НА СНИМКЕ: Моя дочка Иринка
Родители моей жены Любы еще в 1962 году переехали из Батуми в Горький (ныне Нижний Новгород). Николай Исаакович Штерн, отец Любы, служивший в морских погранвойсках в Батуми, в 1962 году демобилизовался. Ему предложили жилье в 3-х городах на выбор, и, поскольку столиц не предлагали, он выбрал двухкомнатную малогабаритную квартиру в Горьком. Все-таки поближе к нам.
Там он сразу устроился на работу в военизированную охрану какого-то крупного предприятия, то есть был «при деле». Они приезжали к нам посмотреть, как мы живём, и Академгородок им понравился. Да и мы в трудные моменты просили их помочь нам, взяв к себе Иринку.
Такой трудный момент наступил зимой 1963 года. У Иринки постоянно болели уши. Одно обострение с сильными болями следовало за другим. Бедная девочка измучилась, но никакое лечение не помогало. Иногда казалось, что боль отступила, но проходило несколько дней, и сильная боль возвращалась.
Наконец, врач-отоларинголог сказала, что девочке надо сменить климат. Бывали случаи, когда после смены места жительства все проходило. Мы решили отвезти Иринку к родителям Любочки. Они согласились взять Иринку на время, и зимой 1963-1964 года Иринка оказалась в Горьком.
Весной я забрал Иринку от любочкиных родителей. Возвращаясь из очередной командировки, я заехал в Горький. Уши у дочки больше не болели. Это было, как чудо. Действительно, смена климата сыграла чудодейственную роль в излечении ребёнка. Причем уши у Иринки перестали болеть с первого дня её приезда в Горький. Так что, уж если быть точным, я не знаю, что было причиной излечения. Может быть, и то, что она совершила воздушное путешествие. В любом случае, после этой поездки в Горький уши у Иринки больше не болели
никогда.
Потом мы снова оказались в трудном положении летом. И снова кто-то из нас отвёз Иринку в Горький. А я забирал её через месяц.
Я уже писал раньше, что наш ребёнок не выговаривал половины букв русского алфавита. Когда я ее забирал из Горького, я не узнал нашего ребёнка. Теперь она говорила абсолютно правильно, чётко выговаривая все буквы. Оказывается, Николай Исаакович несколько раз водил её к логопеду. И вот результат. Мы были счастливы.
Этим летом снова возникла трудная ситуация. Но я хочу рассказать все по порядку.
Сначала о любочкиной работе. Отношения её с заведующим кафедрой Волштейном не складывались с самого начала, когда он пришёл на кафедру после смерти член-корреспондента Птицына. К концу учебного года Любочка уже начала подумывать об уходе с кафедры.
А в августе ей предстояло ехать в Ессентуки на лечение, как говорил Жванецкий, «всего этого ливера». У неё, видимо, уже не первый год была язва желудка, и были сильные боли, но ее тогда врачи ещё не обнаружили.
Ей уже в третий раз в НГУ давали путёвку в Ессентуки. Я к этому отношения не имел. Профком НГУ в СО АН не входил, а я даже никогда не просил их о выделении путевки. Они выделяли ей сами со своим доверенным врачом.
Теперь надо было Иринку куда-то пристраивать на летние месяцы. Мы с Любочкой решили отдать нашу дочку в пионерлагерь на 2-й и 3-й сезоны в июле и августе.
Иринке было шесть с половиной лет, а в лагере был организован один отряд дошколят. Девочка у нас была послушная и очень самостоятельная. Она не возражала.
Процедура праздника во время отправки детей в лагерь ей понравилась. Но вскоре раздался телефонный звонок, и она заказала нам привезти множество мелочей, которые мы не предусмотрели, будучи неискушёнными в лагерной жизни. Иринка терпеливо перечислила все, что мы должны ей привезти к официальному открытию лагеря, на которое приглашались родители.
До открытия родителей в пионерлагерь не допускали. Конечно, я ездил в лагерь практически каждый день и мог сразу привезти все то, что она заказала, но это было бы неправильно. Другие дети, которым тоже, скорее всего, многого недоставало, меня бы не поняли. И с этим надо было считаться, – я не должен был ставить дочку в привилегированное положение. Она бы тоже от такого моего поступка вряд ли была бы счастлива.
Сразу после окончания 2-го сезона мы спросили ее, как ей там жилоcь, и она как всегда ответила «нормально». Так что поехала она в пионерлагерь и в августе, на 3-й сезон. А куда было деваться?
Потом Иринка ездила в "Солнечный" каждый год на все три сезона много лет. Была она там и в 1965, и в 1966 году, расказать о котором мне ещё предстоит.
Продолжение следует: