Юрченко против Сталина
В Московском книжном макро-магазине "Библио-Глобус" состоялась презентация сенсационной книги Юрия Юрченко "Фауст. Пастернак против Сталина". У каждого из нас есть, наверное, "настольные" книги, в которых мы понимаем больше, чем другие наши современники. Иногда - биографически. Иногда - просто потому, что много "жили" именно этой книгой. Без сомнения, такой "сакральной" книгой для Юрия Юрченко является "Фауст". И не случайно именно он обнаружил в тексте перевода великой книги Гёте зашифрованное послание Бориса Пастернака. "Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой".
"Наткнулся" Юрий на своё открытие, конечно же, не без определённого "парада планет". "Просто поэт расслышал поэта", - так рассказывает о своём прозрении автор этой удивительной книги, подчёркивая, что никогда не рвался в литературоведы. И вообще долгое время думал, что пальма первенства принадлежит не ему, что всё уже открыто и рассекречено. Выступившая на презентации искусствовед Мариэтта Чудакова отметила, что в советское время Литинститут им. Горького выпускал специалистов такого широкого профиля в области литературы и искусства, что едва ли уместно называть Юрченко филологом-дилетантом. "Прорыв" Юрченко заключается вот в чём: до сих пор думали, что гениальный поэт Пастернак был политическим и религиозным конформистом. Но строки, найденные Юрием Юрченко, разрушают имидж Пастернака-коллаборциониста.
...Бедной братии батрацкой
Сколько погубил канал!
Злой он, твой строитель адский,
И какую силу взял!
СТАЛИ Нужны до зарезу
Дом ему и наша высь.
Он без сердца, из железа,
Скажет - и хоть в гроб ложись.
Или даже так: "Сталин! Нужны до зарезу дом ему и наша высь. Он без сердца, из железа, скажет - и хоть в гроб ложись".
Борис Пастернак, музыкант по первой своей профессии, вдруг обнаружил в тексте "Фауста" навязчивые параллели с современной стонущей под пятой тирана Россией, и, наверное, как только он постиг это мефистофельское пересечение, он уже не столько переводил Гёте, сколько писал под шапкой "Фауста" своё собственное произведение. Интеллигентный и нерешительный по природе, Борис Пастернак остерегался в открытую сразиться со Сталиным. Тем более, что сам тиран почему-то неизменно поворачивался к поэту своей не самой тёмной стороной... В те времена даже просто отказаться подписывать коллективное расстрельное письмо было чревато, не говоря уже об открытой конфронтации с "отцом народов"... Но, как отметила Мариэтта Чудакова, длительное утаивание и подавление определённых мыслей не проходит для человека даром: оно может выскочить наружу в любой момент, и в этом плане "агентурное" шифрование Пастернаком текста очень даже понятно с точки зрения психологии. Поэт может быть слеп. Поэт может терпеть тирана во имя любви к своим близким. Но любить тирана большой поэт не может: это противоречило бы самой природе творчества, основанной на свободном волеизъявлении.
Мне хорошо знакомо это чувство "одержимости" выношенной идеей. Несомненно, в пылу дешифровки Юрий Юрченко мог вычитать в 5-й главе "Фауста", на которую он ссылается, больше того, что в неё заложил сам Пастернак. Но, как отметил ректор Литинститута Борис Тарасов, выступивший в прениях по поводу книги, очень важна "сбалансированность" мнений об отношениях Пастернака к Сталину. И в этом плане выход книги Юрченко, пусть даже приуроченный к юбилею Пастернака, очень своевременен, поскольку многие исследователи трактовали поэта чуть ли не как сталиниста. Можно сказать, книга Юрия Юрченко исправила крен в трактовке отношений между поэтом и вождём.
Скажу страшную, непостижимую вещь: мне кажется, что Пастернак Сталина и любил, и ненавидел. И, наверное, эти чувства вряд ли были одновременны: правление Сталина затянулось почти на тридцать лет! И за это время столько всего наслучалось! Но Пастернаку почему-то очень хотелось увидеть свой "Фауст" напечатанным ещё при жизни Сталина. Он торопит издателей, но ему возвращают рукопись - "на доработку". В итоге перевод запоздал - Сталин умер годом раньше. И, может быть, поэтому Борис Леонидович так никому и не поведал о двойном смысле своих фаустовских строк. Но произошло самое удивительное: поэт Юрченко расслышал поэта Пастернака...
ТЕАТРАЛЬНЫЙ РАЗЪЕЗД. О "презренной" пользе книги Юрия Юрченко.
Хорошо, что мы не располагаем точными документами, напрямую доказывающими "мистификацию" Бориса Пастернака. В идеологический войне против самого себя, затеянной поэтом в конце жизни, не было места подобным признаниям. Как мы помним, покаяние Бориса Пастернака было не первым в русской литературе. Нечто подобное произошло ранее и с Гоголем, и со Львом Толстым. И, что интересно, у всех троих великих писателей были к себе большие этические претензии. Они выставили себя на суд своей совести и жёстко себя осудили. Мне кажется, рассказывать после смерти Сталина о том, как он храбро о нём высказался в переводе "Фауста", было для Бориса Леонидовича, интеллигента до мозга костей, неловко. Культурные люди о мёртвых плохо не говорят. Да и что это за смелость - потешаться над мёртвым львом?! Тоже как-то не комильфо. И хорошо, что нет этих прямых доказательств. В результате гипотеза Юрченко о "зашифрованной поэме" зависла между наукой и мифологией, что, мне кажется, только на пользу литературе. Люди прочтут не только книгу Юрия Юрченко. Им захочется перечесть и "Фауста" Гёте, и стихи Пастернака.
Конечно, нельзя отрицать того, что прочтение Юрченко попало на благодатную почву. Ведь поэт нам интересен не только своими стихами, но и своими поступками. И многим поклонникам творчества Пастернака хочется, чтобы в его послужном списке был и этот геройский поступок - отчаянная фронда против тирана. Всё-таки мы любим, когда поэты рискуют своей жизнью не только на страницах произведений, но и на страницах личной жизни. Конечно, не все великие люди - борцы и бойцы. Например, Галилей не захотел платить жизнью за свои убеждения. И это - тоже нормальный поступок: не всем дано ведь бесстрашие Гумилёва, дразнившего чекистов и не боявшегося смотреть смерти в лицо. Такие люди редки, и нельзя требовать от всех и каждого сверхчеловеческой стойкости и героизма. Борис Пастернак по натуре не был героем. Хотя геройские поступки порой, при свете совести, совершал. Например, отказался подписать "расстрельное" письмо. Именно в смутные времена и проявляется человек во всём своём величии. Или, наоборот, во всей своей низости. Или, что бывает чаще, и в том, и в другом вперемежку. Но нам всё-таки хочется видеть чёрную кошку в тёмной комнате, даже если её там нет! Поэтому мы верим в Бориса Пастернака. И открытие Юрия Юрченко очень нам в этом помогает.
(из записных книжек)
http://karpenko-sasha.livejournal.com/10834.html