Предыдущая часть http://www.proza.ru/2013/05/06/528
Сопроводительный образ.
Инв. номер 475/33Г.
Резолюция
Для посторонних неинтересно,
но поучительно. Оставить.
Ком. девятого округа Спиридонов В.Н.
" ГОЛОСА "
Что десять дней? Ни срок.
Мелькнули, пронеслись, как вздох,
Оставив адрес в пару строк
И тему грустную для снов.
День второй.
- Вполне уютная скамеечка. Присядем?
- Давай. Ты что дрожишь?
- Слишком жарко.
- Замерз? Перекупался?
- Да уж. Ночные купания в преддверьи осени бодрят. Тебе хорошо, домой зашла, переоделась в сухое. Опять же, допинг приняла, повысила температуру тела на несколько градусов.
- Ну, допингом, положим, я и с тобой поделилась. Ничего обсохнешь. Ты же мужчина, ты должен быть сильным, стойким, выносливым.
- Но я же не белый медведь.
- У нас и не зима. Не во льдах купались. Черное море.
- Не, так не пойдет. Идем ко мне, я тоже что-нибудь сухое накину.
- Можно. Ребят только надо позвать.
- Зачем? Они же сухие. Это только мы, психи, в воду полезли.
- Вдвоем не пойдем.
- Почему?
- За ради чего?
- Ну, как же - переодеться. Опять же, у меня допинг есть.
- Нет.
- Непреклонная. Но я тоже упрямый.
- Пойдем вчетвером. Ну же, расслабься, не дрожи.
- Есть один способ согреться. Секундочку.
- Что согрелся? Шустрый.
- Я-то шустрый? Первый поцелуй за два дня знакомства.
- За два вечера. Мало?
- Маловато.
- Хорошенького по чуть-чуть. А ты не боишься женского коварства?
- Что?
- Приглашаешь незнакомую женщину к себе. Смотри!
- Интересно, что ты имеешь в виду? Надо проверить. Идем?
- Вчетвером.
- Вдвоем.
- Нет, и вообще ...
- Что вообще?
- Меня это дело не тянет. Не люблю я этого, не смотри так.
- А если я пообещаю, что ничего не будет?
- Не верится. А мне это, действительно, удовольствия не доставляет. Такая уж я ограниченная.
- Значит, тебе не везло.
- Не везет. Я замуж вышла семь лет назад, а развелась четыре года назад. Что смотришь? Не похоже?
- Да, нет.
- Что, думал, наивную девочку подцепил? Это только видимость. И раз я говорю, не стоит, то так оно и есть. Ты уж не сердись. Продинамила я тебя, так это называется? Просто я допинг приняла, вот откровенность и напала.
- Да что там! Муж-то старше тебя был?
- Да. На шесть лет. Его из армии за пьянку погнали, ну и вообще, разошлись. Тянули, думала, выкарабкается, не хотела ему карьеру портить. Но ... Вот так и уехал он домой. Мы с ним из одной деревни.
- А ты?
- А я что. Я в городке нашем военном осталась, работаю и квартира своя есть. К матери на субботу-воскресенье езжу. Его вижу, свекровь все хочет нас опять свести, все восстановить, и он, когда не пьет. Он матери моей по хозяйству помогает. У нее там живность всякая. Вообще-то хорошо помогает, он работящий. Вот и живем с ним иногда. Не развязаться, да и жалко его. Я тебе по-русски скажу: он матери помогает, а я плачу. Понятно?
- Да.
- Тебе неинтересно? Не сердись. Легко чужому рассказывать. Ну, вообщем, все нормально.
- Что ж нормального?
- Это так - слова. Аутогенная тренировка, как у йогов. Знаешь? "Я - солнце, мне жарко." Так и я: все нормально.
- Помогает?
- Не очень, но привыкла. А вот и они! Надежда, Коля! Идите сюда. Приглашают нас на допинг. У тебя что?
- Вино. Сладкое.
- Ой! Мы тут с Надеждой в первый день, как приехали, купили бутылку. Ну и гадость, но дешевая. Верно, Надежда?
- Не волнуйся, у меня хорошее.
- Идем?
- Идем. Тут недалеко.
- Мы помним, как вчера шли. Как ты говорил: "Недалеко, километров пять будет". Помнишь, Надежда, по каким он нас улочкам тащил? Встали?
- Встали. Давайте, Надежда, Коля, вперед. Что? Ты же вчера, Надежда, хвасталась, что у тебя отличная зрительная память. Уже не помнишь дорогу? Ладно, тогда мы вперед. Что ты смеешься?
- Сейчас. Дай их чуть обгоним.
- Ну?
- Сейчас. Надежда скажет, что я совсем освоилась с местными порядками.
- Почему?
- Она говорит, что здесь, на море, все ходят в шлепанцах и в обнимку.
- Считай, что ты полностью адаптировалась. Вы с Надеждой живете рядом?
- Нет. Работаем вместе, в штабе, в бухгалтерии. Вот и решили вместе на море съездить. Опять дрожишь? Пробежимся?
- Давай.
- Ой! Ой! Смотри, как они всполошились. Но, но! Под самым фонарем.
- Ну и что? Где сказано, что нельзя целоваться под фонарем?
- Пойдем в тень.
- Моя белая рубашка и в темноте будет светиться. Здесь вполне темно.
- Хватит, они уже догоняют.
- Пробежимся?
- Стой. "Вьетнамки" слетают.
- Что?
- Тапки эти - "вьетнамки". А ты не очень-то темпераментный.
- Хм! Откуда такие выводы?
- Ну, может и не так. Собой владеешь. Держишь себя в руках.
- Это плохо?
- Не знаю. Ты не сердись. Это все из-за допинга. Разговорчивость напала.
- Я не сержусь.
- О! Уже подходим.
- Да.
- Сегодня быстрее, чем вчера.
- Сегодня кастрюля не мешает.
- Ой, кастрюля! Что вчера Саша подумал?
- А я?
- Ну, ты. Саша такой - совсем мальчик. Интеллигентный. Скажет, вот притащились, а потом еще провожать пришлось.
- За то борщом накормили.
- Он бедный поел, осовел, ему, видно, уже совсем идти не хотелось.
- И как это мы вчера до борща договорились?
- Вы же плакались на набережной. Помнишь? Плакались, мол, голодные. Все в гости напрашивались. Я и предложила, у нас борщ есть ...
- Да, да. Надежда говорит, борщ и злая хозяйка - бабулька. Я, по-моему, предложил забрать кастрюлю и к нам.
- Точно.
- Но мы и не думали. Думали, что шутка.
- Мы люди серьезные.
- Жаль, Сашка уехал.
- На сколько?
- На две недели. Командировка.
- Да, жаль. Этот Коля мне что-то не очень.
- Да, так себе.
- Пришли?
- Прошу всех в нашу холостятскую комнатуху. Правда второй хозяин уехал, и я пока здесь единственный "тутошний". Прошу. Музыка. Сейчас допинг организуем.
- Продолжим танцы.
- Тебе мало дискотеки?
- Ты разливай, разливай.
- Ну, за знакомство.
- Поехали.
- Разрешите вас пригласить? На правах хозяина объявляю все танцы медленными.
- Что-то ты молчаливым стал. Весь танец молчишь.
- Пойдем. Пусть они танцуют. Пойдем на улицу.
- Под фонарь?
- Нет, в тень. Фух! Здесь простор, а там тесно для четверых.
- Ты, правда, не женат?
- Естественно.
- Смотри! Больше всего не люблю, когда мне врут. Самое плохое. Сама всегда говорю правду.
- А я люблю фантазировать.
- Это другое.
- Нет, я фантазирую о себе, и в результате получается ложь.
- Ой! Я совсем пьяная.
- Тебе это идет.
- Ой, да ради Бога!
- Верно! Верно!
- Хватит. Смотри, пересытишься.
- В этом никогда.
- Губы утром распухнут. И, вообще, пора идти. Сколько времени?
- Только три.
- Да ты что? Тебе же на работу.
- Там и отосплюсь.
- Идем. Надежда! Надежда, идем!
- Смотри-ка, Надежда одна.
- Ладно, только ты ни о чем не спрашивай. Может, ты тоже останешься, что тебе тащиться в такую даль? Спать ляжешь?
- Не.
- Верно. Оставайся, мы вдвоем добежим.
- Не так воспитан.
- Да ради Бога. Мы простим.
- Пошли, пошли.
. . . . . . . . . . . . . . . .
- Что-то ты молчал всю дорогу? Спал на ходу?
- Отнюдь. Почти бодрствовал. Пока, Надежда.
- Надежда, не запирай, я сейчас.
- Ну что? Завтра встретимся?
- Если хочешь. Или не очень? Видишь, я не сговорчивая, допинг выпила и ничего.
- Не болтай. Где встретимся? Я зайду?
- Нет. Хозяйка строгая. Давай на углу.
- У музея?
- Да.
- В семь?
- Нет. Лучше в восемь. У меня дела.
- Какие?
- Да, так. Все, пусти.
- Так скоро?
- Кончай, сколько можно?
- Сколько нужно.
- Может вообще не нужно?
- Вообще-то дело стоящее.
- Смеешься? Все пусти, а то спать плохо будешь.
- Может, вернемся?
- С ума сошел? Я же говорила, мне это дело не нравится. Не получаю удовольствия.
- Не верится.
- Я уже говорила, что никогда не вру.
- А мне не веришь.
- Почему?
- Не пошла одна, а я же обещал, что ничего не будет. Боялась?
- Нет. Если женщина не захочет, то, я считаю, у мужчины ничего не выйдет. Я себе не верила.
- То есть?
- Ну, то есть, что из жалости, и все такое. Понял?
- Примерно.
- Молодец. Я пошла.
- Завтра в восемь у музея.
- Хорошо, иди.
- Я посмотрю, как ты в дом войдешь.
- Иди, не проводи время. Все.
День третий.
- Что ж, можно сказать, что посещение танцплощадки становится для нас традицией.
- Тут, у вас, больше и делать-то нечего.
- Можно превратить в традицию и ночное купание.
- Это не выйдет.
- Почему?
- Да уж так. Спину вчера застудила.
- То-то я смотрю, ты сегодня скованная и кофту на поясницу повязала. Хотел еще спросить.
- Мог бы и спросить. Внимание никому не вредило.
- Извини.
- Ой, да ради Бога.
- Я так понимаю, что раз мы отправили Надежду спать, то официальная часть нашего вечера закончилась.
- Ну и что? Сейчас погуляем, и я пойду спать. Хватит вчерашней бессонной ночи.
- Да ладно уж. Бессонной! Тебе утром не на работу.
- На пляж.
- Там и спи.
- Обстоятельства не позволяют.
- Какие, это?
- Не важно, что бумажно.
- Все прибауточки сыпешь?
- Да. Это у нас среди девчонок на работе заведено. Мы иногда говорим одними нашими словами. Никто не понимает. Начальник вечно бесится.
- Своя терминология?
- Что-то в этом роде. Слушай, ты мне зубы не заговаривай. Куда это мы?
- Тс-с!
- Что, тс-с? Пошли домой.
- Мы туда и идем.
- Нет, пошли назад.
- Ну вот!
- Давай не возвращаться к вчерашнему разговору. Да и поздно уже.
- Опять будем проверять, кто непреклонней?
- Нет, не будем. Пойдем, проводи меня.
- Эх! У меня там допинг есть.
- У тебя что склад? Или ты алкоголик?
- Скорее первое.
- Вот и хорошо. Целее будет.
- Давай хоть посидим.
- Ладно. Ой!
- Что?
- Спина болит. Не согнуться, не разогнуться. Так. Все нормально! Я - солнце!
- Помогает?
- Нет.
- Надо изнутри прогреть.
- Да, пожалуй.
- Пошли?
- За ради чего?
- Ну, как же, прогреться.
- Слушай, зачем? Зачем углубляться? Я очень тяжело переношу расставания. И к тому же я говорила тебе о женском коварстве.
- Говорила. Вот я и хочу на себе его испытать.
- Не говори глупости. Я не хочу привязываться ни к кому. Жизнь меня слишком часто тыкала носом, и, вообще, за ра-ди че-го! Не нужно это ни тебе, ни мне. Я же говорила, не люблю я этого. Ты думаешь, а ерунда, еще несколько дней и все. Летний роман и привет. Разошлись, как в море корабли. Так?
- Ну ...
- Так, так. А я так не умею. Хоть ты и мог подумать, а, мол, в первый же вечер домой затащил, значит все нормально. Трали-вали и готово! Так? Ну, что молчишь?
- Я вообще молчаливый.
- Ну, уж не ври. Правильно я все рассудила.
- Холодно уже, а у тебя спина. Идем, я обещаю, что ничего не будет.
- Совсем, совсем?
- Конечно, если не хочешь.
- Зачем тогда?
- Просто. Посидим, допинг примем, поговорим.
- Слушай, странный ты какой-то. Ну, о чем тебе со мной говорить? Странный.
- Обычный.
- Не надо - обычный! Все гнешь свое. Зачем создавать себе лишние расстройства? Нервы потом трепать. Я легко под влияние попадаю, поэтому и настырно сопротивляюсь.
- Не бойся, я не влиятельный.
- Я уже чувствую. Пока не переломишь, не остановишься. Ой! Осторожнее, после твоих объятий все кости болят.
- Извини, я забыл.
- Уж про спину я и не говорю.
- Я тебя затащил купаться, я тебя и вылечу.
- Ай, черт с тобой! Только на полчаса.
- Конечно, конечно!
- Я серьезно, иначе не пойду.
- Серьезно, серьезно.
- Тогда помоги мне встать.
- Давай. Раз, два.
- Кончай, ненасытный.
- Не ненасытный, а не очень темпераментный.
- Запомнил. Обиделся?
- Нет. Что ж обижаться, тебе виднее.
- Да откуда мне-то? Вот насчет купания ты не прав. Это не ты меня затащил. Это я себе принцип поставила - искупаться ночью, а свои принципы я исполняю. Что шершавая?
- Что?
- Рука моя. Ты все гладишь ее. Сам не замечаешь?
- Замечаю, что глажу, но не замечаю, что шершавая. По-моему, нормальная.
- Да куда уж нам, деревня - мы.
- Бухгалтерия - дело точное и чистое.
- Это на неделе. А в выходные у матери на огороде. Иногда и у свекрови, когда муж не пьет. Он, когда не пьет, так нормальный мужик. Даже ничего.
- А Надежда замужем?
- Да, ее Сережка уже майор.
- Я не быстро иду?
- Нет. Нормально. Торопишься? Боишься, что полчаса кончатся?
- Вообще-то, да.
- То-то сегодня за пять минут добрались.
- Просто дорога уже приелась.
- Ничего, больше не будет приедаться.
- Не зарекайся.
- Что ж, посмотрим на твое поведение.
- Проходи. Так, свет, дверь. Присаживайся.
- Ага. Раз только полчаса, то садиться сразу на кровать.
- Просто на табуретке жестко.
- А кровать двуспальная, от бабушки в наследство?
- Во-первых, полуторная, во-вторых, купленная.
- Ага. Полуторная - это чтобы точно не разминуться?
- Вот вино, табуретка вместо стола, хлеб, так где-то ... А вот, колбаса, яблоки. Что-нибудь еще?
- Я думаю, хватит, а то объешься, ни до чего будет.
- Что ты все, это самое?
- Так, не слушай. Может, я тебя проверяю.
- Смотри.
- Разливай. За что пьем? Пожать плечами и я могу.
- Не знаю.
- Ладно, поехали. Бр-р!
- Не нравится?
- Как сказать. Так что, раздеваться? При свете будем, или так в темноте?
- Кончай! Ты что? Не в себе?
- Я-то в себе. У нас же только полчаса. Не зря же ты меня сюда тащил. Ага, подливай, подливай, потом проще будет.
- Серьезно, кончай. Что ты на себя напускаешь!
- Все нормально! Все правильно, все сходится!
- Ты - солнце. Я знаю.
- Ну что? Даже целоваться охоту отбила? Я предупреждала, со мной каши не сваришь.
- Ничего, нам и колбасы хватит. Давай выпьем за твое хорошее настроение.
- Нет. За хорошее настроение той, отвернутой в шкафу, фотографии. Что же она к нам спиной стоит? Но я любопытная, уже успела с ней познакомиться, пока ты выходил. Вполне!
- Хм! Так!
- Все правильно, все сходится - ребеночек не наш.
- Опять терминология?
- Я же говорила, что не люблю, когда мне врут.
- Уж как-то по инерции. Я сегодня хотел сказать, да так и не собрался.
- Молодец. Хоть не стал говорить, что это ты с любимой сестренкой снялся. Давно женат-то?
- Три года.
- Я, вообще-то, догадывалась. Странно, чтобы два парня жили в такой комнате. Не похожа она на холостятскую. И в остальном как-то. Где же она?
- В санатории.
- Хорошо живете?
- Нормально.
- Ну, не хочешь, не говори.
- Не хочу.
- Я и говорю, молчи.
- Молчу.
- Ну, нет. Не совсем молчи.
- Обиделась?
- Нет. Все нормально. Все так и должно быть. Просто я невезучая. Выпьем?
- Давай.
- Ох-ох-ох! Хорошо! Лежать - спине легче. Ты уж извини, я немного на вашей постели отдохну. Жестковато, малость. Что молчишь?
- Выискиваю коварство женское. Ты ж обещала.
- Все, теперь коварства не будет.
- Теперь?
- Да, именно теперь. Отставить, как мой муж говорит. Теперь все ни к чему. А жаль!
- Хотел посмотреть, что это такое?
- Лучше тебе с ним не сталкиваться. Теперь боишься ко мне прикоснуться?
- Нет.
- Ой! Я опять пьяная. Ужас! Ты меня споил! У вас дети есть?
- Нет.
- Что ж вы так?
- Да так.
- Фух, смотрю, осмелел. На себя становишься похожим. Я уже боялась, что в тебе все инстинкты отбила. Ну что, раздеваться?
- Кончай издеваться. Я же не железный.
- Да что ты говоришь! Смотри, губы распухнут.
- Ничего с ними не будет.
- Колючий ты сегодня.
- Царапает?
- Покалывает. Эх, прощай моя спина!
. . . . . . . . . . . . . . . . .
- Сколько времени?
- Четвертый час.
- Кошмар!
- Ерунда, полежи еще.
- Нет уж. Полчаса кончились. Пусти. Только не вздумай меня провожать. Спи.
- Не так воспитан.
- Бери пример с Коли.
- Ну, его!
- Он что, твой друг?
- Знакомый. Сосед.
- Посмотри, где мои "вьетнамки". Наклоняться больно.
- Вот.
- Спасибо.
- Идем. Закутай спину, на мой свитер и носки шерстяные надень.
- А ты ничего - заботливый. Твоей жене можно позавидовать и в этом.
- А в чем еще?
- Не важно, что бумажно.
- Подожди, дверь запру.
- Мне вчера Надежда все уши прожужжала с этим Колей.
- Понравился?
- Ты что! Наоборот. Говорит, противный такой. Все хвастался, какой он богатый и щедрый. Тыр-пыр восемь дыр! Надежда говорит, будто бы мне за него замуж идти. Он ей там плел, что, мол, опытный, пожил уже, много чего знает.
- Он-то? Мальчишка. Два года, как школу кончил. Просто выглядит так, вот и придуряется.
- Вообщем, они поцеловались, и Надежду теперь совесть замучила. Она все своего Сережу вчера расписывала. Надоела мне с ним, просто ужас!
- Скажи ей, чтобы она не обращала на Кольку внимания. Она же его больше никогда и не увидит, что ей мучаться?
- Как и нам с тобой. Ладно, передам. Убьет меня Надежда. Сейчас надо будет на цыпочках ложиться, чтобы не услышала.
- Ты через окно залезь.
- Что ты! Я со своей спиной или заору, или сверну что-нибудь.
- Во сколько завтра встретимся?
- Ух, ты! Завтра будет встреча?
- Конечно, а что?
- Я думала, ты все, что хотел, получил.
- Не болтай.
- Да что там, так и есть. Все правильно, все сходится. Я же не девочка, понимаю.
- Не болтай. В восемь у музея?
- Что придешь?
- Обязательно.
- Только завтра никуда не пойдем. После танцев по домам.
День пятый.
- Как твоя спина?
- На твоей кровати ей лучше всего. Когда вот так лежу, то даже забываю про нее.
- Вот, а говоришь, за ради чего.
- Я ее сегодня "звездочкой" намазала. Этим вьетнамским бальзамом. Жгло ужасно! Сколько времени?
- Уже рано.
- Ты от такой жизни скоро свалишься.
- Я выносливый.
- Вчера я пришла, а Надежда не спит.
- И что?
- Ну и ну! Выпытала у меня все. Сперва начала, зачем тебе это надо, мало что ли в жизни обжигалась! Хватит уже трали-вали! Потом, вдруг, подумала и говорит, может, говорит, попробуй, он, вообще-то, тебе подходит. Парень, говорит, видный, не забулдыга. Ну, а я говорю, он женат. Тут вообще началось! Та-та-та на меня!
- А я вчера как-то боялся.
- Чего?
- Ну, позавчера обманул все-таки. Думал, как ты на меня посмотришь после этого?
- А! Все нормально. Будем как йоги. Что тебе мои уши не нравятся?
- Почему?
- Ты все их волосами закрываешь. Я их туда, а ты назад.
- Нет. Мне нравится, когда у тебя один локон на висок, а уши я не закрываю.
- Ладно. Давай собираться. Завтра все, шабаш, никуда не идем. Будешь отсыпаться.
- Посмотрим.
- И смотреть нечего. Давай одеваться.
- Ладно.
- Так, вроде бы все. Пошли.
- А ты, вообще-то, где живешь?
- Под Пензой.
- Не бывал.
- Пенза красивый город. Первое место в Союзе по чистоте. Из него мне на электричке до маминой деревни, а оттуда на автобусе до городка.
- Далековато.
- Слушай, а, может, напишешь? Дать тебе адрес?
- Не стоит.
- Что ж, молодец. Я думала, соврешь. Молодец. Все правильно. Любая правда лучше, а то я размечталась.
- У тебя совсем не шершавые руки.
- Да, ладно.
- Вы, на какой пляж ходите?
- А что?
- Послезавтра воскресенье, я к вам приду.
- Нас не будет.
- Почему?
- У нас утром мероприятие.
- Какое?
- Да так, одно.
- Скажи уж.
- Стоит ли? Мы ведь здесь вчетвером живем.
- Как это?
- Да ты не пугайся. Я, Надежда, Люська и Митька.
- Что за Митька?
- Это сын мой. Что не ожидал? Вот так-то. Ему уже пять лет. Уже парень совсем. Люська - Надеждина дочка, ей четыре.
- Как же вы уходите по вечерам?
- Мы их укладываем, поэтому-то в семь я и не могу. Они за день намотаются, спят как убитые. Вот, а в воскресенье мы их в цирк ведем. На утренник.
- Ясно.
- Мы и вас-то с Сашкой не из-за хозяйки не повели, а из-за них. Живем-то в одной комнате. Решили, еще испугаетесь.
- Да-а, дела!
- Вот и пришли.
- Давай еще посидим. Дела!
- Что, ошарашила?
- Есть немного. На танцах и дети!
- Не удивляйся. И не то еще бывает. Что ж мы не люди?
- Я-то тогда насчет хозяйки удивился. Думаю, сами подошли, а потом хозяйка у них.
- Подошли. Мы с Надеждой тогда в первый раз на танцы пошли, до этого все дома сидели. Смотрим, вы с Сашкой из круга вышли, отдельно танцуете. Нам одним не уютно как-то, вот и подошли. Мы сначала Сашу приметили, уж больно азартно пляшет.
- Если бы вы не подошли, я бы тебя на первый же медленный танец бы пригласил. Мы поэтому и из круга вышли, чтобы ближе быть.
- Не ври.
- Точно. Вы сначала у входа стояли?
- Так.
- Потом на скамейку сели?
- Так.
- Ну вот, мы к вам поближе.
- Здорово. Мы, значит, опередили. Я еще смотрела, подойдешь ли ты мне для танцев, Надежде Сашка понравился.
- Ну и как? Подошел?
- Подошел. Ты мне потом не понравился.
- Когда?
- Когда к тебе пришли. Помнишь, уходить собрались, а ты, мол, куда вам идти, поздно уже, оставайтесь, девочки, утром пойдем и трали-вали. Показался таким самодовольным ловеласом. Я не ожидала, что ты на следующий день на танцы придешь. Думала, решишь, что с нами каши не сваришь.
- А теперь не кажусь таким?
- Теперь? Вроде не такой самодовольный. Так все, я побежала. Пусти, пусти.
- Завтра в восемь у музея?
- Хорошо.
- Спокойной ночи.
- Ночь-то кончилась уже.
День шестой.
- Спокойной ночи, Надежда.
- Надежда, не запирай, я сейчас.
- Запирай, запирай.
- Я же говорила, сегодня спим.
- Завтра воскресенье.
- У тебя, а мне в цирк.
- Там и поспишь.
- Нет. Давай посидим чуть-чуть.
- Ладно. Пока посидим.
- Никаких пока. Садись, вот так. О, парочка пошла.
- И что?
- У нас в городке с солдатом гулять за позор считают.
- Какие у вас войска?
- Строители.
- Вы как, сначала развелись или его уволили?
- Уволили, конечно. Там, если развелся, то стоп. Приехали. Продвижения никакого. Дурацкий порядок. Все с чужими женами, все знают, а разводиться нельзя. Я тебе по-русски скажу, из-за этого в армии все б...во и происходит. Ты уж извини, конечно, за выражение. В городке ничего не скроешь, так нет чтобы все по-человечески, живи так вот тайком. Что ты мне о жене ничего не расскажешь?
- Да так.
- Бережешь меня? Молодец. Я же вижу, что ты ее любишь. Все правильно, все сходится. Ты хороший.
- Куда там.
- А я и не спрашиваю. Почему кругом такое невезение? Ох! Если бы, если бы. Не обращай внимания, это я размечталась. Иногда так тоскливо и безнадежно. Домой придешь и никого!
- А Митька?
- То другое. Он что? Целый вечер на дворе. Прибежит коленки пошкрябает и спать.
- Что-что?
- Пошкрябает - это мы с ним так мытье называем. С улицы вечно коленки грязные. Не жизнь, а безнадега! Я даже в техникум заочно поступила, с Надеждой. Ой, позор был на экзаменах! Я же тупая. На математике иди, говорят, к молодому отвечать, ну я ему и так и сяк глазками. Ничего приняли, теперь учусь, мучаюсь. И все за ради чего? Ох, милый мой, если бы, если бы! Ты правильно молчишь, ничего такого не обещаешь. Спасибо. Уезжала в отпуск, девчата все: давай там подцепи кого-нибудь на югах. Денег собрали, чтобы если не хватит, то не ограничивала себя. Лучшие платья, говорят, возьми. У меня же есть, я между прочим сама хорошо шью. Не упусти своего, говорят. А я вот - не упустила! Смех, да и только! И почему я такая невезучая? Кто мне скажет? Опять же к тебе дура привязалась. И все за ради чего? Жизнь-то уходит, и ничего не поправишь. Знали бы девчонки. Они хорошие, все за меня переживают. Надо Надежде сказать, чтобы там молчала. Она тоже всю дорогу про своего Сережку над ухом ноет. Истосковалась! Собирается разговор телефонный заказывать. Ай, ладно! Все нормально, я - солнце, мне тепло. Жизнь прекрасна и удивительна. Что, совсем скис?
- Да нет ничего.
- Тебе голову зря задуряю всем этим. Ничего, через три дня улетаем. Уже билеты взяли.
- Уже?
- Да, давно пора, а то чем дальше, тем хуже.
- Я отгул возьму, вас провожу.
- Стоит ли, прощанья всякие, да и Митька тебя увидит.
- Ничего, что-нибудь потом придумаешь. Помогу хоть до аэропорта добраться.
- Чуть не забыла, завтра с Надеждой решили в ресторан идти. В городке нет, так хоть в отпуске сходим.
- Что ж пошли.
- Пойдешь?
- Куда же я денусь?
- Все, пойдем домой, а то я наговорю чего-нибудь. Настроение сегодня - хоть в петлю.
- Пойдем.
- Ну, ничего, хоть каплю яда я тебе в душу зароню. Это точно. Не все же мне одной. Не может это все для тебя так пройти, если для меня ... А, вообще-то, не важно, что бумажно, а важно, что денежно!
- Капля яда? Похоже.
- Молчи уж. Ну, все, до завтра.
- В восемь у музея?
- Как всегда.
День седьмой.
- Все же нам повезло.
- В чем?
- Что эти - Валера и Людмила - за наш столик сели. То попались бы какие-нибудь старички, была бы тоска.
- Да уж, эти повеселее.
- Только я думаю, еще лучше бы было, если бы какой-нибудь для Надежды кавалер подсел. Верно?
- Да.
- Давай-ка ты ее на следующий танец пригласишь?
- Ладно. Но учти, без особой охоты.
- Очнись. Музыка-то уже кончилась. Пойдем к столику.
- Как-то быстро.
- Ну что, Надежда, скучаешь? Нет? Ты тут в одиночестве еще не все допила?
- Надежда, смотрю, в основном закусывает, а пьем мы с тобой.
- О! Вальс!
- Я пас. Вот может Валера тебе компанию составит, если Людмила не возражает. Не возражаешь?
- Валера, идем, пусть они тут киснут.
- Давайте, давайте. Что, Надежда, тоскуешь? У тебя, когда телефонный разговор? Завтра? Все думаешь, о чем бы самом главном за три минуты сказать? Слушаю, Людмила. Да, уже давно. Семь лет. В Пензе. Не бывала? Красивый город, первое место в Союзе по чистоте занимает. Да, конечно, есть. Сын, пять лет. Да, приехали отдохнуть, покупаться, погреться. Нравится. Уже скоро, через три дня. Как натанцевались?
- Фух, голова закружилась!
- Да, ты разрумянилась.
- Ой, да ради Бога!
- Тебе идет. Пора выпить. Все готовы? Предлагаю, каждый за свое. Наклонись-ка сюда. Тс-с. Мы с тобой тихонько выпьем за юбилей.
- Чей?
- Наш.
- А какой?
- Догадайся.
- Мы здесь уже две недели?
- Нет.
- Тогда не знаю.
- Ты выпей, потом скажу.
- Хорошо.
- Может, пойдем на воздух, покурим?
- Пошли.
- Хорошо, даже прохладно.
- Так что за юбилей?
- Людмила привязалась, вот я и сказал, что мы женаты семь лет. Вот и юбилей. Не объяснять же ей. Сказал, что вместе из Пензы, что сын есть.
- Ну и влипли!
- А что?
- Меня Валера спрашивает: "Вы здесь познакомились?", я говорю: "Здесь." Вот так-то.
- Неудобно.
- А! Неважно, что бумажно. Эх, муженек, муженек! Слушай, давай ты мне напишешь? Давай, я адрес оставлю? Две строчки и все.
- Не умею я письма писать.
- Я никогда еще не унижалась, а сейчас прошу: возьми адрес. Я же не прошу от тебя писем на трех страницах каждый день. Иногда, пару строк, что помнишь меня. Пожалуйста, а то иначе ..., иначе не знаю что.
- Хорошо.
- А, вообще-то, ни к чему!
- Пойдем в зал, скоро уже выгонять начнут.
- Слушай, до чего ты меня довел! Не смей меня трогать! Я каждое утро клянусь, что не пойду к тебе и каждый вечер иду. И еще унижаюсь перед тобой! Упрашиваю! Не должно быть так, чтобы ты меня сразу забыл, как летний роман. Это очень будет не справедливо. Ох, дура я дура! Не трогай меня! Я уже сама себя не узнаю, борюсь с собой, но сил нет. Поцелуй меня! Еще! Сейчас же еще поцелуй! Нет! Я не вынесу этого!
День восьмой.
- Привет. Здравствуй, Надежда.
- Не прячься. Надежда говорит, что каждый раз видит, как ты мне тайком руку целуешь.
- Слушаюсь.
- Сколько спал?
- Стандарт. Три часа.
- Я удивляюсь, как ты еще ходишь? Сегодня вместо дискотеки идем Сереже звонить.
- Тоже дело.
- Вернее, Надежда идет, а мы возвращаемся ужин готовить. Мы еще не ели.
- А как же хозяйка?
- Брось. Ерунда. Ну, Надежда, не пуха!
- Привет передай.
- От тебя не обязательно.
. . . . . . . . . . . . . . . . .
- Проходи, знакомься, там, у окна, Митька спит, а это Люська. Громко не топай, посудой не греми.
- Похож на тебя.
- Да ради Бога! Моего в нем ничего не найдешь. Да ты разговаривай в полный голос, этим их не разбудишь.
- Завидный сон.
- Располагайся. Вот, Надежда тут какую-то книжку читает, посмотри. Я на кухню.
- Я с тобой.
- Не надо. Соседи, хозяйка.
- Все же хозяйка есть?
- Да, Светка. Только она молодая. У нее муж в нашей части шофером автобуса служит. Через него мы сюда и попали.
- Понятно.
- Сиди, я побежала. Придет Надежда, мы ее раскулачим. Она купила Сережке бутылку местной водки, у него день рождения скоро. Ну, все, не скучай.
. . . . . . . . . . . . . . . . .
- Надежда ложись. Я пошла, провожать гостя, а то он в коридоре заблудится.
- Я, Надежда, выношу тебе порицание. Ты есть сачок. Поэтому бутылка оказалась на двоих.
- Не рассуждай, сделай тете ручкой и выходи.
- Спокойной ночи. Пошли.
- Осторожно. Дверь внутрь открывается.
- Ты куда?
- Чуть не упала. Забыла, что здесь ступеньки. Ну, мы с тобой и того!
- Есть немного. Долго будем идти.
- Мы никуда, ни-ни!
- Я сказал, идем.
- Сегодня нет. Идем в сквер и будем сидеть на скамейке.
- Когда я пьян, со мной все могут договориться, кроме меня самого.
- Что-то очень сложно, но не важно.
- Нет, это важно, но вообще-то не важно. Ты мне хотела адрес дать.
- Не за чем.
- Как же?
- Нет. Забудь все.
- Идем ко мне.
- Нет.
- Но почему? Нам же осталось всего два вечера: сегодня и завтра.
- Тем лучше!
- Не говори глупости. Ты же совсем не так думаешь.
- Неважно. Садись, я к тебе на колени, иначе с земли дует.
- Болит?
- Еще да. Ерунда, через два дня тебя это уже не будет волновать.
- Будет.
- Не ври. Ты был такой молодец, ничего этого лишнего не говорил. Теперь ...
- Теперь я пьян. Все-таки жизнь штука подлая и жестокая.
- Да ради Бога! Тебе-то что до нее?
- Я о тебе говорю.
- Не надо. Я привыкла сама за себя.
- Я хочу вообще все изменить.
- Ты пьяный!
- И пусть! Я для себя опасен! Плохо все!
- Что ты несешь?
- Я болен.
- Что?
- Я псих! Понимаешь, я псих! Не в смысле нервный. Не один раз уже. Я, понимаешь, когда все хорошо, напиться не могу, а только когда все плохо. А когда напьюсь, стремлюсь того. То есть все кажется ненужным, все в жизни исчерпано. Несколько раз уже пытался раз и все!
- Что ты несешь?
- Самое плохое, что я понимаю, что ненормален и ничего поделать не могу. Как напьюсь, так руки и чешутся, а утром дрожь пробирает. Слушай, я не хочу тебя терять! Как ты была права! Если бы я тогда знал!
- Брось! Все нормально! Ты что? Ну-ка подними лицо.
- Нет.
- Подними. Ты что это?
- Раскис. Сейчас, сейчас. Я ничего, я возьму себя в руки. Мне нельзя пить.
- Вставай. Идем домой.
- Да пора, не глаза, а лейки.
- Не надо. Поцелуй меня, прижми. Еще! Крепче! Теперь иди.
- Завтра в восемь у музея?
- Обязательно.
День девятый.
- Не надо хватит. Полежи спокойно.
- Тебе не холодно?
- Нет. Я почему-то вспомнила, как еще в девятом классе пришла поздно домой. На цыпочках спать ложусь, вдруг, мама. Ой! Что было! Что она только мне не наговорила, в чем только не обвинила. А я тогда первый раз целовалась. С парнем одним из класса. У нас дом на железную дорогу выходит, а прямо за ней сарайчик ремонтников, они там переодеваются, обедают. Мы в нем и сидели. До сих пор помню, как там шпалами пахло! Вот если бы мама узнала, как я тут время провожу.
- Строгая?
- Не то слово! Отец-то тот ничего, а мама ...!
- Ты же уже взрослая, сын свой.
- Она-то этого не понимает. Она вообще считает, что я не могу сына воспитать, что это ее дело. Хорошо, что живу у нее только субботу-воскресенье. Автобус из городка рано уходит, вставать лень, потом идем пешком или на попутках. Там километров десять. Мама вечно, приезжай, а у меня хоть весь день спи, а я не могу, у нее кровать мягкая, а я привыкла у себя, на жесткой. Митька, как в деревню попадет, сразу к свекрови бежит, да и к отцу. Вот даже ведь пьяный, а все равно: "Папа! Папа!" А свекровь его, Митьку, все балует, страсть как балует. С ним в понедельник не совладать. Он, вообще, у меня вреднючий стал. Я сначала пыталась под него подлаживаться, а он еще хуже, капризничать стал. Теперь нет, как я сказала, так этого от него и добиваюсь. Ни в чем не отступаю.
- Тяжело?
- Еще как! Знаешь, я тебе адрес свой написала и на столе положила.
- Молодец. Ты на меня за вчерашнее не сердись.
- Как я могу на тебя сердиться? Ты же не виноват, что все так получается. Я сама дура. Сама виновата. Ладно бы в первый раз, а то сколько раз уже обжигалась в жизни.
- Не надо.
- Да, пожалуй, не надо.
- Укройся лучше, а то окно-то открыто, тянет.
- Ничего. Спасибо тебе, милый. Ох, какое спасибо!
- За что?
- Я за всю свою жизнь не получила столько ласки и нежности, сколько за эти дни. Ты такой молодец. Я, может быть, впервые в жизни ощутила себя настоящей женщиной. Я знаю, как мне будет тяжело и плохо потом, гораздо хуже, чем было, но может эти дни стоят того. Раньше у меня никогда так не было, все теперь вспоминается каким-то темным, а сейчас я как будто проснулась. Эти дни ...! Неужели их нельзя остановить, и чтобы время не бежало так быстро. Спасибо тебе, милый мой! Спасибо!
- За каплю яда?
- Какая там капля! Море! В прошлом году я встретила одного человека. Он был много старше. Понимаешь, между нами ничего не было, даже не поцеловались. Ни разу. Я вбила себе в голову, что это все! А потом ... потом было тяжело, но быстро прошло, просто светлое воспоминание.
- А теперь?
- Теперь нет.
- Время многое стирает.
- Стирает. У тебя вернется жена, и все пойдет по-старому. Семья же. А я-то как была одна, так и останусь. Только еще хуже будет. Милый, ты только скажи, только позови, я сразу же примчусь, все брошу и примчусь. Только помани! Я ... Я...
- Не надо.
- Не обращай внимания, это пройдет. Я сильная, многое перенесла и это как-нибудь. Но вдруг!? Помни это! Помни, что я есть!
- Буду помнить.
- Ты завтра придешь проводить?
- Обязательно.
- Ты хороший. Спи, поспи, отдохни.
- Нет.
- Я хочу, чтобы ты вот так просто поспал рядом, и я рядом с твоим плечом. Вот так. Дай мне руку. Я так хочу полежать просто рядом. Я этого так хочу! Спи, ни о чем не думай. Пусть мы просто будем спать рядом, а потом я уйду. Это будет наше прощанье. Спи.
День десятый.
- Вот и все наши пожитки.
- Оставь, я все донесу. Мне вот Митька поможет. Верно? Ну, молодец, бери эту сумку и пошли.
- Сейчас. Мы со Светкой попрощаемся, пока она на работу не ушла.
- Мы пока вперед пойдем. Верно, Митька? Шагай, мама нас догонит.
- Вот и мы.
- Так, постойте здесь, я мигом, только на базар и все.
- Куда ты? Опоздаем!
- Сейчас.
- Скорее.
- Вот. Это тебе.
- Мне? Цветы? Ой!
- Что вздыхаешь?
- Спасибо, милый! Спасибо! Ой, господи, я сейчас разревусь! Все нормально, я крепкая, я вынесу! Идем.
- Побежали, вон наш троллейбус.
- Слава Богу, успели.
- Садись. Митька, иди, помоги тете Наде Люсю усадить.
- Знаешь, о чем я сейчас подумала? Только ты не смейся. Было бы здорово. К нам есть самолет в пятницу вечером, а от нас в воскресенье. Ты бы сообщил, я бы встретила ... Не пугайся, это я мечтаю вслух. Не бойся! Все нормально, просто ты не можешь и не должен меня сразу забыть. Ты же понимаешь меня? Молчи. Давай просто помолчим.
. . . . . . . . . . . . . . . . .
- Своди Митьку, а то я боюсь он там, в очереди, не достоится. Вон через дорогу.
- Хорошо. Залезай на плечи. Пошли. Осторожно. Зацепился за ветку? Ну вот. Что же мы маме скажем? На лбу царапина. Видишь, искалечил тебе сына.
- Ерунда. До свадьбы заживет. На наш рейс посадку объявили. Пошли.
- Там у вас холодно, наверное.
- Надеюсь, что встретят. Может Сережка Надеждин приедет. Он тогда по телефону ей наговорил. Надежда считает, что это свекровь в нем ревность разжигает. Напишешь?
- Да.
- Так, давай вещи. Митька, бери тете Наде помогай. Осторожно цветы не сломай. Напишешь?
- Да.
- Сейчас пойду там отмечусь и выйду еще.
- Оттуда не выпускают.
- Я выйду.
Следующая часть http://www.proza.ru/2013/05/06/535