Ремонтная смена закончалась в двенадцать дня. Выехав из шахты, помывшись и сменив грязную спецовку на чистую одежду, я подумал: "А не заглянуть ли мне в комитет комсомола, проведать Димку". У Димки было прозвище "Слон", он был моим другом детства и одноклассником, а в настоящее время работал секретарём комсомола шахты. Слоном мы его прозвали ещё в раннем детстве, и это прозвище прилипло к нему намертво. Димка, сколько я его помню, был крупным, толстым и неуклюжим.
Вежливо постучав и услышав солидное:
-Войдите!- я, открыл дверь.
Кабинет у Димки был такой же, как любого начальника: громоздкий письменный стол, торцом к нему приткнулся приставной столик для посетителей. Подняв голову от бумаг лежащих перед ним, и подслеповато прищурившись.(Слон стеснялся носить очки), он увидев меня, сказал:
- А! Это ты! Садись!
Выдвинув стул, я примостился к приставному столику:
- Привет! Всё руководим? С людьми нужно работать больше, товарищ секретарь. Спуститься в забой, посмотреть на героический труд лучших представителей молодёжи! Донести в массы материалы последнего пленума ЦК. А ты протираешь последние штаны в кабинете!
Слон поморщился:
-Вечно ты со своими дурацкими шуточками. Без них никак?
- Да, ладно, Дим! Не лезь в пузырь! Я понимаю, что вдохновлять молодёжь на трудовые подвиги нужно именно из такого кабинета! Как дела?
- Дела у прокурора, а у нас какие могут быть дела, разве, что личные? Выпить хочешь после трудовой смены?
-Кто же откажется, когда начальство наливает!
-Закрой дверь на ключ - бережёного Бог бережёт.
Отворив дверцу шкафа, рядом с которым стояло знамя комсомольской организации шахты, он достал пузатую бутылку коньяка «Плиска», два стакана и плитку шоколада.
- Вижу, всё святое ты хранишь в одном углу, – я махнул головой в сторону знамени.
На моей памяти, Димка всегда занимал руководящий пост. В школе последовательно был: председателем совета отряда, председателем пионерской дружины, откуда плавно перешёл в комитет комсомола школы, а потом и возглавил его. Надо сказать, что это было у них семейное - Димкин отец раньше работал парторгом шахты, а сейчас - одним из секретарей райкома партии. Его партийные должности и оказывали влияние на Димкину карьеру. В принципе Слон был парень неплохой: компанейский, не дурак выпить и поволочиться за женщинами. Ну и таких грехов, как стукачество и лицемерие по отношению к товарищам за ним,тоже не замечалось. Хоть мы с ним, из разных социальных групп, но отношения у нас всегда были дружеские. Мы с матерью, отчимом, младшими братом и сестрой, ютились в двух комнатушках барака на окраине посёлка. Зимой наш барак бывало, заносило по крышу и приходилось буквально откапываться, чтобы выбраться наружу. Они же: отец, мать и Димка жили в трёхкомнатной квартире в центре посёлка. Его отец был парторгом, а кто был мой отец, я не знал, мать об этом упорно молчала, но, судя по тому, что я рос отъявленным хулиганом, скорее всего, он был какой нибудь урка, которых прошло через наш посёлок тысячи. Воспитывал меня отчим - дядя Толя. Он, отсидев «пятнашку», как «враг народа», навсегда остался жить на Севере. Не сам конечно, просто уехать нельзя было, невыездной стал, одним словом - «враг». Хотя какой он был «враг народа»? «Пятнашку» ему навесили за то, что он на выпускном вечере в институте, постучал пальцем по голове бюста Сталина, чтобы определить, из чего отлит бюст вождя. На него тоже «постучали», и самый гуманный в мире суд, отправил его на пятнадцать лет в места не столь отдалённые. Освободившись, он сошёлся с матерью, ну и меня взял как довесок. Вот сосед по бараку, тот действительно враг народа, в войну служил в зондеркоманде, и даже фотку я у него видел, на которой он в эсэсовской форме. Или Петро, другой сосед-бандеровец, когда его спрашивали, за что его привезли сюда под конвоем, он говорил:
-Та, хибаш я знаю? У нас политично ни пидкован був голова колгоспу, мы ёго и пидковалы!
-Как подковали!?
-Як? Як коняку - пидковамы!
И хотя за окном уже был 1972 год, у нас в посёлке было полно людей, которых Советская власть, покарав за свои настоящие или мнимые грехи, навсегда оставила жить на Севере. В нашем бараке, например, проживал один дедушка, который в молодости служил у Колчака.
В комсомол я вступил не так давно, может быть полгода назад, и то меня Слон уговорил. Как-то мы сидели в ресторане с друзьями, были уже, изрядно выпившие, и он расплакался, что по плану должен принять в этом квартале два человека в свою организацию. Привязался ко мне:"Выручай товарища - вступи в комсомол",- я спьяну и согласился, а потом когда протрезвел, уже поздно было - слово не воробей. Так и стал комсомольцем, а до этого как-то мы шли параллельными дорогами - комсомол сам по себе, я сам по себе. Налив по полстакана коньяка и поломав на дольки шоколад, Слон сказал:
- Ну, вздрогнули!
Закусив и тут же налив снова, он спросил:
- Хочешь съездить бесплатно в Польшу, на две недели?
- Кто же мне такое счастье подарит?
- Я,- важно ответил Димка. У нас по «Спутнику»* пришли две туристические путёвки с оплатой пятьдесят процентов. Вот мы тебя и отправим - одного и бесплатно. Я же твой должник, ты меня выручил, я с тобой рассчитаюсь. Давай за твою поездку!
Он поднял стакан, чокнулся со мной и вылил коньяк в рот.
- Ты, наверное, шутишь? – выпив, спросил я.
- Какие шутки. Две путёвки «горящие». Их наверху продержали, наверное, хотели своим протолкнуть, да не получилось. Разнарядка – молодые рабочие. Они нам и отдали, а времени в обрез, если у тебя в армии секретного допуска не было, то, считай ты уже в Польше.
- А отец? Меня из-за него туда не выпустят, - сказал я.
- При чём, здесь отец? У вас фамилии разные, он тебя не усыновлял, значит не отец. А так, у нас здесь половина города живёт судимых. Да и времени мало, им глубоко копать некогда.
И действительно, всё получилось так, как он говорил. Прошло совсем немного времени, и Слон сказал мне:
- Всё. Твои документы пришли. Оформляй отпуск. Правда группа уже уехала. Но, это не беда. Приедешь в Москву в «Спутник», там тебя, к какой-нибудь группе пристроят.
В Москве симпатичная молодая женщина, посмотрев мои документы, сказала:
- Сегодня, по этому же маршруту, отправляется группа туристов из Новгорода. Я поставлю в известность руководителя, что вы включены в её состав.Поедете до Бреста поездом. Поезд отходит в восемнадцать часов от Белорусского вокзала. Вагон шестой. Не опаздывайте. Из Бреста по стране – автобусом. Счастливого пути и приятного отдыха.
- Спасибо,- улыбнулся я.
В пять часов вечера я приехал на Белорусский вокзал. Из вещей у меня была только дорожная сумка. Руководителем группы оказался серьёзный молодой человек в очках, лет тридцати пяти, с лицом и замашками комсомольского функционера средней руки. Назвавшись Николаем, он представил меня новгородским туристам. Даже без всяких подсчётов было видно, что девчонок в группе было больше, чем парней.Все они смотрели на меня с нескрываемым интересом.
Николай распределил нас по купе. В одном со мной оказались два парня и одна девушка. Я не успел даже забросить на верхнюю полку свою сумку, как один из парней попросил меня поменяться местами с девушкой из соседнего купе. Я согласился, для меня это мелочь, а для них может быть вопрос жизни и смерти. В соседнем купе ехали три девчонки. Заставить уйти меня отсюда можно было только под угрозой расстрела. Девчонки были молодые и симпатичные, начало поездки складывалось удачно.
Расстояние от Москвы до Бреста чуть более тысячи километров. Приехать в Брест мы должны были в первой половине следующего дня. Значит, вечер, ночь и начало следующего дня мне предстояло, провести в их компании.
-Привет, красавицы! Я вас не стесню? Где моё место?
-Мужчины, у нас живут на втором этаже, - ответила, рыженькая пигалица в очках.
- Спасибо, что не на третьем, - поблагодарил я.
Девчонки засмеялись.
-Будем знакомы - Алексей, - сказал я, забрасывая свою сумку на вторую полку.
-Лена.
- Оля.
- Анастасия,- представилась рыжая в очках, и дурашливо сделала реверанс.
- О, какие манеры! Вы случайно не учились в институте благородных девиц?- с иронией спросил я, - Да и имя у вас царское – Анастасия. Вы не родственники с нашим последним императором?
Её подружки снова засмеялись, рыжая пигалица, не зная, что ответить, покраснела. Присев на краешек нижней полки, я стал незаметно рассматривать своих попутчиц. Примерно одинакового возраста - лет двадцати, они все были очень разные. С рыженькой пигалицей было всё ясно, за её вызывающим поведением, скрывались комплексы провинциалки. А вот две другие: блондинка Лена и русоволосая худенькая Оля - привлекли моё внимание. У Лены явно была завышена самооценка - она себя считала первой красавицей. Холодная, и внешне неприступная, она смотрела не на человека, а как бы сквозь него. Такие девушки у меня никогда не вызывали интереса. В большинстве своём они были эгоистками. Прямая противоположность ей Оля: среднего роста, худенькая, с тоненькой талией, коротко подстриженные русые волосы, очаровательная улыбка, открывающая ровные белые зубки. А самое главное глаза, большие зелёно-карие глаза, в глубине которых таились озорные огоньки, готовые всегда весёлыми искорками выплеснуться наружу. Внутри таких людей живут маленькие весёлые чертенята. Такие люди готовы на неожиданные, даже дерзкие поступки, они никогда не жалеют о сделанном, с ними легко и весело.
Молчание неприлично затягивалось. И тогда Оля, озорно сверкнув глазками, спросила:
-Нас всех мучает один вопрос: как вы попали к нам в группу? Вы, наверное, сотрудник КГБ? Следить за нами приставлены?
Засмеявшись, я ответил:
-Знаете, девчонки, давайте поступим так. Сейчас время ужина, я приглашаю вас в ресторан. И там я отвечу на все ваши вопросы.
В это время в купе вошли: проводник - молодая девушка в форменной одежде, и руководитель группы Николай.
- А вы, почему здесь? – увидев меня, спросил Николай.
- Попросили поменяться местами. А что это запрещено?- ответил я.
- Меня нужно ставить в известность.
- Мы сейчас в ресторан пойдём ужинать. Ставлю вас в известность.
Иронию в моих словах уловила только Оля, она улыбнулась и с интересом посмотрела на меня. Проводница собрала наши билеты, и вместе с Николаем они вышли из купе.
- Ну, что девчонки, как моё предложение, принимается? Составьте мне компанию. – Я посмотрел на своих спутниц. В глазах у Оли вспыхнули весёлые огоньки:
- Я пойду!- не задумываясь, ответила она.
Немного поколебавшись, согласилась и рыженькая Анастасия, а за ней и Лена.
Ресторан оказался в соседнем вагоне. Он только что открылся, и был полупустой. Заняв столик в середине зала, мы углубились в изучение меню. Девчонки явно чувствовали себя, не в своей тарелки. Видимо, по ресторанам ходить им доводилось не часто. Просматривая меню, они перешептывались и бросали смущённые взгляды друг на дружку. Я же с интересом наблюдал за ними.
- Девчонки, вы не стесняйтесь, заказывайте всё, что нравится. Нам на оперативные расходы дают много денег.
- Кому это вам? И на какие расходы?- испуганно спросила рыжая.
- Нам – сотрудникам КГБ. А оперативные расходы - деньги на вербовку осведомителей,- ответил я. В глазах у Оли я заметил рвущиеся наружу озорные огоньки смеха. Рыженькая, отодвинув стул, встала:
- Я лучше пойду.
- Садись, ты что, не видишь, это у него шутки такие,- дёрнула её за руку Оля.
-А какие у меня должны быть шутки, если вы сами меня так назвали?
Мы заказали по овощному салатику, эскалопу с жареной картошкой, кофе и мороженое, из спиртного для девчонок бутылку "Хереса", а мне двести граммов коньяка.
Дождавшись салатов и спиртного, мы выпили за знакомство. Крепость «Хереса» была девятнадцать градусов, так что, наверное, уже минут через десять за столом царило оживление. Щёчки у девочек разрумянились, женское любопытство взяло верх над сдержанностью, и всё их внимание переключилось на меня. Вопросы посыпались один за другим, даже красавица Лена и та кокетливо улыбнувшись спросила:
-Скажите, а у вас в КГБ все такие молодые и красивые?
Оля и Настя дружно рассмеялись. Проигнорировав предыдущие вопросы, я ей ответил:
- Нет, есть старые и безобразные, но они все генералы.
Девчонки рассмеялись ещё звонче. Пигалица уже оправилась от своего конфуза,и чувствовала себя вполне комфортно:
-Лёша, можно я так буду тебя называть? Ты обещал рассказать нам кто ты и откуда,и как попал в нашу группу?
- Давайте милые мои, ещё по одной, за удачный отдых! Потом весь принадлежу вам!
Я разлил по их бокалам вино. Официант принесла долгожданные эскалопы с картошкой. От эскалопов исходил ароматный запах жареного мяса - мои спутницы лихо опрокинули бокалы и набросились на еду.
- Если разобраться, то и рассказывать нечего - отстал я от своей группы. Вот меня к вам и пристроили.
-А откуда ты приехал?
- Сколько тебе лет?
-Женат ли?
-Отвечаю по порядку. Приехал из шахтёрского города расположенного на Крайнем севере. От роду двадцать три неполных года. Холост. Работаю под землёй.Ещё вопросы есть? Если нет, то давайте выпьем для аппетита, а то вы что-то плохо кушаете.
Разлив остатки «Хереса», я провозгласил тост:
-За дружбу, - сделав паузу, добавил,- и любовь!
Когда мы дружно подняли бокалы, в вагон-ресторан вошли: руководитель нашей группы Николай, крашеная блондинка бальзаковского возраста и молодой человек, наверное, лет тридцати.
Остановившись у входа, Николай прошёлся взглядом по залу, отыскивая свободный столик. Увидев нас, он, как будто наткнулся на невидимое препятствие. Я сидел лицом к входу, рядом со мной сидела Оля. Подняв руку, я приветственно помахал ей Николаю. Будто не заметив моего жеста, он направился к свободному столику в углу.
-Ну, вот и начальство прибыло. Не может без нас,- улыбнулась Оля.
-А кто это с ним?- спросил я.
- Крашеная девица - его подруга. Наверняка он её по блату в поездку протащил. Какая из неё комсомолка? Возраст уже не тот! А, парень этот какой-то тёмный тип. Общается в основном с Николаем. Нас сторонится.
Посидев, наверное, чуть больше часа, мы изрядно сблизились. Девчонки разговорились, вели себя свободно и непринуждённо. С любой из них я мог свободно рассчитывать на более близкие отношения. Даже красавица Лена кокетничала и бросала из под длинных ресниц томные взгляды, но меня не интересовала её неживая красота. Мне было больше по душе живое обаяние худенькой непоседы Оли.
В своё купе мы возвратились , когда за окнами опустилась ночь. И хотя все мы изрядно устали от московской суеты, ложиться спать ни кто не собирался. Как обычно универсальным развлечением оказались карты. Играли в «подкидного дурака». На «раздевание» и на «целование» девчонки, несмотря на приподнятое настроение, играть отказались. Так как просто играть было неинтересно, то решили - проигравший будет залезать на третью полку и оттуда «кукарекать». Первой проиграла и полезла на третью полку, рыжая пигалица. Забравшись наверх, она тихонечко вполголоса прокукарекала. Мы потребовали повторить громко, она повторила. Потом в «дураках» осталась Оля. Она быстренько залезла наверх, громко во весь голос прокукарекала, и так же быстро соскочила вниз. На третий раз очередь дошла до красавицы Лены. Она с удивлением обвела нас взглядом и сказала:
-Не буду!
Я деликатно промолчал, а Оля и Настя почти в один голос возмутились:
-Как не будешь? Когда мы были вверху, ты смеялась! Мы тоже хотим посмеяться!
- Я не буду больше играть в эту дурацкую игру!
-Вот слазай наверх, а потом можешь не играть!
Как Лена ни упиралась, подружки заставили её подняться на третью полку и прокукарекать. Дальше уже игры не получилось. Так, посидели, я поразвлекал девчонок карточными фокусами, которым ещё зелёным пацаном меня научили обитатели нашего барака. Они конечно, поудивлялись, поохали, но на этом все развлечения с картами закончились. Меня попросили достать с верхней полки матрасы, я достал. Все стали заправлять постели. Простыни и наволочки, как обычно в поезде почему-то были влажные. Наконец совершив все вечерние процедуры, мы улеглись на свои полки.
На верхней полке, как и я, расположилась Оля. Спать мне не хотелось, я лежал с открытыми глазами, смотрел на тускло горевшую лампочку, и перебирал в памяти события прошедшего дня. День на удивление был бурным и насыщенным.
Рассекая ночь, поезд стремительно мчал меня в неизвестность. За окошком проносились желтые пятна огней разъездов и полустанков. Колёса с глухим стуком отсчитывали километры пути, унося меня всё дальше и дальше от родного дома, вырывая из привычно очерченного жизненного круга.
Меня уже почти сморил сон, как сквозь дрёму, я вдруг увидел, что Оля тихонечко спустилась с полки, осторожно отодвинула дверь, и вышла из купе. Поначалу я не придал этому, никакого значения, мало ли куда приспичило девушке. Но когда она не возвратилась, как мне показалось через длительный промежуток времени, я тоже осторожно спустился с полки и вышел из купе. Оля сидела, спиной ко мне, на откидном сиденье в коридоре, и отодвинув занавеску, смотрела в окно. Она так задумалась о чём-то, что не услышала, как я вышел. Немножко понаблюдав за ней, я тихонечко подошёл к ней и, положив руки на её плечи, спросил:
-Что нам не спится в поздний час?
Оля вздрогнула, резко повернулась, в её глазах плеснулся неподдельный испуг.
- Ой, Лёша, как ты меня напугал! Я здесь так хорошо устроилась, смотрю в окошко, мне так нравиться – тихо, никого нет, огоньки мелькают, и тут ты!
Испуг в её глазах погас, и в них опять загорелись задорные огоньки.
- Ты, почему не спишь?- повторил вопрос я.
- А ты почему?- вопросом на вопрос ответила она.
- Я пока до Москвы добирался, все бока отлежал!
-А я не могу в поезде уснуть. Мне хочется посмотреть в окошко, это же так здорово!
Я откинул сиденье с другой стороны окна и, сев напротив, тоже стал смотреть в темноту, изредка разрываемую желтыми пятнами фонарей.
-Лёш, тебе не трудно будет принести мне кофточку из купе, что-то прохладно,- попросила меня Оля, зябко поведя плечами.
Я молча поднялся, осторожно открыл купе, девчонки спали, что называется «без задних ног». Забрав: Олину кофточку, пластиковую кружку, бутылку сухого вина и плитку шоколада, которыё принёс с собой из ресторана, я на цыпочках вышел в корридор, аккуратно прикрыв за собой дверь. Накинув кофточку ей на плечи, и открывая вино, сказал:
-Раз уж не спится, так давай получим от этого какое-то удовольствие.
- Давай, - с готовностью согласилась Оля.
Налив вина и отломив кусочек шоколада, я протянул ей кружку. Когда она выпила, я своей рукой вложил ей в рот кусочек шоколадной плитки.
- Какое обслуживание! Мне нравиться! – Оля засмеялась, обнажив свои ровные белые зубки.
- Ну что, согрелась?- спросил я, поднимаясь с сиденья.
- Ты куда?
-Пойду покурю в тамбур.
- Я тоже пойду.
- Ты что, куришь?
- Нет, иногда балуюсь.
Мы вышли в тамбур, там стоял грохот и полумрак. Грохот от стука колёс и лязганья сцепки, а полумрак от едва светившей лампочки. Я достал пачку «Беломора», одну папироску протянул Оле, другую привычно смяв гармошкой, закусил в зубах.
- Я такие ещё не пробовала, - неуверенно взяв папиросу, сказала она.
- А какие пробовала?
-Ну, «Радопи», с фильтром которые.
-Тогда не кури. Эти крепкие.
- А была, не была!- озорно сверкнув глазами, сказала Оля, и потянулась кончиком папиросы к зажжённой мной спичке. Как только она втянула в себя воздух с едким папиросным дымом, её тут же забил кашель. Кашляя Оля, согнулась пополам, и папироска из её руки выпала на пол. Я пытаясь ей помочь прокашляться, легонечко ладонью постучал по спине. От моего прикосновения, она вдруг замерла и перестала кашлять. Ещё не понимая, что произошло, я задал дурацкий вопрос:
-Оль, тебе плохо?
- Нет, мне хорошо! - Оля выпрямилась и вызывающе посмотрела на меня. И тут меня пробило: «Да ведь я ей нравлюсь»! Я поспешно бросил на пол так и не прикуренную папиросу. Рукой лежащей на её худенькой спине, привлёк девушку к себе и приник к ней поцелуем. Под грохот колёс, свист ветра за окном, целовались мы с ней в полутёмном тамбуре, до почти самой зари. Я зацеловал её лицо, губы, шею и грудь, изучил все её возвышенности и ложбинки на теле. Когда уже дело почти дошло до главного, Оля, отстранившись, сказала:
- Всё, пойдём спать. У нас с тобой впереди ещё целых две недели.
И хотя организм бунтовал и требовал немедленной разрядки, разум мне говорил обратное:«Она права, здесь не место. У нас ещё всё впереди». Так и не покурив, мы возвратились в вагон.
Посидев ещё у окошка в пустом коридоре, допив бутылку сухого вина, и доев шоколад мы отправились спать.
На следующее утро меня разбудил голос проводницы. Она разносила чай и просила пассажиров до приезда в Брест сдать постельное бельё. Осторожно приоткрыв глаза, я посмотрел вниз, мои попутчицы уже одетые, умытые и накрашенные сидели на нижней полке. На столике были разложены продукты для завтрака. Оля сидела рядом с рыженькой, её губы были припухшие, а на шее была повязана косынка.
На привокзальной площади Бреста, нас ждал автобус «Икарус». В автобусе были два водителя и девушка - местный экскурсовод. На первом сиденье сидел Николай и его крашеная подружка. Мы с Олей вошли в автобус последние, и места нам достались в конце салона. Оказывается, в программу входила экскурсия в Брестскую крепость. Все очень обрадовались этому, быть в Бресте и не посмотреть легендарную Брестскую крепость, это, конечно, неправильно. Мы осмотрели крепость, вернее целый мемориал, затем девушка-экскурсовод попрощалась с нами. Вот тут Николай, взяв микрофон и попросив тишины, прочёл нам целую лекцию о том, как за пределами нашей Родины должен вести себя советский человек. В особенности он подчёркивал, что мы не должны вступать ни в какие контакты с иностранными гражданами. Он говорил долго и нудно, но это как-то пролетало мимо моих ушей не задерживаясь, меня больше волновала стройная Олина ножка, которая грелась под моей ладонью.
Пересечение государственной границы - процедура волнительная, особенно если ты это делаешь впервые. Конечно, мы все волновались, да и как было не волноваться, почти все везли с собой водку. Русская водка она ценится по всему миру. Валюта можно сказать, даже если не продал, то назад не повезёшь. Кто-то, поопытней, вёз с собой на продажу несколько электрических утюгов, в Союзе они стоили копейки, а в Польше ценились,и можно было выгодно продать. Наверное, были и такие, кто вёз с собой золотые изделия. У нас в стране золото было дешёвым и настоящим, а в Польше дорогим и низкопробным. Я подумал, что, наверное, Николай со своей подружкой, точно везут контрабандное золотишко, уж очень они волновались почему-то на государственной границе. Но всё закончилось благополучно, ни у кого ничего не нашли, да и не искали. Молодой сержант в зелёной фуражке придирчиво сличая фото с оригиналом, фокусируя своё внимание на особенно понравившихся ему девчонках, отштамповал нам в паспортах выезд с Родины, и мы оказались на нейтральной полосе. "А на нейтральной полосе цветы, необычайной красоты",- вспомнились мне слова из песни Высоцкого. Сколько я ни смотрел, цветов никаких не увидел. Поляки даже не стали высаживать нас из автобуса, в салон вошёл офицер-пограничник и, пройдя вдоль сидений, поставил штампы в наши паспорта. Пожелав нам счастливого пути, и приятного отдыха, он покинул автобус.
От Бреста до Варшавы, чуть более двухсот километров, это сообщил нам наш водитель, пообещав нас довезти за три часа. Польша внешне сильно отличалась от нашей страны. Во-первых дороги, они существенно лучше наших, во-вторых ухоженность, куда не посмотришь везде до неприличия чисто,и прилизано. Наши две страны можно было сравнить, как двух девочек. Одна - красивая в любом виде: непричёсанная, заспанная, не знающая, что такое косметика, но такая любимая, родная и желанная и другая - опрятная, ухоженная, накрашенная, внешне красивая, но холодная и недоступная, с пренебрежением взирающая на всех и вся. Подумав так, я усмехнулся, мне сразу на ум пришли два образа. Оля - радостная и живая, и Лена – красивая и холодная.
Варшава в отличие от суетной, разноголосой, опоясанной очередями Москвы, отличалась сравнительным немноголюдием, отсутствием очередей, изобилием рекламы. Нас разместили в центре города в отеле с труднопроизносимым названием. Здесь же группу ожидал гид - миловидная женщина средних лет с симпатичным именем – Агнешка. Вкратце рассказав нам маршрут по стране, она также представила программу на сегодняшний день. Расселение по номерам, обед, экскурсия в музей Шопена и на смотровую площадку здания конгресса, ужин и свободное время.
Номера в гостинце были трёх и четырёхместные, так как парней было меньше чем девчонок, то нас расселили по трёхместным номерам, а девчонкам достались четырёхместные. Моими соседями по номеру оказались: Володя - мастер с Новгородского радиозавода и парень, которого я видел в ресторане вместе с руководителем группы - «тёмный тип» по определению Оли. Парень представился, как Слава.
Оставив вещи в номере, мы спустились вниз на обед. После обеда, группу посадили в автобус, и повезли показывать Варшаву. Да, чуть не забыл самого главного, в обменном пункте гостиницы, мы поменяли наши полновесные рубли на их алюминиевые злотые. Приблизительно один к четырём с половиной. За один рубль давали четыре с половиной злотого. Разрешалось поменять триста рублей, если они конечно были. Многие поменяли гораздо меньше, надеясь на частников которые покупали дороже. Я поменял все триста – гулять так, гулять! В запасе у меня ещё оставались три бутылки водки и бутылка армянского коньяка.
Поездка по городу, посещение музея и смотровой обзорной площадки, оставило у нас неизгладимое впечатление. Варшава была похожа на кокетливую, игривую, слегка взбалмошную женщину, которая желает очаровать каждого гостя. В центре города было множество магазины, казино и баров, а на центральной улице средь бела дня предлагали свои услуги проститутки. Для нас советских людей всё здесь было ново, необычно и интересно.
Вечером после ужина было свободное время. Руководитель группы, как подобает отцу семейства, напутствовал нас отеческими словами, блюсти мораль и не поддаваться на провокации иностранных граждан. А лучше совсем не вступать с ними в контакт, по одному не ходить,и возвратиться в отель к одиннадцати вечера.
Ещё во время экскурсии по городу Оля успела узнать у гида, в каком из ночных ресторанов танцуют стриптиз, и усиленно склоняла нас (меня и своих подружек) сходить на это мероприятие. Да мы особо и не возражали, нам было всё хотелось посмотреть и попробовать.
В целях экономии валюты основным средством передвижения мы выбрали свои молодые ноги. Ресторан нашли быстро, но на стриптиз, к сожалению, не попали – это оказалось не по карману, поездка только начиналась, а остаться без денег в самом начале никто из не рискнул. Побродив по ночному городу, поглазев на витрины, мы равно в одиннадцать вечера возвратились в отель.
В Варшаве группа пробыла два дня. Дальнейший туристический маршрут выглядел так: город ткачей - Лодзь, приморские города - Гданьск и Гдыня, город курорт на побережье моря - Сопот, и конечным в маршруте был старинный город Краков.
Про Лодзь особо рассказывать нечего, вернее не так, рассказывать, конечно, про него есть что. Просто там у нас ничего интересного не случилось – экскурсии и беготня по магазинам. В общем посмотрели, купили, или не купили и поехали дальше.
Гданьск, Гдыня и Сопот расположены совсем рядом друг от друга. Гданьск от Гдыни, наверное, в километрах двадцати пяти, а Сопот совсем небольшой городишко, на полпути между ними. Нас поселили в небольшом отеле этого маленького городка. Сопот - город курортный, отели расположены с видом на море. Большинство их них пустовали, так как сезон уже закончился. Жили там три дня: один день ездили на экскурсию в Гданьск, на второй – в Гдыню, а по вечерам знакомились с Сопотом. Самая большая его достопримечательность – зелёный театр под открытым небом, где в августе проходили ежегодные конкурсы эстрадной песни. По причине того, что городок небольшой, мы уже в первый день вечером, после поездки в Гданьск, успели осмотреть всего его достопримечательности.
Всю поездку мои отношения с Олей, не имели никакого продолжения. Мы постоянно были на виду, и наедине ни разу не оставались, лишь изредка целовались на заднем сиденье автобуса, иобменивались влюблёнными взглядами.
Погода на побережье стояла тёплая, и здесь в Сопоте, я и Оля всё свободное время проводили на осеннем пляже. Море мы видели впервые, и кроме того очень нравилось гулять по пустынному пляжу, целоваться, часами сидеть прижавшись друг к другу и слушать бесконечный шелест прибоя. Завороженно смотреть, как волны одна за другой накатываются на песок,и провожать взглядам уплывающие за горизонт морские суда. Мы бродили вдоль береговой линии, пытаясь отыскать кусочки янтаря, который, как известно, в этих места просто валяется под ногами, и на второй день мне повезло – нашёл не кусочек, а целое янтарное ожерелье, утерянное кем-то из отдыхающих. Ожерелье было искусно сделано, выглядело очень красиво. Оля радовалась находке, как ребёнок. Помыв в морской воде, я надел его ей на шею. От радости она, повисла на мне и приникла к моим губам долгим поцелуем:
-Спасибо,Лёша, ты самый лучший! А я самая счастливая!
Воодушевлённые моей находкой, после ужина туристы из моей группа в полном составе, до темноты просеивала песок на пляже, стараясь отыскать янтарь, но увы, ожерелье оказалось единственным, и досталось оно Оле. С наступлением темноты поиски прекратились, и наши туристы группами и поодиночке потянулись в отель. Мы с Олей остались одни на опустевшем пляже. С моря дул лёгкий бриз, появлялись и исчезали в темноте загадочные огоньки.
Я постелил на ещё не остывший от скупого осеннего солнца песок, свой светлый плащ, и мы тесно прижавшись, друг к дружке расположились на нём. То, что должно было случиться в вагоне пассажирского поезда Москва- Брест, случилось у нас с Олей на пустынном балтийском берегу небольшого польского городка Сопот. Потом мы долго лежали обнявшись. Над нами ярко сияло звёздное небо, совсем рядом шелестел по песку прибой. Было пронзительно тихо. Тишину нарушила Оля:
-Лёш,а ты у меня первый.
- Да. Я знаю.
-Тебе хорошо со мной?
-Очень!
Мы помолчали. Через какое – то время Оля сказала:
-Холодно, пойдём в отель.
Мы встали, привели в себя в порядок, я нежно обнял её за талию и мы не торопясь, пошли в отель. На следующий день после завтрака группа выехала в Краков.
В Кракове нас разместили в дешёвенькой гостинице с названием «Дом туриста». Как я заметил, жили в ней в основном молодые люди. Гостиница была чем-то похожа на наши студенческие общежития. На первом этаже кроме ресторана, где мы ужинали, был ещё бар. В баре стоял полумрак, играла музыка, танцевали молодые люди. У барной стойки сидели парни и девушки, они что-то пили и весело смеялись.
После ужина недолго побродив по городу, мы с Олей возвратились в гостиницу. Время было ещё не позднее, и я предложил своему соседу Володе:
-Давай спустимся в бар. Посидим, пивка попьём. На народ посмотрим.
Он согласился. Расположившись у барной стойки, мы заказали по кружке пива, и не спеша, потягивая его, рассматривали танцующую молодёжь. Внешне по большому счёту, мы ничем не отличались от этих парней и девчонок, ну, может быть, они были чуть ярче одеты, и чуть свободней себя чувствовали. Когда я и Володя уже допивали пиво и собирались покинуть бар, к нам неожиданно подсел изрядно выпивший молодой человек.
-Вы русские? – спросил он.
-Да, - ответил я .
Янек(так он представился) прилично разговаривал на русском языке и виртуознона нём же матерился. Мат сыпался из него, как из дырявого мешка. Меня и Володю это сильно забавляло.Янек рассказал, что много лет с родителями жил в Советском Союзе. Его папа работал руководителем на строительстве химкомбината в Башкирии. А теперь он студент и со своими друзьями путешествуют по стране. Неожиданно он предложил:
-Пойдёмте к нам в номер. У меня есть русская водка. Выпьем, поговорим.
Мы с Володей переглянулись. Каждый из нас,в этот момент наверное, вспомнил инструктаж руководителя группы.Но мне почему-то показалось, что Янек, хоть и был достаточно пьян, но приглашая, он как бы испытывал нас, примут ли русские приглашение, или же испугаются. И я согласилися, Володя, чтобы не ударить лицом в грязь поддержал меня. Кроме нас Янек позвал в номер своих друзей - одного парня и трёх девчонок. Все они тоже были прилично выпившие.
Поляки жили на третьем этаже, в таком же пятиместном номере, как и мы. Янек, что-то сказал по-польски, и на столе появились: бутылка «Столичной», кока-кола, одноразовые стаканчики и какая-то нехитрая закуска. Потом он познакомил нас со своими друзьями. Парня звали Влодек, он был в очках, высокий, худой с длинными неопрятными волосами, и как Янек изрядно пьян. Девчонок звали: Бася, Зося и Ядвига. Разгорячённые танцами и выпивкой они с нескрываемым интересом рассматривали нас с Володей. Мы тоже оценивающе посматривали на девчонок. Все три выглядели даже очень симпатично, одеты ярко, но не вызывающе, причёски, фигурки и лица, тоже были в порядке. Так как по-русски ни-кто кроме Янека разговаривать не умел, то общались мы при помощи жестов, мимики и улыбок. Хозяин номера разлил по полстаканчика троим - себе, мне и Володе, остальным налил по чуть-чуть,а потом долил кока-колы.
-За дружбу! – сказал он тост, добавив к нему слова про какую-то мать.
Мы выпили, кто-то из поляков включил магнитофон. Янек не давая нам передохнуть, снова разлил остатки водки по бумажным стаканчикам.
- Я жил в Союзе. Я знаю, русские любят выпить. Давайте выпьем, - Внезапно у него в глазах промелькнула какая-то мысль.
- Нет, сейчас мы устроим соревнование, кто больше выпьет ты, или я, - он показал пальцем на меня.
Потом что-то сказал по-польски Влодеку, тот принёс ещё одну бутылку «Столичной». Открыв её, Янек долил мне и себе до краёв. Его друзья с интересом смотрели на нас.
-Слушай, давай уйдём отсюда. Что-то мне это не нравится,- вполголоса сказал мне Володя.
-Ну, уж нет. Это уже вопрос нашей чести, даже не нашей, а чести нашей страны. Тут кто кого, поздно отступать,- ответил я.
Улыбнувшись, я поднял стаканчик и не спеша, выпил. Поставил его на стол, посмотрел на Янека:"Теперь твоя очередь". Когда пил поляк, на него больно было смотреть - водка не желала идти вовнутрь, и возвращалась в стакан. Когда он всё-таки протолкнул её в желудок, его друзья зааплодировали.
-Продолжим,- сказал Янек, нетвёрдой рукой снова наполняя стаканчики. И тут запротестовали девчонки. Они что-то начали говорить ему по-польски. Затем – Зося жестом пригласила меня на танец. Ядвига потащила танцевать пьяного Янека, а Влодек пригласил Басю.
От выпитой водки по телу разлилось тепло, в голове приятно зашумело, всё куда-то отдалилось и исчезло. Была только полутёмная комната, и чарующая музыка, которая лилась из магнитофона. Мои руки обнимали молодую, красивую девушку. То, что Зося была красива, это было бесспорно. Светло-русые волосы невесомо лежали на её плечах, изумрудно-зелёные большие глаза смотрели на меня чуть вызывающе-восхищённо. Одета Зося была не то в короткое платье, не то в длинную рубашку. Одеяние было свободным, но даже под ним безошибочно угадывались упругие груди, тонкая талия и плавные линии бёдер. Стройные ноги, обнажённые значительно выше колен, волновали моё воображение и кровь. Её глаза притягивали к себе, я тонул в них, и не было никаких сил отвести взгляд. Танец был медленный, музыка была завораживающая. Мои руки скользили по её плечам, спине, талии, и бёдрам. Зося всё теснее прижималась ко мне своим горячим молодым телом. Я уже знал, что под верхней одеждой у неё только узенькие трусики. Танец кончился, но мы стояли, прижавшись, друг к другу, смотрели в глаза и ждали, когда снова зазвучит музыка. Я видел только её глаза, ощущал её тело и и нежно губами касался её шеи и лица.
Очнулись мы, когда на магнитофоне закончилась кассета. Оглянувшись, я увидел, что в комнате кроме нас нет никого - за исключением Янека, который одетый спал на кровати. Я попытался вспомнить, куда все исчезли, но не смог. Помню, только, что к нам подходил Володя и что-то мне говорил. Высвободившись из моих объятий, Зося подошла к двери и защёлкнула задвижку. Затем, взяв меня за руку, подвела к стоящей в углу кровати. При этом она что-то говорила, но я не понимал ни слова. Хотя, что там было понимать, всё было ясно без слов. Дальше произошло то, что должно было произойти между молодыми, здоровыми мужчиной и женщиной, когда их неудержимо влечет друг к другу. Мы расстались, далеко заполночь, когда возвратились из бара её друзья.
Утром, когда я проснулся я сразу же подумал о Зосе. Мне хотелось с ней встретиться, снова утонуть в её колдовских зелёных глазах. Взять за руку, пойти гулять по городу, сходить в кино или посидеть в парке.
После завтрака группа ехала на экскурсию по Кракову. Сославшись на недомогание, я остался в гостинице. Не успел автобус с нашими туристами отъехать, как я спустился в холл. Удобно расположившись в кресле, я листал иллюстрированные журналы, не забывая посматривать по сторонам, в надежде увидеть Зосю.
Через полчаса мои ожидания были вознаграждены. Я увидел, что компания в полном составе, что-то оживлённо обсуждая, спускается по лестнице.
У Янека было изрядно помятое лицо, его явно мучили головные боли. Увидев меня, он радостно закричал:
-Алёша, доброе утро! - добавив свои неизменные слова про какую-то мать.
Его спутники тоже приветливо помахали мне рукой. Янек и Зося направились ко мне, остальные пошли в ресторан. Я поднялся из кресла и пошёл навстречу к ним. На лице Зоси я прочитал радость и смущение, она как бы стеснялась и одновременно радовалась нашей встрече. Но её колдовские глаза не испытывали никакого смущения, они сияли, они влекли, они радовались, они звали к себе, и я опять как и вчера утонул в них. Янек что-то говорил, но я не слушал и не слышал его. Во всём мире для меня существовали только глаза Зоси.
Когда Янек тронул меня за плечо, я вздрогнул и очнулся.
-Алёша, Зося говорит, что после завтрака могла бы показать тебе Краков. Она спрашивает, тебе хочется это?- Янек насмешливо смотрел на меня, дожидаясь ответа. А я смотрел на Зосю.
-Да, хочется! Я буду ждать её! – кивая головой, ответил я.
На обед я, конечно,в этот день не попал не попал. Мы с Зосей перекусили в каком-то кафе. Весь день с утра до вечера, я и она бродили по городу. Заходили в музеи, посетили Королевский дворец, гуляли по парку и отдыхали на лавочке в сквере. Взявшись утром за руки, мы не отпускали друг-друга весь этот удивительный день. К вечеру, усталые, но счастливые я и Зося возвратились в гостиницу.
Поужинав, я не дожидаясь никого,я первым поднялся из-за стола и ушёл к себе в номер. Мне не хотелось отвечать на вопросы, где был и что делал. А особенно не хотелось встречаться с Олей, я чувствовал свою вину перед ней, но поделать ничего не мог – меня неудержимо влекло к Зосе.
Вечером я опять пришёл в бар. Там также, как и вчера играла музыка, царил полумрак, танцевала молодёжь. Заказав пиво, я в одиночестве сидел у стойки. Когда я уже собирался уходить, в бар зашли мои знакомые поляки. Они сразу же смешались с танцующими в зале.
Первой меня увидела Зося. Она заулыбалась, замахала мне рукой и, бросив танцевать, направилась ко мне. Подойдя, она с улыбкой взяла меня за руку и увлекла за собой в середину танцующих молодых людей. Но наш танец продолжался недолго, также решительно взяв меня за руку, Зося увлекла меня к выходу из бара. Она что-то говорила при этом, но я ничего не понимал, я просто следовал за ней. Мне было очень приятно ощущать её маленькую тёплую ладонь в своей руке.
По лестнице я и Зося поднялись на третий этаж и остановились у двери номера, где она жила. Когда мы вошли, девушка закрыла дверь на ключ, подошла ко мне, и всё повторилось как и вчера - я опять забыл обо всём на свете. Сколько я и она пробыли наедине - может быть миг, а может целую вечность - не помню - очнулись когда в двери очень настойчиво стали стучать её друзья. Когда я возвратился, мои соседи по номеру уже спали.
На следующий день я, опять сославшись на недомогание, поставил в известность Николая, что не поеду на экскурсию. Он, посмотрев на меня как на преступника, сказал:
- Я ещё вечером хотел с тобой поговорить. Вчера ты не поехал с группой, сославшись на плохое самочувствие, а когда мы возвратились, тебя не было в гостинице.Вечерами ты куда-то пропадаешь, приходишь, когда уже все спят. Сегодня опять не хочешь ехать с группой. Что происходит?
-Ничего не происходит. Я сегодня не поеду.- повернувшись, я пошёл к себе в номер.
-Смотри, доиграешься,- вдогонку сказал он.
И снова мы с Зосей ушли в город. Целый день, взявшись за руки, мы бродили по улицам, а потом пошли в кино. Фильм назывался «Крёстный отец», он был на английском языке, с титрами перевода на польском. Я сидел, смотрел картинки и мысленно создавал сюжет фильма.
Выйдя из кино, мы с Зосей долго гуляли по парку. Она мне что-то рассказывала, и хотя я не понимал ни одного слова мне хотелось бесконечно слушать её чарующе-нежный голос. В гостиницу мы Зося возвратились к ужину. ы.
Во время ужина наш руководитель объявил, что утром, группа уезжает из Польши. У многих ещё оставались неистраченные польские злотые, и в поисках покупок туристы разбрелось по городу. Мне идти никуда не хотелось, а хотелось снова увидеться с Зосей,но на выходе из ресторана,ко мне подошла Оля:
-Лёш, что происходит? Ты прячешься от меня?
Не зная, что ответить, я отвёл глаза в сторону, и пожал плечами.
- Ладно, как знаешь. Навязываться не буду, как говорят "насильно мил не будешь"!- она повернулась и быстрым шагом пошла к лестнице.
После встречи с Олей настроение моё испортилось, и чтобы поднять его, я достав последнюю бутылку водки, пошёл на третий этаж в гости к полякам.
Я постучал и недожидаясь ответа, толкнул дверь. Вся компания была в сборе. Увидев меня поляки оживились, а Янек сказал:
Здравствуй, Алёша! Мы только о тебе говорили.
-Да? Значит, буду долго жить. Есть такая у нас примета,- засмеялся я.
-У меня новость - завтра утром уезжаем, пришёл с вами попрощаться. Давайте выпьем за дружбу настоящей русской водки, - я развернул, завёрнутую в газету бутылку и поставил на стол.
Янек перевёл друзьям мои слов, и они о чём оживлённо заговорили между собой. Потом он повернулся ко мне и сказал:
-Сейчас, Влодек с девчонками сходят, купят кока-колы,и что нибудь закусить, и мы посидим в номере, а когда надоест, спустимся в бар - потанцуем.
Влодек и две девушки вышли из комнаты. Зося, что-то сказала Янеку, он посмотрел на меня и перевёл:
-Она просит, чтобы ты оставил свой адрес и телефон, будет писать тебе письма и звонить. Зося в тебя влюбилась и будет скучать по тебе, Алёша! – свою речь он, как обычно густо перемешивал матом.
-Телефона у меня нет, адрес я напишу, а она пускай напишет свой. Зося мне тоже очень нравится, я её люблю. Это можешь не переводить, она знает.
Мы обменялись с Зосей бумажками с адресами,и я заметил, что в её прекрасных х глазах, поселилась грусть и печаль.
-Янек, скажи ей, что не надо грустить, всё будет хорошо. Мы ещё увидимся.
Потом Янек разлил по стаканам водку и кока-колу и я сказал тост:
- Хочу выпить за вас мои гостеприимные друзья, за вашу прекрасную страну, я бы многое потерял в своей жизни, если бы не встретил вас.
Говоря эти слова, я не отрывал своих глаз от Зоси. Янек перевёл мой тост на польский. Поляки выпили и дружно зааплодировали. Потом мы ещё пили за дружбу и ещё за что-то, танцевали под магнитофон. Когда нам всё это наскучило, всей компанией спустились в бар. В баре я Зося пробыли совсем недолго. Теперь уже я, взяв её за руку, увлёк за собой по лестнице на третий этаж в знакомый номер
А затем мы провалились с ней в небытиё - время остановилось, звуки исчезли, остались только касания рук, губ, нежные слова на разных языках и всепоглощающая страсть.
Утром после завтрака мы грузились в автобус, и в это время на крыльцо вышли мои польские друзья. Положив сумку в багажное отделение, я подошёл к ним. Пожав всем руки, и повернулся к Зосе. Её зелёные глаза были затуманены слезами, она бросилась ко мне на шею, и на виду всей нашей группы, мы слились в долгом прощальном поцелуе. Водитель автобуса нетерпеливо посигналил и я с трудом оторвавшись от сладких Зосиных губ, вошёл в автобус и сел на заднее сиденье рядом с Олей.
-Ты её любишь? -чуть слышно спросила она.
-Это уже не имеет, никакого значения,- грустно ответил я.
Наш гид Агнешка, попрощалась с группой, мы поблагодарили её за отличное обслуживание,и подарили какой-то сувенир. Все эти события проходили перед моими глазами, как в тумане, я смотрел на Зосю, она стояла на крыльце и плакала. Слёзы катились из её прекрасных глаз, текли по щекам, она совсем не стеснялась своих их, и, глядя на неё мне тоже хотелось заплакать. К горлу подкатил ком и, наверное, если бы в этот момент автобус не отъехал, я бы смог бы сдержать своих слёз. Так горько и больно мне не было никогда. Закрыв глаза, я всю дорогу от Кракова до границы спал, или делал вид, что сплю.
Границу пересекли без приключений. А в Бресте на привокзальной площади, поблагодарив водителей за хорошую поездку, руководитель группы, обращаясь к нам, сказал:
- Я вынужден сказать вам, что не все туристы вели себя за рубежом так, как подобает советским людям. Несмотря на мои предупреждения, инструктажи и беседы, Алексей Быков, который случайно попал в нашу группу, вёл себя аморально. Как руководитель группы, я поставлю в известность туристическое бюро «Спутник» о его неподобающем для комсомольца поведении за границей. Я думаю, что комсомольская организация, оформившая ему путёвку, рассмотрит этот вопрос, и примет соответствующие меры.
Он говорил что-то ещё, одни туристы равнодушно слушали, а другие стыдливо прятали глаза. И только рыжая пигалица Настя неожиданно прервала его монолог:
-Что вы к нему привязались! Вы не видели, как они прощались - у них любовь! Любовь не может быть аморальной!
Туристы зашумели, загудели и зашевелился, как пчелиный улей. Парни и девчонки стали подниматься из кресел и выходить из автобуса.
Из Бреста до Москвы мы опять ехали ночью. Моими попутчиками были те же девчонки. Весёлые и довольные, они хвастались друг перед другом покупками. Я же,забравшись на вторую полку, лежал, отвернувшись к стене. Зосино улыбающееся лицо, и влекущие к себе её изумрудно-зелёные глаза возникали передо мной всякий раз, как только я закрывал глаза.
В Москве, прощаясь со мной, Оля сказала:
-Знаешь Лёш, я на тебя нисколечко не обижаюсь. Я тебя понимаю.
Обменявшись адресами я поцеловал её в щёчку, и на том мы расстались.
Дома лежал снег, и стояли трескучие морозы. Приехав, я на следующий день, взял бутылку коньяка, и пошёл к Слону в комитет комсомола. Он мне очень обрадовался , мы выпили, поговорили о жизни. Димка спросил меня о поездке, не вдаваясь в подробности, я сказал ему, что поездка была просто замечательной.
Наверное, месяца через два состоялось одщешахтное комсомольское собрание, на котором рассматривался следующий вопрос: «Об аморальном поведении комсомольца Быкова А.И. при поездке за границу». Мои друзья в зале со смехом требовали рассказать подробности аморального поведения. Большинством голосов меня из комсомола исключили. Я отнёсся к этому равнодушно.
Ни Зося, ни Оля писем мне не написали, а может быть, они написали, но они до меня не дошли. Я тоже писал, но ответа не получил. Слон ещё долгие годы оставался секретарём комитета комсомола шахты. Его, конечно, крепко взгрели, за то, что он выдал мне путёвку, но на дружбу это не повлияло. Я досих пор благодарен был ему за то, что он подарил мне любовь.
05 мая 2013 г Борис Беленцов
* «Спутник»- молодёжное туристическое бюро по эгидой Центрального комитете ВЛКСМ