Люстру вешать – дело хлопотное. Вот если бы я был один, то быстро бы справился. Но вся беда в том, что нас было трое: я, Серафима и Григорий. В трудовых способностях двух последних индивидуумов я очень сильно сомневался, и предчувствия меня не обманули.
Поднялся я с кошкой Серафимой (она по-прежнему у меня на руках сидела) на третий этаж к Гришиной квартире и остановился у электрощита, чтобы напряжение отключить. Только руку к рубильнику протянул, как Сима внезапно и страшно заорала мне что-то в ухо да ещё обеими лапами меня в голову толкнула.
От неожиданности я в сторону отшатнулся. И тут какой-то глухой хлопок раздался, и почти сразу же сверху над электрощитом плафон вдребезги разлетелся, а осколки стекла на то место посыпались, где я только что стоял. И показалось мне, что сначала был хлопок, а плафон чуть позднее громыхнул. И ещё почудились этажом ниже чьи-то лёгкие и торопливые шаги, только я тогда никакого внимания на это не обратил. А в очередной раз отругал мою спасительницу Серафиму и поспешил люстру вешать.
Вошёл в квартиру и сказал:
- Гриша, - иди напряжение отключи, в коридоре щиток есть, номера квартир подписаны. Рубильник вниз опустишь, и свет отключится. Да ты это по счётчику увидишь, он киловатты мотать перестанет. И стёкла на полу убери, плафон там почему-то взорвался. А лампочку я попозже сам заменю, пока и так светло.
Через несколько минут Гриша вернулся и заверил меня, что свет отключён и лестничная площадка подметена.
Тогда я взобрался на стремянку, зачистил концы электропроводки и вскомандовал:
- Гриша, люстру подавай!
Григорий подал мне люстру и встал, как Наполеон. Одной рукой он держался за стремянку, а другой - за книжный шкаф.
Я стал присоединять люстру к проводам, и тут меня шарахнуло током так, что я полетел со стремянки на диван. Тряхануло меня сильно, но не смертельно, потому что основной разряд достался Григорию. Он же за алюминиевую стремянку уцепился, и сначала его затрясло током, как китайского болванчика. Потом Грише на голову свалилась люстра, которую я, естественно, выронил. Затем Гриша упал вместе со стремянкой на пол, а так как другой рукой он крепко держался за книжный шкаф, то тот грохнулся на Гришу.
Когда я вытащил Гришу из-под различных обломков и осколков, то позвонил в скорую помощь. На что миленький и хитренький женский голосок поинтересовался:
- А не могли бы вы сами привезти больного, потому что в больнице для машин скорой помощи бензина нет. Месячный лимит уже израсходовали, и городская администрация больше не выделила.
- Девушка, - ответил я, - промедление чревато международным скандалом. Две минуты назад в своей квартире тяжело ранен барон Грегор фон Зайтц, внучатый племянник итальянской синьоры, и если ему в ближайшие минуты не будет оказана медицинская помощь, то я позвоню итальянскому премьеру, который пришлёт для вашей больницы бензин и кое-что ещё.
Девушка на другом конце провода испуганно ойкнула и застрекотала, как сорока, запинаясь от страха:
- Сейчас… мигом… все приедут…
- Не надо всех! Одного врача достаточно! – запоздало заорал я, потому что трубку на другом конце провода уже выронили из рук.
А минут через пятнадцать Гришина квартира наполнилась людьми в белых халатах. Десятка полтора медиков обнаружили у травмированного Григория сотрясение мозга, перелом правой руки, две трещины в рёбрах, многочисленные ушибы, ссадины и порезы. Гришу перевязали и загипсовали так, что он стал похож на белоснежного колобка. Руководил всей этой вакханалией главврач нашей больницы Сергей Гармаш.
Я объяснил главврачу, что сначала Григория сильно ударило током, потом ему на голову упала люстра, а затем уже его придавило книжным шкафом, что травма бытовая, криминала здесь никакого нет и в полицию об этом происшествии сообщать не надо.
На что лучший врач нашего города и заместитель моей бывшей жены Риты по Правящей Партии заметил, что в полицию о данном инциденте уже сообщено и это дело надо досконально расследовать. Вот если бы Григорий Зайцев был обыкновенным работягой, и его придавило бы насмерть шкафом, тогда и чёрт с ним. Но тут совсем другое дело. Во-первых, Грегор фон Зайтц не простой человек, а барон; во-вторых, он новый муж Маргариты Михайловны, председателя Политсовета Правящей Партии и вполне возможно, что здесь имеет место быть террористический акт.
- Какой террористический акт? – возопил я. – Да в этой квартире сексуального акта отродясь не бывало и в ближайшие месяцы точно не будет. А вы про террористический акт бредите.
- Всякое может быть, - уклончиво ответил Сергей Гармаш. – Могли ножки у шкафа подпилить или специально люстру бракованную подсунуть, чтобы она барону на голову упала.
- Да кто же это мог сделать? – ошарашено уставился я на главврача.
- Ну я не знаю, - ответил Гармаш, - органы разберутся. Но я так думаю, что это коммунисты подсуетились или либералы какие-нибудь. Нашу Партию многие не любят.
На последние слова мне возразить было ничего. В том, что все нормальные люди не только нашего городка, но и всей страны Партию не любили, Гармаш был прав.
Когда медики отбыли, то Григория Зайцева оставили дома. Оказывается, так приказала моя бывшая жена Рита, чтобы лучшую палату в городе для Григория приготовили, но его самого пока не госпитализировали. Мол, когда она вечером домой вернётся, то сама решит, где Григорию лучше лечиться.
После медиков явились двое полицейских. У них была одинаковая форма и одинаково глуповатые лица, на которых полицейские чины тщетно старались удержать остатки никогда не существующего интеллекта.
Протокол они составили подозрительно быстро и заверили меня, что не далее как сегодня преступники, покушавшиеся на Григория Зайцева, будут задержаны.
Каюсь, я им сразу не поверил. Но оказалось, что я зря сомневался в профессионализме наших доблестных органов, потому что вскоре позвонил начальник полиции полковник Коновал и сообщил, что налётчики на квартиру Григория Зайцева по прозвищу Шкаф и Люстра задержаны, и завтра с утра надо явиться в отделение полиции для опознания.