Верой Васильевной и Марией Торчак. Вера Васильевна повернулась, собираясь что-то сказать
адвокату, но тот незаметно покачал головой и занялся
своим пристяжным ремнем. Ожили моторы, самолет неторопливо покатился к взлетной полосе, остановился на несколько секунд, как бы готовясь к прыжку в небо, дожидаясь, когда его  моторы загудят одновременно, демонстрируя свою мощь.
Стальная птица взмыла к облакам. Через несколько минут огни Донецка внизу показались великолепным скоплением драгоценных камней, когда самолет описывал огибающую дугу, потом он лег на курс, а огни остались позади блестящим заревом. Вера Васильевна обернулась и сердито произнесла.
--Много же времени у вас ушло, чтобы добраться
сюда! С какой целью вы заставили нас бегать, как пару преступниц?
--У вас есть багаж?
--Разумеется.
--Где же ваши чемоданы?
--В багажном отделении. Мы не знали куда полетим. Мы не знали, чего вы хотите.
--Прекрасно. Раз вы не связаны багажом, вам бу-
дет гораздо проще передвигаться с места на место.
А теперь расскажите мне подробно о случившемся. Вам лучше поменяться местами. Лидия Петровна! Сядьте, пожалуйста,  рядом с Марией, а вы, Вера Васильевна, переходите на ее место.
Они обменялись местами, вроде бы не привлекая
внимания других пассажиров, большинство которых
опустили спинки кресел, намереваясь вздремнуть.
--Постарайтесь говорить потише мне в самое ухо, --попросил Гриценко.
--Прямо как с Господом Богом,--заметила Вера Васильевна. Если бы не нервозность положения, она заметила бы как покраснел адвокат. Потом он взял себя в руки.--Я должен знать о случившемся.
--Вас интересуют основные факты или же ...
--Сначала основные факты,--ответил Гриценко полностью приходя в себя,--потом я задам вопросы, чтобы выяснить интересующие меня подробности.
--Хорошо. Вроде бы Эдуард уехал из офиса
в Красноармейске в полдень, в воскресенье. Он позвонил Марии, мол, выехал на машине, заночует где-нибудь по дороге. Возможно, ту ночь он провел  у кого то из своих друзей. Затем продолжил путь и добрался до маленького городка. Там он разболелся. Лично я считаю, ему стало нехорошо до того, как прибыл туда, но там уже у него не было сил ехать дальше.
--Какая болезнь?--поинтересовался Гриценко.
--Ответить с полной уверенностью не могу. Вооб-
ще-то он выпивал, у него высокое кровяное
давление, пить ему противопоказано, но он пил и ел все подряд. Во всяком случае, он сильно заболел, ос-
тановился в маленьком городке в мотеле и спросил, есть ли в городе врач. Ему назвали трех врачей. Он позвонил одному из них, некоему доктору Свиридову Эдуарду Филипповичу. Думаю, потому что его звали Едуард. Тот сразу же приехал к нему по вызову и решил: заболевание серьзное ... Все это происходило где-то от восьми до девяти часов утра. Мне-то думается, Эдуард провел предыдущую ночь там же, где пьянствовал, скорее всего, с какой-нибудь женщиной. И та влила или подсыпала ему в алкоголь снотворное. Во всяком случае, он отравился.
--Откуда вы знаете?--спросил Гриценко.
--Я подойду к этому, но сначала хочу рассказать следующее. После того как доктор Свиридов приехал, у Эдуарда был припадок--или как это назвать?--когда он потерял сознание. Доктор позвонил нам и сказал: нам необходимо приехать немедленно, Эдуард тяжело заболел. Он даже побоялся перевезти его в больницу. Он попытается разыскать сиделку, но поскольку их не хватает, самое правильное будет, если приедет Мария и поможет за ним ухаживать.
--Продолжайте.
--После того как мы повидались с вами, мы  взяли  напрокат машину и отправились в мотель в Украинск. Вот, вспомнила название городка. Эдуард на самом деле тяжело заболел. Как я поняла, у
него была рвота, в тот момент он практически находился в состоянии полного упадка сил. Доктор побеседовал с нами и попросил вызвать его, если будут какие-то перемены. Вообще-то, он пообещал возвратиться примерно через час.
Мы немного посидели возле Эдуарда, а потом он уснул.  Мне показалось, ему стало легче, но состояние у него оставалось тяжелым. Пока он спал, я ушла в свою комнату, с Эдуардом осталась одна Мария. Потом я, помывшись и приведя себя в порядок с дороги, вернулась и сменила ее. Почти сразу у Эдуарда начался какой-то приступ. Он кашлял, задыхался, ему не хватало воздуха. Я  вызвала по телефону доктора, тот сейчас же приехал. Он сказал, это очень серьезно, и отправил меня в аптеку за лекарством. Мария в это время находилась в душевой, но, как она говорит, накинула на себя халат и прибежала. Но опоздала. Эдуард скончался.
Тут доктор повел себя странно. Он не скрывал: Эдуард сообщил ему нечто такое, вызвавшее у него подозрения. Он бросал на нас гневные взгляды, запер на ключ дверь коттеджа, где находилось тело Эдуарда, и сказал, чтобы мы дожидались полиции, судмедэксперта и прокурора. Объяснил потом: некоторые обстоятельства, связанные со случившимся, не дают ему права подписать свидетельство о смерти. Нужно сделать вскрытие. Он даже намекнул, дескать, по его мнению,
Эдуарда убили.
--Как вы поступили?
--Я не обратила особого внимания на эти разгово- ры, и как только смогла прилично уйти, перешла че-
рез улицу к телефону-автомату на переговорном пункте и позвонила вам. Затем вернулась и попыталась успокоить Марию. Она не убивалась от горя. Их брак шел к разводу. Эдуард для нее больше ничего не значил. И тем не менее вся эта история была для нее несомненным потрясением, поэтому я хотела ее успокоить.
--Продолжайте, прошу вас.
--Итак, доктор запер дверь коттеджа, сказав, что он «запечатывает место», сам прошел вместе с нами в
вдругой коттедж, где учинил нам форменный допрос, затем отправился вызывать полицию. Думаю, судмедэксперт появился через час с небольшим, сопровождаемый помощником прокурора и представителем  полиции. Они придирчиво допраши вали доктора, делая упор на наркотики. Доктор вручил им ключ от коттеджа. Полицейский отпер его, первым вошел внутрь и обнаружил: Эдуард, по всей вероятности, пришел в себя, вылез через окно и уехал.
Гриценко тихонечно присвистнул.
--Вы правы,--кивнула головой Вера Васильевна,--представители власти  пришли в негодование из-за такого финала. Мне показалось, у доктора Свиридова и прежде были какие-то неприятности с полицией. На этот раз они буквально вышли из себя.
--Что говорил доктор Свиридов?
--Доктор старался спасти честь мундира. Он твер- дил, что Эдуард действительно был мертв, он это твер-
до знает. Даже намекнул, мол, это мы куда-то девали
тело, чтобы нельзя было произвести вскрытие. Во вся-
ком случае, он без конца повторял, что мы опасаемся
вскрытия.
Женщина замолчала, но Гриценко ее поторопил.
--Продолжайте. Мне надо знать все до конца.
--Как вы понимаете, доктор Свиридов упрямо твердил, что тело куда-то перевезли, но наконец полицейский, который расспрашивал обитателей соседних коттеджей, нашел человека, который видел собственными глазами, как Эдуард вылез из окна своего домика, сел в машину и уехал.
--Вот это номер!--воскликнул Эммануил.
--Вы правы. Очевидно, ему стало гораздо лучше.
Свидетель сказал: одет он был в пижаму и выскользнул наружу из заднего окна. Сразу же за коттеджем стояла какая-то машина. Эдуард нажал на стартер и укатил. Видимо, он угнал чужую машину, потому что его собственная осталась на месте.
--Уехал в одной пижаме?
--Так сказал свидетель. Естественно, это его сильно заинтриговало, но потом он подумал, что Эдуард надумал избежать рейда полиции или же неожиданного появления разгневанной супруги ...
--Он находился достаточно близко, чтобы разгля-
деть человека,--спросил Гриценко--сможет опознать
его по фотографии?
--Нет. Он был в сотне футов в стороне. Просто ви-
дел фигуру мужчины, но он уверен: мужчина был одет в пижаму серого цвета с красными горошинами. А у Эдуарда на самом деле такая пижама. После этого мы попытались вас снова вызвать по телефону, но вы уже успели уехать и мы не представляли, как вас разыскать. Мы оставили для вас послание
в аэропорту  в случае, если вы остановитесь там, но вы, очевидно, его не получили. Так что мы ждали, пока не догадались, что вы можете быть в
офисе Эдуарда и  позвонили туда.
--Обождите минуточку,--прервал ее Гриценко,--
скажите мне еще кое-что. Были ли у Эдуарда с собой
деньги?
--О да, я к этому иду. В карманах его одежды об-
наружено ровно 140 гривен гривен. Он заплатил за
коттедж пятитысячной бумажкой, сильно потертой. Эдуард, как я уже говорила, очень много пил. Его
часто приходилось доставлять домой чужим людям. По этой причине он всегда имел при себе пятидесять гривен, которые прятал под кожаной
стелькой на каблуке правого ботинка, чтобы любой человек, который доставит его по назначению после очередной пьянки, получил вознаграждение. Теперь в его карманах была только сдача, которую он получил, уплатив за продукты, очевидно.
--Но почему он вылез из окна?--поинтересовал-
ся Гриценко.--И как он мог это сделать, если был так
сильно болен, как уверяет врач?
--Откровенно говоря, пан Гриценко, я думаю,
вряд ли врач намерен рассказать, что действитель-
но произошло. Вы же знаете, когда человек умира-
ет, доктор иной раз вводит сильнодействующее воз-
буждающее средство прямо в сердце. Я предполагаю,
доктор Свиридов проделал нечто подобное с Эдуардом, а потом не стал дожидаться достаточно времени, чтобы проверить, подействовал укол или нет. Ему слишком уж нетерпелось допросить нас с Марией. Эдуард наверняка сказал ему что-то такое, связывающее болезнь с Марией.
Конечно, доктор вообразил, что мы спрятали тело Эуарда и каким-то образом избавились от него, а через окно могла вылезти Мария, переодевшись в пижаму мужа, попав в дом опять-таки через это заднее окно. Лично я считаю, когда врач определил, что сердце Эдуарда остановилось, он ввел в него большую дозу адреналина, после чего вышел из коттеджа. Эдуард пришел в себя, адреналин придал ему силы подойти к двери и попытаться выйти наружу. Когда он обнаружил, что она заперта, он запаниковал, вылез из окна, сел в первую
попавшуюся ему на глаза машину и уехал.
Нелепо думать, что такое хрупкое создание, как
Мария, в состоянии вытащить тело грузного муж-чины. Да и потом, с какой стати нам бояться вскры-
тия? Он же заболел задолго до того, как мы приеха-
ли сюда.
--Где его личные вещи?--спросил Гриценко.--
Одежда? Багаж?
--Все в полиции. Они начали проводить официальное расследование когда мы
уехали. У них  был ключ от коттеджа, сам коттедж за-
перт. Мы поехали на заправку и позвонили вам оттуда. Вы велели нам добраться до Донецка, что мы и сдепали. До этого мы сказали в полиции, куда они
может отправить вещи Эдуарда, когда они больше не понадобятся.
--Как вы думаете, где находится Эдуард Торчак?
Женщина пожала плечами в полном недоумении.
--Как я понимаю, он не может далеко уехать в пи-
жаме на чужой машине, без денег, без водительских
прав.
--Напившись, алкоголики способны на самые не- вероятные поступки,--сказала Рябчикова задумчиво.-- Мария рассказывала, как ей несколько раз ка-
залось, будто Эдуард помешался, когда У него заканчивался запой.
--Его где-то должны задержать,--настаивал Гриценко.
--Конечно. Полиция направила соответствую-
щее предписание патрульной службе. Они должны ис-
кать мужчину в пижаме за рулем машины. Он пред-
ставляет несомненную опасность на дороге.
--Доктор допускает, что он может умереть или ...
--Доктор не сомневается в его смерти!--твердо произнесла Вера Васильевна Рябчикова.
--Эдуард Торчак сделал какое-то сообщение или
заявление доктору Свиридову, которые пробудили у него недоверие к Марие Торчак?
--Очевидно, да. Доктор расспрашивал Марию про конфеты.
--Какие конфеты?
--Ну, Мария рассказала мне про запои у Эдуарда. Вообще-то он не любитель конфет, но обнаружил, что
когда у него наступает жажда спиртного, съев боль- шое количество конфет, ему иногда удается преодо-
леть эту тягу. Как я поняла, прежде чем ехать в Украинск, он почувствовал приближение запоя и принялся уничтожать конфеты. У него в портфеле всегда имелся запас.
Какие именно конфеты?
--Шоколадные с ликерной начинкой, пьяные виш- ни и другие сорта. Мария тоже говорит, съев несколь-
ко штучек, он переставал иной раз думать о рюмке. Но
уж если он срывался, то пил до полного отупения.
После некоторого раздумья Гриценко сказал.
--Хорошо, я хочу вам кое-что предложить. Я вижу
несколько свободных мест в передней части самолета. Мы с Лидией Петровной пересядем туда. Когда же прибудем в Харьков, я хочу, чтобы вы с Марией Торчак вышли из самолета прежде нас и взяли такси до гостиницы.
--Зачем?
--Я хочу, чтобы вы взяли такси.
--Почему?
--Мне надо проверить, будет ли за вами слежка.
--Но с какой стати за нами может быть слежка?
--Вас могли выследить в Донецке. Может быть, полиция решила присматривать за вами.
--Чего ради? Какое им до нас дело? Это же абсурд!
В конце концов, если Эдуард Торчак  участвовал в попойке, а какая-то красотка подсыпала ему сно-
творного, чтобы спокойно обработать, не отвечать же
Марие?
--Могут существовать иные точки зрения,--пре-
дупредил Гриценко.--Из вашего рассказа я понял, у
этого человека очень слабое здоровье. По словам док-
тора Свиридова, он должен был находиться в шоковом состоянии, настолько тяжелом, что врач поверил в его
смерть. Давайте допустим, Эдуард Торчак отправился на машине, облаченный в одну пижаму. Он мог совер-
шенно спокойно потерять сознание и умереть, мог со-
вершить наезд или сам стать жертвой аварии. Если он
получит даже незначительные увечья, они тоже могут
оказаться для него смертельными.
_ И все же, я не понимаю, каким образом мож-
но возложить ответственность на нас за его побег из
окна. Обычная ошибка врача .. Эдуард находился в шоковом состоянии, либо у него была полная потеря
сил, уж не знаю, а этот болван врач ввел ему в серд-
це адреналин или какой-то другой стимулятор. Это
же динамит. Такое делается только с умершими, ко-
гда нет никакой надежды. Последняя рискованная
игра, вызванная отчаянием. И вы думаете, этот глу-
пец посчитал необходимым удостовериться в пра-
вильности своих выводов до того, как уйти из поме-
щения?
Гриценко промолчал, ожидая продолжения.
--Конечно, в результате мы заварили настоящую
кашу. Вы в Красноармейске считали Эдуарда покойником. Представляете, что бы произошло, если бы он поехал в Красноармейск и застал там вас, роющихся в его бумагах? Такой безумец, как он, мог бы сделать Бог знает что! Мы с Марией страшно переживали, что у вас будут неприятности из-за нас.
--Вы имели на то все основания, у меня действи-
тельно неприятности.
--Какие?
--Вообще-то ничего особенно серьезного. Я рас- скажу вам об этом, когда мы прилетим в аэропорт
Харькова. Пока же перестаньте волноваться и постарайтесь успокоить Марию Торчак.
--Ох, она уже пришла в себя. Но мы, Эммануил Карпович, должны что-то для нее сделать. Я не сомневаюсь, что Эдуард распоряжался ее деньгами так же безрассудно, как своими собственными. Она совершенно не думает о финансовых вопросах, ей лишь бы выращивать цветы и ...
--Какая часть наследства Черняка была передана
ей?--спросил Гриценко.
--Она получила какую-то часть, около трёх миллионов гривен, но деньги продолжают поступать. Кроме того, Эдуард ухитрился получить кредит на огромную сумму по обязательству, которое подписали они оба. Он уверил ее, что это простая формальность, но мне бы такой ерунды он не посмел сказать. Я роди-
лась на свет Божий не вчера и смыслю в житейских
делах!
--Должен согласиться,--поддакнул Гриценко,--но
все же расслабьтесь и отдохните до того, как мы доле-
тим до места. Там вы возьмете такси и поедете в гостиницу, и если не будет никаких новостей, жду вас у моего коллеги в офисе сегодня в два тридцать. Вот адрес.
Гриценко поднялся, показал глазами Лидии Петровне подниматься и провел ее к двум свободным местам в первом ряду кресел.
--Ну?--спросила Лидия Петровна, _устроившись возле окна и дождавшись, когда адвокат застегнет ремни в кресле рядом.--Выяснили, что там у них произошло?
--По большей части.
--Ну и по вы думаете?
--В известной степени это зависит от того, что  удалось выяснить Потапову от того, что случится, когда мы прилетим в Харьков.
--Вы считаете, за ними следили?
Гриценко даже не сомневался в этом.
--Человек, читавший газету, интересовался ими?—спросила Лидия Петрвна.
--По моему мнению, на нем было крупными бук- вами написано, что он сыщик. Однако, мы
можем еще немного вздремнуть до того, как при-
летим.
Гриценко нажал кнопку, спинка кресла откинулась, и адвокат принял удобную позу.
--Теперь я не усну!--пожаловалась Лидия Петровна.
--Ну и что станете делать?
--Думать о происшедшем.
Гриценко сонно пробормотал.
--Вот прилетим и тогда у вас будет го-
раздо больше оснований для размышлений.

Самолет плавно опустился, затем заскользил по бетонной дорожке к аэропорту. Гриценко и Лидия Петровна наблюдали, как Вера Васильевна и Мария Торчак прошли через здание вокзала и
сели в такси. Машина промчалась по подъездной до-
роге и влилась в общий поток машин. Служебная машина с высокой антенной сзади вы-
бралась из ряда припаркованных автомобилей и поспешила следом за такси.
-- Ну, этим все сказано.
--Полиция?--спросила Лидия Петровна.
Эммануилу Карповичу даже не пришлось отвечать.
--Чего они ждут, почему не производят ареста?
--спросила Лидия Петровна.
--Стараются составить план действий.
--А мы?
--Сейчас возьмем два такси.
--Два? Разве не дешевле до города ехать в одной машине?
--Конечно, но на двух мы сможем запутать наших
шпиков.
--Может, мне попробовать определить, не следят ли за мной?
--Нет, конечно У вас был бесконечно долгий, утомительный день, вы едете в гостиницу, примете
ванну и поспите несколько часов, пока не почувст-
вуете желания работать или пока я не позвоню.
--А тем временем чем будете вы заниматься?
--Приму ванну, побреюсь, переоденусь и подожду, что случится.
--Вы считаете, что-то непременно случится?
--Я бы не очень удивился.
--А именно?
--К примеру, может быть, придется кого-то отправить в мотель в Украинске.
--Зачем?
--Человек в домике номер четыре, возможно, кое-что знает про Эдуарда Торчака.

--О!--воскликнула Лидия Петровна, затем, немного подумав, добавила.--Предположим, он знает. И тогда?
--Мой человек мог бы с ним потолковать. Конечно, мне самому хотелось бы поговорить с ним и определить план действий.
--Так вы не сумеете хотя бы немного поспать?
--Нет. По крайней мере, мне надо дождаться, пока Потапов не сообщит, что домик занят.
--Почему не взять меня с собой?
Гриценко настаивал на своем.
--Вам, молодая девушка, надлежит немного отдохнуть с закрытыми глазами. Отныне и далее игра может оказаться и напряженной, и резкой.
--А вдруг объяснение окажется очень простым? Эдуард Торчак отправился на попойку и ...
--Действительно, нельзя исключать и такое объяснение,--согласился адвокат,--но надо учитывать
осложняющие факторы ... Вот и такси. Садитесь.
У вас достаточно денег?
--Должно хватить.
--Хорошо. Увидимся позже.
Гриценко помахал рукой и стоял с рассеянным видом, зевая и поглядывая на отсвет огней над городом. Еще одна машина с антенной сзади выскользнула из ряда других машин на стоянке и последовала за такси Лидии Петровны. Гриценко сел в другое такси, с большим трудом преодолев желание оглянуться, чтобы удостовериться, следует ли за ним полицейская машина.
Адвокат расплатился с шофером перед гостиницей, вошел в номер и первым делом принял душ. Затем, завернувшись в махровый халат, позвонил в свой офис Потапову.
Ночной дежурный взял трубку.
--Это Эммануил Карпович,--скахзал он.--
Полагаю, Николай Терентьевич пребывает в объятиях Морфея?
-- Он был здесь почти до двух часов ночи,--пояс-
нил дежурный,--и предупредил, если вы позвоните,
чтобы мы передали вам рапорт по работе в Украинске.
--Выкладывайте.
--Номер четыре,--сказал дежурный,--согласно данным, с которыми смог ознакомиться наш опе-
ративник, был забронирован по телефону
вечером в воскресенье человеком, который назвался
Дмитрием Ивановичем Рыбаком. Собирался приехать под вечер в понедельник, ему нужен домик, и специально просил его не запирать, чтобы ему не разыскивать менеджера для получения ключа. Он может приехать даже в два или три часа ночи уже во вторник, домик же ему нужен на двое суток. Поинтересовался стоимостью, ему сообщили—шестьсот гривен в сутки. Он ответил, что
сейчас же идет на телеграф и пошлет тысячу двести гривен за двое суток.
--И послал?--спросил Гриценко.
--Да.
--Что известно о Рыбаке?
--Оперативник звонил полчаса назад, вплоть до
этого момента Рыбак еще не показывался, но есть
кое-какие новости, которые могут вас заинтересовать.
--Что именно?
--Параллельно с нами этим делом занимается еще одно  агентство.
--Наблюдают за Рыбаком?
--Очевидно.
--Кто такие?
--Пока мы не вполне уверены, но предполага-
ем, Денис Сочнов, частный детектив из Красноармейска.
--Как вы определили?
--По номеру его машины. Именно он дал нашим
оперативникам путеводную ниточку, потом я позво-
нил и попросил сообщить описание внешности Сочнова, все совпало с внешностью водителя. Пять-
десят два года, вес--восемьдесят килограмм. Не-
высокого роста, коренастый толстяк с бочкообразной
грудью.
--Есть какие-нибудь соображения о его интересах?
--Очевидно, старается выяснить, кто приедет в но- мер четыре.
-- Это человек, за которым он наблюдает?
--Полной уверенности нет, но люди Потапова такого мнения. Все остальные домики заняты.
--Пусть все остаются на местах,--сказал Гриценко.--Также приставьте одного человека сле-
дить за Сочновым. Возможно, рано или поздно он
отправится звонить по телефону. Я бы очень хотел вы-
яснить номер телефона, по которому он рапортует.
Наверное, он воспользуется автоматом, так что гашему человеку удастся что-то сделать в этом отно-
шении.
--Узнавать телефонные номера страшно трудно, но мы постараемся.
--Постарайтесь ... У меня есть кое-что еще. Я ра-
ботаю по делу, по которому проходит человек по име-
-ни Эдуард Торчак. Предполагалось, он умер вчера в
небольшом городке Украинск. Единственная неувяз-
ка в этой теории заключается в том, что труп вылез
из окошка и уехал прочь на машине. Крайне важно
выяснить, где он был и чем занимался накануне вече-
ром и ночью перед своей «кончиной». Не исключе-
но, он был в офисе Черняка или в Донецке. Полиция тоже будет наводить справки, но на них рассчитывать нельзя.
Они, разумеется, станут разыскивать по регистрационным книгам Эдуарда Торчака. Скорее всего, они ничего не найдут, потому что вряд ли он использует свое настоящее имя. Мотель в Украинске, как мне кажется, подсказывает нам его псевдоним, Д.И.Рыбак. Таким образом, мы, возможно, немного опередим полицию. Поручите нашим людям В Красноармейске начать поиски следов Дмитрия Рыбака. Бросьте на эту работу столько  людей, сколько потребуется. Мне срочно нужны результаты, и я хочу, чтобы при этом была соблюдена полнейшая секретность. Это возможно?
--Возможно,--ответил дежурный.—В Красноар мейске у нас работают знающие ребята.
--Хорошо!--воскликнул Гриценко.--Я буду в офисе наших партнёров в Харькове  примерно в десять часов. Но если случится что-то важное, звоните мне в гостиницу.
Гриценко побрился, выпил горячего молока, вытя-
нулся на диване с утренней газетой в руках, прикрыл-
ся пледом, почитал минут десять--пятнадцать, потом
заснул. Разбудил его резкий и настойчивый телефон-
ный звонок. Поскольку номер  телефона, был известен только Лидии Петровне и Николаю Потапову, Гриценко нетерпеливо схватил трубку.
--Алло?
Голос Николая Потапова звучал напряженно:
--Обычно ты меня будишь среди ночи, Эммануил. Сегодня моя очередь.
--Давай, выкладывай. Надеюсь, что-то серьезное?
--Да, если ты представляешь Марию Торчак. Ночной дежурный сказал, что ты работаешь по
ее делу.
--Да, а что?
--Марию Торчак арестовали и в данный момент допрашивают по обвинению в убийстве.
--Чьем убийстве?
--Речь идет сразу о двух убийствах: Эдуарда Торчака, ее мужа, и Елены Сомовой, ее  сестры.
--Как это?
--Тайный приказ об эксгумации ее тела был отдан
позавчера. Тело Елены Сомовой извлечено из мо-
гилы. Она была племянницей Черняка, умерла незадолго до его смерти и ...
-- Да, да,--прервал Гриценко,--мне это известно. Продолжай!
--В ее теле обнаружили достаточно мышьяка, что-
бы убить лошадь. Нет ни малейшего сомнении, она умерла от отравления, хотя доктор подписал другое заключение.
--Что в отношении Марии Торчак?
--Ее забрали для допроса по поводу убийства Елены Сомовой, а также по распоряжению из Красноармейска по поводу убийства ее мужа.
--Нашли его тело?
--Мужа?
--Да.
--Еще нет, но, кажется, они обнаружили новые улики. Сначала они предполагали ошибку доктора. Трясли его беспощадно, но он не отступал и теперь, похоже, сумел убедить полицию, что этого человека убили.
--Потом труп вылез из окна и удрал в машине,--
продолжил Гриценко.--Поразительно активный труп,
как я считаю.
--Ну, мне не известны все подробности. Я сообщаю только то, что знаю наверняка.
--Где находится Мария Торчак?
--В Харькове. Ее задержала местная полиция, но, возможно, переведут в Красноармейск для допроса там.
--Выяснил ли ты что-нибудь о последнем вечере в Украинске, где Эдуард Торчак  останавливался, может быть, под именем Рыбака?
--Пока нет, но мы работаем в этом направ-
лении. Теперь еще одна проблема. Дело касается непосредственно тебя. Ты можешь сильно погореть.
--Выкладывай.
--Как ты знаешь, главный офис горнорудного предприятия Торчака находится в Красноармейске. Полиция созвонилась с начальником полиции города. Разумеется, начальник отправился в дом-офис провести расследование. Он узнал, что вчера вечером ты там побывал, очевидно, для того, чтобы установить надзор за делами вдовы. В конторе находился конверт, оставленный Торчаком, который следовало вскрыть в случае его смерти. Конверт вскрыт, в
нем нашли шесть совершенно чистых листков. Они
передали конверт на экспертизу, там установили: он
вскрывался над паром в течение последних двадца-
ти четырех часов и заклеен заново канцелярским кле-
ем. Ты можешь понять, что это значит. Я подумал,
мне следует тебя разбудить и предупредить, чтобы ты
успел подготовиться к ответу на весьма неприятные
вопросы.
--Когда?
--Как только они тебя разыщут, а они знают, где ты находишься. Полиция считают, ты обнаружил обвинения клиентки в убийстве в послании
Торчака, поэтому уничтожил оригинал, заменив
его чистыми листочками бумаги.
--Мария Торчак формально арестована?
--Да.
--А Вера Рябчикова?
--Против нее не выдвинуто никаких обвинений. Лидия Петровна просила передать, что Вера Васильевна жаждет тебя видеть. Но Лидия Петровна держит ее на почтительном расстоянии ...
--Лидия Петровна?--удивился Гриценко.—Где она?
--Пришла в обычный час, свежая и жизнерадостная в контору наших партнёров. Ровно в девять часов.
--Что за дисциплина!--воскликнул адвокат.--Я же велел ей выспаться. Который сейчас час?
--Десять часов. Лидия Петровна считает, что тебе необходимо отдохнуть, поэтому она пришла контору и сама начала разобратся в бумагах, чтобы тревожить только тебя  в случае острой необходимости.
--Она обо всем знает?
--Нет,--ответил Потапов.--Я решил сначала позво- нить тебе. Как только мы закончим разговор, я ее пре-
дупрежу.
--Передай ей, я буду в конторе партнёров череэ двадцать--двадцать пять минут.
--При условии, если власти не задержат тебя по дороге для допроса,--усмехнулся Потапов.
--Я приеду через двадцать--двадцать пять минут,--
ровным тоном повторил адвокат и повесил трубку.
Он поспешно оделся, вышел из гостиницы через черный ход и быстро пошел к  конторе. На секунду задержался возле входа в агентство по расследованиям, потом решил сначала повидаться с Лидией Петровной и зашагал дальше по ко-
ридору. Отворив собственным ключом дверь кабинета,
он вошел в комнату.
Лидия Петровна увидела его и прижал а палец к губам, чтобы он молчал. Она торопливо закрыла двери в юридическую библиотеку и примыкающую к ней комнату, затем понизила голос и сообщила:
--Шеф, вы без нужды подвергаете себя опасности.
--То есть как это?
--Поймете, когда услышите историю Веры Рябчиковой.
--А она-то тут при чем?
--Она в ярости, ее не мешало бы связать.
--Почему?
--Она внезапно узнала, что Мария Торчак вовсе не милое, слабенькое создание, каким она ее счи-
тала.
--Как она узнала?
--Она хочет рассказать вам. Шеф, на самом деле вы вовсе не обязаны представлять панни Торчак в
данном деле. В деле об убийстве. Вы договорились, что будете ее защитником в деле об имуществе ...
--Нет!
--Нет?--переспросила Лидия Петровна.
--Нет. Когда я беру клиента, я остаюсь с ним.
--Это я знаю, но подождите хотя бы до разговора с Верой Рябчиковой.
--А ты с ней говорила?
--Конечно.
--Как все выглядит?
--Скверно.
--Допустим, Мария виновна. Все равно она имеет право на беспристрастное представительство. На свои конституционные права. И что свидете-
ли, выступающие против нее, будут объективно до-
прошены ... Но почему-то внутренний голос подсказы-
вает мне, что дело вовсе не такое беспросветное, как
кажется. А я редко ошибаюсь, Лидия Петровна. Вы-то уже убедились в этом?
--Конечно, но в данном случае этого не может быть...к сожалению. Вы хотите поговорить с Верой Васильевной
--Она здесь? Тогда впусти ее сюда... Кстати, почему ты не поспала?
--Хотела быть на месте, чтобы вы имели возмож-
ность немного отдохнуть. После завтрака я смогу вздремнуть. Ну а если вы не откажетесь от этого дела, то у вас хлопот и волнений будет выше головы. Было уже несколько междугородных звонков. В том числе звонил  прокурор из Красноармейска.
--Интересно, чего он хочет?--спросил Гриценко и
улыбнулся.
--Да,--не приняла шутки Лидия Петровна,-- интересно ...
--Ладно, займемся всем по очереди,--сказал Гриценко.--В данный момент я на важном совещании.
Меня нельзя отвлекать никакими звонками. Я буду
свободен через тридцать минут. А теперь посмотрим,
что нам скажет Панни Рябчикова.
Лидия Петровна кивнула, взяла телефонную трубку и сказала дежурному по офису.
--Эммануил Карпович пришел. Передайте панни Рябчиковой, я сейчас выйду, чтобы проводить ее в ка-
бинет.
Лидия Петровна сходила за Верой Васильевной, которая оставила Ввякие попытки производить впечатление блавоспитанной особы. Лицо у неё было усталым и осунувшимся, пол глазами образовались мешки. Она подкрасилась, но в большой спешке. Можно было не сомневаться, она совершенно не спала.
--Пан Гриценко,--заговорила Вера Васильевна,
быстро пересекая комнату и в буквальном смысле слова вцепляясь в его руку.--Вы должны что-то сде-
лать. Нам необходимо выпутаться из скандала. Какой
кошмар!
--Садитесь,--спокойно сказал Эммануил Карпович,--и успокойтесь. Расскажите мне, что случилось.
--Все случилось!
--Вот и расскажите об этом.
--Я никогда себе не прощу. Не прощу за то, что оказалась такой дурой. Я позволила этой маленькой
интриганке обвести себя вокруг пальца... а потом и вас
втянула. Мне казалось, я хорошо разбираюсь в человеческой природе. За то сравнительно короткое время как мы знакомы, эта особа стала мне почти дочерью. Она казалась такой беспомощной, такой беззащитной, совершенно не способной постоять за себя. И подумать только, что произошло!
--Продолжайте. Расскажите подробно. Понимаете, у нас, возможно, очень мало времени.
--Но эта женщина--настоящая Лукреция Борд-
жиа! Распутница, отравительница, убийца!
--Пожалуйста, изложите факты,--слегк повысиол голос адвокт, изучающее разглядывая Веру Рябчикову.
--Ну, начать с того, что судмедэксперт экскумировал тело Елены Сомовой и установил факт её отравления. Это сделала Мария Торчак.
--Когда вы это узнали?
--Все началось, когда мы приехали в гостиницу. Под дверь было подсунуто извещение о телеграмме. Мария позвонила на почту. Похоже, ее послал кто-то
из друзей, чтобы она позвонила немедленно, в любое время дня и ночи.
--Дальше?
--Мария позвонила, человек сообщил ей про эксгумацию тела и о взятии желудка и других органов на анализ.
--Что потом?
--Поверьте мне, пан Гриценко, за всю свою жизнь я не была так сильно потрясена. Мария стояла тихая и скромная, как всегда, и неожиданно сказала: «Тетя Вера, прежде чем лечь спать, я хочу немного поработать в саду».
Гриценко с изумлением приподнял брови.
--Вообще-то она обожает свой сад. Это ее единственное развлечение. Но здесь в гостинице! Подождите, пока не услышите, что эта особа делала!
--Да-да, слушаю внимательно.
--Я была совершенно разбита,--продолжала Вера Васильевна.--Я уже не молода и не так сильна и вынослива, как когда-то, чтобы совершать утомительные поездки в ночное время. Мне не терпелось добраться до постели, но все же я решила сначала принять горячий душ. Соответственно, поднялась  наверх, к себе. Надо объяснить, моя комната находится на третьем этаже и выходит окнами во двор позади здания. Ну и как
вы думаете, что я увидела? Чем занималась Мария?
 
--Что она делала?--нетерпеливо спросил Гриценко.
--Совершенно спокойно копала яму, очень глубо- кую. Она вовсе не занималась цветами. у нее в руках
была лопата, она копала.
--Дальше?
--Как раз в тот момент, когда я за ней наблюда-ла, она принесла какие-то пакетики в бумажной упа-
ковке, бросила их в яму, после чего стала ее засыпать
землей. Забросав полностью, Мария аккуратно поло- жила сверху снятый слой дерна. Все это у нее получи-
лось ровно и незаметно.
--Затем?
--Все это время я стояла у окна и наблюдала за ней. Я не из тех людей, которые любят совать нос в чужие дела, но не лишена естественного любопытства, присущего всем нормальным людям.
--Что же вы сделали?
--Спустилась вниз и поймала эту лицемерку до того, как она успела избавиться от лопаты.
--Дальше?
--Я спросила ее, чем она занималась. И что услы- шала! Когда она, мол, нервничает, то всегда выходит
в сад и занимается цветами, сейчас она окапывала некоторые растения, рыхлила землю, прибитую поливкой, теперь совершенно расслабилась, может вернуться в номер, лечь спасть и проспать двадцать часов, не просыпаясь.
--Что вы сказали?
--Попросила показать, где она копала, но она от-
ветила, мол, это не важно, кроме того, мне давно пора
спать.
--Дальше?
--Я настаивала, хотела видеть, где она копала. Как будто мне интересно знать, как она это делает.
--И что же?
--Она мне всегда казалась скромной и застенчивой женщиной, совершенно безвольной, которая привыкла безропотно подчиняться всем и каждому, но видели бы вы ее в тот момент! Она была упорна как каменная стена. На меня не смотрела, не соглашаясь с просьбами. Упрямо повторяла своим тихим голосом, что это сущие пустяки, я расстроена и нервничаю, утомлена нашим ночным путешествием, мне следует немедленно лечь в постель.
--И потом?
--Я спросила ее напрямик, почему она врет. Спро-
сила, для чего она выкопала эту яму. А она, нагло гля-
дя мне в глаза, все отрицала.
--Что вы сделали?
--Я выхватила у нее из рук лопату и пошла пря-
миком на лужайку к тому месту, где она только что
копала.
--Далее?
--Только тогда она пожелала признаться, но я не заметила, чтобы, ей было стыдно, она даже не повы-
сила голоса, когда сказала: «Тетя Вера, не делайте
этого». А когда я поинтересовалась почему, она по-
яснила: «Я очень аккуратно положила дерн на преж-
нее место, никто не заметит яму. Если вы разворо-
шите мою работу, сразу станет ясно, что здесь что-то
зарыто.
--Затем?
--Затем я спросила ее о пакетиках. И как вы думаете, что она мне ответила?
--Что?
--Маленькие пакетики с мышьяком и цианистым калием. Как вам это нравится?
--Продолжайте!
--У этой нахалки хватило наглости убеждать ме- ня в том, что они нужны в экспериментах с различ-
ными опрыскиваниями против вредителей и сорняков,
у нее имелись кое-какие «активные ингредиенты», как
она их назвала, которые являются весьма ядовитыми.
Мышьяк она покупала, а цианистый калий достала в
лаборатории мужа: он применяется при горнодобыва-
ющих операциях, уж не скажу для чего. Цель ее экс-
периментов: найти наиболее эффективные средства
борьбы с паразитами на различных цветках, но теперь
она боится, что ее коллекция ядов может быть невер-
но истолкована, в особенности если кто-то начнет
осматривать дом, помня об отравлении Елены Сомовой. Вот почему она посчитала необходимым из-
бавиться от этих веществ.
--Ну и как же вы поступили?
--Знаете, мне кажется, я должна проконсульти- роваться у психиатра--я ей поверила. Она не повы- шала голос и была такой милой и скромной, такой
спокойной, что убедила меня. Я даже испытывала к
ней жалость, сочувствовала и совершенно искренне
удивилась: откуда у нее взялись силы, чтобы столк-
нуться с такими переживаниями и не впасть в исте-
рику. Я обняла ее за плечи, мы вернулись домой.
Я поднялась к себе, легла в постель и уже засыпала,
когда раздались громкие удары в дверь, управляющая поднялась сообщить: явился офицер полиции, кото-
рый желает нас немедленно видеть по делу величай-
шей важности.
--Что именно было «делом величайшей важности»?
--Похоже, в лаборатории судмедэксперта нашли мышьяк в организме Сомовой, прокурор пожелал
расспросить Марию.
--Дальше?
--Они увезли Марию в офис прокурора.
--А вы?
--Со мной-то все нормально. Спросили, как давно
я здесь живу, потом задали еще несколько вопросов, на этом для меня все кончилось. А Марию увезли.
--Как она это восприняла?
--Точно так же, как все остальное,--ответила Вера Васильевна.--Казалась безобидной мышкой. Тихим голосом сказала, что с радостью поехала бы в офис
прокурора, но ей необходимо немного отдохнуть, она
не спала всю ночь из-за болезни мужа.
--Дальше?
--Это все, что мне известно. Они ее увезли. Но
позже я начала видеть случившееся в несколько ином
свете, сопоставила факты, и мне на ум пришли кон-
феты, которые находились в портфеле у Эдуарда Торчака. Знаете, она каждый раз, когда
он уезжал, сама укладывала его вещи. Якобы он совершенно беспомощный, не знает, как сложить рубашки и все такое.
--В этом нет ничего особенного. Большинство женщин делают это для своих мужей.
--Это так, но, значит, она укладывала и конфеты,
поэтому я стала всюду смотреть после того, как она
ушла. Понимаете, заглядывала всюду и ...
--Что вы искали?--спросил Гриценко.
--Просто то, что могло бы помочь.
--Вы пошли в ее комнату?
--Ну да ..
--И что же вы обнаружили?
--В ее бюро я нашла коробку шоколадных конфет, подобную той, которую Эдуард Торчак возил с собой
в портфеле, когда разъезжал по делам. Так называемые «пьяные вишни», наверное, вам они знакомы. Она сама сладкоежка. Припоминаю, пару раз такие же коробки лежали на столе в гостиной, и Мария настойчиво угощала ими меня. Я съела всего две штучки, потому что слежу за своей фигурой. Однако вы понимаете важность всего этого. Боже всемогущий, возможно, она собиралась отравить и меня? Легко допустить, что в коробке с конфетами, которые она предлагала мне, несколько штук было отравлено. Очевидно судьба указала мне,
какие конфеты следует взять! Помнится, она настаи-
вала, чтобы я взяла еще. Я не взяла, все время, знаете
ли, яриходится думать о своей фигуре, но вы понимае-
те, какие мысли, по всей вероятности, крутились у нее
на уме! Мне сразу показалось, будто она неоправданно настойчива. Теперь, оглядываясь назад, я ясно вижу, что маленькая мерзавка все время меня дурачила. Сейчас на ум приходит масса мелочей, которые в то время казались тривиальными, но теперь они все выстраиваются в стройную систему. Она убийца, отравительница, настоящая Лукреция Борджиа!
Несколько секунд Гриценко обдумывал услышанное, затем сказал:
--Разрешите задать вам несколько вопросов. На-
сколько я понял, вы, две женщины, находились вмес-
те все время в Украинске. Вы ...
--Нет-нет, это неверно. Она была наедине с Эдуардом, когда я принимала душ. Затем, вскоре после того, как доктор сообщил о смерти Эдуарда и запер коттедж, я уходила звонить вам. Видела, как она разговаривает с каким-то мужчиной, когда я уже возвращалась к коттеджу. В то время я не обратила на это внимание, решила, что кто-то из других постояльцев выражал ей сочувствие. Но теперь-то я понимаю, это мог быть ее соучастник. Возможно, он проник в коттедж через окно, а там надел на себя пижаму. Потом вытащил тело Эдуарда через то же окно и увез его на своей машине. Дождался момента, когда появились свидетели, снова вылез из окна, сел в машину, где уже находилось тело Эдуард, как я сказала, и уехал вместе с ним.
--Похоже, ваши чувства неожиданно резко изменились,--заметил Гриценко.
--Должна сказатъ, что вы правы. Тут нет ничего
удивительного. С моих глаз упала пелена, я все уви-
дела в истинном свете, пан Гриценко.
--Большое спасибо за ваше предупреждение.
--Что вы собираетесь делать?--нетерпеливо спро- сила Вера Васильевна.
--Пока еще не знаю.
--Зато я знаю, что мне делать. Я намерена восста-
новить свою репутацию, смыть с себя позорное пятно.
--Понятно,--протянул адвокат.--Полагаю, вы отправитесь в полицию.
--В полицию я по собственной инициативе не пой-
ду, но, разумеется, не стану молчать, когда они явятся
ко мне.
--Ну и что же вы собираетесь им сообщить обо
мне?--спросил Гриценко.
--Вы имеете в виду свою поездку в Красноармейск, в дом Торчака, чтобы раздобыть то письмо?--Она сурово посмотрела адвокату в глаза и твердо произнесла.--Я намерена сказать правду.
--Именно такого ответа я от вас и ожидал,--сухо
произнес Гриценко.
--Я бы не сказала, что в вашем лице я встретила
единомышленника! Вы не хотите мне помочь.
--Я адвокат, а не флюгер, и помогаю своим подза-
щитным, независимо от того, откуда дует ветер, Вера Васильевна.
-- Как я понимаю, вы по-прежнему собираетесь представлять эту женщину, не считаясь с тем, в какие
неприятности попали из-за нее, в каком оказались по-
ложении, после всей той лжи, которую она вам наго-
ворила, после ...
--Безусловно, я намерен ее представлять. Даже если она и виновна, то я добьюсь, чтобы ее вина была доказана неопровержимыми фактами, с которыми считается закон, который не принимает во внимание домыслы чересчур впечатлительных людей.
Вера Рябчикова гневно вспыхнула:
--Такой глупости я от вас ...
Она вскочила с кресла, с минуту яростно смотрела на Гриценк, потом произнесла:
--Мне следовало предвидеть, что я напрасно теряю время.--С этими словами она повернулась и зашагала к выходу, распахнула дверь, оглянулась и добавил.--И я еще пыталась вам помочь!
Через минуту Гриценко заметил Лидии Петровне:
--Вот как может получиться, когда адвокат прини-
мает на веру очевидное.
--Что вы имеете в виду?
--Заявление клиента адвокату является конфиденциальной информацией,--пояснил Гриценко. --При разговоре может присутствовать помощник адвоката или секретарь, информация от этого не утрачивает своей секретности, доверительности. Это предусмотрено законом. Но когда при беседе присутствует третье лицо, сообщение клиента теряет свою конфиденциальность.
--Но, шеф, эта особа явилась вместе с ней, говорила вместо нее, всюду за ней ездила...
--Да, конечно,--согласился адвокат,--тогда Вера Васильевна считала, что в ее интересах быть заодно
с Марией Торчак. Я был обязан настоять на том, чтобы наш разговор проходил без этой «любящей те-
тушки».
--Но если так получилось, что это теперь меняет?
--Разговор о письме не является сведениями, сообщенными доверительно клиентом только его адвокату.
--Вы не можете отказаться отвечать на вопросы?
--Нет, если вопросы будут задавать люди, имеющие на то право, и должным образом сформулированные.
--А до того времени?
--До этого я не обязан ни на что отвечать.
--А как в отношении прокурора из Красноармейска?
--С ним мы непременно поговорим. Передай в приёмную: теперь я могу подойти к телефону.
Лидия Петровна занялась телефоном и через пару минут кивнула Гриценко, который взял трубку и заговорил самым официальным тоном:
--Говорит Эммануил Карпович Гриценко.
Раздавшийся в трубке голос был излишне громким, как будто говоривший хотел таким образом перебороть свою неуверенность.
--Я—Остап Силович Рекемчук, прокурор города Красноармейск, и хочу допросить вас и ваше-
го секретаря о визите, который вы нанесли сюда, в дом Эдуарда Торчака.
--Вот как?--самым сердечным тоном заговорил
Гриценко.--Буду рад познакомиться с вами, пан Рекемчук, хотя бы по телефону, но мне непонятно, с чего это вам захотелось «допросить» нас по поводу такого, как я считаю, обыденного дела.
--Ну, оно может оказаться и не таким уж обыден-
ным,--возразил прокурор.--Каким путем мы пойдем:
простым, легким или сложным?
--Сложным путем?--удивленно переспросил Гриценко.
Рекемчук без всякой нужды заговорил еще громче.
--Конечно, я имею право представить все дело пе-
ред жюри присяжных и ...
--Какое дело?
--Дело, которое привело вас к нам, то, чем вы занимались.
--Коллега,--прервал его Гриценко голосом человека, беседующего с хорошим приятелем,--
если по какой-то причине у вас появился официаль-
ный интерес к тому, чем мы с моим секретарём занимались в вашем городе, мы будем только рады ответить на ваши вопросы. Зачем утруждать себя обращением в жюри, прибегать к вызову по повестке или любым другим формальностям ...
--Рад слышать это!--прервал его прокурор, тон его голоса стал нормальным.--Очевидно, я вас неверно
расценил. Мне сказали, вы очень находчивы и изобре-
тательны, если не желаете быть допрошенным. Если
это действительно так, мне придется прибегать к край-
ним мерам, вплоть до ареста.
Гриценко рассмеялся.
--Репутация человека искажается по
мере удаления от него самого, как мираж. Насколько
все это важно, пан прокурор? Когда вы хотите меня
видеть?
--Как можно быстрее.
--В данный момент я очень занят,--сказал Гриценко.
И снова в голосе Рекемчука зазвучали напряженные начальственные нотки.
--Дело очень важное, пан Гриценко, не только из-
за ситуации здесь. Я сотрудничаю с другими официальными правоохранительными органами и мы все согласились ...
--Ясно, ясно, понимаю,--снова рассмеялся Гриценко.--Вы. связались с кем-то из политических сфер, они стали на вас нажимать, затем, по всей вероятности, кто-то проболтался газетам, и, прежде чем вы успели что-либо подумать, вам уже надо что-то предпринимать. Если вы не вызовете меня для допроса к себе, на вас обрушится лавина критики.
Рекемчук, голос которого вновь утратил металлическое звучание, сказал.
--Очевидно, вы хороший психолог, пан Гриценко. Мы здесь живем в сравнительно тесном кругу. Очевид-
но, вы знакомы с такими нравами.
--Хорошо,--согласился Эммануил Карпович.--Я очень занят, но мы с Лидией Петровной к вам приедем. Давайте посмотрим. Я сяду на самолет и ...
--К сожалению, работа нашей гражданской авиации оставляет желать много лучшего,--прервал Рекемчук.
--Да, конечно... Нет, знаете, я слишком занят, что-
бы ждать рейсовый самолет. Вот как я сделаю, пан прокурор. Я выйду на частную фирму и зафрахтую место в самолете. У вас в городе есть посадочная площадка?
--Да.
--Я буду на этой площадке--давайте сообразим--да, ровно в пять тридцать.
--Вам вовсе незачем стараться попасть сюда к ка-
кому-то назначенному времени,--смягчился Рекемчук. --Мне нужно с вами поговорить, и, конечно, хотелось бы как можно скорее, но ...
--Ничего страшного, вы занятой человек, у вас много неотложных дел. Я тоже занятой человек. Мне тоже многое надо сделать. Поэтому мы и должны договориться совершенно точно о встрече, чтобы вы не были связаны, а я был уверен, что, оказавшись на месте, не буду терять время на ожидание. Вас устраивает пять тридцать?
--Вполне,--сказал Рекемчук, затем добавил изви-
няющимся тоном.--Мне очень не хочется беспоко-
ить такого занятого человека, как вы, у которого каж-
дая минута на счету. В конце концов, это, возможно,
относительно второстепенный вопрос, то есть, я хочу
сказать, у вас наверняка имеется объяснение, но вы
правы, на меня оказывают значительное давление и ...
--Я все понимаю,--сердечно произнес Гриценко. Хотя, в действительности он ничего не понимал. Почему прокурор города извиняется перед ним, как перед своим начальником.--Не беспокойтесь, пан прокурор. Я буду рад вам услужить. Мы с Лидией Петровной будем на месте в пять три-
дцать.
Гриценко повесил трубку и подмигнул Лидии Петровне.
--Шеф, меня удивило, что вы сдались практически без сопротивления.
--Надо быть практичным.
--Так вы поступили практично? Не понимаю!
--В данный момент наше положение весьма щекотливое. Я хочу оттянуть допрос, насколько это удастся.
--Так.
--А это значит, что я не буду доступен для мест- ной прессы, местной полиции или местного прокуро-
ра. Мне требуется какое-то время, чтобы привести в
порядок свои мысли, чтобы посеянные семена начали
прорастать. Необходимо еще знать, что выяснил Потапов.
--И тогда вы прямиком попадете в руки прокурора Красноармейска, где уже не посмеете отвечать
на некоторые вопросы, не накликав беду на свою го- лову.
-- Чем на большее число вопросов я бы ответил прямо сейчас, тем сложнее оказалось бы мое собственное положение,--засмеялся Эммануил Карпович.--Перестань думать о практических реальностях, Лидия Петровна и вообразите, какая великолепная ситуация открылась бы вам.
Прежде всего мы уезжаем без промедления и в большой спешке. У нас нет времени отвечать на вопросы заданные нам кем бы то ни было. Мы торопимся попасть на самолет, чтобы успеть на свидание с  прокурором Красноармейска. У нас будет великолепная реклама: всем станет известно, что, как только Рекемчук пожелал нас допросить, мы все бросили и помчались в его город, не заставляя его при бегать к последним отчаянным мерам.
Мы договорились о времени нашего приезда, так что вынуждены будем поторопиться. Нас нет в конторе. Мы не обязаны никому сообщать, где мы находимся. Они не смогут назвать это побегом, потому что мы находимся в пути на встречу в Красноармейске по просьбе прокурора. Более того, Лидия Петровна, поскольку мы установили определенное время приезда, а газеты округа изголодались
по новостям, можешь не сомневаться, пресса вместе с
фотографами будет нас встречать.
--Я могу усмотреть во всем этом какие-то положи- тельные стороны,--согласилась Лидия Петровна,--это великолепная отсрочка на пять или шесть часов. Но что случится, когда мы приедем в Красноармейск?
--На этот вопрос я и сам хотел бы знать ответ,-- усмехнулся Гриценко.—И не только перед прокурором. По-моему ночные разговоры не влияют на меня в смысле соблюдения нравственномти и этики. Что Он сегодня скажет?
--Намерены ли вы отвечать на вопросы, чем мы занимались в этом доме в Красноармейске?—Дошёл до него, как будто издалека вопрос секретаря. И к мсвоему удивлению, ни секунды не раздумывая, ответил.
--Боже упаси!—И залился краской стыда.
-- Ну а как вы рассчитываете избежать ответов?
--Пока еще не представляю, но всему свое время ... Поторапливайся, Лидия Петровна, пора выходить. Мне еще надо несколько минут, чтобы просмотреть кое-какие законы, потом мы отправимся в путь. Вы займитесь билетами, пока я занимаюсь собственной юридической подковкой.

--Что то ты не весел?
Гриценко от неожиданности втянул голову в плечи и огляделся.
--Но я же не сплю?
--Почему ты так решил. Ты спишь. Или хочешь доказать обратное?
--Нет. Я всегда соглашаюсь с Тобой.
--В почему ты такой пугливый. Не ожидал меня услышать. Я вижу что ты устал. Но любознательность твоя не угасла. Я дам тебе передышку перед главным вопросом, который ты хочешь задать Мне. Я готов тебе ответить, но не хочу торопить тебя. Ты согласен?
--Как я могу быть не согласен с Богом!
--Не льсти. Задавай свои вопросы.
--Ничего, что они будут разъобщены по теме?
--Какая разница. Любой вопрос интересен, если он исходит не от любопытства, а от серьёзного отношения к нему. Итак.
--Вернусь к Космосу и другой жизни на планетах. Почему Ты сказал, что моя планета—экспереиентальная?
--Потому что на каждой из планет Вселенной существует одна религия. На Земле же был выбран  вариант со многими религиями. Даже Я не ожидал такого результата. Когда на планете появилось много религий начались религиозные войны, инквизиция, фанатизм, нетерпимость. И всё из-за того, что Я вывел на сцену несколько религиозных лидеров.
--Таких как Моисей, Иисус, Мохаммед?
--И многих других.
--И как это исправить? Это ошибка Бога.
--Бог не может совершать ошибок.
--Тогда  в чём заключается эксперимент?
--В многобожии. И хорошо, что планета эксперементальная и люди в своих поступках совершают действия, которые приведут к её разрушению и исчезновению. Как ты думаешь почему Я ничего не говорю тебе о нравственной оценке твоего расследования?
--Не знаю.
--Потому что это тоже приведёт к распаду на Земле.
--Тогда мне надо остановиться. Люди не могут быть заложниками своих действий.
--Почему? Человек-это только случайность в триста тысяч лет в вашей истории. Кстати, и столько же.... ну об этом тебе сейчас лучше не знать. Всему своё время.
--Я не понимаю, как может быть моно религия?
--Религия, несмотря ни на что, это фаза эволюции цивилизации. Надеюсь ты уже усвоил что мировых религий, как бы их не называли на других планетах, всего несколько. А, именно, мировыми религиями принято считать иудаизм, буддизм, христианство и ислам.
В отличие от национальных и национально-государственных, в которых вероисповедание совпадает с экономическими и политическими связями, мировые религии объединюет людей общей веры независимо от их этнических, языковых или политических связей.
Национально-государственными принято считать: кришнаизм, джаинизм, сикхизм, синтоизм, даоизм, Као Дай, Бон, дзогчен, сатанизм, конфуцианство, зороастризм. Есть ещё и шаманизм, Вуду, бахаизм. Мировые религии рассматривать не надо, не  так ли?
--Не надо.
--А об остальных коротко:
Кришнаизм—религиозное течение в Индии. Ответвление от индуизма и заключается в поклонении Кришне.
Джаинизм—древняярелигия на территории Индии. Ответвление от индуизма. Её основатели Вардхаман и Джина Махавира. Является самой гуманнрй религей. Проповедует совершенство сознания.
Сикхизм—возник в 16-м веке в Индии. Является самостоятельной религией, впитавшей в себя корни индуизма и ислама, но ни от одной из них не несёт преемственности. Верят в Единого Бога.
Синтоизм—зародился в Японии. Чувствуется влияние буддизма, но можно отнести и к язычеству, так как каждое божество может присуствовать во многих предметах и земных явлениях.
Даоизм—это не учение Дао. Китай. Балансирует на грани религии и философии. Направлена на совершенствование человека. Конфуцианцы считают даоизм язычеством.
Конфуцианство—тоже почти философия, рассматривающая вопросы человеческих отношений.
Као Дай—молодая монотеистическая религия Вьетнама.
Бон—древнейшая религия Тибета. Играла  существенную роль до вытеснения буддизмом и оказала большое влияние на школы буддизма. «Бон»--призыв Богов.
Дзогчен—это всё-таки не религия, а учение о всецелом усовершенствовании человека. Близка буддизму и бон. Очень древнее учение.
Сатанизм—учение, возвеличивающее образ Сатаны. Религия, возникшая в Ираке.
Зороастризм—древнейшая религия Востока, противоставляющая добро злу, правде обман. Осуждает пост.
Мистические:
Шаманизм—характерен для многих религий. Общение с духами посредством специальных обрядов. Все человеческие цивилизации пережили шаманизм. Шаманы--это не вожди, не священники, не колдуны, не мудрецы. Их роль заключается в nростом возвращении человека к природе. У индейцев караибов Суринама начальный период обучения
шаманизму длился двадцать четыре дня, разделенных на четыре этапа: три дня обучения, три дня отдыха. Юные ученики, обычно шестеро юношей, достигших половой зрелости--в этом воз-
расте личность еще податлива,--познавали традиции, песни и танцы. Они наблюдали за животными и подражали их крикам, чтобы лучше понять их. За все время обучения ученики почти ничего не ели, только жевали листья табака и пили сок табачных листьев. Пост и потребление табака вызывали у юношей
сильную лихорадку и другие физиологические расстройства. Посвящение, кроме того, сопрово ждалось рискованными физическими испытаниями, ставящими человека на грань между жизнью и
смертью и разрушающими его личность. Через несколько дней этой одновременно изнурительной, опасной и токсичной инициации ученикам удавалось «визуализировать» некоторые потусторонние силы и привыкпуть к состоянию экстатического транса. Посвящение шаманов--это воспоминание об адаnтации человека к природе. В момент опасности нет времени судить и мудрствовать.
Затем следует примерно трехлетний период изолированной жизни в лесу, в течение которого ученик шамана сам добывает себе пропитание. Если он выживает, то снова появляется в деревне,
обессиленный, грязный, почти обезумевший. Теперь им займется старый шаман, продолжая посвящение. Учитель попытается пробудить в ученике способность превращать галлюцинации в контролируемые сознанием «экстатические» опыты. Парадоксально, но разрушение личности для возвращения ее в
естественное животное состояние делает из шамана «сверхчеловека». К концу посвящения шаман более чем кто бы то ни было владеет собой, своими интеллектуальными способностями и интуицией, а также приобретает высокие моральные качества.
Якутские сибирские шаманы в три раза образованнее и красноречивее, чем любой из их сограждан.
Шаманы, без сомнения, творцы и
хранители устной литературы, включающей в себя мифические, поэтические и героические составляющие и являющейся основой
культуры деревни.  Чтобы вызвать экстатический транс, все чаще шаманы прибегают к наркотикам и галлюииноеенным грибам. Это свидетельствует о снижении уровня обучения юных шаманов и о nро-
грессирующем ослаблении их возможностей.
Вуду—мистическое учение с острова Гаити. Основано на смешении афрканских мистических верований. Не обошло и христианство.
Бахаизм—мистическое учение Ирака, когда он входил в состав Турецкой империи.
--А как родилась смерть?
--Хороший вопрос! Смерть появилась  семьсот  миллионов лет назад. До того времени жизнь была одноклеточной. Чтобы тебе было понятно, надо рассказать о зарождении жизни, но очень коротко и доходчиво, не вдаваясь в науные термины. В начале не было ничеrо. Никакой свет не нарушал тьму и повсюду было Ничто.Это было царство первой силы. Силы «Н»: силы Нейтральности. Но это Ничто мечтало стать чем-то.
И тут проявилось могущество цифр: 1 2345 б 7 8 9 10. Только своей формой цифры уже рассказывают об эволюции жизни. Изгибы означают любовь. Прямые линии говорят о привязанности. Пересечения напоминают об испытаниях. Рассмотрим их.
0-- пустота. Первоначальное замкнутое яйцо.
1--стадия минералов. Одна линия. Неподвижность. Начало. Быть, просто существовать здесь и сейчас, не размышляя. Пер-
вый уровень сознания. Существует что-то, что не мыслит.
2--стадия растений. Нижняя часть цифры представляет собой прямую линию, растение привязано к земле. Оно не может
двигаться, оно в плену у почвы, но оно имеет изгиб в верхней части. Растение любит небо и свет, для них цветок увенчивает своей красотой верх растения.
3--стадия животных. Прямых черт нет. Животное оторвано от земли. Оно может двигаться. Два изгиба, животное испытывает чувства и вверху и внизу. Оно подчиняется своим ощущениям. Оно любит и ненавидит. Основное его качество--эгоизм.
Животное--и хищник, и жертва. Оно постоянно испытывает страх. Если оно перестает действовать в своих непосредственных интересах; оно погибает.
4--стадия человека. Этот уровень выше минералов, растений и животных. Человек стоит на перекрестке дорог. Это первая цифра с пересекаюшимися пиниями. Если цифре 4 удастся измениться, она поднимется в высший мир. Она уже не пленница своих чувств, она свободна. Она сама либо создаст свою судьбу, либо нет.
Понятие выбора дает возможность не добиваться свободы и не бороться со своими чувствами. Цифра 4 разрешает свободно остаться животным или перейти на следующий уровень. Это со- временное состояние человека.
5--стадия духовности. Противоположность цифре 2. У цифры 5 прямая черта наверху, она связана с небом. Волнистая линия внизу: она любит землю и ее обитателей. Она освободилась от земли, но еще не освободилась от неба. Она прошла испытание
цифры 4, но она еще в полете.
--6--нескончаемый изгиб, без углов и прямых линий. Абсолютная любовь. Почти спираль, прибпижающаяся к бесконечности. Цифра 6 освободилась от неба и земли, от всех высших и низших запретов. Это чистый вибрационный канал. Ей остается лишь последнее: перейти в творческий мир. Цифра 6--это также форма растущего зародыша.
7--переходная цифра. Перевернутая цифра 4. Здесь снова nерекрещиваются линии. Цикл закончен, цикл материального мира, надо переходить к следующему циклу.
8--бесконечность. Рисуя эту цифру, невозможно остановиться.
9--растущий зародыш. 9--перевернутое 6. Зародыш готовится выйти в реальный мир. Он даст рождение.
10--ноль первоначапьного яйца, но в другом измерении. Ноль в другом измерении начнет новый цикл. цифр, но на более высоком уровне. И так далее. Каждый раз, когда мы пишем цифру, мы передаем ее мудрость.
Так вот жизнь была бессмертной--поскольку была способна бесконечно воспроизводиться, как одноклеточная. Сейчас мы можем увидеть след этих бессмертных одноклеточных систем в колониях кораллов. Но однажды две клетки встретились, поговорили и решили жить вместе, дополняя друг друга. Так появились формы многоклеточной жизни. И одновременно с этим появилась смерть. Чем
же связаны эти явления?
Когда две клетки решают сотрудничать, они переговориваются, результатом переговоров является распределение обязанностей для большей эффективности. Например, глупо обеим nе-
реваривать пищу, одна будет переваривать,а другая -- искать пищу.
Впоследствии чем больше становилось количество клеток, тем сильнее разнообразилась их специализация. Чем сильнее разнообразилась специализация, тем уязвимее становилась клетка.
Уязвимость росла, и в конце концов клетка потеряла свое изначальное бессмертие.
Так родилась смерть. Сегодня ты  видишь животных организмы, которых составленны из бесконечной совокупности чрезвычайно
специализированных, постоянно сотрудничающих клеток. Клетки ваших глаз совершенно не похожи на клетки вашей печени, первые спешат сообщить о том, что видят горячую еду, чтобы вторые тут же начали производить желчь, задолго до того, как
пища появится во рту. В человеческом теле все специализировано, взаимосвязано и смертно.
Необходимость смерти можно объяснить и с другой точки зрения. Смерть необходима для установления равновесия между видами. Если многоклеточный вид был бы бессмертен, он специа-
лизировался бы до тех пор, пока не разрешил все проблемы и не стал настолько эффективным, что нарушил бы бесконечность других форм жизни. Клетка больной раком печени бесконечно воспроизводит частицы печени, не обращая внимания на другие клетки, говорящие ей о том, что этого не нужно делать. Раковая клетка гордится
тем, что обрела былое бессмертие, и от этого она убивает весь организм, как люди, которые беспрерывно говорят сами и не слушают никого вокруг. Раковая клетка--клетка-аутист, и поэто-
му она опасна. Она все время воспроизводится, не думая о других, и в этой безумной погоне за бессмертием убивает все вокруг.
--Понятно. А как связан накопительный стимул и взаимооотншения людей на планете Земля?
Вот это переходы. Я вижу тебе действительно многое интересно. Хорошо. Поскольку  существующий  ныне стимул  для достижения величия  связан  с накопительством  ценностей, предлагаемых  миром, все вы постоянно находитесь на разных стадиях  борьбы. Огромная часть человечества до сих пор борется за элементарное  физическое  выживание.  Каждый  день  наполнен  беспокойством, отчаянными попытками  чего-то  добиться. Ум  озабочен  основными  вопросами жизни.  Хватит ли  еды? Есть  ли  крыша над  головой?  Будет  ли нам  тепло?
Огромное количество людей все еще ежедневно продолжают беспокоиться об этом. Каждый месяц лишь по причине недоедания умирают тысячи людей. Меньшее количество людей  способны довольствоваться в своей жизни самым необходимым  для выживания, но и  они  борются за  то, чтобы обеспечить себя чем-то большим -- чтобы  была хотя бы минимальная  обеспеченность; скромный, но приличный  дом; чтобы завтра было лучше, чем вчера. Они  упорно работают, они беспокоятся о том, будут ли когда-нибудь «процветать» и как это сделать.
Ум озабочен неотложными и тревожными вопросами. Гораздо меньшее количество людей имеют все, чего  они когда-либо хотели добиться, --  фактически,  все, за что борются сейчас три группы.  Но интересно  то,  что многие из  этой  последней третьей группы  все еще хотят чего-то большего. Их умы озабочены тем, как удержать то, что они приобрели, и приумножить свои владения.
Но, кроме этих трех групп, есть еще и четвертая. Самая немногочисленная  из всех. По существу, она совсем маленькая. Эта группа уже переросла потребность  в накоплении материальных  вещей. Она озабочена духовной истиной, духовной реальностью, духовным опытом. Люди в этой группе  воспринимают жизнь как  встречу  с духовным--как путешествие души. Они реагируют  на  все события  человеческой  жизни в этом контексте. Они рассматривают весь человеческий опыт в рамках этой парадигмы. Их борьба связана с поисками Бога, реализацией Себя, выражением истины. По  мере  их  эволюции  эта  борьба  вовсе  перестает  быть  борьбой  и становится процессом. Это процесс Самоопределения, а не самопознания. Роста, а не обучения, Бытия, а не делания.
Побудительным  мотивом  для  устремления,  приложения  усилий,  поиска, желания добиваться  успеха становится совершенно  иной мотив. Меняется мотив любых  действий,   а  с  ним  также  меняется  и  тот,  кто  их   совершает. Побудительный мотив становится процессом, а тот, кто делает, становится тем, кто просто есть. Если  раньше мотивом  для  того,  чтобы добиваться,  прилагать  усилия, усердно работать всю жизнь, -- было желание обеспечить себя  всем житейским, то сейчас этот мотив -- испытать Божественное.
Если раньше  основными  заботами были заботы тела, то теперь  заботы --это в основном заботы души. Все переместилось, все передвинулось. Изменилась цель жизни, как и сама жизнь. «Побуждение к величию» изменилось, а с ним исчезла и потребность сильно желать чего-то, приобретать, защищать и приумножать мирское имущество. Величие  не  будет  больше  измеряться  тем,  сколько  человек накопил. Мировые  ресурсы  справедливо  будут восприниматься как то, что  принадлежит всем  людям  мира.  В  благословенном  мире,  где  достаточно  всего,  чтобы удовлетворить    основные   потребности   всех,   эти   потребности    будут удовлетворены.
Все захотят,  чтобы было так. Не будет нужды заставлять кого-то платить налоги в принудительном  порядке.  Вы  все  добровольно захотите  отдать  10 процентов ваших  доходов на  программы,  поддерживающие  тех,  у кого  доход меньше.  Уже невозможно будет  тысячам  людей  просто стоять и смотреть, как тысячи  других  людей  умирают  от  голода  не из-за  нехватки  пищи,  а  от недостатка  человеческой  воли  создать  простой  политический  механизм,  с помощью которого у людей будет еда.
 Это   моральное  бесстыдство,   столь  привычное   вашему  примитивному обществу, будет навсегда  стерто с  лица земли в  тот самый  день,  когда вы измените побудительный мотив к величию и то, как вы его понимаете.Твой новый  побудительный мотив: стать  тем, кем  Я создал тебя,  чтобы быть физическим выражением -- отображением -- Самого Божества. Когда вы выбираете быть теми,  Кто Вы Есть  в Действительности -- в ком Бог себя проявляет, -- вы уже никогда больше не будете  поступать так, чтобы вам было стыдно перед  Богом.
Запомни, что, говоря о равенстве, вы имеете в виду равные возможности, а не равенство по факту. «Равенство» в полном смысле слова никогда не будет достигнуто, и это во благо.
--Почему?
--Потому что равенство--это одинаковость, а  одинаковость--последнее, что нужно миру. Нет, Я ратую здесь не за то,  чтобы мир стал миром роботов,  где каждый получает  одинаковые  доли  от   правительства,  диктующего свои условия на правах старшего. Я говорю здесь о мире, в котором гарантированы две вещи:
1. Удовлетворение основных потребностей.
2. Возможность подняться выше.
При всех ваших ресурсах во всем мире, при всем изобилии  вам не удались эти две элементарные вещи. Вместо  этого вы загнали в ловушку миллионы  тех, кто  находится  на самом последнем месте по  уровню социально-экономического развития, и выдумали общественное  мнение, которое  методично удерживает  их там.  Вы  позволяете тысячам людей умирать ежегодно  из-за  нехватки  самого элементарного.
 При  всем   великолепии  мира  вы   не  нашли  способ  быть  достаточно великолепными, чтобы  покончить с тем,  что  люди умирают  от голода, и  еще меньше сделали для того,  чтобы люди не  убивали друг друга. Фактически,  вы допускаете, чтобы на ваших глазах  от голода умирали  дети. На самом деле  вы даже убиваете людей за то, что они с вами не согласны. Вы примитивны.
-- А мы думали, что мы такие продвинутые.
-- Первый признак  примитивного  общества  в  том,  что  оно  считает себя передовым. Первый признак примитивного сознания  в том, что оно считает себя просветленным. Жизнь была  создана как средство, с помощью которого  вам позволено все это пережить на опыте. Постарайся вникнуть в эту идею:  всех людей есть право на элементарное выживание. Даже если они ничего не делают. Даже если они не сделали никакого вклада. Выживание с достоинством--одно  из основных прав жизни. Я дал вам достаточно ресурсов, чтобы это можно было гарантировать  всем. Все, что  вам нужно делать, -- делиться.
--Это сложно. И проблематично.
--Ты считаешь Мои советы проблематичными? Ты думаешь, что трудно поверить в то, что у Меня есть на этот счет точка зрения?
--Я никогда не задумывался об этом. Я просто слушал ответы.
--Но, видишь ли,  Я давал Свои ответы,  исходя из твоих вопросов. То есть учитывая  ваше желание быть тем-то и тем-то, делать то-то и  то-то и  как  к этому подойти. И Я указал вам путь.
--Да, это так.
--Здесь Я делаю то же самое.
--Просто... даже не знаю... труднее поверить,  что Бог может говорить  об этих вещах, чем тогда, когда Бог говорил о другом.
--А  ты  считаешь,  что с некоторыми  из тех  вещей,  о которых  Я  здесь говорил, труднее согласиться?
--Ну...
--Если «да», -- то «да». Это нормально.
--Разве?
--Ну конечно.
--Разве нормально не соглашаться с Богом?
--Разумеется.  Ты  думаешь,  что  Я  с тобой  сделаю,  --  пришлепну, как насекомое?
-- На самом деле я до такого не додумался.
--Только посмотри,  мир  не  соглашался со Мной с  самого начала. Едва ли хоть кто-нибудь поступал по-Моему, с тех самых пор, как все началось.
--Думаю, так и было.
--Будь  уверен,  что  все было именно так.  Если бы  люди  следовали моим наставлениям, которые тысячелетиями доходили до вас через сотни учителей, то мир бы  был совсем  иным. Поэтому, если  ты намерен не согласиться со Мной и сейчас, то -- пожалуйста. Кроме того, Я могу ошибаться.
--Что?
--Я  сказал, «кроме того Я могу ошибаться».  О  силы  небесные...  уж не воспринимаешь ли ты все это как евангелие, а?
--Ты  хочешь  сказать, что  я  не должен  относиться к  этому  диалогу  с доверием?
--Ого, не торопись. Я думаю,  ты многое упустил. Давай вернемся к тому, с чего мы начали. Ты все это придумываешь сам?
--О, какое  облегчение. На  какое-то время мне в самом деле казалось, что мною действительно руководят.
--Следуй  зову своего сердца, -- вот руководство, которое  ты  получаешь. Слушай  свою душу. Услышь себя. Даже если  Я  даю тебе  право  выбора, идею, точку  зрения,  то ты  не  обязан  принимать это  как  свое  собственное. Не согласен,--значит,  не соглашайся.  Вот  в  чем весь  смысл  развивающей практики. Замысел был не в том, чтобы заменить  твою зависимость от  кого-то или чего-то зависимостью.  Идея состояла в том, чтобы побудить вас думать. Думать самим.  Это то,  кто Я Есть  прямо сейчас. Я --  это  ты, думающий. Я -- это ты, мыслящий вслух.
--Ты имеешь в виду, что этот материал происходит не из Высшего Источника?
--Конечно оттуда! Только  есть одна  вещь,  которую ты  никак  не  можешь попять: вы и есть этот Высший Источник. Здесь  есть одна вещь, которую ты до сих пор не  уловил:  вы  все это создаете -- всю свою жизнь -- прямо  здесь, прямо сейчас. Вы... Вы... создаете это. Не Я. Вы.
А если есть  ли  какие-то  чисто  политические вопросы, которые вам не нравятся? Тогда измените их. Сделайте  это. Сейчас. До того, как вы услышите это в виде евангелия. Пока вы не дали им осуществиться. Пока  вы  не начнете называть вашу  последнюю идею  о  чем-то  более важной, более  обоснованной, более верной, чем ваша следующая мысль.
Запомни,  твою  реальность  всегда  создает именно  твоя  новая  мысль. Всегда. Итак, есть ли что-то в нашей  дискуссии о политике,  что  ты  хотел  бы изменить?
--На самом деле -- нет.  Получается, что  я из  тех,  кто соглашается с Тобой. Просто я не знал, как всем этим воспользоваться.
--Делай, что хочешь. Разве ты не  понимаешь? Именно это ты и делаешь  всю свою жизнь!
--Ладно,  хорошо...  Думаю, я понял.  Я  бы хотел продолжить беседу.  Вот только надо вспомнить, на чем мы остановились.
--Замечательно, Давай продолжим.
--Ты хотел сказать...
--О душе.
--Именно.
Хорошо. Это очень просто. Внутри человеческого сосуда обитает душа, т.е. сумма стремлений, определяющая действия человека. Но Я хочу поговорить о другом. Было время когда тебя звали не Эммануил Карпович, а иначе. На протяжении веков ты менял имя несколько раз. И с каждым именем были связаны победы и поражения.
--Значит я принимал решения, от которых зависела судьба целых народов и миллионов людей? Но разве я не мог ошибаться?
--Конечно, мог. И ошибался. И расплата была очень тяжёлой. Но это было решением Моим, который полностью полагался на тебя и Я же внушал тебе решение. Такое вот сложное действие.
--Почему?
--Потому что Я не мог принять решение, пока оно не вызрело у человека, в твоей голове. Я взял за правило не вмешиваться в судьбы человечества, а исполнять то, что они решили, т.е.—ты.
--Но ведь...моя биография хорошо известна: где и когда я родился, кем были родители. Как же так?
--Ты про это?...Раньше медицина была в зачаточном состоянии, но несмотря на это ты мог сохранять свою жизнь и здоровье сколько заблагоросудится Мне, но не имел возможности заменить изношенное тело.
--Но ведь Всевышнему всё возможно.
--Всё. И потому медицина начиная с первого тысячелетия, как вы говорите до новой эры стала развиваться бешенными темпами. Другой приближённый ко Мне человек, а их у Меня в любой человеческой деятельности не так уж и много, но есть.Так вот этот человек добился таких успехов в медицине, которые не достигла совремённая медицина. Именно Я и помогал с помощью открытия этого учёного, обрести новое молодое тело. Но я задам тебе не простой вопрос. Что ты понял в государственных устройстван стран? Ведь ты изучал этот предмет?
--Понял, что истинным ключом к гармонии и процветанию следует искать не в государственном устройстве, не в правильных законах  не в прочих внешних условиях человеческого существования, а внутри людей. Надо развивать душу каждого человека. Помогать ему стать милосерднее, терпимее, просто добрее. Я думаю, что Всевышнему не трудно было сделать какого-то человека самым  умным или самым богатым на земле. Гораздо труднее создать то, чего раньше не существовало.
--И чего же?
--В создании новой идеологии. Идеологии не политической, а бытовой. Не тянуться за самыми сильными, а оглядываться на слабых—в этом суть. Но произошла ошибка. Миром продолжает править грубая сила и закон муравейника. Оказалось, что душа развивается в тысячу раз медленнее, чем технические навыки. Путь ускоренного прогресса оказался смертельно опасным.
--Предшественников у тебя было довольно много: жрецы, колдуны, знахари, ведуны, алхимики, шаманы. Природа построена на смерти и убийстве. Все друг друга пожирают и только тем и живут.
--А как же Всевышний? Он же дал наставление Моисею.
--Это придумали люди. А тебе следует приниать то, как Я сам устроил мир. Если в человеческом существовании есть смысл, то почему рождается 90% людей духовно и нравственно ничем не отличающиеся от скотов? Неужели затем, чтобы производить потомство от которого когда-нибудь, может быть, может через сто или двести лет появиться гений. Это унизительно и грустно. Передо Мной стоит лишь одна задача—оберегать мир от чрезмерного порядка и чрезмерного хаоса. И то и другое означало бы гибель.Что по-твоему важнее всего для общества?
--Разумность и терпимость в отношениях между членами общества.
--Нет. Разумность и терпимость—это результат долгой эволюции в правильном направлении. А направление задаёт кто?
--Кто?
--Тот, кто ведёт общество за собой. Вождь—как бы он не назывался. Кесарь, падишах, князь, президент. Самым главным из человеческих талантов является дар управления. Задача Моя найти человека, щедро наделённого этим даром и помочь ему выполнить предназначение. Я и нашёл вас уже давно и использовал в разных ипостсях, а теперь настала очередь повести за собой народ, страну, континент. Великий вождь—это инструмент Всевышнего, с помощью которого прорубает штольню в скале истории.
--Это должен быть воин? Полководец?
--Вовсе нет. Ты же не военный в данный момент. Если мир требуется как следует встряхнуть—то тогда завоеватель. Если  можно обойтись реформами—то преобразователь. В данном случае необходим и тот и другой. И не обязательно завоеватель должен быть воином. Такой человек должен обладать семью обязательными качествами:
Быстрота ума.
Неугомонная любознательность.
Честолюбие.
Настойчивость.
Вечная неудовлетворённость результатом.
Жестокость характера.
Небоязнь одиночества.
--Бывает, что подопечный выходит из-под контроля?
--Рано или поздно это происходит. Ведь они не куклы, а живые люди, причём выдающиеся. Если кто-то взбунтовался Я перестаю его поддерживать и появляется более удачливый соперник.
--Как же Ты это говоришь мне!
--Очень просто. Ты давно проверенный человек и почти принадлежишь к Моей свите. Тем более что тебе обычно поручается задача вывести общество из застоя и после тихо и мирно удалится на покой. Нет, нет, не в смысле смерти. Просто отойти от дел. Ты проделывал это много раз, но человеческое общество всякий раз поступало недостойно и через некоторое время скатывалось на дно и тогда....
--Понятно. Приходил следующий правитель...
--Нет.Я  долго ждал, что люди поймут свои ошибки и лишь потом принимал меры. Вот тебе пример. Я долго ждал, что люди поймут как подло и неразумно мстить иудеям за грехи, которые они не совершали. Настал черёд помочь народу, впервые обратившегося ко Мне. Тебе предстоит быть проводником идей Всевышнего в действие.
--Как?
--Потом узнаешь.  Какую страну ты знаешь лучше всех?
--Я знаю хорошо только одну страну—Украину.
--Вот и чудно.
--Я не знаю, что чудненького Ты нашёл во мне, но я хочу спросить. Чтобы избежать каких-то чудовищных последствий, нам нужно обратиться к религии? Это и есть недостающее звено?
--Обратитесь к духовности. Забудьте религию.
--Это заявление разгневает многих людей. Люди с гневом отреагируют на это пожелание.
--Если отреагируют.
--Почему Ты говоришь, что надо забыть религию
--Потому что  она вам не во благо. Пойми, чтобы  организованная  религия имела успех, ей  надо заставить людей поверить в то, что она нужна им. Чтобы люди были склонны  верить во что-то другое, вначале они должны потерять веру в себя. Второе необходимо для того, чтобы заставить тебя увидеть, что у  нее есть ответы, которых нет у тебя. А третья, самая важная задача,--заставитьтебя принять эти ответы без всяких вопросов. Если ты задаешь вопросы, значит, ты начинаешь думать! Если  ты  думаешь--ты начинаешь возвращаться к Источнику Внутри. Религии не рассчитывают  на то, что ты сделаешь это, ведь у тебя может появиться другой ответ, а не тот, который придумала религия. Поэтому религия должна заставить тебя сомневаться в  Себе.  Она должна  заставить тебя сомневаться в твоей способности мыслить здраво.
     Проблема религии в том, что очень часто это оборачивается против нее же самой,--потому  что  если ты  не  можешь  без  сомнений  принимать  свои собственные мысли, то как же ты тогда можешь не сомневаться в  новых идеях о Боге, которые преподала тебе религия? Очень скоро ты даже начнешь сомневаться в Моем существовании,-- в чём ты никогда раньше не сомневался. Если бы ты жил интуицией, то тебе совсем непришлось бы Меня постигать,-- ты точно знал бы, что Я существую!
Именно религия создала агностиков. Любой здравомыслящий  человек должен предположить,  что в религии  Бога нет, когда  он  смотрит  на  то, что натворила  религия!  Потому что  именно религия  наполнила  сердца людей страхом перед Богом,  хотя когда-то человек любил Все Как Есть во всем великолепии. Именно религия  велела людям  преклоняться перед  Богом, хотя  когда-то человек радовался в полный рост. Именно  религия обременила человека идеей  Божьей  кары, хотя  когда-то человек искал Бога, чтобы облегчить свое бремя! Именно  религия  велела человеку  стыдиться  своего  тела и  его  самых естественных  функций,  хотя  когда-то человек  воспринимал  эти функции как величайшие дары жизни! Именно религия научила  тебя, что,  чтобы достичь  Бога,  у тебя должен быть посредник,  хотя когда-то ты считал, что ты достигаешь Бога только лишь тем, что живешь свою жизнь с добром и с верой. Именно религия приказала людям обожать Бога, хотя когда-то люди обожали Бога, потому что не делать этого было невозможно!
Всюду,  где  побывала  религия, она создала  разобщенность,--а  это противоположное Богу. Религия отделила человека  от Бога,  человека от человека,  мужчину  от женщины -- некоторые религии даже наставляют мужчину, что он выше женщины, и даже утверждают, что Бог над мужчиной,--тем самым устанавливая  почву для самых   больших  искажений,  которые  когда-либо   были  навязаны   половине человеческой расы.
Ну ты уже наслушался такого, что придётся осмысливать долго. Я оставляю тебя. Подумай. И кроме того, продолжай своё расследование—оно тебе пригодиться.
    










          

             Глава  4

Зафрахтованный самолет пролетел  своеоб разные горные образования в виде холмов. Лидия Петровна посмотрела на наручные часы.
--Мы прилетим точка в точку. Причем не так уж и торопились.
--Самое главное, нас никто не допрашивал.
Полагаю, никто пока еще не ведает, где мы находимся.
--Не выскажет ли пресса в Харькове предполо- жение, что вы сбежали, дабы избежать допроса?
--Ну нет, мы отправились в Красноармейск, и местные власти попросят газетчиков написать сообщение и передать его по телефону. Им придется констатировать, хотя мы пока недосягаемы, наше согласие сотрудничать с прокурором города.
Самолет начал снижаться.
--Очень быстро,--покачала головой Лидия Петровна,-- а ведь вам необходимо изобрести способ не отвечать на вопросы. Как вы намерены поступить?
--Не знаю, пока не услышу вопроса.
--Хорошо хотя бы, что вы немного поспали в само- лете.
--Как вы себя чувствуете, Лидия Петровна?
--Хорошо, но слишком нервничаю, чтобы спать.
--Пусть сперва допросят меня. Если же попытают- ся допрашивать вас отдельно, скажите: ты мой секре-
тарь, поэтому я должен отвечать на все вопросы, но вы
выскажете свое мнение на те из них, на которые от-
ветил я, не станете отвечать на другие вопросы, кото-
рые не заданы мне, поскольку не знаете, не посчитаю
ли я их сведениями, которые клиент сообщает одному
только адвокату. Вы не специалист в правовых вопро- сах, не вам решать.
--Из всего известного нам, что можно считать «привилегированным» сообщением?--спросила Лидия Петровна.
Гриценко слегка пожал плечами и достал записную книжку. Немного подумав, он пояснил.
--Это, конечно, важный вопрос. Единства в пони-
мании его нет. Одни считают: сведения, сообщенные в
присутствии третьего лица, нельзя считать «привилегированными», присутствующее третье лицо имеет право рассказать об услышанном. Но существует и противоположная точка зрения. Естественно, суд предпочитает придерживаться первого взгляда, он считает, что адвоката можно заставить дать показания о его разговоре с подзащитным, если он состоялся в присутствии третьего лица. Короче, Лидия Петровна, я до сих пор не могу себе простить присутствие Веры Васильевны во время беседы с Марией Торчак.
--Но, шеф, вы не могли предвидеть хода событий!
--Почему? Считается, что адвокат обязан предви- деть не только то, что может случиться, но возможно
случится. Нет ничего необычного во внезапной ссо-
ре двух подруг, просто нет оснований для присутствия
третьего лица, адвокат не должен ...
--Но, шеф, ведь говорила-то именно она, из Марии Торчак мы бы не вытянули ничего связного.
--Нет, Лидия Петровна, по-русски или по-украински она говорит, ей не нужен переводчик. Конечно, Вера Васильевна выступала в роли доминанты.
Самолет сделал круг над городом Красноармейском, летел он медленно, можно было разглядеть большие, просторные дома, занимающие стратегические позиции под возвышающимися над ними деревьями.
--Прекрасные деревья!--пришла в восторг Лидия Петровна.--Отсюда видно, какие они высокие.
--Летом здесь жарко. Природа в виде компенсации превратила этот уголок в настоящий рай для развесистых деревьев. Они достигают сказочной
высоты и дают густую тень. Ага, вот мы и на месте. Приготовтесь к артиллерийскому огню, который
должен на нас обрушиться.
Самолет плавно сел, покатился по дорожке и замер перед зданием аэропорта. К самолету поспешила группа людей, возглавляемая
фотокорреспондентами с камерами и вспышками, на-
целенными на прибывших. Позади них двигалась бо-
лее достойно, но все же торопливо группа представи-
телей местной администрации. Выйдя из самолета, Гриценко и Лидия Петровна не позабыли принять наиболее эффектные позы, чтобы фото-
графы смогли сделать побольше снимков. Хотя Гриценеко и удивился присуствию корреспондентов. Не такое уж и важное дело он вёл. Но не успел продумать эту мысль до конца.
Один  из корреспондентов вырвался вперед.
--Могу ли я узнать ваше имя?—Чем только подлил масла в огонь. Гриценко почувствовал, что он прав в отношении непонятного присуствия корреспондентов.
--Гриценко,--с улыбкой ответил адвокат.
--Ваше полное имя?
--Эммануил Карпович Гриценко.
--А ваше?--просил корреспондент, поворачиваясь к женщине.
--Лидия Петровна.
--Вы доверенный секретарь Гриценко?
--Да.
--Благодарю вас,--сказал репортер, пожимая руку адвоката.
--За что?--с улыбкой спросил Гриценко, но тут же слегка сдвинул брови, почувствовав, как репортер сунул ему в руку свернутую в малюсенький комочек бумагу.
Эммануил поспешно сунул правую руку в карман и улыбнулся моложавому, полноватому субъекту, кото-
рый энергично проталкивался вперед.
--Прокурор Рекемчук?--просил Гриценко.
--Точно. Я прокурор, а это—начальник полиции. Здесь также присутствует один из моих помощни-
ков. Я хотел бы сразу же поехать ко мне в офис, если
не возражаете, пан Гриценко.
--Я с удовольствием сделаю все, что в моих возможностях,--наклонил голову адвокат.
--Очень сожалею, что мы ввели вас в такие расхо-
ды, зафрахтовать самолет не очень-то дешево. Но, к сожалению, я бессилен вам помочь. Мы
стараемся снизить до минимума расходы на содержание офиса.
--Мне все понятно,--сказал адвокат,--пожалуйс-
та, не думайте о пустяках.
Прокурор повернулся к газетным репортерам:
--К сожалению, должен вас разочаровать,
но я не хочу, чтобы вы торчали здесь и забрасывали
пана Гриценко вопросами. Предпочитаю проводить
расследование по-своему. Позднее я сделаю сообще-
ние для прессы. Или репортеров пригласят в кабинет,
если у пана Гриценко не возникнет возражений.
--Я никогда не спорил с прессой,--широко улы-
баясь, сказал Гриценко,--обычно делюсь всей имею-
щейся у меня информацией, за исключением, конечно, конфиденциального или не могущего быть обнародованным по стратегическим соображениям.
--Замечательно,--подхватил Рекемчук,--и мы, ра-
зумеется, ценим ваше сотрудничество. А теперь, возможно, вы и панни пройдете сразу к машине? И пожалуйста, никаких вопросов до окончания беседы в моем кабинете.
--Одну минуточку, возможно, я захватил теле-
грамму, которую хочу послать,--остановил прокуро-
ра Гриценко.
Он вытащил из нагрудного кармана бумажник, расрыл его, просмотрел содержимое, потом сунул правую руку в карман, вытащил сложенный листок бумаги, который ему передал репортер, и ухитрился расправить его внутри бумажника, чтобы можно было прочитать напечатанное на нем сообщение:
--«Я—Пётр Волин, репортер из «Вечернего Донецка». Валентина Сердюкова, секретарша Эдуарда Торчака, исчезла. Я не сумел ее разыскать в течение всего дня. Никто не знает, где она находится. Вчера днем она сняла почти все деньги со счета Торчака в банке. Не спрашивайте меня, каким образом я это узнал,--не могу подвести осведомителя. Передаю вам эту записку, поскольку информация может оказаться для вас ценной. Вы сможете мне отплатить, сообщив сенсационный материал».
Гриценко сложил бумажник, оставив записку внутри, засунул его обратно в карман и посмотрел поверх голов на небольшую группу людей, без труда заметив вопрошающий взгляд Петра Волина. Едва заметно кивнул.
--Если вы хотите отправить телеграмму,--загово- рил Рекемчук,--мы можем ...
-- Полагаю, с этим можно подождать. Ведь мы, как я понимаю, не задержимся здесь очень долго.
--Надеюсь на это!--воскликнул Рекемчук.
Гриценко и Лидия Петровна сели в машину, начальник полиции занял переднее место рядом с Рекемчуком, который вел машину. Помощник прокурора, которого звали Виктор Гнатович Сидорук, много старше Рекемчук, сидел тихонечко, ни с кем не разговаривая, на левом заднем сиденье.
Лидия Петровна устроилась в середине, Гриценко сел справа. Машина взревела, набирая скорость, Рекемчук прямиком промчался к зданию, в котором помещались местные органы управления.
--Если вы не возражаете,--обратился он к Гриценко,--мы проведем беседу в кабинете начальника полиции.
--Меня устраивает любое место.
Они вышли из машины, и начальник полиции проводил их в помещение, где стулья были заранее расставлены вокруг стола. Гриценко, осмотревшись, почувствовал, что где-то спрятан микрофон и магнитофон.
--Садитесь же,--предложил начальник полиции.—Остап Силович, вы хотите сесть сюда, за стол, и задавать вопросы?
--Благодарю вас,--произнес с важным видом Остап Рекемчук, устраиваясь во вращающемся кресле за письменным столом.
Остальные тоже расселись. Рекемчук подождал, когда прекратится скрип стульев, и только после этого задал первый вопрос. Он откашлялся, достал из кармана сложенный документ, расправил его на столе и заговорил.
--Пан Гриценко, вы и ваша ceкретарша, вчера вечером были возле доме Торчака?
--Дайте подумать,--произнес Гриценко, сводя брови.--Разве это было только вчера? Да, кажется так. Так много произошло событий, мне даже подумалось, что мы туда ездили позавчера. Нет, вы правы--вчера, двенадцатого числа, в понедельник. Все равно.
--И вы зашли в дом Эдуарда Торчака?
--Послушайте, пан Рекемчук,--дружески улыба-
ясь, произнес Гриценко.--Вы зачитываете вопро-
сы. Надо понимать, происходит нечто вроде формального допроса?
--Разве от этого что-то меняется?--любезно спросил прокурор.
--О, конечно!--ответил Эммануил Карпович.--Если мы с вами просто беседуем --одно дело, но если вы задаете формальные вопросы по списку, который заранее тщательно подготовили, мне придется так же тщательно обдумывать свои ответы.
--Почему?--спросил Рекемчук, сразу же заподозрив ловушку.--Разве правда не одинакова в обоих случаях?
--Разумеется, но возьмите, к примеру, свой последний вопрос. Вы спросили меня, зашел ли я в дом Эдуарда Торчака.
--И на него, конечно, можно ответить «да» или
«нет»,--заявил прокурор, глаза его смотрели насторо-
женно.
--Ну, не совсем так просто.
--Почему?
--Давайте приведем все в полную ясность. Если у нас будет просто беседа--все в порядке. Но если речь
идет о формальном допросе, я должен с особым вни-
манием следить за тем, чтобы мои ответы были тща-
тельно точными.
--Именно этого я хочу и полагаю, вы желаете того
же самого.
--Поэтому,--продолжал Гриценко, не обращая вни-
мания на слова прокурора,--я и должен был бы отве- тить, что вошел в дом, который принадлежит Торчакам.
--Одну минуточку! Это же дом, где Эдуарда Торчака  занимался своим бизнесом ...
--В том-то и дело!--прервал его Гриценко.--Как
раз этот момент я и хочу подчеркнуть.
--Я вас не понимаю.
--Как не понимаете? Если б мы разговаривали не-
официально, а вы спросили бы меня, входил ли я в
дом Эдуарда Торчака, то получили бы ответ: «Конеч-
но!». Но коль скоро у нас формальный допрос, я обя-
зан задуматься, прежде чем отвечать на ваш вопрос.
Мне придется принять во внимание множество вещей.
Я должен буду сказать себе: «Теперь я представляю
Марию Торчак, вдову Эдуарда Торчака. Если
этот дом был. их общей собственностью, она фактически становится его законной владелицей в тот момент, когда умирает муж. Если же этот дом был от-
дельной собственностью, но по завещанию все остав-
лено Марии Торчак, тогда моя клиентка получит
на него право немедленно по решению о введении ее
в наследство. Таким образом, если я отвечаю на фор-
мальном допросе, что входил в дом, принадлежащий
Эдуарду Торчаку, это можно было бы рассматривать
как признание того, что мне известно его завещание,
но я сомневаюсь в законности данного документа.
Или же в качестве адвоката панни Трчак склонен
считать, что дом вообще не является общей собствен-
ностью, а принадлежит ей. Вам ясен ход моих рас-
суждений, коллега?
У Рекемчука был ошарашенный вид.
--Для чего столько юридических тонкостей?
--А как же при кажете поступать, если вы учиняете мне самый что ни на есть настоящий допрос, когда малейшая неточиость в ответе может привести к серьезным осложнениям?--Гриценко совершенно обезоруживающе улыбнулся.
Рекемчук угрюмо выдавил из себя.
--В таком случае я бы предпочел услышать ваш неофициальный ответ.
--Тогда возникает новая проблема. В конце-то концов, я адвокат Марии Торчак. Я до сих пор не
знаю, будет ли возбуждено уголовное дело против нее, но такая возможность, насколько я понимаю, существует. Если да, тогда я буду являться уже ее адвокатом, а также адвокатом, представляющим ее интересы при официальном введении в наследство. Очевидно, сюда входит их совместная собственность и, возможно, какая-то раздельная собственность. Существует связь, как мужа и жены, может также иметься связь по завещанию. Не исключено, что, если вы сейчас станете задавать мне вопросы по своему списку, позднее все они будут повторены в суде вместе с моими зафиксированными ответами, при этом некоторые из них смогут подвергнуть опасности интересы моей клиентки. К примеру, я могу столкнуться с вопросом: не убила ли она своего мужа? Как я по- нимаю, это вполне возможно при данных обстоятельствах, не так ли?
--Не знаю!--фыркнул прокурор.--Я отказываюсь
предугадывать, какие действия будут предприняты официальными лицами в других ведомствах.
Гриценеко тут же спросил.
-- Вы ведь мне по телефону сказали о давлении на вас со стороны властей, не так ли?
--Правильно.
--Предположительно со стороны судебных органов в других областях?
--Да.
--Совершенно очевидно, подобный нажим вызван не проблемой о незаконном или неоправданном про-
никновении в дом Эдуарда в Красноармейске. Все дело в том, что кто-то считает Эдуарда Торчака мертвым, и существует мнение--подчеркиваю, коллега, я сейчас говорю исключительно об уме лица или лиц, оказывающих на вас давление,--о причастности Марии Торчак к смерти Эдуарда Торчака. Это так?
--Боюсь, не смогу откровенно ответить на ваш во-
прос, Гриценко.
--Как я понимаю закон, если человек убивает дру-
гого человека, он не может унаследовать имущество
покоЙного. Вы тоже так считаете, прокурор?
--Разумеется.
--Допустим теперь, вы зададите мне вопрос об имуществе Торчака, точнее, спросите, чем Эдуард Торчак  владел при жизни и что оставил по завещанию своей жене. При нормальных условиях она бы имела полное право на данную собственность. Предположим далее, в своем ответе я по небрежности сообщу, что в данный момент эта собственность не принадлежит Марии Торчак. В таком случае кто-то--не вы, коллега, потому что я уверен, вы никогда не согласитесь воспользоваться подобной ошибкой,--какой-то крючкотвор, привыкший цепляться за технические неточности, использует мой ответ в качестве доказательства виновности Марии Торчак в убийстве мужа и поэтому откажет в праве унаследовать его состояние.
Гриценко откинулся на спинку кресла, улыбнулся озадаченным расследователям и достал портсигар из кармана:
--Кто-то хочет курить?
Никто не смог даже рта открыть. Гриценко же спокойно извлек сигарету, закурил, вы-
пустил облачко дыма и снова добродушно улыбнулся.
--Одну минуточку,--решился Рекемчук,--уж не
знаю, как это получилось, только вопросы начал за-
давать я, но, похоже, сам на них и отвечаю.
--Естественно. Я хочу, чтобы был точно определен
статус беседы. Теперь я спрашиваю вас, коллега: дол-
жен ли я говорить такое, что косвенным путем по-
казывало бы, будто, по моему мнению, моя же кли-
ентка не имеет права наследовать состояние умерше-
го мужа?
--Нет, конечно. Никто этого и не просит.
--Все правильно. Когда вы задаете вопрос оправе
собственности, я должен отвечать на него предельно
осторожно. Как вы считаете?
-- Не мне вам советовать.
--Верно,--согласился Гриценко.--Ценю вашу от-
кровенность, коллега. А поскольку вы не можете давать мне советы, я должен сам себе советовать. Кстати, вы подняли очень интересный вопрос. Я не уверен, могу ли при данных обстоятельствах рассуждать о праве собственности. Однако продолжайте свой допрос, а я посмотрю, что можно будет сделать.
Прокурор взглянул на свои бумаги, с минуту собираясь с мыслями.
--Пока вы находились в этом доме,--сказал он,-- в доме, принадлежащем Эдуарду Торчаку в Красноармейске, не отпирали ли вы письменный стол, не доставали ли из него шкатулку для документов и не извлекали ли из нее конверт, на котором рукой Торчака написано: «Следует передать властям в случае моей смерти».
Гриценко не торопился отвечать.
--Вы не можете ответить на мой вопрос?--живо
спросил Рекемчук.
--В этом вопросе заключено множество разных
факторов. Я мысленно пытаюсь их упорядочить.
--Какие, например?
--Прежде всего, вы снова поднимаете вопрос о владении домом.
--Ну, следует понимать,--сказал Рекемчук,--ког-
да я называю дом «домом Торчака», то делаю это
в общепринятом смысле, оставив в стороне вопрос о
праве собственности.
--Ну нет,--покачал головой Гриценко,--мы дого-
ворились: меня не должны связывать условности. Между нами, коллега, возможно, это и нормально, но все может быть иначе между мною и каким-нибудь хладнокровным, расчетливым, безжалостным законником, который будет представлять интересы другого претендента на состояние.
--Какой еще другой наследник?
--Ну,--пожал плечами Гриценко,--пока я еще осо-
бенно не разбирался в данном вопросе, но возьмем, к
примеру, Веру Рябчикову. Сестра Веры Рябчиковой была замужем за родным братом Михаила Черняка. Давайте предположим, просто теоретически, что состояние Черняка не может перейти к Марии Торчак.
--Почему?
--По разным юридическим причинам, таким, как,
например,--разумеется, это всего лишь гипотетичес- кое предположение, что Мария Торчак убила
Михаила Черняка.
--Она не могла этого сделать,--заявил Рекемчук.--
Ее обвиняют в убийстве Елены Сомовой. А Черняк
не был убит, он умер естественной смертью,
--В таком случае я могу сослаться на ваши слова:
мою клиентку не обвинят в убийстве Михаила Черняка? И еще одно уточнение, Михаил Черняк не был убит?
--Не мое дело-- уверять вас в чем бы то ни было.
--То-то и оно, мы вернулись к тому, с чего начали,
Я оказался в весьма необычном положении, мне очень хочется сотрудничать с вами, но ...
--К чему вы клоните? Что Вера Рябчикова может быть  наследницей состояния?
--Давайте рассуждать. Допустим, Мария Торчак не в состоянии, вернее сказать, не имеет права
наследовать состояние после Черняка по завещанию,
которое он оставил, потому что ее подозревают и об-
виняют в его смерти. В таком случае Вера Рябчикова останется единственной его наследницей, хотя и не прямой, так ведь? Откровенно говоря, я не заглядывал в справочник по праву наследования.
--Так же, как и я,--признался Рекемчук.
--Может быть, нам стоит в него заглянуть сейчас?
--Нет, нет!--замахал руками Рекемчук.--Я и без того запутался во всех этих хитросплетениях. Я задаю ясные, понятные вопросы и хочу получить на них та-
кие же простые и ясные ответы.
--Был бы рад, чтобы в таком ключе и протекала
наша беседа,--сказал со вздохом Гриценко,--но вы
превратили ее в формальный допрос, страшно услож-
нив ситуацию.
--Я стараюсь превратить ее в неформальную.
--Но вы сразу предупредили о формальном до- просе.
--Все зависит от того, что вы называете формаль-
ным допросом.
--Чтение вопросов с заранее подготовленного пе-
речня.
--Что ж тут особенного, я просто постарался ско-
ординировать мысли.
Гриценко с упреком посмотрел на прокурора:
--И это было единственной причиной для подго-
товки списка, коллега? Единственной?
Рекемчук смутился под прямым взглядом адвоката.
--Конечно, я совещался с другими официальными лицами, подсказавшими специфичес кие вопросы, ответы на которые они хотели услышать.
--И согласившись с необходимостью задать эти вопросы, вы их записали?
-- Отчасти.
--Пожалуйста!--рассмеялся Гриценко.--Тот во-прос, который вы мне только что задали, мог быть
предложен прокурором Харькова исключительно для того, чтобы выработать теорию дела, которым он сейчас занимается. И он сумеет истолковать мои ответы в наиболее подходящей для него интерпретации.
--Но вашу клиентку никто не обвиняет в убийстве
Михаила Черняка! Ее подозревают в убийстве Елены Сомовой.
--И приписываемое убийство позволило ей полу-
чить большую часть состояния Михаила Черняка?
--Именно так я понимаю ситуацию.
--А тело Михаила Черняка не было эксгумировано?
--Нет.
--Почему?
--Потому что он умер естественной смертью.
--Откуда вы знаете?
--Человек умирал. Его болезнь продолжалась многие месяцы.
--Умирающий человек имеет иммунитет против яда?
--Вы пытаетесь нас убедить в том, что ваша клиентка отравила и Михаила Черняка?
--Боже упаси, конечно нет!--воскликнул Гриценко.--Я знаю, она этого не делала.
--Откуда вы знаете?
--Я убежден, она вообще никого не отравляла.
--Она отравила Елену Сомову!--повысил го-
лос Рекемчук.--И она, возможно, отравила также и Эдуарда Торчака.
--Ох, ох, коллега, остановитесь! Разве можно делать такие категорические обвинения?
--Я располагаю информацией, Гриценко, ко-  торая подтверждает мои обвинения.
--Информацией, которой нет у меня?
--Вот именно.
--Это, разумеется, снова усложняет ситуацию.
Рекемчук выкрикнул с возмущением.
--Я задаю вам простые вопросы, а вы ходите вокруг да около.
--Вы ошибаетесь, коллега. Поставьте себя на минуточку на мое место. Стали бы вы отвечать на вопросы, касающиеся права на собственность?
--Я не могу поставить себя на ваше место. Не могу ничего вам советовать. У меня имеются собственные проблемы, о которых я должен беспокоиться.
--Совершенно верно,--охотно согласился Гриценко.--Поэтому, поскольку я не могу положиться или надеяться на ваши советы, поскольку вы боитесь принять на себя ответственность ...
--Кто боится?--вскинул голову Рекемчук.
--Вы, разумеется.
--Я ничего не боюсь!--Лицо у прокурора побагро-
вело.--И я не уверен, что мне нравится ваше пове-
дение.
--Спокойнее, спокойнее,--миролюбиво заговорил
Гриценко.--Не станем различие в наших официальных
позициях переносить на личные отношения. Я просто
подчеркиваю тот факт, что вы в вашем положении по-
боялись принять на себя ответственность давать мне
советы ...
--Я не боюсь ответственности.
--В таком случае вы хотите дать мне совет?
--Нет, конечно. Давать вам советы не входит в мои обязанности. Я представляю этот город. Вы же представляете своего клиента. Вам и решать, каковы ваши обязанности.
--Понятно, коллега. Мне кажется, своим ответом
вы стараетесь избежать моего вопроса.
--Избежать вопроса? Чтобы я избегал чьих-то во-
просов!--взорвался Рекемчук.
--Вот именно. Вы не хотите ответить определен-
но, обязан ли я в положении адвоката, представляю-
щего интересы Марии Торчак, отвечать на ваши
вопросы.
--Я не обязан вообще что-либо вам советовать!
--Ну что же ...
Лицо Гриценко неожиданно расплылось в довольной улыбке, как будто он нашел окончательно решение.
--Можете ли вы заверить меня, если я решусь об-
судить вопросы о праве на состояние, что мои ответы
не свяжут впоследствии мою клиентку?
--Поколебавшись, Рекемчук произнес.
--Но я не представляю, как они могут ее связать?
--Можете ли вы меня совершенно определенно заверить? Возьмете ли на себя ответственность?
--Нет, конечно.
--Вот, пожалуйста!--вздохнул адвокат.
Он откинулся на спинку кресла, задумчиво раз-
глядывяя струйки дыма над сигаретой, всем своим ви-
дом показывая, что искренне старается найти выход из тупика. Рекемчук посмотрел сначала на начальника полиции, затем на своего помощника и скомандовал.
--Пан Гриценко и панни Стукова, извините нас, пожалуйста, но нам надо провести коротенькое совещание. Буквально несколько минут. Мне нужно потолковать с моими коллегами. А вы подождите здесь. Виктор и вы, он посмтрел на начальника полиции, пройдите вместе со мной в соседний кабинет.
Все трое отодвинули стулья и вышли из поме-щения.
Лидия Петровна повернулась к адвокату.
--Ну,--заговорила она,--кажется, вы ...
Гриценко прижал палец к губам, призывая ее к молчанию, обежал глазами всю комнату, после чего сказал.
--Да, я попал в чертовски трудное положение, не
так ли, Лидия Петровна? Мне бы хотелось быть совершенно откровенным с Рекемчуком. Но провалиться мне на этом месте, если я знаю, как это сделать, учитывая  ту ответственность, которую я взял на себя в качестве адвоката перед своей клиенткой. Возьмите хотя бы один этот вопрос о праве на состояние, он может оказаться весьма запутанным. А у прокурора список вопросов занимает несколько машинописных листов. Да уже по предварительным вопросам ясно, что совещание окажется долгим и не простым.
Гриценко неестественно громко вздохнул.
--Разумеется, я хочу с ним сотрудничать,-- продолжал он задумчиво,--но у нас такая куча неотложных дел. Мы не можем здесь оставаться до бесконечности. Надеюсь, он ускорит дело.
Гриценко подмигнул Лидии Петровне, которая поняла, зачем шеф устроил этот спектакль. Гриценко удобно устроился, покуривая. Через минуту он сказал.
--Надеюсь, они не займут слишком много време-
ни на свое совещание. В конце-то концов у нас в бюро столько неотложных дел, которые я бросил, чтоб лететь сюда.--Немного помолчав, Гриценко снова подмигнул Лидии Петровне.--Хорошо, хватит брюзжать. Откиньте голову и постарайтесь вздремнуть. С вашей стороны было подвигом лететь сюда после вчерашней бессонной ночи.
--Удобно ли это, шеф? Могу ли я закрыть глаза?--
самым невинным голосом спросила Лидия Петровна.
--Конечно, тебя никто не осудит. Если удастся от-
ключиться на несколько минут, это будет уже кое-что.
Приложив палец к губам, Гриценко призвал к молчанию.
--Да, спасибо,--пробормотала Лидия Петровна с нарочито громким зевком.
Наступил интервал в несколько минут, в течение которых в комнате стояла мертвая тишина. Лидия Петровна действительно сидела с закрытыми глазами, положив голову на спинку кресла. Гриценко задумчиво курил, время от времени стряхивая пепел в большую морскую раковину на прокурорском столе. Наконец дверь соседнего кабинета открылась, трое
мужчин поочередно вошли в комнату. За ними шест-
вовал четвертый. Взглянув на него, Гриценко воскликнул.
--Прекрасно, прекрасно! Капитан Никольский. Как поживаете, капитан? Рад видеть вас снова.
Адвокат поднялся, они пожали друг другу руки. Никольский улыбнулся.
--Рад вас видеть. Здравствуйте, Лидия Петровна.
Женщина протянула руку офицеру.
--Очень приятно с вами снова встретиться.
-- Благодарю вас.
Вновь заскрипели стулья. Видимо,Рекемчук изобрел новую линию атаки. Он обратился с вопросами к капитану Никольскому.
--Вы офицер из управления в Красноармейске?
--Да.
--Работаете здесь?
--Да.
--Скажите, вас вызывали вчера вечером в резиденцию Эдуарда Торчака?
--Да,--и тут же сам задал вопрос.--Вы имее-
те в виду дом на улице....?
--Не спрашивайте, где он находится. Я задал
вопрос.
--Ну, я не уверен, кому принадлежит дом. Хотя да, знаю. Мне сказала та особа.
--Какая особа? - спросил Мейсон.
--Секретарь. Валентина Сердюкова.
--Одну минуточку,--попросил Гриценко.--Я не могу спокойно выслушивать, как вы доказываете пра-
во на собственность.
--Я совершенно ничего не доказываю,--сердито
заговорил Рекемчук.--Я просто хочу ознакомить вас
с некоторыми доказательствами, которыми мы распо-
лагаем.
--Но вы же отчетливо спросили, кто владеет собственностью,--не сдавался Гриценко,--и капитан Никольский ответил, что источником его сведений была Валентина Сердюкова. Я предполагаю, Сердюкова не является специалистом в вопросах права на собственность, поэтому любое сообщение, сделанное ею, относится к категории слухов и ...
--Конечно, конечно!--замахал руками Рекемчук--
Мы же не в зале суда и не рассматриваем право на собственность.
--Но вы сами подняли этот вопрос.
--Я просто описываю дом.
--Тогда почему не характеризовать его номером 3 по улице...?
--Хорошо. Давайте подойдем к этому вопросу ина-
че. Вас вызвали в дом Торчаков. Где он находится?
--Когда вы выезжаете на улицу 26 бакинских комиссаров и добираетесь до конца улицы, это самый последний дом справа: большое, беспорядочно выстроенное здание, окруженное высокими деревьями, фруктовыми и просто дающими тень.
--Вы различаете для себя эти два вида деревьев?--поинтересовался Гриценко.
--Да,--ответил капитан.
--В действительности-то, капитан, некоторые фруктовые деревья тоже дают густую тень. Возьмите,
для примера, фиговые пальмы ...
--Одну минуточку!--вмешался Рекемчук, в его голосе звучал гнев.--Я провожу расследование. В данный момент допрашиваю капитана Никольского,
потому вынужден просить вас соблюдать тишину.
--Независимо от того, будут ли содержаться в ут-
верждениях капитана некоторые неточности?
--Независимо от всего!--окончательно обозлился
Рекемчук.--Я прошу вас сидеть тихо.
--Прекрасно. Полагаю, все, находящиеся в этом
помещении, слышали, мне предложено соблюдать ти-шину, независимо от того, будут ли в ноказаниях капитана неточности или нет. Больше я не стану прерывать. Продолжайте.
--Вы заходили в этом дом, капитан?--спросил прокурор.
--Заходил.
--По чьей просьбе?
--Валентины Сердюковой.
--Кто она такая?
--Как я понял, личный секретарь Эдуарда Торчака. Я ее довольно часто видел в доме.
--Вы были знакомы с Трчаком при жизни?
--Да, я с ним несколько раз разговаривал.
--И вы приехали в этот дом по просьбе Валентины Сердюковой?
--Да, она звонила в полицию.
--Что вы обнаружили?
--Обнаружил незапертую дверь, всюду горел свет, а пан Гриценко и его секретарь Лидия Петровна чувствовали себя как дома.
--Что еще?
--Серлюкова поручила мне отыскать письмо, написанное паном Торчаком и оставленное у
нее, с указанием открыть его в случае его смерти.
--Что вы сделали?
--Я нашел письмо, то есть нашел шкатулку для документов, в которой находился запечатанный конверт. На конверте рукой пана Торчака было написано, что письмо нужно вручить полицейскому в случае его смерти.
--Что вы с ним сделали?
--Я забрал его под свою ответственность.
--Этот конверт находится при вас?
--Вы его взяли.
--Вы отдали его мне, не так ли?
--Совершенно верно.
--И он находится у меня, в этом столе. Вы узнаете конверт, если увидите его?
--Конечно.
--Каким образом?
--Потому что я расписался на нем.
--И поставили дату?
-- И поставил дату.
-- Что вы сделали с ним позднее?
--Отдал его вам.
--У вас состоялся разговор о том, как следует по-ступить с письмом, не так ли?
-- Правильно.  Я звонил в ваш офис и разговаривал с Чернышовым, очевидно, вашим помошником. Он мне посоветовал расписаться и поставить дату.
--А потом? Потом я отдал письмо вам.
--И я положил его в сейф?
--Вероятно. Вы мне сказали, что положили его в сейф.
--А сегодня утром мы вновь собрались все вместе?
--Правильно.
--И решили, нам лучше посмотреть, что находится в конверте?
--Точно.
--Мы распечатали его?
--Да.
--В нем ничего не оказалось, кроме нескольких  совершенно чистых листков бумаги?
--Верно.
--Тогда мы начали разглядывать конверт и решили, что с ним кое-что сделано?
--Верно.
--Тогда мы вызвали эксперта по подобным делам, и он сообщил нам: конверт был вскрыт над паром, а затем вновь заклеен канцелярским клеем, причем на протяжении последних суток.
--Правильно.
--Хорошо,--сказал Рекемчук, поворачиваясь к Гриценко.--Что вы можете сказать по этому поводу?
--Я бы сказал, что вы задавали вопросы слишком
быстро, а капитан отвечал на них без малейшего колебания.
--Нет, нет, я не это имел в виду ... Что вы можете
сказать относительно точности данного заявления?
--Вы поражаете меня... Вы же сами просили меня не открывать рот, даже когда его заявления неточные.
--Я просто не хотел, чтобы вы его прерывали.
--Нет, вы соизволили выразиться совсем не так, тут нет никакого сомнения,--покачал головой Гриценко.--Обождите минуточку, капитан Никольский, и не надо сердиться. Полагаю, вам кажется, что ваши заявления точны и правильны, но я с вами не могу согласиться.
--Почему они неверны?--спросил Рекемчук.
--Пo многим пунктам. Например, капитан ска- зал: Торчак написал своей рукой на конверте,
что в случае его смерти письмо нужно вручить поли-
цейским.
-- Верно.
Эммануил Карпович решительно повернулся к Никольскому. Вы встречались с ТОрчаком раньше?
--Встречался.
--Вы не знали, что он умер?
--Я этого не знаю даже сейчас. Мне сказали о его смерти.
--Вот теперь,--заметил с улыбкой Гриценко,--по-
моему мнению, вы отвечаете на вопросы так, как сле-
дует, капитан. Вы ограничиваете свои заявления
известным вам лично. Вы сказали, письмо надписано
рукой Торчака, но ведь в действительности вы этого не знаете, верно?
--Мне сказала Валентина Сердюкова, что это его почерк.
--Знаю, знаю,--кивнул Гриценко,--это слухи. Фак-
тически вы не знаете, что конверт надписывал Торчак.
--Вы правы, не знаю.
--Постойте,--вмешался Рекемчук,--я пригласил
сюда капитана Никольского не для того, чтобы вы учинили ему перекрестный допрос.
Гриценко впервые рассердился.
--Что вы пытаетесь сделать со мной? Хотите загнать в такое положение, чтобы позднее цитировать мои ответы в искаженном виде?
Рекемчук резко вскочил с места и выкрикнул.
--На что вы намекаете?
Гриценко холодно ответил.
--Я вовсе не намекаю. Я спрашиваю. Сначала вы
меня попросили, чтобы я молчал, даже если утвержде-
ния капитана неточны. Потом вы предложили мне указать, в чем их неточностъ. Я начал задавать капитану Никольскому вопросы для того, чтобы продемонстрировать с помощью собственных заявлений капитана, где его ответы расходятся с истиной, а вы вскочили с места и обвинили меня в том, что я не имею права подвергать капитана Никольского перекрестному допросу.
--Вы действительно не имеете такого права.
--Это не перекрестный допрос.
--А мне кажется, да.
--Я всего лишь стараюсь выполнить ваше желание: показать неточность заявлений капитана Нкольского.
--Именно это я и называю перекрестным допросом. Укажите место, где сделано неверное заявление. Могу поспорить, вам не удастся это сделать!
--Ну что вы, таких мест было очень много,--воз- разил Гриценко.
--Укажите хотя бы одно.
--Например, вы пару раз сказали: конверт имел
надпись, сделанную рукой Торчака, что в слу-
чае его смерти, письмо должно быть вручено поли-
цейским.
--Я уже объяснил, что знаю о почерке лишь со слов Валентины Сердюковой,--уточнил капитан.
--Значит, вы не знаете, чей это почерк на самом деле?
--Не знаю, нет.
--Далее. Откуда вам известно о надписи на конверте, будто письмо должно быть вручено полицейским?
--Я видел эту надпись,--сердито заявил капитан,-- видел собственными глазами.
--Одну минуточку, не разрешайте гневу взять верх над собой, капитан. Вы хороший, дисциплиниро-
ванный офицер. Вы вовсе не это имеете в виду.
--Я отвечаю за каждое сказанное мною слово.
--На конверте было написано не это,--сказал Гриценко.
--Это суть надписи. И я хорошо помню, какие сло- ва Валентина Сердюкова говорила мне по этому поводу.
--Совершенно верно,--сказал Гриценко.--Теперь,
если прокурор любезно покажет вам конверт, вы обнаружите на конверте другое. Вы прочтете: «Следует вскрыть в случае моей смерти, а содержимое должно быть доставлено властям», а под этим стоит, видимо, подпись Эдуарда Торчака.
--Разве это не то же самое?--спросил Рекемчук.
--Разумеется, нет!--воскликнул Гриценко.--В од-
ном случае инструкция предписывала, чтобы письмо
доставили властям нераспечатанным, но инструкция,
фактически написанная на конверте, поручает его юридическим представителям, при условии, разумеется, что слова были написаны самим Торчаком, сначала вскрыть конверт и только потом доставить его содержимое властям.
В офисе воцарилась гробовая тишина.
--Таким образом, вы видите,--продолжал Гриценко, улыбаясь капитану,--Валентина Седюкова описала вам другой конверт. Таким образом, заменены вовсе не страницы внутри конверта, но, очевидно, весь конверт. Конверт, который описала вам Валентина Сердюкова, не смогли найти. Конверт, представленный ею, совершенно не тот, о котором она говорила, ибо он по-другому написан.
--Минуточку--почти завопил Рекемчук.--Но это же
чистейший вздор. Вы просто пытаетесь внести нераз-
бериху.
Гриценко сердито свел брови.
--Я рассматриваю ваши слова как оскорбле-
ние. Я всего лишь пытаюсь внести ясность в спорный
вопрос. Я предлагаю вам проанализировать сказанное
мною и найти того, кто старается «внести неразбе-
риху», как вы изволили выразиться. Я прибыл сю-
да, готовый сотрудничать с вами и помочь, чем смогу.
А ведь я мог бы послать вас ко всем чертям. Мог пред-
ложить оформить повестку с вызовом на допрос. А мо-
жет, потребовал бы вызвать меня на жюри присяжных,
где я имел бы возможность настаивать на юридичес-
кой точности ваших вопросов. Вместо этого я зафрах-
товал самолет, не пошёл в контору на целый день, когда у меня по горло срочной работы. Я объяснил вам совершенно откровенно свою позицию, попросил вас поставить себя на мое место и посоветовать мне, как я должен поступить.
Вы не осмелились предложить иной путь действий, а теперь обвиняете меня во вставлении палок в колеса. Вношу неразбериху в суть дела. Мне это не нравится. Я отказываюсь с вами сотрудничать.
Мне больше нечего вам заявить.
--Вам придется дать еще очень много показаний!--
заорал Рекемчук.--Вы находитесь в моих владениях. И не сможете покинуть их без моего разрешения.
--Что вы имеете в виду, делая такое заявление?
--Я могу вручить вам повестку с вызовом в суд. Я могу... могу вас арестовать!
--За что?
--За то, что вы сообщник ... нет, пособник преступ- ления!
--Какого преступления?
--Убийства.
--Чьего убийства?
--Эдуарда Торчака.
--Так кто же я: сообщник или пособник убийства?
--Не знаю. Впрочем, нет, знаю. Пособник.
--Каковы элементы убийства?--холодно спросил Гриценко.
--Вы их знаете не хуже меня.
--В таком случае вам лучше их доказать,--усмех- нулся Гриценко.--Одним из первых элементов являет-
ся мертвое тело, труп.
--Мы пока еще не нашли его, но непременно найдем.
--Не найдете! Почему вы не проснетесь?
--Проснусь от чего или для чего?
--Проснетесь для того, чтобы рассмотреть вероят-
ность того, что Эдуард Торчак вылез из окна и убежал
со своей смазливой секретаршей, Валентиной Сердюковой. Где сейчас находится Сердюкова? Найдите ее. Приведите ее сюда. Она обвинила меня в подмене содержимого конверта. Так пусть она все это скажет мне в лицо.
--Я... Мы до сих пор не смогли разыскать Сердюкову. Пока не смогли.
--Ваше «пока» будет очень долгим!--рассмеялся
Гриценко.
--Она была страшно расстроена случившимся.
--Я адвокат,--сердито сказал Гриценко.--И не намерен сидеть здесь и выслушивать обвинения Валентины Сердюковой, будто я совершил какое-то преступление. Я требую немедленной встречи с Сердюквой, пусть она лично повторит свои обвинения, а я допрошу ее касательно их.
--Я допрашиваю вас... То есть пытаюсь допросить.
--Вы предъявили мне обвинения, подсказанные вам капитаном Никольским и Валентиной Сердюковой, и в то же время отказываетесь представить мне моих обвинителей.
--Капитан Никольский здесь.
--Его обвинения основаны на слухах, он говорит с чужих слов.
--Далеко не все, пан Гриценко!
--Все до единого!--повысил голос Гриценко и по- вернулся к капитану.--Как объяснила вам Сердюкова
причину своего появления в столь поздний час в этом
доме?
--Сказала, что проезжал а мимо.
--Вы прекрасно знаете, это не может быть правдой. Ей просто некуда было «проезжать мимо».
--Она могла сделать круг по подъездной дороге и
выехать снова на шоссе.
--Несомненно,--подтвердил Гриценко.--Но люди
так просто не «проезжают мимо». Возле дома тупик,
конец дороги. Она не говорила, что заехала в дом, что-
бы проверить, все ли в порядке. А заявила, что «слу-
чайно проезжала мимо», а позднее, когда я стал рас-
спрашивать ее более настойчиво, призналась, что за-
путалась в словах, не так ли?
--Ну, я как-то прослушал. Возможно, конечно, но
я не уверен ...
--И она ничего не сказала вам о своем присутствии в доме раньше вечером?
--Ну, она работает там. Я полагаю ...
--О ее приезде туда минут за тридцать до нашего прибытия?
--За тридцать минут до того, как вы приехали? Она тогда там побывала?--спросил капитн.
-- Она об этом вам не упомянула?
--Нет.
--Не сообщила, что открыла письменный стол, из- влекла из него шкатулку, в которой находился конверт, и заменила его другим?
--Нет, конечно нет. Вы же там были. Присутство-
вали при разговоре.
--Она уехала вместе с вами. По дороге она не си-
дела с закрытым ртом ... Так она вам об этом не ска-
зала?
--Нет.
--И не сообщила вам, как после полудня ходила в банк и сняла практически все до последнего цента со
счета Эдуарда Торчака с помощью чека, который он
предварительно ей выписал, очевидно, именно на дан-
ный случай?
Капитан Никольский совершенно растерялся.
--Она ничего мне про это не говорила! Я выяснил
позднее в банке ...
--Вот вам, пожалуйста,--сказал Рекемчуку сердитым тоном Гриценко.--Почему вы не можете разыскать людей в своих «собственных» владениях? Почему не разберетесь самостоятельно в этой истории, не обращаясь к прокурору в Харькове, который уверяет вас в свершившемся убийстве,
как будто вы какой-то молокосос, нуждающийся в их
указке? Почему не принимаете энергичных мер по горячим следам вместо вызова очень занятого человека из Харькова для того, чтобы он ответил на беспочвенные обвинения легкомысленной особы, которая тем временем ухитрилась сбежать?
Рекемчук оторопело спросил у Гриценко.
--Черт возьми, каким образом вы узнали про деньги, снятые со счета в банке, про исчезновение Сердюквой?
--В последнее время я избегаю восклицаний: «Чёрт возьми!». Впрочем к делу это не относиться. А что, мне не полагалось об этом знать?
--Об этом никто не знает. Этот секрет тщательно
оберегался. Я распорядился в офисе вообще молчать об этом.
--Бог ты мой!--воскликнул Гриценко.--А я-то счи-
тал это очевидным с самого начала, весьма тривиаль-
ная история.
--Так вы считаете, в данном случае никакого убийства не произошло?
--А кто вообще говорит об убийстве?
--Врач уверяет: человек был мертв.
--А свидетель уверяет: покойник вылез из окна.
Рекемчук закусил губу.
--Давайте-ка внесем ясность,--холодно загово
рил Гриценко.--Вы пытались от меня скрыть
информацию?
--Я ее не афишировал.
--Вы старались, чтобы я не узнал о Валентине Сердюковой?
--Ну, если желаете, да.
--Мое мнение таково: поскольку я в течение не-
которого времени прилагал все усилия, чтобы най-
ти с вами общий язык и быть полезным, то теперь
я имею полное моральное право официально зая-
вить: мне больше нечего сообщить. Я отвечал настоль-
ко свободно и откровенно, насколько мог. Подарил вам почти целый час!
--Меньше часа.
--Вполне достаточно для того, чтобы вы могли тщательно разобраться в ситуации. Теперь я отправлюсь к себе в контору.
--Вы не можете покинуть пределы города, пока я не дам вам разрешения.
--Попробуйте меня задержать!
--У меня десятки способов сделать это!
-- Ох, не советую даже и пытаться ... Краснеть за такую глупость пришлось бы вам одному, и как крас-
неть!
Эммануил Карпович кивнул Лидии Петровне и вышел из кабинета, оставив в комнате группу озадаченных людей, которые принялись о чем-то жарко спорить. Когда Гриценко вышел из здания, его окружили репортеры.
--Ну?--посыпались вопросы.--Что произошло?
Гриценко закрыл за собой дверь, усмехнулся и сказал:
--Как я понимаю, ребята, теперь  прокурор намерен опубликовать заявление, в котором будут
сообщены все новости. Если вы отправитесь к нему и
зададите вопросы, полагаю, он с радостью ответит на
них, а я в данных обстоятельствах предпочитаю, чтобы
это сделал он.
Гриценко почувствовал на себе взгляд репортера из «Вечернего Донецка» и подмигнул ему. Остальные репортеры распахнули двери и толпой устремились во внутренний офис. Пётр Волин подошел к Гриценко.
--Все в порядке?--спросил он.
--Довезите-ка нас побыстрее до Донецка,--по- просил адвокат.--Поговорим по дороге.
-- Сюда,--предложил Волин.
Они поспешили к машине репортера, припаркованной у обочины.
--Постарайтесь действовать без задержки, ладно?
--Что случилось?--спросил Волин, включая мотор.
--Это была примечательная беседа, можете мне поверить. Вы имеете о ней хотя бы малейшее представление?
--Практически единственное--нам точно извест-
на ее продолжительность по времени. Мы слышали гул голосов, похоже, к концу они звучали гневно. Видимо, беседа началась в дружеском тоне, к концу же появились кислые ноты.
--Интервью записано на магнитную ленту. Почему
бы не настоять на том, чтобы ...
Безнадежно. Прокурор очень высокого мнения о себе, он тут единоличный хозяин. Даже не
сознается о наличии записи.
--Разрешите мне вести машину,--попросил Гриценко.--Задавайте вопросы, можете, если угодно, делать записи, я буду отвечать.
Репортер остановил машину, обежал вокруг нее и занял место рядом с Гриценко, который скользнул за руль.
--Хорошо,--сказал Гриценко,--спрашивайте ..
--Что случилось?--спросил Волин.
--Прежде всего прокурор заявил о формальном допросе, поэтому он и проводился здесь. Каж-
дый раз, когда он задавал вопрос, например относя-
щийся к дому в Красноармейске, я выставлял возражения, ссылаясь на право собственности.
--Расшифруйте, пожалуйста.
Гриценко охотно дал необходимые пояснения и подробно отчитался о встрече с Рекемчуком.  Потом попросил репортёра.
--Давайте заедем в аэропрт. Там стит самолёт и мыдолжны его отправить.
--А разве мы не сделали этого?,--спросила Лидия Петровна.
--Не помню.
В аэропорту они выскочили из машины и увидели, что лётчик спокойно слушал радио.
--Хорошо.--Крикнул Гриценко летчику,--давайте
займемся последними известиями по радио уже в воз-
духе.
--Сейчас вылетаем,--ответил пилот.--Скажи-
те, вы слышали новости, которые только что переда-
вали?
--О чем именно?
--Вы интересуетесь этим делом трупе? Так они нашли тело.
--Чье тело?
--Торчака, которого убила жена.
-- Где находилось тело?
--Было зарыто в неглубокой могиле в двух или трех километрах от Львова. Во всяком случае предполагают, что это тело Торчака. Одет в пижаму с красными точечками или какими-то фигурками. Оно обнаружено несколько минут назад. Могилу. продолжают раскапывать.
Гриценко посмотрел на Волина, тот подмигнул в
ответ. Адвокат снова обратился к пилоту.
--Живее готовьте машину котлету, выводите ее на
летное поле. Пусть моторы прогреются на взлетной полосе, чтобы взлететь без задержки. Кто бы ни пытался вас остановить, взлетайте. Пошли. Получите сверхуурочные деньги, если вам удастся беспрепятственно отсюда улететь.
Они поднялись в самолет, пилот запустил мотор, а через несколько секунд медленно двинулся к дальнему краю поля, где описал круг, повернул самолет носом к взлетной полосе и стал прогревать моторы. Наклонившись вперед, Гриценко крикнул:
--Скоро взлетим?
-- Теперь уже через несколько секунд.
--Сюда заворачивает машина, я хочу, чтобы мы оказались в воздухе до того, как она подъедет. Больше никаких задержек.
--Не беспокойтесь, она непременно остановится, чтобы ...
--Она не остановится!
--Я тоже,--засмеялся летчик, показывая белые зубы.
Самолет побежал вперед по бетону. Машина круто повернулась, так что свет фар пересек взлетную полосу. Кроваво-красный свет прожектора, установленного на ее крыше, казался неестественно ярким, сирена выла на самой высокой ноте. Пилот ухмыльнулся, колеса самолета плавно оторвались от земли.
--Эти моторы производят такой немыслимый шум,--сказал он,--что в момент взлета ровным счетом ничего не слышно. На какое-то мгновение мне даже послышался вой сирены ... Что за чертовщина!
--Лично я ничего не слышал,--сказал ему Гриценко.
-- Назад в Харьков?--спросил летчик.
--Не в Харьков, а в Червоноамейск.—Гриценко вдруг вспомни, чт во Львовско-Волынском бассейне есть город по названию похож на Красноармейск. И если вы сможете сделать там посадку таким образом, что никому об этом не будет известно, это меня вполне устроит.
--Вы не хотите лететь во Львов?
--Минуйте Львов на максимальной высоте, понятно?
Самолет приблизился к освещенному пространству, которое обозначало границы львовского аэропорта.
--Вы сможете лететь назад до Харькова?-- спросил Гриценко.
--Конечно. Нужно будет только заправиться.
--Приземлитесь в Червоноармейск так, как будто это вынужденная остановка из-за бензина. Вы доставите Лидию Петровну в Харьков или Донецк.
--А вы?
--Я останусь здесь.
--Как вам удобно и угодно.
--Когда окажетесь в Харькове или Донецке,-- продолжал Гриценко,--я бы попросил вас не говорить слишком много с газетчиками. Если вам удастся приземлиться таким образом, чтобы избежать интервью, я буду вам очень признателен. Лидия Петровна расплатится с вами чеком. Договорились?
--Конечно.
Гриценко обратился к Лидии Петровне.
--Я буду поддерживать с вами связь, Лидия Петровна. Постарайтесь хорошенько выспаться по дороге.
-- Как быть с Потаповым?
-- Я позвоню ему отсюда.
Секретарша схватила адвоката за руку, он успокаивающе похлопал ее по плечу:
--Будьте умницей.
--Когда вы вернетесь?
--Вероятно, завтра утром. Здесь я должен кое-что сделать.
--Большая работа?
--Не знаю.
--Пристегните ремни,--предупредил пилот,--мы пошли на посадку.
Он описал большой круг и приземлился в аэропорту. Как только машина, пробежав положенное расстояние по бетону, замерла, адвокат вылез, торопливо прошел  в админисгративное здание, нырнул в будку телефона-автомата, облокотился правой рукой на столик, чтобы его лицо не видели проходящие, и набрал номер телефона Потапова.
Через несколько минут в трубке раздался голос Николая Терентьевич.
--Ты где?
--В Червоноармейске, под Львовов.
--Что делаешь в Червоноармейске?
--Надо же мне все взвесить, прежде чем начать действовать.
--Они тебя сцапали?
--Кто?
--Тамошняя администрация.
--Нет.
--Тебя разыскивают.
--На каком основании?
--Власти считают, что ты сбежал, обведя их вокруг пальца.
--Вот как?
--Все из-за письма, которое Торчак оставил с
просьбой вскрыть после его смерти.
--Ну и что?
--Считают, ты забрал письмо, заменив его шестью совершенно чистыми листочками.
--Ну и как я теперь выгляжу?
--Прокурор без колебаний отнес тебя к пособникам преступления.
--Давай дальше,--попросил Гриценко.--Что еще?
--Где Мария Торчак?
--Очевидно, в Харькове.
--Как я понял, труп нашли?
--Точно.
--Установили личность?
--Точно. Тело закопано в неглубокую могилу. Есть
любопытные подробности: могила вырыта заранее, за двое или трое суток. Так сказать, ждала наготове.
--Ты уверен?
--Железно.
--Откуда знаешь?
--Возле могилы играли ребятишки, превратив ее в
крепость. Вот почему и труп так легко обнаружен. Ре-
бятишки пожаловались, что кто-то забросал землей их
форт. Описали подробно родителям, какой у них был
чудесный форт, форму, размеры, все такое. Отец одно-
го из мальчишек пошел посмотреть, в чем дело. Он
заподозрил неладное. Земля не была утрамбована. Он
взял лопату, выкопал яму глубиной на пару метров и наткнулся на ногу трупа. После этого, понятно, он по-
бежал в полицию, и они извлекли тело Эдуарда Торчака.
--Как давно он умер?
--Вчера. Очевидно, доктор Свиридов оказался прав, местные власти униженно просят у него прощения.
--Что в отношении того человека, который видел,
как труп вылезал из окна?
--Полиция придерживается мнения, что сообщник-
мужчина погрузил сначала труп в машину, а потом за-
чем-то вошел снова в дом и уже вылез через окно. Я в
этом не очень-то разобрался.
--Одевшись в пижаму?
--Они считают, что это был камуфляж на случай, если его кто-то заметит.
--Что еще?
--Ты совершенно правильно догадался в отноше- нии вымышленного имени. Полагаю, тут мы опереди-
ли полицию. Пан Рыбак Д.И. был зарегистрированный в мотеле Украинска, скорее вceго, действительно Торчак. Описание его внешности совпадает, и он даже сообщил настоящий номер своего автомобиля. Но он там не пил. У него был поздний визитер, совещание продлилось далеко за полночь. Разговаривали они очень громко, одна из пар в соседнем коттедже даже жаловалась.
-- Мужчина или женщина?
--Кто жаловался?
--Нет, кто был у Торчака?
--Мужчина. Но нам об этом мало известно. Мы
как бы между прочим порасспрашивали менеджера, чтобы не встревожить ее. Побоялись, как бы она
не отправилась в полицию, если мы, станем задавать
слишком много вопросов. А тебе это могло не понра-
виться!
--Можешь не сомневаться.
--Хорошо, Эммануил! Я еще не все выложил. Должен рассказать о милой твоему сердцу Вере Рябчиковой, которая осаждает контору. Дежурный подсказал  ей, что она может передать через меня решительно все, поскольку я, возможно,
свяжусь с тобой.
--Чего она хочет?--спросил Гриценко.
--Сейчас она полна раскаяния, она изменила свои мысли и чувства полностью. Сокрушается, что действовала импульсивно, когда утратила веру в Марию. Тогда она очень устала и позволила не-
обоснованным подозрениям взять верх над благоразу-
мием. Теперь жалеет, почему не отрезала себе болтливый язык.
--Но до этого «просветления она успела все выболтать полиции?--спросил Гриценко.
--Совершенно определенно, выложила не только
факты, но и свои досужие домыслы. Полиция огне-
слась к ней недостаточно почтительно, и это привело
ее в ярость. Она начала хладнокровно рассуждать и
поняла, что осудила Марию, основываясь на косвен- ных доказательствах, даже не соизволив выслушать ее. Теперь, как я уже сказал, она сокрушается и проливает слезы. Она желает сообщить, что ты можешь на нее целикоМ положиться. Надеется через тебя передать доброе слово Марии.
--Как трогательно!
--Выбалтывает все, что знает, и воображает, а за- тем вспоминает о всепрощении ... Или, возможно, на-
деется раздобыть новый камень, чтобы в подходящий
момент швырнуть его в Марию или в тебя.
--Ты думаешь, ее подослала полиция?--спросил Гриценко.
--Не исключено,--задумчиво ответил Потапов,--но если это игра, то она превосходная актриса. Она же по-настоящему рыдает! И просит, чтобы ты вызвал ее. или позвонил ей, как только я с тобой свяжусь. Оставила номер телефона. Он тебе нужен?
--Нет!--решительно ответил адвокат.--Не верю в бескорыстие и искренность этой особы. Я закажу с ней отсюда междугородный разговор, а через пять ми-
нут она сообщит об этом полиции, и у меня на хвосте
повиснут все полицейские этого округа.
--Я подумал то же самое. Что ты собираешься де-лать теперь?
--Отправить тебя в Украинск, чтобы ты снял коттедж и попытался выудить информацию из женщины-менеджера.
--Зарегистрироваться под чужим именем?
--Нет. Зарегистрируйся под своим. Если повезет, у меня тут будет от время, пока меня не найдёт полиция.Давно была выкопана могила, Николай?
--Самое малое три дня назад. Ребята играли в ней
в течение трех дней до того, как ее закидали землей.
--Скверно... Прокурор использует этот факт, как доказательство преднамеренности.
--Он уже заявил об этом в интервью для прессы. Сказал, это одно из самых трусливых и хладнокровных предумышленных убийств, с которыми он когда-либо имел дело.
--Хорошо, Николай. Увидимся.
Гриценко оставался в телефонной будке до тех пор, пока не убедился в отсутствии за ним наблюдения, затем выскользнул и сел в такси.

Женщина, сидевшая за письменным столом в офисе, являла собой тип почтенной матроны лет пятидесяти с добрым, улыбчивым ртом, но внимательными, зоркими глазами.
--Здравствуйте,--поздоровался Потапов.--Я без
багажа. Не думал оставаться. Единственное, что у меня есть, так это деньги.
--А это единственное, что нам требуется,--отве-
тила женщина.—Моё имя Ракитская Светлана Романовна. У нас остались два свободных
номера. Выбирайте любой за сто пятьдесят гривен.
Потапов отдал ей деньги и одновременно протянул одну из своих визитных карточек.
--Я—частный сыщик,--объяснил он,--и пытаюсь узнать кое-что о деле, которым, в. настоящий момент занимаюсь.
--Неужели?
--Меня и нтересует некий Д.И.Рыбак. Он останавливался у вас пару дней назад.
--Да, да. Послушайте, вы второй человек, который расспрашивает о нем.
Дружески улыбнувшись, Потапов пояснил.
--У пана Рыбака разнообразные интересы.
--В чем дело? Он что-то натворил?. Уж не ...
--Нет,--поспешил ее успокоить Потапов.--Все дело в том, что ему надо вручить кое-какие бумаги.
--Ох!--воскликнула женщина, а через минуту по-
дозрительно спросила.--Развод?
--Я не имею права вдаваться в подробности, дело
связано с правом на горнодобывающую собственность. Срок истекает через пару дней, и в случае если покупатель пожелает приобрести право ... Короче, вы понимаете, получится крайне неудобно, если нам не удастся разыскать пана Рыбака.
--Да, да, все ясно. Он останавливался здесь все-
го на одну ночь, но оставил свой адрес в Харькове.
--У меня есть его адрес,--сообщил Потапов,--но его нет дома и ... Конечно, в запасе есть еще два дня,
но дело страшно осложнится, если он будет продолжать прятаться. Вы что-нибудь о нем помните?
--Не очень много,--сказала Светлана Романовна.-- Он говорил о своем бизнесе, связанном с шахтами. Это точно. При нем было два чемодана, очевидно весьма тяжелых, помнится, сказал, что в них находятся образцы.
--Образцы ископаемого?
--Полагаю, что так. Кроме того, унего был еще только что купленный ручной чемодан небольших раз- меров.
--Новый?
--Да, он был еще завернут в бумагу, наружу торча-ла одна ручка, и сразу видно--пустой, а вот те два
чемодана--набиты.
--Оба?
--Да.
--Скажите, он прибыл один?
--Да, он приехал один. Это я помню отчетливо. Зато к нему заходили какие-то посетители. Приблизи-
тельно в половине двенадцатого позвонил постоялец,
занимающий соседний номер. Он сказал, что не лю-
бит жаловаться, но люди в коттедже, который я сдала
пану Рыбаку, очень громко разговаривают, он не
может заснутъ. И очень вежливо попросил меня позво-
нить туда и предложить им вести себя потише.
--Громкие разговоры? Спор?
--Очевидно, нет. Они говорили нормальными голо-
сами, но поскольку было уже поздно, всюду стояла ти-
шина, казалось, разговор шел на повышенных тонах.
Вы сами знаете, как это бывает, если вы пытаетесь ус-
нуть, а какой-то негромкий монотонный звук, неис-правный туалет, капли воды из крана или что-то в этом
роде действуют на нервы и под конец становятся со-
вершенно непереносимыми.
--Понимаю,--кивнул Потапов.--Едва ли вы
можете знать, в котором часу уехал утром пан Рыбак?
--Нет, я этого не знаю. Ведь я нахожусь на ногах
до часа-двух, а то и до трех часов ночи, утром под-
нимаюсь поздно. Горничные занимаются уборкой но-
меров.
--У вас очень приятное местечко.
--Благодарю вас.
--Сколько у вас номеров?
--Пятьдесят два.
--Большое заведение. Руководить им непросто!
--Вы совершенно правы.
--Полагаю, у вас много проблем. Что ответил пан Рыбак, когда вы позвонили и сказали ему о со-
седе?
--Сказал,у него проходило совещание, но они уже
обо всем договорились. Мне думается, так оно и было.
Я выглянула из окна и заметила машину, припарко-
ванную перед его номером. Через несколько минут она уехала.
--Вы не обратили внимания, какая была машина?
--Нет, самая обычная машина, из наиболее рас-
пространенных. Именно по этой причине я не обра-
тила на нее внимания. Понимаете, машины меня не
интересуют... Вот мой муж, взглянув на машину, с
точностью назовет вам не только марку. но и год вы-
пуска, фирму, модель и так далее. Я же в этой облас-
ти профан.
--Рыбак не заказывал отсюда междугородних разговоров?--спросил Потапов.
--Этого я не знаю. Понимаете, мы не можем кон-
тролировать разговоры, если они ведутся в номерах.
Поэтому, если люди хотят заказать междугородний
разговор, мы предлагаем им воспользоваться услугами платного переговорного пункта в холле. Конечно, это громко сказано, просто У нас там находятся две кабины для междугородных переговоров. Разумеется, мы можем устроить подобный разговор из номера. И иногда это делаем, когда знаем человека, но для не-
знакомых постояльцев этот порядок не действует.
--А пан Рыбак не просил устроить ему меж-дугородный разговор?
--У меня нет, я уверена, он никуда не звонил, на его счете не сделано пометки.
--Но он мог спуститься в вестибюль и позвонить?
--Да.
--Это было бы замечено?
--Нет. Исключено.
Потапов улыбнулся:
--С вашего разрешения я сам позвоню.
Продолжая улыбаться, он вошел в телефонную будку и попросил его соединить с начальником полиции в Красноармейске. После того как ему ответили, он настойчиво потребовал, чтобы с ним переговорил старший офицер. Услышав, что с ним беседует заместитель, он представился.
--Я—Потапов Николай Терентьевич, частный детектив. Прибыл сюда, чтобы проконсультироваться с клиенткой адвоката Гриценко, панни Торчак. Я нга него работаю. Вы заключили ее в тюрьму. Я хочу с ней поговорить.
--Вы ... Вы ... Работаенте на адвоката Гриценко?
--Совершенно верно.
Голос внезапно стал предупредительно вежливым.
--Где вы сейчас находитесь, пан Потапов?
--В Украинске, в коттедже. Я хочу вызвать такси, чтобы ехать к вам. Хочу поговорить с моей кли-
енткой.
--Вам вовсе не нужно беспокоиться, пан Потапов.--Голос стал еще любезнее.--Мы всегда стара-
емся быть гостеприимными, обязательно обеспечим вас машиной. Оставайтесь на месте, машина придет через пять минут.
--Интересно,--подумал Потапов,--почему они не говорят, что Торчак находится не у них, а в тюрьме Харькова?
--Так уж и через пять минут?
--Возможно, и скорее. Одну минуточку, пожалуй- ста. Я посмотрю, что можно сделать. Подождите у ап-
парата.
Секунд тридцать трубка молчала, затем голос вновь появился.
--У нас есть машина для вас, пан Потапов.
--Хорошо?
--Вы ездили в дом пана Торпчака в Красноармейске, не так ли?
--Нет.
--Не ездили?--недоверчиво спросил голос.
--Нет,--твердо повторил Потапов. Ездил мой клиент Гриценко Эммануил Карпович. Но он уверяет, что ездил в дом панни Марии Торчак, а на тот случай, если вас интересует содержимое конверта, я бы посоветовал вам обратиться к Валентине Сердюковой, секретарю пана Торчака, и хорошенько ее допросить. На тот случай, если вы еще чем-то интересуетесь, могу сообщить, что пан Торчак останавливался в этом мотеле вечером накануне своей смерти. Да, да, Именно, здесь я и нахожусь. Он зарегистрировался под именем Д.И.Рыбак.
--Вы уверены?--спросил заместитель начальника полиции.
--Описание внешности совпадает, а также номер

его машины.
--Почему вы сообщаете нам об этом?
--Интересно!--удивленно воскликнул Потапов. --А разве у меня есть основания не сообщать вам этого?
--Да нет, вроде бы нет ... Просто я подумал, вы бы
предпочли не делиться с нами известными данными.
--Откуда у вас такие старомодные воззрения? Ага, я вижу, на подъездную дорогу завернула машина с красным светом. Полагаю, это мой транспорт. Вы прибыли сюда весьма быстро.
--Мы стараемся быстро работать, пан Потапов,--заявил заместитель начальника полиции.--Наша машина патрулировала в районе по соседству с вами, она объезжала все мотели, стараясь установить, в котором из них останавливался пан Торчак.
--Ну, рад, что избавил вас от лишних хлопот,--сказал Потапов  и повесил трубку, когда два широкоплечих полицейских вошли в холл.





Ну, вот и пришла пора задать тебе свой главный вопрос.
--Я хочу чтобы ты воскресил моего сына.
--Но это не возможно.
--Почему? Ты же—Бог! Ты же воскресил Иисуса! Он же воскресил Твоим именем Лазаря!
--Это неправда.
--Но это записано в Евангелиях.
--В них записано также, что Я создал человека по образу и подобию Своему. Если это так, то человек должен быть невидим. Логично?
--Логично.
--Тогда Я должен провести тебя по лабиринтам истории религии, чтобы ты понял абсурдность своего заявления о «чудесах» Иисуса.
Природные явления, которые обычный человек не мог объяснить, приписывались богам. Шумеры называли всех богов Динигер. Каждый Динигер имеет своё имя. Слово денигер состоит из трех частей. Все вместе звучит «Говорящее мужское начало» или «Говорящая суть мужа». К какой бы религии мы не обратились, везде описываются моменты, когда божество обращается к избранному человеку. При этом человеку не дано увидеть бога, он может лишь слышать, что бог ему говорит. Божественный пантеон шумеров не ограничивался одним божеством. Повествования, изложенные на глиняных табличках, описывают бога Дируци. Бог, который смертен. Каждый год он умирает, а затем рождается снова. Древние шумеры связывали природные циклы пробуждения природы именно с этим божеством.
Шумерский народ жил на плодородной земле. Два раза в год собирал урожай. И дважды в год в честь бога Динузи проводились процессии. Во время богослужения весь народ благодарил за полученный урожай, а так же просил бога не умирать надолго, а возродиться и дать им новые обильные всходы на полях. Древние шумеры, зная, что этот бог скоро умрет, возлагали большие надежды на его скорейшее рождение. Но единой системы богов не было. Несмотря на объединение, каждая община сохраняла превосходство своего бога-покровителя.
Вершину вавилонского пантеона занимает великая божественная триада: Ану, Бел, Эа. Они суть боги всего, что находится на небе, на земле и под землею. В сопоставлении их опять-таки отражается еще первобытный, природный взгляд. Ану, господь неба, находится в сообществе с Белом, занимающим в триаде место владыки земли и действующих на земле сил природы, и оба они соединены с Эа, водным богом города Эриду, которому в триаде принадлежат все тайные и чудесные подземные силы и который имеет свое местопребывание в безднах океана. Этому разделению почти соответствует и вавилонское представление о трех частях мира.
Можешь быть вполне уверенным в том, что религиоз-
ные обряды и церемонии египтян никогда не строились на лишенных здравого смысла основаниях, никогда не строились на одном вымысле и суеверии, а закладывались с целью дальнейшего развития морали и благоденствия у тех, кто должен их соблюдать, или, по крайней мере, для того, чтобы сохранить память о каком-то важном периоде истории или для того, чтобы представить вам какие-то явления природы. В отношении же отвращения к луку, то соврешенно неправдоподобно, что омерзение обусловлено гибелью Диктиса, который, будучи под покровительством Исиды, как предполагается, потянулся за пучком лука, упал в реку и утонул. Нет, истинная причина воздержания от лука заключается в том, что лук наиболее пышно растет и оказываеется в самом соку при убывающей луне, а также потому, что он совершенно не нужен им ни для их пиров, ни во время воздержания и очищения, ибо в первом случае он вызывает слезы у тех, кто его ест, а в последнем пробуждает жажду. Во многом по той же причине таким же образом они смотрят и на свинью как на нечистое животное, которого следует избегать. Они заметили, что свиньи наиболее часто появляются на свет при убывающей луне, и полагают, что тот, кто пьет молоко свиньи, более склонен заболеть проказой и тому подобными кожными болезнями, чем другие люди. Обычай воздержания от мяса свиньи соблюдается не всегда.
Царей Египта всегда выбирали либо из военных, либо
из жречества. Сословие первых уважалось за доблесть, вто-
рых - за мудрость. Если выбор падал на воина, то его тут же
посвящали в сан жреца и обучали глубокомысленной и
тайной философии, философии, большей частью заключавшейся в легенде и аллегории и дающей лишь неясные намеки и смутные подобия истины. Об этом жречество дает нам понять многими примерами, в частности сфинксами, которых они, кажется, намеренно поставили перед своими храмами как образчики загадочной сущности их теологии. В тех вещах, что относились к религии, еги-
петская мудрость была очень осторожной и скрытной.
Все это еще в большей мере подтверждается результа-
тами путешествий, которые совершили в Египет мудрейшие
из греков, а именно: Солон, Фалес, Платон, Эвдокс, Пифагор и, как говорят некоторые, даже сам Ликург--для того, чтобы побеседовать со жрецами. Но,  ни один из этих философов не пользовался большим восхищением и не был в большем почете у жрецов и не обращал большего внимания на их метод философствования, чем последний из названных, кто особенно подражал их таинственному и симво-
лическому методу в своих собственных работах.
Поэтому, когда вы слушаете мифологические сказки
которые египтяне рассказывают о своих богах, с их странст
виями, их увечьями и многими другими постигающими их
бедами, помните о том, что только что было сказано, и будь-
те уверены, что ничего, из таким образом поведанного вам, в
действительности никогда не происходило и истиной не яв-
ляется. Ибо разве можно себе представить, что именно сама
собака почитается ими под именем Гермеса? Именно каче-
ства этого животного, его постоянная бдительность и его спо-
собность отличать своих друзей от врагов обусловили присво-
ение ему, как говорит Платон, подходящего символа того бога, который является главным покровителем разума. Не можете вы также представить себе и то, что они считали, будто бы солнце, подобно новорожденному младенцу, появляется каждый день из лилии. Верно, что они изображают восходящее солнце таким образом, но делается это потому, что они хотят показать, что первым возгоранием этого светила все обязаны влаге. Подобным же образом жестокий и кровожадный царь Персии Ох, который не только лишил жизни большое количество людей, но убил даже самого быка Аписа, а потом угощал им своих друзей на пиршестве, изображается ими мечом, и под этим именем его до сих пор можно найти в перечне их царей. Таким образом, это имя представляет не личность царя, а указывает на его низменные и жестокие черты, которые лучше всего передаются образом орудия разрушения, Поэтому, если ты слышишь историю об этих богах от тех, кто знает, как объяс- нить ее сообразно религии и философии, если ты будешь неуклонно соблюдать все эти священные обряды, как это требует от тебя закон, и если, кроме того, будешь полностью убежден в том, что составление для себя истинного представления о божественной сущности более приемлемо для них, чем любое жертвоприношение или простое внешнее действо поклонения. тогда посредством этого ты полностью избежишь опасности впасть в предрассудок, зла которого следует избегать в неменьшей мере, чем самого безбожия.
Мерой времени является движение. В каждое мгновение движение может быть только либо уже совершенным, либо готовым совершиться. Оно не может быть ни чем иным, как не может быть оно прошлым и будущим «одновременно». Поэтому невозможно установить Настоящий Момент: он вне Времени, поскольку он вне измеримого движения. Каждое мгновение жизни есть «одновременное» отрицание и утверждение, иными словами, есть отсутствие Времени. Мы можем, в более широком смысле, говорить о длительности как о настоящем времени--будь то час или эпоха. Но каждый момент этого часа или эпохи есть «коллизия» между импульсом прошлого и сопротивлением будущего. Только поместив себя вне Времени вы можете говорить о Натоящем. Например, данное лицо присутствует в настоящем: не где бы то ни было, но здесь, в совершенно конкретном месте--то есть в точке движения, застывшей во Времени. Следовательно, Настоящее принадлежит лрошлому, а не будущему. Настоящее есть символ; Настоящий Момент есть Вечность.
В Природе всему присущ дуализм, и именно высшее раскрывает природу низшего. В кроне дерева раскрывается природа его корней. Кора и ствол этого дерева показывают качество и вид клеток, которые составляют это дерево, потому что в жизни не применима математическая статистика. Каждая клетка сердца представляет собой в миниатюре сердце и пульсирует так же, как и
оно. Каждая клетка печени есть тоже печень. Можно привести бесчисленное множество примеров, кото-
рые проливают удивительный свет на сущность существова-
ния. Но Египет эпохи фараонов суммировал все сущее в выборе символов из элементов своего природного окружения. Отбор был произведен настолько мудро, что вам следует низко поклониться перед египтянами.
Языческое египетское богословие--явление поистине величественное: оно развивалось дольше, чем существует вся европейская цивилизация. Влияние, оказанное им на все существовавшие и существующие богословские учения, огромно. Подлинные первоначала всех эзотерических учений Запада и Востока залегают в грандиозном здании храма египетских культов, таинств и обрядов. Все, что было высказано великими учителями других
народов после угасания египетской цивилизации, меркнет в сравнении со светом древнейшего учения египетских посвященных. Все позднейшие учения последователей Моисея, Иисуса, Адонирама и Мухаммеда--лишь невнятные недомолвки; вся позднейшая обрядность--лишь неловкое приспообление древнего ритуального наследия; все таинства--лишь подобие или даже профанация.
Многие учения обильно черпали из озера божественного знания Египта имена, сюжеты, мифы, концептуальные понятня, фундамеигахьные положення и целылe текстовые фрагменты. Так поступали орфики, ближе всех стоявшие к первонстокам. Так поступал Моисей, создавая свое Пятикнижие. Давно известно все «египетское» в христиан-
стве. Остаются незамеченными иные египетские влияння в эклектичных доктринах Мухаммеда и вольных каменщиков, но их опознание--лишь дело времени. Египетская мифология вовсе не нуждается в «научной реконструкции генезиса и древнейшего своего состояния». Все лежит на поверхности, обо всем имеются ясные указания и пояснения как самой египетской, так и других древних традиций. И при всем этом конкретные формы возникновения и развития египетской религии далеко не ясны европейским ученым-египтологам. Возникнове-
ние и ранние этапы развития многих мифов и культов теряются во тьме веков додинастического периода Египта.
Заклинания и молитвы Книги Мертвых, обращенные к духам и богам поименно, отражают
веру в существование частных и особенных проявлений всеобщей энергетической основы ми-
ра. Эти проявления, имеющие особые облики и имена, назывались богами. Богов Египта можно разде-
лить условно на две большие группы по их происхождению--местных и чужеземных. К первой групп отнесены божества, ведущие свое начало от первобытного африканского тотемизма и позднейших культов животных и фетишей. 
Первоначальное число подобных тотемических божеств достигало  сорока-пятидесяти. Часть их была предана забвению, часть органично слилась с подобными культами чужеземных переселенцев, культами священных быков и коров, овнов и козлов, ястреба-перепелятника, змеи.
Вторая группа египетских божеств имела чужеземное происхождение и попала в долину Нила около 3600-3200 годов до н. э. Это прежде всего индоевропейские по происхождению божества, культы которых были занесены в долину Нила по крайней мере четырьмя миграционными волнами индоевропейских племен. Первая волна переселений племен индоевропейской языковой общности захлестнула долину Нила между 3600-3500 годами до н. э. Вторая волна переселенцев из Эгеиды в долину Нила может быть условно названа персеидами или данайцами. Третья волна переселенцев из Эгеиды в долину Нила  названа условно гелиадами. Поскольку культы, привнесенные гелиадом Актием с Родоса в Дельту, весьма важны, имеет смысл напомнить мифологическое предание об этом переселении. Последний вклад в египетский пантеон внесли Дионис и вакханты, высадившиеся в дельте Нила около 3200 года до н. э. Помимо новшеств культа Аида и Зевса (Осириса), это баснословное нашествие принесло в Дельту культ бога Мендета в Мендетском номе в облике козла, воплощения самого Диониса.
Разумеется, длительное сосуществование пришлых чужеземных племен индоевропейской языковой общности куретов, персеидов. гелиадов с аборигенами Нильской долины не могло не сказаться на формах их общественного сознания. После окончательного ухода чужеземцев и утверждения раннединастических государств в Египте большая часть привнесенного духовного наследия была в той или иной мере воспринята широкими массами аборигенного населения и сохранена консервативной религиозной традицией.
Кроме индоевропейских богов, в процессе исторического развития египетской религии в состав сообщества египетских божеств попали и некоторые семитские божества--богини Анат и Астарта, бог Ваал. Их культы были занесены в Египет в период господства «иноземных царей»--гиксосов --в 1650-1550 годах до н. э. В те неспокойные времена в долину Нила вторгся из Леванта могучий союз племен, различных по происхождению и языку.
Под властью гиксосов были объединены семитоязычные и индоевропейские племена. И если для семитов Египет был «чужой» страной, то для арийцев, предки которых некогда обособились на берегах Нила, водворение в Египте стало возвращением к истокам, своего рода реконкистой утраченного наследства. И хотя господство гиксосов было непродолжительным и распространялось преимущественно на Нижний и Средний Египет, оно вновь привнесло нечто новое в культуру и религию египтян. Но везде в ранних религиях боги могли спать с женщинами и рожать детей.
Крест с дужкой был в Древнем Египте символом богов и царей. Он имел форму буквы «Т», сверху которой находится дуга. Его также называли «узлом Исиды», поскольку для египтян эта дуга являлась символом дерева жизненной энергии, ассоциируемой с Исидой. Кроме того он напоминает, что досижение реальной или желаемой божественности осуществляется посредством развязывания узлов, имея в виду, что этот акт влечёт за собой в прямом смысле слова «освобождене от узлов» души. Этот крест можно обнаружить в руках Ахенатона и большинства других служителей культа Солнца. А
Во время похоронных церемоний этот особенный крест держали за дужку. Его считали ключом, открывающим путь к вечной жизни и закрывающим зоны, запретные для непосвящённых. Иногда его рисовали на лбу, между глаз  у только что прошедшего обряд посвящения как обязательство хранить тайну. Тот, кто познал секреты потусторонненго мира, не должен открывать их никому, иначе он забудет их.
Копты считали этот крест ключом к вечности. Крест с дужкой можно было встретить у индейцев, для которых он представлял союз активных и пассивных начал, или двух сексуальных символов, объединенных в некоей однополой сущности. Крест встречался и у персов, и у иудеев, и у вавилонян. Так что ккрест—это не изобретение христиан.
Я тебя проведу, так как это происходило по нашим меркам совсем недавно, по храмам, где культивировались  божества до христианской эпохи. Чувствуешь как пахнет неподдельной древностью. Такой запах источает время, которое долго накапливается и от него веет покоем, пылью и прахом.
Древние греки испытывали страх перед непонятными явлениями природы, стихийными бедствиями. Помимо главных богов, весь окружающий грека мир представлялся ему заселенным божественным существами. Божества обитали в долинах, горах, чащах, озерах и морях. Это были нимфы – вечно юные и прекрасные девушки, которые не были бессмертными. Греки считали, что если высыхал ручей, то погибали и жившие в нем нимфы. Древние греки верили, что олимпийские боги оберегают их во время войны, помогают в хозяйстве, вдохновляют в искусствах.
Что касается религии Рима, то она очень похожа на греческую, а  боги просто имеют другие имена. Религия Рима представлена несколькими формами и прошла в своем развитии несколько стадий. Вначале древние римляне были язычниками, поклонялись в основном греческим и в меньшей степени этрусским богам. Позже мифологический период сменился активным увлечением языческими культами.
Древнейшие религиозные представления римлян были связаны с земледельческими культами обожествления природы, культом предков и другими магическими ритуалами обычно исполняемыми, главой семейства. Затем государство, взяв на себя организацию и проведение ритуалов, создало официальную религию, которая изменила прежние представления о богах. Во главе римского пантеона первоначально стояли бог небес Юпитер, бог войны Марс и бог Квирин, которые позже были заменены триадой: Юпитер, Юнона и Минерва. Их считали защитниками государства, и их святилища на Капитолии стали главными центрами государствен ного культа.
По мере сближения с греческим миром боги Рима отождествлялись с греческими. Заимствования из цикла религиозных представлений соседних племён начинаются довольно рано. Наряду с капитолийской троицей к римлянам перешло от этрусков почитание других божеств. Некоторые из них первоначально были покровителями отдельных этрусских родов, затем приобрели общенародное значение. Так, например, Сатурн первоначально почитался в этрусском роде Сатриев, затем получил общее признание. У римлян он почитался как божество посевов, имя его было связано с латинским словом sator — сеятель . Он первый дал людям пищу и первоначально правил миром; время его было золотым веком для людей. На празднике Сатурналий все становились равными: не было ни господ, ни слуг, ни рабов. Создавшаяся впоследствии легенда была, невидимому, осмыслением праздника Сатурналий.
Римский пантеон не оставался замкнутым. Римляне не отказывались принимать в него и других богов. Так, неоднократно во время войн они старались узнавать, каким божествам молятся их противники, чтобы привлечь этих богов на свою сторону. Крупную роль в римской религии и в общественной жизни играла система гаданий и предзнаменований. Перед каждым важным общественным делом римляне неукоснительно спрашивали указания со стороны богов. Самыми употребительными способами были гадания по полету птиц, гадания по тому, как священные куры клюют зерно. Гадания по виду молнии. У этруссков римляне заимствовали систему гаданий по внутренностям жертвенного животного. Очень большое значение имели и толкования различных предзнаменований, чаще всего в виде тех или иных необычных явлений природы; всякие такие явления обычно считались неблагоприятными знамениями. Система гаданий также отличалась крайним формализмом. В противоположность мантике магия в римской религии не имела широкого применения, по крайней мере в официальном государственном культе. Строго почтительный к своим богам римлянин ожидал от них помощи и покровительства всех необходимых случаях жизни и к самочинным магическим действиям прибегал редко.
И сотворение мира было похожим на древние религии. В начале был Хаос. Ему ничего не предшествовало. Он появился просто так, без формы, без шума, без вспышки и был бесконечного размера. Протекли тысячи лет сна, прежде чем Хаос неожиданно произвёл на свет Гею, Землю
Гея была оплодотворена и разродилась яйцом, из которого появился Эрос, пульсция любви. Невоплощённый бог летал на Вселенной, невидимый, неощутимый, но распространяющий повсюду любовные пульсации. Хаосу понравилось производить на свет богов, поэтому он не остановился и создал Эреб—сумерки и Никс—ночь. Они не замедлили совокупиться и породили Эфир, который нависает над Вселенной, и Гомеру, свет, которая стала его освещать.
Однако, Сумерки и Ночь постоянно ругались. Они ненавидели своих слишком странных детей и быстро удалились от них. Гея продолжала рожать новых детей. Так появились Уран, небо, которое расположилось над её головой, и Урея, горы, расположившиеся по бокам, Понтос, вода, которая текла по её телу. Четвёртый ребёнок остался внутри матери: Тартар, подземный мир пещер.
Небо, море, горы, подземный мир. Гея была отныне одновремённо богиней и прекрасной планетой. Со своим первым сыном Ураном она произвела на свет двенадцать титанов, трёх циклопов трёх гигантов с пятьюдесятью головами и руками.
Когда Уран осознал, что он лишь игрушка в руках своей матери, отказался от роли отца, возненавидел титанов и циклопов и заточил их в подземный мир—Тартар. Взбешенная Гея создала змею и передала своим заточённым в подземелье детям, чтбы убить своего отца.
Но все слишком боялись своего родителя, чтобы убить его. Только Кронос, младший из титанов, протянул руку к змее. Он появился в тот момент, когда Уран силой овладел матерью, схватил детородный член отца, отрезал его и выбросил в море. После этого Уран и Гея расстались навсегда. И наступило время правления Кроноса, бога времени.
После Кроноса наступила эра богов-олимпийцев. У них была священная гора Олимп, которая возвышаласьнад миром людей и символизировала встречу неба с землёй. Гора Шоуван играла такую же ведущую роль и в религии шумеров, и гора Синай в религии иудаистов. Зевс, новый владыка мира, распределил роли и почести в соответствии с усердием братьев и сестёр в борьбе против титанов. Гея была раздражена превосходством сына и родила ужасного монстра: Тифона. Это было чудовище с сотней драконьих голов, изрыгающих пламя.
Когда он появился на Олимпе, боги были так напуганы, что приняли вид животных и убежал. Зевс стался один на один с Тифоном. Монстр победил Зевса. Перерезал ему нервы и сухожилья и унёс в пещеру. Однако, Гермес, молодой бог, ставший союзником олимпийцев, вооружился каской-невидимкой и освободил Зевса. Восстанвил нервы и сухожилья и вернул его на Олимп. Когда вернулся Тифон Зевс на этот раз поразил его и свергнул с вершины молнией. Ппотом заковал его и бросил в кратер вулкана Этна, где  иногда плюётся огнём.
Как видишь, в ранних религиях Востока боги могли совокуплятся с земными женщинами, которые рожали им детей. Это и стало притягательным для элинизированных иудеев, сочинивших сказку о рождении бога от Бога, решившего избавить мир от греха. В начале новой эры в Древнем Риме все большее распространение получает христианство. Оно прошло долгий путь, прежде чем стало мировой религией и духовной основой европейской культуры. Христианство зародилось в I веке н. э., которую христиане отсчитывают от Рождества Христова, и вначале формировались в лоне иудаизма, как одна из его сект. Но проповедь Иисуса из Назарета по своему содержанию выходила далеко за пределы национальной религии древних евреев. Именно это универсальное значение христианства и сделало Иисуса Христом (Спасителем, Мессией) в глазах миллионов людей, находящих в христианской вере смысловую основу своей жизни.
Римские власти долго преследовали первых христиан, но спустя почти четыре столетия благодаря императору Константину оно стало государственной религией Римской империи, принеся с собой в его культуру не только новое мировоззрение, но и новое искусство. Это учение понравилось обездоленным и в завершение эволюции религиозных представлений победу в Древнем Риме по политическим соображениям одержало христианство.
--Что ты видишь?
--Вижу группу людей, девушку, похожую на экскурсовода, говорящую что-то мужчине.
--Послушай! И запомни, что это происходит на заре христианства, когда ещё оно окончательно не отделилось от иудаизма.
--Хорошо. Да. Я слышу.
--Вы не верите, что Сатана действительно существует?—послышался отчёливо голос девушки, похожей на экскурсовода.
--Сатана?—насмешливо переспросил мужчина, стоящй рядом с ней.
--Люди с лёгкостью верят в Бога.
--Ну да, и называют это верой. Она не требует доказательств, ведь их нет.
--Если верят в свет, значит должны верить в тьму.
--Но вы же говорите о сверхъестественном существе.
--Я говорю о зле в чистом виде. Воплощённом в живой форме, в существах из плоти и крови, живущих среди людей. О существах, которые выглядят как люди, но едва ли походят на них.
--О демонах?
--Если угодно называйте их так.
--И вы серьёзно верите, что они существуют? Чудовища, демоны или кто-то там ещё?
--Я знаю, что они существуют.
--Иногда в качестве зла или Сатаны выступают одинокие сердца.
Женщина из группы нагнулась, чтобы получше разглядеть рисунок. Изогнутые рога. Треугольная голова и узкие глаза.
--Похож на козла. Но чтобы это значило?
Она взглянула на мужчину. Его высокая фигура, освещённая утренним солнцем, казалась безликой и чёрной.
--Это Азазель,--пояснил он.—Символ стражей.
--Азазель был предводителем козлоподобных духов, обитавших в древних пустынях ещё до Моисея и фараонов. В эпоху Лилит.
--А кто такой Лилит?
Человек удивлённо взглянул на безликую фигуру, задавшую вопрос.
--Как, вы ничего не знаете о ней?
--Нет. Я не большой знаток притчей и сказок. Возможно, в Торе?
--Нет, о Лолит в Торе ничего нет. Её давно вычеркнули из общепринятого христианского учения, хотя в древнееврейской мифологии у неё есть своё место. Она была первой женой Адама.
--Вы же понимаете, что никакой христианской мифологии нет, так как нет и никакого Христа—Бога этих людей, которые ради своего мифическоого существа забыли о Всевышнем. Что касается древнееврейской мифологии, то действительно у Адама была другая жена, до Евы. Вы думаете, что в Торе рассказана вся история?
--Никогда не слышал, чтобы у Адама была первая жена,--признался он.
--Это отдельная история, о которой Тора умалчивает. История эта загадочная, а узнать её можно только из ханаанитских и древнееврейских преданий. В них рассказывается, что Адам взял в жены фривольную женщину. Коварную искусительницу, отказавшуюся повиноваться своему мужу и ложиться под него, как подобает послушной супруге. Вместо того она требовала безумного секса во всех позах, и, когда Адам был не в состоянии удовлетворить её, Лилит всячески насмехалась над ним. В сущности, она была первой в мире эмансипированной женщиной, которая не боялась искать плотских утех.
--Да. Совсем не похожа на Еву.
--С точки зрения любой религии, она отвратительна. Женщина, которую не способен контролировать ни один мужчина, существо, ненасытное в сексуальном смысле. В конце концов она бросила надоевшего мужа Адама и сбежала устраивать оргии с демонами. В результате она породила самого могущественного демона. Того самого, который с тех пор стал истинным наказанием рода человеческого.
--Вы имеете в виду дьявола?
--Все верующие  так и считали. Они считали, что Лилит была матерью Люцифера. Вот видите как история обходиться со строптивыми женщинами? Не желаешь быть послушной, жаждешь чрезмерных плотких утех—тебя превращают в чудовище и нарекают матерью дьявола.
--Или же ты напрочь исчезаешь из истории. Ведь не случайно я только от вас услышал об этой Лилит. И об этом, как его—человеке-козле.
--Напрасно вы так говорите. Просто вы не всё знаете. Козлоподобные духи упоминаются в Левите и в книге пророка Исайи. Это косматые существа, имевшие дело с легкомысленными созданями вроде Лилит. Имя Азазель восходит к ханаанитским преданиям—возможно оно произошло от имени одного из их богов.
--И перевёрнутый крест и есть символ Азазеля? А что означает глаз Гора, как вы сказали?
--Глаз может иметь много различных значений. Это знак египетского бога. Всевидящее око Люцифера. Или символ озарения, мудрости.
--Но это же совершенно противоположные значения. Дьявол и мудрость.
--Однако они вовсе не противоречат друг другу. Что означает имя Люцифера? В переводе это значит «Светоносный».
--Звучит совсем не страшно.
--А некоторые и не считают Люцифера воплощением зла. По некоторым представлениям он олицетворяет пытливый разум, независимый мыслитель. А ранее как раз это и служило главной угрозой церкви.
--Значит, люцифер не такой уж злодей? Просто любопытный?
--Представление человека о дьяволе зависит от его мировозрения. В каждой культуре своё представление, как выглядит дьявол. И почти все куотуры, начиная с наидревнейших первобытных племён, сходятся в одном—дьявол действительно существует. Но он  существует в сознании людей. Вот вы Верите в дьявола?
--Нет.
--А в существование зда?
--Да. А этот самый...Азазель...он тоже считается символом дьявола?
--Нет. Азазель служит в основном символом стражей.
--А кто такие эти стражи, о которых вы говорите?
--Здесь есть Тора?
--Да.
--Не могли бы вы её принести?
 Человек подошёл к книжному шкафу и посмотрел на верхнюю полку в поисках знакомой потёртой обложки. Тора принадледала их семье, но за посление годы он ни разу её не открывал. Он снял книгу с полки и передал ....Тот принялся листать её, подняв лёгкое облачко пыли.
--Вот. Бытиё, глава шестая. Стих первый и второй:»Когда люди начали умножаться на земле, и родились у них дочери. Тогда сынв Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы и брали их себе в жёны, какую кто избрал».
--Сыны Божии?
--В этом отрывке речь идёт об ангелах. Здесь сказано, что ангелы возжелали земных женщин и стали брать их в жёны себе. Так совершались браки между божествами и смертными. Это мифология. А вот стих четвёртый :»В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рожать им. Это сильные, издревле славные люди».
--Но это же тоже мифология?
--Совершенно верно. А вот я вижу у вас Книгу Еноха. Это древний текст, входящий по христианским понятиям в число апокрифичных. Книга я вижу старая, а содержание ещё древнее. Текст появился за двести лет до появления мифологичного Христа. Это предание о том, что было задолго до Ноя и его ковчега и задолго до Мафусаила.
«Злые существа выходят из тела их; так как они сотворены свыше и их начало и первое происхождение было от святых стражей, то они будут на земле злыми духами, и будут называться злыми духами».
--У меня есть и другие древние книги.
--Какая?
--Книга Юбилеев.
--А вы её читали?
--Нет.
--Дайте мне.—Он раскрыл книгу на десятой главе, пятом стихе и прочитал:
«Ты знаешь, как Твои стражи, отцы этих духов, поступили в мои дни. И этих духов, которые живы, также заключи и свяжи в месте осуждения, чтобы они не производили развращения между сыеами Твоего раба, Боже мой, ибо они злобны и созданы на погибель!».
На полях человек заметил начертанные слова: «Сыны Сифа. Дочери Каина».
Он помнил, что когда читал о Сифе, дождь весь вечер поливал как из ведра. Будучи третьим сыном Адама, Сиф родил Еноса, который родил Каинана. Это было тоже благородное родословное дерево, от которого потом пошли патриархи Иаред и Енох, Мафусаил и Ной. Но с того же самого дерева произошли и извращённые, злобные сыны, те, что совокуплялись с дочерями кроводадного предка. Дочери Каина.
Человек посмотре на отчёркнутое кем-то место в книге. Слова были помечены человеком, который казалось незримо присутствовал в комнате и желал поделиться тайнами.
«И неправда усилилась на земле, и всякая плоть извратила свой путь, от людей до скота, и до зверей, и до птиц, и до всего, что ходит по земле. Все извратили свой путь и свой порядок, и начали пожирать друг друга. И неправда усилилась на земле, и все помышления разума сынов человеческих сделались столь злыми во всякре время».
Человек снова посмотрел на Книгу Еноха и Книгу Юбееев—на зловещие слова Ноя, говорившего своим сыновьям:
«Ибо вижу, что демоны начали обольщать вас и ваших сыновей. И теперь страшусь за вас, чтобы вы, когда я умру, не стали проливать на земле кровь человеческую, а чтобы  и вы не были истреблены с поверхности земли».
--Ты уже понял, кого я имел в виду под понятием «Демоны»? И демоны по-прежнему среди вас, людей. И кровопролитие уже началось и его необходимо остановить.
В Левите, в шестнадцатой главе, Азазель называется другим именем—«козёл отпущения». Он тот, кто принимает на себя грехи, всё зло человеческого рода. По традиции избранное изовотное выводили в пустыню и вместе с ним избавлялись от всех грехов. Там в пустыне его и бросали.
--Но давайте рассмотрим другую возможность, куда более страшную. Что «нефелим»--стражи—существовали на самом деле. Что они существовали всегда и сегодня живут среди нас.
--Дети падших ангелов?
--Это всего лишь библейская трактовка. Это же всё взято из Библии или Торы, как хотите. А я человек неверующий.
--Тора не единственный источник, где говорится об этих существах. О них упоминается и в мифах более ранних культур.
--У каждой цивилизации есть свои легенды о злых духах.
--Я говорю не о духах, а о плоти и крови, о существах с человеческим лицом. О параллельном вам виде хищников, которые развивались и разрастались одновременно с вами. Скрещивались с вами.
--В этом случае мы бы уже знали наверняка об их существовании.
--Но мы знаем о них по их злодеяниям. Нам известно, какие они в действительности.
--В таком случае почему вы от них не избавитесь?
--Потому что, как всегда, Всевышний предоставляет выбор вам, людям.
--Когда родился Христос,--сказала девушка,--культ
Митры уже существовал, его веками исповедовали персы.
А теперь давайте вспомним историю жизни Митры, какой,
представляли ее себе персы. для них он был богом, провоз-
вестником истины. Родился Митра в пещере в день зимнего
солнцестояния. Мать Митры Анахита была девственницей,
и при рождении его присутствовали пастыри, принесшие ему
дары. У него было двенадцать учеников, и они сопровожда-
ли его во всех странствиях. Похоронили Митру в гробнице,
а вскоре он воскрес из мертвых. И его воскрешение каждый
год праздновали как возрождение.--Она замолчала, выдер-
живая паузу для вящего впечатления, и обвела взглядом лица людей.--Не кажется ли вам эта история знакомой?
--Христианское Евангелие.
--А между тем эта традиция существовала у персов еще за несколько столетий до рождения Христа.
--Никогда не слыхала об этом.—Какая-то женщина взглянула на мужа. --А ты?
--Нет.
--В таком случае вам стоит побывать в храмах язычников или в археологическом музее. Возможно, такие экскурсии пока-жутся вам весьма поучительными.
--Поверьте мне. Наша чудесная экскурсовод не пове- дала нам ничего сенсационного и удивительного.
--Но ведь и вы, и я прекрасно знаем, что Христос не был персом в смешном тюрбане и никаких быков он не убивал.
 --Просто мне хотелось указать на любопытные паралле-
ли в иконографии, - пояснила экскурсовод.--Библия никакая вам не мифология.
--Я же не в этом смысле. А что на самом-то деле известно про этих ваших персов? Я хочу сказать--у них что, тоже есть Священное писание? Откуда вы знаете, во что на самом деле верили эти ваши митраисты? И где они теперь?
--Их уничтожили,--ответила она.--А храмы давным--давно сровняли с землей. Да и разве могло быть иначе
после того, как церковь объявила Митру исчадьем Сатаны? Будто историю заново переписали!
--И кто же, по-вашему, ее переписал?
--Экскурсия называется «Зарождениехристианства».—уклончиво ответила экскурсовод.
--Но ни о какой истории я так и не услышал. Сплошные
мифы.
--На самом деле,--вздохнула девушка-экскурсовод,--это и есть история. Ведь история не всегда то, что мы привыкли слышать.
--А вы что, большой специалист?
--Я закончила ...--девушка осеклась.--Я изучала историю.
--И только-то?
-- Кроме того, я работала в разных музеях мира,--про- должала она, раздражившись до такой степени, что даже
забыла об осторожности.--Во Флоренции. В Париже.
--И вот опустились до экскурсовода.
--Да,--после долгого молчания проговорила она.--Я
простой экскурсовод. Всего лишь.
--Позвольте сперва кое о чем вас спросить. Вам известно, что означает перевернутый крест?
Несколько мгновений девушка не дышала. А потом наконец произнесла.
--Перевернутый крест... это символ, оскверняющий христианскую веру. Некоторые, считают его сатанинским знаком. Она заметила, как люди в группе удивленно переглянулись.
--А этот символ?--мужчина полез к себе в карман, достал ручку, клочок бумаги. И, наскоро что-то нарисовав, показал ей.--Иногда его называют всевидящим оком Люцифера. Знаете, что это означает?
--Это Уджат,--сказала она. -Глаз Люцифера.
Мужчина снова переглянулся с кем-то из группы.
--Ну а если бы я нарисовал козлиную голову с рогами?--допытывался мужчина.--Она бы сказала вам что-нибудь?
--Наверно, вы имеете в виду знак Бафомета. Или Азазеля
--Вы знакомы со всеми этими символами?
--Да.
--Откуда? Вы сатанистка?
--Навряд ли.
--Тогда вы действительно неплохо разбираетесь в этой области.
--Я училась этому сама,--заметила экскурсовод.
--Для чего?--поинтересовался мужчина.
--Я хотела его понять.
--Кого? Их?
--Да.
--Ну и как, поняли?
--Нет. Думаю, уже никогда не пойму.--Она посмотрела ему в глаза.--А разве можно понять то, в чем нет ничего человеческого?
Он спокойно согласился.
--Нельзя. Но можно попробовать победить его.
--Ты наконец понял, что я говорил тебе правду о Христе?
--А я и не сомневался. Ведь Ты не умеешь врать. Теперь я знаю о христианстве намного больше, но ещё не всё.
--Конечно, не всё. А теперь представь себе, что ты находишься в пустыне шесть тысяч лет назад. Шесть тысяч лет назад в Синайской пустыне жил ма-
лоизвестный народ--кениты. Они открыли металлур-
гию, и в частности медь. Это была величайшая революция, поскольку для очистки металла требовались печи с высокой температурой, которые кениты раздували с помощью мехов. Таким образом им удалось достичь температуры более 1000 градусов по Цельсию, необходимой для плавки металла. Благодаря высокой температуре они также открыли стекло и эмаль.
Кениты обожествляли гору Синай и поклонялись Всевышнему, которого нзыали Яхве--                что означает дыхание. Перейдя от камня к меди и бронзе и обнаружив металлопроизводство, яхвисты-кениты осуществили революцию бронзового века. Плавление металла является первым актом тотального изменения материи человеком. Из Синая кениты двинулись по Средиземноморскому
побережью и основали порт Тур, чтобы отправиться на Кипр за драгоценным металлом. Они также
основали Сидон и таким образом положили начало цивилизации, гораздо позже названной финикийской.
Поклонники Яхве использовали медь не для изготовления оружия, а для загадочных предметов явно культового назначения в форме бильбоке (ванька-встанька) непревзойденного качества металлургической обработки.  Их бог не был властным или жестоким, а скорее богом-«катализатором», способным вдохнуть и открыть силу существ и вещей своим «дыханием»,
поскольку «Яхве» обозначало у них шум плавильных
мехов. Гораздо позже это понятие божественного создания появилось в Библии, где человек был создан из земли  дуновением Бога.
Тогда и началось взаимодействие иудеев и Моё. И я сказал, что они избранный народ. Да, я их рассеял, но страдания—это лучший способ учить людей. Многие люди не хотят расставаться с детством. Но смысл Вселенной не в том, чтобы оставаться ребёнком, а в том, чтобы взрослеть. Иудеев обвинили в том, что они никогда не делали. Их угнетали и преследовали. Они хотели стать полноправными гражданами стран проживания, но их отвергали и везде они были чужими. Народ выполнял функцию детектора опасностей, грозящей планете. Но этого никто не понял и настала пора, чтобы люди осознали это. Поэтому мы м беседуем с тобой.
Иудейское царство погибло, а потом возродилось, но разве государство объединяет евреев?Создавались и другие государства и империи, но и они рушились и возникали новые, которые тоже со временем рухнут. Царство—это не самое важное.
--А что самое важное?
--Не народ и не государство создают общность. Смысл общности—не царство, а закон. Пока существует закон и учение, связь между народом нерушима—она крепче, чем если бы шла от государства. Закон жив до тех пор, пока есть голос возвещающий его.
--А у меня есть такой голос?
--Даже если ты считаешь, что предал своё еврейство:научился пить водку, как русские, ешь мясо с молоком, не ходишь в синагогу, отвернулся от  Богв. Кем бы ты себя не считал, но всегда останешься евреем и в том поругой твой погибший за еврейство сын. Если растворить соль в воде, то она всё же в ней есть и когда вода испаряется, соль остаётся.
Американский писатель Марк Твен очень ярко написао о истори древнейшего из сохранившихся на Земле инародов: »Египтяне, вавилоняне и персы поднялись, наполнили мир шумом и блеском, а затем завяли и канули в вечность; греки и рмимляне пошли по их стопам....и исчезли; другие народы расцвели и подняли высоко свой факел в своё время, но их факул выгорел, и они либо прозябают во мраке, либо вовсе исчезли. Еврей видел всех, победил всех и сейчас такой же, каким был всегда. Он не показывает ни признаков заката, ни старческого бессилия. Его таланты не поблекли, и его бодрость не изменила ему. Всё в мире смертно, кроме еврея; все уходят, н он остаётся. В чём секрет его бессмертия? В законе и в вере во Всевышнего».
--Согласен с великим писателем и с Тобой, конечно. Объясни мне, почему коммунисты, сверхатеисты, избрали своим символом красную звезду?
--Потому что пятиконечная звезда была символом Фауста. И не только. Ведь в душе все эти организаторы революции, за исключением, конечно, евреев, были в душе православными. Пентакль, пентальфа, пентограмма, древнейший символ христианства, который символизирует  пять чувств и троицу, бесконечный узел и печать Соломона! Кстати, чтобы не возвращаться храм Соломона в Иерусалиме являл собой пример совершенных геометрических форм. Каждая из четырех его площадей была окружена каменной стеной. Они олицетворяли четыре мира, формирующих жизнь. Материальный мир--тело.
Эмоциональный мир--душа. Разумный мир--интеллект.

Мистический мир --Божественная искра, которая есть в каждом из вас.
Внутри Божественного мира три портика представляли собой: творчество; обучение;
действие. Постройка имела общую форму большого прямоугольника в сто локтей длиной, в пятьдесят локтей шириной и в тридцать локтей высотой. Расположенный в ее середине храм насчитывал
тридцать локтей в длину и десять локтей в ширину. В центре храма находился совершенный куб Святая Святых.
В Святая Святых помещапся алтарь из дерева акации. Сторона совершенного куба была длиной в пять локтей. На плоскости его лежали двенадцать хлебов, представлявшие собой месяцы года.
Семисвечник над ними символизировал семь планет.
Храм Соломона был геометрической фигурой,
формирующей силовое поле. Золотое сечение было мерой сакральной динамики. Дарохранительница впитывала космическую энергию. Храм задуман как место, соединяющее мостом два мира: ви-
димый и невидимый.
Однако, вернёмся к пентограмме. Она составлена из пяти треугольников, каждый из которых символизирует древнейших богов язычества. Пентограмма объединила старую и новую религии и, таким образом, пятиконечная звезда была символом мира и единства религий. Именно звезда. Она поведёт к новому миру радости и всеобщего благодентства, люди будут товарищами. Не будет больше преступников, полиции, армии и государства. Звезда сметёт все обветшавшие символы, все эти кресты, синагоги, мечети и прочее. Так задумывалось.                Что ты желаешь ещё знать о пентакле?
--Все что можно.
--Эта тема практически неисчерпаема. Начнем с того, что суеверие приписывает пентаклю власть темных сил.
--Это не так?
--Вовсе не так! Это древний и, самое главное, двусмысленный знак.
--Что значит «двусмысленный»?
--Пентакль может служить и дьявольским, и божественным силам. Я должен пояснить историю символа.
--Если не трудно.
--Впервые пентакль появился в древнем Шумере и Египте, там, где, по преданию, зародилась магия. Египтяне называли его Звездой псоглавого Анубиса. В Вавилоне он считался знаком правителя, власть которого распространялась на четыре стороны света.
--И что же здесь магического?
--Не торопись. Впервые особое значение пентаклю придали пифагорейцы. ДЛя них он символизировал цифру «пять», то есть символ всеобщего совершенства и священного брака мужского и женского начала, Земли и Неба. Пен-
такль стал тайным знаком их общины и символом пяти лет молчания, которые должен был выдержать адепт, желавший вступить в тайный союз. Но главный смысл, который пифагорейцы видели в символе: вечная молодость и здоровье.
--А христиане?
--В раннем христианстве пентакль символизирует пять ран Иисуса Христа, или, в числовом толковании, три плюс два, то есть сумму Троицы и двойственной природы Христа: человеческой и божественной.
--А я думал крест--это основной символ.
--Ты уже об этм спрашивал, но изначально пентакль был не менее важным христиан-
ским символом. Во времена императора Константина, который сделал христианство государственной религией Византии, пентакль встречается чаще креста. И даже на печати самого
императора был изображен пентакль. Причем перевернутый вверх ногами! И он символизировал Преображение Христа.
--Но если пентакль христианский символ, при чем здесь дьявольские силы?
--Пентакль стали считать дьявольским после того, как на процессе тамплиеров стало известно, что рыцари молились  дьяволоподобному Бафомету, на лбу которого изображен пентакль. После разгрома тамплиеров пентакль стали почитать
как знак, оберегающий от темных сил, и как знак, призывающий их. Люди думали, что пентакль мог
насылать злую судьбу или стать символом удачи.
--Как просто.
--Именно так. Но все же считалось, что пятиконечная звезда защищает от темных сил.
--На чем основано поверие?
--Сила звезды заключена в символике пяти ран Христовых, которых боятся демоны. Для создания оберегающего талисмана на концах лучей надо было написать пять еврейских букв: «йод», «хе», «шин», «вав» и «хе», что составляло имя Иисуса, или Пентаграмматон.
--И снова Иисус и евреи. Ты обещал, что мы вернёмся к этому вопросу.
--Да.
--А что-нибудь современное?
--По представлению современной магии, да-да, не смейся, современной, пентакль символизирует соединение божественного и человеческого начала, а если говорить шире: безграничную власть человека над природой. Если звезда была повернута лучом
вверх--это символ человека. Но если верхний луч повернут вниз, пентакль превращался в козлиную морду.
--Поразительно! 
--Скажу больше: человек, расставивший широко руки и ноги, сам является символом пентакля. Но это еще не все! Пропорции архитектуры на основе пентакля были известны еще римским архитекторам.
Если пентакль соединить с человеком,
раскинувшим руки и ноги, сверху положить равносторонний крест, затем по углам лучей поставить знаки Меркурия, или алхимического азота, Сатурна, или свинца, Венеры, или меди, Марса, или железа и магнезии--это будет универсальный символ микрокосмоса, Вселенной, которая отражает божественную гармонию Мира в Человеке. Этот
символ краеугольный камень алхимии, теософии оккультизма и герметизма. А ещё масоны....
--А что масоны?
--Пентакль у масонов называется «Пла- менеющая Звезда» и символизирует Человеческий гений, луч Божественного, свет мудрости и абсолютного знания, который придет в мир.
--Это уже по-моему юмор!
--Ты прав. И я закончу сегодняшнюю нашу беседу рассказом о детях чёрной богине. Это своеобразная религия и думаю тебе будет интересно узнать о ней. Ты когда-нибудь сышал о Чёрной Богине?
--Нет.
--Такое редко встретишь: богиня--покровительница разбоя и убийства. Для того, чтобы поверить в это, надо заглянуть в Индию, вернувшись  в прошлое, когда культ поклонения черной богине Кали достиг своего апогея. И хорошо бы на поклонении все
и кончилось, так нет--сектанты, по примеру
своего идола, сделали убийство своим ремес-
лом! Многие, кто слышал об индийской тайной
секте тхагов-душителей, вероятно, думают, что деятельность этих душителей далёкое прошлое, что после подавления восстания сипаев
в середине XIX века с тхагами было покончено.
Однако это вовсе не так. Секта существует и
до сих пор! Правда, теперь она стала «орде-
ном для избранных, и еще более тайной ...»
Огромен и многолик пантеон индийских бо-
жеств. Это и Брахма, владыка всего сущего,
и темнокожий амбал Кришна, неоднократно
побеждавший злых демонов, способный все
разрушить Шива, и величественная супруга
Брахмы Шиви. Словом, боги на любой цвет и вкус, только выбирай! И что же, выберем решили замученные нищетой и бесправием не-
которые жители Индии. Кали--вот божество,
достойное поклонения. Да и внешний вид
подходящий. Сказано--сделано! Построили
храм, и давай молиться. Кому? «Из-под камен-
ного свода арки, увитой гирляндой черепов и
отрубленных рук, выступает истукан, раскра-
шенный красками, опоясанный и увенчанный
костями и частями тел живых существ. Шести-
рукая, четырехликая, черная, словно эбеновое
дерево. Мечами и факелами размахивала Ма-
терь, кровь дымилась в черепе, который, как
чашу, подносила к устам одна из ее рук, кровь
разливалась рекой у ног ее». Такой увидели
богиню Кали последователи, называя
ее «Несущей смерть», что вполне справедли-
во, ведь на алтаре богини кучей набросаны
головы людей и животных. Зрелище не для
слабонервных. Тут же, в храме--изображе-
ния богини. Вот одно из них, наиболее приме-
чательное: Кали верхом на могучем огненном
льве. В руках богини лук, меч, палица, кубок до
краев наполненный кровью-вином, копье и ве-
ревочная петля-удавка. Опьяненная кровью,
богиня сражается с тысячами тысяч воинов-
демонов под предводительством повелителя
демонов Махиши--божества с головой буй-
вола. Страшной силой наделен Махиша--он
способен выплеснуть на сушу воды океана,
разорвать тучи рогами, его рев потрясает
горы, превращая их в песок, из пасти вырыва-
ется пламя, превращающее камни в стекло и
пепел! Битва идет уже несколько дней, и по-
дуставшая Кали восстанавливает силы--она
жадно пьёт и пьёт из кубка кровь и никак не
может унять терзающую ее извечную жажду
убийства. И, тем не менее, Кали сумела побе-
дить чудовище, подарив людям мир и спокой-
ствие. После чего Матерь-богиня, устав от дел
бранных, удалилась на заслуженный отдых. Но
тут начинается странная метаморфоза: Кали,
временно оставив свое тело, вселяется в тело
другой богини--милосердной Умы. По описа-
нию, Ума--прекраснейшее существо, какое
только рождалось во вселенной, затмевающая красой и стройностью стана даже богиню любви Каму. И вот два эти божества--Кали и Ума--две ипостаси единого
целого. Любовь и страх, милосердие и крово-
жадность, красота и устрашающее уродство.
Впрочем, это лирика, героический эпос и
легенды. И все бы хорошо, если бы не фана-
тики-верующие. Итак, культ черной богини Кали. Он сложился примерно в 3-2 тысячелетии до новой эры,
когда в Индию с севера вторглись светлоко-
жие племена ариев. Аборигены, не желавшие
покланяться новым, чужим богам, забились в
глухие чащи, где закон правили деревенские
старейшины, жрецы и вообще те, кто сильнее
и нахальнее. Кроме всего прочего, на веро-
вания, уклад жизни и культуру огромный от-
печаток наложили древние, доарийские, ма-
триархальные отношения. Так и появился на
свет культ Матери-Кали. У богини темный лик.
В одной руке она держит меч, а в другой--от-
рубленную голову. Ее длинный язык вывалился
изо рта и жадно облизывает губы, по которым
сбегает струйка крови. По-матврински «до-
брая», Кали режет, колет, душит и сжигает всех,
кто не является дравидами, аборигенами Ин-
достана или тхагами. Ну, а коль скоро богиня
позволяет себе такое, то поклоняющиеся ей
тем паче должны последовать ее примеру. Со-
гласно индийским мифам, Кали однажды со-
брала своих почитателей, чтобы выявить самых
преданных. Ими оказались тхаги. В награду за
верность она обучила их приемам удушения
людей платком и наделила недюжинной силой,
ловкостью и коварством, Так постепенно и сло-
жилась секта тхагов--тайная секта душителей.
Организация была настолько «тайная», что о
её существовании знали практически все. Основным занятием секты стали убийства и гра-
бежи с обязательными жертвоприношениями,
включавшими ритуальный каннибализм в день
праздника Кали--дашахра. В те далекие вре-
мена бандитизм буквально захлестнул Индию,
оставаясь во многих случаях совершенно без-
наказанным, ведь в число сектантов входили не
только «обиженные» крестьяне и горожане, но
некоторые купцы, мелкие дворянчики, раджи,
и представители высших, правящих слоёв, которых привлекала возможность быть членами тайной организации. Кроме статуса, это приносило ощутимую материальную прибыль.
Кто мог стать членом секты? Да практически
любой! Бандитизм, не ведающий ни верова-
ний, ни национальности, принимал под свою
сень всех, лишь бы вновь принятые хранили
верность организации и культу Кали. Обычно
обряд посвящения проходил во время тради-
ционного праздника в честь Кали. Претендент
обязан был дать клятву верности и молчания,
выпивал ритуальную чашу крови, после чего но-
воявленный тхаг совершал жертвоприношение
и получал «рабочий инструмент»: белый платок
для удушения жертв и заступ-кирку для рытья
могил. После удачного прохождения обряда,
можно было приступать к «работе». Чаще всего
члены секты нанимались носильщиками или ох-
ранниками в караваны, следовавшие с востока на запад и с севера на юг. Несколько дней они втирались в доверие к будущим жертвам, затем, улучив подходящий момент, тхаги расправлялись с караванщиками.
Каждая община тхагов имела одного или
нескольких предводителей—джемадаров. Они приобщали молодых тхагов к жестокому
ремеслу, совершали религиозные ритуалы
и присваивали себе большую часть добычи.
Вторым по положению после джемадара был
бхутот. Он носил за пазухой скрученный в жгут
платок с петлей на конце. Платок, изготовлен-
ный из шелковой ткани, назывался «румапь».
Петля тщательно промасливалась и окроплялась священной водой Ганга. Считалось, что
румаль--предмет туалета Кали. Тхаг, впервые
отправлявшийся «на дело», завязывал в платок
серебряную монету, а после удачно завершен-
ной операции отдавал ее своему наставнику. Как и все бандиты мира, тхаги пользовались особым жаргоном и условными знаками. Например, сигналом к нападению служил жест главаря, молитвенно обращавшего глаза к небу, или крик совы--любимой птицы Кали. Тогда бхутот незаметно подкрадывался
к жертве и резким движением правой руки на-
брасывал петлю на шею обреченного. Петля
затягивалась медленно, чтобы Кали могла в
полной мере насладиться агонией умираю-
щего. При этом душитель несколько раз про-
износил следующее заклинание: «Кали! Кали!
Богиня смерти! Железная богиня-людоедка!
Рви зубами моего врага, выпей его кровь, по-
беди его, мать Кали!». Легкое движение паль-
цев, известное лишь тхагам, хруст шейных
позвонков, и человек падал замертво.
Умению пользоваться румалем обучались
все тхаги, но право на это имел только бхутот.
Если жертва оказывала сопротивление, на
помощь душителю приходили «шамсиасы»--помощники. Они наваливались на несчастного и крепко держали его за руки и ноги. Пос-
ле каждого убийства тхаги рассаживались по
кромке большого ковра, расстилаемого на
земле, и устремляли. взоры на восток. Джема-
дар произносил короткую молитву и вручал
каждому участнику операции по куску «свя-
щенного» сахара желтого цвета. Душители
были убеждены, что тот, кто однажды попро-
бовал его, никогда не изменит своему делу.
По всей вероятности, сахар содержал какое-
то наркотическое вещество. Здесь же на ме-
сте делили добычу. Могильщики снимали с
убитых одежду и, сделав на трупах несколько
глубоких надрезов, чтобы Кали было удобнее
пить кровь, быстро зарывали тела ограблен-
ных. Когда грунт попадался твердый, могилу
рыли неглубокую и в грудь убитого вбивали
деревянный кол, удерживавший тело на дне
ямы. Могилу закидывали камнями, и дикие
звери уже не могли ее раскопать
Тут стоит заметить, что тхаги, как
и многие фанатики-сектанты были чрезвычайно суеверны. Свои вылазки они приурочивали к среде или четвергу и никогда не проводили их в пятницу. В первую неделю поиска жертвы они воздерживались от половой жизни, не ели мяса, не брились и не чистили зубы. Если какой-нибудь душитель терял тюрбан, тхаги немедленно разбредались по домам, так как считалось, что всей общине угрожают неот-
вратимые неприятности. Они полагали, что
находятся полностью в распоряжении Кали,
которая подает им условные сигналы, и по-
тому слепо следовали сложной логике при-
мет. Например, волки, перебежавшие дорогу
сектантам слева направо, предвещали беду,
встреча с шакалом--тюрьму и кандалы, совы,
летящие параллельно друг другу--лихорадку.
Напротив, крик осла, священного животного
Ситалы, богини оспы, сподвижницы Кали, по-
читапоя счастливым знамением.
Расцвет культа Кали пришелся на 13-14
столетия. Дошло до того, что тхаги сумели сколотить целую армию. Обкуренные анашоц орды головорезов-убийц в 1290 году захватили Дели. Правда, тут произошел любопытный казус: действие наркотика набрало силу и захватчики ... уснули. Проспавшись, они вспомнили, зачем захватили город. Исполнив свой долг, то есть--разграбив его до нитки, орда
тxaroв убралась восвояси. Более подобных
эксцессов не случалось. Тем не менее, раз-
бой и грабежи на дорогах Индии приобре-
ли практически массовый характер. В свое
время Европа сумела справиться с подоб-
ной ситуацией, спровадив грабителей и ры-
царей-разбойников в крестовые походы, где
большинство и «сложило головы свои за гроб Господень». Правители Индии неоднократно
пытались сделать то же самое на свой лад.
Так, например, в XIV столетии султаны Джанал-
уд-дин, а затем и Акбар попытались силой на-
вести порядок, однако если успехи и были, то
весьма скромные и недолговременные. После
того как Джанал-уд-дин узнал об исчезнове-
нии каравана с грузом изумрудов, красного
дерева, серебра и пряностей, он пришел в бе-
шенство, ведь после войны с раджой Пахтаром
княжеская казна была практически пуста, между тем как государственные интересы требовали
собрать и экипировать новой войско.
Недолго думая, князь собрал ближайших советников и приказал им выработать тактику борьбы с тхагами. Князь был горяч и готов ринуться на врага с «шашкой наголо», однако тут была проблема--тхаги не простая шайка бандитов, живущих в лесу! С виду это простые крестьяне и горожане, караванщики и проводники-охотники, отличить которых от добро-
порядочных людей до поры до времени прак-
тически невозможно. Впрочем, спустя день,
начальник стражи, исполнявший и некоторые
иные функции, навел султана на одну идею.
Дело в том, что тхаги Парушапура имели одну
примету: у каждого из них под мышкой было
клеймо в виде круга, в середине которого нахо-
дился знак рыбы--древний знак молчания, об-
щины. Вот только как собрать тхагов всех вме-
сте? Не будешь же требовать от всех жителей
Парушапура показывать подмьiшки, к тому же,
кто-нибудь обязательно улизнет! Нужно было
чем-то заинтересовать тхагов. В итоге Джанал-
уд-дин, согласно легенде, решил заманить тха-
гов в ловушку, собрав ложный караван.
В то время султан вел активные переговоры о
свадьбе своей дочери и сына Капишского рад-
жи. Предполагалось, что невеста с приданым и
подарками родственникам жениха в сопровож-
дении небольшой свиты и охраны отправится в Капиш. Об этом знали многие и только самые посвященные знали о том, что место невесты и ее свиты займет начальник стражи и его самые преданные воины. Так же, как и то, что три отряда по пятьдесят человек каждый, тайно покинули го- род, устроив засады в самых опасных местах. В итоге проведенной через неделю операции было убито порядка семидесяти чпенов секты и схва- чено семеро. Скольким удалось скрыться, осталось неизвестным. Допрошенные пленные указали местонахождение тайника с награбленным, но главарей секты не выдали. Скорее всего, просто не успели, так как четверо из пленных были задушены, а остальные отравлены. На некоторое время тхаги сократили свою деятельность, хотя полностью искоренить секту тогда не удалось.
К слову сказать, в организацию тхагов входили не только мужчины. Обособленной, так сказать, подорганизацией была секта Кали-Камы, соединившая культ насилия с культом секса. Причём нужно отметить, что женщины-тхаги отличались особым садизмом и хитростью. Они действовали следующим образом: заманивали доверчивых и опоённых наркотиками путников в храм, где и совершали обряд-оргию. Сначала жрицы вступали в половой контакт с будущей жертвой на алтаре храма богине Камы, а затем специальным отвароммужчину приводили в состояние оцепенения и переносили на другой алтарь—Кали, там его душили или резали. Кровь по желобу стекала в чашу Кали. Ею мазали губы и руки идола, остаток выпивали члены секты. Нередко случалось, что жертвы оставались в сознании. наблюдая действия, проводимые над ними, чувствуя, как капля за каплей вместе с кровью их покидает жизнь...
Именно такой кровавый обряд жертвоприношения, а главное--человеческие потери и стали причиной того, что английская колониальная администрация с середины 19 века начала широкомасштабное наступление на секту душителей. Все началось с того, что весной 1846 года неподалеку от города Агры пропали два кавалерийских офицера.
Поиски, продолжавшиеся трое суток, не дали
результата, однако на пятые сутки в расположе-
ние английского гарнизона пришел крестьянин,
сообщивший, что один из офицеров, капитан
Джонсон, находится у него: «Сагиб очень плох,
ему нужен доктор Рашид, но у меня нет денег!».
Дежурный офицер отдал нужные распоряже-
ния и спустя час Джонсон был в расположении
части. Прибывший к больному фельдшер-ан-
гличанин осмотрел и сделал вывод о том, что
Джонсон, скорее всего, чем-то отравлен, а по-
сему желательно, чтобы его осмотрел доктор-
индус, знакомый с местными ядами. Меж тем,
больной бредил. Из его маловразумительного
бормотания стало ясно, что он побывал в руках
прекрасных женщин-вампиров, поклоняющих-
ся шестирукой черной богине, которая сначала
соблазняла его и лейтенанта Митчела, а потом
начала ножом надрезать его тело и слизывать
кровь, меж тем как другие девы натирали мас-
лами и ублажали самого Джонсона. И это все на фоне мёртвых обескровленных тел, развешанных по стенам пещеры-храма. Пришедший к больному доктор Рашид осмотрел капитана и сделал вывод, что тот деиствительно отравлен, но не ядом, а некими наркотиками, пользуются которыми только тхаги-душители. Из принесенных мальчишкой-помощником трав, Рашид сделал отвар и напоил больного, но было уже поздно--ночью Джонсон умер.
Разразился скандал. Высокопоставленные
родственники капитана потребовали строжай-
шего расследования, в результате которого ока-
залось: подобное далеко не единичный случай!
За три года колониальные войска и администра-
ция потеряли более сотни человек. Они просто исчезли! И тогда за дело взялась английская колониальная администрация, проведшая ряд карательных экспедиций. Повсеместно проводился розыск и казни членов секты и их приспешников, местечковые храмы богини Кали разрушались и постепенно приходили в запустение. В конце концов, государственная машина поборола организованную преступность.
Это прошлое, а что же сейчас происходит с сектой тхагов? Оказывается они существуют и поныне, но прежнего влияния, мощи и размаха, конечно, не имеют. Они ограничиваются приношением в жертву животных, украшая идола богини Кали цветами и цветной бумагой, символизирующими драгоценности. Хотя нет-нет, а иной раз в районах, сохранивших большое влияние культа Кали, время от времени исчезают люди. Но ведь такое случается в разных уголках страны вне зависимости о  религии. Это верно, но всякий раз, когда такое происходит в северных районах Индии, местные жители невольно задают вопрос: »А может это дело рук тхагов?».
--Это очень интересно, но я задал Тебе вопрос: «Как отнеслись верховные священнослужители к зароджению христианства внутри иудаизма? И как евреи относятся к Иисусу с точки зрения его уверения о отцовстве Всевышнего?».
--Это два разных вопроса и рассмотрим их отдельно. Только не сегодня. Тебе пора на расследование и запомни: в ходе расследования ты знкомишься с различными людьми. Подумай о том, с кем бы ты хотел и можешь совместно поработать.
--Для чего и над чем?
--Скоро узнаешь, а пока думай. 



















                Глава  5

Полицейская машина резко затормозила у самолёта. Водитель пробежал глазами по выходящим пассажирам и безошибочно узнал адвоката. С добро-
душной усмешкой шагнул ему навстречу и протянул руку.
--Эммануил Гриценко?
--Он самый,--подтвердил адвокат, пожимая предложенную ему руку.—Я вам звонил перед вылетом из Львова.
--Я--Трунов Владислав Сергеевич прокурор здесь, в Харькове. Похоже на то, что мы с вами в одном деле,
только с разных сторон.
Гриценко оценивающе взглянул на местного  прокурора. Спокойные, внимательные глаза, легкая,
свободная приветливость исходила от него.
--Мне кажегся,--сказал Гриценко,--вы можете быть весьма опасным противником.
--Стараюсъ,--ответил Трунов.--Что это за ис-
тория со вскрытым письмом в Красноармейске?
--Предполагают, что его вскрыл я?--спросил
Гриценко.
--У тамошнего прокурора нет ни малейших сомнений.
--Это считается преступлением?
--Ну,--пожал плечами Вэндлинг,--все зависит от
того, как смотреть.
Гриценко понимающе улыбнулся:
--Полагаю, у вас полно забот в своем городе.
--Можете не сомневаться.
--В таком случае, думаю, вам совсем не обязательно одалживать проблемы из Красноармейска только для того, чтобы не чувствовать себя бездельником.
Трунов откинул голову и засмеялся.
--Вы держите у себя панни Торчак. Она моя клиентка. Я хочу поговорить с ней и дать ей несколько советов.
Улыбка моментально исчезла с лица Трунова.
--В этом деле есть некоторые моменты, которых я
не понимаю, пан Гриценко. Начнем с того, что я бы
не хотел осудить невинного человека. По ее словам,
она ничего не знает об убийстве. Иначе говоря, она
невиновна.
Эммануил Карпович красноречиво молчал.
--К несчастью,--родолжал Трунов,--кое-какие обстоятельства не позволяют мне принять ее заве-
рения.
--Как вы относитесь к трупу, выбравшемуся из комнаты через окно?--спросил Гриценко.
--Это один из моментов, к которому я перейду поз-
же. А прежде чем выложить перед вами все свои кар-
ты, я хотел бы, чтобы вы ответили мне тем же самым
--Что ж, согласен. Только зачем же их выклады-
вать все сразу? Выложите одну, а я посмотрю, есть ли
у меня равная ей.
--Хорошо, будь по-вашему ... Должен откровенно
признаться, полиция допустила грубейшую ошибку.
--Не понимаю.
--Человек, который видел, как фигура, одетая в пижаму, вылезла из окна и уехала на машине, ускользнул от нас.
--Как такое могло случиться?
--Он дал полицейским ложный адрес и, очевидно, выдуманное имя.
--И полицейские, ничего не проверяя, отпустили его с миром?
Трунов с досадой развел руками, мол, в полиции
работают тоже люди, а им свойственно ошибаться.
--Судите сами, он зарегистрировался, в моте-
ле. И был не один. Парочка назвалась мужем и женой. Он сообщил полицейским, что видел, как какой-то человек, одетый в пижаму, вылез из окна и уехал на автомобиле. Полицейские спросили у  него имя и адрес, он назвал данные, записанные в регистрационном журнале. Полицейские сверились с записью. Оказалось, пара приехала накануне, все данные совпадают, и на этом они успокоились. Конечно, им следовало потребовать водительские права и проверить номер машины... Они даже не попросили предъявить документы. Повторяю, это грубейшая ошибка. Единственное объяснение такой халатности--полицейские были убеждены в том, что не существовало никакого тела, а просто запертый в комнате человек улизнул через окно от
непривлекательной жены.
Глаза у Гриценко посуровели.
--Продолжайте.
--Очевидно, этот человек затем призадумался и сообразил, что будет неизбежно вызван в качестве свидетеля, его подлинная фамилия, а возможно, и фамилия его спутницы будут установлены, и он поспешил удалиться.
--Так что полицейские не знают, кто это был?
--Не имеют ни малейшего понятия. У них есть только названное им имя, но, разумеется, оно не на-
стоящее, в этом я полностью уверен. Адрес фиктив-
ный, точно так же как и номер машины, записанный
в регистрационном журнале.
--Откуда вы знаете?
--Мы проверили владельца автомобиля с таким номером. Он живет на окраинах Харькова, женат, имеет семью, и нет ни малейшего сомнения в том, что он не тот человек, который нам нужен. Более того, на протяжении последних двух суток он никуда не отлучался из дома, его автомобиль тоже на месте. Он никому не одалживал машину и, скорее всего, вообще никогда не бывал в Украинске или Красноармейске.
Гриценко с досадой стукнул по столу и воскликнул.
--А ведь этот человек из мотеля является самым
важным свидетелем защиты!
Трунов посмотрел на адвоката даже с некоторым
сочувствием.
--Если бы этот свидетель был необходим для обвинения, я сомневаюсь, чтобы ваши полицейские его так бездарно упустили.
Трунов проглотил пилюлю, но не смолчал.
--В ваших словах содержатся определенные намеки, и мне не нравится, каким тоном вы их произнесли.
--Я намекаю на случившееся, а оно мне тоже весьма не нравится.
Заразительная улыбка тут же вернулась на лицо Трунова.
--Конечно, Гриценко, но будем справедливы. Если
бы этот человек был свидетелем обвинения, его заяв-
ление доказывало бы факт совершения преступления.
Правильно?
--По всей вероятности.
--Тогда бы полицейские знали: они работают по
делу об убийстве, с них снимут головы, если свидетель скроется, и в этом случае, естественно, непременно предприняли бы шаги для установления его личности, чтобы не было трудностей, когда потребуется вызвать его для дачи показаний. Но в данном случае рассказ очевидца доказывал, что никакого преступления не было. И полицейские действовали с меньшей ответственностью, чем следовало бы. Во всяком случае, я надеюсь, такого ляпсуса не случилось бы. Непозволительная ошибка, я с вами вполне согласен, и она не
дает мне покоя.
--Это крайне важный свидетель,--снова повторил
Гриценко.--Полиция должна принять меры для того,
чтобы его разыскать.
--Полностью согласен с вами.
--Ну и что же теперь получается?--спросил Эммануил Карпович.
--Боюсь,--ответил Трунов,-у нас с вами прямо противоположные интересы в итоге. Учитывая то,
как обстоят дела в настоящий момент, я намерен
предъявить Маре Торчак обвинение в убийстве и при влечь ее к уголовной ответственности. Естественно,
я не стану этого делать, если Эдуард Торчак на самом
деле вылез из окна того домика. Однако даже если нам удастся разыскать свидетеля, практически он может подтвердить лишь одно: да, он видел мужчину, одетого в пижаму, когда тот вылезал из окна, заметил, что он был босым, что сел в стоявший тут же автомобиль и уехал. Вообще-то человек соответствует в общих чертах описанию Эдуарда Торчака.
--Вы нашли труп?--спросил Гриценко.
--Нашли.
--Никаких сомнений, что это Эдуард Торчак?
--Абсолютно никаких.
--Как труп одет?
--В пижаму. С босыми ногами, похоронен в моги-
ле, выкопанной дня за два-три до этого.
--Выхотите сказать, тело опустили в яму, которая
уже была приготовлена?
--Вы так ее описываете. А я считаю, это была са- мая настоящая могила, вырытая заблаговременно со специальной целью: положить в нее тело Торчака.
--Каким образом он умер?
--Пока мы точно этого не знаем, но есть основа- ния предположить отравление ядом.
--Мышьяк?
--Цианистый калий. Вскрытие еще не произведено.
--В таком случае смерть должна была быть почти
мгновенной?
Трунов согласился, ожидая других вопросов,
--Конфеты?--спросил Гриценко.
--Конфеты в его портфеле начинены мышьяком и
цианистым калием. В большинстве шоколадок имелся
мышьяк, в нескольких--цианистый калий. Порази-
тельно аккуратно осуществленное отравление... Частично жидкая начинка вытянута с помощью шприца, надо полагать, и заменена жидкостью, содержащей яд.
--Зачем кому-то вздумалось прибегнуть к
помощи двух видов яда?--спросил Гриценко.
Трунов пожал плечами:
--Хотел бы я знать ответ на ваш вопрос.
--В особенности странно, что один из ядов дейст-
вует медленно, второй же--молниеносно.
--Это непростой вопрос,--согласился Трунов.--
Фактически в данном деле имеется целый ряд вопросов, на которые я не могу ответить. Я не люблю выступать в качестве обвинителя в деле, в котором не разобрался до конца. Если я призову жюри вынести пожижненное заключение этой женщине, я должен быть уверен: именно она виновна в совершении хладнокровного, предумышленного убийства.
Гриценко с одобрением взглянул на собеседника.
--Я  читал о вас в прессе,--продолжал Трунов.--Вы
упорный и находчивый борец. Вы верите в силу драма-
тизма. Мне бы не хотелось выступать против вас в деле, в котором не все раскрыто и выяснено.
--И что же?--спросил Гриценко.
Вновь на лице Трунова появилась дружеская улыбка.
--Это все, что я могу вам сказать в настоящий момент.
--Как это?
--Могу повторить. Не в моих правилах требовать
Пожизненного заключения в деле, пока я не буду уверен, что это хладнокровное, преднамеренное, заранее подготовленное убийство. А в данном деле есть моменты, которые я до сих пор не смог объяснить. И не могу найти на них ответы. Есть свидетель защиты, которого упустила полиция. Я должен заботиться о своей репутации.
Вы опасный противник. Если в деле выплывет такой
факт, который обвинение не сможет объяснить, вы так
его обыграете и драматизируете, что он будет казаться самым важным.
--И дальше?
--Это все, больше я не могу ничего сказать в настоящий момент.
--Ну что же, как я считаю, мы понимаем друг дру-га,--выдохнул Гриценко.
--И вы хотите увидеться с обвиняемой?
Гриценко подтвердил свое требование.
--Я лично приехал сюда,--заговорил Трунов,--
потому что хотел познакомиться с вами и не чинить
препятствий для свидания ... В нашем городе мы не сторонники допросов третьей степени, мы разрешаем обвиняемым встречаться с их защитниками, поэтому Мария Торчак ожидает вас в зале свиданий. И я даю
вам слово, помещение не оборудовано никакими под-
слушивающими устройствами. Если Мария Торчак пожелает встретиться со мной, я задам ей кое-
какие вопросы. А не захочет на них отвечать, это ее
право. Вы ее адвокат, в нашем городе мы будем отно-
ситься к вам с подобающим уважением и станем охра-
нять права обвиняемой с таким же рвением, как и вы.
--Благодарю,--поклонился Гриценко.
--Но если улики будут доказывать преднамеренное отравление, я потребую для нее пожизненного,--добавил Трунов.
Гриценко согласился.
--Все правильно.
--А если ее оправдают здесь, то прокурор Красноармейска намерен обвинить ее в отравлении Елены Сомовой.
Гриценко и тут оставалось только кивнуть в знак согласия.
--Я подумал, что мне необходимо все это вам ска- зать,--продолжал Трунов,--в особенности если
ваша подзащитная признает себя виновной. Сейчас,
учитывая бегство от полиции свидетеля защиты, если
Мария Торчак по вашему совету добровольно
признает себя виновной, я ограничусь для нее тре-
бованием  15-летнего срок, вместо пожизненного заключения.
--После чего ее переведут в Красноармейск и станут судить за убийство Елены Сомовой,--продолжил
ход событий Гриценко.--И хотя суд не будет распо-
лагать ни малейшими доказательствами ее вины, прокурор непременно вспомнит об осуждении в Харькове за отравление мужа, после чего все члены
жюри единогласно решат, что она отравительница, и
уже не станут слушать ничего, говорящего в ее поль-
зу, признают виновной в смерти Елены Сомовой и
приговорят к пожизненному заключению.
Трунов потер обеими ладонями себе щеки и мед-
ленно кивнул.
--Да, коллега, у вас свои проблемы.
--Итак, я отправляюсь беседовать с моей подзащитной,--напомнил Гриценко.--Благодарю за то, что вывыложили свои карты на стол. Убежден, имея вас противником на суде, мне придется тяжко.
Трунов с достоинством пожал руку Гриценко.
--Буду стараться из всех сил, чтобы так оно и по-
лучилось ... А что случилось в Красноармейске? Меня интересует конверт с чистыми листочками бумаги, распечатанный над паром. Хотите сделать какое-нибудь заявление?
Гриценко состроил гримасу наивного непонимания.
--Я так и думал,--усмехнулся Трунов.--Тамош-
ний прокурор предупредил меня по телефону: вы охотно отвечаете на все вопросы, но при этом ничего не говорите. Якобы вы его форменным образом
«заговорили».
--Человек меняет свою тактику с разными людьми
и при разных обстоятельствах. Полагаю, с вами трудно много говорить и ничего не сказать.
Трунов заразительно рассмеялся.
--Хорошо, Эммануил Карпович! Идите на свидание со своей клиенткой. И если вам что-нибудь потребуется, звоните мне. Я буду в клубе «Вечерний», мне бы очень хотелось, чтобы вы приехали туда. Там неофициальная обстановка и никто не помешал бы нам говорить откровенно. Я бы познакомил вас
со своими друзьями. Если пожелаете сыграть,
мы сможем...
-- Большое спасибо,--прервал его адвокат,--бо-
юсь, я буду очень занят.
--Ну, желаю удачи. Полагаю, она нужна нам обо-
им,--попрощался Трунов.
Мария Торчак ожидала Гриценко в небольшой
комнатке, напоминающей офис, с удобными креслами и столом. Если не считать особого сладковатого запаха, смешанного с запахом карболки, столь характерного для мест такого рода, ничто не указывало на помещение тюрьмы. Мария Торчак быстро посмотрела на адвоката, затем сделала несколько шагов с протянутой рукой. Ее
пальцы, казалось, вцепились ему в руку, как будто она
хотела почерпнуть от него силы.
--Я страшно рада вашему приходу,--произнесла
она своим монотонным голосом.--Меня предупре-
дили, что вы здесь. Прокурор очень симпатичный.
--Вы с ним разговаривали?
--Да.
--Что вы ему сказали?
--Все, что знаю о случившемся.
--Вы ничего не подписывали?
--Нет.
--С этого момента перестаньте разговаривать. Пусть говорят другие.
--А что мне отвечать, если меня будут спрашивать?
--Отсылайте ко мне. Объясните, на все вопросы отвечаю я.
--Но, Эммануил Карпович, мне хотелось бы внести полную ясность ...
--Конечно, конечно. Кому этого не хочется? Но когда вам удастся все прояснить в отношении вашего
мужа, они намерены переправить вас в Красноармейск и судить за убийство Елены Сомовой.
--Господи, как же так?
--Каждый прокурор рассчитывает, что он, а другой сломит ваше сопротивление. Мало того, если вас осудят хоть за что-то в одном городе, то во втором наверняка вынесут пожизненное заключение. Поговорим откровенно. Выложите свои карты на стол, надо смотреть правде в лицо.
Мария Торчак буквально упала в одно из кре- сел, очевидно, не держали ноги.
--Это очень больно?--спросила она.
--Что именно?
--Смерть.
Гриценко вскинул на нее глаза.
--Уверяют, что нет. Но причём здесь смерть? Я говорил о пожизненном зключении.
--Ну, вы немного меня успокоили. Кто-то говорил, что долго мучаются перед тем, как умереть.
--Кто вам это сказал? Полицейский?
-- Один из здешних заключенных.
--Женщина?
--Да.
Гриценко решительно заявил.
--Держитесь от нее подальше. Ни с кем не раз-
говаривайте. Не заводите ни с кем дружбу. Сидите
тихо. Все эти «доброжелатели» могут действовать с определенной целью. Предоставьте мне вести ваше ... дело.
--Так вы и дальше согласны представлять меня?
Адвокат подтвердил свое намерение.
--Я боялась, что вы можете ... вы отступитесь.
--Нет, я не отступлюсь. Даже если вы виновны, то
имеете право на справедливый суд. Имеете права, которые вам дарует закон. Моя обязанность--проследить за тем, чтобы вас ни в чем не ущемили.
--Благодарю вас.
--Вы виновны?
--Нет.
--Но вы отравили Елену Сомову?
--Не я.
--А мужа?
--Только не я.
--Вам придется кое-что объяснить,--устало про- изнес Гриценко. Подтянув стул, он сел против нее.
--Знаю.
Гриценко придирчиво наблюдал за ней.
--Ваша приятельница, Вера Рябчикова, ополчилась против вас.
--Теперь она снова на моей стороне.
--Откуда вы знаете?
--Она звонила по телефону.
--Они разрешили вам с ней разговаривать?
--Да.
Гриценко опять сердито нахмурился.
--Они записали ваш разговор ... Что она вам сказала? Что-нибудь существенное?
--Только о своих сомнениях во мне, о разговоре с
полицией, которой она выложила известное ей и свои
предположения, но потом хорошенько обо всем поду-
мала, и ей стало стыдно за такое поведение.
--За свое предательство, вот как это называется,
панни Торчак. Ее никто не тянул за язык, а она
сообщила полиции, что наблюдала за тем, как вы вы-
копали яму и зарыли в нее какие-то яды.
Мария подняла голову и посмотрела в глаза Гриценко. На какое-то мгновение на ее лице появилось паническое выражение.
--Неужели она рассказала об этом полиции?
Гриценко от возмущения только рукой махнул.
--Зачем?--почти простонала Мария, сложив на
коленях руки, потом опустила голову и сказала со
вздохом.--Конечно, у нее были все основания сомне-
ваться во мне.
--Вы укладывали чемодан мужу, когда он уезжал в поездки?
--Да.
--Он возил с собой конфеты?
--Да, всегда.
-- Их покупали вы?
--Да.
--Конфеты в его портфеле были отравлены.
--Знаю. Мне об этом сказали.
--Вы их не отравили?
--Нет.
--Кто тогда?
--Не знаю.
--Вы жили в доме в Красноармейске?
--Да.
--А после того, как заболел ваш дядя, Черняк, перебрались к нему?
--Да.
--А что делал ваш муж?
--Большую часть времени он проводил в Красноармейске, но иногда приезжал нас навестить.
--Вашему мужу не нравилась идея вашего переезда к дяде?
-- Нет.
--Почему?
--Он сказал, я слишком много вожусь с лекарствами, превратилась в форменную сиделку, тем более, когда умрет, я не получу ни цента из его состояния.
--Что заставляло его так говорить?
--Он считал, что по завещанию все получит Елена. Даже после того, как она умерла, Эдуард не хотел, что-
бы я оставалась там.
--Что так?
--Ему не нравилась Вера Васильевна. По какой-то причине Эдуард думал, что ей удастся получить львиную долю денег дяди Михаила.
--Если вас осудят за убийство Елены Сомовой,
она еще сможет на это рассчитывать,--сообразил Гриценко.--Тут возникает весьма любопытный юридический вопрос.
--Я не убивала Елену. Я ее очень любила.
--Ваш муж так и не перебрался в дом к Черняку, верно?
--Перебрался, но только после того, как умер дядя Михаил. Но все равно он проводил много времени в
Красноармейске, тот дом он превратил в свой офис. Он говорил, ему легче управлять своими горнорудными делами оттуда.
--А вам ничего не говорит город Червоноармейск на Львовщине?
--Нет.
--И муж никогда не упоминал этого города?
--Нет.
--Хорошо. Вы укладывали ему чемодан и портфель. Вспомните, как вы это сделали, когда он уезжал в последний раз в Врасноармейск.
--Я прекрасно помню.
--Что именно вы запаковали?
--Кое-что из одежды, так как большая часть его
гардероба находится в Красноармейске. Я уложила несколько рубашек, носки, пижаму.
--Вы помните пижаму?
--Да.
--Как она выглядела?
--Белая с красными небольшими фигурками.
--Что за фигурки?
--Подобие геральдических линий.
--Вы видели эту пижаму на нем, когда было найдено тело?
--Нет.
--Они ее вам не показывали?
--Нет.
--Полиция не просила вас взглянуть на труп?
--Нет.
--Возможно, они еще это сделают,--предупредил

Гриценко.--Вы должны подготовиться к шоку.
--Да, я знаю.
--Думаете, вам удастся сохранить спокойствие?
--Да, конечно.
--Почему вы говорите «конечно»?
--Я не слишком впечатлительна.
--Да, с этим я могу согласиться,--сердито произ-
нес Гриценко.--Похоже, вы не понимаете, в какое за-
труднительное положение попали!
--Я все понимаю.
--Итак, когда вы в последний раз укладывали вещи мужа перед отъездом из дома, вы положили в портфель коробку с конфетами?
--Да.
--Где вы взяли конфеты?
--Купила в кондитерском магазине. Две коробки.
Одну положила в портфель, вторую оставила в ящике
бюро.
--Вы не открывали ни одной из этих коробок?
--Нет.
--Вы уверены?
--Да, конечно.
--Вы даже не нарушили обертку?
--Нет. Коробки оставались в том виде, как они получены из кондитерской. Я только сняла оберточную бумагу. Коробки были упакованы в целлофан. Его я не повредила.
-- В таком случае вы уверены: полиция не может обнаружить следов ваших пальцев ни на одной конфете?
--Конечно нет.
-- Кто-то вскрыл коробку и наполнил конфеты ядом, вернее, двумя ядами разных видов.
--Так мне сказали.
--Это не ваша работа?
--Нет, конечно.
--Подобная обработка шоколада--дело трудоем- кое. На поверхности конфет непременно должны ос-
таться отпечатки пальцев.
--Прекрасно. Это не мои.
--Я могу быть в этом уверенным?
--Несомненно. Я обещаю, даю честное слово.
--Сколько чемоданов было у вашего мужа, когда он уезжал?
--Один в форме большого портфеля. Вы знаете такие.
--Какого рода?
--Самый обычный большой портфель.
--Обождите минуточку,--сказал Гриценко.--Он
где-то приобрел чeмoдaн до приезда в Украинск.
--Не представляю, для чего он это сделал.
--Но у него с собой было два чемодана, вернее, большой портфель и чемодан.
--Не знаю, откуда взялся другой. Я хочу сказать,
почему он оказался у него. Почти все его вещи на-
ходились в Красноармейчке. Он брал с собой лишь самое необходимое для короткого визита, когда приезжал сюда.
--Он не оставлял никаких чемоданов в Красноармейске когда вы переехали?
--Не думаю. Вещи были уложены в дорожные баулы и отправлены в Красноармейск. Все эти баулы находятся там.
--Сколько, не скажете?
--Четыре или пять.
--Так вы ничего не знаете о тех двух чемоданах, с которыми явился ваш муж?
--Нет.
--И не знаете, куда они девались?
--Нет.
--Вам известно, что в чемоданах он возил образ-
цы руд?
--Нет, но думаю, это возможно.
--Вы не знаете, не должен ли он был с кем-то по-
видаться во время этой поездки?
--Нет. Он говорил мне о намерении продать какую-то шахту. Уверял, если сделка состоится, он получит хорошую прибыль.
--И это все, что он вам сказал?
--Да.
--Он не звонил вам из Красноармейска и не сообщал дополнительных сведений?
--Нет.
--Вы хотите сказать, он вообще не звонил вам из
Красноармейска?
--Один раз звонил. В воскресенье. Сказал, что уезжает и приедет в понедельник поздно вечером. То есть вчера.
--Больше он вам не звонил?
--Нет.
--За какой период времени?
--Больше чем за неделю, дней за десять.
--Почему всего раз?
--Не знаю. Возможно, из-за Веры Рябчиковой.
--А она тут при чем?
--Он был уверен, что она подслушивает наши раз- говоры по параллельному телефону. Сначала он звонил мне гораздо чаще. Потом сказал: ему не нравится, когда его подслушивают, сократил звонки до минимума, причем если и звонил, то был предельно краток. Он не любил Веру Васильевну.
--А она не любила его?
--Да.
--Вам что-нибудь известно о деловых связях вашего мужа?
-- Очень мало.
--Он намеревался с кем-то встретиться и заключить выгодную сделку?
--Так он мне сказал.
--Где?
--Как я поняла, где-то в районе Украинска.
--Вы не знаете никого, с кем он должен был встретиться в Чероноармейске?
--Нет. Он в Червоноармейск не собирался.
-- Откуда вы знаете?
--Он же ехал прямиком домой.
--А откуда такие сведения?
--Так он мне сказал.
--Когда?
--Когда звонил.
--Когда звонил в первый раз?
--Он вообще звонил один раз.
--Вы имеете в виду последнюю поездку?
--Да.
--Не могли бы вы описать чемодан, который вы укладывали для него.
--Это большой чемодан-портфель из коричневой кожи. С одной ручкой. На нем его золотые инициалы.
Гриценко отодвинул стул.
--Куда вы идете?
--Мне надо будет еще побродить по городу. Наде-
юсь, там я узнаю больше, чем услышал от вас. Вы мне
практически ничего не сказали.
--Потому что я ничего не знаю.
--Будем надеяться, вы сумеете убедить в этом жюри.

Гриценко успел на последний поезд на Донецк
и без десяти одиннадцать вошел к себе в контору, где
застал Лидию Петровну за разборкой почты.
--Что теперь?--спросил он.
--Господи, шеф! Я не слышала, как вы вошли. Как
прошла поездка?
--Прокурор в Харькове показался мне симпатичным малым, но, конечно, будет яростно
сражаться ... Почему у вас было такое удивленное вы-
ражение лица, когда вы просматривала письма?
--Да неужели?
--Несомненно,--подтвердил Гриценко, подходя и
забирая у секретаря листок.--Что это такое?
--Послание от детектива Руденко Ивана Спиридоновича. Я его лишь просмотрела.
--Чего он хочет?
--Денег.
Гриценко взял письмо и прочитал.
«Дорогой пан Гриценко.
Я печатаю это на своей портативке в Червоноармейске. Только сейчас услышал по радио, что Эдуард Торчак умер, в его убийстве обвиняют его жену и вы ее представляете. Полагаю, вы также занимаетесь вопросами наследования его состояния.
Я выполнял задание для Эдуарда Торчака соответст-
вии с его указаниями, когда узнал про его смерть. Я не могу дожидаться, когда будут улажены все фор-
мальности с введением в наследство, чтобы получить
свои деньги. Торчак уверял меня, что вы-
полняемая мною работа имеет для него значительную
важность; я решил, что вы, являясь В данный мо-
мент поверенным Марии Торчак по имуществен-
ным вопросам, знаете обо мне, да и сама Мария Торчак должна быть в курсе этих дел.
Я не могу ничего выиграть от того, что буду соблюдать лояльность к покойнику, и если приложенный рапорт представляет для вас интерес, вы можете не сомневаться, что ко мне по профессиональной линии может обратиться кто угодно и я постараюсь быть предельно полезным. Вместе с вышеупомянутым рапортом я вкладываю счет на двадцать пять тысяч гривен за услуги и понесенные мною расходы в связи с заданием
Эдуарда Торчака, поручившего мне следить за но-
мером 8 мотеля в Червоноармейске.
Для информации: я познакомился с паном Торчаком в связи с другим заданием, которое я успешно выполнил для него два года назад, оно касалось горно-рудной промышленности. С тех пор мы не встречались, но, очевидно, он запомнил мои координаты на случай, если ему вновь потребуются услуги такого же рода.
Буду счастлив оказать вам помощь в дальнейшем. Искренне Ваш, Руденко И.С.»
--Ну,--усмехнулся Гриценко,--похоже, нам уда-
лось прояснить одну фазу загадки только для того, чтобы наткнуться на другую. Зачем Торчаку
понадобилось следить за этим номером в мотеле в Червоноармейске?
--А нам почему понадобилось?--спросила Лидия Петровна.
--Нас заставил это сделать непонятный телефонный звонок, который, кстати, раздался уже через некоторое время после смерти Торчака ... Давай-ка, взглянем на рапорт этого детектива.
Лидия Петровна протянула листок бумаги с напечатанным на нем машинописным текстом.
«В связи и в соответствии с указаниями, полученными по телефону приблизительно в 9.15 вечера 11 числа от Эдуарда Торчака, звонившего из Украинска Донецкой области, который назвал себя и договорился со мной о работе, я выехал из Львова в Червонармейск вечером 12-го, чтобы установить наблюдение за номером 8 в мотеле этого города. Я прибыл в Червоноармейск приблизительно в час
ночи 13 числа. На дверях конторы мотеля висело объявление о том, что свободных мест не имеется. Я припарковал свою машину в таком месте, что оттуда мог наблюдать за входом в номер
8, и оставался там до 10.30 утра. За этот период време-
ни я ни разу не отлучался с наблюдательного поста.
Примерно в 10.30 утра 13 числа в номер вошла горничная, отперев дверь запасным ключом. Предварительно она постучала. У горничной был портплед с постельным бельем, полотенцами и которые она забрала в ранее прибранных ею помещениях. Я немедленно вылез из своей машины, прошел к номеру 8 и постучался в неплотно прикрытую дверь. Горничная мне ответила,
я вошел внутрь и заявил, что хочу поговорить с девуш-
кой, которая только что привела в порядок номер 5. По-
скольку я видел, что эта горничная вышла только что из номера 5, я знал, что обращаюсь по адресу.
Она немного встревожилась и пожелала выяснить характер моего дела. Я притворился офицером полиции, фактически не сказав ей этого, и попросил ее описать, в каком состоянии она нашла номер 5, сколько человек его занимают, не заметила ли она чего-то, указывающего на то, что эти люди использовали наркотики или занимались их распространением. Девуша мне поверила и довольно продолжительно со мной беседовала, так что я смог хорошо рассмотреть номер 8. Ночью там никого не было. Незаметно задав несколько вопросов, я выяснил: помещение снято по телефону накануне вечером, плата переведена телеграфом. Горничная не знала фамилию человека, снявшего
номер.
Предупредив девушку, что она ни при каких обстоятельствах не должна никому говорить о моем визите, я вернулся в машину и продолжал наблюдение до 6 часов вечера. Мне не было дано указаний, что я должен делать в том случае, если номер окажется незанятым, поскольку пан Торчак вроде бы не сомневался, что его займут вечером 12 числа. Мне следовало установить, кто туда явится утром 13 числа. Для уверенности я решил продежурить до позднего вечера.
В номер так никто и не заходил. У меня с собой был запас бутербродов и термос с кофе, и мне не нужно было никуда отлучаться, чтобы поесть. Поэтому я с полной уверенностью заявляю, что это так. Около 6 часов вечера 13 числа, слушая последние
известия по радио, я узнал, что Эдуард Торчак умер
накануне, его жену задержали по подозрению в убий-
стве мужа, а ее адвокатом является Эммануил Гриценко. Учитывая это, а также то, что номер не был занят, я решил попробовать действовать иначе. Пошел на телеграф и поднял скандал по поводу того, что не было доставлено телеграфное извещение в  мотель о том, что я послал деньги в оплату за номер. На телеграфе просмотрели записи, спросили,
зовут ли меня Рыбаком Д.И. Я сказал, что да.
Тогда мне показали копию квитанции о том, что теле-
графный перевод, отправленный из Украинска, был своевременно доставлен. Я попросил извинения и ушел.
Если я и дальше смогу быть вам полезным, будут к вашим услугам.
Руденко Иван,
Частный  детектив».
--Что ж, это совпадает с информацией Потапова,--заметила Лидия Петровна.–Но почему и в Чрвоноармейске и в Украинске снимал номер некто Рыбак Д.И.
--А меня интересует, зачем Торчаку было необходимо узнать, кто занимает номер 2 в Украинске и номер 8 в Червоноармейске? Почему он
сначала заплатил за него, а потом нанял детектива на-
блюдать за номером?
--Очевидно, там должен был остановиться человек, которому он намеревался подстроить какую-то ловушку. Или же человек, в лояльности которого он сомневался.
--Но кто?
--Похоже, снова надо прибегнуть к услугам Николая Потапова.
--Несомненно.
--Детектив Руденко стремится сотрудничать?
--Просто из кожи вон вылезает,--проворчал Гриценко.
--И спешит получить свои деньги.
--Очевидно, дела у него плохи ... Давайте, Лидия Петровна, отправим ему чек. Тогда он будет нам обязан.
-- Должна ли я написать о его при влечении к работе?
--Напишите, что, возможно, позднее мы к нему обратимся.
--Вы подпишете письмо?
--Нет, подпишите вы. Пускай подумает, что вы ото-
слала деньги по собственной инициативе. Чек отнесете на специальные расходы.
Лидия Петровна записала поручение Гриценко.
--Что еще в почте? Есть интересное?
--Ничего важного.
--Позвоните Потапову, попросите его прийти сюда.
Гриценко занялся просмотром корреспонденции, пока не услышал стук Николая Потапова в дверь.
Лидия Петровна впустила начальника службы безопасности.
--Взгляни-ка вот на это Николай,--сразу же приступил к делу Гриценко, протягивая рапорт Руденко. Нахмурившись, Потапов внимательно прочитал донесение.
--Ну?--спросил Гриценко.
--Не знаю, что и сказать, Эммануил.
--Теперь очень важно выяснить, действительно ли
Эдуард Торчак посылал эти деньги в мотель. Как считаешь, Николай, сумеешь это сделать?
--При данных обстоятельствах довольно трудная задача. Поскольку в Украинске расследуется дело об убийстве Торчака, власти не отнесутся благосклонно к
тем, кто добивается информации о Торчаках ... Ты
уверен, что этот Рыбак Д.И. и Эдуард Торчак одно
и то же лицо?
--Полной уверенности у  меня, естественно, нет, но инстинктивно я в этом не сомневаюсь. Описание внешности совпадает, совпадают номера машин, но, конечно, хорошо было бы раздобыть регистрационный листок, заполненный им в мотеле, провести графическую экспертизу. А тут ещё Червоноармейск.
--А что Червоноармейск?
--Пока не збивай этим голову. Займись Украинском.
--Ты останавливался в этом мотеле в Украинске?
--Верно. Рыбак отметился раньше в тот же вечер. При нем было два тяжелых чемодана. Официально в
них находились образцы руды из какой-то шахты, не-
обходимые для какой-то промышленной сделки. Он
был крайне заинтересован в том, чтобы багаж оставался у него на глазах. Кроме того, он приобрел новехонький портфель, который распаковал уже в мотеле.
--А чемоданы?
--Если они и находились в автомобиле или в моте-
ле, власти об этом молчат.
--Предполагаешь, кто-то с ними улизнул?
--Не знаю. Есть данные, что Торчака кто-то под-
вез до места, когда он находился в Украинске. Если это так, значит, он был вдребезги пьян, и чемоданы забрал этот человек. В них могли находиться ценные слитки.
--В каком смысле ценные?
--Правомерный вопрос. Трудно представить, чтобы из-за каких-то образцов руды стоило испытывать столько трудностей.
--Все зависит от того, какую сделку он собирался
провернуть. И что доказать с их помощью.
--Возможно, конечно... Кстати, Николай, про-курор в Харькове--опытный борец, который, как мне думается, одинаково хорошо наносит удары как левой, так и правой рукой. Я думаю, он человек честный и принципиальный. Убежден, он не привлечет Марию к уголовной ответственности, если не будет абсолютно уверен в ее вине. Предварительное слушание назначено на завтра.
--Думаешь, он выложит свои козыри?--спросил
Потапов.
--Только те, что необходимы для ее дальнейше-
го содержания под стражей,--ответил Гриценко.--
Он действует на пару с  прокурором Красноармейска.
--Ты хочешь сказать, в прокуратуре собираются
провернуть два процесса?
--Конечно, им не так-то просто будет связать эти
два преступления,--сказал Гриценко,--даже при ны-
нешних либеральных правилах, разрешающих показывать так называемую общую схему. Проку-
рор в Красноармейске может притянуть отравление Елены Сомовой под предлогом демонстрации мотива убийства Эдуарда Торчака. Ну а харьковские законни-
ки постараются провести убийство Торчака как
составную часть дела Сомовой. Возможно, поэтому они решили судить Марию Торчак сначала по обвинению в убийстве мужа.
--Все ясно,--сказал Потапов.
-- А раз так, нам совершенно необходимо выяс- нить решительно все факты, и по возможности, пер-
выми.
--Это будет довольно сложно,--вздохнул Потапов,--ты сам понимаешь, у здешних властей куда
больше возможностей. Начиная с количества задейст-
вованных людей. В случае необходимости они могут
поднажать, да и внутренние связи им тоже известны.
--Все равно, я рассчитываю: они не понимают важности информации о Рыбаке, необходимости как
можно быстрее увязать ее с другими фактами.
--Кое-что уже установлено совершенно определенно. Эдуард Торчак работал над чем-то крайне важным, торопился провернуть какую-то аферу. К сожалению, его жене ничего не известно.
--Вот некоторые данные об этой истории. Когда мы с Лидией Петровной двенадцатого чис-
ла были в Красноармейске, зазвонил телефон. Звонили с платного переговорного пункта. Труб-
ку сняла Лидия Петровна. Какой-то мужчина, услышав ее «алло», произнес: «Мотель В Украинске, номер 2». И повесил трубку.
--Больше ничего?
--Одна фраза.
--Ну,--задумчиво протянул Потапов,--ясно одно: этот мотель должен был быть использован для чего-то
крайне важного. Далее. Зачем бы Торчаку платить
за номер, а потом устанавливать за ним наблюдение?
В особенности, если он намеревался занять его сам.
--Его жена убеждена: он не собирался там останавливаться, выехал прямо домой.
--Ты не можешь полагаться на слова его жены,--
покачал головой Потапов.--Она заинтересованное лицо, не исключено - виновное.
--В телефонном звонке в Красноармейск есть один примечательный момент,--заговорил Гриценко.--Я как-то не сразу об этом подумал. Чувствовал какую-то
странность, но в чем она заключается, дошло лишь те-
перь.
--Что ты имеешь в виду?
--Человек, звонивший из переговорного пунка, не спросил, говорит ли он с Валентиной Сердюковой. Как только Лидия Петровна произнесла «алло», он передал сообщение. Если бы звонил сам Эдуард Торчак, он сразу бы понял, что ему отвечает кто-то другой, не Валентина Сердюкоа. Уловил бы разницу в голосе, а если подумал, что ошибся, поспешил бы в этом удостовериться. К тому же мы теперь
знаем, что в это время Эдуард Торчак был уже мертв.
Более того, если бы человек передавал послание в
соответствии с инструкциями, естественно ожидать,
что он предпринял бы какие-то шаги, чтобы убедить-
ся, говорит ли он с тем человеком, который ему нужен.
--Он этого не сделал?
--В том-то и дело.
--Почему?
--Имеется единственный ответ,--медленно произ-
нес Гриценко.--Он ничего не знал о положении вещей
в Красноармейске. Не знал, кто такая Валентина Сердюкова. Ее голос не был ему известен. Он просто позвонил, передал сообщение и быстренько повесил трубку.
Потапов обдумал сказанное, затем согласился.
--И есть еще одна задача,--продолжал Гриценко,--
необходимо хорошенько присмотреться к Вере Васильевне Рябчиковой. Так сказать, «просветить» ее со всех сторон.
--Верно. Сомнительная особа,--согласился Потапов.
-- Помни,--продолжал Гриценко,--Вера Рябчикова получила значительное наследство после смерти Елены Сомовой.
--Вообще-то довольно неожиданное,--уточнил
Потапов.--Она не могла не сомневаться, что Черняк
изменит завещание и включит ее.
--Да, она не могла быть уверенной, согласно тем
сведениям, которыми мы располагаем в данный мо-
мент,--уточнил Гриценко,--но когда мы добудем по-
больше информации, может оказаться, у нее имелись
основания предвидеть, что случится именно так.
--Если она узнает о твоем намерении заняться ее
персоной, она будет вне себя,--эасмеялся Потапов.
--В любом случае сия особа является источником
постоянного беспокойства,--сердито произнес Гриценко.--Собери всю информацию, которую сможешь достать, Николай.--Пусть твои люди в Украинске приступают к работе. Завтра утром у нас предварительное слушание.
--Не слишком ли они торопятся с предварительным слушанием?
--Я сам спешу и их подгоняю,--сказал Гриценко.--
Хочу задать кое-какие вопросы до того, как  прокурор будет знать на них ответы.
--Будем надеяться, его ответы не погубят твою клиентку!
--Вот почему, Николай, я и прошу тебя бросить все остальные дела и заняться исключительно моими. Я не желаю задавать вопросы, которые спровоцируют пагубные ответы.



--Говоря о евреях и христианах  Я постараюсь коротко, но с фактическим материалом, чтобы ты лучше понял, как произошёл разрыв.
--Когда же оформился разрыв между иудеями и христианами. Ведь первые христиане все были иудеями.
--При  рабби Гамлииле, руководителя Синедриона, того самого, который напридумывал кучу великих установлений типа — с какого конца следует разбивать яйцо. После разрушения Храма и потери надежды на независимость вполне логичным было бы ожидать растворения евреев среди других народов.  С логикой у евреев были нелады — возможно, именно поэтому они и сохранились.
Человека, который несет ответственность за такой исторический нонсенс, звали Иоханан Бен-Заккай. Во время Иудейской войны он служил главой Синедриона. Чуя, что ничего хорошего не светит, он унес ноги из осажденного Иерусалима весьма оригинальным способом: притворился мертвым. Стенающие ученики вынесли тело за городские стены для погребения, но до этого дело, по счастью, не дошло: покойник ожил и предстал перед очами Веспасиана. Восхищенный этим чудом полководец, а Бен-Заккай ему еще и предсказал, что он будет императором, дарует провидцу город Явне, в котором тот основывает религиозную академию под поэтическим названием «Виноградник Явне». Здесь продолжил свою работу Синедрион, и здесь были приняты основные решения, позволившие еврейскому народу продолжить путь в  светлое будущее: Храм заменяют синагоги, и молитва заменяет жертвоприношение.
--Да!--призвал Всевышнего в свидетели, воскликнул Иоханан.--Теперь я могу Тебе сказать. Мы отдаем храм. Мы воздвигаем вместо видимого дома Божия--невидимый, мы окружим веющее дыхание Божье стенами слов вместо гранитных стен. Что такое дыхание божье? Закон и учение. Нас нельзя рассеять, пока у нас есть язык для слов или бумага для закона. Поэтому-то я и просил у римлянина город Ямнию, чтобы там основать университет. И я думаю, что
он мне его отдаст.
--Но этот план нуждается в труде многих
поколений.
--Нам спешить некуда.
--Но разве римляне не будут препятствовать?
--Конечно, они попытаются: власть всегда недоверчива к духу. Но дух эластичен. Нет таких запоров, сквозь которые он бы не проник. Пусть они разрушат наш храм и наше государство: на место храма и государства мы возведем учение и закон. Они запретят нам слово--мы будем объясняться знаками. Они запретят нам письмо--мы придумаем шифр. Они преградят нам прямой путь--но Бог не умалится, если верующие в него будут вынуждены пробираться к нему хитрыми окольными путями.--Старик прикрыл глаза, открыл их, сказал.--Нам не дано завершить это дело, но мы не имеем права от него отрекатъся. Вот для чего мы избраны.
--А мессия?--спросил ученик с последней надеж-
дой.
Старику становилось все труднее говорить, но он
собрал последпие силы,--необходимо было передать
свое знание. Иоханан знаком предложил ученику наклонитъся к нему, своим увядшим  ртом он прошептал в молодое ухо.
--Вопрос, придет ли когда-нибудь мессия? Но верить в это нужно. Никогда не следует рассчитывать на то, что он придет, но всегда надо верить, что он придет.
--И что же ученик?
--Ученик, а это был его преемник Гамалиил трудился энергично и осторожно над осуществлепаем  плана Закаи. Свод ритуалов, до мельчайших деталей разработанный им и его коллегией в Ямнии, связывал иудеев друг с другом крепче, чем прежнее государство.
Однако эта системаема вынуждала ученых все более суживать учение и пожертвовать лучшей его частью-- универсализмом. От этой космополитической миссии, которой они были верны ряд столетий, иудеи начали отрекаться. Уже не всей земле несли они теперь свое благовестие, но многие утверждали, что после разрушения храма обитель Божия--это народ Израиля и что Бог принадлежит только этому народу.  Они пропускали те места, где Писание напоминало иудеям о их всемирной миссии, и неустанно повторяли те, где возвешалось о союзе Ягве с Израилем, как со своим любимым народом. Пользуясь
сводом ритуалов, они придали жизни иудеев национальную замкнутостъ. Они запретили им изучать наречия язычников, читать их книги, признавать их свидетельство на суде, принимать от них подарки, смешиваться с ними через половые связи. Нечистым считалось вино, которого коснулась рука неиудея, молоко, которое надоила рука иноверца. В суровом, слепом высокомерии отделяли они все более высокими стенами народ Ягве от других народов земли. Этого придерживались почти все иудейские вожди, а также сектанты--ессеи, эбиопиты, минеи, или христиане.
 Правда, многие противились этому. Иудеи были искони своевольны--не единообразная масса, а народ, состоящий из множества отдельных индивидуумов и множества точек зрения. Среди них имелись традиционалисты и новаторы, фарисеи, саддукеи, ессеи, люди терпимые и нетерпимые, последователи Гиллеля, Шаммая, люди, признававшие только священников, и люди, признававшие только пророков. С исчезновением государства и храма исчезло немало сект, но расщепление внутри иудейского народа продояжалось.
Всегда существовали иудеи, жадно интересовав-
шиеся познаниями других людей и исследовавшие
науку других народов. И теперь они не желали ли-
шаться этого права. Некоторые вожди иудеев, во главе с великим мыслителем Филоном, в течение столетий
трудились над тем, чтобы органически сочетать грече-
скую образованность с их собственным учением.
И многие отказывались  отречься от греческих примесей в своих познаниях.
Но богословы не отступали от своего плана. Чтобы евреи не растворились среди других народов, учение должно было оставаться ясным, единым до последних деталей. Должен был существовать единый обряд и единый обычай, по которым можно было бы отличить иудеев от остальных. Следовало всю жизнь подчинить закону, не допускать никаких отклонений. В вопросе о мессии существовало до сих пор множество точек зрения. Одни верили в то, что он принесет меч, другие--пальму мира. Разные люди видели мессию в разных лицах, и им не препятствовали в этом. Теперь богословы предписывали верить в одного-единственного мессию, который должен скоро прийти, вышвырнуть римлян из страны, восстановить Иерусалим и заставить все народы признать бога Израиля.
Но существовали люди, минеи, или «верующие», называвшиеся также христианами, которые утверждали, что мессия уже пришел; правда, его царство--не от мира сего, он, наоборот, пришел показать всему народу путь благодати, так чтобы не только ученые, но всякий, даже нищий духом, мог познать Ягве. Но мессии не поверили, его отвергли и в конце концов убили.
Некоторые пророчествовали об этом еще до разрушения храма, но привлекли мало последователей. Теперь они говорили: «Вот видите, священники и богословы убили мессию, поэтому Иерусалим и разрушен. И многие задумывались: «Разве они не правы? Разве действительно священняки и богословы не преисполнены всезнайства и высокомерия? Иначе трудно понять,
почему Ягве разрушил свой храм и отдал свой народ во власть яаычников».
Дальнейшее учение минеев тоже легко находило доступ к мыслям и чувствам людей. Богословы подчиняли жизнь закону, шестистам тринадцати основным повелениям и запретам, каждое из которых распадалось на множество более мелких предписаний; согласно этим сотням маленьких, но обязательных обрядов и молитв, был распределен весь день, с утра до поздней ночи, и за каждое нарушение грозила кара на том и на этом свете.
Минеи, наоборот, учили, что, конечно, хорошо жить по
закону, но достаточно верить в мессию, давшего людям искупление, чтобы за лишения в этой жизни получить награду в сладостной жизни за гробом, и очень многие следовали новому, более мягкому учению.
Богословам приходилось со всем этим бороться, бороться против греческих, космополитических тенденций людей образованных, против кроткой веры нищих духом в уготованное им спасение. Они боролись с упорством и гибкостью, то мягко, то сурово, не упуская из виду своей цели--единства закона.
Они боролись успешно. Огромное большинство
иудеев доверяло им, признавало их руководство, подчиняло всю свою жизнь их ритуалам и предписаниям--от первой минуты утреннего пробуждения до вечернего сна. Ели и постились, молились и проклинали, работали
и отдыхали, когда им было приказано. Отрекались от
любимых грез и убеждений, замыкались от неиудеев, с которыми до сих пор дружили. Друг сторонился друга, если он был неиудей, сосед--соседа, возлюбленный--возлюбленной. Они взяли на себя ярмо этих шестисот тринадцати повелений и запретов, сделали свою жизнь убогой и унылой, поддерживали себя мыслью, что они-- единственный, избранный народ Ягве, и горячей надеждой на то, что скоро придет мессия во всей своей славе
и подчинит слепые народы народу-боговидцу--Из-
раилю. Они обращали свои взоры к разрушенному Иерусалиму, и этот Иерусалим, которого уже не существовало, связывал иудеев страны Израиля с иудеями, рассеянными по всей земле, теснее, чем тот же Иерусалим, в котором, белый и золотой, зримый для всех, стоял некогда храм Ягве.
Учёное высокомерие богословов побудило довольно многих иудеев перейти к минеям. Однажды в Ямнию пришёл миней Иаков.  Миней Иаков был иным, чем себе представляли богословы,--без всякой рисовки и позы, безбородый, простой, вежливый господин. Иаков согласился прочитать богословам биографию и собрание
изречений Иисуса из Назарета, записанные одним из его единоверцев.
--Я намерен,--начал он в виде предисловия,--про-
честь историю и изречения Иисуса Назорея, сына чело-
веческого, как их записал мой друг для нашей малень-
кой общины в Риме со слов векоего Иоанна Марка, еврея.
И, слетка нараспев, как было принято в еврейских школах, стал читать по-гречески, но с сильным арамей-
ским акцентом, краткое повествование о жизни Иисуса,
плотника из Галлилеи, одаренного чудотворной силой.
Этот Иисус исцеляет прокаженных, слепым возвращает зрение, изгоняет злых духов из бесноватых. Он вступает в
борьбу с надменными богословами, и намеренным пре-
небрежением к субботе и законам о пище вызывает их
гнев. 3атем он отправляется в Иерусалим и спорит с
саддукеями, утверждающими, что никакого воскресения не существует. Дело доходит до того, что его вызывают на суд. Великий совет приговаривает его к смерти и передает губернатору Пилату. Лишь против воли, под давлением иудеев, приказывает римлянин казнитъ сына человеческого. Иисус умирает на кресте, некий Иосиф из Арамафеи предает его погребению, Иисус воскресает и дарует своим ученикам силу творить чудеса и проповедовать его откровение всякой твари.
Богословы заметили, что в самом жизнеописании существует ряд противоречий? Если Иисус был приговорен к смерти иудеями за кощунство над именем Божьим, то почему же его тогда не побили камнями. Если же его приговорили к смерти римляне, как царя иудейского, то есть за мятеж и преступление против императора, зачем
тогда понадобилось его судить иудеям? И если тысячи
выходят его встречать и кричат: «Осанна»--следова-
тельно, его знает весь народ; зачем тогда понадобияосъ
первосвященнику и его слугам предательство Иуды!
Разумеется, эти возражения крайне прозаичны, если
относиться к целому как к поэтическому вымыслу. Но
разве вы не утверждаете, что это правда?
--Если этот рассказ, несмотря на свое неправдо-
подобие, все же звучит как правда,--попытался богослов Ахер объяснить присуствующим,--то, вероятно, именно потому, что одного принципа и одной правды недостаточпо, чтобы постигнуть мир. Пусть Иоанн Марк повествует о делах и учении многих мессий, которые слилась в единый образ. Может быть, утверждать это, с точки зрения исторяческой правды, было бы неверно, по также неверно было бы говорить и о поэтическом вымысле. Здесь и то и другое объединено в чем-то третьем, большем.
Доктор бен Измаил спросил низким, кротким голосом:
--Пожалуйста, объясните мне, почему умер ваш Иисус из Назарета?
--Это произошло--деловито пояснил миней Иаков, чтобы освободить людей от греха Адама, от
первородного греха. 
--Это, может быть, и верно,--вслух размышлял бен
Измаил,--что козел, которого мы отсылаем в пустыню,
и рыжая корова без единого пятна, которую мы прино-
сим в жертву, являются слишком легким искуплением. По-видимому, это должен быть действительно живой человек.
--Это опасное учение,--задумчиво сказала Хан-
на,--оно все строится на святости. Оно многое предоставляет самому человеку. Разве оно не ставит святого выше справедливого? И разве не бывает иной раз труднее справедливо жить, чем свято умереть?
--Как видно,--сухо возразил Иаков, и только очень чуткий слух уловил бы в его тоне насмешку,--
вы с вашей справедливостью достигли немногого. Разве не ради справедливости умертвили вы святого? И разве не эта справедливость привела к тому, что на ваших глазах Иерусалим был разрушен?
--И всегда эти минеи говорят о разрушении Иерусалима. Без разрушенного Иерусалима их самих не существовало бы,--сказала Ханна.
Ахер спросил бен Измаила, когда миней Иаков удалился.
--Что привлекает вас в учении минеев? Ибо то, чему учил этот человек, крайне убого и все же вы слушали его с благоговением.
Бен Измаил ответил:
--Мне кажется, что мы слишком много воображаем о себе, мне стыдно того, как мы гордимся своими познаниями. Эти люди ищут Бога в простоте сердца и на прямом пути. Иногда мне кажется, что они ближе к Ягве, чем мы, с нашей сложной ученостью. И потом, эти люди держат дверь к Ягве открытой для всего мира, тогда как наши обряды все более
ограничивают и затрудняют доступ к нему.
--Я, кажется, понимаю, что вы имеете в виду,--
размышлял вслух Ахер.--Но ведь действительно, как
им там, в Риме, держать себя, после того как римляне
запретили обрезание? Как быть с язычником, который
хочет перейти в нашу веру? Советовать ли ему обойтись без обрезанпя и допустить смертный грех? Или следует совершить над ним обрезание, в результате чего римляне убьют и обращенных и обращающих? Разве не под давлением извне обряды становятся все строже и националистичнее?
--Есть человек,--горячилась пылкая Ханаа.---Котрый сам попросил бы римлян издать этот вакон. Он боится прозелитов. Ему хочется держать их подальше. Он боится всего нового, что может влиться в учение.
Пока он допустит в него новое, он выхолостит из него
все, что там еще есть живого, плодотворного. Он хочет, чтобы учение стало унылым и убогим. Верующие должны быть одним большим стадом, которое удобно пасти, все, как один, все бесцветные, хорошие, приглаженные, прилизанные. И он-- пастырь, а коллегия--сторожевой пес, и кто не повинуется, будет уничтожен.
Бен Измаил провел длинной рукой по лысому лбу, машинально подергал брови, разглаживая их.
--Не преувеличивай, милая Ханна. Должность верховного богослова--нелегкая. Кто-то должен удерживать нас вместо. Нет иного средства удержать еврейство от распада, кроме строгого единообразия обычаев и действий. Каждому нужно неустанно напоминать с утра до вечера о том, что сейчас одновременно с ним пять миллионов его соплеменников молятся тому же Богу. Он должен постоянно чувствовать, что он--частица этих пяти миллионов и их духа. Если же этого не будет--народ распадется и исчезнет.
--А теперь за обычаями и делами исчезли их
смысл и вера,--с горечью констатировал Ахер.
--Не забудьте,--убеждал бен Измаил,--что до
сих пор верховный богослов ни разу не высказался против минеев. Они празднуют праздники вместе с нами, ходят в наши синагоги, ничто и никто не становится нечистым от их прикосновения. Всякий раз, когда  поднимается в совете вопрос о том, кого можно подвести под понятно «отрекающе-
гося от принципа», Гамалиил никогда слова не проро-
пит, чтобы поддержать их. И если учение христиан до
сих пор расценивается как «огнепоклонение», а не «отречение от принципа», то только благодаря ему; ибо каждому известно, что речи его коллег метят исключительно в минеев. Но он не дает им говорить и не делает из их слов никаких выводов. Гамалиил не любит христиан, но у него нельзя отнять, что в вопросах догматов он мыслит либерально.
--Потому, что ничего в этом не смыслит,--конста-
тировал Ахер.
Ханна выпрямилась.
--Я вам точно скажу, как это будет,--заявила
она.--Когда Гамалиил доделает свой обод вокруг закона, то он начнет с помощью этого обода убивать и те точки зрения, которые ему не нравятся. И тогда вдруг эти дискуссии об «отречении от принципа» окажутся чем-то большим, чем теоретическая болтовня. Я знаю своего брата, знаю его лучше, чем вы. Знаю его с тех пор, когда он был маленьким мальчиком, и я видела, как он дрался с каждым, кто не подчинялся ему. Минеев он не любит. Не знаю, что он против них предпримет. Но что-нибудь предпримет, в этом я уверена, и это будет совсем не то, чего все от него ждут.
--Хорошо, что Ягве принадлежит не только ученым-богословам, и хорошо, что Ягве принадлежит не одним иудеям. И что благодаря учению христиан знание об этом останется в мире. Мы никогда не допустим, чтобы был внесен запрос о минеях.
--Очнись, бен Измаил. У минеев нет бога Яхве. У них есть бог Иисус. И конечно, вы будете противиться запросу о минеях, очень горячо и с помощью убедительных аргументов. Но когда Гамалиил снова заговорит об единстве учения, ты тоже в результате отпразднуешь день очищения второй раз.
--Никогда.--Сказал бен Измаил.
В его прекрасных кротких глазах блеснул фанатизм, и его убежденное «никогда», казалось, еще долго звучало в комнате.
--Когда слышишь твой голос,--с упреком возра-
зила Ханна, но сквозь этот упрек слышалось ее
восхищение и любовь,--то веришь, что ты останешься
непоколебимым. Но в конце концов все будет так, как
захочет Гамалиил. Ты слишком вспыльчив, и, кроме того, ты знаешь слишком много, а излишек знания делает неспособным к сопротивлению. Мой брат ничего не понимает, но он знает, чего хочет, и всех их обведет вокруг пальца.
--Из семидесяти двух членов коллегии не найдется и двадцати, которые поддержат запрос относительно минеев,--спокойно сказал бен Измаил.
--Потому что его еще не поддержал сам Гама-
лиил,--горячилась Ханна,--потому что пока он сохра-
няет нейтралитет. Дайте ему показатъ свое настоящее лицо, и вы увидите.
Когда по окончании трапезы прибывший из Рима знаменитый писатель из евреев, хотел удалиться, ему передали, что  верховный богослов с настойчивой вежливостью просит его остаться.
--Скажите мне, доктор,--попросил его Гамалиил с той искренностью, с какой высокопоставленное лицо обращается к равному,--вам уже нажаловались по поводу моего деспотического правления? Что я еврейский Калигула, еврейский Нерон?
--Многие говорят о вашей тирании,--осторожно
ответил писатель.
--Не разрешите ли вы мне,--отозвался верховный
богослов,--после других тоже выскааатъся о моих дес-
потических принципах? Мне не хотелось бы именно
перед вами предстать в ложном свете. Я знаю, что, собственно, не имею права считать вас одним из своих; если бы я следовал букве закона, то должен был бы судить вас как еретика. Но я не дурак, я вижу людей такими, какие они есть, и мне хотелось бы, вместе с греческим царем, сказать вам: «Так как ты таков, какой ты есть, то мне хотелось бы видеть тебя в наших рядах».
Он поднялся, прислонился к косяку двери, произнес речь. Он говорил настолько просто, что сказанное им не звучало как речь оратора, но воспринималось как объяснение с глазу на глаз.
--Мои противники ставят мне в вину,--начал
он,--что я отказываюсь от того универсализма, кото-
рый предписывается нашим учением. Я не отказы-
ваюсь. Но я знаю, что в данное время невозможно претворить этот универсализм в жизнь. В нашем учении, есть предписания столь идеального свойства, что их можно будет выполнять, только когда появится мессия и волк будет пастись рядом с ягнёнком. Я внимательно изучил волка: но не обнаружил никакой склонности к миру. Значит, ягненку следует быть настороже.
Я хорошо знаю Филона и знаю, что конечная цель--это наполнить весь мир духом иудаизма. Но прежде чем это можно будет осуществить, следует позаботиться о том, чтобы сберечь дух иудаизма от исчезновения, ибо ему угрожают большие опасности. Всевышний по Торе сказал Исайе: «Мало того, что ты поднимешь племена Иакова и сохранишь верных сынов Израиля. Я поставил тебя светочем и для яаычников, дабы ты распространял мою славу по
всей земле». Я не Исайя. Я довольствуюсь малым. Для
меня зто не мало, мне очень трудно. «Возведите ограду вокруг занона»,--учил Иоханан бен Заннаи; в этом состоит моя миссия, и я хочу возвести ограду, и помимо этой ограды я ничего не вижу и видеть не хочу. Я поставлеп здесь не для того, чтобы творить мировуюисторию.
Я не могу думать о ближайших пяти тысяче-
летиях. Я рад, если помогу еврейству пройти через
ближайшие тридцать лет. Моя задача состоит в том,
чтобы пять миллионов евреев, живущих на земле, могли и впредь почитать Ягве, как почитали до сих пор, чтобы народ Израиля сохранился, чтобы изустное предание не было искажено и было передано позднейшим поколениям таким же, как оно было передано мне. Но не мое дело заботиться о том, чтобы Ягве господствовал во всем мире. Это уж его личное дело.
Писатель слушая. Он силился представить себе мудрое и печальное лицо беп Измаила, бояьшой лысый лоб, кроткие глаза фанатика. Но его заслоняло тёмно-смуглое энергичное лицо верховного богослова, и не удавалось также услышать внутренним слухом низкий голос бен Измаила. Он слышал, наоборот, только
звонкий голос Гамалиила.
-- Я политик,--продолжал этот голос,--и мне это ставят в вину. Да, я такой. Я иду прямо к цели, орга-
низация Коллегии интересует меня больше, чем вопрос о том, можно ли или пельзя есть яйцо, снесенное в субботу. Мне важно, чтобы силу закона получили в этом отношении не шесть или хотя бы только две точки зрения, но одна. Я хочу, чтобы было разрешено есть такое яйцо или везде, и в Риме, и в Александрии, или нигде; но не так чтобы доктор такой-то это запрещал, а донтор такой-то--разрешал. К сожалению, в наших богословах это единство может воспитать только деспотизм. Когда пастух хром, гласит пословица, коровы разбегаются. Я не даю своим коровам разбегаться.
Я сказал бен Измаилу: я вовсе не собираюсь предписывать тебе, как ты должен веровать. Представляй себе Ягве, каким ты хочешь, веруй в сатану или веруй во всеблагого. Но свод обрядов должен быть один, здесь я не потерплю никакого разномыслия. Учение--это вино, обряды--сосуд, если в сосуде образуется трещины или даже дыра, то учение вытечет наружу и исчезнет. Я не допущу накакой бреши в сосуде. Я не дурак, чтобы предписывать человеку, как он должен веровать. Предопределите
поведение людей, и их мнения определятся сами собой.
Я убежден, что нация может быть сохранена только через единообразное поведение, только путем строгого соблюдепия свода ритуалов. Евреи диаспоры тотчас откололись бы, если бы они не чувствовали авторитета. Я должен сохранить за собой право авторитарного регулирования такого свода. Каждый может иметь свой индивидуальный взгляд на Ягве, но кто хочет при этом творить собственный ритуал, того я в общине не потерплю.
Я выполняю завет Иоханана бен Заккаи и только, Я заменяю погибшее государство учением. Говорят, мой свод ритуалов националистичен. А как же иначе? Если государство нужно заменить богом Ягвв, то бог Ягве должен примириться с тем, что мы защищаем его теми средствами, какими защищается государство, то есть политическими средствами, он должен мне разрешить сделать его национальным.
Мои коллеги говорят мне, что нельзя приказать 
отдельному человену именно за два часа до захода солнца переживать благодать божию, да еще по предписанному  текстy. Может быть, самая проникновенная молитва и должна быть чисто индивидуальной, не связанной ни с определенным временем, ни с определенной формой. И все же я предписываю всем пяти миллионам евреев
молиться в один и тот же час и одними и теми же сло-
вами. Постепенно все большее число их научится не
только произносить слова, но и ощущать их, и у всех
будет чувство, что они народ единого бога, созданный
по одному и тому же образу и подобию, исполненный
одной жизнью и идущий одним путем.
 Извините меня,--попросил он,-за то, что я произнес перед вами речь, словно вы мой
зять, бен Измаил. Впрочем, поверьте мне,--поспешно
добавил он,--что никто так не любит и не уважает
этого бен Измаила, как я. И мне было не менее тяжело, чем ему, когда пришлось заставить его отречься от его дня очищения. Будь я на его месте, я был бы не в силах это сделать, признаюсь откровенно. Он достойнее меня. Как жаль, что он теоретик.
Среди тех, кто толкует учение, бен Измаил в
данное время самый глубокий и самый ученый. Вы
должны встречаться с ним как можно чаще. Никто не изучал нашего Филона глубже и не понял его лучше, чем бен Измаил. Даже Ахер, уже по
говоря обо мне. Но у Филона есть фраза, которую я
понимаю лучше, чем они оба.--Он засмеялся просто-
душно, искренне и процитировал: «То, что не со-
гласно с разумом, безобразно».
—Но ведь Верховный богослов был прав,--неожиданно прервал Всевышнего Эммануил.
--На первый взгляд, да. Но давай не забегать вперёд. Ты ведь хотел услышать, как евреи отнеслись к христианству. Продолжим?
Писатель, помня разговор с бен Измаилом, Ханной и Ахером, расспросил Гамалиила о
его отношении к минвям.
--Учение минеев,--сказал верховный богослов,--
не имеет ничего общего с политикой. Я не принимаю
его в расчет. Эти люди думают, что мы, ученые, остав-
ляем им слишком маленький кусочек Ягве, и хотели бы по собственной мерке отхватить от него большую часть. Почему бы мне не доставить им этого удовольствии? Кроме того, к минеям идут люди, в огромном большинстве не пользующиеся никаким влиянием: мелкие крестъяне, рабы, и они не посягают на привилегию ученых--комментвроватъ закон и устанавливать ритуал. Они занимаются догматическими вопросами, которые не имеют отношения к жизни. Это религия для женщин и рабов,-закончил он пренебрежитвльно.
--Вы спокойно предоставляете этим людям верить в их мессию? ВЫ ничего не предприни-
маете против их пропаганды?
--А почему я должен это делать?--спросил верховный богослов.--Однажды один из моих
коллег предложил развернутый проект контрпропаганды. Согласно его плану, повсюду, где минеи проповедуют свое учение, им должны оппонировать с точки зрения разума наши странствующие проповедники. Они особенно усиливали тот аргумент, что пророка минеев, Иисуса из Наварета, вообще не существовало.
--Ну и что же?--спросил с интересом писатель.
Верховный богослов аасмеялся.
--Я, разумеется, выпроводил этого наивного господина вместе с его проектом. Разве можно выступать в народном собрании, в собрании верующих или жаждущих веры с доводами разума? То, что утверждают минеи, не имеет никакого отношения к разуму, оно по ту сторону разума, с помощью логических аргументов его нельзя ни оправдать, ни опровергнуть. Эти христиане
интересуются документальным подтверждением
того, что Христос существовал. Так как они решили
верить в него, то подобные доказательства им не нуж-
ны.
Утверждать категорвчески, что этого Иисуса Назорея по существовало, нельзя. Вы помните процесс, который вел первосвященник Анан против лжемессии Иакова и его товарищей?
--Конечно, помню. Сам по себе этот случай малоинтересен, и я думаю, что первосвященника тогда интересовал вовсе не лжемессия; ему
хотелось восстановить автономию религиозного еврейского суда.
--Было бы лучше,--сказал верховный богослов,--
если бы он не пытался этого делать.
--Да. Его попытка не удалась, и первосвященнику пришлось дорого за нее поплатиться.
--Я имею в виду не это,--медленно, с необычной для него нерешительностью произнес верховный
богослов.--Но чем больше я думаю, тем больше убеж-
даюсь: без этого процесса мессии минеев не существовало бы.
--Вы, наверно, были еще мальчиком, когда разбиралось это дело.
--Да,--отозвался верховный богослов, он продол-
жал говорить медленно,--но дело мне известно. Когда
первосвященник посвятил меня в тайну имени божьего, он разрешил мне ознакомиться и с этими протоколами.
--Не расскажете ли вы мне обо всем этом подроб-
нее?--попросил писатель. В нем проснулся интерес историка, а нерешительность обычно столь живого и уверенного Гамалиила только подстегнула его.
Верховный богослов колебался.
--Я еще ни с одним человеком не говорил об
этом,--ответил он задумчиво.--Имеет ли смысл рассле-
довать вопрос о возникновении веры минеев? Это ни к
чему не приведет. И, вероятно, было бы лучше,
если бы мы забыли об этом несчастном процессе.
--Но раз уж вы заговорили о нем,--продолжал
настаивать писатель с возрастающим любопытством и смущением.
--Я думаю,--решился наконец Гамалиил,--что
падение храма снимает с меня обязанность хранить
тайну, и я имею право поднять перед вами завесу того,
что происходило тогда. Этот Иаков, не тот которого вы видели у бен Измаила, проник вместе со своими товарищами в храм--был ли среди некий Иисус, я уже теперь не помню, но как бы его не звали, он  изгнал торговцев жертвенными предметами. Он сослался на то, что, согласно словам пророка, во время пришествия мессии в доме Ягве не должно быть ни одного торговца и что мессия--он. В подтверждение этого он назвал при всем народе тайное имя божие, Произносить которое разрешено только первосвященнику, да и то в день очищения. И когда он остался цел и невредим и никакой огонь с неба не поразил его, многие убежали в страхе, многие поверили в него.
--Ты это сделал специально, потому что Иисус был твой проект?
--Конечно. Но ты всё время перебиваешь и мы не успеем довести рассказ до конца.
--Умолкаю.
--Это я помню,--продолжил Всевышний от лица писателя, когда верховный богослов умолк,--и первосвященник Анан приказал арестовать его и привлек к суду. Но больше я ничего не знаю. Так как это был процесс о богохульстве и так как свидетели должны были произнести там имя божие, то дело слушалось при закрытых дверях. Я знаю
только конец, когда суд приговорил Иакова и его  товарищей к смерти и их побили камнями. Согласно протоколу, было так: когда первосвя-
щенник Анан спросил Иакова: «Действительно ли, как ты утверждаешь, он мессия, единородный сын бо-
жий?»--то обвиняемый вместо ответа еще раз вы-
крикнул  тайное имя божье прямо в лицо священнику.
Но это и было ответом, ибо имя это означает, как мы
знаем: «Я есмь!» И тогда священники и судьи испуга-
лись в сердце своем и встали, как того требовал аакон
при подобном богохульстве, и разодрали на себе одежды. В свидетелях не было нужды. Пророк повторил свое богохульство судьям в лицо.
 Писатель же вспомнил о том, что читал миней  в доме Ахера. Значит, все это не только праздная болтовня; как видно, правда и вымысел здесь тесно сплетены.
--Это был последний процесс против лжемессии. За многие десятки лет это был единственный процесс в таком роде, и лучше было бы, если бы он не состоялся вовсе. А теперь сопоставьте такие данные. Некто, выдавший себя за мессию, был распят губернатором Пилатом, как царь Иудейский--это факт, и факт, что другой такой же Христос был казнен нами. Имеет ли при подобных обстоятельствах смысл спорить с минеями о том, верен ли в деталях рассказ о жизни и страданиях мессии? Он не настолько точен, как донесение римского генерала, но это они знают сами. И мне кажется, для них суть не в этом. Пусть эти христиане верят, во что хотят. Я предоставляю каждому иметь свою личную точку зрения на Ягве и на мессию, пока он не нарушает свода ритуалов. Минеи выполняют ритуал; я не знаю ни одного случая, чтобы они уклонились от этого. Я  не вижу никакого повода выступать против христиан. Пока они не трогают моего устава, я не трону их.

Когда писатель рассказал о разговоре с верховным богословом в доме Азера, Ханна нашла его заверение  вовсе не утешительным.
--Я знаю брата,-- сказала она,--он искренний ли-
цемер. Все, что он говорит-- всегда правдиво, но прав-
диво только на словах. Он так выбирает слова, чтобы
оставить за собой свободу действия. «Кто не трогает
устава, того и я не трону». Ну, а что, если он настолько
сузит устав, что тронуть придется? Разве мы не знаем
таких примеров? Он великодушен, он предоставляет
богословам и мирянам свободу мнения, но лишь по-
тому, что не имеет пока еще власти ее отнять. Когда
он решит, что время настало, он заявит, что христиане
покушались на устав, и отнимет свободу мнений.
Бен Измаил длинной рукой разгладил брови под
мощным лысым лбом.
--Ах, Ханна,--сказал он,--для тебя всегда всё
просто! Гамалиил вовсе не лицемер, я этого не думаю.
Во всех его поступках одна цель--это Израиль, и только Израиль. Он говорит: «Ягве--единственное наследие Израиля; если Израиль его потеряет, если слишком легкомысленно покажет его другим и даст похитить его у себя, что же тогда останется?». И поэтому Гамалиил ревниво стережет своего, нашего Ягве. Правда, он лишает учение его глубнны. Но так он понимает свою миссию, и для этой миссии он вполне подходящий человек.
Присуствующий при разговоре миней Иаков сказал:
--Мне кажется, Ханна права, и я считаю, как и
она: слова верховного богослова сомнительны. Мы--
иудеи, мы добросовестно выполняем устав ритуалов, мы общаемся с другими и будем общаться. Но что, если нам придет неиудей и скажет: «Я хочу перейти в вашу веру»? Можем ли мы преградить ему путь к нам, потому что римляне запретили обрезание? «Отложи свое обрезание, пока римляне не разрешат его»? Разве может верховный богослов потребовать, чтобы человека, пришедшего к нам, мы лишили благовестия? Дела важны, но не менее важна и вера. Не лучше ли допускать и язычников, не соблюдая устава ритуалов, чем исключать их? Даже нищие духом чувствуют, что недостаточно, если Ягве будет богом одной только нации. Поэтому-то они и приходят к нам. Народу нужно не богословие, ему нужна религия. Народу нужна не иудейская церковь, он ищет иудейского духа.
--Это тан,--сказала Ханна.
--Да будет так,--сказал Ахер.
Но бен Измаил молчал, и Ахер стал смеяться над ним:
--От Гамалиила вы требуете столь малого, а от нас столь многого. Если верховный богослов прав, то почему и мы не довольствуемся тем, чтобы охранять нашего Ягве? Почему мы берем на себя великий и горький труд сделать его богом всей вселенной?
--Потому,--возразил бен Измаил,--что мы менее сильны и менее хитры, чем Гамалиил, но, быть может,
мудрее. Ему надлежит возводить стены, а нам--врата.
Он стережет закон, чтобы в него не проникло никаких
лжеучений, мы должны заботиться о том, чтобы доброе не оставалось замкнутым, но выливалось наружу и распространялось среди людей. Я не могу отказаться от Израиля, и я не могу отказаться от мира. Бог хочет того и другого.
Он говорил горячее, чем обычно, почти с болью.
--Я не совсем понимаю вас. Вы говорите, что средства, применяемые верховным богословом, чтобы сохранить иудаизм, правильны. Но если иудаизм примет тот облик, который ему хочет придать Гамалиил, разве этот облик по станет только национальным, себялюбивыи, враждебным миру? Вы
говорите, что у нас есть некое «чудо». Боюсь, что если
Гамалиил возьмет верх, то у нас останется только
выбор: Иудея или вселенная. И не лучше ли, до того
как иудаизм станет тем, что из него может сделать
Гамалиил, сказать миру «да» , а Иудее--«нет»? Не лучше ли тогда пожертвовать нашим иудаизмом ради того, чтобы быть гражданами всего мира?
Высказав эту мысль писатель замолчал ошеломлённый,как впрочем и остальные. Затем первую фразу произнёс Ахер.
--Нет!
И еще горячее Хавна:
--Нет!
И «нет» сказал бен Измаил. И «нет» сказал в конце концов, правда, нерешительно, даже минвй Иаков,
Через минуту писатель спросил:
--Почему же нет?
Бен Измаил ответил:
--Я не вижу иного пути к наднациональному,
кроме иудаизма; ибо бог Израиля не есть национальный бог, подобно богам других народов, но бог невидимый, сам мировой дух, и настанет время, когда этот лишенный образа дух не будет нуждаться ни в какой форме, чтобы люди могли постигать его. Но чтобы сделать его хоть сколько-нибудь постижимым, мы должны пока придать ему известную форму, и Ягве без иудаизма пока не представим. Иначе он меньше чем через поколение исчезнет, превратится в ничто. Разве не лучше,
если мы временно придадим Ягве национальные эмб-
лемы, чем позволим исчезнуть его идее? Не в первый
раз вселенская идея иудаизма вынуждена скрываться
под неуклюжей национальной маской. Средства, при-
менявшиеся, например, чтобы сохранить иудаизм, в высшей степени сомнительны. Но их обман был священен, и их успех поназывает, что бог
одобрял их. Священное пнсание обременено многим,
что служило только тактическим задачам минуты; но
лишь таким способом могло быть спасено самое существенное--идея наднационального. Я считаю даже, что многое, казавшееся смешным в национализме прошлого, теперь восстает перед нами облагороженным великой идеей наднационального.
--Вы защищаете Гамалиила,--сказал Ахер, и в его словах была скорее печаль, чем упрек.
--Приходится,--сказал бен Измаил,--так как вы
чересчур на него нападаете. Мы не должны уничто-
жать национальной традиции; вместе с телом, вопло-
щающим идею, погибнет и сама идея. Нам кажется
противоречием, что наднациональный дух может быть
передан людям только в национальном обличии; тем
не менее это так. Кто бы из нас ни обратился к истории наших предков, он чувствует, как оттуда к нам притекают новые силы, берущие начало вне нашей индивидуальной жизни, наших индивидуальных мнений, и эти силы больше чем национальны; ибо история иудаизма есть история борьбы, которую духовное начало непрерывно ведет с недуховным, и кто приобщается к истории иудеев, тот
приобщается к самому духу. Если мы трижды в день
исповедуем нашу веру в иудейского бога, то мы трижды в день исповедуем духовный принцип: ибо Ягве есть дух в себе.
Миней Иаков сказал.
--Я допускаю, что даже чистейший дух нуждается в форме. Но то, что вы говорите, доктор бен Измаил,
скорее подтверждает мои слова, чем их опровергает.
Разве из того, что вы говорите, не вытекает наша обя-
занность принимать именно тех, кто хочет приобщиться духу? Имеем ли мы право отказывать им только потому, что римляне запретили обрезание, только потому, что сделали для нас временно невозможным придать духу телесную форму? Мне казалось, что именно вы, доктор бен Измаил, должны были бы понимать тот выход, который указывает один из наших братьев, некий Павел.
--А какой же выход предлагает этот Павел? --спросил бен Измаил.
И миней Иаков ответил.
--Этот Павел учит: для рожденного в еврействе обрезание остается обязательным. Но если к нам хочет прийти язычник, братья мои, тогда откажитесь от обрезания.
--Опасная точка зрения,--сказал бен Измаил.
--Правильная точка зрения,--сказал Ахер.
--Точка зрения,--сказала Ханна,--из которой вер-
ховный богослов непременно сделает определенные выводы, если вы попытаетесь осуществить ее на практике.
Через некоторое время последовал запрос римлян по поводу минеев-христиан. Перед тем как официально сообщить коллегии требования Рима, верховный богослов призвал н себе тех
членов коллегии, которые были за минеев, чтобы посо-
ветоватъся с ними. Ошеломленные, сидели бен Измаил и его друзья в кабинете Гамалиила. Они сразу поняли, что если встанут на защиту минеев и их странствующих проповедников, то это вызовет новые притеснения Израиля со стороны Рима. Они смотрели друг на друга, смотрели на верховного богослова и не знали, что же делать.
В конце концов Гамалиилу пришлось самому ободрять этих растерявшихся людей. Его главная забота, сказал он, в том, чтобы не допустить раскола среди еврейства. Прежде всего, конечно, христиане должны, чтобы еще сильнее не раздражать Рим, прекратить свою пропаганду среди неевреев. ставшую особенно опасной после запрещения обрезания. Если они это сделают, то есть еще слабая надежда, что они останутся в лоне еврейства. Хотя они иной раз и высказывали точки зрения, весьма близкие к «отречению от принципа», все же большинство минеев лишь незначительно отступает от
учения о Ягве. Он, Гамалиил, считает за лучшее, чтобы
вожди минеев открыто и спокойно обсудили с богословами спорные вопросы. Он очень надеется, что такой диспут облегчит коллегии возможность дать заключение в том смысле, что христиане принадлежат к еврейству.
Даже те богословы, которые до сих пор считали Гамалиила, несмотря на его нейтральность, скрытым врагом минеев, должны были признать, что его предложение исключительно благородно. Ведь и сами христиане соглашались с тем, что в их учении много путаницы. Такой диспут, как предлагает Гамалиил, дал бы возможность вождям минеев, не отрекаясь от самого существенного, согласовать основы своей веры с догматами богословов. Предложение верховного богослова указывало христианам выход из трудного положения, он великодушно предоставлял решение вопроса об их дальнейшем пребывании в среде еврейства им самим. Сочувст-
вующие минеям члены коллегии прославляли мудрость и кротость Гамалиила и поддержали его.
Доктор бен Измаил взялся передать предложение Гамалиила чудотворцу Иакову признанному вождю минеев в районе Лидды и Ямаии. Но случилось именно то, чего бен Измаил втайне опасался. Иаков, не задумавшись ни на минуту, тотчас отклонил предложение. Его гладко выбритое, деловитое лицо банкира покраснело, он сохранил спокойствие, но это было напускное спокойствие.
--Мы не отзовем наших странствующих проповедников,--заявил он,--это было бы самым большим преступлением, поистине отречением от принципа. Ибо для нас Ягве остается не только богом Израиля, но и всего мира, и мы не можем допустить, чтобы у нас отняли право распространять его учение среди язычников, как Он повелел нам, хотя Рим и запретил обрезание. Мы проповодуем наше вероучение, мы радуемся, когда его принимает все большее число людей, ибо мы знаем по
опыту, что эта вера дает великое утешение и что тот,
кто живет в ней, защищен от невзгод.
Спорить с богословами о своей вере мы тоже отказываемся. Мы не смогли бы этого, даже если бы захотели. Никто из нас не может взять на себя смелость говорить за другого,--только за себя. Этим мы как раз и отли- чаемся от богословов, что никого не хотим связывать определенными догматами. Мы не сопоставляем различные логические и теологичесие аргументы, мы погружаемся в жизнеописание нашего спасителя. Из его слов и из нашего сердца черпаем мы нашу веру. Мы разрешаем каждому понимать слова спасителя по-своему. Никто не связан пониманием другого. Потому-то многие из нас и называют себя «верующими», потому что мы не просто принимаем предписанные нам точки зрения, но каждый из нас должен извлечь свою веру иа собственной груди.
У нашей веры нет границ, и мы не хотим их иметь. У нас даже нет общего имени. Мы называем себя то верующими, то бедняками, то христианами. Мы предоставляем богословам определить нашу веру; они больше доверяют своей мудрости, чем мы. Мы сами не можем точно назвать того, что связывает нас, да и не хотим этого,--мы слишком смиренны. Мы считаем себя иудеями. Мы верим в то, во что
веруют богословы, мы выполняем обряды, как нам предписывают богословы, но мы веруем в нечто большее, и мы подчиняем свою жизнь более строгим принципам. Мы веруем не только в священников, мы веруем в пророков. Мы отдаем кесарево кесарю, но мы не думаем, чтобы запрещение кесаря освободило нас от обязанности исполнять заповеди Ягве. И мы считаем, что мы не только дети иудейского бога, а бога вообще. Мы никого не хотим выманить из его границ, если ему хорошо в их тесноте, но на нас возложена задача прославить широту Ягве. Мы не против богословия, но превыше всего хотим мы религии. Мы не против иудейской церкви, но превыше всего хотим мы иудейского духа.
Разве вы не видите, вы, относящийся к нам так доброжелательно, вы, столь близкий к нашей вере, разве вы не видите, что верховный богослов своим предложением только готовит нам ловушку? Нам будут задавать вопросы, на которые мы не сможем ответить ни «да», ни «нет», будет вестись протокол, и вместо заключения этот протокол передадут римлянам, в результате чего римляне объявят христианство запрещенной религией. Члены коллегии не отлучат нас, они предоставят это римлянам, так же,
как они в свое время подсунули римлянам убийство мессии, и невинно умоют руки.
Если вы меня спрашиваете, доктор бен Измаил, во что я верую, то я охотно исследую свое сердце и показываю то, что в нем нахожу. Если к нам приходит честный и бесхитростный человек и просит объяснить ему нашу веру, мы будем искать день и почь, пока не найдем правдивые и простые слова. Но я бы счел богохульством, если бы выступил в Ямнии и пререкался с богословами о деталях моей веры. Сами ли они отлучат нас или заставят римлян это сделать --я не хочу купить терпимость богословов тем, что буду возвещать одну половину правды, а другую половину утаю. Лучше пусть меня презирают и преседуют, но я буду возвещать всю правду целиком. Кто говорит полуправду, того господь изблюет из уст своих. Блаженны терпимые за всю правду.
Вот тогда и произошёл разрыв иудаизма с христанством. Существовала древняя молитва, которую с незапамятных времен все евреи были обязаны произносить трижды в день и которая со времени разрушения храма заменяла жертвоприношение,--это были восемнадцать молений. Некоторые из этих молений, относившиеся к благу целого народа, потеряли после разрушения храма
свой смысл и стали противоречить нынешнему положению дел. Их временно заменили моления из эпохи Иуды Маккавея. Но и они, хоть и взятые из времен, когда евреи были в порабощении и храмовое служение нарушено, все же мало соответствовали теперешним обстоятельствам.
При беглом пересмотре восемнадцати молений, десять лет тому назад, одно из молений просто выпало, не будучи ничем заменено, и, таким образом, основной ритм молитвы был нарушен. Теперь число молений не доходит до восемнадцати, а это, как известно, священное число жизни. Можно было бы, наконец, предложил член Коллегии доктр Гебельтон, восстановить первоначальное число молений, а именно--прибавить к трем молениям о воссоз-
дании храма и нации еще одно, проклинающее тех, кто
растлевает слово, кто подменяет прямой смысл молений «воссоздании в духе». Такая поправка не только вернет молитве ее первоначальный вид, но и устранит опасность, о которой говорил и он, и его коллеги, ибо такое моление еретики едва ли будут в состоянии произнести, в ответ на такое моление они едва ли смогут сказать «аминь».
Теперь сторонники минеев знали, куда он ме-
тит. Никто не назвал минеев, но было ясно, что они
хотели превратить восемнадцать молений в орудие
борьбы, чтобы исключить христиан из синагог и из ев-
рейства. Минеи дорожили участием в общем богослужении. Они охотно цитировали слова пророка: «Молитва лучше жертвы»,--древние восемнадцать молений были им так же дороги, как и остальным иудеям. Они всем сердцем любили благочестивый, безыскусный напев этих молений, во многих общинах они исполняли роль провозгласителей молитвы. Если, будет введено еще проклятие, явно направленное против минеев, то им уже нельзя, согласно пред-
писанию, говорить «аминь», ведь они же не могут сами просить Ягве, чтобы он их изгнал. Они должны будут удалиться из молитвенных домов.

Предложение было построено очень ловко, Если его примут, то не только навяжут минеям решение, от которого они до сих пор уклонялись, но избегнут также неприятной необходимости вынести такое заключение, которое дало бы римлянам основание для преследования минеев. Минеям было предоставлено решить самим, могут они произносить «аминь» в ответ на проклятие еретикам или не могут.
Миней Иаков сказал.
--Вы знаете, что мы—евреи и что мы не хотим нарушать закон. Наш Мессия пришёл, чтобы исполнить закон. Мы миролюбивые люди. Не отлучайте нас. Есть старое учение и новое учение. Мы веруем в новое, но мы не отрицаем и старого. Если вы нас исключите, то к нам будет приходить всё больше и больше народа, в основном язычники и тогда в наше учение всё больше будет проникать новое учение и всё меньше оставаться старого. Не принуждайте нас отказываться от старого учения ради нового.
 Заседание продолжалось недолго, но бен Измаил так устал, словно тяжело потрудился физически. Предложение было принято большинством Бен Измаил рвался в  Лидду.
В Ямнию он, наверное, уже никогда не вернется. Он
выйдет из состава коллегии без ненависти, но утомленный многими ненужными речами, в Лидде он будет продолжать работать над учением, не полемизируя с богословами, без учеников, для себя, для Ханны, для своего друга Ахера.
Последователи нового учения теперь уже реши-
тельно приступили к выполнению той миссии, которую
раньше иудеи считали для себя основной: распространению веры в Ягве среди язычников. Правда, в некоторых минейских книгах еще попадалось старое изречение: «Не ходите по дороге язычников, не входите в города самарян, но идите только к заблудшим овцам Израиля», однако основой пропаганды стало теперь учение Савла,
или Павла, утверждавшего, что благовестие Ягве и его
мессии должно прежде всего служить светом и просвещением язычников. В то время как иудеи под давлением закона об обрезании все больше отказывались от пропагавды, минеи, несмотря на преследования, продолжали благовествовать о своем мессии. И все резче отделяли себя христиане от тех, из чьей среды они выросли. Они начали отрицать устав ритуалов, который был прежде для них обязателен. И в своем провозвестии о спасителе заняли по отношению к староверческому еврейству резко враждебную позицию. Навеки откололось от старого, ставшего теперь националистичесним, новое, космополитическое учение, чтобы в этой новой форме завоевать мир.
--Я не пойму Тебя,--сказал Гриценко,--Ты так тепло говоришь о христианстве, как будто Сам пиложил рукку к его вознкновению?
--Так оно и есть. Но к христианству первоначальному. Я уже говорил, что в учение Христа, как Я его задумывал, многое изменили не в лучшую строну и такое христианство Я не одобряю. Но людям нравиться—потому Я не могу лишить их веры, пусть и языческой.












                Глава  6

Было совершенно очевидно, что Владислав Сеогеевич Трунов, прокурор Харькова, мог допустить любые ошибки, но недооценка Эммануила Гриценко в качестве противника исключалась. Трунов, спокойный, вежливый, невозмутимый и
наблюдательный, начал излагать дело на предварительном слушании с той тщательной продуманностью, которая могла быть уже перед составом жюри присяжных.
--Моим первым свидетелем,--объявил он,--бу-
дет Семён Кушнарук.
Семёном Кушнаруком оказался девятилетний мальчик с веснушчатой рожицей, смущающийся и забавный, с вытаращенными глазами и оттопыренными ушами, однако чувствовалось, он говорит правду.
-- Где ты живешь?--спросил Трунов.
--В Червоноармейске.
--Как давно ты там живешь?
--Три года.
--С отцом и матерью?
--Да.
--Как зовут твоего отца?
--Антон Кушнарук.
--Чем он занимается?
--У него есть станция обслуживания.
--В Червоноармейске?
--Да.
--Теперь, Семён, я хочу спросить, ходил ли ты со
своим отцом в одно место, приблизительно в полутора километрах от Червоноармейска?
-- Да.
--Ты был знаком с этим местом?
--Да.
--Где оно находится?
--Это маленький холм среди густого кустарника. Там растут еще невысокие дубочки, они повыше, и кустарники, полынь, что ли. Да вы знаете, они растут на всех пустырях.
--Ты там и раньше бывал?
--Да.
--Как ты туда добирался?
--На велосипеде.
--Туда ездил только ты один?
--Нет. И мои дружки.
--Кто именно?
--Иван Чугуев.
--Иван Чугуев--мальчик твоего возраста?
--На полгода старше.
--А он как попадал туда?
--Тоже на велосипеде. Как и все остальные ребята. Мы там часто собирались.
--Зачем вы туда ездили? Чем занимались?
--Играли.
--Зачем надо было забираться так далеко?
--Туда здорово ехать на велосипеде, там хорошая

дорога, на которой почти не встречаются машины. Нам
не позволяют ездить на велосипедах по шоссе из-за
транспорта, а туда--пожалуйста, родители разрешают.
На холме когда-то стоял старый дом, теперь он забро-
шенный, в нем поселились птицы... Там очень даже
интересно играть.
--Как давно вы стали ездить туда?
--Точно не скажу, месяцев восемь-девять.
--Вы заметили, что там была вырыта яма?
--Да.
--Когда вы ее заметили?
--В первый раз мы ее увидели в пятницу.
--Ты имеешь в виду последнюю пятницу, девятого числа?--спросил Трунов.
--Да. Наверное, так. Девятого. Да, правильно.
--В котором часу вы туда приехали?
-- Где-то днем, часа в три или четыре.
--И что вы увидели?
--Эту яму.
--Можешь ты ее описать?
--Ну, большая такая яма.
--Что значит «большая», Семён? Покажи руками, каковы ее размеры.
Мальчик протянул в стороны руки.
--Ты показываешь примерно размер в метр,--определил Трунов.--Это что? Длина или ширина ямы?
--Ширина.
--А длина?
--В нее можно лечь, вытянувшись во весь рост, и
еще оставалось место.
--Ты хочешь сказать, вытянув прямо ноги, не под- жимая их?
--Да, сэр. Я так и сказал, во весь рост.
--Какой она была глубины?
Семён показал рукой себе до груди.
--Доходила до сих пор.
--Вы были там в четверг, восьмого числа?
--Нет.
-- Были ли вы там в среду, седьмого?
--Да.
--Была ли там уже эта яма?
--Нет, ее не было.
--Что находилось в том месте, где появилась яма?
--Просто земля.
--Итак, когда вы приехали туда в пятницу в четыре часа, вы увидели яму?
--Да.
--Яма была вырыта полностью?
--Да.
--Что это была за яма?
--Хорошая яма.
--Что ты имеешь в виду?
--Ну, у нее были ровные края, углы тоже аккурат- ные, ровные. Очень хорошая яма.
--Где была земля, которую вынули из ямы, когда ее копали, Семён?
--Она лежала кучей, с одной стороны ее лежало
больше, с другой--чуть меньше.
--Ты имеешь в виду, не в конце ямы, а по обе ее стороны?
--Да.
--А что ты скажешь про дно ямы?
--Оно тоже было очень ровное. Хорошая яма, это уж точно.
--И девятого числа днем эта яма уже стояла го- товой?
-- Да.
--А в среду ее еще там не было?
--Да.
--Ездили ли вы все туда в субботу?
--Да.
--Что вы делали?
--Играли в этой яме.
--Как же вы в ней играли?
--Мы все спрыгнули в нее, это был наша крепость, и затаились на дне, чтоб нас не заметили враги. Мы не шевелились, думали, что к нам подойдут близко птицы ... Ну и все прочее. Очень была хорошая яма!
--А в воскресенье вы туда ездили?
--Нет.
--В понедельник?
--Нет.
--Ездили ли вы туда во вторник, тринадцатого
числа?
--Вы говорите про последний вторник?
--Да.
--Да, мы поехали туда.
--И что случилось?
--Вся яма была забросана землей.
--Ну и что вы сделали?
--Я сказал папе, что ...
--Не надо пересказывать того, что ты ему сказал.
--Мы играли.
--А затем?
--Поехали домой.
--В тот день вы вернулись туда еще раз?
--Да.
--Через сколько времени после того, как вернулись домой?
--Примерно через час.
--Кто отправился с тобой?
--Мой папа и Иван Чугуев.
--Твой отец--это Антон Кушнарук, находящийся здесь, в суде?
-- Да.
--Это,--произнес Трунов.
--Вопросов нет,--заявил Гриценко,--во всяком случае сейчас. Но хочу заявить, ваша честь, с некото-
рыми из свидетелей я, возможно, пожелаю встретить-
ся еще раз для перекрестного допроса, если их по-
казания нужно будет связать с важными для моей под-
защитной моментами.
--Все эти свидетели очень важны,--вставил Трунов.--Я могу заверить суд и коллегу: обвинение так
же заинтересовано в раскрытии истины, как и за- щита. Поэтому мы не будем возражать против то-
го, чтобы судья вызывал любого свидетеля по своему
усмотрению для перекрестного допроса, если таковой
уместен.
Судья Касперский наклонил голову.
--Хорошо, это будет учтено. Права защиты ни в
коей мере не должны ущемляться.
--Моим следующим свидетелем будет Антон Кушнарук,--объявил Трунов.
Антон Кушнарук показал, что он отец Семёна. Во
второй половине дня тринадцатого числа мальчик, вер-
нувшись домой, рассказал ему про обнаруженную детьми яму, которая теперь засыпана землей; он решил проверить эту историю, поэтому взял заступ и поехал вместе с сыном и Иваном Чугуевым к старому дому; на указанном ребятами месте почва была очень рыхлой, он принялся раскапывать яму и на глубине примерно в два с половиной метра наткнулся на препятствие; разбросав землю, он обнаружил человеческую ногу; после этого он немедленно прекратил раскопки и поспешил к телефону, чтобы поставить в известность полицию...
--Приступайте к перекрестному допросу,--пред- ложил Трунов.
--Назад вы вернулись с полицией?--спросил Гриценко.
--Да.
--И стояли рядом, пока яму откапывали?
--Да.
--Вы сами помогали откапывать?
--Да.
--Что было обнаружено?
--Тело мужчины.
-- Как он был одет?
--В пижаму.
--И только?•
--И только.
--Больше вопросов нет,--заявил Гриценко.
На свидетельское место прошел офицер полиции Тимофей Вениаминович Скворцов и рассказал, как поехал вместе с двумя помощниками на место, указанное по телефону Антоном Кушнаруком. Начальник полиции  направил именно его с помощниками, так как они уже занимались делом о Торчаке ещё в Украинске. Там они отбросили рыхлую землю, которой, очевидно, недавно была забросана яма, потому что земля не успела осесть. Она была совсем мягкой, хотя сверху слегка утрамбована. В яме находилось тело Эдуарда Торчака. Его перевезли в морг. Позднее офицер вернулся и очень тщательно исследовал рыхлую почву, чтобы установить размеры выкопанной ямы. Яма выкопана в достаточно плотной почве, на ней сохранились следы первоначальной выемки земли. Так что без особого труда удалось установить: яма размером полтора метра на три метра аккуратно вырыта в форме совершенно правильного прямоугольника.
В ответ на специальный вопрос Трунова офицер
показал, что была предпринята попытка обнаружить
следы, но благодаря отпечаткам велосипедов мальчиков и Антона Кушнарука, когда он раскапывал яму, все кругом было утоптано, ничего значительного найти не удалось.
--Перекрестный допрос,--объявил Трунов.
--Я не буду задавать вопросов,--ответил Гриценко. --Вызову свидетелей позднее в случае, если выясню нечто, не получившее до этого момента достаточного освещения.
--Все ясно. В таком случае это все, офицер,--по-
дытожил рунов.
Следующим свидетелем был доктор Маковеев Спартак Тимурович. Он представился как специалист по судебной медицине и токсикологии и показал, что был вызван произвести вскрытие в морге вечером тринадцатого числа, обстоятельства помешали ему это сделать до полуночи, так что он приступил к вскрытию, как только смог освободиться от своих собственных пациентов.
Он увидел труп мужчины ростом метр восемьдесят сантиметров, весом девяносто килограмм, приблизительно сорка пяти лет от роду, страдавшего артериосклерозом, но, очевидно, умершего от отравления. Он произвел не-
сколько тестов и обнаружил наличие яда, в итоге пришел к заключению: смерть наступила от цианистого калия. До момента вскрытия человек был уже мертв от двадцати четырех до тридцати шести часов.
--Перекрестный допрос,--объявил Трунов.
--Вы производили специальное тестирование на цианистый калий?--спросил Гриценко.
--Да.
--А на другие яды?
--Я проверял на мышьяк.
--Мышьяк был обнаружен?
--Не. В значительных дозах--нет.
--Но сколько-то вы нашли?
--Недостаточно, чтобы иметь значение с медицин- ской точки зрения.
--Какие-нибудь другие яды вы нашли?
--Не нашел. Нет.
--Были ли жизненно важные органы удалены из тела?
--Да.
--Что с ними сделано?
--Они отосланы в лабораторию Киевской судебно-медицинской экспертизы  для дополнительного исследования.
--Был ли получен ответ?
--Нет, насколько мне известно.
--Таким образом, вы точно не знаете, что человек умер от отравления упомянутым ядом?
--В организме покойного наличествовало достаточное количество яда, чтобы привести к гибели, поэтому я сделал вывод: смерть наступила от отравления.
--Почему вы отослали органы в лабораторию Киевской судебно-медцинской экспетизы?
--Чтобы иметь тщательно произведенный лабора-
торный анализ.
--Вы искали и другие яды?
--Да, я счел необходимым произвести общую ток сикологическую проверку.
--Иными словами, вы не были убеждены, что
смерть наступила от отравления цианистым калием?
--Нет, в этом я не сомневался. Но я хотел посмот-
реть, не было ли сопутствующих факторов; может быть, имелись указания на прием так называемых нокаутирующих капель, или барбитуратов, с помощью которых было ослаблено сопротивление организма этого человека, чтобы без труда ввести ему яд.
Гриценко, нахмурившись, обдумал ответ врача.
--Продолжайте,--подтолкнул судья Касперский.
--Одну минуту, ваша честь,--попросил Гриценко.--
Я думаю, открывается совершенно новая область.
--Не вижу, каким образом,--удивился судья.
--Совершенно очевидно, первоначально у офицера полиции имелась теория в отношении того, каким образом яд дан покойному, но что-то в выводах доктора Маковеева не подтвердило ее.
--Нет, я не улавливаю связи,--прервал судья Касперский.--Продолжайте допрос.
Гриценко подчинился.
--Искали ли вы признаки съеденного шоколада в
желудке этого человека, доктор?
--Искал. Я старался проверить содержимое его желудка самым тщательным образом.
--И что же вы нашли?
--Человек умер приблизительно через час после того, как поел яичницу с беконом. Следов шоколада не
обнаружено.
--Проверяли ли кровь на алкоголь, доктор?
--Да.
--И что нашли?
--Нашел пятнадцать сотых процента алкоголя.
--Не могли бы вы объяснить это доступно?
Доктор Маковеев обстоятельно пояснил.
--Одна десятая процента алкоголя считается нор-
мальным, но у человека начинают проявляться при-
знаки медицинской интоксикации. При двух десятых
он интоксицирован, у него эмоциональная неурав-
новешенность, процессы торможения сильно ослаб-
лены.
--Таким образом, каковы ваши выводы относительно интоксикации у обследованного вами трупа с учетом процентного содержания алкоголя?
--Он нсходился в начальной стадии интоксикации.
--Он чувствовал воздействие алкоголя?
--Да.
--Внешне опьянение проявлялось?
--По всей видимости, для случайного наблюдате- ля--нет, но для специалиста--несомненно.
--Вы не сомневаетесь в том, что найден труп Эдурда Торчака?
--Никаких сомнений.
--Разрешите задать вам гипотетический вопрос,
доктор. Допустим, если этот человек отравлен цианис-
тым калием в шоколадной конфете, подобной тем, что
найдены в коробке среди вещей пана Торчака
в мотеле, была бы его смерть почти мо-
ментальной?
--Она была бы очень скорой.
--Иными словами, в каждой конфете достаточно
цианида, чтобы вызвать почти молниеносную смерть?
--Не в каждой конфете. Некоторые содержали морфий и ...
--Я не пытаюсь подстроить вам ловушку, доктор. Я говорю лишь о конфетах, содержащих цианид.
--Вы правы. Да.
--Прогресс симптомов потери сознания очень быстр после того, как человек проглотит такую дозу цианида, которая содержалась в конфетах?
--Да.
--Теперь, доктор, если человек умер от такой отравленной конфеты, разве вы не обнаружили бы остатков шоколада у него в желудке?
--Конечно, ситуация непонятная,--подтвердил доктор аковеев,--признаюсь, я поставлен в тупик.
--Так вы не обнаружили шоколада?
--Нет.
--Но было бы естественно его найти, если бы че- ловек съел отравленную конфету?
--Откровенно говоря, я этого ожидал, если только
он не надкусил конфету, почувствовал странный при-
вкус и выплюнул шоколад, однако все же проглотил
достаточно отравленной начинки из конфеты, чтобы
умереть. Полагаю, именно так и случилось, но я не смог найти никаких вещественных доказательств, ко-
торые дали бы мне право настаивать на правильности
моего заключения. Да и потом я как-то не представ-
ляю, каким образом он тогда проглотил яд? Ведь в его
желудке я обнаружил его столько, сколько находилось, как минимум, в двух конфетах, а не в одной.
--Короче, вы фактически не знаете, каким образом человек принял дозу яда, повлекшую за собой смерть?
--Да, пан адвокат, этого я не знаю.
--Как давно он умер?
--Я не в состоянии точно установить. Приблизи- тельно от двадцати четырех до тридцати шести часов до обнаружения трупа.
--Что показывает процесс трупного оцепенения?
--К моменту вскрытия оцепенение было ярко вы- ражено в бедрах и ногах, но шея и плечи оставались
гибкими.
--Что в отношении синюшности?
--Синюшность была хорошо развита, указывая на то, что положение тела не менялось после смерти, то
есть вскоре после смерти.
--Как я понимаю, трупное оцепенение захватыва-
ет лицо, челюсти, затем постепенно распространяется
ниже?
--Правильно.
--Сколько времени требуется для наступления полного трупного оцепенения?
--Это бывает по-разному, но при обычных услови-
ях--от восьми до двенадцати часов.
--Когда тело окоченеет, трупное оцепенение исче-
зает?
--В основном это правильно. Да.
--Для достижения полного оцепенения требуется восемнадцать часов, так?
-- По-разному.
--Учёные судмедэкспетры в своих работах утверждают, что в таких случаях, как вы описали, когда трупное оцепенение уже существует в бедрах и ногах, это является показателем наступления смерти за двадцать девять--тридцать четыре часа до этого.
--Я не знаком с этими трудами.
--Но вы сказали, что в своей сути это правильно?
--Вполне вероятно, да.
--Вы характеризовали состояние тела в то время, когда производили вскрытие.
--Правильно.
--Вскрытие произведено уже через некоторое время после того, как было найдено тело?
--Верно.
--Как я понял, оно производилось около полу-ночи?
--Да.
--Таким образом, вы характеризуете состояние тела в тот момент, когда видели его?
--Да.
--Таким образом, есть основания считать, что че-
ловек умер от двух часов до семи вечера предшествующего дня, то есть в понедельник, двенадцатого числа. Правильно?
--Правильно, но надо учитывать, что трупное оцепенение может развиться почти немедленно, когда смерть наступила после борьбы, когда температура ...
--В данном случае есть ли какие-то признаки борьбы?
--Нет. Никаких.
--Вы знакомы с признакам и мышьякового отравления,доктор?
--Да.
--Каковы его симптомы?
--Жжение во рту и горле. Желудочные боли, сопровождающиеся тошнотой и рвотой. Обычно бывает понос. Иногда первые признаки запаздывают, но, как правило, симптомы появляются очень быстро после принятия еды.
--Благодарю вас, доктор,--откинулся на кресло
Гриценко,--у меня больше нет вопросов.
Трунов распорядился.
--Вызовите сержнта Петра  Михайловича Катериничева. Это один из помощников капитана полиции Скворцова.
Катериничева привели к присяге. Будучи с капитаном Скворцовым на месте обнаружения трупа, он специализировался на отпечатках пальцев.
Присутствуя при обнаружении тела Эдуарда Торчака в могиле, он взял отпечатки пальцев умершего и сверил с отпечатками на водительских правах.
--Проводили вы до этого расследование в Украинске в связи с данным делом?--спросил прокурор.
--Да.
--В котором часу оно проводилось?
--Приблизительно в половине четвертого двенадцатого числа.
--В понедельник?
--Да, пан.
--Вы получили разрешение от прокурора Красноармецйска на проведение расследования?
-Да, пан.
--Что вы обнаружили?
--Обнаружил запертую комнату, в которой, как предполагалось, заперт покойник. Когда дверь откры-
ли, никакого тела в комнате не оказалось. Комната
была пуста. Окно распахнуто. В комнате лежали муж-
ская одежда, большой портфель и коробка с конфета-
ми, а также бумажник с различными бумагами, удос-
товеряющими, что комнату занимал некто Эдуард Торчак.
--Вы видели обвиняемую, Марию Торчак?
--Да, пан.
--Сделала ли она какие-нибудь заявления относи- тельно личности человека, занимавшего комнату?
--Да, пан.
--Что она сказала?
--Комнату занимал Эдуард Торчак, ее муж.
--Она знала, в каком он состоянии?
--Он находился при смерти, когда приехала она и ее знакомая, Вера Рябчикова.
--Говорила обвиняемая о том, что она и Вера Рябчикова заходили в комнату?
--Да. Они обе заходили в комнату, потом она
ушла, вскоре после этого ее мужу стало хуже, дыхание сделалось поверхностным, пульс едва ощутимым, был вызван врач, который заявил, что положение больного очень серьезное. Врач находился при нем, когда он умер. Врач же запер помещение, ибо обстоятельства смерти не позволяли ему подписать свидетельство о смерти.
--Сделала ли обвиняемая дальнейшие заявления?
--Несколько. Она высказалась, будто по поведению  доктора ей стало ясно, что он обвиняет ее в убийстве мужа, сама же она, естественно, это отрицает.
--Какова была ваша позиция в это время?
Катериничев усмехнулся и не замедлил с ответом.
--Мы узнали, Эдуард Торчак был заправским
пьяницей. Порыскали и нашли свидетеля, который ви-
дел, как кто-то в такой же пижаме, в которую был одет
Торчак, вылез в окно, поэтому мы решили: парень
протрезвел и удрал куда-то, чтоб опохмелиться.
--Ваши действия потом?
--По настоянию доктора Свиридова мы забрали ключ от комнаты и занялись дополнительным расследованием.
--Были ли наложены какие-нибудь ограничения на обвиняемую или ее знакомую?
--Никаких.
--Чем они занялись?
--Заперлись в другом номере мотеля.
--Вы не давали им ключ?
--Нет, пан.
--Ключ оставался у вас?
--Да, пан.
--Были ли предприняты попытки установить на- блюдение за обвиняемой?
--В то время--нет. Позднее--да.
--Почему?
--Ну, обвиняемая сказала нам, что останется на ночь в мотеле, но примерно, точно не знаю, да, около семи часов менеджер позвонил нам, мол, она и
ера Рябчикова уехали. Мы проследили их до Красноармейска и узнали об их отлете самолетом в Харьков.
--Как вы поступили?
--Мы позвонили в Харьков, чтоб там ее встретили при посадке и установили за ней наблю-
дение.
--Это было сделано?
--Да, но теперь я знаю только факты из донесений.
--Я понимаю и не буду спрашивать о сделанном кем-то другим. Скажите, когда вы в следующий раз
видели обвиняемую?
--Уже четырнадцатого числа.
--В какое время?
--В половине пятого дня.
--Где вы ее увидели?
--В вашем офисе.
--У вас состоялся с ней разговор?
-- Да, пан.
--Что сообщила вам обвиняемая о коробке конфет, которая была ей предъявлена?
--Она приобрела эту коробку и положила ее в до-
рожный портфель мужа, тот всегда возил ее с собой,
так как был запойным пьяницей. Временами он чувст-
вовал непреодолимое стремление к спиртному, но, когда съедал конфету, не одну, а порядочное количество, ему удавалось перебороть в себе эту тягу.
--Она призналась вам в покупке этих конфет?
--Да, пан.
--Вы спросили ее, открывала ли она коробку и об- рабатывала ли как-то конфеты?
--Она объяснила мне, что просто приобрела шоко-
лад и положила его в портфель мужа не открывая, в
таком виде, как коробка была получена в кондитер-
ской. Она сняла внешнюю упаковку, так как купила
две одинаковые коробки, но целлофановую обертку на
них не нарушала.
--Вы обследовали эту коробку шоколада?
--Да, пан.
--С целью обнаружения скрытых отпечатков паль-цев?
--Да, пан.
--И какой результат?
--Нашли две конфеты, на которых имелись сле- ды правого большого и указательного пальца обвиня-
емой.
--Вы смогли их сфотографировать?
--Да, пан.
--У вас фотографии с собой?
-- Да, пан.
--Пожалуйста, покажите их адвокату обвиняемой,
после чего я намерен их причислить к вещественным
доказательствам.
-- Не возражаю,--заявил Гриценко, торопливо взгля-нув на фотографии.
--Позднее вы присутствовали при том, как эти две конфеты проверялись на наличие яда?
--Присутствовал.
--Вы каким-нибудь образом отметили эти конфеты?
--Да, пан. Мы прикрепили по маленькому кусочку бумаги к нижней стороне конфет, написав на одной из
них номер один, а на второй--номер два. Кроме того,
я поставил свои инициалы.
--После чего обе конфеты проверены на яд?
--Да, пан.
--Перекрестный допрос,--с удовлетворением объ- явил Трунов.
Гриценко словно соскучился с нетерпением ожидал момента заговорить.
--Известно ли вам, что обнаружено в этих кон-
фетах?
--Только понаслышке.
--«Понаслышке» от токсиколога, проводившего экспертизу?
--Да.
--Но вы находились в то время там?
--Да.
--Что он сказал?
--В двух конфетах находится цианистый калий, а в остальных--мышьяк.
--Вам известно, что при мышьяковом отравлении смерть наступает довольно медленно?
--Да.
--А при цианиде очень быстро?
--Да.
--Вы не пытались выяснить, почему эти две шоко- ладки с молниеносно действующим ядом лежали впе-
ремежку с конфетами, начиненными медленно дейст- вующим ядом?
--Нет. Я спросил об этом обвиняемую, но она
упорно настаивала, что не вскрывала коробку и не до-
трагивалась ни до одной конфеты.
--Это все,--удовлетворился Гриценко,--больше
вопросов не имею.
--Приглашаю Веру Васильевну Рябчикову,--объявил Трунов. Вера Рябчикова, сидевшая в конце зала, выступила вперед и воинственно заявила.
--Я не хочу быть свидетелем в этом деле. И не знаю ничего такого, что может хоть чем-то помочь обвинению. Молодая женщина, которую вы тут судите, племянница моей сестры. Бедная девочка невиновна.
--Подойдите сюда, вас приведут к присяге,--по-
просил Трунов.
--Я уже сказала, не хочу быть свидетелем. Я ...
--Подойдите сюда и клянитесь говорить одну толь- ко правду,--строго произнес судья Касперский, но так как Вера Рябчикова еще колебалась, добавил.
--В противном случае вас будут судить за неуважение к суду. Вы вызваны в качестве свидетеля, присутствуете в суде. Так выходите вперед.
Вера Васильевна медленно пошла через вращающуюся калитку в отсек для адвокатов и свидетелей и поднялась на возвышение. Она протянула правую руку, приняла присягу, постаралась улыбкой приободрить Марию, после чего уселась и посмотрела на Трунова.
--Вы—Вера Рябчикова?--спросил тот.--В настоящее время проживаете в Красноармейске с подсудимой в доме, который ранее принадлежал Михаилу Черняку. Это так?
--Верно!--фыркнула женщина.
--В каком родстве вы находились с Михаилом Черняком?
-- Я не состояла с ним в кровном родстве. Моя се- стра была женой брата Михаила.
--Они оба умерли?
--Да, оба.
--Какие родственники были у Черняка, когда он умер?
--Никого, кроме Марии, если не считать меня родственницей.
--Он считал вас невесткой?
--Да.
--Как часто вы видели Михаила Черняка при жизни?
--Довольно часто.
--А незадолго до смерти вы его видели?
--Да, конечно.
--За сколько дней до смерти?
--Приблизительно за месяц.
--Можете ли вы описать условия в доме Черняка в то время? Кто там находился?
--Я и его племянница Елена, а также Мария и Эдуард  Торчаки. Мария приехала помочь Елене.
--Вы говорите о Елене Сомовой?
--Да.
--Что случилось с Еленой Сомовой?
--Она умерла.
--А Михаил Черняк умер уже после нее?
--Да.
--Приблизительно через какой срок после смерти Елены Сомовой?
--Через две недели с небольшим.
--Эти две недели он сильно болел?
--Да.
-- За это время он составил новое завещание?
--Не знаю.
--Он не говорил вам в присутствии обвиняемой Марии Торчак, об изменении завещания?
--Не совсем так. В дом приехали адвокаты для со-
ставления документа. Он был очень больным чело-
веком.
--По новому завещанию вы унаследовали кое-какие деньги, не так ли?
-- Вас это не касается.
-- По его последнему завещанию вы получили сколько-то денег, не так ли?
--Отвечайте на вопрос!--прогремел со своего мес- та судья.
--Да!--в тон ему ответила Вера Всильевна.
--Сколько?
--Сто тысяч долларов и пятую часть дома.
--Когда вы впервые познакомились с обвиняемой, Марией Торчак?
--Когда приехала навестить Михаила Черняка.
--Она проживала в то время в его доме?
--В то время--нет. Она находилась там, помогала Елене, но ...
--Одну минуточку. Вы имеете в виду ЕленуСомову, его племянницу, которая скончалась?
--Да.
--Елена Сомова вела дом, смотрела за хозяй- ством, руководила слугами и обслуживала Михаила Черняка?
--Да, все точно.
--Так продолжалось некоторое время?
--Она жила у него более двух лет ... Елена—его любимица. Они были очень близки.
--Вскоре после того, как вы приехали навестить
Михаила Черняк, Мария Торчак перебралась на
жилье к нему? Правильно?
--Все не так просто. То есть нельзя делить вот так
на какие-то периоды. Мария сначала приехала с визи- том помочь Алёне по хозяйству ...
--под «Алёной» вы имеете в виду Елену Сомову?
-- Естественно.
--Хорошо, продолжайте.
--Так вот, она приехала навестить дядюшку...
--Стоп. Выходит Мария сестра Елены Сомовой?
--А разве вы не знали?
--Продолджайте, пожалуйста.
--Так вот Мария  помогала Алёне, потом решила вернуться домой, вот не помню, то ли перед самым моим приездом, то ли сразу после него. Но так или иначе, они с Эдуардом, это ее муж, уступили настоятельным просьбам Алёны и поселились в доме.
--Однако Эдуард Торчак продолжал работать в своем офисе, который находился в этом же городе,
 и где они с Марией Торчак до этого жили?
--Да, так все и было.
--Сначала Эдуард Торчак тоже находився в доме Михаила Черняка вместе с женой?
--Да.
--Сколько времени?
--Весьма недолго.
--После вашего приезда и после смерти Михаила Черняка Эдуард Торчак начал отлучаться из дома
на продолжительное время, не так ли?
--О каком доме вы говорите?
--В то время это был особняк, в котором скончал- ся Михаил Черняк, не так ли?
--Очевидно. Да.
--Именно этот особняк я и называю домом, а зда- ние в Красноармейске я именую конторой. Офисом.
--Понятно.
--Вскоре после того, как вы окончательно перебрались в этот дом, вы заметили, что Эдуард Торчак частенько отсутствовал, не так ли?
--Я не знаю, куда вы клоните и чего стараетесь добиться, но я отвечу вам совершенно откровенно: мы с Эдуардом Торчаком не ладили. Но это не имело ничего общего с его поездками. Он не любил меня точно так же, как я его. Из этого никто не делал секрета, хотя я изо всех сил старалась быть с ним любезной, но он считал, будто я настраиваю Марию против него. Фактически я лишь пыталась раскрыть Марие глаза на то что творилось.
--А что творилось?
--Он смешивал деньги Марии со своими, не счи-
таясь с ее мнением и желанием, тратил их по собственному усмотрению, причем расчеты были до того запутаны, что бедняжка даже не представляла, остался ли у нее вообще хоть какой-то капитал. Когда мы стали интересоваться его недвижимой собственностью, прибылью, которую он имеет от шахт, чем занимается, сколько личных денег Марии вложено в эти предприятия и в какие именно, каков размер ее дивидендов, он либо замолкал, либо вскакивал с места и выбегал из комнаты. А вскоре после этого отправлялся в очередную «деловую поездку». Ну а если пытались по-настоящему его
прижать, то слышали целый набор уклончивых ответов, из которых ровным счетом ничего нельзя было понять. Я догадывалась о его делишках, а он понимал, что я открыла тайные мысли.
Вера Васильевна воинственно хмурилась, глядя на Трунова.
--Так вы знали о его делах?
--Конечно. Слава Богу, не вчера родилась на свет.
--Каким образом вы могли знать?
--Очень просто: задавая ему вопросы и выслушивая ответы, наблюдала за тем, как он ведет себя, и все такое.
--А он догадывался об этом?
--Разумеется. Я не делала из этого никакого секрета. То есть я задавала ему совершенно откровенные вопросы, значение которых нельзя истолковать иначе.
--В присутствии его жены?
-- Естественно. Ведь я как раз и добивалась того, чтобы у нее открылись глаза.
--И надо думать, вы разговаривали отдельно с его женой?
--Да.
--Советовали ей обратиться к адвокату?
--Да, и это тоже.
--Что еще?
--Советовала нанять частного детектива, чтобы ус-
тановить за ним наблюдение. Он шлялся по всей стра-
не, просил Марию уложить ему чемодан, распоряжа-
ясь таким тоном, будто она его служанка, и сообщал
об отъезде на одну из шахт. Не называя, разумеется,
какую именно. Представляете, какая удобная форму-
лировка: «на одну из шахт»?
--У него их было несколько?
--Он приобрел их, прикарманив деньги Марии. На денежки Черняка он сумел развернуться. Причем
как ловко, знали бы вы! Все сделки были так запута-
ны, что сам черт не смог бы в них разобраться!
--Он спекулировал на деньги жены?
--Разумеется, на чьи же еще! Своих денег у него не было. У него была пара каких-то сомнительных шахт, которые ему удалось приобрести по дешевке, поскольку они убыточные. А вот после того, как умер Михаил Черняк, Эдуард сразу превратился в крупного промышленника. Он получал огромные кредиты под залог денег, принадлежавших жене. Он заставил ее получить колоссальную ссуду в банке, а потом окунулся с головой в спекуляции ценными бумагами Марии, чтобы иметь свободные наличные деньги. Банковский же счет Марии полностью исчерпан.
--Вам известно, как он осуществлял операции? Советовался ли с Марией Торчак? Получал ли ее со-
гласие?
--Нет, конечно. Он просто заставил ее положить все деньги на общий счет, из которого она брала средства только на хозяйство да изредка себе на платье или какой-то другой пустяк.
--Вы предупреждали Марию Торчак об этом?
--Разумеется!
--Таким образом, скажем, неделю назад у Марии Торчак были все основания не доверять своему
мужу, ненавидеть его и желать убрать со своей доро-
ги, не так ли?
--Постойте, что это вы делаете? На каком основа-
нии вы вкладываете мне в рот такие слова?
--Я всего лишь суммирую сказанное вами ... Вы говорили Марии Торчак, что муж растрачивает ее
деньги?
--Да, много раз.
--И проводит время с другими женщинами?
--Я это подозревала.
--И запустил руку в унаследованное ею состоя- ние, практически присвоив его, и что в результате его
финансовых махинаций она может вообще все поте-
рять?
--Ну, я употребляла не в точности эти слова.
--Но суть вашей речи была такова?
--Да.
--Примерно десять дней назад Эдуард Торчак объявил об отъезде в свой офис в Красноармейске?
--Да.
--И попросил жену уложить его чемодан?
--Да, попросил.
--Про конфеты что-нибудь говорилось?
--Он попросил купить свежие конфеты, прежние съел  почти все, в коробке остались две или три штуки.
--Вам известно, как поступила Мария Торчак
в отношении конфет и укладки вещей в чемодан?
--Сама я этого не видела, но позднее узнала, что
она купила две коробки.
-- И одна из этих коробок была положена мужу в
чемодан?
--Полагаю, что так, своими глазами, разумеется, я
этого не видела.
--Вам что-нибудь известно о наличии у Марии Торчак ядов?
--Она очень увлекается садом и сама приготавли-
вала какие-то смеси для опрыскивания цветов и дере-
вьев. Пользовалась рецептами и советами из справоч-
ника для садоводов-любителей.
--Был ли у нее мышьяк и цианистый калий?
--Не знаю.
--Вы когда-нибудь говорили с ней о ядах?
--Ну ... да.
--И она сообщила вам, что у нее имеется мышьяк и цианистый калий?
--Она сказала мне, у нее кое-что есть для опрыс- кивания.
--Сказала ли она вам, что у нее был мышьяк и ци- анистый калий?
Гриценко заметил.
--Ваша честь, похоже, коллега предпринимает по-
пытку подвергнуть допросу собственного свидетеля.
--Она враждебно настроенный свидетель,--уточ-
нил Трунов.
--Возражение не принято,--заявил судья.--Со-
вершенно очевидно, Вера Рябчикова является враждебно настроенным свидетелем.
--Сообщила ли обвиняемая вам, что у нее имеется
мышьяк и цианистый калий?--в третий раз переспро-
сил Трунов.
--Да.
--Обсуждала она с вами свою попытку спрятать яды, когда зарыла их в землю, чтобы власти не смогли найти?
Наступило долгое молчание.
--Отвечайте на вопрос!--поторопил Трунов.
--Да,--произнесла очень тихо Вера Васильевна.
--И вы фактически видели, как она закапывала в саду пакетики, содержащие эти яды?
--Она не хотела, чтобы ее мучили бесконечными
допросами и ...
--Вы действительно видели, как она зарывала яды?
--Я видела, как она копает яму, а что она в нее положила, я не знаю.
--Сказала ли она вам, что туда положила?
--Да, потом.
--Что, по ее словам, она туда бросила?
--Яды.
--Теперь припомните события двенадцатого числа, понедельника. Вы и Мария Торчак находились в доме Черняка?
--Да.
--Утром, примерно в девять часов, вам позвонил доктор из Красноармейска, некто Свиридов Эдуард Фииппович.
--Да, такой звонок был.
--С доктором разговаривали вы или Мария Торчак?
--Я.
--Что сказал вам доктор Свиридов?
--Он просил позвать Марию Торчак. Я ответила, что он говорит с теткой Марии и что
я могу передать ей любое сообщение. Он объяснил, это важная новость, касающаяся ее мужа.
--Относительно данного телефонного разговора,--
Трунов обратился к судье,--допускаю, это доказа-
тельства, основанные на слухах, но ...
--Я не возражаю,--прервал его Гриценко,--про- должайте.
--Хорошо. Каково содержание вашего разговора?
--Доктор Свиридов сообщил мне: Эдуард Торчак находится в мотеле в Украинске и очень серьезно болен, у больного высокое кровяное давление и уплотнение артерий, поэтому он считает желательным, чтобы Мария Торчакт прибыла туда как можно быстрее.
--Я не хочу терять время на выяснение подробнос-
тей,--пояснил Трунов,--но вы с Марией Торчак тут же собрались в дорогу. Поймали такси, затем уговорили Марию заехать в контору адвоката. И вы действительно заехали к Гриценко, не так ли?
-- Да.
--До этого вам стало известно, что Эдуард Торчак оставил какое-то письмо, которое следовало до-
ставить полицейским в случае его смерти?
--Он обвинял Марию, ох, во многих вещах и пре-
дупредил ее, что оставил письмо, которое должно быть
доставлено полицейским в случае, если с ним что-то
случится.
--И вы отправились в контору Гриценко вместе с Марией Торчак и поручили Гриценко
съездить в Красноармейск и раздобыть это письмо, чтобы его нельзя было передать полицейским в случае смерти Эдуарда Торчака? Дело обстояло таким образом, да?
--Одну минуточку, ваша честь,--заговорил Гриценко.--Я вынужден возразить, ибо ответ на данный вопрос требует обнародования конфиденциальных сведений, сообщаемых клиентом адвокату.
--Вы сами не нанимали адвоката, не так ли?--спросил Трунов у Веры Васильевны.
--Я? Нет, конечно. Зачем мне адвокат?
--А Мария наняла?
--Она говорила ему, что надо делать.
--И вы тоже не так ли?
--Понимаете, Мария  была взволнована, и она ...
--и поэтому вы сказали адвокату, что он должен сделать, так?
--Ну, возможно, я кое-что объяснила ...
--Вы присутствовали во время их разговора?
--Да, конечно.
--Расскажите нам, что говорилось во время этой беседы.
--Возражаю. Вы требуете сведений, не подлежащих разглашению,--громко заявил Гриценко.
--Это не так, поскольку при разговоре присутство-
вал третий человек,--возразил Трунов.
Судья Касперский покачал головой.
--Ответ на данный вопрос требует изложения ин-
струкций, полученных паном Гриценко как адво-
катом от Марии Торчак.
--Да, ваша честь, в присутствии Веры Рябчиковой, третьего лица.
--Я не думаю, что это допустимо,--изрек судья
Касперский.
--Прошу извинить суд, я могу привести авторитет-
ные мнения по данному вопросу,--заупрямился Трунов.--Я считаю, это совершенно законно.
Судья нахмурился, он не терпел возражений.
--Прекрасно, я изучу мнение авторитетов, но на это требуется время. Мне не по душе идея воспользоваться данными, сообщенными клиентом адвокату.
--Я дам вашей чести необходимые ...
--Подождите минуточку,--попросил судья Касперский.--Я займусь этим вопросом после полудня. И тогда можно будет вернуться к данному вопросу. Разве вы не можете отозвать этого свидетеля и вызвать другого?
Трунов с неудовольствием сдался.
--Да, полагаю, это можно сделать.
--Прекрасно. У нас имеется вопрос. И возражение пана Гриценко. Вы располагаете мнением авторитетных лиц. После перерыва мы вернемся к данному вопросу, тогда будет ясно, должна ли свидетельница отвечать или нет, а защитник сможет продолжить перекрестный допрос.
--Все ясно,--сдался Трунов,--я не возражаю. Вера Рябчикова, вы можете вернуться в зал.
Вера Васильевна гневно сверкнула глазами в сторону Трунова.
--Но никуда не уезжайте из города,--предупредил
прокурор.--Не забывайте, вы вызваны повесткой. По-
этому обязаны оставаться в сфере досягаемости суда на протяжении всего процесса. И вам следует явиться в зал заседаний после дневного перерыва,
--Да,--предупредил судья Касперский,--не вздумайте отсюда уехать. Вы должны находиться во Харькове до конца судебного разбирательства. Вы понимаете?
Вера Васильевна высокомерно взглянула на него.
--Понимаете?--раздраженно переспросил судья.
--Да,--недовольно бросила женщина.
--Вызывайте следующего свидетеля, прокурор Трунов.
--Теперь я вызываю доктора Свиридова.
Доктор Свиридов, тщедушный человек лет пятидесяти, всем своим видом показывая, что он врач, поднялся на место для свидетелей и посмотрел на прокурора холодными глазами, которые ровным счетом ничего не выражали. Очевидно, подобная манера держаться была специально отработана. Вне всякого сомнения, он бывал на месте для свидетелей неоднократно и приготовился взвешивать вопросы и ответы с ловкостью «бывалого солдата».
--Ваше имя Свиридов Эдуард Филиппович?-- спросил Трунов.
--Совершенно верно. Да.
--Вы имеете лицензию на право заниматься врачебной деятельностью в данной области в качестве врача-терапевта?
--Да.
--Где вы практикуете, доктор?
--В Красноармейске.
--Сколько времени вы там живете?
--Около трех лет.
--Утром двенадцатого числа вас вызвали к пациенту, который находился в мотеле?
--Да.
--Кто был этот пациент?
--Эдуард Торчак.
--В то время вы были с ним знакомы?
--Нет.
--Видели ли вы тело Эдуарда Торчака после то- го, как оно было извлечено из земли, но до вскрытия?
--Да.
--Присутствовали ли вы при вскрытии?
--Нет.
--Увиденное вами тело было телом человека, которого вы лечили двенадцатого числа?
--Да.
--Беседовали ли вы с обвиняемой двенадцатого числа этого месяца?
--Да.
--Видела ли она человека, которого вы лечили?
--Да.
--Назвала ли она этого человека?
--Да.
--Кто, по ее словам, это был?
--Эдуард Торчак, ее муж.
--Теперь я хочу, чтобы вы в точности описали про-цесс вашего лечения и состояние пана Торчака.
--Ну,--начал доктор Свиридов,--я не могу этого сде-
лать, не повторив сказанного мне пациентом ...
Трунов, предвидя возражения со стороны адвоката, стал весьма пространно объяснять, почему, по его мнению, в данном случае можно отступить от правил, но Гриценко прервал его с улыбкой.
--Я ничего не имею против, коллега,--заявил он.--Приступайте.
Трунов усмехнулся.
--Теперь я вижу, ваша честь, защита ведет умную
игру. она хочет, чтобы мы показали все наши козыри.
--Я хочу ознакомиться с фактами,--согласился Гриценко.
--А я хочу разобраться в фактах,--фыркнул Трунов, несколько обескураженный спокойствием Гриценко.
--В таком случае прекратите пикироваться,--рас- сердился судья.--Отвечайте на вопрос, доктор. Сооб-
щите о случившемся. Можете упомянуть, что говорил вам пациент.
Доктор Свиридов расправил плечи.
--Он сказал мне, что съел конфету и ужасно разболелся. Это его жена пыталась его отравить.
--Он уточнил, когда съел конфету?
--Приблизительно в семь часов утра.
--В котором часу вы его осматривали?
--Между восемью и девятью.
--Он связывал конфету с болезнью?
--Да.
--И что он вам точно сказал?
--Его жена, мол, отравила одну из своих родствен-
ниц, чтобы получить деньги умирающего дядюшки, не- давно он раздобыл доказательства этого, а теперь решила отделаться от него, но он попытался принять меры предосторожности и оставил письмо, так что, если что-нибудь с ним случится, власти узнают о происшедшем.
--Как вы поступили?
--Сначала я лечил его от пищевого отравления, посчитав, что его подозрения могут быть и преувеличенными. Потом допустил, возможно, его на самом деле отравили. Во всякоМ случае, человек слабел на глазах, а когда увидел его крайне тяжелое состояние, я позвонил жене. Она приехал а вместе с какой-то родственницей.
--Вы им сказали, что Торчак при смерти?
--Я им сказал о его серьезной болезни.
--И дальше?
--Я уехал и оствил им свою визитку. Где-то от двух до трех дня они вызвали меня по телефону, я помчался в мотель. Войдя в комнату, я
увидел, что Торчак умирает. Я проверил пульс попытался дать ему сердечное, но он не реагировал. Он слабел на глазах и внезапно умер.
--Как вы поступили дальше?
--Я сказал панни Торчак в виду таких обсто- ятельств не могу подписать свидетельство о смерти,
мне необходимо сохранить доказательства. Запер дверь и ушел.
--Что вы предприняли?
--Поставил в известность власти.
--А затем?
--Когда я вернулся с представителями администрации, труп исчез.
--Одну минуту, доктор,--поднял руку Трунов.--В каком смысле исчез?
--Труп увезли,--заявил доктор Свиридов с ученым видом. Сделав приличествующую делу паузу, он повторил медленно и внушительно:--Труп увезли.
--Какие факты заставляют вас так говорить, доктор?
--Но ведь трупы не встают и не уходят из комнаты.
--Вы уверены в смерти пана Торчака?
--Я знаю, он умер. Я видел, как он умирал.
--Бывали случаи, когда допускались ошибки и со- стояние комы признавалось за смерть?
--Полагаю, такое вполне могло быть, но лично я таких ошибок не допускал. И мне думается, если заняться подобными случаями, то выяснится: ошибки допускались только в тех случаях, когда у человека было каталептическое состояние или же летаргия, ну и врач констатировал смерть. Короче говоря, если врач стоит возле умирающего человека и наблюдает за его агонией, а не приезжает уже после смерти, он не может ошибиться.
--Сколько времени вы отсутствовали?--спросил Трунов.
--Отсутствовал?
--Да, сколько времени прошло с того момента, когда вы объявили Марии Торчак о смерти ее мужа
и покинули мотель, до вашего возвращения туда с
представителями власти?
--Полагаю, около часа.
--В таком случае вы готовы заявить, что Эдуард Торчак был мертв. В котором часу это случилось,
доктор?
--Он умер где-то от половины третьего до трех ча-
сов дня. Я не посмотрел на часы в этот момент, но это
уже и не столь важно. Я готов заявить без колебаний:
труп вынесен каким-то человеком или людьми из того
помещения, где умер пан Торчак и оставался
после моего ухода.
--Перекрестный допрос,--объявил Трунов.
Гриценко заговорил не сразу, в упор разглядывая врача.
--Давайте внесем полную ясность. Вы в первый раз видели Эдуарда Торчакак между восемью и девятью часами утра?
--Совершенно верно.
--И он сказал вам, что заболел приблизительно в семь часов утра?
--Да...
--Каковы были признаки его недуга, когда вы его осматривали в первый раз?
--Он страдал от ужасной слабости в результате резкого упадка сил, изнеможения. Состояние близкое к коллапсу, то есть полному упадку сил.
--Были признаки мышьякового отравления?
--В то время--нет. По словам Торчака, его
сильно рвало, тошнота не проходила, иногда рвота во-
зобновлялась, теперь уже одной слюной, так как он
освободился от всего, что съел, его било как в лихо-
радке, не проходили желудочные колики.
-- Это не признак мышьякового отравления?
--Пан Гриценко, если человек проглотил мышьяк
где-то до семи часов утра, после чего почти сразу же
началась рвота, я бы считал, что его состояние могло быть таким, как он описал.
--Значит, в этот момент Торчак заявил вам, что подозревает свою жену в попытке его отравить?
--Весьма недвусмысленно.
--Он съел шоколадную конфету из коробки, кото-
рую положила ему в портфель жена, поэтому был уве-
рен, что отравился конфетой?
--Да.
--Объяснил ли он вам, как случилось, что в семь часов утра он лакомился конфетами?
--Да. Иной раз у него бывали длительные запои, поэтому очень часто, когда появлялось непре-
одолимое желание выпить спиртного, он справлялся с
этим, съев большое количество ликерных конфет.
--Итак, стоило ему почувствовать недомогание, он заподозрил конфеты?--спросил Гриценко.
--Ну, вообще-то он выразил это иначе, но, как я
понял, дело обстояло именно так. Да, именно так.
--Когда вы осматривали его, он был в шоковом со- стоянии? Депрессия и все такое?
--Да.
-- Состояние не улучшалось?
--Нет.
--Вы считали возможным наступление конца?
--Да.
--От истощения и шока, а не от мышьякового от- равления?
--Да, учитывая его общее физическое состояние.
--Поэтому вы вызвали его жену?
--Да.
--Вы знакомы с симптомами цианистого отравления?
--Да.
--Далее. Как случилось, доктор, или, скорее, как вы объясните такой факт: если человек подозревал в девять часов утра, что первая проглоченная им конфета отравлена, он решился съесть вторую в три часа дня?
--Одну минуточку,--вмешался Трунов.--Это
спорный вопрос!
--Я хочу услышать мнение врача,--пояснил Гриценко.
Судья Касперский, принимавший довольно пассивное участие в происходившем, очевидно надеясь, что стороны сами разберутся, переводил глаза с одного на другого.
-- Он этого не делал!--отрезал доктор Свиридов.
-- Чего не делал?--спросил Гриценко.
-- Не ел второй конфеты.
Трунов, махнув рукой, уселся и с улыбкой сказал:
-- Ну, продолжайте. Кажется, доктор продвигается вперед весьма успешно.
--Вы слышали свидетельство доктора Маковева о смерти от отравления цианистым калием?
--Да.
--Вы не согласны с подобным выводом?
--Я никогда не спорю с заключением патологоанатома, производившего вскрытие.
--Прекрасно,--наклонил голову Гриценко.--Выхо-
дит, человек умер от отравления цианистым калием?
Вы видели, как он скончался. Вам известны симптомы. Так у него появились признаки цианистого отравления или нет?
--Нет. Нет.
--Таких признаков не было?--уточнил Гриценко.
--Нет!--ответил доктор Свиридов, стискивая зубы.
--В таком случае вы не думаете, что причиной его
смерти явился яд?
--Одну минутку. Это другой вопрос. Я считаю, яд явился причиной смерти.
--Но вы думаете не о цианистом калии?
--Да. я считаю, Торчак умер от сильнейшего шока, последовавшего за отравлением мышьяком,
который к тому времени, когда наступила смерть, в
основном был удален из организма.
-- Не спешите,--покачал головой Гриценко.--Вы занимались этим человеком. Вы видели, как он умер?
--Да.
--И вы считаете, он умер от цианистого калия?
--Нет, не считаю.
--Одну минуточку, ваша честь,--заговорил Трунов. --Возникает ситуация, которой я не предвидел.
Надо признаться, я не допрашивал доктора Свиридова относительно причины смерти Эдуарда Торчака, не сомневаясь, что наличие яда, обнаруженного при вскрытии, полностью отвечает на вопрос, из-за чего умер этот человек.
--Сейчас вы имеете возможность допросить его дополнительно,--предложил Гриценко.--Я задаю докто-
ру специфические вопросы при перекрестном допросе. И получаю специфические ответы. Я хочу, чтобы эти ответы были запротоколированы.
--Да, конечно, их запротоколируют,--заверил Трунов.
--Вы стараетесь опротестовать мой перекрестный допрос?--поинтересовался Гриценко.
Трунов взял себя в руки и согласился.
--Нет, продолжайте, коллега. Давайте выясним факты, какими бы они ни были.
Гриценко повернулся к Свиридову:
--Давайте внесем полную ясность в это дело, док- тор. Вы видели, как умер ваш пациент?
--Да.
--Вы знакомы с симптомами отравления цианистым калием?
--Да.
--Вы не думаете, что он умер от данного яда?
--Я абсолютно уверен! В наличии не было ни одного из типичных симптомов. Его смерть вызвана слабостью, шоком и неспособностью оправиться от проглоченного яда.
--Вы сами не знаете, какую гадость он проглотил?
--Я знаю то, что он мне говорил. И знаю, какие симптомы имелись в наличии.
--Но большинство симптомов описано больным, так?
--Ну он, естественно, описал мне свое самочувст- вие. Врачи всегда задают подобные вопросы.
--Откуда вы знаете о принятии какого-то яда?
--Его состояние совпадало с описанным им самим.
--Он сказал вам о попытке жены отравить его. Он
сказал также, что съел одну конфету из коробки и вскоре после этого ...
--Немедленно после этого,--поправил врач.
--Хорошо, немедленно после того, как он съел конфету из коробки, у него начались боли, понос и рвота?
--Да.
--И по мнению Торчака, это было вызвано мы- шьяковым отравлением?
--Отравлением, да. Вроде бы он не упоминал мы-шьяк. Хотя да, вроде бы упомянул. Да.
-- Вы сами его упомянули?
--Возможно.
--Покойный какое-то время находился в Украинске?
--Так он сказал.
--Он ехал домой в Красноармейск?
--Да.
--И он сказал вам, что съел конфету и тут же за- болел?
--Я повторил это уже много раз. Да. Мне кажется, я отвечал на данный вопрос в той или иной
форме неоднократно.
--Но вы не знаете, что он съел такую конфету?
--Только с его слов.
--Вы сами не видели, что он съел конфету?
--Нет.
--Но вы знаете твердо: Торчак не умер от от-равления цианистым калием?
--Симптомы его недомогания ни в чем не совпа- дали с симптомами, которые следовало бы ожидать от
такого яда. Нет, цианистый калий здесь ни при чем ...
-- Пойдем с вами немного дальше, доктор. Вы по-
казали, что Эдуард Торчак обрисовал симптомы отрав- ления?
--Да.
--И его состояние совместимо с таким отравлением?
--Да.
--И когда вы оставили человека около трех часов дня, он был мертв.
--Да.
--Если дело обстояло так, то где он раздобыл яични-
цу с беконом, которую доктор Маковеев обнаружил в его желудке, съеденные, по мнению врача, незадолго до смерти?
--Вас интересует мое мнение?--спросил доктор Свиридов.
--Я вас спрашиваю.
--По моему мнению, его жене удалось, уже не знаю каким образом, уговорить его поесть после того, как она осталась с ним наедине. И именно эта пиша явилась причиной его смерти.
--Каким образом?
--Не знаю. Я не одобрил бы такой пищи. В его со- стоянии ему требовалась жидкая еда, Ничего твердого, ничего тяжелого. Фактически я ввел ему внутривенное
питание.
--Каким образом человек, умирающий от шока,
слабости и истощения, может сидеть в постели и есть
яичницу с беконом?--спросил Гриценко.
--Не могу сказать. Не знаю.
--У вас на это не существует объяснения?
--Нет.
--Можете ли вы сказать, что состояние больного не позволяло ему пообедать яичницей с беконом?
Доктор Свиридов заговорил деловито.
--Нет сомнений, труп, вскрытие которого произво-
дилось, есть тело того человека, который был моим
пациентом. Я, конечно, не мог предполагать, что он
способен съесть такую пищу. Несомненно, ему нельзя
было разрешать это делать. Поскольку яичница была
обнаружена в его желудке, значит, он ее съел. Я ни за
что бы не поверил, что такое возможно.
--Хорошо, давайте упорядочим наши с вами выво-
ды,--сказал Гриценко.--Как врач вы знаете: человек
не умер от отравления цианистым калием?
-- Убежден, нет.
--Вы сами не знаете, что он ел шоколадные кон- феты?
--Да, сам я этого не видел и не знаю.
--Вы также сами не знаете, что он проглотил какой-нибудь яд?
--Ну ... ну, конечно, я не могу присягнуть. Меня
при этом не было.
--Вы досконально знаете, доктор, Эдуард Торчак мог страдать от пищевого отравления. Он мог приписать это действию яда, якобы подсыпанного ему
его женой, в чем он мог ошибаться.
--Ну ...
--Часто случается, не так ли, доктор?Что че- ловек, страдающий от пищевого отравления, воображает, что была предпринята попытка его намеренно отравить, забывая о недоброкачественной пище.
--Полагаю, с этим можно согласиться.
--Вы никогда не сталкивались с подобными случаями в своей практике?
--Я--да, сталкивался ...
--И вы знаете, Эдуард Торчак умер не от от- равления цианистым калием?
--Уверен в этом.
--Это все,--произнес Гриценко.
--Подождите минуточку,--остановил доктора, на- чавшего было спускаться, Трунов.--Я хочу вас до-
просить, доктор. Ведь я разговаривал с вами до этого,
правда?
--Да, пан.
--Вы ни разу не упомянули о том, что смерть Торчака не была вызвана отравлением цианистым ка-
лием?
--Вы же не задавали такого вопроса,--ответил Свиридов.--При объяснении я сказал: как мне казалось, жена дала ему яд, доза оказалась смертельной, человек мог вполне скончаться от того, что незадолго перед его смертью ему была введена дополнительная доза яда, наложившаяся на предыдущую. Я употребил слово «яд», но
не говорил «цианистый калий», а вы не просили уточ-
нить. Но я обратил ваше внимание: причиной смерти
могло явиться и то, что организм Торчака не смог
справиться с шоком от действия яда, проглоченного с
шоколадной конфетой примерно в семь часов утра.
--Верно, это вы говорили,--признал Трунов,--
но теперь ответьте на совершенно конкретный вопрос:
считаете ли вы, что Торчак мог умереть не от от-равления цианистым калием?
--Такого вопроса вы мне не задавали. Я не вижу оснований конфликтовать с другим врачом до тех пор, пока мне не будет задан такой вопрос, на который неизбежен прямой ответ. Адвокат Гриценко задал мне конкретный вопрос, и я дал на него конкретный ответ. Я находился при смерти больного. Она могла быть вызвана каким-то ядом, который подействовал на сердце, или же она явилась следствием ранее введенного яда, но никаких симптомов цианистого отравления я не наблюдал за все то
время, пока находился рядом с Торчаком.
--Известно ли вам, сколько цианида обнаружено при вскрытии в желудке покойного?
--Да.
--Этого количества достаточно, чтобы вызвать смерть?
--Вне всякого сомнения.
--Обождите ... Получается, если этот человек не
умер от цианистого отравления ранее, он все равно
умер от него. В его организме было столько цианида,
что он все равно его бы убил, даже если вы не считае-
те причиной его смерти цианистый калий.
--Возражаю против данного вопроса,--заявил
Гриценко,--он спорный, двусмысленный и весьма неясный. Вопрос заключается вовсе не в том, от чего мог бы умереть этот человек. Но что явилось причиной его смерти.
--Я тоже так считаю,--изрек судья Касперский,--и
поддерживаю возражение на вопрос, поставленный в
такой форме.
Трунов заговорил раздраженно.
--Ваша честь, это чрезвычайно необычная ситуация. Доктор Маковеев--исключительно квалифицированный специалист в области токсикологии. Он обнаружил в организме покойного достаточно яда, чтобы вызвать смерть. Он конкретно указал: это цианистый калий, быстро действующий яд. Доктор же Свиридов придерживается другой точки зрения, то есть Эдуард Торчак умер не
от цианистого отравления. Конечно, это всего лишь его личное мнение.
--Он врач и имеет право на собственное мнение,--
строго изрек судья.
--К тому же он является вашим свидетелем!--до-
бавил Гриценко.
--Ваша честь, я считаю, при данных обстоятель-
ствах обвинение имеет право просить продолжения
расследования. В известном смысле я связан именно тем что доктор Свиридов является моим свидетелем ... В протоколе черным по белому записано: по его мнению, Эдуард Торчак не умер от цианистого отравления.
--И,--подхватил Гриценко,--ваш собственный врач
не обнаружил следов шоколада в желудке умершего.
--Я хочу вновь вызвать доктора Маковеева и задать ему несколько дополнительных вопросов,-- заявил Трунов.
--Возражений нет?--спросил судья.
--Никаких возражений!--воскликнул Гриценко.
--Уступите место доктору Маковееву, доктор Свиридов. Пожалуйста. Доктор Маковеев, вы уже приведены к присяге. Я просто хочу задать вам один вопрос.
Доктор Маковеев поднялся на место для свидетелей. Была задета его профессиональная гордость, и он был вне себя от возмущения.
--Вы слышали показания доктора Свиридова?--спросил Трунов.
--Слышал!--рявкнул Маковев.
--Есть ли у вас какие-нибудь. сомнения относительно причины смерти в данном случае?
--Абсолютно никаких. Человек, которого я вскры-
вал, умер от отравления цианистым калием.
--Иными словами, в его желудке находилось достаточно цианистого калия, чтобы вызвать его гибель?
--Да.
--Теперь я задам вам другой вопрос. Он довольно- таки надуманный и весьма отвратительный. Возможно
ли откачать содержание желудка трупа?
--Можно, конечно.
--Так. Можно ли после этого накачать что-то дру- гое в желудок трупа?
Доктор Маковеев заколебался.
--Сейчас вы спрашиваете меня,--сказал он нако- нец,--не предполагаю ли я, что именно это продела-
но в данном случае?
--Я спрашиваю вас вообще о подобной возмож- ности.
--Полагаю, вообще-то это возможно. Однако я должен указать, Эдуард Торчак умер от действия ци-
анистого калия. Не только присутствовал яд, но были
в наличии все признаки такого отравления: состояние
горла, характерный запах и прочие симптомы. Лично я
считаю, человек умер практически мгновенно, прогло
тив большую дозу яда. Он пил спиртное примерно за
час до смерти. Он также ел яичницу с беконом в это
же время.
Трунов повернулся к судье:
--Ваша честь, я пытаюсь разобраться в фактах по
данному делу. Надо же как-то привести к общему зна-
менателю эти два противоречащие заключения свиде-
телей.
--Что касается меня, ничего противоречивого в
моих показаниях нет. Я уверен, человек умер от циа-
нистого отравления,--заговорил доктор Маковеев.--Все
симптомы налицо. Большое количество яда. Ни один
человек не смог бы остаться в живых, проглотив столько отравы, сколько обнаружено при вскрытии. И что бы ни говорили в опровержение, я буду отстаивать
свою точку зрения.
--Есть ли у вас дополнительные вопросы по пере-
крестному допросу, коллега?--обратился Трунов к
Грценко.
--Вы предполагаете, яд был в шоколадной конфе-
те?--спросил Гриценко у доктора.
--Нет. Я думаю, смерть наступила очень быстро. Кроме того, я не обнаружил никаких следов шокола-
да, хотя очень тщательно обследовал содержимое же-
лудка, как раз разыскивая признаки того, что покой-
ный ел эти конфеты.
--Каким образом, по-вашему, яд попал в организм?
--Я сомневаюсь, что он поступил вместе с пи- щей. Его могли подмешать к виски. В крови найден
алкоголь, а в желудке--виски ... У меня имеется еще
одна теория, на правильности которой я не буду на-
стаивать.
Гриценко обдумал его ответ и спросил:
--Не заключается ли эта теория в том, что покойнику могли дать смертельную дозу яда под видом лекарства?
-- Да.
--У меня все, доктор,--с удовлетворением заявил Гриценко.
--Всего один вопрос у  меня, доктор,--поспешно пробормотал Трунов.--В таком случае вы считаете,
что обвиняемая дала Эдуарду Торчаку яд под видом лекарства?
--Нет.
--Как? Мне казалось, вы сейчас говорили о возможности введения цианида в качестве лекарства?
--Я это сказал, но только не обвиняемая,
она не находилась рядом с мужем в соответствующее время. Я убежден, Эдуард Торчак прожил
максимум две минуты после приема яда.
--У вас есть еще вопросы, коллега?--обратился Трунов к Гриценко.
--Никаких,--ответил Гриценко.--Вы прекрасно работаете со свидетелями. Продолжайте и дальше в том же духе.
--Я бы просил отложить слушание,--предложил Трунов.--Уже время перевалило за полдень, ва-
ша честь. Суд обычно прерывает работу до трех часов.
Я бы просил о перерыве до четырех часов дня.
--У защиты нет возражений?--осведомился судья.
--В виду сложившихся обстоятельств--нет,--со-
гласился Гриценко.--Если обвинение желает, мы мог-
ли бы перенести заседание на десять часов утра за- втрашнего дня.
--Я бы предпочел, чтобы эта просьба не исходила от обвинения,--после недолгого раздумья пробормо- тал Трунов.
--Хорошо, я вношу такое предложение,--без ко- лебаний объявил Гриценко.
--Прекрасно!
Судья поднялся с кресла.
--По просьбе защиты слушание дела откладывает-
ся на завтра на десять часов утра. Обвиняемая остается в камере предварительного заключения. Суд отложен.
Трунов внимательно посмотрел на Гриценко.
--Знаете, меня предупреждали, что я должен быть
готов ко всякого рода неожиданностям, имея дело с
вами, но за всю свою карьеру я впервые сталкиваюсь
с подобной чертовщиной!
--Что вы намереваетесь делать?
--Не знаю,--вздохнул Трунов.--Я был уверен,все трудности позади ... я ее уже практически связал по
рукам и ногам. Но благодаря показаниям доктора Свиридова мне придется сильно попотеть, чтобы обвинить ее перед присяжными.
--Ну, во всяком случае, вы откровенны.
--С вами бессмысленно хитрить и изворачивать-ся,--снова вздохнул Трунов.--Вы не хуже меня
знаете, что бы случилось, если бы в присутствии при-
сяжных разыгралось нечто в этом роде.
--Вы собираетесь прекратить дело?
--Не думаю. Я попал в эту историю с закрытыми глазами. Теперь, думаю, мне, возможно, удастся обой-
тись в дальнейшем без показаний доктора Свиридова, заставив вас вызвать его в качестве свидетеля защиты.
--Ну а дальше?
--Дальше,--продолжил Трунов, понизив голос,--я подвергну сомнению его профессиональную
компетентность. Сомневаюсь, чтобы его высоко цени-
ли в здешнем врачебном мире. Он приехал издалека.
Немолодой мужчина, а практикует в Красноармейске всего три года. Если не ошибаюсь, в прошлом у него были неприятности из-за наркотиков. Вот почему доктор Маковеев так возмутился, что его выводы подвергает сомнению доктор Свиридов.
--Похоже, доктор Свиридов абсолютно уверен в своей правоте,--заметил Гриценко.
--Даже слишком!
--Ну и потом, разумеется,--добавил адвокат,--
нельзя забывать о сенсационном моменте, до которого пока не дошло. Труп, вылезающий из окна,-- это не пустяк!
Трунов моментально нахмурился, вспомнив про- мах полицейских.
--Странное дело. Кто-то смог протолкнуть тело че- рез окно, а затем сыграл роль мертвеца. Я попросил
отсрочки, потому что у меня возник один план. Вы бы
удивились, узнав, о чем я думаю сейчас.
--Может быть, я и не знаю доподлинно, о чем вы
думаете,--усмехнулся Гриценко,--но готов поспорить, что догадываюсь о ваших следующих действиях.
--Неужели?
--Позвонить прокурору в Красноармейск и сказать, мол, вы столкнулись С техническими
трудностями в деле, поэтому, по вашему мнению, бу-
дет разумнее, если жюри в Красноармейске предъявит Марии Торчак обвинение в убийстве Елены Сомовой и сначала осудит ее там за данное преступ-
ление.
Трунов откинул голову и захохотал:
--Ну, меня предупреждали, что вы будете предви-
деть каждый мой шаг ... С вашего разрешения, я пойду
позвоню.
Когда Трунов отошел, Гриценко повернулся к по- лицейскому.
--Одну минуту, я хочу поговорить с моей подзащитной прежде, чем вы отведете ее в тюрьму.
Он взял Марию за руку и отвел ее в опустевший угол зала.
--Вы меня уверяли, что не прикасались к коробке
с конфетами?
--Эммануил Карпич, я сказала правду. Я не открывала коробку, даже не снимала с нее целлофана.
--Отпечатки ваших пальцев обнаружены на кон-
фетах.
--Тут что-то не так. Видимо, это не мои отпечатки. Их как-то подделали.
--Вопрос о подделке отпечатков пальцев довольно часто возникает,--сурово произнес Гриценко,--но такие предположения еще ни разу не оправдывались.
Мария Торчак опустила глаза и тихим голосом произнесла.
--И все же это не мои отпечатки. Их не может там быть.
--Вы не раскрывали коробку с конфетами?
--Нет, конечно.
Откуда-то из конца зала прибежала Вера Рябчикова.
--Пан Гриценко,--замахала она рукой,--могу ли я с вами поговорить?
Вера Васиьевна протиснулась через турникет и вошла в отгороженное пространство для членов суда, не дожидаясь согласия адвоката.
--Пан Гриценко, я знаю, я точно знаю, Мария не сделала ничего того, что ей приписывают. Она не кор-
мила Эдуарда яичницей с беконом. Он вообще ничего не ел, пока мы были там. Он был в полузабытье, едва говорил, а Мария после ухода доктора Свиридова не входила в комнату. И она ...
Мария холодно посмотрела на Веру Васильевну.
--Уходите!--сказала она решительно.
Вера Васиьевна замахала руками:
--Мария, моя дорогая, я же пытаюсь помочь тебе.
--Вы сделали все, что было в ваших силах, чтобы предать меня.
--Мария, ты понимаешь, о чем ты говоришь?
-- Разумеется.
--Ты не можешь быть такой жестокой. Ты расстроена и возбуждена. Послушай, Мария, моя дорогая, я знаю, как твои отпечатки оказались на конфетах... Ты дала Эдуарду нераспечатанную коробку, положила ее в чемодан. Но в гостиной-то находилась точно такая же вторая коробка,
наполовину пустая. Мы с тобой лакомились этими конфетами. В гостиной были даже две такие коробки, кто-то переложил оставшиеся конфеты в одну из них. Поэтому отпечатки твоих пальцев остались на некоторых конфетах. Эдуард, очевидно, забрал эту коробку и добавил из нее конфет в свою. Или же забрал с собой обе. Пока он был в Украинске, он, видимо, съел полностью конфеты из новой коробки, вторая же оставалась У него в портфеле.
А это была сборная из двух коробок. Я практически могла бы присягнуть, что дело обстояло таким образом.
--Не сказав ни слова, Мария повернулась к полицейскому.
--Проводите меня в тюрьму,--попросила она.--Я очень устала.
Полицейский увел Марию. Повернувшись к Гриценко, Вера Васильевна сердито заговорила:
--Ну, и как вам это нравится? Я изо всех сил ста-
раюсь ей помочь, а вместо благодарности получаю по- щечину.
--Надо признать,--холодно отпарировал адвокат,-- вы сделали все, чтобы помочь администрации Харькова возбудить против нее дело.
--Это потому, что я потеряла голову от волнения и ... бедное дитя! Она же никогда и мухи не обидела.
Я так сожалею. Я ужасно переживаю из-за того, что натворила! Но, конечно, я не соглашусь подставлять другую щеку для очередной пощечины.
Что за дурочка! Ведь если бы не я, Эдуард Торчак ос-
тавил бы ее без цента. А потом бросил бы. Я в этом не
сомневаюсь. Уж кого-кого, а мужчин я изучила.
--Вы еще проживете здесь какое-то время?--сухо спросил адвокат.
--Конечно. Вы же слышали слова судьи? Я обязана здесь торчать.
--Возможно, мне потребуется с вами еще потолко- вать.
Вы найдете меня в гостинице.
--Не исключено, может появиться необходимость
уточнить кое-какие подробности относительно конфет.
По дороге в гостиницу Гриценко начали мучить сомнения. Уж больно гладко протекает процесс. В Украине невозможно, чтобы судья так вёл процесс. Да  прокурор не рвёт подсудимую на куски, не взирая на справедливые замечания защиты. В номере гостиницы сомнения продолжали одолевать Эммануила Карповича, но он не мог чётко сформулировать их. Так и лёг в постель.














         --Тебя мучит сам процесс?—услышал он голос.
--Да. И я никак не могу определиться, что именно протекает не так.
--Забудь. Мы ведь договорились с тобой побеседовать о христианстве.
--Но мы уже говорили о нём и Ты провёл меня по истокам нескольких религий.
--Ты прав, но ведь ты сам спрашивл меня  о личности Иисус Христа и отношения к нему евреев.
--Его признают учителем христиане. Даже те, кто не сделали Его богом, признали величие Его учения.
--Учения, которое в значительной степени исказили.
--Был ли Иисус одним из высокоразвитых существ?
--Полагаешь, он достиг высокого уровня развития?
--Да. 
--Как  ты и  Будда,  Господь  Кришна,  Моисей, Илья, Бабаджи,   Сан-Баба   и Парамахамса Йогананда. Как и многие другие, кого Я здесь не упомянул
--Пора поставить точки над «i». Иисус был «пришельцем?».
--Вы все «пришельцы».
--Что это значит?
--Вы не коренные жители планеты, которую называете своим «домом».
--Нет?
--Нет.  «Генетический материал», из  которого вы сделаны, был  специально занесен  на  вашу  планету.  Он  не  «появился»  здесь  случайно.  Элементы, образовавшие жизнь на Земле, соединились не в результате какой-то счастливой биологической  случайности.  Все  происходило  по плану.  На  вашей  планете происходят события гораздо  большего масштаба.  Вы полагаете, что биллион  и одна  химическая  реакция,  которые понадобились,  чтобы на  Земле  возникла жизнь, произошли по чистой случайности? Вы считаете, что цепь  беспорядочных несвязанных между собой событий случайно привела к счастливому исходу?
--Нет, конечно, нет. Я согласен, что тут был план. Божественный план.
--Хорошо. Потому что ты прав. Это была Моя идея, Мой план и Мой процесс.
--Так что, получается... Ты говоришь, что я – «пришелец?».
--Куда ты обычно смотрел, когда представлял, что разговариваешь со Мной?
--Вверх. Я смотрел вверх.
--Почему не вниз?
--Не знаю. Все всегда смотрят вверх, на «небеса».
--Где Я нахожусь?
--Думаю, да.
--Это делает Меня пришельцем?
--Я не знаю. Делает?
--И если Я пришелец, мешает ли это Мне быть Богом?
 --Исходя  из того,  что,  по  словам большинства  людей,  Ты можешь, нет. Думаю, нет.
--И если Я Бог, мешает ли это Мне быть пришельцем?
--Думаю, все зависит от наших определений.
-- А  что,  если  Я  не  физическое  существо,  а  скорее  Сила, Энергия Вселенной, которая сама есть Вселенная, то есть фактически, Все  Сущее. Что, если Я -- Совокупное?
--Ты ведь сам сказал, что являешься всем этим. Уже в этом диалоге.
--Да, действительно. Ты в это веришь?
--Думаю, верю. По крайней мере я полагаю, что Бог -- это Все Сущее.
--Хорошо. А теперь скажи, считаешь ли ты, что «пришельцы» существуют?
--Ты имеешь в виду, существа из Космоса?
--Да.
--Да, считаю. Думаю, я всегда в  них верил, к тому же Ты сказал мне здесь и сейчас, что они существуют, поэтому я, несомненно, верю.
--Являются ли эти «существа из Космоса» частью Всего Сущего?
-- Конечно.
--И если Я Все Сущее, разве это не делает Меня пришельцем?
--Да но, согласно такому определению, Ты также являешься мной.
--Молодец.
--Извини, но Ты отвлекся от моего вопроса. Я спросил, был ли Иисус пришельцем и  думаю Ты знаешь, о чем я спрашиваю. Был ли Он существом из Космоса или Он родился здесь, на Земле?
--Твой  вопрос  опять  предполагает  выбор  «либо –либо».  Сними шоры. Отбрось «либо – либо» и обдумай вариант «и то, и другое».
--Ты хочешь сказать, что Иисус  был рожден на Земле, но в нем была «кровь пришельцев?».
--Кто был отцом Иисуса?
--Иосиф
--Но кто зачал его?
--Полагают,  что это  было  непорочное зачатие. Говорят, что к Деве Марии прилетел архангел. Иисус был «зачат Святым Духом, и рожден Девой Марией».
--Ты в это веришь?
--И верю и не верю. Я не знаю, во что тут верить.
--Если Марию посетил архангел, откуда, по-твоему, он прилетел?
-- С неба.
--Ты говорил – «с небес».
--Я сказал «с неба». Из других сфер. От Бога.
--Понятно. А разве мы только что не пришли к выводу, что Бог --пришелец?
--Не совсем. Мы  пришли к выводу, что Бог -- это все, а так как пришельцы являются частью «всего». Бог --пришелец, в таком  же  смысле, как Бог – это мы Все мы. Бог есть Все. Бог есть совокупное.
--Хорошо. Значит,  архангел прилетал к  Марии из других сфер. Из небесных сфер.
--Да.
--Сфер,  которые  находятся глубоко внутри  твоего  Я, потому  что небеса внутри тебя.
--Я этого не говорил.
--Ну,  тогда  из  сфер,  которые  находятся  во  внутреннем  пространстве Вселенной.
--Нет, я так тоже не сказал бы, потому что не знаю, что это такое.
--Тогда откуда? Из внешнего, космического пространства.
--Теперь Ты играешь словами.
-- Я стараюсь. Я пользуюсь словами, несмотря на их ужасную ограниченность, чтобы как можно точнее передать идею,  концепцию, которую, по правде говоря, невозможно ни описать  посредством ограниченного  словарного  запаса  вашего языка, ни понять в узких рамках вашего настоящего уровня восприятия. Я  стремлюсь   открыть   тебе  новые  горизонты  восприятия,  по-новому используя ваш язык.
--Хорошо.  Значит,  Ты  говоришь, что  отцом Иисуса  было  высокоразвитое существо из какого-то другого мира, и,  таким образом, он был одновременно и человеком, и высокоразвитым?
--На  вашей  планете живёт  сегодня  много высокоразвитых существ.
--Ты имеешь в виду, что «среди нас есть чужаки?».
-- Ты можешь превратить в сенсацию что угодно. Я не называл высокоразвитых существ «чужаками», и Я не называл Иисуса «чужаком». Некоторые индивидуальные существа--помнят  больше, чем другие. Процесс  вспоминания вы  называете  процессом  эволюции. Вы все-- эволюционирующие, развивающиеся  существа. Некоторые  из вас  высокоразвиты.  То  есть  помнят больше. Знают, Кто Они Есть в Действительности. Иисус и другие, о которых Я говорил, знали это  и говорили об этом.
--Хорошо. Я так  понимаю, мы  собираемся жонглировать словами на  предмет Иисуса и других.
--Ничего  подобного. Я скажу тебе прямо. Дух человека по имени Иисус Христос был не с Земли. Я прост наполнил человеческое тело и дал ему возможность учиться в детстве, стать мужчиной, а затем самореализовться. Он не был единственным в своём роде. Все души «не с Земли». Все души приходят из другого мира и входят в тело. Но не все души реализуют себя за одну конкреную жизнь. Иисус это сделал. Он был высокоразвитым существом и по ошибке некоторые из людей назвали его богом. Для примера возьми ваши республики, образовавшиеся после распада СССР. Православие, тотально  уничтоженное советской властью, возродилось искуствено, уродливо, надругательски. Да, конечно, Я не в восторге от христианства, но так захотели люди, которые искренне верят в Сына Божьего. Но когда партийные новые вожди, деятели той же коммунис тической партии, вдруг стройными рядами устремляются к алтарю, неуклюже держа свечи, стараясь изображать религиозный экстаз, а на их лицах скорее запечатлелось вчерашнее водочное  возлияние. А Иисус пришел на Землю  с  определенной целью, с миссией.
--Чтобы спасти наши души.
--В  некотором  смысле. Но не от вечного проклятия. Такой  концепции нет. Его миссия была -- и есть --  спасти вас  от  незнания и непереживания того, Кто Вы  Есть в Действительности. Он намеревался помочь, показав вам, чем  вы можете стать. Фактически, чем вы являетесь--если только принимаете это.
Иисус и другие стремились учить своим примером. Вот почему  он  говорил: «Я есмь путь и  жизнь. Следуйте за мною». Он говорил «Следуйте за мною» не для того, чтобы  вы все  стали  его «последователями», но чтобы  вы все следовали  его примеру и стали едины  с  Богом. Он не мог выразиться  яснее. Поэтому Я и говорю, что христиане исказили его, а, значит, и Моё учение.
--Значит, Иисус пришел не от Бога, он пришел из космоса.
--Твоя  ошибка в том,  что  ты разделяешь первое и второе. Ты продолжаешь настаивать на  их отличии точно так  же,  как  ты настаиваешь на  том, чтобы разделять  и отличать  друг от друга людей  и  Бога.  А  Я  говорю тебе: нет никакого отличия.
--Почему люди решили его обожествить? Он же всё время отказывался от такой чести.
--И чтобы он не мешал, они решили его умертвить. Но вместе с ним ушло и всё то, на чём держалась община. Она раскололась на множество секций. Её члены стали воевать друг против друга.
Вот в 16-м веке по вашему летоисчислению, европейцы в лице португальцев высадились в Японии и привезли с собой подарок—христианство. В Японию направились паломники, которых поначалу приняли хорошо. Японцы уже вобрали множество религий и для них христианство было всего лишь ещё одной. Но вскоре нетерпимость католиков их стала раздражать. Христианская религия смеет утверждать, будто все остальные религии ложны. Такой фанатизм не понравился японцам. Большинство проповедников были убиты после жестоких пыток. Настал черёд и самих японцев, обращённых в христианство. С тех пор японцы отрезали себя от любго вмешательства. Пускали только голландских купцов, но и тех держали в изоляции на острове.
Вот и Я думал, когда решил совместить все религии вместе, что природа черпает свои силы в разнообразии. Ей нужны хорошие, плохие, сумасшедшие, отчаявшиеся, ловкие, больные, горбатые, с заячьей губой, веселые, грустные, умные, глупые, эгоисты, щедрые, маленькие, большие, черные, желтые, красные, белые... Ей нужны все религии, все философии, весь фанатизм, вся мудрость ... Единственная опасность заключается в том, что один вид может истребить другой.
Бывает, что поля искусственно созданной людь-
ми и состоящей из близнецов-початков кукурузы, которая устойчива к засухе, лучше противостоит
холоду и к тому же дает самые красивые зерна, вдруг
засыхали от ничтожной болезни. В то время как по-
ля дикой кукурузы, где встречается много сортов,
каждый со своими особенностями, недостатками,
аномалиями, всегда находят защиту от заразы. Природа ненавидит однообразие и любит разно-
образие. В этом, быть может, и есть ее гений.
--Иногда мне в голову забредает шальная мысль:
«А вдруг Адам и Ева были двумя подопытными кроликами, которых эксперимента ради поместили в лабораторные условия, чтобы «посмотреть?». А вдруг изгнание из рая, о котором говорится в Библии,
было всего лишь сменой аквариума? А вдруг Всемирный потоп был всего-навсего стаканом
воды, пролитым неосторожным или любопытным Богом?
--Люди не всегда понимают, что хотел сказать Всевышний. Вот например слова, которые приведены в Торе: «Бог смешал языки, чтобы люди не понимали друг друга». Вы понимаете их так, что люди стали говорить на разных языках, а в действительности Я имел в виду, что все верующие и неверующие говорят на разных языках.
--Бог по пределению вездесущ и всемогущ. Если оН существует, он везде и может сделать всё. Но если он может сделать всё, способен ли он создать мир, где его нет или где он  не может ничего?
--Да. Может. На Земле мир принадлежит людям, которые спрашивают «кто», но наступит день, когда те, кто спрашивает «как», получат власть.
--Это значит, что люди верят не в                разум, а вертуальный мир?
--Ты правильно понял Мою мысль, но нельзя порицать человека за это. Каждый из людей попадает в затруднительное подожение, когда он должен верить в разум. И что же? Помогает это ему не верить в чудо, а в разум. Конечно, нет. Что поделать—в обмане всегда кроется надежда, хоть и абсурдная. В правде—только печаль истины.
Человек, живя внешне добропорядочной жизнью, в душе совершает ужасные поступки. К каждом человеке дремлет хищник. Человеческая природа нисколько не улучшилась, человек был и остаётся зверем. Чтобы его выпустить, чтобы не дать разодрать душу изнутри, требуется религия.
А почему религия? Больше всего человека пугает неизвестность. Как только эта неизвестность, пусть даже враждебная, идентифицирована, он чувствует облегчение. Незнание включает процесс воображения. Тогда в каждом появляется
его внутренний демон, его «худшее личное». И думая, что сталкивается с тьмой, он встречает фантасмагорических монстров собственного подсознания. Однако именно в тот момент, когда человеческое существо сталкивается с
новым неидентифицированным феноменом, его сознание работает наиболее эффективно. Он внимателен. Он начеку. Всеми чувствами он пытается понять неизвестность, чтобы устранить страх. Он обнаруживает в себе таланты, о которых и не подозревал. Неизвестность возбуждает и завораживает его одновременно. Он ее боится
и в то же время ожидает, что его мозг сможет найти правильные решения и приспособиться к ней. Пока вещь не названа, она являет собой вызов человечеству. Человек является единственным животным, которое проецирует себя в будущее время и таким образом предвидит рождение детей и собственную старость. Вы заметите это в процессе игры, с сельским хозяйством человек начинает настолько представлять себя в будущем, что думает о «после-жизни», о том, что будет по ту сторону смерти.
В то же время человек видит, как возрождаются деревья, потерявшие все листья и явно умершие. Он видит, как они снова начинают зеленеть и давать плоды, и мечтает о реинкарнации. После зимы и смерти почему не может быть другой жизни и другой смерти? И потом, ему на ум приходит вопрос: а есть ли садовник, следящий за всей этой природой, которая раз за разом возрождается и умирает? Да, сельское хозяйство изменяет духовность смертных.
Землепашество, запомни это, всегда предше-
ствует животноводству. Почему? Потому что сперва до-
машние животные были лишь паразитами, которые приходили время от времени поближе к деревням, чтобы порыть
--Интересно. Значит, это не человек решил, каких животных приручить, а животные сами выбрали его в спутники, исследуя его человеческие отходы, роясь в отбросах в поисках пищи.
--Сельское хозяйство составляет основу того, что позднее другие люди усовершенствуют: календарь, символ овладения человеком времени.


--Это наводит на мысль о лозунге буддистов, защитников окружающей среды: «Пожалуйста, умирая, оставьте это человечество таким же чистым, каким хотите его найти, возрождаясь».
--От неизвестности человеку приходят различные мысли. Например, а что если мы  одни во Вселенной? Даже непреодолимые скептики в душе надеются, что могут существовать инопланетяне и, если на Земле человек потерпит поражение, где-то, возможно очень далеко, другим разумным существам повезет. И это ободряет ... Но если бы человечество было одно? Действительно одно? Если бы во всем бесконечном космосе не было ничего живого и наделенного разумом? Если бы все
планеты были похожи на те, что можно видеть в Солнечной системе... слишком холодные или слишком горячие, состоящие из газовой магмы или камней? Если земной опыт был лишь цепочкой случайностей и совпадений, которые настолько экстраординарны, что он нигде больше не повторился? Если это было единственное и невоспроизводимое чудо? Это значит, что если человечество провалится на экзамене, если оно разрушит свою планету, а люди с недавнего времени стали понимать, что могут это сделать с помощью ядерного оружия, загрязнения окружающей среды и т. д., ничего больше не останется. После нас, возможно, «игра закончена», и нельзя начать новую партию. Может быть, вы --это последний шанс. Тогда ваша ошибка будет огромна.
Мысль о несуществовании инопланетян гораздо более тревожна, чем мысль об их существовании... От этого кружится голова. И в то же время какая ответственность! Видимо, это и есть самое древнее и самое опасное послание: «Возможно, мы одни во Вселенной, и если мы потерпим поражение, ничего нигде больше не будет».
Ты знаешь, что это не так, но большинство людей не знают этого. Они не знают, что планеты, как и цивилизации рождаются, растут и умирают, как жи-
вые организмы. У них свой собственный ритм: три шага вперед, два шага назад. Они дышат. Они знают моменты восторга, когда все кажется развивающимся по правильной спирали: больше комфорта, больше свобод, меньше работы, лучшие условия жизни, меньше несчастий. Это момент вдоха. Три шага вперед. А затем, достигнув определенного уровня, порыв заканчивается и кривая идет  вниз. Приходят замешательство, потом страх, которые приводят к насилию и хаосу. Два шага назад.
Как правило, эта фаза соответствует минимальному уровню, а потом начинается подъем к новой фазе вдоха. Но сколько времени потеряно зря. Так на Земле Римская империя строилась, росла, процветала и была впереди других цивилизаций во всех областях: праве, культуре, технологии ... А затем она была поражена коррупцией и тиранией и закончилась в полном упадке, под наше-
ствием варваров. Пришлось ждать Средневековья, что-
бы человечество принялось за работу там, где Римская Империя остановилась в апогее. Даже цивилизации, управлявшиеся наилучшим образом и бывшие наиболее предусмотрительными, закатились, как будто падение было неизбежно. Этот процесс, как по кальке проходит на всех планетах и при всех цивилизациях.
Далай-Ламу однажды спросили, что больше всего его изумляет?
--Человек. Вначале он жертвует своим здоровьем для того, чтобы заработать деньги.Потом он тратит деньги на восстановление здоровья.При этом он настолько беспокоится о своем будущем, что никогда не наслаждается настоящим.В результате он не живет ни в настоящем, ни в будущем. Он живет так, как будто никогда не умрет, а умирая сожалеет о том, что не жил.
--Значит и Делай-Лама....Впрочем, о чём это я. Я всегда думал, что быть Богом, значит иметь неограниченные возможности. Но наверное и огромную ответственность?
--Да. Душа Бога должна находиться в душах народа и пока хоть один из них жив, будет существовать и Бог и Его душа. Человеку так же трудно понять Бога, как атому понять молекулу.
--Кто такой Бог?
--Это не дано знать никому. Но вернёмся к Иисусу и евреям. О его воскресении и вознесении. В 1980 году вашего летоисчесления Я разрешил одному археологу, Иосифу Гату и открыл ему место В Иерусалиме, где от откопал три гробницы. Третья гробница была совсем свежая. Нет, в смысле истории она как раз та самая древняя, а в смысле открытия — свежая.
С тех пор много туманных слухов ходило вокруг этой гробницы, да только официально ничего нигде никогда не печаталось и не сообщалось. Вроде нашли в гробнице этой оссуарии.  Это такие ящички, куда через год после смерти человека складывали его кости. Обычай этот был очень распространен, и образцы оссуариев, порой весьма красивых, можно видеть во всех музеях, где есть археологический отдел. Но вот в 2008 году в Иерусалиме, естественно с Моего разрешения,  прошла пресс-конференция, и что выяснилось? А вот что: на оссуариях — общим числом десять — есть имена. И все эти имена хорошо знакомы каждому сведущему и не очень человеку: «Иеошуа сын Иосифа», «Мария», «Мирьям» и так далее. Все вполне известные имена, а среди них даже «Иегуда сын Иеошуа» — с костями ребенка.  Археолог прекрасно понимал, что имеет дело с могилой Иисуса и его родственников. Он настоял на консервации памятника и прекращении раскопок. Он утверждал, что открытие могилы Иисуса начисто опровергает всю христианскую догматику и именно поэтому все надо по-быстрому прикрыть. Ибо евреев и так две тысячи лет обвиняют в смерти Иисуса, а если мы еще испортим христианам всю их мифологию, то нас начнут ненавидеть еще больше.
--Ты хочешь знать, что я думаю по этому поводу и как ко всему этому отношусь? Не след нам вставлять сюда свои комментарии—вот что я думаю. Однако же мне хочется узнать, как я уже говорил в самом начале-- роль в этой истории евреев. Ибо, как давно заметил некий остроумный человек, есть христианские ученые, которые не верят в существование Христа, однако же убеждены, что виноваты в его казни — евреи.
--Участие евреев несомненно — уже хотя бы потому, что Иисус Христос и все его апостолы были евреями. Но только крик толпы «Распни его!» и восклицание, которое евреям многие столетия напоминали («Кровь его — на нас и детях наших!»), — столь же недостоверны, сколь и легко объяснимы. Самое первое Евангелие (от Марка — авторы трех остальных следовали его тексту) писалось в начале семидесятых годов — лет сорок спустя после смерти Иисуса, вскоре после разрушения Храма. Уцелевшие при взятии Иерусалима и уведенные в плен евреи всюду продавались как рабы, судьба христианства висела на волоске (казни времен Нерона были свежи в памяти), да и не забылось еще, как преследовали евреи первых христиан (таких же евреев). Словом, с римлян и лично с Пилата автору Евангелия необходимо было снять эту вину. Кому-кому, а вам, бывшим советским людям, хорошо известно, как пишется под диктовку страха и желания выжить.
Если Я действительно решил принести в жертву своего единственного сына, чтобы искупить грехи людские, то евреи, покоряясь Божьей воле, лишь участвовали в исполнении Моего замысла. Но это—вымысел. Как Я уже говорилш у Меня не могло быть сына. Но забавных историй много. Вот забавная в  древней и трагической истории с казнью Иисуса, одна совсем ничтожная деталь. Во всех Евангелиях казнь Христа осуществляли римские солдаты. Что-то ты, наверное, ни разу не слыхал, чтобы итальянца — и за все прошедшие века такого не случилось — вдруг бы кто-то укоризненно спросил: «А что ж вы нашего Христа распяли?».
--Наверное поэтому божественность и учение Христа требуют столь странного доказательства? Почему жалкое положение, в которое евреев поста-
вили политические акции их врагов, и их выжи-
вание вопреки непрестанным попыткам уничто-
жения следует рассматривать как доказательство
чего-либо иного, кроме злой воли христиан и ев-
рейской стойкости? Почему многие великие люди заявляли, что «удивительно видеть этих людей... в извечно бедственном положении», как будто в этом бедственном положении есть нечто необъяснимое и оно не является неизбежным следствием преследований на протяжении столетий? После того, как евреев веками лишали экономических прав; как всевозможными способами, какие только могли придти на ум священникам и политикам, вытягивали из них деньги; как правители и прелаты изгоняли их из европейских стран и заставляли быть бездом-
ными и ненавистными скитальцами--после всего этого явился один великий мыслитель и с удивлением обнаружил, что они «всегда в бедственном положении»  и приписал этот факт божественному промыслу и видя в нем «доказательство истинности веры в Христа». Было ли необходимо для доказательства истинной веры в Христа, чтобы евреев уничтожали в Освенциме, чтобы младенцев заживо сжигали в печах немецких концлагерей?
--Ты ждёшь от Меня ответа? Но Я на протяжении всей нашей беседы только и говорю о неудачном эксперименте на планете Земля. И о расплате за возникший религиозный фанатизм. И в который раз напомиаю тебе, чт ты должен Мне помочь в наведен6ии справедливости на этой планете.
--Я помню и дал обещание помочь. Но у меня есть ещё один вопрос:  иудаизм — это религия или национальность? У философов ответа нет. Точнее, он есть, но уж больно невразумительный: как бы и то и другое одновременно.
--Такая невнятица действительно существовала и устраивала евреев до середины XIX века, поскольку до того нерелигиозных евреев просто не было. Но тут появились евреи-атеисты, что явным образом противоречило привычному определению. Весомый вклад в дискуссию о том, что такое еврей внес Адольф Гитлер. Если до него евреев травили за религиозную принадлежность, и чтобы этого избегнуть, достаточно было поменять веру, то Гитлер рассматривал евреев не с религиозной, а с расовой точки зрения. Тут уж никуда было не деться.
--Сегодня по определению, признанному государством Израиль, евреем считается либо рожденный от матери-еврейки, либо принявший иудаизм по ортодоксальной моде. Насчет матери-еврейки договорились еще многие сотни лет назад, в качестве реакции на невероятный бум в деторождении после очередного чужеземного нашествия. В общем, ситуация сегодня такова, что, родившись от матери-еврейки, мы, с одной стороны, вполне можем позволить себе атеизм и прочие безобразия, а с другой—никак не сможем стать негром или, к примеру, китайцем. Зато и негр, и китаец могут запросто переделаться в еврея, для чего им достаточно принять гиюр — то есть перейти в иудаизм.
--Хочу напомнить тебе, что, открыв единого Бога, евреи тут же стали спорить друг с другом, каким именно способом в него правильнее верить. Да, евреи — странные животные. Одиночество — одно из самых страшных состояний человека. И от него избавиться, быть частью чего-то большего, чем ты сам,--большой соблазн и большое счастье. Сливаться в едином порыве и в одном строю. Приобщиться к общему духу и единой цели. Общая радость, общая боль, общее дело. Разделенная радость — дважды радость. Разделенное горе—половина горя. И конечно же—обязательна высокая цель. Стоящая того, чтобы отдать за нее все, включая жизнь.
Но с евреем вечно остается его происхождение, а вокруг других народов и рядом вечно остается шустрый и не любимый никем народ, к которому он от рождения принадлежит, и никуда от этого не деться. Что начинает его больно тяготить. Его ход мыслей, а точнее—ощущений, можно легко себе представить. Если выразить это коротко--нет ни одной антиеврейской идеи, которая не была бы рождена самими евреями, и ни одной антиеврейской акции, которая не была бы поддержана евреями. Например, отвергая христианство, евреи, прежде всего отвергают признание Иисуса Мессией и  еврейской точки зрения, самым знаменитым Лжемессией был Иисус из Назарета.
Или подход к смерти и умирание с еврейской точки зрения считаются частью жизни. И это действительно так.
1.Еврейский подход к смерти базируется на реальности.  Тора, написанная евреями, гласит, что из праха вы созданы – в прах вы и вернётесь. Нельзя отказаться. Нельзя уклониться. Искусство еврейской смерти является фундаментальным фактором искусства еврейской жизни.
2. Согласно еврейской традиции, к умирающему следует относиться с любовью, уважением и заботой. После смерти к телу также следует относиться с уважением и позволить ему разложиться в земле естественным образом. Ещё один важный принцип, лежащий в основе традиционных обычаев погребения, состоит в том, что все люди равны перед лицом смерти.
3. Траур считается жизненно важным процессом, целью которого является оказать должное уважения покойному и позволить близким членам семьи и друзьям выразить свою скорбь и соболезнования. Различные периоды траура в еврейской традиции призваны помочь человеку пережить скорбь, должным образом помянуть покойного и, с ходом времени, вернуться к обычной повседневной жизни.
4.Празднуя благословение жизни, евреи призваны признавать конечность смерти и утверждать Бога. Считается неправильным пренебрежительно относиться к смерти или слишком надолго задерживаться на этом вопросе.
5. Процесс смерти и траура сопровождают различные обычаи и традиции. Даже евреи, которые по большей части практически не соблюдают заповеди, находят утешение и надежду во многих из этих обычаев траура.
Не евреи  боятся обсуждать смерть, но, тем не менее, обсуждать её необходимо. Но что же говорят другие люди из других религиозных общин. Конечно, не те, кто состоит в религиозно-филосфских ученях.
1.Нам не нравится говорить о смерти. Это заставляет нас чувствовать себя беспомощными и бессильными. Это пугает нас, поскольку мы знаем, что все мы умрём. Одни проживут долгую жизнь, другие умрут молодыми.
2.Когда мы думаем о том, что кто-то, кого мы любим, умирает, мы испытываем много смешанных чувств. Мы испытываем печаль и гнев. Мы также знаем, что ничего не можем сделать, чтобы вернуть этого человека.
3. Для любого человека смерть является трудным предметом для того, чтобы читать или думать о ней, даже если этот человек не столкнулся недавно со смертью любимого.
4. Мы все боимся своей собственной смерти, не зная, когда и как это случится, несмотря на то, что это должно произойти. Страх перед неизвестным является очень мощным, хотя и нормальным. Легенда подтверждает это в истории о священнике, который умер, и ему было предложено вернуться в этот мир. Он отказался, поскольку, несмотря на то, что смерть, сама по себе, была безболезненной, он сказал, что великие мучения, которые он пережил, не зная, когда и как она случится, являются причиной, по которой он отказывается пройти через это вновь.
5. Тем не менее, всё ещё очень важно узнать о смерти, поскольку это событие, которое произойдёт с каждым из вас, и, в большинстве случаев, в конце концов, вам придётся пережить трагедию траура по ком-то из наших близких. Важно рассмотреть этот вопрос сейчас, когда вы можете мыслить рационально, чем ждать, когда вас постигнет несчастье, и когда смятение и боль сделают разумное осмысление практически невозможным.
Иудаизм подобен «якорю», который помогает человеку и семье сосредоточиться и справиться во время трудного периода до смерти и после неё.
1. Иудаизм играет основную роль в смерти, равно как и в жизни. Еврейская традиция говорит, как следует поступать, когда умирают другие, и как подготовиться к смерти самому.
2. Самым важным является то, что иудаизм направляет ваши смешанные чувства так, чтобы это имело смысл для вас. Иудаизм помогает вам справиться со смертью, чтобы вы могли продолжать жить.
Поскольку люди не любят думать о смерти, многие из них проживают свои жизни, как будто смерть не является неизбежной.
1. Иудаизм наставляет евреев осознавать, что смерть наступит обязательно. Это не должно становиться навязчивой идеей, но следует быть реалистом, что помогает еврею ценить каждый день жизни.
2. Поскольку вы не можете знать наверняка, когда постигнет вас смерть, и поскольку она может случиться и завтра, еврей должен быть благодарен за каждый день, когда он или она просыпаются живыми. Первое чувство, которое еврей должен испытывать каждое утро, и первые слова, которые еврей должен произносить каждое утро, должна быть благодарность за то, что он дожил до этого дня.
3. Человеку свойственно ценить что-либо, как только это потеряно. Одна из целей иудаизма состоит в том, чтобы научить евреев ценить вещи, пока они всё ещё есть у вас. Эта восприимчивость применяется ко всему в жизни, и включает даже то, что является наиболее ценным для вас, саму жизнь.
Иудаизм предполагает, что еврей должн жить каждый день, как если бы он был последним его днём.
1. Еврей должен покаяться за день до смерти, и поскольку никто не знает дня своей смерти, следовательно, каяться нужно ежедневно.
2. Жить, как если бы каждый день являлся вашим последним днём, не означает, что человек не должен делать никаких планов на будущее, поскольку это его последний день жизни. Скорее, это означает, что вы должны относиться к людям так, как если бы вы больше никогда не встретитесь с ними.
3. Так, вы не должны завершать день в состоянии вражды или сделав какие-то обидные замечания. Это также означает, что вы должны поступать таким образом, чтобы завтра вы смогли предстать перед судом Бога, чтобы объяснить и оправдать ваши поступки. Это знание неизбежно повлияет на качество  ваших деяний.
У иудаизма особая подготовка к смерти.
1. Многие люди, готовясь к смерти, пишут завещания, покупают участки на кладбище, оставляют инструкции по поводу похорон, и тому подобное. У евреев существуют  особые  приготовления к смерти.
2. Одно из действий состоит в том, чтобы записать свои мысли и чувства для людей, которые переживут вас. Это называется сделать этическое завещание.
3. Другое действие называется Видуй, что является личной исповедью.
4. Вы исповедуетесь во многих моментах вашей жизни. Наиболее известной исповедью является Видуй, который вы произносите на Йом-Кипур. Эта исповедь имеет две формы: длинную и короткую.
5. Человек, который очень болен, также исповедуется. Это делается для того, чтобы у человека была чистая совесть. С чистой совестью больной человек может сконцентрироваться на выздоровле нии, не беспокоясь об остальном.
6. Умирающий человек также исповедуется. Если человек слишком болен, чтобы сделать это, Видуй за него может прочесть раввин.
7. Подобно другим молитвам, Видуй состоит из различных частей. Сначала вы восхваляете величие Бога. Видуй заканчивается утверждением еврейской веры. Это короткая форма Видуя. Как в случае исповеди на Йом Кипур, существуют различные формы, как длинная, так и короткая. Вне зависимости от формы, во всех исповедях выражаются одни и те же идеи: просьба о помощи, но согласие принять что бы то ни было.
8. Когда человек близок к смерти, существует традиция произносить Видуй, исповедь, в которой Бога просят о прощении всех грехов упущения. Вслед за этим произносится Шма, последние слова сказанные умирающими.
9. В чём следует исповедываться? Умирающий человек может оглядеть всё свою жизнь, думать о хороших и плохих вещах, которые произошли с ним. Человек всё ещё может быть огорчён по поводу чего-то, что он или она сделали, причинив боль другому. Видуй является еврейским способом снять груз вины с человека.
10. Когда вы делаете что-то не так и извиняетесь за это, вы чувствуете себя лучше. Исповедь является способом исцелить душу.
11. Исповедь есть во многих религиях. Чаще всего вы слышите о христианской смерти. В этой исповеди каждый человек исповедуется в том, что он сделал не так, священнику. Еврейская исповедь является личной беседой между евреем и Богом. Никто другой не знает того, что вы открываете Богу. Вы можете даже попросить прощения за то, о чём вы не подозреваете!
12. Именно это происходит на Йом Кипур, когда исповедь является общинной. На Йом Кипур вы исповедуетесь во всеобщих грехах. Это означает, что вы просите прощения за грехи, которые вы не совершили сами – но вы знаете, что кто-то другой, возможно, совершил их!
--Доходчиво. Особенно, что касается доказательств какой-либо веры в Бога. Я как-то разговаривал с христианским священником и спросил его о вере и доказателствах этой веры и он ответил:
--Вера сильнее доказательств.
--Вера во что? В невинность? В непогрешимость?  А есть ли что-то более хрупкое, чем вера в человеческую непогрешимость? А почему вы стали верить?
--Потому что со мной говорил Господь.
--А кто это Господь?
--Иисус Христос.
--А разве он Бог?
--Для нас—да!!!! И я знаю, о чём вы сейчас думаете. Что только психи слышат голоса. Только психи слышат, как с ними разговаривают ангелы. Вы смотрите на всё глазами учёного. Вы можете сказать, что всё это приснилось. Или это временная вспышка шизофрении. Я знаю все теории. Вы знакомы с житиями святых? Многие слышали Божий глас. Как вы это объясни?
--А вы сами всё и объяснили. Они слышали Божий глас, а не какого-то Господа. А слуховые галлюцинации часто интерпретируют как религиозный опыт.
--Но я говорю, что слышал голос Бога. Я впервые рассказываю об этом, потому что знаю, что думают люди. Я бы и сам не поверил, если со мной не случилось чудо. Когда говорит Бог, разве можно ослушаться
.--И поэтому вы ушли в монастырь. Разве вам надоела свобода?
--У меня была невеста. Она не понял. И никто не понимал, почему я, молодая человек, решил уйти в монастырь. Хотел подчинить свою волю Господу.
--Вы опять путаете Бога с Господом.
--А для нас, христиан, это всё едино. Конечно, невеста пыталась переубедить меня. Но я знал, что делаю. Я знал с того самого момента, когда Господь позвал меня. Я стоял, слушал пение птиц и вдруг зазвучал его голос, чистый, как колокольный звон. И я понял. Когда вас призывают, вы понимаете, что отмечены печатью Господа и отвечаете на его призыв с радостью. И служите ему до смерти. Тоже с радостью и идёте на смерть ради него.
--А что такое смерть?
--Ну, если медицинская наука не может объяснить до конца понятие смерти, то куда уж мне.
--Возможно медицинская наука не может объяснить, но Бог, а не Господь, прекрасно знает, что такое зачатие. Он знает, что для этого требуется. И, главное, Он не верит в непорочное зачатие.
--Но этого не может быть. Тогда откуда взялся Господь наш, Иисус Христос?
--А он ниоткуда не взялся. Просто его нет. Нет возможно он был, но как человек, а не Бог.
--А как же тогда он воскрешал людей.
--Никак. Это не под силу и настоящему Богу, Всевышнему.
--Значит вы не верите в то, что Бог-отец воскресил Иисуса Христа и он стал Богом.
--Но не может быть двух, трёх или четырех богов. Он—один и единственный.
--Если вы говорите, что существует  один Всевышний, то неужели у вас нет никакой веры?
--Почему же. Я уже объяснил, что я верю единому и неделимому Всевышнему. Это чистая вера. А вера в вашего Господа требует доказательств или слепого подчинения, а это уже не вера, а рабство. Всевышний всегда даёт право выбора и от человека зависит, что он выбрал. А Иисус Христос, если он был, требует слепого подчинения, напримр, веры в непорочное зачатие. В то, что он был я верю, но не как бог, а как человек.
--Я принял это решение так давно, что уже перестал задавать себе вопросы.
--Должно быть фанатично верил?
--Я и до сих пор фанатично верю. Разве этого недостаточно?
--Неужели вы на самом деле считаете, что достаточно одной лишь веры? Иногда полезно оказаться лицом к лицу со смертью. Это заставляет взглянуть на собственную жизнь.
--Я бы препочёл этого не делать.
--Почему?—
--Я не силён в самоанализе. Уроки философии меня всегда раздражали. Я не люблю того, что не поддаётся объяснению.
--Прекрасно. Ты как бы подщвёл черту под всеми ответами о Иисусе Христе и отношении к нему евреев. Надеюсь больше вопросов у тебя нет?
--Нет.
--Итак, Я заканчиваю этот диалог так же, как он начинался. Как и сама жизнь он совершает полный круг. Ты получил истину. Ты получил любовь. Ты получил ответы на величайшие тайны жизни. Остался только один вопрос. Это вопрос с которого начинали: вопрос не в том, кому Я говорю, а в том, кто слушает?
--Спасибо, Тебе, что Ты рассказал нам всё это. Мы услышали Тебя и будем слушать.
--Ты правильно Меня понял. Я говорил не только с тобой. И Я хотел, чтобы ты, как минимум, вынес это из разговора. И вот послание, которое Я хочу передать: веди своё «я» не к  искушению, но избавляй его от зла, которое ты создаёшь. Теперь иди и изменяй мир. Теперь ты должен понимать всё, а что не поймёшь подскажут мои помощники. Старайся делиться тайнами жизни со всеми, с кем будешь соприкасаться. Твоя судьба величественнее, чем  ты представляешь. Ты входишь в дом, чтобы исцелить дом. Ты входишь в пространство, чтобы исцелить пространство. И знай—Я с тобой всегда, при любых обстоятельствах. 
 
 
           Глава  7

Эммануил Гриценко, Лидия Петровна и Николай Потапов собрались в номере адвоката в отеле «Харьков».
--Ну,--заговорил адвокат,--наконец-то картина
проясняется.
--Проясняется?—вопросил Потапов.--Да по-
ложение до того запутано, что в нем никто не в состо-
янии разобраться.
--Не горячись, Николай!--возразил адвокат.-- Теперь уже совершенно ясно: Эдуарда Торчака мог убить один -единственный человек.
--Ты имеешь в виду Марию?
--Каким образом Марию смогла бы его убить? Не городи ерунды.
--Очень даже просто. Приехав в Украинск, она дала ему дозу цианида, затем вызвала доктора Свиридова, заявив, что положение мужа крайне тяжелое.
--Ну и как бы она отделалась от тела?
--у нее был сообщник, который протиснул труп
через окно, после чего обрядился в пижаму с красны-
ми крапинками и выскочил наружу, когда удостове-
рился в наличии свидетеля, причем на порядочном
расстоянии, так что ему была видна мужская фигура,
а лицо он рассмотреть не мог.
--Весьма интересно,--усмехнулся адвокат.--Но
откуда она могла знать, что муж заболеет, когда при-
едет в Украинск?
--Ей было безразлично, когда и где он заболеет,--
поморщился Потапов.--Она ухватилась за представив-
шуюся возможность от него избавиться, он заболел, вот она и дала ему яд. Она поступила бы точно так же, если бы он заболел в Красноармейске, Червоноармейске,  или же в Харькове или Донецке.
--Замечательно. Но ты не учитываешь могилку. Откуда Мария Торчак могла знать, что в трех километрах от Червоноармейска  имеется готовая могила?
--Потому что она ее выкопала.
--Когда?
--Возможно, она съездила туда за неделю и выкопала ее сама или поручила сделать своему соучастнику.
--В таком случае она должна была знать, что муж
заболеет в Украинске в тот самый момент, когда туда приедет.
Потапов почесал голову.
--Н-да, ты прав,--пробормотал он.
--Кто же тогда его убил?--спросила Лидия Петровна.
--Тот, кто знал, что он заболеет по прибытии в Украинск-- намекнул Гриценко.
--Но кто бы это мог быть?
--У меня есть соображения. Лично я считаю, всего
один человек имел возможностъ предвидеть случив- шееся.
--Кто?--спросила Лидия Петровна.
Гриценко посмотрел на секретаря, ее глаза ждали ответа.
--В данный момент я не хочу ничего предсказывать. Нам необходимо поискать допол нительные доказательства, пока наш коллега Трунов спорит с  прокурором Красноармейска.
--Спорит?--переспросила Лидия Петровна.
--Безусловно,--подтвердил Гриценко.--Не вообра-
жай, будто прокурор Красноармейска горит
желанием взять в свое производство дело Торчаков.
--Почему нет?
--Потому что ход процессу был дан в Харькове, здешние власти попытались обвинить Марию Торчак, а затем неожиданно отступились и дали задний ход, когда выяснилосъ, что факты-то не слишком убедительны. Конечно, прокурор в Красноармейске может показать, что Елена Сомова умерла от яда, после ее смерти Мария Торчак выиграла в финансовом отношении, в ее доме имелись какие-то яды и, вдобавок, она пыталась их спрятать после того, как узнала об эксгумации тела Елены Сомовой.
--Серьеэиое дело!--воскликнул Николай Потапов.
--Дело серьезное, но не бесспорное,--возразил Гриценко.--Всего один-два дополнительных факта в пользу защиты, и в лучшем случае мнение присяжных разделится.
--Какие факты ты можешь раздобыть в пользу своей подзащитной?
Гриценко хитро подмигнул и выложил совсем уж непонятное.
--Отравление Эдуарда Торчака.
--Что ты имеешь в виду?
--Лицо, отравившее его, очевидно, отравило и Елену Сомову.
--Не хочешь ли объяснить?
--При других обстоятельствах прокурор попробовал бы и то, и другое. Если бы он считал, что
вину Марии можно доказать, он использовал бы ста-
рый прием демонстрации сходства преступлений и все
такое. Но теперь защита потребует доказать все факты, голословное обвинение ничего не даст. И если обвинению не удастся найти объяснения, если, к примеру, не будет вызван в качестве свидетеля доктор Свиридов, повиснет в воздухе факт выскочившего из окна мужчины в пижаме, люди заподозрят нечистую игру, и Марию не осудят.
--Так,--протянул Потапов,--значит, прокурор в Красноармейске скажет Трунову: раз начал дело, то и заканчивай его.
Гриценко вытянул губы, что должно было означать: «без сомнения».
--Что же будет делать Трунов?--спросил Потапов.
--Полагается раздобыть дополнительные доказа-
тельства. Если ему это не удастся, он будет вынужден
закрыть дело.
--Почему?
--Взгляни на дело по-другому,--предложил Гриценко.—Мария Торчак положила конфеты в че-
модан мужа. Конфеты отравлены, в них содержался
мышьяк и цианистый калий. Доктор Свиридов может присягнуть: пациент сообщил ему о симптомах мышьякового отравления, он не умер от цианистого калия.
Зато он не может присягнуть, что у пациента на самом деле имелись признаки мышьякового отравления. Ему это известно только со слов самого Торчака, а это сообщение, основанное на слухах, судом в расчет нe принимается.
Доктор Маковеев покажет под присягой:  Торчак умер от цианистого отравления, в желудке покойного он не смог обнаружить никаких следов шоколадных конфет. Получается, Торчак не скончался от отравленных конфет. Единственным связующим звеном между Марией и смертью Торчака являются эти конфеты.
--Так чем мы занимаемся?--спросил Потапов.
--Мы отправляемся на самолёте, а потом на машине к могиле близ Червоноармейска,--сообщил Гриценко,--ну и там поищем.
--Что именно?
--Где был припаркован шестиколесный автомобиль.
--Шестиколесный автомобиль?--переспросил Потапов.
--Правильно.
--Это еще что такое?--поразилась Лидия Петровна.
--Самый обычный автомобиль с домиком-прицепом.
--До меня не дошло,--пожаловался Потапов.
--А затем мы попытаемся разыскать Валентину Сердюкову.
--Зачем?
--Мы хотим допросить ее.
--Где и как ее искать?
--У тебя есть ее описание, Николай?
--Высокая брюнетка лет двадцати семи--двадцати
восьми, хорошо сложена, не полная, серые глаза, узенькие, ниточкой брови.
--Чтобы найти ее, ты отправишься во Львов и проверишь все отели и мотели. Тебе придется
кому-то поручить связаться с местным прокурором или же найти кого-то из его окружения.
--А это-то для чего?
--Я думаю, она будет поддерживать связь.
--Почему? Откуда у тебя такие мысли?
--Она не хочет находиться в бегах, но в то же время не желает, чтобы ее отсутствие неправильно истолковали. Поэтому я предполагаю, она позвонила 
прокурору и сообщила ему, где он может ее отыскать, но попросила никому не давать ее адрес.
--Считаешь, прокурор Львова ее защитит?
--Думаю, попытается.
--Почему?
--Он использует ее либо в качестве отвлекающего момента, либо как последний козырь, в зависимости от того, что будет выгоднее. А то, что ему одному известно ее местонахождение, усиливает его позиции.
--Хорошо, Эммануил,--вздохнул Потапов.--Ну а чего ты хочешь от меня сейчас?
--Направь своих людей во Львов. Я хочу
разыскать Валентину Сердюкову. Но смотри, чтобы она не встревожилась, пусть и дальше чувствует себя в полной безопасности. Я почти не сомневаюсь, она уже звонила или позвонит прокурору, а он велит ос-
таваться там, где она находится. Я не хочу, чтобы ста-
ло известно о наших поисках. Задача не слишком
сложная. В отелях, как правило, останавливаются
жильцы временно, на день, редко на два. Молодая при-
влекательная особа, прожившая уже несколько дней, не останется незамеченной.
--Хорошо, что еще?
--Мы с Лидией Петровной поедем к могиле, порыскаем вокруг, посмотрим... В Харьков вернемся, я думаю, вскоре после того, как ты разберешься во Львове.
--А как с Верой Рябчиковой?--поинтересовался Потапов.--Она в полном смысле слова преследовала меня, настаивала на встрече, упорно твердила, что она лучший друг Марии и жаждет все уладить.
--Оставь ее в покое, Николай. Бог с ней, больше она уже навредить не сможет.
--Тебе хорошо говорить,--усмехнулся Потапов.--
Я-то ее оставлю в покое с большим удовольствием, но
как добиться того, чтобы она оставила в покое меня?
-- Самым правильным было бы стукнуть ее по го-
лове дубинкой ... Пойдёмьте, Лидия Петровна, время дорого.
Лидия Петровна вместе с Гриценкео доехали до аэродрома и сели в самоёт. Через два час они были во Львове и, нняв машину, выехали в сторону Червоноармейска. Затем свернули с дороги, обо-
значенной на карте, предъявленной на дознании Трунову, к тому месту, где находилась могила.
Несколько любопытных все еще находились поблизости. На земле видны были следы ранее припаркованных машин. Пустые коробочки из-под пленки объясняли, откуда взялось такое множество следов: десятки ног утрамбовали землю вокруг неглубокой могилы.
--Лидия Петровна, если моя теория верна, то где-то неподалеку был припаркован автомобиль с домиком-прицепом. Он, возможно, находился здесь дня два-три. Я хочу найти место, где он стоял.
Лидия Петровна приподняла брови.
--Если ваша теория верна?
--Именно так.
--А какая, хотелось бы знать, у вас теория?
--Пойдёмьте, Лидия Петровна. Не лишайте меня моего триумфа.
--В каком смысле?
--Если окажусь прав, то смогу указать Николаю Потапову простые элементы рассуждения, на основании которых он без моей помощи разберется, в какой последовательности все происходило.
--А если вы ошибаетесь?
--Если я ошибаюсь,--усмехнулся адвокат,--а ты заранее не знакома с моей теорией, я как-нибудь упо-
мяну, дескать, у меня была одна версия, но, по всей
вероятности, она не основана на фактах, я не стану
занимать время разговорами о ней.
--Николаю Потапову можете так сказать, но разве вы не собираетесь поступить в отношении меня по-другому?--обиженно спросила Лидия Петровна.
--В том-то и дело, я заинтересован в том, чтобы
произвести на тебя даже лучшее впечатление, чем на
Николая.
--Вам не надо для этого ничего делать. Вы прекрасно знаете, какого я высокого мнения о вас!
--В конце-то концов, Лидия Петровна, вы не стали бы требовать от фокусника, чтобы он объяснил вам, как он намерен проделать очередной трюк до того, как вы его увидите. Это бы лишило его номер и блеска, и загадочности.
--Убрав загадочность, вы все равно не лишите свои «трюки» блеска!--искренне воскликнула Лидия Петровна.--Но если вы хотите, чтобы я помогла вам блуждать среди этих зарослей в поисках места, где стояла машина, лучше скажите, зачем это вам понадобилось.
--Давайте посмотрим вот с какой точки зрения. Вся схема убийства зависела от факта: кто-то дол-
жен был знать, что Эдуард Торчак серьезно забо-
леет сразу же после того, как выедет из Красноармейска, а к тому времени, когда доберется до Украинска, он настолько ослабеет, что даже не сможет ехать дальше. Ему придется остановиться в мотеле и вызвать врача. В противном случае не произошло бы убийство. Оно не было
бы запланировано, во всяком случае до такой степе-
ни--уже была готова могила.
--Вот так. Вы говорили об этом, шеф.
--Кто же этот человек? Кто мог знать, что Торчак разболеется в совершенно определенном месте и
в определенное время?
--Валентина Сердюкова, секретарша?--высказала предположение Лидия Петровна.
--Я вам сказал все необходимое. А теперь
за работу. Отправляйтесь на поиски следов машины с
при цепом с восточной стороны холма, а я осмотрю за-
падную. Но не заходите особенно далеко. Следы, по моим расчетам, должны находиться где-то на расстоянии от сотни до двухсот метров от могилы. Если вы на кого-нибудь наткнётесь или заметите за собой слежку, сразу зовите меня.
Лидия Петровна заколебалась.
--Так вы мне больше ничего не объясните?
--Вы сами, возможно, найдете какие-нибудь ниточки... Уж коли я задумал вынуть кролика из шляпы, я не хочу, чтобы моя аудитория зевала мне в лицо. вы даже не представляете, какое удовольствие я получаю от этого расследования!
--Тщеславный!--воскликнула сердито секретарша, повернулась на каблуках и пошла под уклон по
холму, кое-где поросшему кустарником.
Гриценко подождал несколько секунд, затем отправился в противоположном направлении, медленно спускаясь вниз зигзагами и зорко вглядываясь в землю. Через пятнадцать минут Гриценко вернулся на вершину холма и громко свистнул, вызывая Лидию Петровну. Несколь-
ко минут он нетерпеливо прислушивался и совсем было вознамерился отправиться на поиски женщины, когда до него донесся издали ее ответный крик.
Гриценко свистнул еще раз и стал торопливо пробираться через кустарник. Наконец он увидел следы Лидии Петровны засвистел в третий раз и услышал ее окрик. Пройдя метров пятьдесят, он вновь засвистел, женщина отозвалась.
--Господи, Лидия Петровна, я не хотел, чтобы вы заходили так далеко. Что бы случилось, если бы вы натолкнулись на ка ...
--Я иду по горячему следу!--крикнула она в ответ.
Гриценко побежал к ней со всех ног. Она показала
ему автомобильные следы, отчетливо видные в мягкой
почве.
--Ого!--воскликнул адвокат.
--Это следы джипа,--уверенно заявила Лидия Петровна.--Это что-нибудь значит?
-- Возможно.
--Теперь вам не нужен домик-прицеп?
--Не знаю. Едва ли ... Давай пройдем по колее.
--В каком направлении?
--Где вы их заметили?
--Приблизительно в сотне метров от холма, как я думаю.
--В таком случае пойдем в кустарники.
Прошагав еще с сотню метров, они неожиданно оказались на открытой местности среди кустов, куда с
шоссе вела едва заметная, но вполне проезжая дорога. На этой полянке, судя по следам, и стоял домик-прицеп. Сохранилась даже яма, намытая стоком из отверстия трубы, выходившей наружу за левым задним колесом.
Лидия Петровна отвесила церемонный поклон.
--Великолепно, маг Гриценко, теперь вы извлек-
ли кролика из шляпы. Обнаружили, где стоял жилой
автоприцеп. Что мы делаем теперь?
--Теперь мы отметим это место. Вернемся в
Червоноармейск. Попросим Потапова направить сюда двоих самых надежных и наблюдательных оперативников с заданием прочесать все вокруг и собрать все вещественные доказательства.
--Вещественные доказательства?
Гриценко ткнул пальцем в кучку консервных банок.
--Вообще все. Каждую мелочь, необходимо произ- вести тщательную инвентаризацию этого места преж-
де, чем с ним что-то случится.
--Почему бы нам этим не заняться?
--У нас есть другая работа,--сообщил Гриценко.--Нам нужно срочно выехать в Харьков.
--После того как вы нас изрядно ошарашили, вы-
тащив кролика из шляпы, скажите, как вы узнали, что
он находится в шляпе?
Гриценко погрозил женщине пальцем.
-- Вы еще не ответили на мой вопрос, Лидия Петровна.
-- Какой вопрос?
--Кто был тот единственный человек, который мог знать следующее: Эдуард Торчак собирается вы-
ехать из Красноармейска в семь часов утра; он сильно разболеется, как только окажется в пути; а к тому времени, когда доберется до Украинска, ему будет настолько плохо, что он не сможет ехать дальше и будет вынужден лечь в постель и вызвать врача?
--Да такого человека не существовало,--ответила
смело Лидия Петровна.--Его не могло быть!
--В таком случае не могло быть преднамеренного убийства.
--Нет, убийство явно преднамеренное, шеф. В про- тивном случае не было бы заранее вырытой могилы. За два или три дня. То есть если могила с самого начала предназначалась для Эдуарда Торчака.
--Не сомневайся, для него. Пошли дальше. Впрочем, давай поговорим о наших планах. Мы возвра-
щаемся во Львов. Там берем самолет до Харькова. К тому моменту, как мы доберемся во Львов, люди
Потапова наверняка уже разыщут Валентину Сердюкову.
--А если нет?
--Тогда придется это сделать нам самим, но я убежден, они ее найдут. Тем временем люди Потапова
обшарят здесь каждый дюйм земли, разыскивая веще-
ственные доказательства. К примеру,  обратите
внимание на эти консервные банки. Вот банка из-под
жареных бобов. Она раскрыта с помощью новейшего
консервного ножа, который не оставляет следов в виде
зазубрин на крышке. Загляни внутрь жестянки.
--Что в ней особенного?
--Остатки бобов совершенно сухие и затвердевшие.
--Значит, банка валялась здесь уже некоторое время?
--Неделю или дней десять.
--Прекрасно, пан волшебник,--похвалила Лидия Петровна.--Я знаю свое место. Предполагается, я надену короткую юбчонку, колготки с блестками и буду стоять возле вас, улыбаясь и кланяясь, пока вы будете тащить кролика из шляпы. Как я понимаю, таковы функции ассистента волшебника, не так ли?
--Верно. В задачу ассистентки входит отвлекать
внимание публики.
--Но не волшебника?
--Иногда даже и волшебника,--снисходительно улыбнулся Гриценко.
Солнце стояло не так уж и высоко, когда  самолет летел над высоким низкими горами. Внизу под
ними мелькали островки  с зелеными оазиса. Высокие веерообразные пальмы отбрасывали длин-
ные угловатые тени. Засверкало озеро, окаймленное многочисленными веселыми домиками. Вокруг озера протянулась асфальти- рованная дорога.
Внезапно вся местность куда-то провалилась, внизу возникла картина большого города со своими прямыми магистралями и домами, которые выглядели вырезанными из чистого сахара под розовыми крышами в зеленом обрамлении садов и лужаек. Самолет пошел на посадку.
--От аэропорта, где я хочу приземлиться, до города несколько километров,--сообщил летчик.
--Это не имеет значения,--махнул рукой Гриценко. --Мы арендуем машину.
Внизу, на посадочной полосе зажглись огни. Летчик заскользил над рощей, вскоре шасси были выпущены, самолет побежал по асфальту и остановился.
--Я не смогу сегодня вечером доставить вас на-
зад,--предупредил летчик.--У меня нет разрешения
на ночные полеты.
--Не беспокойтесь,--улыбнулся адвокат,--мы
как-нибудь вернемся.
Гриценко расплатился с летчиком и взял такси, попросив довезти их до станции проката автомобилей,
затем позвонил по телефону, полученному от Потапова, и объяснил, кто он такой.
--Мне повезло,--сказал ему оперативник,--мы нашли вашу особу примерно минут двадцать назад.
--Где же она?
--Остановилась в отеле «Высокий замок», и я вас удивлю.
--Чем?
-- Она зарегистрировалась под именем Валентина Торчак.
--Замечательно! Вы установили за ней наблюдение?
--Да. Большую часть дня она отсутствовала, вернулась вскоре после того, как мы ее обнаружили, а теперь она у себя в номере.
--Там дежурит ваш человек?
--Да.
--Как я его узнаю?
--Он одет в серый костюм, ему тридцать пять лет,
среднего роста и плотного телосложения, на шее синий галстук с красными горохами и золотая булавка в форме подковы.
--Он нас ждет?
--Будет ожидать. Через несколько минут он свяжется со мной, я его предупрежу о вашем появлении.
-- Прекрасно,--закончил разговор Гриценко и повесил трубку.
--Ну, Лидия Петровна, мы таки выяснили, где искать интересующую нас особу. Она в отеле «Высокий замок», зарегистрирована под именем Валентины Торчак.
--А, это Валентина Сердюкова, секретарь? Единственный человек, который, возможно, мог знать, что Эдуард Торчак заболеет вскоре после того, как уедет из Красноармейска.
--Каким образом она могла это узнать?
--Неужели я должна объяснять? Она поехала до Красноармейска вместе с ним, провела ночь в отеле. Как раз перед самым его отъездом она позаботилась о том, чтобы он принял что-то такое, от чего он моментально заболел и...
--Но никакой женщины не было зарегистрировано,--возразил Гриценко.—Он приехал домой и утром выехал в Украинск. Нет, он был один.
--У него был посетитель.
--Точно.
--После того как этот посетитель ушел, Валентина Сердюкова присоединилась к нему. Она выжидала.
--Вы думаете, она отравила его?
--Вот этого я не могу понять. Она, должно быть дала ему что-то такое, из-за чего он заболел.
--Как раз перед тем, как ему надо было уезжать?
--Да. Утром.
--В таком случае он наверняка бы вернулся назад и вызвал врача, а не двинулся бы дальше, что-
бы свалиться в Украинске.
Лидия Петровна разочарованно вздохнула.
--Полагаю, вы мне все расскажете в дальнейшем,
когда сочтете нужным.
--Я расскажу, как только сам буду знать наверняка. Сейчас у меня всего лишь теория, не более.
--Не надо быть таким скрытным. Согласно вашей
теории есть всего один человек, которому было известно, что Торчак заболеет, как только уедет из Красноармейска, доберется до Украинска и там остановится. Это был ... О Боже всемогущий! Уж не был ли это сам Эдуард Торчак?
--Верно.
--Но чего ради? Чего ради он надумал?
--Мы услышим кое-какие ответы через несколько минут, если Валентина Сердюкова заговорит, а при сложившихся обстоятельствах, я думаю, она это сделает. Представляете, как она смутится, когда мы туда явимся и выясним, что она зарегистрирована как Валентина Торчак?
--И вы предполагаете, Торчак намеревался
там заболеть, чтобы ...
--Торчак был единственным человеком,
знавшим совершенно определенно: он разболеется в
Украинске. То есть, Лидия Петровна, все это было заранее запланировано.
--Разумеется. Об этом говорит могила.
--Такова теория обвинения.
Лидия Петровна немного помолчала, пытаясь все обдумать, потом покачала головой:
--Мне это не по зубам.
--Я думаю, мы получим кое-какую информацию, которая даст нам возможность разобраться в этой за-
гадке. Припомните-ка тот телефонный звонок, который был в Красноармейске, в доме Эдуарда Торчака. Человек не задал никаких вопросов. Как только вы произнесли «алло», он сообщил про мотель в Украинске и повесил трубку.
--Понимаю,--протянула Лидия Петровна.—Валентина Сердюкова оказалась в доме, вовсе не проезжая мимо, а она ждала этот телефонный звонок, чтобы знать, куда ей ехать.
--Совершенно верно.
--А так как на звонок ответила я, она знала только об окрестностях Красноармейска, она туда отправилась и стала выжидать.
--Правильно.
--Но почему она не вернулась назад, в дом после того как мы уехали?
--Возможно, она и возвращалась. Мы не знаем. Приехала туда и стала дожидаться телефонного звонка, который так и не раздался, потому что звонили раньше, когда трубку сняли вы. Возможно, инструкции предусматривали такую вероятность. Если Сердюкова не дождется звонка до определенного времени, скажем до полуночи, тогда она должна отправиться во Львов, зарегистрироваться в отеле «Высокий замок» под именем Валентина Торчак и ждать дальнейших указаний.
--Но как это сочетается с присвоенными деньгами ...
--Кто сказал, что она их присвоила?--спросил Гриценко.
--Но ведь она сняла с банковского счета в полном смысле все, а потом исчезла?
--Верно,--кивнул Гриценко,--но это же не при- своение и не растрата.
--Лично мне это кажется как раз присвоением де- нег Торчака.
--Посмотрим, что нам скажет Валентина по этому поводу.
Гриценко оставил машину на стоянке неподалеку от отеля «Высокий замок», вошел в холл и без труда узнал человека в сером костюме с синим галстуком в красный горошек. Тот, прислонившись со скучающим видом к табачному киоску, чуть слышно произнес.
--Она в кафе. Только что спустилась пообедать. Вы узнаете ее? Может быть, подождете, пока она оттуда выйдет, или же ...
--Нет,--улыбнулся Гриценко,--мы побеседуем за
столом.
--Хотите, чтоб я оставался на посту?
--Думаю, это не будет лишним,--решил Гриценко.--Пошли, Лидия Петровна, сейчас мы свалимся на голову Валентины.
--Она сидит одна во второй кабине справа,--со-
общил детектив.
--Мы составим ей компанию.
Гриценко придержал вращающуюся дверь, пропуская Лидию Петровну вперед. Они вошли в ресторан, повернули направо. Гриценко резко остановился.
--Подождите, я вижу знакомое лицо!
Валентина Сердюкова, изучавшая меню, с любопытством подняла голову, в глазах у нее появилось паническое выражение.
--Добрый вечер,--холодно произнесла она.
Гриценко шагнул вперед с протянутой рукой.
--Здравствуйте, панни Сердюкова! Как вы себя чувствуете? Слышал, вы здесь.
--Вы слышали, что я здесь?--растерянно пробор-
мотала она и после минутного колебания протянула
ему руку.
--Ну да,--ответил Гриценко.--Вы же постави-
ли в известность администрацию Червоноармейска, не так ли?
Девушка вспыхнула:
--Они не должны были этого никому сообщать!
Гриценко сел напротив Валентины, Лидия Петровна устроилась рядом с ним.
--Очень приятно,--заговорил адвокат,--что мы нашли вас здесь, где можно спокойно поговорить ...
--Я не желаю говорить!
--В таком случае, Лидия Петровна, возможно, придется предупредить газеты,--равнодушно произнес адвокат, поворачиваясь к секретарю.
--Газеты?--спросила Валентина Сердюкова.
--Разумеется. Очевидно, вы не в курсе событий. Неужели вы не знаете, что вас всюду разыскивают?
Девушка закусила губу, затем неожиданно произнесла:
--Пан Гриценко, мне нечего с вами обсуждать. Я пришла сюда поесть, и мне не нравится ваше об-
щество.
--Хорошо,--сказал Гриценко,--Лидия Петровна, вызовите сюда представителя газеты. Выясните, кто тут из прессы. Они с благодарностью ухватятся за ...
--Пан Гриценко, я уже сказала: не желаю, чтобы
мне мешали.
--Когда разбирается дело об убийстве, с желания-
ми и капризами отдельных людей не приходится счи-
таться,--сурово произнес Гриценко.--В особенности
когда газеты начали кампанию.
--Но я не имею никакого отношения к убийству!
--Возможно, вы так считаете,--сказал Гриценко,-- но факты говорят о противоположном.
--Нет никаких фактов, указывающих на противоположное, как вы выразились. Все мои действия были в строгом соответствии с инструкциями шефа.
--Разумеется, но инструкции вашего шефа теперь
должны стать доказательствами по делу. Прокурор Семк сказал мне: не надо беспокоиться, все будет в порядке.
Гриценко с разочарованием рассмеялся, словно ожидал от девушки большей проницательности.
--Вы забываете, этот Семак--типичный представитель периферии. Он даже не знает, что происходит. Некий пан Трунов является проку
ром Харькова. Ведение дела поручено ему. Позвони-
те ему по телефону и послушайте, как и что он вам
скажет.
Валентина Сердюкова угрюмо молчала, сбитая с толку.
--Она, очевидно, сомневается в моих словах, Лидия Петровна,--вздохнул Гриценко.--За кассой я заметил телефонную будку. Вызови Трунова, сообщи ему: Валентина Сердюкова находится здесь, она зарегистрирована под чужим именем, ну и спроси, что он хочет предпринять. Возможно, ему лучше действовать через местную полицию, а газетчики смогут получить материал уже через нее.
Лидия Петровна поднялась со стула.
--Мелочь есть?--спросил адвокат.
--Разменяю деньги у кассира.
--Правильно. Дозвонись до него и скажи ...
--Не надо!--воскликнула Валентина и неожиданно расплакалась.
--Обождите, обождите,--попросил Гриценко.--Мы
вовсе не хотим вас расстраивать, но вы же сами чувствуете, во что замешаны. Вы знаете, как поступит прокурор Трунов? Он обнаружит вас здесь под именем Валентины Торчак, ну и совершенно естественно предположит, что вы намеревались здесь присоединиться к Торчаку или, скорее, он должен был присоединиться к вам.
--Какое право вы имеете говорить подобные га-
дости?
--Мне дало право ваше собственное поведение.
Неужели вы допускаете, будто пресса как-то
иначе интерпретирует ситуацию?
--Если пресса осмелится напечатать нечто подоб-
ное, я ... я привлеку их к ответственности!
--Это ваше право. Вы их привлечете. Но что это вам даст? Вы встанете перед жюри, какой-нибудь адвокат начнет вас допрашивать, и вам придется признать: вы исчезли из Красноармейска, опустошив перед этим банковский счет Торчакак, приехали сюда, зарегистрировались в отеле под именем Валентины Торчак и ждали, когда он к вам присоединится.
--Вы забыли, мне было известно о его смерти до того, как я уехала из Красноармейска.
--Неправда, вы были уверены, что он жив.
--На каком основании вы это утверждаете?
--Хватит, хватит. Вы же не ребенок! Вот и ведите
себя по-взрослому. По всей вероятности, вы не представляете, что нам известно, да?
--Интересно!--с вызовом бросила Валентина Сердюкова.
--Давайте посмотрим. В понедельник вы должны
были внести кое-что на счет, но после этого вам сле-
довало снять решительно все деньги из банка, прак-
тически закрыть счет, вечером находиться в офисе в
ожидании телефонного звонка. По телефону вам должны были сообщить, куда доставить деньги. Это было какое-то место здесь. В том случае,
если звонка не будет до определенного часа, вы долж-
ны были отправиться сюда и зарегистрироваться в отеле «Высокий замок» под именем Валентины Торчак. Ну и ждать инструкций.
--Не представляю, каким образом вы все это узнали!--воскликнула Сердюкова.
--Таковы факты,--продолжал адвокат.--Зачем
стараться их отрицать?
--Это вовсе не факты. То есть все случилось не совсем так.
--Во всяком случае почти так. Поэтому я знаю, что
мне сказать прокурору в Харькове. И как
все это будет освещено в газетах. Разумеется, они за-
пишут вас в любовницы Торчака, мол, он
надумал забрать все наличные деньги и исчезнуть вместе с вами, обчистив свою законную жену.
--Какой абсурд, нелепость! Это омерзительная клевета. Я никогда ... послушайте, у него намечалась выгодная сделка, поэтому понадобилась
большая сумма наличными ... Впрочем, я не обязана
докладывать.
--Правильно,--согласился Гриценко.--Только ска-
жите мне, как вы теперь собираетесь поступать? Вы
попали в весьма сложное положение. Если вы возь-
мете какую-то часть этих денег и используете их для
себя, вы будете обвинены в растрате. Если возврати-
тесь в Красноармейск, вас начнут допрашивать, где вы были, что и почему делали. Раньше или позже вам все равно придется выложить все начистоту. Если вас обнаружат здесь под именем Валентины Торчак с деньгами  Торчака на руках, это будет выглядеть, как будто вас уличили в присвоении чужих денег.
--Я не присваивала никаких денег. И я хорошо знаю, что делаю. Прокурор Червоноармейска заверил меня: я не нарушаю никаких законов, сейчас позвоню ему и скажу, что не хочу, чтобы меня раздражали.
Гриценко кивнул Лидии Петровне и объявил.
--На этот раз, я не блефую. Сам позвоню
сейчас Трунову.
Гриценко и секретарь встали из-за стола. Адвокат прошел к будке телефона-автомата и позвонил Трунову в Харьков.
--Алло,--заговорил он, услышав голос прокуро-
ра.--Это Гриценко. Как продвигается ваше дело?
--Вы имеете в виду «наше дело»?
--Не связывайте меня с ним,--рассмеялся Гриценко.--Вы собираетесь его прекратить?
--Признаться, я все еще не решил, как поступить,
но Красноармейск не желает таскать для меня каштаны из огня. Я начал дело, мне его и заканчивать. Возможно, я прекращу сейчас дело и начну заново предварительное расследование. Это даст время на раздумье, и, возможно, я раздобуду кое-какие новые факты.
--Прекрасно,--одобрил Гриценко.--Возможно, я
смогу подкинуть новые данные... Валентина Серлюкова, секретарь Эдуарда Торчака, была проинструктирована сделать кое-какие платежи в последнюю минуту, а затем снять все полностью со счета в Красноармейске. Она находится в отеле «Высокий замок» во Львове зарегистрирована под именем Валентины Торчак. Она вам сообщит очень многое, если вы прихватите ее в качестве важного свидетеля. Добровольно она не заговорит,
да и вообще готова куда-нибудь улизнуть.
Возможно, вам интересно будет узнать, что она сообщила часть своей истории прокурору в
Червоноармейска, тот дал ей свое официальное благословение. Но ему она всего не рассказала. Если расскажет вам, это может помочь.
--Что вы пытаетесь сделать? Состряпать дело про-
тив вашей клиентки?--спросил Трунов.
--Стараюсь найти убийцу. Возможно, нам удастся
завтра войти в суд и прояснить обстановку.
--Вы меня пытаетесь обвести вокруг пальца, Гриценко!
--Подобная недоверчивость вам не к лицу. Сколько вы получаете ложных доносов, которые вам ничего не дают! В итоге перестаете верить
всем и каждому. И когда к вам приходит скромный
человек и рекомендует поставить на серую кобылку в
пятом заезде, вы считаете себя слишком искушенным,
чтобы клюнуть на такую приманку. А после пятого за-
езда готовы кусать себя за локти!
Гриценко тихо повесил трубку.
--Валентина Сердюкова поспешно выскочила из ресторана,--сообщила Лидия Петровна.
--Прекрасно,--ответил Гриценко, усмехаясь.--Если
она еще задумает удрать, это будет черт знает что.
--А если не захочет?
--Тогда Трунов ее сцапает. Минут десять--пят- надцать он будет думать, потом испугается собственно-
го бездействия. Созвонится со здешними властями и
распорядится задержать Валентину Сердюкову и допросить ее как важного свидетеля.
--А что мы будем делать?--спросила Лидия Петровна.
--Мы поедем в аэропорт, чтобы успеть на ноч-
ной самолет обратно в Харьков и утром быть готовы-
ми к защите Марии Торчак, если Трунов все же
не прекратит слушание дела.

К десяти часам, правда с опозданием на сутки, когда возобновилось слушание дела Марии Торчак, по городу разнесся слух, что это отнюдь не заурядное предварительное разбирательство, и зал был наполнен до отказа.
Трунов подмигнул Гриценко, когда тот в со- провождении Потапова и Лидии Петровны вошел в зал.
--Благодарю за звонок о Валентине Сердюковой.
--Вы ее взяли?
--Да, задержали.
--Ну и что она сказала?
--Ничего.
--Как это понять?
--Она прибыла сюда в сопровождении помощника прокурора Червонармейска. По дороге решила лучше помалкивать. Взяла себе адвоката, который дал ей такой совет.
--Оформили на нее повестку с вызовом в суд?
--Разумеется.
--Как в отношении Красноармейска?
Трунов грустно улыбнулся, весь его вид говорил
о полном фиаско.
--Они были всегда предельно скромны. Желают,
чтобы мы разобрались с этим делом здесь.
--Как вы собираетесь поступить?
--Попробую двинуться вперед. Прекратить дело я смогу в любой момент. Ну и потом, конечно, у меня
могут быть в рукаве такие козыри, о которых в данный
момент я не хочу говорить, поскольку мы занимаем
противоположные позиции.
--Почему?
--Как почему? Потому что вы защитник, а я обви- нитель, не так ли?
--Чего вы добиваетесь?
--Добиваюсь того, чтобы был осужден убийца Эдуарда Торчака.
-- Я тоже.
--Может существовать различие мнений. Вы счи- таете вашу клиентку невиновной?
-- А вы нет?
--Черт побери, нет!
--Предоставьте мне свободу действий,--попросил Гриценко,--и я вскрою факты, которые вас потрясут.
--Можете пользоваться свободой сколько угодно,--
ответил Трунов,--коль скоро вы вскрываете факты.
--Благодарю.
--Одну минуту. Вы не будете пытаться сбить меня с толку или обмануть?
Гриценко брезгливо поморщился:
--Я добиваюсь оправдания Марии Торчак, но
в равной степени хочу изобличить убийцу Эдуарда Торчака, чтобы он понес должное наказание.
Трунов с пониманием хмыкнул.
--Знаете, у меня с прокурором Красноармейска состоялся настоящий брифинг по поводу вас. Он заявил: вы изворотливы, прозорливы, дьявольски умны, и хотя он не назвал вас прямо мошенником, но намекнул, что вы согласитесь перерезать горло родной бабушке, чтобы добиться преимущества для клиента.
--То есть он не назвл меня напрямую «жидом». Почему нет?--усмехнулся Гриценко.—А насчёт клиентов, в конце-то концов, представлять их--моя обязанность.
--Если я смогу изобличить вашу клиентку в убий-
стве, Гриценко, а я считаю ее виновной, я это сделаю.
Если вам удастся ее освободить, вы сделаете это. Это
ясно? Во всем остальном я шагаю с вами рядом. А насчёт «жида» прошу не зачислять меня в одну кампанию с прокурором Красноармейска. Впрочем, дальнейшее наше сотрудничество, я думаю, убедит вас в моём положительном отношении ко всем нациям, проживающим у нас в стране.
- Принимаю ваше заявление, но хочу внести яс-
ность: вы не захотите ее осудить, если она неви-
новна?
--Разумеется. Как относитесь вы к идее действовать заодно, чтобы выяснить, кто виновен?
--Я могу это только приветствовать,--поддержал
Трунов.--Мы действуем сообща.
-- Договорились ... А вот и суд идет.
В зал вошел судья Касперский, призвал собравшихся к порядку, зрители затихли, и Гриценко, склонившись к Трунову, попросил.
--Вызовите первой Валентину Сердюкову. Посмотрим, что она скажет.
--Она не вырвет коврик у меня из-под ног?
--Коврик уже вырван,--без улыбки ответил Гриценко.--Вы в воздухе. Вопрос только в том куда и как упадете.
--Хотелось бы опуститься на ноги.
--Попытайтесь вызвать Валентину Сердюкову.
Трунов какое-то мгновение смотрел на адвоката,
потом сказал.
--Если суд разрешит, я вместо доктора Свиридова хочу вызвать другого свидетеля.
--Никаких возражений со стороны защиты,--за- явил Гриценко.
Судья Касперский молча согласился.
--Вызывается Валентина Сердюкова,--объявил Трунов.
Валентина Сердюкова неохотно встала, наклонилась, чтобы выслушать последние наставления своего адвоката, сидевшего рядом с ней, затем поднялась на свидетельское место и приняла присягу.
--Эдуард Торчак вас нанял еще при жизни?-- спросил Трунв.
-- Да.
--Когда вы его видели в последний раз?
--Одиннадцатого числа.
--Это в воскресенье?
--Да.
--Где вы его видели?
--В Красноармейске.
--Что случилось после этого?
Пан Торчак отправился в Донецк в аэропорт. Он выехал из Красноармейска после полудня  и успел добраться до Украинска.
--Перед отъездом дал ли Торчак вам
какиe-нибудь указания?
--Я не знаю, какие указания вы имеете ввиду,--
торопливо произнося слова, очевидно опасаясь, как бы ее не остановил либо судья, либо прокурор, выпалила Сердюкова.—Пн Торчак проинструктировал меня: в случае его смерти я должна буду
проследить за тем, чтобы содержимое конверта доста-
вили властям. Он говорил мне, что его жена пытается
отравить его и ...
-- Одну минуту!--прервал ее судья.
--Да,--заметил и Трунов,--разговоры пана Торчака по поводу обвиняемой не имеют юридической силы, если, конечно, она сама не присутствовала при этих разговорах.
--Мы не возражаем,--заявил Гриценко.--Пусть их
разговор будет внесен в протокол.
--С какой целью?--спросил судья.--Это же в
любом случае доказательства, основанные на слухах.
--Я не уверен,--заверил Гриценко,--что дан-
ный случай не подпадает под одно из исключений
в отношении подобных показаний. Защита не возра-
жает.
Судья все еще колебался, не зная, на чем остано-
виться.
--Хорошо,--вышел из положения Трунов.--
Я подойду к данному вопросу вот с какой стороны,
ваша честь. До того как вы в последний раз видели
пана Торчакак, вручил ли он вам конверт?
--Да.
--Что вы сделали с ним?
--Положила в шкатулку в моем письменном столе.
--Дал ли пан Торчак какие-нибудь указания по поводу этого конверта?
--Да. Он сказал, его жена пыталась отравить
его, поэтому в случае его смерти я должна вручить конверт властям, а его жена ...
--Суд не разрешает включать в протокол доказа-
тельства,--прервал допрос судья Касперский,-- основанные на слухах, желает того защитник или нет. Существуют совершенно определенные правила о доказательствах. Суд считает, защита должна протестовать против показаний, вредных для подзащитной, которые являются неправомочными, поскольку сводятся к изложению разговора, состоявшегося между двумя лицами в отсутствие обвиняемой.
--Благодарю вас, ваша честь!--поклонился Гриценко.
Трунов искоса посмотрел на адвоката. Гриценко в ответ дружелюбно подмигнул.
--Вы согласились по просьбе пана Торчака
осуществить некие операции с его собственностью в
случае кое-каких событий?--продолжал Трунов.
Поколебавшись с минуту, девушка заявила:
--Думаю, я не должна отвечать на этот вопрос.
--Почему нет?
С задних рядов поднялся адвокат.
--Если суд разрешит,--заговорил он,--я пред-
ставляю панни Сердюкову. Хочу констатировать некоторые вещи, чтобы помочь выяснению истины об убийстве. Подсказать предположения, которые можно расценивать как потенциальные факты, но моя клиентка не покажет их под присягой. Я предполагаю, что в действительности панни Сердюковой, преданному и компетентному секретарю, были даны определенные указания. Она считала, что полученное ею задание имело колоссальное значение для Эдуарда Торчак, заключившего какую-то выгодную для него сделку _в сфере горнодобывающей промышленности.
Узнав о смерти своего хозяина, панни Сердюкова попыталась выполнить его последние инструкции, но позднее, связавшись с прокурором округа, в
котором она проживала, узнала, что по закону вся собственность Торчакак должна быть предъявлена для утверждения завещания. Поскольку она считала вдову, обвиняемую в данном разбирательстве, враждебно настроенной по отношению к ее хозяину, даже отравившей его,--пожалуйста, поймите, что я всего лишь пытаюсь обрисовать чувства панни Сердюковой, которые не мoryт считаться доказательствами в данном деле,--отношение панни Сердюковой к самой вдове и ее адвокату было резко отрицательным. Технически кое-что из того, что она сделала, могло противоречить букве закона. Поэтому я посоветовал ей не отвечать на вопросы.
Трунов на секунду задумался, а потом стал зада-
вать конкретные вопросы.
--В понедельник, двенадцатого числа, вы побыва- ли в банке Краснарнмейска и сделали кое-какие взносы?
--Да.
--И сняли деньги со счета?
--Да.
--Наличными?
--Да.
--Где теперь эти деньги?
Мой адвокат положил их на хранение в банков- ский сейф.
--Вы претендуете на эти деньги?
--Нет, конечно.
--Кому они принадлежат?
Это часть состояния пана Торчака. Могу заявить, все платежи и снятие остатка денег со счета я
проделала в соответствии с указаниями шефа.
--Шефом вы называете пана Торчака?
--Да.
Трунов вопросительно посмотрел на Гриценко, тот подмигнул в ответ, готовый принять эстафету допроса.
--Это все,--произнес Трунов.--Перекрестный
допрос будет?
--Да,--подтвердил Гриценко.--Вы сказали, все ваши действия совершались по указанию пана Торчака?
--Совершенно верно.
--Не распорядился ли пан Торчак, чтобы вы отвезли деньги во Львов?
--Да.
--И ждали его инструкций в отеле «Высокий замок»?
--Да.
--И зарегистрировались под именем Валентины Торчак?
--Да.
--А не велел ли он передать деньги определёному человеку, независимо от того, что может случиться или если кто-то, возможно, попытается помешать вам?
Адвокат Валентины Сердюковой поднялся и заявил.
--Я вновь вынужден посоветовать моей клиентка
не отвечать на вопрос. Могу сказать суду и защит-нику: предположение защиты может служить правильному пониманию фактов, но я не могу
разрешить своей клиентке утверждать их или опровер-
гать.
--У меня все,--произнес с улыбкой Гриценко.
У Трунова был озадаченный вид.
Гриценко покачал головой и сказал.
--Я бы хотел пригласить доктора Свиридова для дальнейшего перекрестного допроса.
--Поднимитесь на возвышение, доктор Свиридов,--
распорядился судья Касперский.
--Доктор,--медленно поднялся из-за стола Гриценко, подошел к месту для свидетелей и остановился, глядя на врача.
--Доктор,--заговорил он.--Вы осматривали Эдуарда Торчака утром в понедельник, двенадцатого
числа?
-- Я уже несколько раз это показал.
--И лечили его как пациента?
--Да.
--И он описал вам симптомы мышьякового отрав- ления?
-- Да.
-- Но вы сами этих симптомов не наблюдали?
--Я наблюдал вторичные симптомы, которые мож-
но увязать с первичными, описанными им. Первичных
симптомов, о которых он рассказал, я не видел. Они к
этому времени исчезли.
--Очень аккуратно отвечено, доктор,--похвалил
Гриценко.--Теперь разрешите задать вопрос, который
может причинить вам некоторое беспокойство. Видели
ли вы Эдуарда Торчака накануне, то есть в воскре-
сенье, одиннадцатого числа?
Доктор Свиридов огрызнулся.
--Это к делу не относится... Какое это может иметь отношение к моим профессиональным действиям?
--Имеет самое непосредственное! Вы виделись с
Эдуардом Торчаком в мотеле, в Украинске, где он проживал под именем Рыбака Д.И.  Не так ли, доктор?
-- Я ... должен ли я отвечать на такой вопрос, ваша честь?--спросил доктор Свиридов.
Неожиданно вскочив на ноги, Трунов произнес
-- Конечно должны.
--Я спрашиваю у суда,--нахмурился Свиридов.
--Вопрос вполне уместный. Отвечайте на него,-- разрешил судья.
--Я ... да, я его видел.
--И обсуждали с ним некоторые вопросы?
-- Ну ... мы разговаривали.
--И обсудили с ним, как вы станете его лечить на
следующий день, в понедельник, двенадцатого числа,
верно?
--Я отказываюсь пересказывать разговор, который состоялся между мной и моим пациентом.
--Почему?
--Это врачебная тайна.
--Если речь идет о заболевании, которым страдает пациент.
--Моя беседа с паном Торчаком касалась
определенных симптомов.
--Пан Торчак заявил вам о своем желании
умереть, не так ли?
--Я не собираюсь касаться моего разговора с Торчаком!
--Торчак заплатил вам деньги за то,
чтобы вы помогли разыграть сцену его мнимой смер- ти. Вы договорились о вызове вас к нему на следующее утро по поводу якобы сильного заболевания, где он и сообщит симптомы мышьякового отравления. А вы поможете ему симулировать состояние коллапса, явившееся вроде бы следствием такого отравления, чтобы ему удалось «умереть». В то время, когда рядом будет на-
ходиться его жена. Разве это не правда?
--Я не собираюсь отвечать на данный вопрос.
--Вы должны на него ответить,--нажимал Гриценко.--Он не имеет никакого отношения к врачебной тайне.
Трунов снова резко вскочил на ноги и заговорил:
--Если на этот вопрос будет дан положительный
ответ, то можно говорить о сговоре, о преступлении.
Это вовсе не сведения, сообщенные пациентом врачу,
которые относятся к категории врачебной тайны, ваша
честь.
--Безусловно!--согласился судья.
--В таком случае я не стану отвечать, меня могут
тогда обвинить в преступлении!--заявил доктор Свиридов.
--Так вы отказываетесь отвечать на этом основа-
нии?--уточнил судья.
--Да, ваша честь.
--Необычная ситуация!--даже немного растерялся судья Касперский.
Гриценко бесстрастно продолжал.
--В соответствии с планом, разработанным вами с
Торчаком и тщательно отрепетированным, вы со-
общили о смерти пациента. Вы заперли на ключ дверь
в домике мотеля, но не стали немедленно вызывать
полицию, предоставив Эдуарду Торчаку возможность
вылезть из окна и прыгнуть в машину, намеренно припаркованную прямо возле этого окна, и отправить-
ся на заранее условленную встречу. В том месте его
ожидал домик-прицеп. У Эдуарда Торчака имелся от
него ключ. Там он переоделся в новую одежду, изба-
вившись от приметной пижамы, в которой сбежал из
мотеля. Так?
-- Отказываюсь отвечать.
--И,--продолжал Гриценко,--он сообщил вам о
потраченных деньгах из собственности жены, верно?
Он пожаловался, что у  нее невыносимая родственница, которая постоянно настаивает на том, чтобы Мария требовала отчета у мужа. Дело, по его словам, идет к этому, он пустил на ветер многие сотни тысячи гривен, остальные захватил с собой наличными, поэтому, если он не исчезнет немедленно, его обнаружат и привлекут к ответственности. Не рассказал ли он вам это и не просил ли о помощи?
--Я отказываюсь отвечать на основании моих кон-
ституционных прав.
-- А не сообщил ли он вам, как в свое время отра-
вил Елену Сомову, а теперь власти заподозрили
убийство, поэтому он опасается эксгумации трупа. Он
хочет, чтобы все считали его мертвым, когда это слу-
чится, и он вам щедро заплатит за услуги?
--Отказываюсь отвечать.
--И, после того как Торчак вошел в прицеп, вы дали ему виски с подмешанным в него цианистым ка-
лием. Вы знали, что у него с собой чемодан, набитый
деньгами, которые он накопил, манипулируя личны-
ми средствами жены. Вы дали ему выпить виски и ...
--Нет, ничего подобного!  Я ... Вы ошибаетесь, я тут
ни при чем!--завопил доктор Свиридов. Я не имел ни
малейшего понятия, что находится в чемоданах. А уж
коли вы такой умный, вы бы лучше занялись другим
участником сговора, который собирался довезти его в
прицепе до самой границы с Польшей!
--Как я понимаю, теперь вы говорите о Руденко Иване Станиславовиче, частном детективе из Червоноармейска?
-- Разумеется!--рявкнул Свиридов.
Гриценко повернулся к Трунову и сказал:
--А теперь, пан прокурор, я полагаю, по взаимному согласию мы продолжим дело: доктор Свиридов будет помещен в тюрьму, а также выдан ордер на арест Руденко. Думаю, к тому времени,
когда мы услышим полное заявление доктора Свиридова, мы выясним подробности этого дела.
Трунов был уже на ногах.
--Обвинение желает выразить свою глубочайшую
благодарность пану Гриценко за его блестя-
щее сотрудничество в деле установления истины, и на
этот раз, если суд не против, я предлагаю прекратить
дело против обвиняемой Марии Торчак.

Гриценко, Лидия Перовна, Николай Потапов и Владислав Трунов, сидевшие за круглым столом гостиной номера Гриценко в отеле «Харьков», чокнулись бокалами.
--За преступления!--провозгласил Трунов.
Они выпили.
--Не дает мне покоя,--усмехнулся Трунов,
как прокурор Красноармейска  обрисовал вас,
предупреждая меня: у вас на ногах копыта, на голо-
ве рога, длинный хвост, а изо рта вылетает сернистое
пламя. Благодаря вашему сотрудничеству люди повсю-
ду толкуют о моих дfтективных талантах.
--Это же преКр,асно,--засмеялся адвокат,--если
бы со мной сотрудничало побольше людей, у нас бы
дела шли гораздо лучше. Расскажите нам про доктора
Свиридова.
--Доктор Свиридов сделал пространное заявление,--начал Трунов.--Мы ему не обещали ни неприкосновенности личности, ни чего-либо другого. Хорошенько обдумав свое положение, он решил, что ему гораздо выгоднее выложить все начистоту.
Вроде бы нет никаких сомнений в отношении происшедшего. Торчак отравил Елену Сомову,
вы попали в точку. Сделал он это для того, чтобы его
жена получила деньги Черняка. Потом он принялся превращать в наличные все, что ему удавалось, запутывая отчеты и манипулируя средствами жены. Одновременно он занялся созданием или фабрикованием, наверное, так будет правильнее сказать, «уголовного дела» против собственной жены. Он опасался серьезного расследования смерти Елены Сомовой, вот и подготавливал «козла отпущения».
Гриценко внимательно слушал.
--Торчак понимал: его могут заподозрить. Вот
почему он заявил жене в присутствии Веры Рябчиковой о письме, оставленном у секретарши, которое должно быть передано полиции в случае его смерти, в котором он обвиняет ее в отравлении Елены Сомовой и в отравлении его самого, потому что у него якобы возникли подозрения.
Очевидно, в этом конверте никогда и не было ни-
чего, кроме нескольких чистых листков бумаги, но он
не сомневался: жена под нажимом агрессивно настро-
енной Веры Рябчиковой предпримет шаги для того, чтобы этот конверт был изъят, если Эдуард Торчак умрет при обстоятельствах, допускающих отравление. Внушив секретарше, что жена на самом деле стре-
мится его отравить, поскольку она отравила Елену Сомову, Торчак, фигурально выражаясь, высту-
пил в качестве режиссера собственной пьесы. Он за-
полнил два чемодана деньгами и отправился в Украинск, чтобы организовать собственную «смерть».
Торчак заблаговременно договорился с докто-
ром Свиридовым, врачом с сомнительной репутацией, чтобы обстоятельства его «смерти» указывали на от-
равление, после чего тело исчезает, а потому невозможно произвести вскрытие.  Торчак предупредил Свиридова, что подозрения воз
никнут, если исчезнет что-то из его вещей. Поэтому он купил небольшой дорожный чемодан, в который переложил свои туалетные принадлежности и знаменитую коробку конфет, которую он постарался заполучить, ибо в ней находились конфеты, до которых дотрагивалась его жена.
Доктор Свиридов с помощью шприца ввел в конфеты яд, затем запечатал отверстия раскаленной иглой. Торчак подсказал ему использовать и мышьяк и цианистый калий, потому что у жены имелись оба этих яда, полиция это непременно установит. Торчак запер чемоданы с деньгами в машину, на которой должен был удрать, а доктор Свиридов дал ему
слабительное и рвотное, чтобы стимулировать симпто-
мы упадка сил и мышьякового отравления. Торчак заранее позаботился о том, чтобы улиз-
нуть через окно комнаты, сел в машину, которая была
оставлена рядом с ней, и проехал две-три мили до места, где его дожидался домик-прицеп со всем необходимым.
Естественно, Торчак хотел выкачать все день-
ги со счета в Красноармейске. Несколько переводов должны были поступить в пятницу или субботу, это крайний срок. Но он их не получил и понимал, что до понедельника не сумеет ничего сделать. Тем временем все было подготовлено для его драматической «кончины», назначенной на понедельник днем.
Торчака кто-то предупредил, что собираются эк-
сгумировать тело Елены Сомовой, поэтому он опа-
сался тянуть дальше. Ему необходимо было изобрести
какую-то схему для опустошения банковского счета в
Красноармейске уже после своей «смерти». Валентина Сердюкова--доверчивая молодая особа, испытывала по отношению к нему необычайную преданность, и он постепенно принялся культивировать у нее в голове уверенность в том,
что его жена пыталась его отравить.
Торчак заявил Валентине Сердюковой, что едет домой, он не знает, когда жена предпримет попытку избавиться от него. Он взял с нее слово, что она снимет все до последней гривны со счета в банке  и, независимо от того, что случится, отвезет их во Львов, там она должна будет встретиться с челове-
ком, который является ближайшим сослуживцем Торчака. Этот человек сообщит ей условный пароль,
по которому она его узнает, после чего передаст ему
деньги.
Этим человеком был Руденко, третий член в сго-
воре. До этого Руденко вместе с Торчаком про-
вели несколько рискованных операций. Торчак
использовал Руденко в качестве подставного лица,
при помощи которого выкачивал деньги с различных
счетов. Когда Торчак высказал опасения насчет неприятностей, из-за которых он вынужден будет даже бежать за границу, Руденко подсказал, мол, у него в Красноармейске имеется весьма сговорчивый врач, который сделает все за деньги, поскольку постоянно в них нуждается.
Руденко познакомил Торчака со Свиридовым, был составлен план, по которому Эдуард Торчак должен фиктивно умереть при обстоятельствах, которые заставляли видеть в нем жертву, а не подозреваемое лицо. Доктор Свиридов получил сто тысяч гривен наличными. Он уверяет, что не знает, каково вознаграждение Руденко, но, несомненно, оно гораздо больше.
Руденко должен был довести машину с домиком-
прицепом до Червоноармейска, а Эдуард Торчак мирно спал бы  в это время в домике на койке. Даже если бы кто-нибудь заметил, как он вылезает из окна, и начались бы розыски, обнаружить Торчака бы не смогли. В обязанности Руденко входило также раздобыть машину для бегства и разработать все детали. Ну а доктор Свиридов должен был лишь «организовать» мнимую смерть Торчака.
Валентина Сердюкова получила указание находиться в офисе в Красноармейске вечером в понедельник, туда ей должны позвонить и сообщить, куда ей ехать со всеми деньгами во Львов. Единственное, что она знала: ее шеф внес такую путаницу в свои отчеты, что Мария Торчак не сумеет ничего пронюхать о грандиозной сделке которую удалось провернуть Торчаку.
Согласно словам доктора Свиридова, Руденко не принадлежал к числу тугодумов, он быстро сообразил что к чему. Ему было известно, что у Торчака при себе находится огромная сумма денег наличными. И Руденко пришла в голову блестящая идея. Почему бы не сделать так, чтобы Торчак на самом деле исчез? Поскольку он именно это намеревался осуществить, доктор Свиридов ничего не заподозрит, ибо он в курсе другой задуманной аферы.
Идея другой афёры заключалась в том, чтобы полиция решила: Мария Торчак отравила мужа, сначала она дала ему яд в конфетах, а затем закончила дело, когда осталась наедине с ним и который в то время уже был при смерти. Естественно, заговорщики решили избавиться от тела. Поэтому им было необходимо создать впечатление, будто у Марии есть сообщник-мужчина, который вытащил труп через окно, дабы не смогли произвести вскрытие.
Руденко изучил все возможности данной ситуа-
ции. Незадолго до пятницы он отправился в подходя-
щее место неподалеку от стоянки домика-прицепа и
выкопал подобие могилы. Когда Руденко в соответствии с планом операции спрятался в прицепе, Руденко дал ему несколько стаканчиков спиртного и накормил яичницей с беконом. Доктор Свиридов сказал, что он велел Торчаку что-нибудь съесть при первой же возможности, в противном случае у него и правда может случиться глубокий обморок. Торчак сытно заправился, после чего они с Руденко выпили еще, на этот раз за успех их авантюры. При этом Руденко опустил в стакан Торчака несколько кристалликов цианидя. Он умер почти мгновенно. Руденко быстро вытащил его из машины и закопал в приготовленной могиле, после чего уехал, забрав, разумеется, и домик-прицеп.
Но Руденко было известно, что в Красноармейске на счету у Торчака было приблизительно пятьсот тысяч гривен. Торчак попросил его сообщить Валентине Сердюковой адрес, по которому ей следовало доставить деньги во Львов. Они договорились, что разговор с секретаршей будет предельно коротким, чтобы в случае каких-либо осложнений в Красноармейске его не могли засечь.
Руденко далеко не дурак. После того как Валентина Сердюкова не появилась в отеле, он сообразил: вполне могла получиться накладка, трубку в Красноармейске сняла вовсе не она, а какая-то другая женщина. И он немедленно изобрел весьма правдоподобную «легенду», будто бы Руденко нанял его в качестве частного детектива установить слежку за тем самым мотелем, который он назвал по телефону, и даже написал вам письмо,
объясняющее, почему он оказался во Львове.
Я изложил вам в общих чертах историю доктора Свиридова. Возможно, она правдива. Но Руденко, вне всякого сомнения, попытается свалить ответственность за убийство на доктора Свиридова. К тому времени, когда будут за- кончены их допросы и устроены очные ставки, они оба будут у нас «петь», как канарейки!
--Почему доктор Свиридов так упрямился в отношении цианистого калия?--спросил Гриценко.
--Он сразу сообразил, что должно случиться, ког-
да узнал про цианид, обнаруженный при вскрытии. Но
до последнего не прекращал обороняться. Если бы он
признал симптомы, отдаленно напоминающие цианис-
тое отравление, пока он сам лечил Эдуарда Торчака,
он погубил бы себя в том случае, когда истина выплы-
ла бы наружу. Если бы дети не нашли могилу, мы бы никогда не узнали о происшедшем! Против Марии Торчак было бы возбуждено убедительное уголовное дело об отравлении собственного мужа и двоюродной сестры, и ее могли бы осудить ...
Гриценко даже хмыкнул от какой-то своей мысли.
--Могу себе представить, что должен был почувст
вовать доктор Свиридов, когда обнаружили труп, а вскрытие показало смерть от цианистого калия!
--Да ... Зато теперь, благодаря вам, я стал
объектом гордости и уважения среди моих избирателей.  Они одобрительно глядят на меня. Приятно, разумеется, хотя и не вполне заслуженно ... Единственное, чего я не могу понять, каким образом вы, черт возьми, сумели разобраться в этой истории?
--Не надо чертыхаться. Я тоже не сразу понял все,--ответил адвокат,--но твердо знал: Эдуард Торчак  --единственный человек, который мог быть уверен, что он непременно заболеет в Украинске. А раз Торчак это запланировал, то не было никакого сомнения, что с ним заодно действовал и доктор Свиридов. А так как заблаговременно была вырыта могила, значит, почти наверняка кому-то еще было известно о «неизбежном» заболевании Торчака в Украинске.
-- Вас послушать, так решение всех вопросов бук-
вально лежало на поверхности.
--Когда вы хорошенько об этом подумаете, Владислав  Сергеевич, вы согласитесь: хотя фактическими убийцами и были Руденко и Свиридов, но спровоцировал-то их Торчак, сунув добровольно голову в петлю.
--Непростительное легкомыслие! --буркнул с улыбкой Трунов.
--Правильно!--согласился адвокат, вновь напол-
няя бокалы. Так выпьем же еще раз за преступление, которое познакомили меня с замечательными людьми! И надеюсь мы с вами ещё порабтаем, Владислав Сергеевич!







Возвратившись домой, Гриценко вновь стал думать о тех несоотвествиях, которые показались ему на процессе странными, несоответствующими действительности, в которых обычно проходили у судебные разбирательства в Украине. Обычно суды, на которых он присутствовал,  выносили приговоры, исходя не из Закона, а из решения «партии и правительства». И кто может исключить, что на других процессах они не будут руководствоваться такими же решениями.
--А может быть это Он показал мне, как должен происходить судебный процесс справедливо.
--Ты прав.—раздался голос рядом.—Но ещё более ты удивишься, когда узнаешь, что никто—понимаешь, никто—не помогал тебе найти убийцу и выиграть процесс. Единственной целью было познакомить тебя как можно с большим количеством людей, чтобы ты потом мог выбрать себе помощников и коллег.
--Помощников и коллег? Да они и сейчас у меня есть и больше мне не нужно.—Гриценко на всякий случай ущипнул себя и понял, что не спит. И  удивился.
--Твоё мнение сейчас  никого не интересует.
--Хорошо. А почему был выбран жанр детектива?
--Он посчитал детективный жанр самым луч- шим. Детектив на самом деле вовсе не такой
уж кровавый жанр, смакующий жестокие под-
робности,--наоборот, преступление проходит по сюжету схематично: главное--не преступник,
а торжество справедливости. Другие жанры? Фэнтези? Придуманный мир никогда не
станет настолько интересным, как судьба како-
го-либо человека. Нет, это, конечно, не значит,
что фэнтези--плохой жанр, есть очень много та-
лантливых писателей, и их необузданная фантазия
позволяет им сочинять классные книги. Но я думаю последний бомж интереснее самого прекрасного миража. Просто потому, что бомж--живой человек, со своей судьбой, проблемами, страхами и надеждами ...
Любовный роман? Отличный. жанр, в его
рамках можно отобразить прекрасные чувства,
отношения между мужчиной и женщиной. Это
интересно, трогательно, сексуально. И ... и все-
таки--слишком тесно. Жизнь человека куда
многограннее, чем любовные чувства к предста-
вителю противоположного пола. В идеале для
полного, гармоничного развития личности лю-
бовные отношения должны быть только частью,
важной, но все-таки частью жизни. Если любовь
становится синонимом бытия в целом, то человек
не реализует себя в карьере, не создает столько,
сколько мог бы ...
--Хорошо. Я понял.
--Прекрасно. Хорошо, чтобы ты понял и то, что я скажу, но только не перебивай меня и не высказывай преждевременно свои мысли об услышанном.
--Интересно. Ты никогда так со мной не разговаривал. В Твоем голосе чувствуется гнев и возмущение. Я  не  видел   Тебя   возмущенным.  Бог  не  возмущается.  Это доказывает, что ты -- не Бог.
--Ты так думаешь?
--Ты хочешь сказать, что Бог--все, и  Бог может стать чем угодно. Но ты сам сказал, что Он выбрал детективный жанр.
--Мне нравиться, что ты хорошо мыслишь логически. Нет ничего, чем  Бог бы  не был,  и все, что Бог испытывает  Сам, Бог испытывает в тебе  и через тебя. Именно свое возмущение ты ощущаешь.
--Наверное, ты прав.
--Знай,  что  каждую мысль, которую  Он посылает тебе, ты  получаешь через фильтр  своего собственного опыта,  через свое собственное  понимание, через свои  собственные решения,  выборы, утверждения. По-другому  ты и  не  можешь получить. По-другому ты  и  не должен.
--Но кто ты? Ещё немного и у меня появятся глюки. А я ведь не пьющий. Если б я пил, то подумал, что напился.  Тогда бы я принял душ, вышел на воздух, подышал бы свежим воздухом, а когда вернулся бы, комната была пуста.
--Ты конечно можешь всё это проделать, но только зря потеряешь время.—Голос был насмешливый.—Не лучше ли заняться делом?
--Делом? Каким?
--И тебе предстоит историческая миссия. Ты готов?
--Но что я должен делать?
--Настала пора, после великого рассеивания народа, самому первому избравшему Моего господина своим Высшим Разумом или, как вы выражаетесь,  Всевышним.
--Но Он мог не допустить великого рассеивания!
--Естественно. Но на долю каждого народа приходятся испытания и от того, как народ выдерживает эти испытания зависит и жизнь самого народа. Многие не выдержали и исчезли с лица Земли.
--Понимаю. Но Вы ведь не случайно обратились ко мне.
--Не случайно. Всевышний сказал, что ты последний потомок из рода Давида и тебе предстоит большая миссия.
--В чём она состоит?
--Ты должен исполнить Волю Всевышнего.
--Как? Я ведь не знаю какова эта Воля.
--Во-первых, на Земле образовалось группа людей определённоё национальности и религии, которые решили, что они могут заменить соб ой Бога или Аллаха, как они выражаются. Во-вторых,  скопилось большое количество народа. Люди не могут прокормить себя, даже благодаря новым технологиям.
--Я что должен уничтожить терроризм и избыток. Но я не убийца.
--Им и не надо быть. Просто выполни Волю Всевышнего.
--Почему Он не может сделать этого Сам?
--Всё на Земле должно вершиться руками человека. Для этой цели он и был создан.
--Всё равно я не могу уничтожать людей.
--Тебе и не придётся. Как ты заметил Он может сделать это и Сам, но по воле человека.
--Но полностью уничтожить терроризм невозможно.
--Надо  попытаться, а потом  говорить о возможности и невозможности.
--Хорошо. Но откуда пришёл к нам на землю террор?
--Химера.
--Химера—что это?
--Слово пришло из Древней Греции. Химера—это мифологическое чудовище, которое считалось непобедимым. Огнедышащее существо с головой льва, туловищем козы и хвостом дракона. В конечном итоге её убил герой по имени Беллерофон. Это была не совсем честная битва, потому что герой схитрил. Он оседлал крылатого коня Пегаса и, поднявшись в вверх, выпустил стрелы в Химеру.
--Миф интересный, но в чём его суть?
--Греческая Химера была странным существом, состоящим из разных трёх животных, соединённых воедино. И это как раз то, что мы наблюдаем у современной Химере—терроризме. Существо более чем странное, чем то, которое убил Беллерофон Это биологическая Химера. И в некоторой степени человечество должно быть её врагами.
Цель этого организма—сожрать себе подобных. Конечно, потери от терроризма нельзя сравнить по количеству с жертвами от войн. Во Вьетнаме погибло два миллиона солдат и мирных жителей. Пятьдесят миллионов полегло во Второй мировой войне, Двадцать один миллион—в Первой мировой. А сколько погибло до 19-го века. Цифры ужасают и люди должны задуматься—если у человека более опасный враг, чем он сам?
Ответ—да. Люди видят его, он рядом. Внутри их. На протяжении истории человечества, терроризм уничтожил и продолжает уничтожать людей только в силу того, что кто-то не хочет, чтобы был прогресс и в конечном счёте число жертв, если не остановить терроризм, уничтожит людей больше, чем все войны вместе взятые.
--Но кто-то ведь выпустил терроризм как новое оружие и наверняка знает, как от него защититься?
--Нет. Даже если бы знал противоядие. Как исполнители, так и заказчики—это фанатики, стремящиеся уничтожить как можно больше людей. И он,терроризм, умеет размножаться и распространять ся. И единственный способ—это заставить замолчать навеки целые народы.
--Замолчать—это убить. А не жестоко ли?
--А не жестоко ли убивать ни в чём не повинных людей: женщин, стариков, детей.
--А нельзя ли воздействовать на разум этих людей?
--Они не обладают разумом.
--Но тот, кто заставляет террористов убивать—обладает разумом?
--Возможно. Но пока этого не видно.
--А если применть самый последний аргумент, они могут одуматься?
--Вот это и надо попробовать.
--Где?
--Самый страшный и ежедневный террор испытывает избранный Богом народ.
--Израиль?
--Да. И это твоя задача. Вторая  задача—справиться с прибылью населения. Ранее, чтобы справиться с прибылью населения, приходилось устраивать землетрясения или отправлять на морское дно несколько стран, инсценировать эпидемию новой непонятной хвори. Какую ты выберешесь причину?
--Наверное, если уж придётся это делать, самую мирную—хвори, неизвестные науке..
--Вот и договорились. Цель я буду указывать, конечно с разрешения Всевышнего, а ты приводить в исполение, озвучив это как предупреждение или как остраску, но чтобы она не коснулась первоисточника. Ясно?
--Ясно. Послушайте!—ведь уничтожение такой массы людей—это конец света.
--Какой ещё конец света? А хоть бы и конец, то у вас есть поговорка, что вместе и смерть красна. То есть всем, одним махом, в одно и то же место—это нормально.
--Да, и правда, ничего. Когда всей компанией, то не так страшно. Мы рождены, чтобы прийти к счастью. Только конец всегда несчастливый. Нас ждёт только смерть. Мы любим и радуемся, потом всё это рушится без всякой причины.  Весь мир—Дахау, все мы—евреи.

--Жизнь огромна, как космос. В эту секунду где-то в мире кто-то теряет ребёнка, катается на лыжах с гор, занимается любовью, причёсывается, корчится от боли, поёт на сцене, женится, умирает от голода.
--В конце концов, разве мы все не один и тот же человек? Посмотри на меня, Всевышний. Мы все часть твоей вселенной, и когда умираем, часть вселенной умирает вместе с нами. И разве справедливо лишать жизни людей, Твоих людей.
--Справедливость с древнейших времён считается у иудеев первой добродетелью. Иудеи могут вынести нужду и угнетение, но не выносят несправедливости. Они прославляют каждого, даже своего угнетателя, когда он восстанавливает право. «Пусть право течёт как, быстрая река,--говорил один из пророков,--и справедливость, как неиссякающий ручей».
«Золотое время наступит тогда,--говорил другой,--когда право будет обитать даже в пустыне».
Вот говорят человек—царь природы. Да какой он царь? Он гость природы. Причём наглый и бесцеремонный. Посмотрите только что делается в населённых пунктах—всё загадили. Едут в машинах—мусор на улицу. Леса вырубают без жалости. Дома на вырубленных участках строят без ума. Все гостят и за собой никто не убирает. Всевышний это терпит до поры до времени. А потом Его терпение кончается. И тогда Он принимается учить людей. То цунами накатит, то вулкан взбесится, то пожар, то города снегом занесёт. А все «цари» по домам сидят и ждут, когда она утихомириться. И ничего поделать не могут. Стихия, говорите вы. И молитесь, заказываете молебны, чтобы сжалился. А Он не прощает. И что тогда получается вы сами видите. А все говорят, что природу любят. Каждый отдельный человек. Все хорошие. Тогда откуда плохие берутся? А так ведь не бывает. Много хороших людей с хорошими мыслями, собравшись вместе, не могут совершить столько плохого. Тем не менее совершают. То есть уничтожают природу.
--Но не все такие?
--Да. Не все, но есть такой тип людей, которые не понимают или не желают понимать, что совершают. Они словно родились на кресте. И слезать с него не собираются. Им кажется, что на теле сплошные кровоточащие раны. В таких людях Богом заложена потребность страдать, чувствовать себя глубоко несчастным, вызывая тем самым недоумение окружающих, потому что внешне всё в полном прядке.
Взять хотя бы веру в евангельского Христа. Красивая легенда, живи и радуйся. Так нет. Это против натуры таких людей. Если нет повода страдать, то они сам его придумают. Страдать за Бога. Страдать, как сын за отца. Это не их вина. Они питаются жалостью к себе, это их норамальное состояние. И постоянные мысли о убийстве. Ах! Пожалейте меня!
--А что, если не самые утонченные, а самые жестокие цивилизации оставили свой след в человеческой истории? И тогда это нормально, потому что является ответной реакцией. Ведь если посмотреть внимательно, исчезнувшие культуры не обязательно были самыми неразвитыми. Иногда для того, чтобы покачнулась судьба целого народа, достаточно наивного вождя, которого враги обману-
ли обещаниями мира, или непредвиденных погодных
условий, меняющих ход сражения. Затем историки победителей переписывают по собственному усмотрению прошлое побежденных, чтобы оправдать их уничтожение. А чтобы лишить следующие поколения всяких сомнений, дебаты закрываются формулой «горе побежденному». Один учёный даже нашел научное оправдание этим убийствам--«естественный отбор» и теория «выживания наиболее приспособленных». Так создавалась история людей на Земле, на горах трупов и забытых предательствах.
--А кто это видел? Кто знает наверняка?
--Я нашел только один ответ. В то древнее время--бог или боги, при условии, конечно, что он или они уже существовали в головах людей. Я попытался представить себе этих незаметных свидетелей.  Если боги существуют как  они перешли от молодости к зрелому возрасту? Как они вмешивались в ход событий? Почему мы их интересуем?
Я искал ответы в священных текстах от тибетской «Книги мертвых» до египетской «Книги мертвых», не пропуская шаманизма и великих космогоний народов пяти континентов. Все они дают сведения лишь очень редко противоречащие друг другу. Как если бы существовало коллективное представление о превосходящих нас масштабах и правилах космической игры. Философия и наука всегда находились в оппозиции, но для меня они объединены в том, что можно назвать «светской духовностью». Здесь важны скорее вопросы, а не ответы. В остальном я дал полную свободу воображению. Я позволил себе унестись в этот воображаемый мир, как в сон наяву.  Так что может быть, я задал себе вопрос: «А если бы я был на месте Бога, как бы я поступил!». 
--Я видел рождние и смерть народов. Многих народов. Я видел как гибли цивилизации и гибли из-за того, что в нужный момент не подали руку или наоборот не уничтожили врагов, когда те стали опасны. У Всевышнего не существует хороших или плохих по определению. Но посмотри на историю. Люди любят быть в рабстве и поклоняться вождю. И чем страшнее их вождь, тем более защищёнными они себя чувствуют.
--Но ведь есть и другие?
--Есть. Вот они-то и являются двигателями прогресса. Но их очень мало. И их надо беречь. Важно образовать людей, чтобы научить их свободе!
 --Чем ты хочешь их научить? Насилием? Массовыми убийствами?
--Если необходимо принуждать людей быть свободными—то это плохо, но их можно заставить. Если нужны начальники, которые научат их быть свободными, то необходимо найти таких начальников.
--А если нужны боги?
--Значит нужно найти богов. Что они и делали до появления племени иудеев. Они их  находили и опять приходили к существующему положению, то есть к анархии. А разве анархия подразумевает власть. Нет. Насилие их завораживает. Система их успокаевает. Они обеспечены и спокойны, когда лидер освобождает их от ответстенности. Все усилия свернуть с этого пути потерпят неудачу, поскольку противоречат их глубоким стремлениям. Им кажется это естественным.
--Помогать бескорыстно—это ведь естественное свойство человека?
--Помогать бедным и защищать слабых без раздумья и выгоды—не эта ли простая способность делает вас людьми, а вовсе не дура-эволюция, провозглашённая по всему миру безумным учёным.Дом разврата внешне не отличается от жилищ приличных горожан, которые не хотят заниматься со своими женами бесплатно, за что платят в публичном доме.
--Перебью, а разве Всевышний не требует от нас повиновения?
--Если бы Всевышний хотел от вас повиновения, он не создал бы искушений! И он не разрешил бы вашему народу открыть Себя. Почему? Потому что Ему нужны надёжные и до конца верующие люди в единого Создателя.
--Есть и ненадёжные народы?
--Есть. Они могут быть верующими, потому что напридумывали себе много богов. Это язычники. Они придумали себе тотемы, приспосабливаются к природе. Верят в чудеса и шаманов. Посмотри в окно.
Я взглянул в открытую раму окна. Дул ветер над равниной. Чёрные тучи сгущались и вдруг молния расколола небо. Люди прижались друг к другу. От страха они стучали зубами. Они не знали как спастись. Они жили в страхе, голоде, холоде и эта молния ещё более усилила их страх. Молния ударила ещё раз, совсем близко и они бросились бежать. А когда молния зажгла дерево и люди с опаской приблизились и ощутили тепло, а потом научились брать ветки руками и сохранять огонь—тепло, то молния стала божеством. Точно также и с остальными тотемами.
--Видел. Потом начинают верить в иконы, придумывая себе богов по образцу древних греков.
--Христиане?
--Да. Чудеса, шаманы и иконы—орудия выдуманных богов, неспособных вмешиваться в деятельность людей.
--А настоящий Бог разве может вмешиваться?
--Может. Но это поисходит крайне редко.
--Почему?
--Потому что у него много миров и когда Он, наконец, замечает, что идёт не по плану, то посылает помощников навести порядок или помочь в наведении порядка доверенное лицо.
--Как в нашем случае.
--Да.Возьми хотя бы себя самого. Почему так долго сопротивлялся, хотя являешься абсолютно свободным человеком и не рабом. Ты доказал это не однажды и вдруг начал склоняться в сторону людей-рабов.
--Я не понял, но продолжай.
--Правильно. Всё поймёшь позже. Государство, в котором ты существуешь, должно стать самым богатым и показать миру путь по которому необходимо идти другим народам к процветанию.
--Это нелёгкий путь и для этого в совремённом мире требуется несколько необходимых условий.
--Например.
--Это будет моя воля или Воля Всевышнего?
--Одновремённо: и твоя и Всевышнего. Ты не ошибся—вы будете действовать вместе и по одиночке. Ваш великий землянин—Эйнштейн, произнёс одну фразу: «Я хочу знать мысли Всевышнего, остальное всё частнсти». Ну и что ты думаешь за это время удалось постигнуть замыслы Всевышнего, хотя наука и не стоит на месте.
--Думаю, что нет. Но чтобы выполнить Волю Всевышнего мне надо стать преступником?
--За преступление? Это не преступление,  возвращение природы в первозданное состояние, которое было нарушено деятельностью людй и могло привести к исчезновению Земли раньше срока, известного только Вевышнему. И кроме того, любой труд дожен быть оплачен. Ты хоть знаешь сколько мне пришлось испытать душевных мук, прежде чем я пришёл к пониманию истины замысла Всевышнего. А ты говоришь о оплате. Я знаю, что истина—это не всегда то, что видишь своими глазами и слышишь своими ушами.
--Хорошо. Считай, что я пришёл к истине и теперь готов выполнить замысел Всевышнего.
--Какой был первейший наказ Всевышнего роду человеческому?
--Первейший наказ роду человеческому: размножайтесь.
--Где это скзано?
--В Торе.
--А кто её написал.
--Утверждают, что Всевышний.
--Не верь этому. Он никому ничего приказать не может. А во-втрых, Он никогда бы не дал такого совета, потому что люди размножились бы в количестве, не придавая значения качеству. Что они и сделали.
--И что же делать?
--Сократить численность людей.
--Как?
--Хирургическим путём. Выбирай способ.
--Наверное самый мирный—хвори, неизвестные науке.
--Вот и договорились. Цель я буду указывать, конечно с разрешения Всевышнего, а ты просить о исполнении, озвучив это как предупреждение или остраску, но чтобы она не коснулась первоисточника. Ясно.
--Ясно.
--Я предлагаю три желания.
--У меня есть три желания? Отлично. Первое—я хочу вернуть сына.
--Неправильное желание.
--Почему?
--Есть некие ограничения, которые может преодолеть только сам Бог-Отец. Я не могу оживлять людей. И Он тоже и, надеюсь, объяснил тебе почему.
--Тогда зачем мне желания? И вам  лучше уйти.—Грценко попытался взять его за руку и выдворить его за дверь. Но руки хватали только воздух.
--Вы хорошо подумали? Желаний три, но я не могу выполнить вашего первого желания. Это не в моих силах. Я смотрю по обилию церквей и икон молятся не Богу-Отцу, а Иисусу. Это глубокая ошибка. Это идолопоклонство и я пришёл, чтобы бороться с этим злом. И не только с этим. Я думал, чт Он объяснил вам вашу цель. Вам надо только правильно загадать три желания. Понимаете? Вы избранный и от вашего ответа зависит дальнейшая жизнь на Земле.
--Ещё раз, только честно. Вы можете мне вернуть сына?
--Нет, не могу. Поэтому примите наши условия. У тебя ровно сутки. Если ты не примешь наши условия, то получишь самое приятное для всех людей.
У меня раздвоение личности? Шизофрения? Чушь! Какого чёрта мне раздваиваться? Нет, это не шизофрения. Белая горячка? Похоже, она. Но я ведь не пьющий, для «белочки» рановато. В таком положении я ещё не был. А в каком был? Наверное я должен принять правила игры. А я не  сомневаюсь, что это игра. Посмотреть как далеко она может зайти.
--Что вы сказали: получу самое приятное для людей? Смерть?
--Да.
--И я соединюсь там с сыном?
--Когда-нибудь возможно.
--Но разве люди не встречаются на «том свете?».
--Не забывай, что человек грешен.
--Признаю, я грешен.
--И очень. Грешен ты разными делами и не всегда с благими намерениями.
--И это там считается?
--А как же.—Он сел на кровать и пригладил рукой редкие волосы.—Всё непросто. У нас, наверху, теперь тоже много бюрократов.
--Где это наверху?
--Как говориться в верхах.
--Что-то вроде Думы или Рады?
--Ага. Называется Совет. Заседают все, о ком вы тут спорите на земле. И потому Бог-Отец требует кучу разных справок, чтобы никого не обидеть и не причинить зла. Чтобы решение прошло нужно собрать семь подписей: три от ангелов, три от  чертей и одну от заседающих в Совете группы людей, приглашённых на отдельные заседания Бывших людей.
--Что за люди?
--Вы их всех знаете: Моисей, Илья, Иисус, Адам с Евой.
Гриценко посмотрел в глаза этому человеку и покрылся потом. На него смотрела бездна. Это было не безумие, скорее всего безразличие ко всему, что происходит вокруг и полный уход в себя, сосредоточенность на глубинных процессах, происходящих в душе. Этот человек знал великую тайну. Тайну смерти. Знал то, чего другие избегают узнать до самого последнего момента. А он знал.
--Плохие мысли у людей всегда бегут впереди хороших.—Неожданно проговорил он.-- А если ещё жизнь человека окутана какой-то тайной, то о нём всегда говорят плохо. Почему-то считается, что добрый человек—тот, у которого душа на распашку. Хотя самая открытая душа может быть у злостной сплетницы или  у завистника. Почему? Потому что и сплетница и завистник всегда могут налить чашку чая или рюмку водки. Но люди почему-то забывают, что делают это они с одной целью—получить информацию.
--Точно замечено. А почему Он сам не мог придти? Последние шесть дней я общался только с Ним.
--Так Он же решает судьбы многих планет, а я выбран Им, чтобы осуществлять Его волю.. Итак?
--Хочу чтобы у меня было два триллиона евро!
--Это самоё лёгкое условие.  Ты получишь 2 триллиона долларов.
--Хочу стать президентом...
--России?
--Нет.
--США?
--Нет.
--Западноевропейской страны?
--Нет.
--Тогда какой страны?
--Украины.
--Решено. И третье желание?
--Чтобы вы были главой моей администрации и выполняли мои указания и приказы.
--Я должен посоветоваться насчёт третьего желания.
--Сколько вам потребуется времени?
--По вашим меркам года три, а по нашим три секунды. Пока я объяснял вам правила, получил ответ.
--Он положительный?
--Да.
--Когда же будет исполнение?
--Не всё сразу. Деньги уже на вашем счету. Президентом можно стать только соблюдая ваши законы. Нельзя же Богу быть тираном. Года два вам придётся завоёвывать электорат. Так ведь вы называете народ? А потом исполниться и третье желание.
--Что же мне делать?
--Начинать работать. Вместе со мной. Во-первых...что я должен делать, чтобы на меня не показывали пальцем и не хватали каждый раз в полицейский участок?
--Принять нормальный человеческий облик.
--А какой облик я должен принять?
--Да любого человека на этой планете!
--Вы должны подсказать!
--У меня есть сосед: хороший мирный человек.
--Подходит.
--Вот и действуйте.
--Я—Павло Гнатович Молибога!
--Фамилию сами выбирали?
--Да. Ты станешь президентом Украины в 20.. году. Это все условия?
--Да.
--Тогда к бою. Набирай команду. Недаром Всевышний поручил тебе дело о раскрытии убийства и свёл тебя с множеством людей. Выбирай с кем из них ты хочешь сотрудничать и начинай компанию по прохождению в Верховную Раду. Это первый этап.





                (Продолжение следует)












                Конец 1 книги