Предстояла последняя командировка в Остин, штат Техас. Летели с Марией туда вместе, а остановились в разных местах.
В Остине обосновалась самая многочисленная наша группа. И координаторы посоветовали распределиться по их месту обитания. Я поселилась на все три ночи у Аси из Казани. Мария договорилась с Ольгой.
Студия – так называлась Асина квартирка – представляла собой по габаритам однокомнатную хрущёвку, где кухня отделена от комнаты барной стойкой. Вся квартира располагалась влево от входа, а прямо по курсу - лестница, ведущая наверх в другую, такую же по площади, комнату. Где-то на полпути дверь в ванную, совмещённую с туалетом. Верхняя комната принадлежала студентке из университета, которая на тот момент уехала к родителям. Мы на её территорию не заходили, но, стоя на ступенях, внимательно осмотрели интерьер. Меня удивила планировка: вроде у каждой есть своя территория, но от взгляда не скроешься – дверей-то нет.
Ася рассказала о своём житье.
Группа большая, но особой дружбы не получилось. С самого начала не сложилось. А тут ещё у Кати всей семье въезд разрешили. Теперь они вчетвером гулять выходят, а к другим единственных дочерей не выпустили. Нет, машин никто не покупал. Да и зачем? Живём на территории университета. До учебного здания – два шага. Столовая, магазины, кинотеатры – всё здесь же. У меня задача другая – старшего сына надо отделять. Студент третьего курса, а живёт с нами в двухкомнатной. Комнату в коммуналке ему зарабатываю. Дома дела по-разному. Сама знаешь, у наших мужиков без нас сразу - болячки вылезают, и лечатся они всегда одинаково. Мой вроде с этим завязал, но переживаю. На работе сильно не загружаемся – ассистентами при их преподавателях состоим. Устная речь. Мы говорим, произношение корректируем, грамматику:« так – можно, так – нельзя». Особо никуда не каталась. Вон Петька всю Америку объездил. И дом себе снял отдельный. Да, не такой дом, как ты думаешь. Тут в мексиканском районе домики маленькие. Одна комната закрыта, а в другой он живёт. Ходили мы к нему как – то. Ничего особенного, только места много. А что мне – танцевать что ли? И этого хватает. Жена к нему приезжала. Уехала, так он тоже стал прикладываться. Загрустил. Сейчас нормально. Проект мой – разговорные клише и идиомы в современном молодёжном английском. Набрала уже немало. Мы в семьях не жили. Сразу сюда определились. Трачу я немного. Поначалу хотелось и того, и другого, а сейчас уже ничем не удивишь. Честно скажу, домой уже хочется.
На следующий день мы все будем рассказывать о своих проектах. Как там у Чехова с Окуджавой: «… умный любит учиться, а дурак – учить». Вот я и поняла, что большинство – учились, а мы с Машей опять – учили. Но! – успокаивала я себя, - обучая, мы тоже учились. Сие два действа взаимосвязаны.
По городку нас водила Ольга. Самое яркое впечатление от университета: он ночью не спит!!! (Запоздалое открытие 42 летней тётеньки, которая училась там, где жила, то есть спала дома). Студентов чуть меньше, чем днём. Но тихо и не так светло. От этого весь городок окутан таинственностью. Ольга взялась показать нам свои любимые уголки на территории университета. Так красиво всё и романтично, что я поняла одно, я бы тут учиться не смогла, я бы не те книжки читала, всё о любви мечтала… Шальная мысль «Где мои семнадцать лет?» залетела ниоткуда и никак не хотела улетать. А тут ещё мы подошли к одноэтажному зданию с колоннадой. Света в окнах не было. Но Ольга уверенно шагнула на ступени, приглашая нас следовать за ней. Открыла незапертую дверь, нащупала выключатель, и мы увидели, что находимся в довольно просторном зале для музицирования. Вдоль противоположной стены стояли два дивана и несколько кресел, а в углу - рояль. Хрустальная люстра отражалась в арочных окнах. Мы зашли, боясь разбудить дремавшую музыку. Маша без слов села за инструмент, словно это было ежедневное привычное занятие. И заиграла. Я щипала себя, думая, что всё это снится.
Потом мы дружной компанией завалились к Пете, зайдя предварительно в магазин. Нагрузив тележку, и, рассчитавшись на кассе, забрали другую такую же, в которую мальчик, повторяющий весь свой рабочий день одну и ту же фразу «Plastic or paper?» свалил в полиэтиленовых пакетах наши продукты. И совершенно спокойно покатили тележку до ... Петиного дома. На мой вопрос: «Разве так можно?» Ася ответила: «Никто не говорил, что нельзя».
Я давно замечаю, что от некоторых поступков исходят запахи. Так и тут запахло родиной. Район, где проживал Пётр, представлял собой пригород Казани, где жила моя бабушка, только дома друг от друга находятся на приличном расстоянии. Но, такие же, незатейливые, одноэтажные, небольшие. И главная изюминка – на верёвках колыхалось чистое бельё. Аж слёзы навернулись.
У Петра мы посидели душевно, даже песни попели. Смотрели его фотографии. Потом всё так же - пешком – дошли до Аси. Здесь транспортом можно за всю жизнь ни разу не воспользоваться. Только сейчас до меня дошло, почему так тихо – нет машин.
В Шарлотте поначалу вздрагивали от воя полицейских сирен. Потом привыкли. За ночь раза два обязательно услышишь.
Техас – штат ковбоев. И уехать без ковбойской шляпы мы не могли, а потому зашли в такой магазинчик, где под горячей струёй пара вам загнут поля выбранной шляпы под нужным углом. Мария купила тёмную шляпу для мужа, а я - из светлого фетра для Сашки. Сейчас она валяется на даче. Народ в ней любит позировать перед камерой.
И так, мы вернулись в Северную Каролину.
Сын встретил меня новостью, что звонил Кент и пригласил его, Сашку, в горы на ближайший уикенд. И поедут они на том грузовичке, который отец починил. "Заодно и опробуем".
До этого он в горах не был. На море ездили и в Крым, и на Кавказ, а в горы - не поднимались.
Кент пытался рассчитаться с мужем за ремонт, тот не брал, тут подоспела я и сразу пресекла попытки: «У нас друзья деньги за услуги не берут».
МИ осваивал свой грузовичок, светясь от радости. А я читала и готовилась к занятиям. Семейная идиллия, да и только.
Потом приехали Ирина с Максом. Она просила МИ посмотреть машину, которую они присмотрели для Макса. Ребёнок был счастлив, рот его не закрывался, шутки летели, как из рога изобилия. Вот ещё один пример того, что значит для мужчины любимая игрушка.
Сашка с Кентом уехали сразу после занятий. В горах жил старший сын Кента - Грегори. Он увлекается музыкой. Пишет и играет рок. Любит уединение. Кент купил неподалёку от его хижины участок, на котором решил поставить туалет. «С этого надо начинать строительство», - сказал он со знанием дела. Что он там дальше будет строить – пока не решил.
Сын вернулся несколько расстроенным: ему так понравилось в горах, что возвращаться не хотелось.
- Ну, и как там Грег? Познакомились?
- Играет…. Живёт один и занимается любимым делом…. Похоже, ему так комфортно. Мы, вообще-то у него только ночевали.
- И какой он?
- Нормальный, длинноволосый.
- Построили туалет?
- Только яму выкопали.
- Большую?
- С меня ростом. А потом гуляли по городку. Знаешь как называется ? – Силва. (серебряный) . Чуть не забыл – я тебе подарок там нашёл, - и достаёт такого потешного мягкого медвежонка, у которого вид, как- будто его только что облизала мать-медведица. А глаза – живые, испуганные. - Его тоже зовут Силва.
Я взяла его в руки. Внутри - такие маленькие шарики, которые приятно массировали подушечки пальцев. Он станет моей любимой игрушкой.
Сын достанет 20 долларов.
- А это что?
- Кент заплатил за работу.
- Мне кажется, это надо вернуть, - заговорила строгая мама, воспитанная в СССР. – У нас друзья деньги за услуги не берут, - повторила она полюбившуюся фразу.
Сын вернул заработанные деньги, а мама по сей день раскаивается за авторитарный поступок.
****
Сашка писал письма своим одноклассникам, они - регулярно отвечали. Когда узнал, что их выпускной 17 июня, решил лететь 14. Ребятам об этом ничего не написал.
Купили ему по этому случаю льняной костюм цвета белого песка. Пиджак без воротника, широкие брюки в мягких складках на поясе. Рубашка - косоворотка, тоже льняная, в тонкую полоску цвета белого и мокрого песка. И льняные туфли на белой подошве. Ремень на брюках был под цвет туфель (конечно, льняной). Всё это нам подобрал продавец.
На собственной свадьбе через девять лет сын будет выглядеть значительно скромнее.
Муж, по-прежнему, настаивал на том, чтобы остаться. Никакие доводы не помогали. Он получил пермит и вместе с Российскими правами ездил по городу. Я объясняла, что без знания языка ему здесь не выжить. Скорее всего, думал, что в последний момент ему удастся сломать меня, и я останусь.
Саша будет улетать из Вашингтона. Довезёт нас туда Кейти. Всю дорогу мы будем петь песни. По очереди. Посетим Лурейские пещеры в штате Виргиния. Уже, сидя в аэропорту, сын, вдруг, заскучает.
На обратном пути мы с Кейти заедем к её старшей сестре. Подъезжая к её дому, Кейти предупредит, что она не очень разговорчива, и у неё проблемы с алкоголем. У неё очень тяжёлая жизнь, в детстве пришлось пережить сильное потрясение. "Ты не очень удивляйся. Она может и грубо сказать что-то, но она, правда, очень-очень хорошая".
Дом был неуютный, тёмный и холодный. Внешне - вполне респектабельный, солидный дом, и не очень старый, но жить в таком я бы не хотела. Хозяйка и её супруг встретили нас совершенно спокойно, словно мы уже замучили их своими визитами. Перекинувшись приветствиями, муж с бокалом пива куда-то сразу исчез. Я его даже не разглядела. Но и портрет сестры плохо в памяти сохранился. Высокая худая женщина, одетая в джинсы и свитер. Вид у неё был какой-то неухоженный. Скорее всего, это впечатление складывалось из-за седых распущенных волос. На вопросы о детях она отвечала буднично : всё нормально, учатся, звонят, приезжают редко. Спать нас уложили в пустующей комнате дочери. И даже эта комната была тёмной. Скорее всего, хозяева на электричестве экономили, или жизнь их была такая беспросветная.
Утром, съев по тарелке хлопьев с молоком, и, выпив по кружке кофе, мы отчалили. Ехали молча. Настроение было подавленное. Потом Кейти рассказала, что сестру, когда той было 14 лет, изнасиловал их собственный отец. Он был пьян. Дома никого не было. Помочь ей никто не мог. Я спросила, не этот ли дом её родителей? Нет, тот дом они продали. Отца посадили, и никто из семьи: три дочери и мать больше его не видели. Они все уехали из тех мест. Мать её вышла замуж и уехала с мужем на Аляску. А Лиз стала прикладываться к бутылке , особенно часто после отъезда детей из дома. Работала она кассиром в магазине. Муж – раньше был полицейским, а сейчас – неизвестно, работает ли вообще.
Когда приедем в Шарлотт, я задарю Кейти трёхскоростной велосипед, который мы купили на гараж сейле.
Потом начнём собирать все вещи, которые нам передали на временное пользование. Делла с Томом помогут погрузить и перевезти их к ним в гараж. Потом сдадим ключи от квартиры. Пневматическое ружьё, которое купили Сашке, поняли, что в самолёт не возьмём и подарили Джейсону. Ещё ему достался такой замечательный стул для работы на компьютере. У него очень удобная конструкция. Сколько сейчас ищу подобный – пока не встречала. Кроме сиденья, которое под углом в 30 градусов к полу, у него ещё есть две точки опоры – мягкие подколенники. Подлокотники - само собой, и всё это чудо ещё и на роликах.
Мария с Сергеем предложат переехать МИ к их хозяйке, где остаётся Сергей, и есть ещё одна свободная комната. Мы заплатим за месяц вперёд с учётом завтраков.
Все оставшиеся деньги поделим по - братски - на случай, если МИ надумает вернуться, чтобы было на что купить билет. Свои полторы тысячи я запрячу подальше от воров.
В последнюю ночь, которую мы провели в доме Деллы и Тома, МИ устроит истерику: «Ты специально отправила сына раньше, чтобы тебя здесь ничто не держало». Он был прав. Теперь меня ничто в Америке не держало. Я выполнила условия контракта. Всё лучшее останется в моей памяти, и я забираю это с собой.
Наутро мы развезём ещё какие-то вещи по адресам, а потом, собрав огромный чемодан, компьютер и вещи МИ, переедем на квартиру к Кларе, как её называла Мария. Эту ночь мы не сомкнём глаз, каждый будет делать вид, что спит, но мысли будут крутиться и крутиться, закручиваясь в такие замысловатые фигуры, что не выбраться из них.
У Марии и Сергея утром глаза тоже были красными. Сергей впервые был похож на адекватного человека. С него слетела эта спесь, которая так ему не шла.
Поехали в аэропорт мы на двух машинах. Багаж у каждой был солидным.
Когда сели в самолёт, я сразу отключилась на несколько часов. А потом проснулась другим человеком. Все заверения МИ о том, что через год он нас вызовет, я делила на десять.
И не намного ошиблась.
Сначала он звонил и рассказывал, как ему там тяжело без нас и без языка. Потом перессорился со всеми, включая Деллу (это можно делать и без знаний языка). Потом переехал в Нью-Йорк. Потом поменял машину. Потом съездил во Флориду. Потом вернулся в Нью-Йорк. Потом через два года попросил развод, якобы для оформления фиктивного брака. Потом и мне предложил оформить фиктивный брак с американцем. Потом звонил пьяным. Потом хвастал успехами. Потом надолго пропал. Его депортируют из Америки в 2011 году.
Сын встретит его в Москве, привезёт в Казань, поможет восстановить документы, оформить пенсию. Пропишет в квартире, где живёт моя мама. Поначалу МИ будет называть её, как прежде, « мама». А поняв, что не всё возвращается, начнёт обвинять всех, что его бросили. Перессорится со всеми, уедет к сестре, через полгода та же участь постигнет и её. Сейчас он где-то на юге. Мы с сыном искренне желаем, чтобы ему повезло найти человека, с которым ему было бы хорошо.
Через четыре года после Америки я встретила свою любовь. Я уеду за мужем в Кировскую область, где он родился, к его родителям. В 46 – жизнь только начинается, это я точно знаю.
Сергей получит Гринкарту. И Мария тоже. Мария с ним разведётся. Она, как и я, тоже нашла своё счастье в России. У нас обеих мужья Саши.
Я переписывалась с Деллой, Кейти и Кентом. Когда Райаны всей семьёй приехали в Россию, я лежала в хирургии, Сашка жил у мамы. И никто не ответил на телефонные звонки.
Потом были письма. Но они часто «терялись». Однажды я увидела у почтового ящика исписанные смятые листочки со знакомым почерком. Это было письмо от Кейти. Его я прочла, а сколько не удалось?!
С приходом интернета в Россию, но не в наш посёлок, переписка прекратилась вообще. Только полгода назад нам провели интернет. Я узнала о Прозе.ру.
И решила о них написать.
*****
Вспомнила ещё один эпизод.
В начале весны Кент пригласил нас к себе. Мы купили луковицы гладиолусов ( любимые цветы моей мамы) и посадили их на его участке. Они успеют расцвести ко дню нашего с Марией отъезда из страны. И Кент с Антуанетт принесут их к Делле, где и будет проходить прощальный ужин.
А ещё до этого, сидя в учительской, он расскажет, что Грег приезжает на выходные и они втроём собираются на океан. И тут я спрошу, а нельзя ли взять Сашку, вспомнив о своих впечатлениях от этого чуда. Он пообещает поговорить дома, а потом вечером позвонит и скажет, что не получается. - Ничего страшного. Мы, может быть, сами съездим, - успокою его я.
Но мы, конечно, не поехали, и забыли об этом.
Пройдёт больше месяца, как мы вернёмся в Россию, и, вдруг, получаем письмо от Кента, где он пишет: «Люда, я понял, что должен был взять тогда Сашу на океан. Прости. Мы вас любим». Я тогда плакала.
Герой моего любимого Селинджера – Холден Колфилд был прав, когда сказал : «Зачем я вам только это рассказал?! Теперь многие про это узнали. Единственное, что я точно понял, я как бы скучаю по ним по всем. Странно это. ..»
Все американские друзья очень дороги мне. Я часто их вспоминаю. Благодаря им, я полюбила эту далёкую и такую близкую страну.
На фото: март2013