Я смотрел на поляка и думал: "Шапка в лесу осталась. Да и на кой черт она теперь нужна? Все равно ведь расстреляют. Как скотину на убой везут".
Снег падал на наши лица и таял. Мы с Чернавским сидели в санях со связанными за спиной руками - "Да ладно бы только руки. Для пущей надежности ещё и по ноге спеленали. Вот же суки эти братья-славяне. Как глупо получилось. Зато выспались, твою мать..."
Ногу бы вытащить. Та неожиданно легко подалась из клиновидного голенища трофейного немецкого сапога. Теперь руки! Стараясь не менять выражение лица,начал расшатывать узлы веревки - "Ну, вот я прыгну. А Чернавский как? Что ж так туго-то, а? Давай родная..."
Не знаю, сколько прошло времени, но когда левая рука освободилась, я чуть не подпрыгнул - "Как же дать знать Чернавскому, что его нога в любой момент может быть свободна. Если начнем шептаться, то АК-овец может что-то заподозрить, начнет снова проверять веревки. Тогда пиши-пропало".
...
Я тихонько затянул народную:
По диким степям Забайкалья,
Где золото роют в горах,
Бродяга, судьбу проклиная,
Тащился с сумой на плечах.
Взгляни на сапог мой немецкий,
Мне ногу рвануть без проблем,
Узлы за спиной на веревке
Я тоже почти развязал.
Смотрю на Чернавского и вижу его круглые от удивления глаза. Но он не растерялся и мы хором злобно продолжили:
Бродяга к Байкалу подходит,
Рыбацкую лодку берет.
И грустную песню заводит -
Нам надо бежать...
Спереди песню подхватил Иваныч.
Поляк сочувственно посмотрел на нас, поежился от холода, перекинул "Стен" с левой руки на правую и отвернулся. Чернавский начал новый куплет:
Бродяга Байкал переехал,
Навстречу родимая мать.
«Когда к повороту подъедем,
То надо уж рвать.
Ты прыгай Алёшка направо,
А я буду влево бежать...»»
АК-овец выбрал соломинку из сена в санях, откусил кусочек и стал чистить ею щели меж зубов. Мы въехали на хутор - передние сани исчезли за поворотом.
...
«Отец твой давно уж в могиле,
Землею засыпан лежит,
А брат твой...
Охранник снова поежился выпрямляясь. Чернавский легонько подтолкнул меня.
Пора!!!
В такие моменты некогда думать, что да как. Тут уж тобой словно бы кто-то управляет. Бью поляка лбом в рот, в котором пляшет хворостинка. И вперед головой, в снег...
Рванула очередь в упор. Мимо!? Вижу, как Чернавский с замаху лягает АК-овца в пах. Поляк выпучив глаза валится на колени. Захлопали винтовки с передних саней. Там тоже отчаянно
метнулись в сторону чьи-то силуэты. Крики, ржание испуганных лошадей, звон стекла. Снова очередь из автомата. Это уже не по мне! Прыгаю за угол хаты. Легкие разрываются от нехватки воздуха, лоб горит. Падая и запинаясь, не разбирая пути, перепрыгивая через плетеные ограды я выскочил к ручью. Он вывел меня в лес...
To be continued.