«Мы и они» (из размышлений над «проклятым» русским вопросом)
Часть 2
Мы к ним – европейцам – со своим уставом никогда не лезли. Это они постоянно к нам со своей верой, да хитрыми «советами». Были времена, когда они в наших головах так замешали своими идеями, что мы чуть свой родной язык не забыли. Не мудрено, что в войне с Наполеоном наши мужики-солдаты часто ночью по ошибке подстреливали своих же барчуков-офицеров, поскольку те между собой по-французски говорили. Вот и палили по «супостатам» – не видно ж ничего, темно ведь, кто ж их разберет-то. Спасибо Александру Сергеевичу, что хоть он оказался русским больше, чем наши собственные дворяне, и показал нам, насколько наш язык богат и красив.
А язык-то это программа – что читаешь, как говоришь, так и думаешь, а значит так и поступаешь. Не мудрено, что в головах именно дворян, говорящих по-ихнему, так все перекосилось, что они сами же и пошли против царя на Сенатской площади, а потом вообще пошло-поехало.
Итак, не было у нас в православии проповедей воспитательного характера. А в католичестве и протестантизме проповедь была и есть неотъемлемой и очень важной частью литургии. И это не только индоктринация веры. Это также обсуждение вопросов образа жизни, этики и морали или, иначе говоря, о том, как правильно жить, как правильно верить и как следует поступать. И это на каждой литургии.
Так что, для них все ясно и понятно. Потому и работа у них на первом месте, как способ самореализации, особенно у протестантов. Все должно быть «in ordnung» – в порядке. Потому и дороги у них бетонные, и дома у них без излишеств, но красивые и уютные, как внутри, так и снаружи. Хватит газон перед домом вовремя не подстричь, так ксендз во время проповеди обязательно в тебя пальцем ткнет. Будешь стоять и глупо лыбиться, а все вокруг на тебя будут ехидно смотреть и шушукаться. В следующий раз хочешь не хочешь, а подстрижешь траву, а потом привыкнешь к тому, что на людях ты один, а внутри другой, и лишь улыбка останется часто неискренняя с невысказанной мыслью в глазах и это трудно будет скрыть.
Да, конечно, их история тоже не прогулка по Елисейским полям или по Гайд-парку. Это тоже бесконечные войны друг с другом в тесной Европе – то религиозные, то территориальные, то короля или кайзера «обидели», а обычно из-за первого, второго и третьего.
Отсюда их визитной карточкой является рационализм и прагматизм. Он выработан в постоянной борьбе за жизненные ресурсы. Взгляните на карту мира и увидите, что, с одной стороны, Европа, как лоскутное одеяло из государств теснящихся всего-то на двух-трех тысячах километров вдоль и поперек, а, с другой стороны, огромная растянутая бескрайняя Россия. У них там живет чуть более 700 млн. человек. У нас чуть больше 140 млн.
Есть разница!
Да уж, «геополитика» - слово современное, да понятие древнее особенно у них в тесной Европе. Терпимость к другому это у них вынужденная мера – надо же было как-то уживаться. Не все же время воевать. Вот постепенно и вырабатывали нормы морали и нравственности, и потому они старались быть терпимы друг к другу. Правда, эта терпимость относительна. Чуть что – сразу настучат на соседа куда надо, а ему будут все так же продолжать улыбаться, мол, это не они. Впрочем, им это не впервой – инквизиция приучила. Она обещала доносчику чуть ли не половину конфискованного имущества от кандидата на сожжение. Потому и окна, как, например, в Голландии, без штор и чуть ли не на всю стену, чтобы снаружи было видно, что жители ничего не утаивают от посторонних глаз и главное – никаких колдовских практик. Так что синдром «transparency» или иначе «прозрачности» у них до сих пор в крови и в подсознании, и потому он составляет часть их общеевропейского архетипа, наряду с прагматизмом, экономностью и лицемерием или иначе двуличием. Да-да!
Потому и нам они не верят, так как ищут в наших словах какого-то двойного смысла и подоплеки. Не могут они понять того, что можно говорить в лицо собеседнику правду-матку, как это мы обычно делаем, невзирая на то, что часто действительно обижаем других этой «чистосердечной» правдой, поскольку не все любят слышать правду о себе. (Впрочем, это обратная сторона нашей открытости и простоты.)
Не могут они понять и нашей широты души. Да как же им понять-то ее. Нет у них таких просторов, как у нас, и не было. Нет у них таких лесов, рек, таких степей. Наша душа действительно не имеет границ. Она так же архетипична для нас. От того мы и сами не понимаем, что такое предел.
Бывало встанешь над Волгой или над Енисеем, посмотришь вдаль, в которой небо где-то там на горизонте сливается с лесостепью или с тайгой. Где она, граница? Трудно ее почувствовать. Смотришь в эту синюю даль и дышишь глубоко: «Эх, мать родная, ширь-то какая!».
С западной части России на восточную поездом две недели едешь. Пока доедешь, все про всех во всем поезде узнаешь, а они о тебе. Настоящими друзьями расстаешься. Потом всю жизнь им письма пишешь, а они тебе, словно вы выросли вместе.
У нас и жизненных ресурсов всегда было вдоволь. Если что – какой «беспредел», так иди на далекие окраины или в тайгу и можешь там прожить всю жизнь отшельником. Всего вдоволь. Никто тебя там во век не сыщет.
А у них куда убежишь-то в Европе? Некуда бежать. А даже если, то все равно найдут и посадят в Бастилию или Тауэр.
Таким образом, у них убегали в пираты на море, а у нас в казаки на границы необъятной империи. У них море-океан спаситель, а у нас спасительница тайга и далекие окраины. Их пираты со временем становились служивыми – то есть корсарами, и грабили всех кроме своих, а у нас беглые становились реестровыми казаками и оберегали границы государства от недругов, которых всегда хватало и которые всегда зарились на наше. Они – наши недруги, тоже нас закаляли и воспитывали в нас силу и выносливость. И благодаря им мы тоже становились сильными и выносливыми.
Мы долго не понимали, что значит жить экономно как они в своих каменных европейских городах-крепостях, в которых холодно, голодно и воняет нечистотами (канализации ведь до 19 века не было, все на улицу прямо из окон выбрасывалось – оттого и шляпы широкополые, как зонтики). Да, конечно, в каменных городах все же спокойней и безопасней, чем в деревнях, но безопасней от своих же соседей. Не от нас!
Но долго в их городах тоже не просидишь. Нужно ведь с чего-то жить, что-то есть. И оставались им опять война или торговля. А фактически сначала одно, а потом другое. И вот те, у кого наименее удобное положение, вынуждены были учиться воевать и отбирать. И выживал сильнейший не в столкновении с дикой природой, а со своими соседями.
И таким образом англичане, у которых на острове ничего-то нет, никаких ресурсов, да и сами они чуть ли не на краю Земли (Да-да! На карте все видно. Она не даст соврать.), и остров их всего-то ничего – пару дней рысцой вдоль и поперек. Так что дрались они со всеми своими соседями правдой и неправдой, а в основном с их заклятыми врагами – французами, и научились не только воевать, но сталкивать лбами других, а благодаря этому властвовать – то есть «умно» проводить свою политику по принципу, что это: «just business – nothing private» («всего лишь бизнес – ничего личного»), как они это любят подчеркивать.
И таким образом они в конце-концов завоевали полмира. На карте колониальной Великобритании это хорошо видно. Стоит взглянуть – впечатляет!
А колонии это рабство, подневольный труд и вывоз ресурсов и богатств в метрополию. Иначе говоря, бесстыдный грабеж других. Джентльмены, однако! – смокинг, белые перчатки, кашне и специфический высокомерный прононс в отказе на чью-то просьбу: «No! It`s absolutely impossible!» («Нет! Это абсолютно невозможно! ») – что, собственно, означает: «Мы не можем удовлетворить вашу просьбу, поскольку нам на нее наплевать».
Впрочем, другие европейцы тоже не промах. Кто входит в 10 самых богатых и развитых стран? Это, конечно, те, кто сырьем торгует, но только им-то, собственно, не обладает и никогда не обладал. «Откуда дровишки? С колоний, вестимо». Так-то! Нет у них сырья в собственной стране. Кроме, США, конечно, но те не менее отличились в захвате чужого и до сих пор захватывают. Архетип, однако!
Нам же чужого сейчас не нужно, и никогда не было нужно. (Идея перманентной революции – то есть «коммунизм на весь мир», а как минимум до французского Бреста, тут не в счет. Это не наша идея. Это троцкистов, а они… Не русские они, а значит, не православные, и уж тем более не староверы. Экспансивные они, как католики. У них тоже идеология с огнем и мечем не глядя ни на что.)
Итак, у нас у самих для жизни было и есть все – просторы, реки и моря, богатые недра. Мы самодостаточны. Это редкость на Земле. Изолируй нас от всего внешнего глобального мира железным занавесом (что уже было не раз), так нам хоть бы что. Проживем себе спокойно без них. Только бы они нам не мешали. Так ведь мы им как бельмо на глазу уже как минимум четыреста лет.
«Русские агрессоры!», – кричат они. «Их нужно держать подальше от цивилизованного общества. Они опасны! Им только позволь и они всю Европу заполонят!», – вопят они уже столько лет и верят в то, что сами придумали.
Эх, mesdames et messieurs! Damen und Herren! Если бы мы были так агрессивны, как вы, так давно бы Европа была наша. Уже столько раз мы загоняли вас обратно в ваши столицы и столько же раз мы возвращались к себе. Добровольно! «Насильно мил не будешь» – старая наша поговорка. Да нам и чужого-то не нужно было.
Нам бы дома между собой по-честному разобраться, да алчность некоторых наших не знает границ. Впрочем, олигархизм это старая болезнь паразитов-космополитов, которая как раковая опухоль съедает все, что может съесть, и не стоит ни перед чем и ничего не гнушается, даже предательства, если от этого в кошельке зазвенит.
У таких родины нет. Для них родина там, где их деньгам и заднице удобно. Впрочем, вы их очень хорошо понимаете, потому что сами из таких же и потому вы их обычно одобрительно хлопаете по плечу, приговаривая: «Gut!» или «It`s a real bargain!» («Это настоящая сделка»).
А на наше: «Нам чужего не нужно» обычно мы слышим: «А Сибирь? А Дальний Восток? Это же великорусский хищнический империализм истребил там все народы и поработил там всех оставшихся в живых!».
Да какое там истребил и поработил, как у вас в Америке или в африканских колониях? Вы уж не перекладывайте с больной головы на здоровую. Мы рабами никогда не торговали. Крепостными? К сожалению, да! Правда это ж опять наши дворяне, а они, сами знаете – олигархи. К тому же они тогда от вас же и учились, потому и говорили по-немецки, да по-французски. Впрочем, в семье не без урода!
А что до Сибири и Дальнего Востока, то, конечно, мы шли на Восток, но мы шли в бескрайние и безжизненные просторы. Мы их открывали для самих себя и осваивали, а не покоряли, потому и называли мы самих себя открывателями, а не завоевателями. Есть разница!
А кроме того, посмотрите на карту вашей же Канады. Много там городов-то? Да и где они? Правильно – на самом юге страны. Хотя «юг» это лишь красиво звучит. А фактически это север, а вся страна это тайга! А теперь посмотрите на карту России. Где наши города в Сибири и на Дальнем Востоке? Правильно, тоже на «юге» – что наш Екатеринбург, что ваш канадский Эдмонтон, все они как по цепочке вдоль южной границы на все той же широте А выше что? Все та же тайга. Да, бескрайняя и безбрежная, но тайга. Так-то!
А что такое тайга и тундра? Это летом тучи комаров, которые тебя обгложат в считанные минуты; это непроходимые заросли, болота и полное бездорожье; это зимой трескучие морозы, когда твой плевок падает на снег уже ледышкой и дома засыпанные снегом по самую крышу так, что дверей не откроешь.
Это вам не Европа, где температура зимой редко опускается ниже 0°С и от того рядом с березами растут пальмы. Как такое возможно? Так ведь, господа, Гольфстрим это теплое течение! Лондон, кстати, находится на широте Киева, а Париж, который еще южнее, у французов считается почти холодным севером (в их разумении, конечно).
Так что если в сибирской и дальневосточной тайге или, того хуже, на Крайнем Севере ты не дружишь с местными жителями, не перенимаешь у них искусство выживать в тех условиях, то просто погибнешь без всякой войны с ними. Да и их – местных-то – менее одного человека на квадратный километр тайги. И это правда. Не верите? А вы проверьте.
Кроме того, через тайгу необходимо продираться. Это не мачетой по лианам махать. Это и не прерии Северной Америки, по которой как по украинской степи едь себе, да едь. А от Иркутска до Москвы почта на перекладных пол года шла. Обратно столько же! Чувствуете разницу? Да к тому же невозможно круглый год по Сибирям нашим ездить. Это же тайга! А в весеннюю и осеннюю распутицу она вообще непролазная, не то что проездная.
Да, мы шли на Восток, но мы действительно открывали для себя эти земли, а не отбирали их у аборигенов. Потому мы и называли себя «первооткрывателями». Мы не «зачищали» для себя территорую от местного населения по принципу «хороший индеец это мертвый индеец» и не упаковывали африканских детей в корабельные трюмы, в которых доплывал до Америки каждый пятый, а потом гнул спину на плантациях и проклинал тот день, когда не умер как его братья от болезней и жажды. А таких доплыло всего-то 13 миллионов из 80! Это чуть ли не все население современной Германии! Да уж! И это мы-то империалисты?
Мы продирались через тайгу на Восток и на Север и открывали для себя новые, практически безлюдные земли. Да, мы пробовали обращать немногочисленных местных жителей в православную веру, но не огнем и мечем. Мы быстро поняли, что это бесполезно, да и нет в православии доктрины экспансивной христианизации, как, например, в католичестве.
Сосуществуя с народами Сибири, Дальнего Востока и Крайнего Севера, мы учились у них выживать и открывали для себя их мистицизм, как шаманский, так и восточный, и становились духовно богаче. И потому мы знаем и понимаем не только себя, но и других, и вас, кстати, тоже.
Это вам – «цивилизованным», все было мало. Вот и лезли вы ко всем и к нам тоже – то с вашей верой, мол, она лучше нашей, то за нашими ресурсами, то за просторами. И до сих пор лезете. Мы же постоянно отбивались от вас и до сих пор отбиваемся. Вы то и дело наезжаете на нас, мы отбрасываем вас обратно до самых до ваших столиц – то до Парижа, то до Берлина, и потом мы прощаем вам все ваши козни и забываем о них по своей простоте да широте душевной. А вы все равно не понимаете этого и никак не можете уняться. Говорите, мол, дураки эти русские и чуть погодя вы опять за свое.
Итак, «тысячу лет война», да не без причин, поскольку вам все мало. Не мытьем, так катаньем пытаетесь вы расшатать наше и без того хрупкое равновесие. А главное, даже не скрываете того, что чем нам будет хуже, тем вам от этого лучше, и то, что для вас самое заветное желание – это чтобы граница России заканчивалась максимум на Урале, а все остальное на восток – аж до Тихого океана, принадлежало «цивилизованному» мировому сообществу, то есть вам. И вам даже не стыдно. Впрочем, чего вам стыдиться-то? Вам ведь не впервой отбирать у других и считать это нормальным.
Глупые, вы никак не хотите понять, что с Россией всегда было выгодней дружить и торговать, чем воевать, потому что мы умеем хорошо дружить и мы, не скупясь, всегда одаривали друзей с лихвой. Мы и воевать умеем, поскольку за свое воюем, а не за чужое, и потому мы в конечном итоге все равно выигрываем. Сколько раз уже это было вами проверено!
Глупые, проклинаете вы нас – русских, не понимая того, что Россия это огромный многонациональный «котел», в котором в соусе из вашего западного прагматизма и восточного мистицизма «варится» широта и простота нашей русской души, потому мы понимаем и вас, и их. Оттого у нас и орел двуглавый, поскольку мы между вами и ими, и нужно было всегда держать ухо востро – на Запад и на Восток.
Но вы, глупые, никак не хотите понять, что мы никогда не будем такие, как вы, поскольку в нашем духе, воспитанном православием, нет экспансии, а есть постоянный поиск смысла жизни. Поиск смысла постоянно ставит перед нами вопрос совести души, а у нее нет границ, поскольку она является божественной частичкой и она неминуемо приводит нас к одному и тому же ответу – к Любви, как бы тяжело нам не было. Любовь нам всегда помогала и давала нам силы, потому что если есть любовь, то нет ненависти, даже к врагам, и это в конечном итоге нас всех спасало и до сих пор спасает.
Да, мы не улыбаемся так, как вы, лицемерной или наивной улыбкой, но мы все равно спокойны и добродушны, потому, что защищены Верой, Надеждой и Любовью. В этом и заключается сила нашего русского духа, который как феникс возрождался из пепла тогда, когда, казалось бы, уже сгорал до тла и был втоптан в землю. Но возрождаясь, он каждый раз был еще красивей.
Так было, так есть и так будет во веки веков!
Март 2013