Зарисовка из детства
Истинное лицо человека заметно по его поступкам. Поступки – это следствия мышления. У меня был случай, когда, по недомыслию, отказ от поступка стал преступлением. Такие воспоминания тяготят психику и побуждают слабых духом к самооправданию, т.е. – к повторению подобного. О преступлении я расскажу позже, а пока - лишь зарисовка, чтобы было понятней, как всё начиналось.
Есть один действенный способ не копить ментальную грязь – это, признавшись всем и во всём, как бы отмыться. Можно просто сходить в церковь. Но я не настолько религиозен, чтобы подсовывать Богу под ковёр свои извинения.
В мелком детстве своём помню себя лишь стеснительным и неловким мальчиком, хотя мой отец ещё до моего рождения успешно выжил, пройдя сталинские лагеря смерти. Для того, чтобы воспитать меня посмелей, он предложил мне драться почаще и никого не звать на помощь. Вторую часть совета отец вынужден был присовокупить после того, как из-за меня ему пришлось поссориться со своим постоянным партнёром по шахматам – дядей Веней.
Тогда рядом со мной подрастал мой старший брат-кузен Володя. Он был всего на 11 месяцев старше меня. Но в детстве это заметно. Его родители всё ещё продолжали жить и работать на севере, в Норильске. После отпуска, проведённого в частном секторе благодатной Керчи, мамина младшая сестра тётя Валя оставила Вовку у нас. Так мой брат на целый учебный год оказался в Крыму.
Это именно он тогда побежал звать на помощь моего отца, чтобы спасти меня от кулачищ Пашки «Буйвола», сына его друга-шахматиста. Этот долговязый пацан учился уже в 7-м классе и был выше нас на голову и старше меня на два года. Папа приподнял моего обидчика над землёй прямо у деревянных ворот нашего дворика и угрожающе потряс. Хоть и не крупного сложения, мой папка в руках был необычно силён. Говорил, что в детстве восторгался Иваном Поддубным. Ворочал гири и дрался с такими же местными силачами «стенка на стенку». В первые годы советской власти он отучился на рабфаке и окончил сельхоз академию в Питере. Поумнел, обинтеллигентился. Тем не менее, грубая физическая сила и умение постоять за себя и близких ему очень как пригодились в ГУЛАГовских «университетах».
Пашка заплакал и побежал домой жаловаться своему отцу. Оппонент моего папы по шахматам, дядя Веня, был полковник-авиатор в отставке. Рассудительный очкарик-фронтовик и по-еврейски очень заботливый отец, он не мог адекватно отреагировать на воспитание своего сына каким-то, даже не воевавшим, врагом народа. И с тех пор дядю Веню за шахматами напротив моего отца я уже никогда не видел. По вечерам, сидя в одиночестве за доской с замысловатыми фигурами, папа разгадывал сложные задачки из отрывного календаря. А более слабый по шахматным турнирам соперник, сделав позу, ретировАлся.
Отец тогда с чувством выговорил нам с Вовкой свою досаду и приказал впредь никогда не жаловаться, а разбираться с обидчиками самим. – Ведь вы же братья, чёрт возьми!, или кто?
И мы, объединившись в своей беззащитной неправоте, стали шкодить против моих родителей, а драться продолжали лишь друг против друга. Внешних врагов у нас как таковых поблизости просто не оказалось.
Однажды мы с брательником круто распотрошили огромную собачью доху, что хранилась под периной родительского ложа.
В начале 60-х по советским школам южных городов волной прокатилась мода на игру в «жоски». Жоска - это кусочек длинной шерсти на крошечном клочке кожи, отягощённом свинцовой пуговкой, которую необходимо было, как можно большее количество раз подбить внутренней стороной ступни, обутой в жёсткую обувь. Своего рода тренировка для начинающих футболистов.
Лучше всех играл мой друг и однопартник, высоченный рыжий красавец Вадик Подгорный. У него в арсенале имелась шикарная пушистая жоска, сделанная из заячьего хвоста. И мы решили переплюнуть соперника хотя бы количеством, превращая шубу в решето.
В совершенно непотребном виде эту заполярную реликвию, сделанную из шкур загнанных ездовых собак-лаек нашим общим с Володей дедом Ефимом, моя мама обнаружила лишь к лету. Был очень большой скандал. Дедушка Ефим гостил как раз в это время и поддержал плачущую дочь конкретным поступком: он разбил на спине Вовки только что сделанную из спиленного тополя банкетку. Мне крупно повезло: как раз перед этим событием, нас с сестрой по профсоюзной путёвке мама отправила в туристический лагерь, что у подножия горы Агормыш за городком Старым Крым. И в моей голове не было даже и мысли о том, чтобы обезопасить брата, взяв на себя хотя бы часть нашей общей вины: ведь это грозило взбучкой нам обоим.
Прошли годы. Окончив школу, Володя вернулся в Норильск, отучился по профессии и стал хорошо зарабатывать плавильщиком на медно-никелевом комбинате. (Двойной коэффициент, надбавки и всё такое… ) Первым делом, приехав к тётке в отпуск на юг, он выкупил у моих родителей ту истерзанную «бандитскими пулями» многострадальную доху. После капремонта в руках хорошего мастера-шорника, изделие стало выглядеть как новое и не раз выручало своего хозяина в суровых широтах заполярья, согревая мыслью об искупленной вине незабываемого детства в Крыму. Такая вот небольшая зарисовка.