Красный берег. Детская Хатынь

Логово Белого Волка
Недавно, участники проэкта "Никто не забыт, ничто не забыто" - студенты и школьники Астаны побывали в Белорусии, возложили венки героям Брестской крепости, посетили несколько памятников жертвам нацизма.
Наиболее потрясло ребят посещение мемориала "Красный берег", что расположен на северо-запад от Жлобина, Гомельская область.
Посетителей встречает бронзовая девочка-подросток, с поднятыми над головой худенькими руками. В её взгляде укор - нам, кто жив и не помнит...
Далее круглая площадь Солнца, к ней ведут восемь лучей, семь золотых и один чёрный. Золотистые ведут к детскии мечтам, их символизируют витражи из цветного стекла, точные копии детских рисунков счастливых довоенных лет, а чёрный ведёт дальше, к мраморным партам. Их 21, как в большом довоенном классе. Погибшие дети уже не сядут за них никогда. Но потомки могут, что б глубже представить трагедию наших сограждан под пятой немецких оккупантов. Нацисты разрушили в Белорусии 13 тысяч школ, десятки тысяч подобных классов.
Черный луч заканчивается у символа несбывшихся детских надежд - мраморного "бумажного кораблика", на парусах которого в бронзе отлиты десятки самых распространённых славянских имён, которые были взяты из "отчётных документов" фашистских детских концлагерей: Оля, Лена, Дима, Петя, Маша, Коля...
Здесь, на Красном берегу с 1942 по 1944 находился детский концлагерь при госпитале для солдат и офицеров вермахта. Здесь профессор Курт Бонке изобрёл и апробировал наиболее изуверский способ полного забора крови от детей, для переливания находящимся на лечении фашистам. Детям делали укол не дающий крови сворочиваться, затем подвешивали под мышки и специальными кожухами ритмично сдавливали грудь, что б выцедить кровь до последней капельки. Со ступней при этом сдирали кожу и часть мышц, через эти раны кровь стекала в герметичные ванночки.
Детские трупы сжигались тут же, в лагерном крематории.
На территории Белорусии было 14 таких лагерей.
Перед мраморными партами мемориала "Красный берег" расположена чёрная школьная доска с отлитым в бронзе письмом Кати Сусаниной.
Оно было найдено советскими солдатами в каменной кладке одного из полуразрушенных домов при поиске оставленных немцами мин.
Его написала перед смертью пятнадцатилетняя девочка, на письме сохранился адрес: "Красная армия. Фронт. Сусанину Петру". Вот текст письма:
«Дорогой, добрый
папенька!
Пишу я тебе письмо из
немецкой неволи.
Когда ты, папенька,
будешь читать это
письмо, меня в живых
не будет. И моя
просьба к тебе, отец:
покарай немецких
кровопийц. Это
завещание твоей
умирающей дочери.
Несколько слов о
матери. Когда
вернешься, маму не
ищи. Ее расстреляли
немцы. Когда
допытывались о тебе,
офицер бил ее плеткой
по лицу, мама не
стерпела и гордо
сказала, вот ее
последние слова: «Вы
не запугаете меня
битьем. Я уверена, что
муж вернется назад и
вышвырнет вас,
подлых захватчиков,
отсюда вон!». И
офицер выстрелил
маме в рот…
Папенька, мне сегодня
исполнилось 15 лет, и
если бы сейчас ты
встретил меня, то не
узнал бы свою дочь. Я
стала очень худенькая,
мои глаза ввалились,
косички мне остригли
наголо, руки высохли,
похожи на грабли.
Когда я кашляю, изо
рта идет кровь.
А помнишь, папа, два
года тому назад, когда
мне исполнилось 13
лет? Какие хорошие
были мои именины!
Ты мне, папа, тогда
сказал: «Расти,
доченька, на радость
большой!». Играл
патефон, подруги
поздравляли меня с
днем рождения, и мы
пели нашу любимую
пионерскую песню.
А теперь, папа, как
взгляну на себя в
зеркало — платье
рваное, в лоскутках,
номер на шее, как у
преступницы, сама
худая, как скелет, — и
соленые слезы текут из
глаз. Что толку, что
мне исполнилось 15
лет. Я никому не
нужна. Здесь многие
люди никому не
нужны. Бродят
голодные,
затравленные
овчарками. Каждый
день их уводят и
убивают.
Да, папа, и я рабыня
немецкого барона,
работаю у немца
Шарлэна прачкой,
стираю белье, мою
полы. Работаю очень
много, а кушаю два
раза в день в корыте с
«Розой» и «Кларой» —
так зовут хозяйских
свиней. Так приказал
барон. «Русс была и
будет свинья», —
сказал он. Я очень
боюсь «Клары». Это
большая и жадная
свинья. Она мне один
раз чуть не откусила
палец, когда я из
корыта доставала
картошку.
Живу я в дровяном
сарае: в комнату мне
входить нельзя. Один
раз горничная полька
Юзефа дала мне
кусочек хлеба, а
хозяйка увидела и
долго била Юзефу
плеткой по голове и
спине.
Два раза я убегала от
хозяев, но меня
находил ихний
дворник, тогда сам
барон срывал с меня
платье и бил ногами.
Я теряла сознание.
Потом на меня
выливали ведро воды
и бросали в подвал.
Сегодня я узнала
новость: Юзефа
сказала, что господа
уезжают в Германию с
большой партией
невольников и
невольниц с
Витебщины. Теперь
они берут и меня с
собою. Нет, я не поеду
в эту трижды всеми
проклятую Германию!
Я решила лучше
умереть на родной
сторонушке, чем быть
втоптанной в
проклятую немецкую
землю. Только смерть
спасет меня от
жестокого битья.
Не хочу больше
мучаться рабыней у
проклятых, жестоких
немцев, не давших
мне жить!.. Завещаю,
папа: отомсти за маму
и за меня. Прощай,
добрый папенька,
ухожу умирать.
Твоя дочь Катя
Сусанина.
Март, 12, Лиозно, 1943
год.
P. S. Мое сердце верит:
письмо дойдет».
Ныне это письмо
хранится в Российском
государственном
архиве социально-
политической истории
в числе документов
Всесоюзного
Ленинского
коммунистического
союза молодежи
(ВЛКСМ).

Думаю, что каждый из посетивших мемориал молодых казахстанцев, сформировал своё мнение о гитлеровском нацизме, который шёл к нам под лозунгами "евроинтеграции в Третий рейх" да "просвящения азиатских варваров". И сможет найти достойный ответ утверждениям некоторых современных общественных деятелей и писателей, что: "если б Гитлер победил, мы б пили баварское пиво и ездили по автобанам", "Гитлер нёс альтернативу Сталинизму", "уж лучше Гитлер, чем быдлосовки с коммунистами" и прочим, подобным.