Часть III Ответ молчания. Помнить — значит жить.
Глава 1
Аналогия с сюжетом знаменитого булгаковского произведения, да ещё в реальности, сильно встряхнула. Наконец-то Вероника себя проявила. Неуловимо, но, тем не менее, ощутимо. Мистики не было, даже явление Истомина как-то не получалось причислить к категории мистических явлений. И это было более чем странно. Истомина видели все, прохожие тоже, опрос нескольких местных жителей показал: Видослав в Асино, конкретное лицо и отнюдь не новое. Выходило что-то совершенно несусветное: группа задержания в Баскуни потеряла из виду объект наблюдения точно в 00.00 по московскому времени.
Заноза- Вероника глубоко впилась в сердце и болезненно зудела, не давая возможности расслабиться ни на секунду. Видослав здесь! Он никуда не отбыл, билета на поезд не брал. Его вообще не было на томском ЖД вокзале! А произошло вот что. Сильное желание людей, общее сильное желание, как можно скорее войти в непосредственный контакт с объектом, создало психический феномен в пространстве и времени. Идея быстрого захвата, сконцентрированная из множества мыслеформ, создала пространственный визуальный эффект, эффект скрытой видеокамеры. Эта замороченная справка была получена в один из сумасшедших вечеров от инструктора «Гаммы», роковой полковницы. Проще говоря, Истомина, находящегося где-то, непонятно где, зафиксировало коллективное сознание поисковиков и отразило, как на экране в локальном пространстве, непосредственного места нахождения самих поисковиков. Что называется — полный улёт.
Центральное УВД по томской области подтвердило версию о предполагаемом местонахождении разыскиваемого Истомина и даже сообщило, правда в виде предположения, что разыскиваемый может находится у одного из своих последователей. Последователи! У этой гиены есть последователи!? Банда!? Криминально-эзотерическая группировка!?? Этого ещё не хватало.
Да, кстати, по одному из сообщений «роковой дамы», этот самый уникум питается энергией минус и продуцирует эту энергию, то есть, излучает её в мощной концентрации, посредством чувственных идей. Именно это излучение убило Веронику. Он отомстил ей за «измену», она была обручена с ним, то есть, на ней была его программа его, именно его жены. Она просто не могла не быть его женой. После обряда совершённого им с нею, они стали одним целым. И смерть не разрушила этого единства, это оказалось сильнее смерти, её сознание, её душа теперь вместе с ним, «справедливость» восторжествовала. Именно поэтому Вероника никому не снится. Воистину, любовь сильнее смерти, но любовь этого чудовища, любовь хищника к жертве.
Далее: свидетели видели «твор-чество» поисковиков, но это не было массовой галлюцинацией, психическая энергия, лишь, открыла одну из дверей пространственного коридора, позволила увидеть, чем объект занят в данный момент, подсмотреть за ним. А потом, эта дверь захлопнулась, точно так же неожиданно, как и распахнулась, не показав места, где именно объект, совершает динамику.
Конечно, если бы на месте Огнева, была Прокудова… Уж, эта тётя не стала бы суетиться. Ну а что касается билета на поезд, то он был заказан через сайт и оплачен бакнковской картой. И вот тут-то возникает новое лицо, последователь - не последователь, а случайный доброжелатель. Как показало следственное мероприятие, ни то ни другое. Всё оказалось довольно странно тринадцатилетний подросток зашёл на сайт железной дороги и любопытства ради захотел посмотреть как можно купить билет на поезд. Когда процедура оформления дошла до ввода номера банковской карты, подросток взял старую карту лежавшую на книжной полке, и использовавшуюся отцом в качестве книжной закладки, ввёл её номер совершенно не расчитывая на результат. Родители уверяли сотрудников полиции что на картбыло ни денег ни лимита, хотя она и не была заблокирована, тем не менее, билет чудесным образом оказался оформленным. Почему мальчишке пришло на ум употребить именно эту фамилию и тем более эти цифры номера паспорта, он объяснить не смог, просто ввёл «первое пришедшее в голову», человека с фамилией Истомин никогда не встречал и паспорта его, конечно, не видел.
Эта странность с билетом никакого объяснения не получила, кроме предположения о гипнотическом воздействии на подростка, которое, впрочем, к материалам дознания не подошьёшь.
Гиена действовал, действовал тайно и явно. И чтобы одолеть его, нужно было заблокировать его от источников отрицательной энергии. Даже если допустить вероятность такой удачи, то накопленный им энергоресурс чрезвычайно велик, и взять его будет, при всём этом, чертовски сложно, если вообще возможно. И вот ещё. Последователей у Истомина не было, поклонники были, а последователей нет, он в них и не нуждался. Он нуждался только в одном - в источниках отрицательной энергии, это было его жизнью. И именно поэтому, однажды он замолчал навеки - один из способов сохранять энергию.
Поклонников Истомина сложно назвать сектой, это скорее, сообщество учёных, научно творческое объединение исследователей, которых он щадит, то есть, не облучает. Как выясняется, Истомин «любит», если так можно выразиться, научную среду, атмосфера научных кругов его расслабляет, он любит электроприборы.
Кто-то считает его сталкером-ко-нтактёром с внеземными цевилизациями, кто-то учёным нетрадиционником, типа Порфирия Иванова, в основном же, его определяют как универсала. Зловещий фон, окутывающий его, воспринимается, по-разному.
Встречи с почитателями показали: к Истомину относятся очень серьёзно, и очень осторожно. Он вообще известная личность в научных кругах. Его популярность среди учёных огромна, авторитет высок. Физики-ядерщики его просто обожают, микробиологи от него без ума, среди эзотериков он себя зарекомендовал, как супер явление, магия не оказывает на него воздействия.
Но, Вероника! Его вечная заложница, его пленница, заноза… Вещая заноза Вероника, терзающая сердце. Она словно зовёт к себе, призывает на помощь.
Он здесь, пока здесь! Но он ещё долго будет здесь. Ему что-то нужно на границе Томской области с Красноярским краем. Забыть, забыть всё чему учился в школе, в школе милиции, академии и верить только этой занозе, этому единственному информатору от истины. Вот уж не думал никогда, что придётся дожить до такого. Нет больше майора Огнева, не существует больше и гражданина Рф Огнева Григория Аверьяновича, есть запредельность с именем «Воин Закона», сгусток воли, чувств объединённых в скорость движения.
Сон — чистая условность и глупость, время сна, пустая трата времени. Вероника-а, где ты? Дай знак, и, я возьму след. У меня больше нет тела, у меня нет имени, я отбросил, отказался от этого и слился, слился с памятью о тебе. Я вспомнил всё вплоть до запаха твоих волос и одежды. Запаха каждой твоей вещи, Вероника. Я не могу спать, не могу есть, быть на одном месте, не вижу лиц, моих спутников. Вижу только тебя. Наконец-то я тебя вижу. Как это странно, видеть не видя! Теперь понятно, что такое дорога в никуда, она существует реально!
Безумие — это высшая форма мудрости. Время пришло, когда пришлось в это поверить. Время! Что это секунды сейчас, минуты, часы? Бег, вечный бег, стремление воли.
- Значит так, мужики я не знаю, откуда я это знаю, но сейчас, я что-то на вроде собаки, всем понятно? Я ещё не взял след, но я чую этот след поблизости.
- Гриш, ты что, хочешь сказать, что полторы недели мы идём не по следу, а за тобой?
- Мы идём к следу. Только, умаляю, не спрашивать, я ничего не знаю. Я иду!
- А никто и не спрашивает, — глухо ворчал, себе под нос старлей Свирин, —больно надо.
Марш бросок на несколько десятков километров по Чулыму, почти бегом, как не странно, никого не измотал, а скорее наоборот — взбодрил. Группа питалась на ходу, но это не замедляло движения и не нарушало пищеварения.
Снежные заносы, коряги, откосы, камни, поваленные стволы деревьев, были словно привычной полосой препятствия, никто на это не обращал внимания, действовали на автопилоте. «Огнев! — Жуткий шёпот Глосина прямо в ухо, резанул. — Я вижу его, слева по ходу». Взгляд, брошенный в этом направлении, действительно зафиксировал знакомую фигуру на скале другого берега, на расстоянии одного километра. Но заноза в сердце шевельнулась. Нет, не то, мираж, но мираж многообещающий.
- Не сбрасывать темпа, за мной мужики!
- Кто бы спорил, я не стану, — ворчал по-медвежьи Свирин, что-то пережёвывая. Солнце валило к третьему часу пополудни. Вдруг снежный бугор слева издал глухой рык, вслед за ним послышалось ворчание, опять рык — хозяин Тайги подал голос и показался сам, разметав снег вкруг себя, он тут же встал на дыбы.
- Твою мать! — Далее Генка Клюев, потомственный и профессиональный охотник, смачно со вкусом выругался, сдёргивая карабин. — Слышь ты, падла, дай дороги, я не хочу тебя убивать!
Медведь, матёрый самец, поднявшийся на дыбы, с открытой пастью, молча смотрел на Генку. Речевые обороты потомка древнего охотничьего рода, видимо заставили призадуматься зверя. Сам человек явно не подходил на роль жертвы: рост за два метра, габариты. Генка мужик что надо, погранвойска за плечами. Хозяин тайги не нашёлся с ответом, смерив Клюева странным взглядом, повернулся и не спеша, словно в цирке, на задних лапах, устремился в чащу. Перед тем как скрыться окончательно, он опустился на все четыре, оглянулся, тряхнул головой, словно прогоняя наваждение, и исчез, словно видение, бесшумно.
- П-психология, однако, — шумно выдохнул Геныч, — а я, уж думал, придётся стрелять.
Странный какой-то зверь, поведение не типичное. Короткая заминка на лыжне, однако не сбила темп, и даже определила след. Следом оказался сам медведь. За ним!
- Что-то с нашим Огневым, творится непонятное. - Раздался сзади Лёшкин голос.
- Ты к чему это? — бросил на бегу через плечо Лёхе.
- Что?- отвечал он не, отставая
- Ты сказал, со, мной, творится непонятное.
- Я сказал?!!
- Ну а кто ж ещё?
- Я этого не говорил…
- Брось, я слышал.
- Я этого не говорил, - упрямо твердил Лёха, — я так подумал.
- Вслух. — Добавил за него.
-Нет, не вслух, – упрямо гундел Лёха.
Он теперь бежал рядом, его лицо лоснилось от пота, но усталым Лёха не выглядел, взгляд бодрый, внимательный. В горле перехватило:
- Ты хочешь сказать, что…
- Именно, — торжественно изрёк Лёха на сколько это было возможно на бегу
- С ума сойти!
- Не торопись, ещё успеешь. – Лёшка ободряюще подмигнул.
- Лёш, ты просто устал, у тебя вырвалось, само. Я знаю, такое бывает, мысли вслух.
В ответ Лёшка отрицательно мотнул головой:
- Нифига. У меня всё под контролем!
Медведь шёл весьма странно, он крался, это было настолько необычно, что уже одно это убеждало.
Зверь, совершенно, не обращал внимания на преследование, он, казалось, преследовал сам и того, кого, сам же и боялся. Поговорка «Закон тайга, медведь прокурор», здесь явно не подходила. Этот «прокурор тайги» вёл себя, как зачуханная шпана, передвигался чуть ли не ползком. Приведёт ли зверь к Истомину, было не ясно, было ясно одно: между этими двумя есть связь.
Нетерпеливое чувство гнало вперёд, но приходилось сдерживать себя, идти как можно тише, не спугнуть топтыгина. Берлога хозяина оказалась в устье Чулыма и Улуюла, под обросшей густым ельником скалой. Получилось, проводили медведя до дому, так ничего и не обнаружив.
Зверь имел контакт с человеком, с человеком не простым, но цирком здесь тоже не пахло, зверь был диким, однозначно. Первый контакт с человеком, стал для него шоком на всю жизнь, зверь был явно прибит, подавлен неведомой для себя силой. И в то же время, та сила влекла его к себе, тянула непреодолимо.
В Генке, такую силу, медведь не ощутил и был этим разочарован. Не получил чего ждал, к чему привык, а привык он к необычному. Мысли пробежали огненной строкой в сознании. Параллельно им, в другой части сознания, проявился портрет Истомина.
Всё происходящее напоминало игру «холодно-жарко». Настоящую ситуацию можно было обозначить, незначительным потеплением, но возбуждение от погони нарастало с каждой минутой, заноза тревожила.
Три дня, проведённые у берлоги, результата не дали, зверь не выходил, на провокации не реагировал. На четвёртый день, Генка, рискнул, Сам вошёл в берлогу. Выйдя из неё, он с яростной досадой плюнул и грязно выругался:
- С-сдох с-сукин сын к ё…й матери! - завершив этими словами свою замысловатую речь, Генка Клюев впал в состояние злобного веселья, при этом он скрипел зубами и словно душил кого-то невидимого, сжимая пальцы рук в воздухе. Потом он резко сел, словно упал, на снег и привалившись спиной к припорошённому снегом, обросшему мхом камню, долго стучал кулаком то по нему, то по колену.
Видимо встреча с Истоминым у медведя была давно и он подох от энергетического истощения. Это не было дружбой между человеком и зверем, как иногда бывает, это была неразделённая любовь, любовь-убийца. Медведь умер от тоски, он тосковал и тосковал сильно. Ему уже ничего не было нужно в жизни, утратив объект своей привязанности, он утратил желание жить. Встреча с человеком, первая встреча с человеком оказалась для него роковой.
Бег всё равно, что баня, выводит шлаки и токсины, а бывает и такое — просветляет сознание, а точнее проветривает, и, потому, поисковой группе не грозила смерть от тоски по Истомину, застоя в мыслях ни у кого не наблюдалось. Все мысли в основном пребывали в одной теме. Этой темой была Вероника. О ней говорили или думали. По-разному, каждый по-своему, но всех она волновала достаточно сильно. Те кто её не знал, спрашивали, те, кто знал, отвечали и рассказывали. Эта тема, как оказалось, была неисчерпаемой, ведь те кто её знал, имели свой опыт, свои переживания, переживания сильные.
«…. И вот, однажды, я подбросил ей свои стихи.» - Рассказывал страстным шёпотом Генка Клюев на одном из привалов, который, наконец-то, решили сделать, за две с половиной недели бешенной гонки на берегу Улуюла. — «Положил в портфель, а подлец-Миклуха это дело засёк и выдал меня. Но выдал, сволочь, оригинально, то есть, вытащил мои стихи у неё из портфеля и, так как они были анонимными, приписал от себя, что мол это от Клюева, а вот это – и он пишет ей, стервец, на том же листе свои стихи - от меня, дескать, сравни. И она сравнила. Собрала нас, то бишь, пригласила нас на свидание. Обоих, представляете! А мы оба, балбесы были уверены. Ну как же, единственные и неповторимые! Индюки надутые. Ага! Затащила нас к себе домой очумелых, напоила чаем. А потом лекцию о правилах стихосложения выдала. Да так интеллигентно, так тактично и, в то же время, строго, что мы с Миклухой, как мокрые суслики сидели, тряслись, смотреть ей в глаза не смели. Да уж! Чувства она наши пощадила, но вот безграмотность нашу разнесла в пух и прах. А потом объявила нам, цуцикам, что не желает читать безграмотную чепуху, ибо поэзия для неё священна и будьте любезны, товарищи, писать Веронике Проталиной только хорошие стихи. А затем, сожгла тот злосчастный лист на наших глазах. Встряску мы, тогда с Миклухой, пережили сильную, я ему даже морду бить раздумал, такие вот дела. А было нам тогда, без малого, двенадцать лет от роду и учились мы в шестом классе советской школы…»
- И о каком застое может быть речь! – подал голос Лёха Глосин — Мы, ведь, здесь все, мужики, родом из советского детства. Если девочка в шестом классе имеет высокие запросы в поэзии, разве это застой? Как это у Булгакова: «Разруха в головах». Вот, те, кто навесил ярлык «застой», они ведь раньше клеймили всё им неугодное «антисоветизмом», «антикоммунизмом», «антибольшевизмом». Это ведь они кисло-род перекрывали, душили творческую мысль, так они и сейчас это делают, они же, ничем другим, заниматься не способны. А вот мы с вами живём, дело делаем, у каждого из нас своя профессия. А нужны мы или нет, это ведь будет решать не кто-то со стороны, а наш народ, те, для кого мы трудимся, общество. Ведь то, что делала Вероника, её труд… Ведь, это будущее! Будущее человечества. И как она к этому пришла? Откуда? С первых шагов, из советской школы, правильных отношений, правильного понимания своего места в жизни. Хаить прошлое, вещь неблагодарная, я и в советское время был против тех, кто хулил жизнь при самодержавии: Ломоносов, при какой власти развился? Кулибин, Попов, Циалковский? Кто хочет познания, развития, совершенствования, тому никто и ничто не помешает…
- А знаете, братцы! - Сладко зажмурившись, вклинился в пространную речь Лёхи Женька Жилин — Я ведь однажды в восьмом классе поцеловал Проталину. По-настоящему, как женщину… Думал, оплеуху влепит! А она пришпилила меня взглядом как удав кролика и выдала: «Евгений, я конечно не в состоянии объективно оценить мотивов вашего возмутительного поступка, ибо это не доступно моему, пока ещё детскому, пониманию, но, что б вы знали мне это было жутко неприятно, так как запах от вас оставляет желать лучшего, я бы вам рекомендовала, регулярное мытьё и стирку одежды. В противном случае, рискуете стать источником различных инфекций». В общем, братцы, она меня этими словами, оголила, высекла розгами, да ещё и солью присыпала с перчиком. Но я всё равно не раскаялся, даже прощения не попросил. И до сих пор не раскаиваюсь, горжусь! Но с той поры, моюсь, драю себя как палубу в три смены. Я к чему это рассказал? Наша Вероника — символ, воплощённый символ счастья. Быть с нею – счастье, видеть — счастье, помнить о ней счастье». - Женька прерывисто вздохнул. —Она… она — воздух, которым хочется постоянно дышать и которого много-много, на всех.
- А ты, оказывается, развратный тип, Жилин. - Удивленно хмыкнул Сашка Вигин, виртуоз гимнастики аж с третьего по десятый класс. На межшкольных, районных, городских, областных и республиканских соревнованиях, он неизменно занимал призовые места.
- Может быть, я и развратный тип, - не задумываясь, отреагировал Женька,— но я счастливый тип. И жену мою зовут Вероника и дочь, и племянницу. И будь я проклят, если не отомщу за это имя! Морская пехота не прощает…
А беспокойство в душе всё нарастало. Сон не брал, вкус пищи не ощущался, усталости не чувствовалось. Он здесь, рядом! Совсем рядом! Вот где-то здесь: за валуном, за деревом, за сугробом, за кустарником, в чаще, у реки, под берегом, везде — кругом. И он ещё не знает, пока не знает. Почему-то не знает, чувствуется - не знает. Пока. А не знает, не чувствует, потому, что сам ищет, сам увлечён поиском. А искать он может только одно — источник отрицательной энергии.
- Огнев, да ты ляг, поспи хоть с часик! Ты же не робот! У тебя как шило в одном месте. - Выговаривал тоном воспитателя Сашка Вигин
-Хуже, Сань, заноза, и в самом интимном месте, интимней не бывает.
-Не бывает, говоришь, — щурился Санёк, — ну надо же!
- Да вот же. — Вздыхал ему в ответ.
- Слушай, друг Григорий, а ты Веронику, часом, во сне не видишь!?
- Нет, Сань, во сне я вижу другую женщину.
- Хм. — Санёк на это покачал головой. – Огнев, Огнев, неприкаянная твоя головушка. Видать, страшная к тебе приходит.
- Если бы только приходила, это бы ещё ничего. А то ведь вызывает к себе. Каждый сон, у неё на ковре. Замучила инструкциями, да планёрками.
- Начальник что ли?
- Да типа того…
- А если поточнее?
- А точнее, лучше не говорить о ней на ночь глядя! Не к ночи да будь помянута.
«Молодец, майор! — Игриво шепнул голос в сознании, вызвав резкий озноб, как порыв, декабрьского ветра. — Хвалю за находчивость».