Дед Анисим – человек заслуженный. Не один я так считаю. Вон – спроси у любого. Полсела ответит, что дед не просто дед, а герой войны. Недаром у него на парадном пиджаке вместе с блестящими юбилейными медалями висит одна потускневшая, на потрепанной ленточке, где так и написано – «За боевые заслуги».
Вообще-то дед Анисим любитель поговорить. Да и должность его последняя, с которой на пенсию проводили, располагала к общению: конюхом он был. Самой высшей квалификации. Почитай, полвека с лошадьми. А лошадь, так она, известное дело, разговоры любит.
И не один только дед Анисим это подметил. Обо всем любит поговорить дед. Ты ему о космосе, а он уже марсиан в разговор вплетает. Доказывает, что ежели они, конечно, не дураки, то лошадей держат. Ведь как без них. Словом, о чем бы ни шел разговор, дед тут как тут, и за словом в карман не лезет. И все чаще о лошадях, мол, умнее их нет животины.
А раз пришел дед Анисим в колхозную мастерскую, чтобы значит, посудачить о них, о лошадях.
Почему в мастерскую? Да потому что уже давно нет в селе конюшни. Извели подчистую. Вот и заходит дед в свободную минуту чаще всего именно в мастерскую. К тракторам поближе. Они ведь, знамо дело, больше ремонтируются, чем в поле бегают.
Вот дед и удивляется, как отсталый какой-нибудь:
– Железяка с сарай и внутри табун аж в триста лошадей.
Стоит вот так однажды дед, гладит заскорузлой ладонью по колесу и невмоготу ему, как поговорить охота. А с К-700 разве поговоришь? Железяка она и есть. Куда ей до лошади?!
А на ту беду Васька-тракторист с обеда пришел. Всего месяц как он с курсов приехал, где переучивался на «касемсотчика».
– Э, дед! – с порога солидно забасил Василий.–Уйди от трактора, а то чего-нибудь в нем испортишь.
– Да разве здесь есть чему портиться, ведь железный, – обрадовался собеседнику дед Анисим. – Эту телегу руками, такой как ты и то не в раз сломает.
– Гы-гы-гы! – в ответ на шутку деда загоготали вошедшие вслед за Василием мужики.– Так ему!
Василий хоть и грамотный механизатор, а шутки не понял, обиделся.
– Ты, дед; кончай агитацию! Тебе одно, а ты опять про лошадей. Словно помешался на них. Я вот в армии танкистом был, гвардии сержантом, а ты, видно, ездовым. Да и медаль скорее всего – по ошибке получил.
Пришел черед обижаться деду.
Но старый Анисим был не в том настроении:
– Ты, Васька, сам ничем не отличаешься от этой вон штуковины, – постучал он пальцем по железной серьге тракторной навески. – А вот про медаль все же правильно подметил. Не мне ее нужно было на фронте давать, а коню моему тогдашнему, Игреньке. Это он в тот раз главное дело сделал.
– Какое дело? Как так – коню – медаль? – удивились мужики и заинтересованно обступили деда.
– А так! – довольный произведенным эффектом, произнес дед Анисим А попутно заметив, что и Васька готов слушать, начал рассказ:
– Все дело было под Курском...
Служил он тогда ездовым в артдивизионе. И вот как-то завязался бой. Наши передовые батареи три дня были под обстрелом. Да таким плотным и прицельным, что с тылу ни подойти, ни подъехать. И все три дня пушкари крошки маковой во рту не имели. А как тут повоюешь?!
– И только выдалось затишье, как старшина посылает меня на передовую,– строчит как по-писаному дед Анисим. – Давай, мол, поезжай, пищу горячую повезешь бойцам.
Задумался на минуту рассказчик, словно с мыслями собираясь и медленно так, словно видя перед собой ту картину, продолжил:
– Приказ есть приказ. Запряг я, стало быть, Игреньку. Бак со щами на телегу поставил и поехал.
Рассказ заинтересовал всех собравшихся в мастерской у трактора. И уже не только одному старику привиделось прошлое…
– А надо отметить, что дороги были метров пятьсот по открытому месту, а дальше –овраг, – дрожит голосок пенсионера, набирая мощь.
Вокруг молчат, только трещит огонек в сухих сигаретах «Прима»:
– И привелось такому случиться: эти-то пятьсот метров и пристрелял фашистский снайпер...
Тоже закурил дед, видимо, от волнения, но с сюжета не сбился:
— Меткий оказался, дьявол. Только я показался – он хлоп из винтовки – прямо в бак со щами.
После небольшой заминки, дед Анисим не мог без пояснения фашистской хитрости. Видно, гад, покуражиться решил: – Поезжай, мол, только – пустой. А щи все равно не довезешь – выбегут.
Тут у старика голос перестал дрожать:
– Гляжу я на дырку, из которой щи вытекают, и такая меня обида взяла, хоть плачь!
– И что, назад покатил?
– Обматерил, хотя бы немца?
– Показал ему наше, по такому случаю, положенное!
Никто не угадал. Дед Анисим только широко улыбнулся беззубым ртом.
– Нет, – думаю. – Довезу я ребятам обед!
Опешили механизаторы от поворота сюжета. Сопереживают земляку-фронтовику.
– А под рукой в ту пору, как будто на зло: ничего нет, чтобы дырку ту злосчастную зашпандорить, – сетует рассказчик. – Ну, я тогда – «раз» – туда палец.
Поднял ветеран на всеобщее обозрение свой указательный перст, с прокуренным до желтизны, ногтем, чтобы никто не сомневался в его правдивости:
– Повезло еще, что точно по калибру немецкой снайперской винтовки он оказался.
Потом повествование уже не прерывалось на мелкие детали:
– Мчусь под прицелом дальше. Держу вожжи одной рукой. Правлю к оврагу – в безопасное место. Но немец, видно, хитрый попался. Хлоп – в бак еще раз. Опять дырка. Бежит оттуда струя щей на дорогу. Ну, я бросаю вожжи и затыкаю дырку пальцем той руки, что еще не занята была щами.
Под сводами МТМ разнеслось залихватское:
– Сам кричу: – Жми, дорогой мой, Игренька, до оврага!
Закивали недоверчиво головами механизаторы, но и на это их чувство нашелся весомый аргумент.
– А в мыслях свое, – с придыханием почти прошептал старый солдат. – Не дай Бог – вдругорядь фашист по моему экипажу стрельнет.
Дед Анисим внимательно обвел взглядом собравшихся:
– Чем тогда еще бак со щами заткну?..
Снова раздались реплики, заинтересованных слушателей:
– Ну а дальше, дальше-то что?
– Как что? Довез меня Игренька и до оврага, а по нему прямиком и до батареи!
Кончил дед свой рассказ, а в глазах его плутовских словно искринка, хитрая такая, хитрая горит:
– Щей тех на всех хватило!
Он присмолил окурок погасшей сигареты:
– Только пальцы, видишь, пожег кипятком-то.
Вспомнив, с кого начался спор, обернулся персонально к Василию.
– За то, вернее всего и медаль мне дали, – услышал посрамленный правдивым рассказом, недоверчивый «касемсотчик». – Но видно ошиблись малость – ведь главное-то не я, а Игренька сделал.
... Одна медаль боевая у деда. Не считая юбилейных наград. А вот войну-то он всю прошел. Есть что порассказать. Особенно, за что наградили. Сколько лет уже любят слушать воспоминания деда Анисима про то, как выполнял особенно важное задание артиллерийского начальства. И как не сказать, что за все это время он ни разу в своем рассказе не повторился.