История последняя, счастливая, и немного о зависти
~ ~ ~
"Ася, а когда ты переезжаешь"? За короткое знакомство с Галей, меньше двух лет, я этот вопрос слышала от нее довольно часто, почти при каждой встрече. Но - всё по порядку.
На фоне всех проблемных русско-американских семей, с которыми я познакомилась за несколько лет жизни в калифорнийской пустыне Мохаве, брак Гали и Джима можно было считать вполне состоявшимся и, наверное, даже счастливым. Хэппи энд, так сказать.
Галя долго скрывала от всех остальных русских жен, что тоже была женой из каталога. Тему знакомства с Джимом она обходила. Потом, конечно, все тайное стало явным: знакомство произошло самым типичным образом - через брачное агенство. Но Галя... Галя как-то очень старалась держаться особняком. И то, что она попала в Америку так же, как и практически все остальные дамы из "Клуба русских жен", ей было не очень приятно. Она очень хотела выделиться. Очень сильно хотела.
Я познакомилась с ней, можно сказать, по работе. Для очередной конференции по методике преподавания иностранных языков мне нужно было подготовить доклад. А для доклада помимо исследований теоретических мне нужно было послушать несколько уроков разных преподавателей - и школьных, и университетских. На прослушивание парочки уроков я отправилась в одну шарашкину контору в нашем городке - в вечернюю школу, где училось много эмигрантов. Цена и качество не всегда напрямую связаны, но в данном случае все было пропорционально: за учебу здесь ничего не платили, знания получали тоже - соответственно, никакие. Закончившие курсы в этой школе часто потом попадали на английский ко мне в колледж и стандартно поражали меня нижайшим уровнем английского. Я не знаю, зачем людям нужно было тратить несколько семестров в этом заведении, чтобы выйти оттуда примерно с тем же английским, часто - с нулевым, с которым и вошли. Так вот в этот "храм науки" я и отправилась, по предварительной договоренности с директором, чтобы просто послушать один-два урока в английских группах разных уровней. И попала на урок к Гале.
Я не знала, к кому конкретно в класс я захожу, знала только уровень и предмет, и поэтому, естественно, поздоровалась и представилась по-английски. Как только учительница открыла рот и поздоровалась, у меня исчезли все сомнения по поводу ее происхождения: она, можно считать, говорила по-русски, просто использовала английские слова. Я подумала, что послушать урок английского в таком исполнении будет весьма любопытно. И это именно так и было: на протяжении часа студенты внимали какому-то подобию британского английского с сильнейшим русским акцентом. Хорошо, что урок был не по произношению, а по грамматике. Сама учительница была очень напряжена из-за моего присутствия. Хотя я в самом начале объяснила, что я никого не проверяю, я не инспектор-методист, никаких отчетов писать не буду и ничьих уроков оценивать не буду; мне просто директор разрешил посидеть у них на уроках.
После урока мы, конечно, с учительницей разговорились. Галя была с Урала, из Екатеринбурга. Работала там в школе учительницей английского. Познакомилась несколько лет назад с американцем, школьным учителем истории Джимом (не уточнила, как), вышла за него замуж и переехала сюда к нему. Детей у Гали не было. Не знаю, была ли она когда-нибудь замужем в России. Там у нее остались родители. Лет ей было под 40. Потом, когда я и с Джимом познакомилась, я увидела, что и внешне, и по уровню они с Галей друг другу подходили. И, судя по всему, отношения у них тоже сложились вполне нормальные. Оба они были высокие, баскетбольного роста. Галя была не бог весть какой красавицей, несколько мужеподобна и грубо сбита, но Джиму нравилась, а что еще надо? Парой они были бездетной и часто куда-то ездили, ходили в походы, занимались спортом. Начальником в этой семье была Галя, а ведомым - Джим, это и невооруженным глазом было видно. "Джим, хани, принеси! Джим, бэйби, унеси! Джим хотел так, но я потом решила, что лучше по-другому. Джим хочет поехать к родителям, но пусть сейчас не ездит, нечего. Джим хотел с друзьями в горы, а я не разрешила. Нечего без меня ездить". И все в таком режиме. Джим, видимо, не возражал. Галя устроилась работать в вечернюю школу и параллельно училась в магистратуре по лингвистике, чтобы потом преподавать в каком-нибудь колледже. Вопрос карьеры, как я поняла, для нее был одним из самых насущных. Ну, начальницы в семье, они часто обуреваемы карьеризмом.
Когда она узнала, что я на 10 лет моложе нее, но уже успела отучиться в магистратуре и уже несколько лет преподаю, ее немного передернуло. Хотя - чего дергаться? Каждый попал в Америку тогда, когда попал: кто-то раньше, кто-то позже. У каждого все сложилось по-своему. Когда она узнала, что до переезда в Калифорнию я вела уроки русского языка по американскому спутниковому телевидению (будучи даже не русской, а какой-то там армянкой; кстaти, ксенофобские моменты у Гали часто проявлялись), ее передернуло еще сильнее. Меня это только позабавило и никак не покоробило. К открытым проявлениям человеческой зависти, качества, которого я сама лишена, я к тому времени привыкла и вообще давно смотрела на многие человеческие слабости сквозь пальцы. Все мы не безгрешны, у всех у нас куча недостатков, что тут говорить?! Кто вправе кого-то судить? Так что моего нейтрального отношения к Гале ее неприкрытая зависть не изменила. Мне, наоборот, стало интереснее наблюдать. Галя очень подробно расспросила меня и об учебе, и о работе. Я на все вопросы отвечала, совершенно не задумываясь о том, что меня, оказывается, рассматривали через лупу как конкурента. Почему как конкурента? Да потому, что колледж в нашем городке был один, и преподавательских ставок на кафедре лингвистики там не было. А Галя очень надеялась, что как только закончит учебу, устроится туда работать. Но туда еще нужно было попасть. Так что когда я в разговоре упомянула, что годика через 2 скорее всего перееду из Калифорнии, она за это зацепилась и потом часто меня спрашивала: "Ася, а ты еще не переезжаешь?" Ведь с моим переездом на кафедре освобождалось преподавательское место, и Галя уже на него нацелилась.
Я, человек временный в своем колледже, не увлекаясь организационно-бюрократическими вопросами на кафедре, когда могла, сачковала и не ходила на заседания кафедры, не держала ухо востро, не следила за тем, кого взяли на работу, у кого какая нагрузка, когда завкафедрой собирается на пенсию и т.д. Меня интересовала прежде всего живая работа в аудитории, а внутрикафедральная бюрократия, разборки и интрижки меня совсем не волновали. Галя сразу уловила этот момент и сделала мне строгое замечание: "Ася, ты напрасно не следишь за происходящим на кафедре. Нужно быть в курсе всех событий, знать, у кого что происходит, и ничего не пропускать". Я выслушала это замечание, про себя улыбнулась, но спорить не стала. Просто в шутку ответила: "Мэм, я буду работать над собой".
Когда мы собирались на наши русско-американские или чисто русские посиделки, Галя и там старалась держаться особняком. И остальные дамы, я заметила, ее не особо жаловали. Она как-то очень явно давала всем понять, что до ее уровня там никто не дотягивается. Ну, вот появилась вот эта Ася, она еще как-то тянет (странно, что не русская, но тянет), а все остальные, всякие там марины, светы, веры, люды, извините - не тянете. Периодически Галя, желая, наверное, произвести впечатление, начинала мне рассказывать, какие курсы она сейчас слушает и какие экзамены сдает. Спрашивала, было ли это у меня, когда я училась. Я отвечала, что да, было. Все было, все проходила, все сдала и уже думать забыла про эту самую магистратуру. Но для Гали это были, видимо, вопросы очень принципиальные. Иногда она порывалась разговаривать со мной по-английски, чего я органически не переносила. Нет, ну, это же ненормально, когда два русскоязычных человека друг с другом вдруг по-английски болтают. С какой стати? Что демонстрировать? Перед кем? Я упорно отвечала по-русски, чем, думаю, Галю только раздражала. Ей очень хотелось показать остальным женам, насколько лучше них она по-английски говорит. Мне это было ни к чему, особенно учитывая то, что большинство этих жен были моими студентками. А когда вдруг кто-то из жен упоминал, что учился или учится у меня, у Гали резко портилось настроение. Я впервые сталкивалась с таким откровенным проявлением зависти. Это мне немного напоминало американцев. Они же, будучи взрослыми людьми, как дети природы, как маленькие дети, очень часто не скрывают своих эмоций и дают им полный ход. Как положительным, так и отрицательным. Как же не выплеснуть свои эмоции? Как же не сделать то, что в этот момент хочется? Они не привыкли себе ни в чем отказывать, и в этом тоже. Вопрос "удобно-неудобно, тактично-бестактно" не стоит. Главное - не ограничивать свою личность в проявлении эмоций. Об этом даже не задумываются, выплескивают все наружу. Кто-то может назвать это естественностью, я (у взрослыx людей) называю это зацикленностью на себе. Вот и новая американка Галя так же...
Иногда мои студентки-подружки мне говорили: "Ась, слушай, а что это Галя все время всех спрашивает, когда ты переезжаешь? Мы как раз не хотим, чтобы ты переезжала. Куда едешь? Сиди тут с нами, подруга"! Я бы и сидела с ними, но по разным обстоятельствам мой переезд был неизбежен. Мы дружили, нам вместе было легче переносить эмиграцию, и люди они были в основном доброжелательные. Но переезжать мне нужно было все равно. И чем ближе был переезд, тем радостнее со мной общалась Галя.
Была среди клубныx жен у нас Таня из Казани. Она часто приглашала нас к себе домой, т.к. не работала и весь день варила-парила-кашеварила. Хозяйка она была отменная и добрейшей души человек. В Казани она работала учительницей музыки. До 40-ка с чем-то лет замуж не вышла и растила племянников и племянниц. А потом, когда жизнь основательно поприжала и на зарплату в музыкальной школе выжить стало невозможно, Таня, как и многие, стала искать себе американского мужа. И нашла. В жены ее взял некто типа Елисеюшки Санчеса - но чисто американский вариант, без мексиканских примесей. Во всем остальном это было примерно то же самое. То, что у Тани не было детей, немного облегчало положение. Но все равно они с Эдом были людьми из разных миров, с разных планет, ни о какой духовной близости там речи не было и быть не могло. Она это знала, когда только познакомилась с ним. Но замуж за него вышла и жила с ним, куда уже деваться? Таня находила какое-то утешение в том, чем любила заниматься: дом, огород, посиделки с новыми подругами. Это поддерживало, это помогало не так остро воспринимать чужую страну, ее эгоцентричных жителей и эмиграцию вообще. Она могла позвонить мне и сказать: "Так, мадам училка, давай ноги в руки - и ко мне. Я сделала зеленые щи, сама лосось посолила, салатик сделала вкусный, в общем, давай, жду. Из наших еще несколько человек будет". Вот этот момент - "из наших" - был очень показателен. Никто из жен никогда не демонстрировал никаких националистических настроений. Мы все были из Союза. В основном, конечно, женщины, были из России и русские. Но мы друг для друга были - наши. Мы никогда не обсуждали моменты национальности и общались просто как русскоязычные люди из одной страны. Никто не смотрел на меня как на какую-то экзотическую нерусскую. Единственные "барышни", для которых момент нерусскости был принципиально важен, были Люда Санчес и Галя. Когда в разговоре упоминaлась Таня, эти двое всегда подчеркивали, что она татарка. Свету-кардиолога всегда называли украинкой. Мне тоже эти тетеньки пару раз порывались сказать нечто вроде: "Ты такая хорошая, хоть и не русская". Но со мной такие моменты не проходили, я живо пресекала такие разговоры, и довольно резко. Благо, и по-русски, и по-английски (а они иногда с риском для жизни пытались мне по-английски такое говорить) я могла, не напрягаясь, это сделать, да еще и с убийственной вежливостью. Мои оппонентки (сами на эту роль себя выдвинувшие) были, конечно, дамы, очень упертые и сильно преданные делу великорусского шовинизма даже здесь, не в своей стране, где все мы были пришлыми. Неоднократно они порывались такие разговоры начать и развить. Их очень расстраивало то, что я на это не велась. Им не удавалось даже пощекотать мне нервы этим, даже чуть-чуть, самую малость. Не получалось. В итоге - нервничали они.
В конце концов Галя дождалась моего отъезда. Свершилось! Я уезжала обратно на восточное побережье! Время подошло! Наконец-то! "Клуб русских жен" не радовался. Я тоже совсем не ликовала. А вот Галя была взбудоражена этим событием. Она очень старалась не показывать своей радости, но у нее это неважно получалось. Чтобы не умалять ее радости, я не стала ей говорить, что, следуя ее же ценному совету, я ближе пригляделась к делам на кафeдре под конец моей работы там и узнала, что с финансами у них начались кое-какие проблемы, и что на мое освобождающееся место они решили никого не брать годик-другой. Я Гале об этом ничего не сказала. Я была уверена, что она быстро сама наведет справки. Зачем расстраивать ее раньше времени? Ее потом на кафeдре и без меня расстроят. Так что уехала я, просто пожелав ей успехов в семье и особенно в карьере.