11. Исход
Я ещё никого не убивал и теперь в трансе всё ходил по дому с пистолетом наготове. Очнулся. Фу-фу-й, а тьма-то на улице, тьма! Сколько ж я часов просидел над этой чертовщиной? А там ещё остались папки с военными делами (для ознакомления нашей пятой колонны и устрашения России хотя бы символически; там, может, и бред какой - вроде устроения локальных землетрясений по областям, обезьяны с автоматами, рыскающие ракеты, озоновые дыры, отравление водоисточников, самолёты-невидимки... - а всё страшно), папки с экстрасенсами, колдунами, ламами с торсионными жужжалками, психотерапевтами... и много ещё чего… Разберемся.
Так, "крестника" моего я оттащил с порога, чтоб не мешал таскать папки к машине, а уж все полы, между прочим, были в кровавых следах Ага углядел в подсобке большие коробки из-под вин - вот в чем я буду носить груды папок. Так и начал. Весь передок салона автобуса до кабины уставил коробками, полсалона заняло, затем из холла натащил ящики с водкой-вином, на них рыбины и поросят устроил - так что вышло очень прилично и страшный груз полностью закрыло. На соседнее сиденье сложил мой отличный полушубок, книги дорогие, икону, кое-что личное. Пистолет, конечно.
Прекрасно.
Ну-те-с. Далее потихоньку поливаем полы на всех этажах бензинчиком. И по стеночкам. И по шкапикам. Так, малость, как Ван Дер Люббе в рейхстаге. Для полноты картины пару канистр оставляем закрытыми на том и этом этаже - для фейерверка. Нагреются, подкалятся – тады...!
Я вывел автобус за ворота, вернулся в дом. Не забыл ли чего о себе наводящего? Нет, документы с собой, деньги тоже: вот они, ЗЕ Юнайтед Стейтс оф Америка, Федерал Резерв Ноте и эти "ноти" номиналом в уан хандрет долларс каждая имеют на одной стороне картинку с какой-то виллой, похожей на нашу дачу, а с другой - рожу Франклина со слоновьим лбом и власами, как уши спаниэля. Пачечка - ныне только от неё зависит жизнь человека. Ярмо чистогана. Пропуск в ад.
Чиркнув спичкой, я швырнул её вглубь. И сразу - выхх! всё бело и гудение! Окна и так были в свету, который я позажигал во всей даче, но теперь - о, радость пиромана, теперь это светящаяся в сосновой тьме ослепительная коробка, бенгальский огонь. Двери я и в дачу, и на заборе запер, так что чужие спасатели (если таковые найдутся) сюда до-о-олго не проникнут. Я отъехал до поворота, где начинался вырубленный бор - мой бор! - и наблюдал. В свете прожекторов тут вообще мало кто чего заметит. Стекла уже лопнули, пламя высунулось наружу. Кислорода - прорва, да ветерок добрый. Небось, смолистые бревна внутри уже пошли черными коптящими языками. Мебелишка тоже. Ковры. Ух, и голливудский же пожар здесь скоро будет! Вот только, холодильники взорвутся, фреон в атмосферу, да ещё кислородные аппараты для сварки, да две канистры с бензином. Ё-моё! Но до бора, думаю, этому костру не добраться, всё ж по сто метров в окружности. Хотя до ближних дач покороче путь, ну так пущай и они горят. Тут всем гореть надо. Залить не смогут, не успеют, эта ж всё-таки не дача Чубайса или ЕБН. Ах, какой шухер будет, люли-качели! А дачку жаль, красивая дачка, деток бы сюда бездомных, да детдомных отдыхать, "лесная школа", как бывало в Сокольниках, деток, которых, сиротами сделали вот эти д а ч н и к и . И всё равно: гадючник должен сгореть!
Мои фары обсвечивали узенькую, змейкой шоссейку, виляющую меж старых сосен, которые в ужасе, отскакивали от меня, я пел:
Что за хор певал у "Яра", -
Был он Пашей знаменит,
Соколовского гитара
До сих пор в ушах звенит!
Нервы мои подскакивали. Впрочем... а чего мне особенно бояться? Кто видел, кто сказал, что это я поджог дом и выкрал документы? Где доказательства? Да и увезли ли их действительно - ведь там огнедышащая смола, бешеный бензин, тлючие ковры, там полно всякой дряни, какие папки в общем пепле! Там и Владика-то не будет. А если это просто грабеж? Отморозки? и мой труп тоже там? Правда? И голодные, простые голодные русачки смогли, позарившись на продукты; кирпичные дворцы не возьмешь, там и псы, и охрана, а тут кто-нибудь последил денек-другой - и всё ясно и просто. Спалить, ограбив - ну, это месть, тоже просто. А "Пежо" зачем взяли, как ещё в него влезть да с секреткой завести? - что же, я? Грунский, конечно, не дурак, хоть и доверял мне дом и хозяйство аж на недели, но... мои н е к о т о р ы е взгляды... вражда с кагэбистом Владиком... жалость к Неле.... ведь я - русский плут, человек со свалки, разве можно полностью доверять человеку со свалки?
Но, честно говоря, эти мысли мне пришли в голову много позднее, а пока я всё-таки гнал к родимой свалке, к моим папуасам: надо ж им пищи и винной радости доставить, пусть сигов-лососей да поросят пожарят на кострах, словно, какие буржуа в Булонском лесу. Или Бирнамском. А Бирнамский лес ещё пойдет, пойдет!..
Вот и переезд на Новоникольскую улицу и родной мент-самовар, мытарь, я ему подмигнул, в открытое окно кабины - он добро улыбнулся, бутылку помнит. Дать ещё, что ли, для спокойствия? Нет уж, лучче по башке, бутылкой.
Так... Не узнаю. Сколько навалили земли и мусора, обломков деревьев и сучьев, что прямо бруствер получился вокруг нашего неолитического поля. По груде кирпичей я взобрался наверх и стал вглядываться в лунный пейзаж. Где вы, мои дорогие? Живы ли? Не сожгли ли вас или из пулеметов скосили? Но - дымки из нор тянутся, блестят огоньки костров, кто-то поёт, словно воет. Я закликал: "Эге-ге-гей? Люди! Модест? Петр Степаныч! Бушмены, ко мне! Я опять гостинцев вам привёз!"
- Да это никак Никола, - отозвался где-то совсем рядом голос Модеста. Он лез ко мне в офицерской шинели, в башлыке да с бородой, которую никогда не носил - горбатый и жуткий, словно призрак гражданской войны, анархист или "зеленый". Зажег фонарь и осветил меня.
- Ишь ты, фонарями обзавелись. А ты прямо махновец какой-то. Мы обнялись на бровке гряды, похлопали друг дружку по лопатам.
- Ну, как вы тут? Все целы? Модестушка?
- Тетя Лиза умерла, чего-то не то выпила. Алика посадили. Да за эти походы по электричкам. А остальные пока живут. Зимуем вот уж, Николаша, кострим, топим, варим, норы запасные глубокие роем, как сурки. Слух был, что собираются нас поджечь, выкурить, а кому мы мешаем? Они - в виллах, на Канарах, а мы - в земле Равновесие.
- Ох, философ ты мой дорогой, доктор наук!
- Ты не с т о в а р о м? - шепотом, спросил он меня.
- Так точно. Отрулил окончательно. А их спалил.
- Господи! - перекрестился он. - Этак они тебя здесь и будут искать, и нас тогда...
- Ну-ну, я уж подумал, Модест. Ещё неизвестно, кто поджигал. Там я такой ядерный взрыв устроил, что пуговицы не найти, не то человечий волосок, а ведь там и этот... Владик.
- Ну ты орел! - только и охнул Модест. - Что ж, значит, так тому и быть, так небо велело. - Он задрал бороду к. рыжему небу и возопил: "Старожилы! Давай сюда! Продкомиссар довольствие привёз! Петр Степаныч! Валюха! Марь Иванна!"
- Вот что, Модест. Пока никого нет, вот тебе по-быстрому записка: мой будущий адрес, надежный схорон, деревня далекая, приедешь - вместе на хозяйство сядем, а счас мне скорей надо везти бумаги к отцу Никодиму, по интернетам пойдёт, по сайтам ебучим, мы и м такую войну устроим, что люли-качели.
А вот и появились насельники, норники, компатриоты мои, затискали, зацеловали меня, и давай прокладывать ходы, удобней чтоб таскать провизию. Поползли наверх сиги-осетры-лососи-поросята, ящики с французскими коньяками и португальскими винами, да и водка то ж. Марь Иванна полутораметрового сига, как любовника, в обнимку волокла. Много было здорового смеха.
- Да, канистру с бензином возьмите, пригодится. Прощайте ж, братцы? Пейте за победу!
- А я погнал к священнику. Он, вообще-то, монах в миру, в церкви не служит, так что его - если секли наши телефонные разговоры - через Патриархию не найдут. А уж он знает, где мышка кошку съела. "Пежо" я отогнал в один из дворов и оставил.
Неделю мы ждали, какие слухи насчет горелой дачи Грунского поползут. Но... и раменская газета промолчала. Был у меня зуд - подобраться втихую по лесу и глянуть: что там? Страшно. Я даже больше вот чего боялся: а не захватил ли пожар окрестный бор?
Но, я так думаю, с Грунским где-нибудь хорошо разобрались, вряд ли он и жив.
12. P.S.
Прошло почти три года. Деревенька эта Тасина, здесъ она родилась. Наезжает временами, гостит, в страду помогает мне, Модесту и фермеру-неудачнику, с которым мы тут сдружились, он перед этим крупно погорел на своём "предпринимательстве". Ну а мы так, по мелочи: картошка на гектаре, отхожий промысел на двух авто, кому домик подчинить. Вроде меня не ищут. Как дальше?
Да, вот ещё свалка наша Бутовская. Этим, которые перед Страшным Судом спешат пожить в полное удовольствие, понадобилось, в окрестных лесах - вот как Грунский - строить коттеджи, а тут вонючая свалка, какие-то жуткие люди-призраки с кострами, печками, дикими собаками, даже, говорили, кто-то летает над полем... Ну и свалку подожгли со всех концов, людей, кто не успел уйти в катакомбы, перестреляла карательная команда, а всё остальное завалили как следует землей, будет стадион, теннисные корты. Тогда-то вот Модест и успел, сбежать ко мне в деревню. Говорил, что и спаслись многие - кто г о т о в и л с я (как я раньше предсказывал).
Вот насчёт Нели... Это особая, тяжелая история, её надо рассказывать отдельно. Но она, слава Христу, жива...
Я б только вот добавил вот что. Многие разоблачения, о которых здесь шла речь, появились в русских изданиях (будто бы некая с л у ж б а б е з о п а с н о с т и - СБ - вот как в газете "Завтра") - так: эта всё от нас, от меня. Придет срок и ещё такое вылезет... а мы уж знать будем, готовиться. Пора, пора быть грамотными.
13. P.P.S.
Уведомление: литературную запись этих страниц жизни Николая Николаевича Разговорова с его согласия сделал.
В.М.Галкин
ноябрь 2000 г.