Их гнусный план сработал просто безупречно, сразу представив им преимущество в этом бою.
Наша полнейшая неготовность к битве, объединённая с неожиданным нападением, посеяло панику в наших рядах, дав нашим врагам окружить нас с трёх флангов, удачно оттеснить всю нашу стаю к самой периферии южных границ.
Преобладая численным превосходством, Дикие Псы делали уверенные шаги к наступлению, уже смакуя быструю победу.
Не имея дальнейшего пути к отступлению, мною было принято единственное возможное решение; приняв этот бой, сумев отразить атаку, либо спасаясь бегством умереть от вражеских клыков.
- Держать строй! Ни в коем случае не дайте им разделить вас! - Скомандовал я.
Окружив наших беспомощных волчат плотным кольцом, наша стая во главе сильнейших и доблестных волков, объединившись силами с восемью не менее сильными волчицами, приняли на себя весь натиск войска Диких Псов, проливая кровь за сохранение пушистых комочков нашего будущего от выживания которых зависело продолжение нашего рода и величественной волчий культуры.
Сомкнув кольцо окружения, они рычащей волной обрушили на нас всю свою численную мощь, стараясь сломить нашу смелость, а затем полностью поглотив.
Отступать в такой момент сулило верную смерть, и мы без раздумий схлестнулись в ожесточённой битве, вгрызаясь клыками в горла наших врагов; раздирая их шкуры на мелкие лоскуты – не делая не единого нага назад!
Эндо и Оди – опытнейшие войны нашей стаи и вечно соревнующиеся между собой братья, первыми приняли этот бой, невзирая на мой приказ, покинув строй, вонзились в сплочённые ряды Диких Псов. Очень давно среди старых волков ходили неприятные слухи об их сомнительной родословной. Поговаривали, будто их мать, нарушив одно из главных правил запрещающее смешивать кровь, спуталось с одним из диких псов, от которого и родились эти двое необычайных сильных и несгибаемых духом полукровки.
Преданные и бесстрашные, они заслужили своё уважение и, несмотря на примесь собачей крови, первыми принесли себя в жертву, унеся с собой не меньше десятка врагов.
Оттеснённые набросившимися на них собаками, они скрылись под чёрной лавиной собачьих тел, оставив после себя лишь окровавленные останки.
Некогда влажный лесной воздух, пахнувший утренней расой потерял свою былую свежесть, пропитавшись дурманящим запахом крови, закрасившей зелёную траву в ярко красный цвет, между стеблями которой текли тонкие ручейки крови, плавно обтекая беспорядочно лежавшие ряды поверженных тел.
Еле сдерживая натиск, я наблюдал как мои друзья, с которыми я вместе рос, играл, охотился; которые поверив в меня, доверили мне свои судьбы. Один за другим падая на красную траву, погибали от вражеских клыков.
В моём сознании до сих пор теплы воспоминания тех дней, когда мы, встречая восход солнца, вместе отправлялись на утреннюю охоту и охотились до полудня, пока воздух не становился удушливым, а лучи не начинали обжигать.
Только тогда, мы усталые, но довольные удачной охотой возвращались домой, с гордостью волоча за собой добытые трофеи. А дома нас уже ждали наши прекрасные волчицы, наблюдая за тем, как их маленькие волчата радостно резвятся среди нас, мечтая стать таки межи сильными и доблестными волками как их отцы. А теперь половина из них мирно лежала среди тел Диких Псов, беззаботно наблюдая за голубыми небесами, по голубой глади которых, как и прежде плыли белые облака, скрываясь за листвой высоких деревьев. Все они были героями с большой буквы до последнего защищавшие честь, потомство, принципы и идеалы, сделавшие нас сильнейшими войнами, время которых неумолимо подходило к концу, подобно заходящему солнцу, скрывавшемуся за горизонтом времён.
Плотнее прижавшись, друг к другу. Я, Белый Хвост, Лизи, и ещё пятеро выживших волков и четыре волчицы, собрав последние силы, попытались удержать наши рассыпавшиеся позиции, видя, как преобладающая численность противника, заметно сократилась, а остальные кто ещё мог сражаться, чуть держались на лапах.
Да и нам хвалиться было нечем.
Моё левое ухо сильно кровоточило, заливая кровью всю левую часть морды. С пасти капала белая пена вперемешку с кровавой слюной.
Остальные мои сородичи были ещё в худшей форме. Их тела покрывали глубокие раны; лапы омыты кровью, а в глазах отпечаталось сильнейшее чувство скорби при одном только взгляде на тела наших погибших товарищей.
Но Дикие Псы и не думали сдаваться. Да, они были ослаблены. Тела изувечены, а численное превосходство, которым они так гордились, было сокращено наполовину, обозлив их до предела.
По своей натуре они были готовы на выполнение любых приказов своего вожака, даже если сам приказ шёл в разрез с инстинктом самосохранения.
И только сейчас я признаю, что их чувства наполненные состраданием к падшим в бою товарищам, были в полной мере схожими с нашими.
Собирая остатки своей былой мощи, ими движило не слепое подчинение, а жажда к отмщению, не взирая даже на то, что их последние усилие может стоить им жизнь.
Отступив, они решили сделать перегруппировку.
Мы тоже приготовились.
Стоя в десятке метров, друг от друга, и наблюдая за каждым движением своих врагов, мы чуяли как тот кусочек пространства, что разделял наши стаи, наполнился испепеляющим чувством ненависти, отражающейся во взглядах противоборствующих существ. Казалось, будто сама природа жаждала этого боя, овевая нас резкими порывами ветра, шуршащего зелёной листвой.
Закончив перегруппировку, собаки собрались в единую колонну, начав последние победоносное наступление. Их лапы отбивали отчётливый такт, шагая смело и уверенно, будто за их спинами следовала тяжёлая артиллерия.
Переглянувшись друг с другом и прижавшись поплотнее к своим волчатам, мы в очередной раз приготовились отбить их бессмысленно жалкую атаку в лобовую. Но стояло нам понадеется на столь уязвимую глупость их стратегии – как они в одно мгновение ока, рассыпались перед нами – как сухая листва на ветру, окружив нас несколькими группами по трое на каждого из нас.
Теперь их нападение было не столь хаотичным как в первый раз. Они быстро учились, и каждая смерть их сородича была хорошим уроком для выживших.
Недолго думая, один из первой тройки сам бросился в мои яростные объятия, сцепившись в удушающем захвате, а двое других сумели очень удачно сомкнуть челюсти на моём горле, – силой выволочив меня из оборонительного ряда.
Воспользовавшись численным превосходством, эти трусы сразили меня наземь.
Четверо из них вцепились клыками мне в лапы, а двое других, обступив с двух сторон, продолжали душить.
Дёргая лапами, рыча, я из последних сил старался стряхнуть с себя этих тварей, но сил не оставалось…
Краем глаза, я видел как мои оставшиеся товарищи, опускают головы на холодную землю, повинуясь смерти.
Испуганные волчата, сбившись в скулящую кучку, прижимаясь к оставшейся самой сильной волчьей тройке, наблюдали за победным танцем визжащих в преддверие победы собак. Все они словно издевались над нашим бессилием, смеясь, как стая шакалов при виде ослабленного животного.
От их мёртвой хватки мои лапы начали сильно кровоточить, грудь сдавила нехватка воздуха, пустив в глаза тёмную рябь – первые признаки скорой встречи с моими покойными предками.
Собрав последние силы, из моей груди вырвался последний вой умирающего волка.
Я больше не смел, надеяться на великодушную милость судьбы для такого тщедушного вожака, не сумевшего даже защитить своих подопечных. Но судьба рассудила совсем иначе, протянув мне лапу помощи в образе моего лучшего друга.
Лёгкий толчок, - хватка, сковывающая моё горло ослабла и обмякшее тело Дикого Пса упало мне на грудь.
Ещё один толчок, и второй пёс разжав пасть, ощетинившись и рыча, отлетел в сторону.
Сделав протяжный вздох, я увидел знакомую морду своего преданного друга у лап которого громоздилась поверженная куча Диких Псов.
Белый Хвост как всегда был в своём репертуаре – смелый и бесцеремонным с любым врагом. Кивнув головой, он с разворота вцепился в морду третьему псу, держащему мою правую лапу, вырвав ему добротную часть уха. От вопля которого, его уцелевшие собратья трусливо бросились в рассыпную, продолжая бешено пенится от ярости.
Блеснув взглядом, он устремил взор на последнего пса, которого и псом назвать было нельзя. Двухгодовалый щенок, у которого и молоко на пасти не обсохло, но в дикой крови уже бурлило желание, утвердится в глазах собратьев.
Неожиданно оставшись наедине с матёрым волком, бедняга так растерялся, что его смелость вытекла из него вместе с мочой. Такого и убивать было стыдно. Отделавшись предупредительным щелчком зубами, он, поджав хвост, растворился среди деревьев.
Мой друг снова помог мне, лишний раз, идя на жертву, ради дружбы и несоизмеримой волчий преданности. Было видно, как истощён его организм, но он продолжал держаться, также как и его молодая супруга и двое других, смело продолжавших сдерживать всё ещё преобладающие по численности остатки врагов. Но как бы не была сильна их сила духа, поддерживающая их силы, долго им не продержатся.
Повинуясь чувству долга, мы бросились им на помощь, но тут же были встречены живой стеной рычащих собак, старавшихся, что есть сил отделить нас от остальных.
Рычащая стена из чёрных, подранных тел Диких Псов начала активно оттеснять нас всё дальше к лесу, из чащи которого слышалось приближение второй волны их элитного войска, целью которого было наше полное уничтожение.
Всё рассчитав, они загнали нас в неудачное для обороны место, лишив нас возможности атаковать, а теперь умело сумели отрезать нас от остальных, полностью сократив нашу оборонительную способность.
«Разделяй и властвуй» - так гласит одна из хитроумных техник ведения боя, в которой Дикие Псы владели в некой степени лучше нас.
Прорваться к своим было практически не мыслимо, если конечно мы не выросли б ростом со слона. Но иного выбора у нас не было.
Объединившись силами и прикрывая спины друг другу, мы могли свернуть горы, - этому нас учили наши родители!
- Возможно, у меня может больше не быть шанса сказать тебе этого, но знай. Я горжусь стоять рядом с одним из самых доблестных и великодушных волков рожденных в нашей стаи, - сказал я.
Белый Хвост виновато опустил глаза. Было видно, как тяжело ему слышать столь высокие слова в свой адрес.
- Карен, прости меня, я не заслуживаю и капли этих похвал. Всё это случилось из-за меня. Я…
- Сейчас не время искать виноватых, – оборвал я. – Я вожак, мне и нести ответственность за смерти наших друзей, но если есть возможность спасти жизнь хотя бы одному волчонку, я буду биться до последнего. Пусть даже это будет стоить мне жизни.
Я принял боевую стойку.
- Я с тобой Карен! С тобой, вожак!
Встав вплотную бок о бок, против косматой стены врагов, мы были готовы осуществить невозможное, - как двое гордых воинов, противостоящих целой армии; жертвующих жизнями, ради тех, кого мы любим.
Чёрные тела; блестящие глаза; оскаленные морды, полные острых зубов двигались нам на встречу, усмехаясь нашему безрассудству.
- И на что вы только надеетесь, волчье отродья? – рыча, засмеялся шествующий впереди облезлый пёс. – Разве приклонить головы будет не разумней, чем в одно мгновение лишится их? Мой дед рассказывал насколько мастерски у вас это выходит.
Весь их отряд разразился довольным визжанием, от которого закладывало уши.
Я только с презрением щелкнул зубами. Трусы и слабаки, нападающие стаей, не заслуживали и доли моего внимания.
Белый хвост засмеялся: - Значит та плешивая псина, лежащая в грязной канаве, и есть твой дед? Чтож очень скоро вы с ним встретитесь, и ты лично расскажешь ему, насколько остры волчьи зубы, снявшие с тебя шкуру!
Визжание смолкло, снова сменившись озлобленным рычанием.
Паршивый пёс обнажил клыки: - Вы волки, так и остались напыщенными гордецами. Даже в столь жалком положении продолжая смотреть на нас – как на грязь, хотя мы с вами не такие уж и разные. Гордитесь, пока можете, очень скоро вы сами положите свою гордость к нашим лапам.
- Не смеши меня собака! Лизать лапы всем кому не лень, это исключительно ваша прерогатива. Мы никогда не будем пресмыкаться не перед вами, не перед кем-либо ещё!
Идущая на нас стена остановилась.
Паршивый пёс ухмыльнулся: - Разве тебя никогда не учили, не говорить «никогда»? Особенно, когда приходится делать мучительный выбор между гордостью и жизнями тех, кого ты так сильно любишь.
Смотря на онемевшую морду Белого Хвоста, собаки издали громкий лай, среди которого послышалось свирепое медвежье рычание. Этот рёв мог принадлежать только Дигерсу, - тому самому медведю, которого я видел рядом с Блэйком в день моего боя.
Морда Белого Хвоста вытянулась, глаза расширились…
Я замер.
Было видно, как его душу пронзает страх за горячо любимую Лизи. Волчицу, которую он любил больше жизни и своего ещё крохотного волчонка, жизнь которого повисла на волоске.
В это мгновение медвежий рёв, сменился громкий протяжный скулением, и окровавленное тело Дрейка, одного из трёх волков держащих оборону, с распоротым животом взмыв вверх рухнуло в самую гущу войска Диких Псов.
От неожиданности собаки отпрянули в сторону, смотря как изнемогающий от боли волк, пытался сделать последнюю попытку подняться, пока его веки не накрыла чёрная пелена смерти. На глазах Белого Хвоста проступили слёзы.
- Дрейк, брат….
Сложно представить какие чувства терзали его душу.
Дрейк был его кровным братом, никогда не упускавшим шанса похвастаться своей силой, то и дело, задирая молодых и хвалясь на права и на лево своим несравненным обаянием. За это его часто высмеивали, считая самовлюблённым хвастуном. Но теперь мужеству этого самовлюблённого гордеца мог позавидовать даже я.
Лизи и старая волчица Шири, ощетинив обагрённые от крови холки, стойко продолжали держать боевые позиции. За ними прятались беззащитные волчата, ища спасение под их задними лапами. А напротив них, во главе с десятком оставшихся псов облизывая окровавленную лапу, ревел разгорячённый вкусом крови подлый убийца Дигерс. Налитые кровью глаза и блаженствующий оскал на его разлохмаченной морде – всё это говорило о нескрываемой жажде волчий крови.
Вздрогнув, волчата снова запищали, уставившись на подозрительно покачивающиеся кусты, из которых с тихим рычанием показалась пятнистая лапа, блеснувшая в солнечном свете пятью длинными когтями. Следом за ней показалось и вторая, теребя землю и содрагая листву сиплым бурчанием, будто с кем-то борясь в запутанных ветвях. Тут даже взрослый волк мог испугаться, не то, что маленькие волчата, которые и подавно были в ужасе, попав между ревущим бурым чудовищем готовым в одночасье разорвать их на мелкие кусочки и неясными очертаниями его пятнистого монстра бесившегося в отдалённых кустах.
Резкий шорох и в тени листвы мелькнула искра зелёного взгляда вынырнувшего одноглазого леопарда, следом за которым, дергая единственным ухом, выполз его брат Одноухий. Облизываясь и потирая лапы – эти два лизоблюда просто пронизывали взглядами волчат вселяя в их сердца неописуемый страх.
Мгновенно среагировав, Лизи сделав разворот, встретила их грозным рычанием.
- Братифка, расфе не фкуфный обед?
Брызжа слюной, Одноухий облизнулся, пытаясь, дотянутся лапой до одного из них.
- Прекрати! – ударил его по лапе Одноглазый, - Будет тебе обед, но не сейчас.
- Но братифка…
- Как только мы покончим с ними, ты сможешь, вдоволь наестся.
- Я быстрее откушу себе хвост, чем допущу это! – щёлкнула зубами Лизи.
Прищурив зелёный зрачок, Одноглазый скептически ухмыльнулся:
- Брат ты это слышал? Сегодня даже нам не уйти без трофея.
- Пуффыстый волчий хвост… хвоооооост… - Одноухий весело зарычал.
- Эй, Дигерс! Может, хватит рвать пасть и заканчивай с ними!
- С удовольствием.
От испуга, волчица Шири успела только пикнуть, прежде чем медвежьи когти размозжили её старое тело надвое. Крепкий удар его массивного тела и хрупкая Лизи полетела мордой в землю, видя как медвежьи лапы сомкнули в своих объятиях беззащитных волчат.
Приподняв голову, она продолжала грозно рычать, тянясь сломанной лапой к маленькому Вилли, пока пятнистая лапа Одноглазого не прижала её голову к земле с издёвкой смотря на её тщетные усилия.
Подняв волчат за шкирки, Дигерс с пристрастием кровожадного хищника начал водить своим сопливым носом по их серым шкуркам, внимательно принюхиваясь.
Если бы мы с Белым Хвостом могли бы им помочь, мы без малейшего сожаления порвали бы этих тварей в мелкую пыль, но сейчас, в их лапах были жизни нашего потомства.
Белый хвост еле сдерживал свой обезумевший пыл, трясясь и не сводя глаз с ослабленной Лизи и своего единственного сына.
Голос Карена, стал отрывистым и протяжным, в нотках которого прослеживалось тяготевшее его душу вина за презрительную беспомощность.
Разрываемые угрызениями совести, мы увидели, как двум самым маленьким волчатам резким рывком удалось вывернуться из вонючих лап Дигерса.
Упав на землю, они что было сил, бросились наутёк, перепрыгивая через беспорядочные нагромождения обезображенных тел, надеясь найти спасение в растущих зарослях густых папоротников.
Дигерс был просто в ярости. Не имея возможность преследовать мелких беглецов, он разразился громким рёвом, содрагая землю громкими ударами задних лап.
- Не реви Диги, от нас не уйдут, - спокойно ответил Одноглазый, смотря, как из пасти его брата капают слюни.
- Братифка, можно? Профууу…
- Атакуй! – Крикнул Одноглазый, отдавая ему приказ.
Не успела, его лапа коснутся земли, как Одноухий метнув когтями, клок земли бросился в озорную погоню.
В три длинных прыжка он с лёгкостью их нагнал, а потом…
Потом их пищащие голоса заставили облиться кровью наши сердца, после чего в ушах наступила тишина.
Когда я был маленьким, мая мать говорила мне, что монстров не существует, что они живут лишь в моём детском воображении, и если я буду сильным, они не смогут причинить мне вреда.
Но в тот день я, наконец, понял, что они не плод моего воображения. Время от времени, они приходят в этот мир в совершенно неожиданных обличьях, постоянно доказывая своё превосходство даже над самым сильным зверем.
Они ведь могли дать им уйти. Просто не преследовать их.
Им бы ещё жить да жить, но теперь их молодая кровь смешалась с кровью их старших братьев и сестёр, поставив точку в этой кровавой войне.
Видя, как из пасти Одноухого торчат окровавленные лапки волчонка. Я, подняв голову, затянул протяжную песню за упокоение бессмертных душ всех моих товарищей, до последнего защищавших будущее наших волчат, смерть которых сделала бы их жертвы напрасными.
Я выл настолько громко – как не воет не один волк, ибо в этом плавном и протяжном звуке, лившемся из моей пасти, была заключена вся боль моей гордой души.
Мы волки, воем не только на луну, повинуясь банальному зову природы. Мы воем, когда наши души разрывает укоряющая вина за своё бессилие….
Паршивый пёс, ещё недавно насмехавшейся над нашей гордостью улыбнулся мне улыбкой своей чёрно пасти.
- Сдавайся вожак, и склони голову перед новыми хозяевами севера!
Наша война была проиграна, и единственное что мне оставалось делать, так это уповать на милосердие наших врагов.
Сдаться без боя – это всегда считалось позорной участью для каждого волка, но нет ничего позорней, чем поставить свою гордость выше жизней тех, кого мы поклялись защищать! И я сдался…
Склонив голову перед грязными лапами Диких Псов, я с отвращением наблюдал, как их пасти в одночасье разразились ликующим лаем, возвещавшим долгожданную победу.
Белый Хвост сжал от ярости пасть, но повинуясь моему решению, принял поражение, всё ещё продолжая яростно скалится, понимая, что будь у меня другой выбор, я никогда не стал бы, позорится - как последний шакал. Но весь наш позор был ещё впереди.
Под унизительные насмешки, мы втроем предстали перед грозным взором Блэйка, вразвалочку отдыхавшего в сени цветущих деревьев.
Сделав зевок, он показательно обнажил перед нами свои длинные клыки, неуклюжа почесав толстый живот.
Дигерс приклонился: - Хозяин, можете радоваться, теперь весь север принадлежит только вам.
На вытянутой обезьяньей морде Блэйка появилась пронзающая оскалом улыбка:
- Ты ошибаешься мой верный Дигерс, ты ошибаешься…
Приподнявшись, его тело заиграло переливавшейся под шкурой мускулатурой.
- Север принадлежит не мне, он принадлежит всем нам, - протянув лапу, он похлопал Дигерса по голове.
- Вы сама справедливость – лоснясь, заёрзал перед ним этот медвежий прихлебатель.
Выйдя вперёд, Одноглазый, как и подобает военачальнику, отдав честь, представил отчёт о проведённом бое.
- Хозяин, всё вышло именно так как вы и планировали. Стая волков окончательно разбита. Теперь все границы севера, начиная от нейтральных границ северных гор, и заканчивая Долиной Грома, взяты под наш контроль. Жаль, что ради этого пришлось пожертвовать изрядным количеством нашего войска. Теперь от этой кучки ободранных шкур вряд ли будет прок… - фыркнув, он покосился на жалкий остаток искалеченных собак, всё ещё продолжавших верить в то, что их новые предводители отблагодарят их за принесённую победу.
- Ничего страшного. Эти жертвы, не большая плата в угоду нашим незыблемы стремлениям занять своё законное место на самой вершине иерархии севера. Тем более никто из нас не мог и предположить, что в наших рядах затесался коварный предатель, чуть было не пустивший по ветру весь наш заранее продуманный план. Но благодаря нашему тайному информатору, нам удалось не только пресечь его тайный сговор, да еще получить неожиданное преимущество в предстоящем нападении.
Хитро прищурив глаза, он пристально посмотрел на пенящегося от злости Белого Хвоста.
- Я лишний раз убеждаюсь, что в этой жизни нельзя всё получить сразу. Иногда приходится идти на мелкие жертвы ради достижения поставленных целей.
- Лживая обезьяна! – Взорвавшись рыком, он из последних сил бросился на Блэйка в надежде покончить с чванными разглагольствованиями этого вероломного убийцы.
- Остановись!
Понимая всю безнадёжность ситуации, я попытался смерить разбушевавшуюся в нём жажду мести, но было уже поздно.
Не помня себя от гнева, он одним сокрушающим ударом снеся с лап охранявшего его Дикого Пса, с обнажёнными клыками рванул на Блэйка.
От страха Лизи громко взвизгнула, прижав к себе волчат, а я с волнением в сердце сжал от бессилия пасть, заметив сверкнувший взгляд Дигерса.
- Вот балфан… - прошепелявив себе в усы, Одноухий безразлично продолжил жевать какую-то дурно пахнувшую пакость.
Я знаю, насколько быстр был Белый Хвост, входивший в элитную десятку нашей стаи. Но его скорость не могла идти не в какое сравнение с медвежий реакцией. Обезьянья морда Блэйка была уже в приделах досягаемости и казалось, что ему вряд ли удастся избежать красивого автографа, оставленного ему на память волчьими зубами. Однако одного удара медвежий лапы пришедшей ему в живот, было достаточно, чтобы распластать его поверженное тело прямо у лап Блэйка.
- Надо же, какой импульсивный – насмешливо чавкнул Дигерс, спрятав окровавленные когти. – Позвольте мне, прикончит эту неблагодарную скотину!
- Не стоит торопиться, похоже, ему есть что сказать.
- Ты! Ты ведь обещал мне,… обещал, что теперь мы будем жить в мире! – Зарычал Белый Хвост, сжимая лапы на окровавленном животе.
Одноглазый презрительно ухмыльнулся: - Вот идиотина, верит всему, что слышит.
- … вы все мне обещали, - куски слоновьего помёта! Ваши обещания пустой звук! Вы не уважаете не своих не чужих!
- Удивительно, какие чувственные речи способны вырываться из пасти высокомерного волка, всю жизнь смотрящего на таких как мы с презрительным отвращением, считая, что те кому довелось жить на окраинах гор – грубые и неотёсанные бродяги, не имеющие не малейшего понятия о высоких моральных качествах. А ведь когда-то мы были такими же, как и вы. У каждого из нас были собственные территории, семьи, друзья… Мы жили и верили, в справедливость, думая, что попади мы в беду, нас не бросят, помогут…
Но так получилось, что эта жизнь в одночасье выкинула нас в грязное болото, а семьи и друзья, на которых мы возлагали надежды, предпочли отрешиться от нас, бросив на произвол судьбы. Куда мы не совались, нас отовсюду гнали, брезгуя даже общаться с нами. Бродя поодиночке, мы пугливо слонялись по самым задворкам джунглей, не видя впереди ничего кроме голодной смерти.
Однако судьба сжалилась над нами, сведя наши отверженные души воедино. И тогда мы, наконец, поняли, что пришла пора стать сильнее, отметая всякое проявление слабости и повинуясь лишь первобытным инстинктам, заложенным в нас природой.
В отличие от вас, слепо идущих на поводу чувств и правил. Мы ориентируемся лишь на собственные инстинкты, благодаря которым, я сейчас имею наслаждение наблюдать, как тот, кто ещё недавно презирал нас, сейчас лёжа у моих лап, взирает к моей совести.
Пойми же, глупый волк. Если ты хочешь выжить и победить, став хозяином этой жизни, ты не должен брезговать, идя даже на самые низкие поступки. Но это ещё не значит, что я неблагодарный падонок, обманувший своего спасителя. Посмотри туда – Блэйк указал на сидящих около Лизи волчат –
Взамен на твою ценную информацию, я проявил великодушие не став полностью истреблять ваш гордый род.
- Белый Хвост, ты…! – Обхватив голову лапами, я, наконец, понял, в чем именно заключался его тайный план, о котором он так сильно не желал распространяться.
- Похоже наш гордый и в той же мере падкий на тщеславие вожак, наконец, начал мыслить в правильном направлении.
Брезгливо переступив через тело моего поверженного друга, этот циничный монстр в дьявольском образе чёрной гориллы сев напротив меня добродушно уставился мне в глаза.
- Вот мы снова с тобой и встретились сильнейший из волков.…
Протянув лапу, он мягко похлопал меня по холке, будто мы с ним были закадычными друзьями.
Обнажив клыки, моя пасть еле сдерживалась, чтобы оторвать его грязную лапу этого честолюбивого выродка, предпочитавшего вершить анархию лапами и клыками других.
- Знаешь, когда мы с тобой впервые встретились я и представить не мог, что в таком маленьком и ничем не примечательном волке кроется столь нешуточная сила, способная в одночасье совладать с одним из лучших моих воинов, который без проблем мог осилить не то что одного, а десяток хорошо натренированных волков.
Такое несообразное сочетание неприглядной волчий внешности и огромной силы вызвало во мне нешуточный интерес к первому волку, сумевшему так просто развалить весь мой удачно составленный план по завоеванию севера. И похоже того не осознавая, я сам стал жертвой хорошо спланированного фарса, представленного мне для отвода глаз. Сидя в раздумьях, я недоумевал, как такое вообще могло произойти?
Кайзерг всегда выделялся необычайной стойкостью своего характера, предпочитая сражаться до последнего, чем трусливо принять поражение от чьих-то клыков. А тут он буквально спасовал перед каким-то трусом, который и в подмётки ему не годится. Однако чем больше я думал – анализируя произошедшее, тем сильнее меня начинали посещать подозрительные догадки: «А не специально ли это было спланированно?»
И каково же было моё удивление, когда в один прекрасный день, Одноглазый принёс мне известие, что к нам собственной персоной пожаловал тайный информатор, прося со мной срочной аудиенции. Дать отказ в просьбе столь уважаемому гостю было крайне не вежливо с моей стороны, поэтому я тактично пригласил его на наш скромный вечерний ужин. Тогда-то он и поведал мне весь предательский замысел Кайзерга, указав места вашей с ним встречи.
Специально подыграть трусливому слабаку, чтобы потом с помощью шантажа заставить его втихомолку передать всю власть в стаи в его беспрекословное распоряжение, - это было так на него похоже…
Подумать только, насколько близко мы были от собственной смерти. Ежели бы этому полосатому ублюдку своевременно удалось бы привести свой план в исполнение, лежать нашим содранным шкурам у его лап. Но к счастью этот лицемерный предатель слишком рано начал примерять на себя лавровый венок победителя, не осознав, как сам попал впросак.
Мне давно следовало утопить это непредсказуемое отрепье, но он был хорошим воином, и было крайне неразумно, лишатся такого сильного и в той же мере покладистого раба. Поэтому я незамедлительно отправил на проверку его слов Одноухого с Одноглазым, а пока они не вернулись, мы с твоим другом весело пообщались… - Повернув голову, он насмешливо кивнул Белому Хвосту.
- До сих пор не могу понять – как можно быть настолько доверчивым?
Не скупясь на клятвы и обещания, я, медленно вселяя в него доверие, осторожно вытягивал всю нужную мне информацию, способствующую нашему удачному нападению.
- Похоже, он так удивлён, что не может вымолвить и слова, - злобно засмеялся Дигерс – жаль, что ему не довелось увидеть морду Кайзерга, когда вместо этого придурковатого волка на его тайное свидание явилась вся наша компания. Хозяина несколько дней пришлось убеждать его сознается в предательстве, начиная от принудительного окунания мордой в реку, и заканчивая медленным вырыванием когтей. Но он продолжал молчать. А когда мы уже хотели приступить к его зубам, он сразу обделался, рассказав нам всё до мельчайших подробностей. И как ты думаешь, что мы сделали с ним потом?
- Прекращай нести ерунду! – Прикрикнул на него Блэйк.
- П-п-простите хозяин, я подумал, что волку это будет интересно…
Моё сознание, было просто поражено уродливостью их душ. Безжалостно наслаждаться пытками одного из своих, а потом с усмешками на мордах рассказывать, словно это было не что иное, как забавная шутка.
Все эти презираемые жизнью ничтожество не заслуживали даже того, чтоб на них мочился самый последний пес!
- Мне жаль… - обреченно прошептал я.
- Прости, что ты говоришь? – Вплотную склонив морду, Блэйк навострил слух.
- … жаль, что я был таким безрассудным кретином. Узнай я твою гнусную натуру чуть раньше, и я без сожаления преклонил бы голову перед Кайзергом, с радостью отдав ему власть. Пусть моё имя навсегда было бы заклеймено позором, но по крайне мере, благодаря моему решению, эта земля навсегда избавилась бы от четверых кровожадных убийц!
Бросив ему такую смелую дерзость, я взял на себя невообразимый риск, уже мысленно приготовившись к жестокому наказанию.
Но как не странно, его отвратительная рожа, не проявила не малейших эмоций на сказанные мной слова.
- Знай мы заранее, что готовит нам судьба, наше жизнь превратилось бы в бесформенную рутину не вызывающей ничего иного кроме ожидания грядущего конца… - почесав морду, он неожиданно добавил – Я мог бы просто убить тебя. Либо для начала насладится твоими мучениями, а потом даровать тебе смерть – как и подобает, поступать с врагами и предателями. Однако, сегодня я не буду следовать столь варварскому обычаю и проявив милосердие, великодушно дарую вам жизнь.
Беззвучно приподнявшись на четвереньки, он неожиданно для всех подняв вверх правую лапу, приказал Диким Псам расступиться.
Из некогда великой стаи, численность которой шла на превышение тридцати особей. За один день от нас осталось лишь жалкая горстка из четверых полугодовалых волчат, одной искалеченной волчицы, и двоих потрёпанных волков, теперь совсем не отличимых от тех самых некогда презираемых бродяг, позорно покидавших родные территории.
Бегущие впереди нас волчата всё также беззаботно играли, отнимая друг от друга обломанные ветви и гоняясь за синими стрекозами, плавно зависавшими между стволами исполинских деревьев, вздымавшихся кронами до лазурно голубых небес.
Для их молодого сознания, наше скитание было забавным приключением, в котором они первый раз в жизни уходили так далеко от родного дома. Того самого дома, которого не у кого из нас больше не было, как и тех кого мы любили и уважали; чьи тела навсегда остались покоиться среди пёстрых цветов, а души покинув ойкумену этого мира, растворились в бесчисленных скоплениях звёзд. Оставив в наших сердцах яркие воспоминания, в которых они по-прежнему беззаботно улыбались, будто прощая нам наши ошибки.
Из нас троих, только Лизи держалось достойнейшим образом. Хромая на трёх лапах, она, идя впереди, продолжала вести нас вперёд. Не могу представить, что она сделала бы, узнай, что позади неё виновато поджав хвосты, ковыляют два предателя, на которых и лежит вся ответственность за гибель стаи.
За всю дорогу, Белый Хвост не проронил ни слова. Я тоже молчал.
Да и что мы могли сказать друг другу?
Мы были дураками, которых слепо использовали в грязных играх, вытерев о нас лапы и бросив мордами в грязь. А тем более это касалось меня. Сумев сохранить статус вожака, мне пришлось заплатить высокую цену, эгоистично поставив на кон жизни собратьев.
Для Блэйка мы больше не представляли существенной угрозы, поэтому нам было разрешено занять в качестве нового дома мрачную Долину Грома, в которую редко заглядывают согревающие лучи солнца, а земля под лапами постоянно содрогается от частых толчков, грозясь в любой момент, разверзнутся чёрной пропастью.
Первые дни были самыми тяжёлыми. Не имея пристанища, нам приходилось ютиться под открытым небом, постоянно успокаивая перепуганных толчками волчат.
Так продолжалось около трёх дней, пока нам не довелось, забрести на центральной остров долины, у самого края которого нам приглянулось отличное место для будущего логова.
Вырыв под корнями двух переплетённых деревьев небольшое углубление, мы накрыли его найденными поблизости сухими суками и обломками ветвей, смастерив небольшой курган, внутри которого, было тепло и сухо. С виду это сооружение выглядело просто нелепо, но мы были довольны. Наконец у нас было хоть какая-то крыша над головой.
Отныне все обязанности по добычи пропитания легли на нас двоих.
Каждый день, нам приходилось, рыская по засохшим лесам долины, охотится на мелкую живность. Для полноценной стаи – эта долина показалось бы голодным краем, но для нас добытых крыс и кроликов хватало с лихвой. Изредка к нам забредали олени и кабаны, на которых мы умело, устраивали облавы.
Помнится, как мы брезговали брать в пасть крысиное мясо, а теперь даже скользкие жабы, глотались нами с превеликим аппетитом.
Удивительно, но нам очень быстро удалось приспособиться к жизни на новом месте, постепенно начиная воспринимать эту долину как родной дом. Постоянный грохот от сдвигавшихся островов больше не пугал игравших волчат, постепенно начинавших проявлять признаки заинтересованности к охоте. Единственное, что нас омрачало, так это не улучшающееся здоровье Лизи, сломанная лапа которой, неправильно сросшись, постоянно причиняла ей боль и вряд ли она когда-нибудь смогла бы помогать нам в охоте.
Да и особой надобности в этом не было. Пропитания нам хватало, наши волчата постепенно взрослели, а мы старались больше не вспоминать печальное прошлое, живя одним лишь будующим, – мечтая о возрождении нашего рода. Вот только наше прошлое никак не желало оставлять меня в покое, словно упрекающи напоминая о содеянном.
Продолжение в следующей части.