ИИСУС ВОСКРЕСШИЙ
Бенджамин Уорфилд (1908)
http://articles.ochristian.com/article12945.shtml
Первые стихи 2 Тим.2 - это, по сути, призыв к всеобъемлющей верности. Апостол Павел сидел в римскою тюрьме, ожидая смертного приговора. Церковь, еще не вышедшая из детства, переживала опасные времена. Лжеучители нападали на самую суть Евангелия. Заблуждения вторглись уже в узкий круг ближайших соратников апостола. Предательство окружило его лично. Среди всех этих ужасных проявлений надвигающейся беды он усиленно призывает своего духовного сына к вере и неизменной верности. К верности себе, к верности делу, которому он был предан до глубины души, к верности правде, которую он проповедовал, к верности Иисусу Христу, их общему Искупителю и Господу.
Искушения неверности, которые могли нападать на Тимофея, были очень многочисленными и очень заметными. Множество достойных людей падали и пали их жертвами. Заблуждения и ошибки тех времен распространялись открыто, с наглядностью и видимым правдоподобием. Их отличало презрение, которое открыто заявляло, что только тупицы могут верить в нечто иное, что Павел пошел против всего мира и проиграл. Меч гонений был безжалостно обнажен, страдания и жестокая смерть шли по пятам тех, кто последовал пути Павла. Казалось, что все, что Павел создал ценой такого труда и боли, рухнет и исчезнет.
Павел, однако, ни на мгновение не падал духом сам и не позволял этого своим верным последователям. Но он не стремился отвлечь Тимофея от трудностей и опасностей, в которых тот оказался. Он предлагает ему в первую очередь взвесить цену, а затем указывает на источник силы, которая удовлетворит все его нужды. Мы призваны к увещеванию или, лучше говоря, поощрению. И это поощрение достигает кульминации в одной очень примечательной фразе. Это фраза достаточно весомая, чтобы выявить сразу центральную мысль Евангелия, которому учил Павел, и цитадель, в которой он концентрировал все свои силы. Среди всех окружающих соблазнов и всеохватывающих опасностей Павел увещевает Тимофея иметь в виду главный изобилующий источник силы, великую центральную доктрину или, скажем иначе, великий центральный факт его проповедей, его веры, его жизни. И он провозглашает эту великую истину: Иисус Христос, от семени Давидова, воскрес из мертвых.
Именно на прославленного Иисуса Павел направляет взгляд Тимофея. Или, если быть более конкретным: на то царственное господство воскресшего Иисуса, на которое он указывает как на силу и поддержку христианина. Его язык сжимаяется до предельной краткости. Трудно передать всю силу его фраз. То, о чем Павел увещевает Тимофея в разгар всех преследующих его недоумений и опасностей - это укрепить свое сердце, постоянно неся в памяти не просто Иисуса Христа, но Христа как Господа вселенной, Который был мертв, но теперь жив и пребывает вечно в силе бесконечной жизни, как Царь от семени Давидова, воцарившийся с триумфом на Своем вечном троне. Заметим, что не только у Иисуса Распятого Павел призывает черпать силы, чтобы вытерпеть кризис, который обрушился на его жизнь. Именно к контрасту между прежним уничижением и нынешней славой возвышенного Господа направляет он наш взор. Он не говорит просто: «Имейте в виду, что Иисус Христос воссел на престоле вселенной и все находится под Его ногами", хотя, конечно, именно это универсальное владычество Иисуса придает всю силу увещеванию апостола. Он говорит: "Имейте в виду, что Иисус Христос воскрес из мертвых, от семени Давида, что Он умер, и воскрес из мертвых, и ныне пребывает как вечный Царь на небесах". Без сомнения, часть утверждения апостола намекает на то, что прежнее уничижение возвышенного Господа должно составлять связь между Иисусом Христом и Его верными последователями, чтобы они могли стать подражателями Его. Они, странники, могут видеть в Нем Совершителя своего пути, ибо Он Сам был Странником, и если они с терпением последуют за Ним, они тоже смогут стать победителями. Но нерв апостольского призыва, очевидно, заключается не в этом, а в самом языке, с которым он сформулирован. Может ли Тимофей подражать нашему Господу в Его бытии от семени Давидова? Как он может подражать Ему, взошедшему на престол вселенной? Принципиально апостол указывает здесь на Христа не как на наш пример, но как на нашего Всемогущего Спасителя. Именно поэтому он так возвышает Его. И центральная из великих вещей, о которых говорит апостол - это то, что Он воскрес из мертвых.
Не следует, конечно, упускать из виду, что Павел говорит о воскресении Христа таким образом, что оно не поглощается принципиально актом Его вознесения. Имейте в виду, говорит он, что Иисус Христос есть Человек, Который был воскрешен из мертвых, ибо Он есть Тот, Кто не мог быть удержан могилой, но Он расторг узы смерти и ныне Он жив во веки веков. Но также нельзя не заметить того, что Его воскресение является явным, и апостол возвещает о нем таким образом, чтобы сделать очевидным, что факт воскресения обладает в Евангелии местом, которое заслуживает быть названным не иначе как центральное. Прославленный Христос есть сначала воскресший Иисус, и ясно, что если бы не было никакого воскресения, Павел не знал бы, как возвестить Тимофею о Христе прославленном как об Источнике его силы и мужества среди трудностей и поражений жизни. Из этого великого факта, который ясен, таким образом, из самих выражений, в которых он увещает Тимофея, вытекает и смысл его утверждений обо всем, что связано со Христом как нашим Предшественником, ибо мы должны умереть вместе со своим Господом, чтобы мы также могли и жить с Ним, терпеть, чтобы с Ним и царствовать. Для Павла воскресение Христово было тем, на чем основывалась вся его надежда и вся уверенность в жизни, а также в смерти.
В некотором смысле кажется, что тот акцент, который занимает воскресение Христа в мысли и проповеди Павла, не имеет особого значения. Никто не сомневается, что оно было главным в его Евангелии. Казалось бы, невозможно, на самом деле, читать Новый Завет и упустить мысль, что не только Павел, но все сообщество основателей христианства рассматривало убеждение в реальности телесного воскресения как само основание своей веры. Этот факт широко представлен во всех текстах Нового Завета. Сам Господь основывал Свои притязания на славу на Своем воскресении. Когда Его спрашивали о знамениях, Он указал на это как на знак Своей власти. Уже первые проповедники Евангелия мыслили свидетельство о воскресении своего Учителя как свою главную функцию. Оживотворенные надеждой и твердой верой, возникшими в них, они усваивали воскресению всю свою власть. Все Павлово Евангелие было Евангелием воскресшего Спасителя: Его призыву он усваивал свое апостольство, и Его работе - все проявления христианской веры и жизни.
Есть, в частности, два аспекта в посланиях Павла, которые поразительным образом указывают на центральное место воскресения Христа в жизни первых верующих в Евангелие. Апостол резко и с особой силой заявляет, что если Христос не воскрес, то апостольская проповедь и вся христианская вера - одинаковое тщеславие, и те, кто уверовал во Христа, остаются в своих грехах, причем еще беспросветнее. Смысл его слов в том, что воскресение Христа занимает самый центр Евангелия, которое он благовествует вместе со всеми апостолами и которое получено всеми христианами. Итак, если это воскресение не является реальным, проповедники Евангелия должны быть осуждены как ложные свидетели о Боге, вера, основанная на их проповеди, пуста, а надежда, вытекающая из этой веры - нереальна. Здесь Павел имеет в виду все христианское сообщество и его учителей, которые в согласии с ним основывают истинность христианства на реальности воскресения Христа. И он столь уверен в универсальности и неизменности этого факта, что для него это христианское послание целиком, которое он использует в качестве единственной опоры для ответа любопытствующим о новой доктрине воскресения и другим скептичным к его вере читателям. Если мертвые не воскресают, то и Христос не воскрес - вот что является его по сути единственным аргументом. И он использует этот аргумент как человек, который хорошо знает, что ни один человек, который называет себя христианином, не будет мириться с этим выводом. Тот факт, что Христос воскрес, прочно вошел в глубину христианского сознания.
В некоторых отношениях еще более впечатляющими являются последствия такого словоупотребления, которые мы видим в другом месте. Здесь апостол противопоставляет все "надежды на плоть" одной главной ценности - знанию Господа Иисуса Христа. Он заявляет, что ради "превосходства познания Господа Иисуса" готов вообще все считать мусором и навозом, чтобы только "приобрести Христа и найтись в Нем", чтобы иметь возможность "познать Его, и силу воскресения Его, и участие в страданиях Его, сообразуясь смерти Его, чтобы достичь воскресения из мертвых". Структура этого утверждения требует от нас признать, что сама суть спасительной действенности дела Христа заложена в "силе воскресения Его". Именно через силу, передаваемую в Его воскресении, Его спасительное дело вступает в силу для людей. То есть Павел выявляет, что центр тяжести христианской надежды, а также христианской жизни - именно в воскресении Христа. И вся христианская жизнь зависит от того великого факта, что Христос воскрес из мертвых, и отсюда вытекают все влияния на то, чего христиане достигают в своей жизни, этой и последующей.
Перед лицом таких доказательств, распространенных по всему Новому Завету, никто не в состоянии ставить под вопрос то, что основатели христианства рассматривали сам факт воскресения Христа как центральный оплот их надежды, веры и вести. Соответственно нам не нужно даже допускать той мысли, что мы ищем доказательств факта сомнительного или подлежащего сомнению. Вся важность нашего упора на следствия утверждения, раскрываемого во всем Новом Завете, заключена в том, что мы можем быть в состоянии оценить реальное значение очень распространенной тенденции, которая возникла в наше время - тенденции подвергать сомнению важность этого события, на котором основатели христианства сосредоточили центр своего внимания и к которому они присоединили такие следствия. Если никто не сомневается, что первые проповедники Евангелия почитали воскресение Христа краеугольным камнем их провозглашения, главной основой своей веры и надежды, тем не менее существуют многие, кто не колеблясь заявляют, что эти проповедники, считая так, были грубо обмануты. Это, впрочем, неизбежный вывод из того скепсиса по отношению ко всему сверхъестественному, который так сильно характеризует наш современный мир. "Христианство без чудес" - это концепция, которая в том или ином ее виде стала настолько модной именно в наши дни, когда едва ли кто готов допустить, что самое потрясающее из всех чудес на самом деле лежит в основе христианства в его исторических корнях, и уверенность в реальности этого поразительного чуда лежит и сегодня в основе христианской жизни и надежды. Признать это значит признать, что христианство насквозь сверхъестественная религия - сверхъестественная по своему происхождению, по своей санкции, по характеру своего дела в мире. И что тогда будет с христианством без чудес?
Соответственно у нас есть уже целое поколение, которое заявляет снова и снова и со все более возрастающей резкостью, что не имеет никакого значения, воскрес Христос из мертвых или нет. Ведь главное, говорят нам, не в том теле, что было положено в гробницу. Но каковы, мы спросим, религиозные ценности, которые могут быть фактом для любого человека? Главное - это то, что Иисус, Который жил в этом мире такой жизнью, творил добро и через Свое неколебимое доверие к Провидению открыл людям любовь Бога Отцы, хотя и прошел неизбежный изменяющий опыт, что люди называют смертью, жив и сейчас! Он жив, и живет в Своей Церкви, как и живет жизнью тех небес, на которые Он указал нам как на дом Отца нашего и к которым мы следует за Ним от зла этого мира, и именно в этом состоит влияние Его дивной и вдохновляющей жизни, которая живет в Его последователях, а через них в мире. Это и является тем единственным фактом реального религиозного значения, который может завладеть нашими чувствами, оживить религиозную жизнь и через который мы можем поощрять религиозные усилия и укреплять их стойкость.
Красота языка, в который облечены такие утверждения, и пыл религиозного чувства, которым они проникнуты, не могут ослепить нас в отношении реальной проблемы, которая поднята ими. Это не вопрос, основана ли наша вера на простой "реанимации" мертвеца 2000 лет назад или на живом Господе, царящем в небесах. Это не некое новое воззрение, нацеливающее взгляд людей на прославленного Иисуса, чтобы они следовали к Богу путем Его вдохновения и силы. Это то, что делали апостолы и все, кто начиная с них следовали по их стопам. Павел не просто говорит Тимофею: "Помни, что Иисус Христос, когда Он умер, воскрес из мертвых", хотя и так говорили многие. Направляя взор Тимофея к прославленному Иисусу, царствующему на небесах, он сказал: "Помни Иисуса Христа, воскресшего из мертвых, от семени Давидова". Это не некий новый взгляд, сосредоточенный на живом и действующем Христе. Ибо именно живой и действующий Христос всегда был предметом поклонения христиан. Без этого мы просто игнорируем или отрицаем воскресшего Христа.
Нельзя претендовать на то, что пренебрегая воскресшим Христом или отвергая Его, можно не порвать с историческим христианством. Очевидно, что апостолы твердо верили в воскресшего Христа, и начиная с апостолов христиане и сегодня твердо верят в воскресшего Христа. И это значит, что эта твердая вера была источником великого энтузиазма христиан всех веков. Утверждение, что акцент на воскресшего Христа не принципиален, считает, что он сопряжен с грубой путаницей - не меньшей, чем путаницей ядра с шелухой. Нам решительно заявляют, что пора отделить шелуху и оставить только ядро. Религиозная вера, говоря нам, не может быть основана на своем простом возникновении во времени и пространстве. Что нам до того, что кто-то видел в другие века? Если 2000 лет назад Иисус воскрес из мертвых и явился некоторым людям, то как это касается нас сегодня? Все, что имеет значение для нас - это то, что Он не был поглощен смертью, но прошел через страдания и смерть к славе, то есть к жизни, силе и чести. Вера-де не имеет ничего общего со знанием о том, в каком виде Иисус жив сейчас, она есть только убеждение, что Он является живым Господом.
Это совершенно новая концепция материи, стоящая в явном контрасте с концепцией основателей и всех приверженцев христианства. Это результат, как мы уже намекнули, отвращения к сверхъестественному. Но чтобы избавиться от сверхъестественного происхождения христианства, надо сдать в архив весь Символ веры. Христианство сейчас пытаются провозгласить "новым", отличным от всего христианства, когда-либо существовавшего на земле. Его новизна видится в том, что оно-де не имеет корней в исторической реальности любого рода. Религиозная вера, как нам говорят, должна быть независимой от всех простых фактов.
Мы не должны забывать, что цель нашего рассмотрения этих новых представлений - в том, чтобы сохранить христианство. Если христианство вообще не зависит от исторических фактов, ясно, что его нельзя одолеть посредством исторической критики. Пусть критики реконструируют как хотят исторические обстоятельства, которые были связаны с его началом, они не могут коснуться того христианства, которое не зависит от этих обстоятельств. Но это слишком большая цена, которую от нас требуют заплатить за такую свободу. Эта цена не меньшая, чем само христианство как таковое. Очевидным следствием отрыва христианства от всех исторических фактов будет изъятие его самого из области фактов.
Христианство есть "историческая религия", и христианство, полностью оторванное от исторической конкретности, не есть христианство вообще. Человек может иметь религию вообще без опоры на исторические факты, так как человек является религиозным животным и не больше может уйти от религии, чем он может убежать от любого другого из его упорныхо инстинктов. Он все еще может по милости Божией кое-что знать о Боге и душе, моральной ответственности и бессмертии. Но даже язычники не знают ли то же самое? Неужели у нас нет большего, чем у них? Мы можем до сих пор называть христианством жалкие лохмотья естественной религии, которая останется у нас, если мы отвергнем все факты, которые составляют христианство - вековую подготовку к пришествию Царства Божия, воплощение Сына Божия, Его искупительную смерть на кресте, Его воскресение на третий день, и Его вознесение на небо, и сошествие Духа в день Пятидесятницы как рождения Церкви. Но сделать так значит возмутить все приличия в области имен и фактов. Христианство - это не просто синоним понятия религии, оно представляет собой специфическую форму религии, определяемую в своих особенностях серией великих исторических событий, которые составляют искупительную работу Бога в этом грешном мире, событий, среди которых воскресение Христа имеет не просто существенное, а действительно ключевое значение.
Невозможность поддержать что бы то ни было из того, что можно назвать христианством, без охвата этих исторических фактов можно приллюстрировать трудностями при выполнении подобных программ, которые чувстуют люди, говорящие о "христианстве", свободном от необходимости в фактах. Ибо разве они не предлагают нашим абстрактным умам очень высокую цену, если хотят отвлечь их от предполагаемой "реанимации" Христа, которая 2000 лет назад произошла в Палестине (если это произошло вообще), и сосредоточить их на живом Иисусе, Который пережил смерть и до сих пор живет на небесах? Они забывают, что если они говорят "Иисус", они уже говорят "история". Кто сей Иисус, Который, пройдя через смерть, живет сегодня на небесах, и почему Он должен быть предметом нашего вдохновения? Да жил ли Он вообще на земле? А разве уже на земле Он не явил непоколебимой веры в Провидение, которая явила нам Бога Отца? В противном случае, что нам до того, что он "по-прежнему" живет на небесах? Быть свободным от фактов истории и быть застрахованным от нападок от исторической критики не достаточно, чтобы перестать считаться с такими фактами, как воскресение Христа: тогда мы должны перестать считаться с любыми фактами об Иисусе. Иисус есть историческая фигура. То, Кто Он есть, значит не меньше, чем то, что Он сделал, и это вопрос исторического свидетельства. Если мы поворачиваемся спиной к историческим фактам как якобы не имеющим значения для нашего христианства, мы должны повернуться спиной к Самому Иисусу, и это слишком высокая цена за то, чтобы обезопасить себя от исторической критики. Тот, кто хочет иметь действительно неисторическое христианство, не может знать Иисуса ни земного, ни небесного. И, конечно, такое христианство без Иисуса не есть христианство вообще.
Христианство стоит или падает вместе с историческими фактами потому, что они не просто сопровождали его появление в мире, но придали ему специфическую форму как религии. Эти исторические факты образуют его суть, и быть равнодушным к ним значит быть равнодушным к существу христианства. При этих обстоятельствах опасно заявлять, что они не имеют никакого значения для христианской религии. Особенно опасно пренебрегать заявлениями, которым основатели христианства придавали такое большое значение, как свидетельству о воскресении Христа. Если Павел говорит нам не "Помни Господа Иисуса Христа Живущего на небесах", а "Помни Господа Иисуса Христа, воскресшего из мертвых, от семени Давидова", мы, конечно, должны сделать паузу, прежде чем мы позволим себе сказать, что неважно, воскрес Он из мертвых или нет. И если мы сделаем эту паузу трезво подумаем, мы не сможем не прийти к выводам о том, какое значение придавал Павел месту воскресения в христианской религии. Если мы хотя бы немного поразмыслим над реальным значением, которое воскресение Христа имеет в системе христианства, мы не должны будем даже допустить, что это значение не фундаментальное.
Я напомню лишь о некоторых из различных следствий, в которых воскресение Иисуса являет себя как то, что лежит в основе всей нашей надежды и всей надежды мира. Естественно думать, прежде всего, о месте этого великого факта в христианской апологетике. Можно спорить о том, было бы возможно верить в христианство как в сверхъестественно данную религию, если бы Христос остался в могиле. Но едва ли спорно, что тот факт, что Он воскрес, представляет исчерпывающую демонстрацию сверхъестественного происхождения христианства, справедливости притязаний Христа как Сына Божия и доверия к достоинству Его учения как послания от Бога к человеку. В свете этого поразительного чуда все колебания по отношению к сверхъестественному характеру жизни, которая сделала его возможной, или к последующему развитию оживотворенной им религии, более того, ко всей подготовке к пришествию Посланника Божия, Который должен был жить, умереть и воскреснуть, и вообще все вопросы о смысле Его жизни, смерти и воскресения становятся необоснованными и абсурдными. Тем самым религия Христа получает небесное свидетельство своей божественности, а также Божественного замысла в ее подготовке, становлении и естественном развитии. На пустой гроб Иисуса враги Его креста смотрели с возрастающей тревогой. Христос воскрес из мертвых! После 2000 лет нападок таковые сами становятся реальным доказательством, что факт является фактом. И пока он стоит, христианство также будет выступать как сверхъестественная религия. Воскресение Христа является фундаментальным фактом в защиту христианства.
Ничто не занимает более фундаментального места в христианской апологетике, чем это откровение жизни и бессмертия, которое христианство принесло умирающему миру. Оно сняло завесу и позволило людям увидеть реальность иного мира, к которому все мы движемся. Все его отношение к жизни, смерти и жизни после смерти было революцией для тех, кто увидел Его и ходил с Ним по Его воскресении. Смерть больше не была ужасом для них; они больше не нуждались в вере, ибо знали, что есть жизнь по ту сторону смерти, что могила есть лишь начало пути, и хотя земное жилище разрушится, от Бога у них есть другое, дом небесный, нерукотворный и вечный. И мы, которые пришли позже, можем видеть своими глазами и осязать руками Слово жизни. Мы больше не можем говорить о пути туда, откуда нет возврата. Воскресение Христа нарушило преграду, и теперь лишь завеса отделяет небеса от земли. Если Тот, Кто умер, воскрес и вечно живет в полноте Своей человечности, то это основной факт Откровения в христианском учении о бессмертии.
Столь же фундаментальное место воскресение Христа занимает по отношению к нашей уверенности в Его учении, Его утверждениях и Его обетованиях. Господь жизни не мог поддаться смерти. Если бы Он не воскрес, то мы могли бы не поверить Ему, когда Он "сделал Себя равным Богу". Своим воскресением Он поставил печать на все наставления, которые Он дал, и на всю надежду, которую Он оставил. Может быть, средства, которые Он избрал, не удались, и Его заявления не преуспели? Но это невозможно, ибо Тот, Кто сказал: "Придите ко Мне, и Я успокою вас", также обещал быть с теми, кто доверяет Ему, "всегда до скончания мира"; Тот, Кто объявил нам прощение грехов, доказал, что Он имеет власть отдать Свою жизнь и опять принять ее? Что легче сказать: "Твои прощаются тебе грехи", или "Я воскресну"? То, что Он не мог быть удержан смертью, но нес в Себе бессмертную жизнь, дает нам знать, что Сын Человеческий имеет власть прощать грехи.
И есть еще более глубокая истина: воскресение Христа имеет основополагающее значение для уверенности христианина, что дело Христа является полным и Его искупление - совершенным. Этого не достаточно, чтобы мы должны быть в состоянии сказать: "Он был предан за грехи наши". Мы должны быть в состоянии добавить: "Он воскрес для оправдания нашего». Иначе что позволило бы нам говорить, что Он был в состоянии заплатить требуемую цену? То, что Он умер, явило Его любовь и желание спасти; то, что Он воскрес - Его силу и способность спасти. Мы не можем быть спасены мертвым Христом, что взялся за дело и не мог его выполнить, и остался не более чем мучеником бессильной любви. Чтобы спасти, Он должен пройти через смерть. Если Его казнь была расплатой за грех, то смерть не могла разрушить Его, ибо Он разрушил ее. Воскресение Христа становится, таким образом, необходимым доказательством Его завершенного дела, совершенного искупления. Только потому, что Он воскрес из мертвых, мы знаем, что выкуп, который Он предложил, был достаточен, Его Жертва принята, а мы - Его удел.
Одним словом, воскресение Христа лежит в основе всей христианской надежды и христианской уверенности. Это имеет фундаментальное значение, ибо и наше ожидание - воскреснуть из мертвых. Если Христос воскрес, мы не можем ограничиться тем, что один умер за всех и все умерли, но если с телом греха покончено, то мы, что умерли с Ним, и жить будем с Ним. Его воскресение ведет за собой нас. Он победил смерть и предоставил Богу в Своем лице первые плоды победы над могилой. В Его воскресении - залог и нашего воскресения: "Ибо, если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то также и умерших в Иисусе Он приведет с Ним». Если бы Христос не воскрес, то как могли бы мы питать столь великую надежду? Можем ли мы верить, что то, что сеется в тлении, восстанет в нетлении, что сеется в уничижении, восстанет во славе, что сеется в немощи, восстанет в силе, что то, что сейчас подпало власти греховного себялюбия, в воскресении будет полностью определяться Духом Божиим?
Возвращаясь к утверждению Павла, с которого мы начали, скажем, что в воскресении Христа у нас есть уверенность, что Он, будучи Господом неба и земли, есть Тот, Кто царствует и в Чьих руках собраны бразды правления вселенной. Без этого мы не могли бы верить в любовь Того, Кто умер за нас. Мы не могли бы иначе верить в загробную жизнь. Возможно, мы должны были бы верить в Его победу над злом потому, что Он, будучи свят, соблюл некий вселенский закон. Но если бы Он не воскрес, то как мы могли бы верить Ему как живущему на небесах Господу всех? Подверженный смерти и ставший беспомощным узником могилы, чем Он отличался бы от бесконечной вереницы рабов смерти, странствующих по миру к одному неизбежному концу? Если имеет основополагающее значение для христианства, что Иисус есть Господин всего: что Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено, и всякий язык исповедал Его Господом: то имеет фундаментальное значение для христианства и то, что смерть должна быть подчинена Ему и что для Него не было возможным увидеть тление. Этот последний враг тоже, как утверждает Павел, положен под ноги Его, и именно поэтому мы можем провозгласить с такой энергией убеждение, что ничто не может отлучить нас от любви Божией, во Христе Иисусе, Господе нашем, - даже сама смерть, и что ничто не может причинить нам вред и ничто не в силах отнять у нас мир.
Все наше утешение, радость и мужество вытекают из того великого факта, что Иисус от семени Давидова воскрес, что Воскресшим Он стал превыше и Главою всего, и что Он должен царствовать, пока не покорит все под ноги Свои. Наш Брат, Который, как и мы, познал смерть, Он есть Тот, Кто правит уже все эти века в прошлом, правит ныне и будет править всю вечность, которая впереди. И если наши сердца подводят, когда мы стоим против злобы, окружающей нас, давайте поощрять себя и друг друга великим напоминанием: знать Иисуса Христа, воскресшего из мертвых, от семени Давидова!
Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn