7 мая - День Радио. В этот день я, как ни странно, мысленно отмечаю очередную годовщину своего знакомства с соевым соусом и прочими вкусами японской кухни.
В конце восьмидесятых годов заведующим отделом сатиры и юмора всесоюзного радио работал Владимир Лутовинов, один из бывших первых капитанов программы «Что? Где? Когда?». Я был у него заместителем, оказавшись на этой должности по двум причинам: я был членом КПСС и у меня были личные юмористические публикации. Когда на собеседовании я выложил перед Лутовиновым партбилет и вырезки из газет и журналов, он тут же поднял руку, резко согнул её в локте и шёпотом крикнул "Й-й-е-ссс!". Оказывается, юмориста-коммуниста до моего прихода не могли найти более двух месяцев.
Отдел выпускал передачи «С добрым утром!», «В субботу вечером», «Вы нам писали» и, кроме прочего, утренние юмористические выпуски «Опять двадцать пять», название которых скоропостижно изменилось перед 25-ым съездом КПСС.
Редакторы сочиняли тексты вступлений, подводок к песням и очередным юморескам. Музыкальные редакторы подбирали мелодии и песни. Приходящие подзаработать актёры озвучивали эти тексты, а руководили процессом озвучания режиссёры - тоже приходящие на подработку люди, но надолго "прикипевшие" к отделу сатиры и юмора. Их было человек пять, они приходили каждый в свои дни по графику и их состав не менялся годами.
В конце апреля, в честь предстоящего Дня радио, нашему отделу сверху выделили премиальные деньги для поощрения лучших сотрудников. Целых двадцать пять рублей. Сумма эта в 1987 году была одновременно несолидной и всё еще значительной. Средняя зарплата обычных интеллигентов была около 200 рублей, но в нарождающейся коммерции нормальным окладом уже было 700 рублей.
Лутовинов коротко посовещался со мной и объявил свою идею: не деля премию на части, отдать её в одни руки самому преданному отделу режиссёру. Не сговариваясь, на раз-два-три, мы одновременно назвали одного и того же – Бориса Львовича. Это был творческий до мозга кости «человек без отчества», как его кое-кто именовал. Львович – это фамилия. Отчества его я не знаю до сих пор. Из подробностей о нём мне наверняка известно лишь то, что день рождения у него 3 апреля, как и у Марка Розовского, и они на пару в этот день ведут свой ежегодный капустник в театре у Никитских ворот.
Дождавшись окончания работы Львовича в один из его рабочих дней, мы вышли за ним на улицу и в двух словах объявили ему радостную новость. Лутовинов вручил деньги, а я попросил расписаться в ведомости.
Человек без отчества не по-актёрски прослезился.
- Дорогие мои! – его голос дрожал, сбиваясь на хрипоту, - из-за моей пятой графы мне никогда никто до сегодняшнего дня не вручал никаких премий! Вы даже не представляете, какие вы хорошие, чудесные люди. Хочется отблагодарить Вас по-человечески. Прошу в машину! Это не займёт много времени!
Он распахнул дверцы белой Волги и покатил нас к центру. Дороги тогда были свободными, и минут за пятнадцать мы доехали до одного из известнейших, престижных, новых по тем временам ресторанов японской кухни.
- Вы бывали здесь? Нет? Прекрасно. А меня здесь все знают. Проходите!
При виде Львовича официанты оживились, двое или даже трое подошли к нам и приготовили блокноты. Человек без отчества сказал им что-то тихим шёпотом, лично я разобрал только слово «быстро».
Минут через десять у нас на столе стояли все те вкусности, которые теперь доступны многим. А тогда это было в диковинку: сакэ, суп из мидий, сэт с лососем, яркие роллы, шашлык из каких-то морепродуктов, рис… Официант услужливо капнул в пиалу с рисом соевого соуса, показывая нам, что к чему. Ели мы приборами, палочки тогда были совсем не знакомым инструментарием.
Всё это стоило рублей триста, как я потом узнал у знакомых. По три-ста ру-блей на каждого из нас двоих! Это было не то что в 12 раз больше премии, выданной человеку без отчества. Это было больше моего месячного оклада, не считая, правда, гонораров за передачи. Но мы с Лутовиновым тогда даже и в меню не заглянули, улыбались и кивали Борису Львовичу, который рассказывал нам о прелестях потребления рыбы и риса. И на правах гостей не заплатили ни копейки, хотя для приличия просили оформить счёт.
Неоднократно упросив нас принять на посошок, Львович вновь пригласил нас в свою Волгу и опять же незаметно быстро доставил в Останкино, в ту же самую точку, где стояла его машина перед поездкой. Мы лишь на немного нарушили срок обеденного перерыва, который обычно строго соблюдали.
Необычные послевкусия и пяток напёрстков сакэ далеко и надолго отодвинули в наших головах будничные проблемы.
- Надо бы почаще вручать премии хорошим людям, правда? - спросил Лутовинов, глядя вслед удаляющейся белой машине.