В дверь постучали.
- Войдите! – громко сказал Виктор, не отрываясь от бумаг на столе – была суббота, но он работал в своём кабинете на первом этаже левого крыла районной администрации, который занимали городские власти. В приоткрытое окно заглядывало сквозь прогалины в серых облаках неяркое уже ноябрьское солнце. Кабинет этот был отведен ему, как начальнику районного штаба по выборам губернатора.
Для него это были уже вторые подряд выборы – летом пришлось вытягивать, что называется, на второй срок Ельцина с его двумя процентами рейтинга на момент начала кампании. Тут было всё: и заезжие московские политтехнологи, ничего не смыслившие в местном колорите, с их красочными плакатами, стоившими уйму денег; и неожиданное назначение на должность Секретаря Совета Безопасности генерала Лебедя; и ставшая известной всем много позже чубайсовско-лисовская история с полумиллионом долларов в коробке из-под ксерокса; и, наконец, встреча с самим Ельциным в Будённовске, куда их возили на администраторской "Газели" мимо стоявших вдоль всей трассы от Зеленокумска вплоть до самого Будённовска через каждые пятьсот метров пацанов-милиционеров в парадной форме, отдававших честь проезжающим машинам.
В город по слухам было стянуто около четырёх тысяч человек всяческого спецназа – береты краповые, чёрные, голубые и ещё какие-то, в небе барражировали два военных вертолёта. Местные казаки подвели Борису Николаевичу скакуна, ахалтекинца, кажется… Тьфу – показуха! Сама встреча на Виктора особого впечатления не произвела. Был интересен антураж. Сидя в семнадцатом ряду, он наблюдал, как после размещения всех приглашённых – каждый из них до этого прошёл через рамку металлоискателя – у входов в зал встали крепенькие молодые люди в строгих костюмах. Ельцин вышел к трибуне, оснащённой каким-то прозрачным экраном, похожим внешне на пюпитр для нот. Речь его ничем особенным не отличалась – обычное "бла-бла-бла" с обтекаемыми, мало к чему обязывающими фразами. Голову на рельсы на этот раз положить не обещал – и то ладно. Так получилось, что после выхода из зала по окончании встречи в толпе Виктор оказался прижатым к правительственному "ЗиЛу" с не первой свежести президентским штандартом на левом переднем крыле. Больше всего его поразило то, что между передними сиденьями был укреплён обычный видавший виды телефонный аппарат цвета слоновой кости…
Основным лозунгом выборной кампании было, конечно же, "Лучше плохой Ельцин, чем коммунист Зюганов". Выиграли, слава Богу! Теперь вот приходится защищать действующую администрацию от возможного пришествия нового губернатора-коммуниста. Особенно забавно было наблюдать, как рьяно отстаивали ельцинскую власть сохранившие свои тёплые места бывшие райкомовские работники, которые в допутчевские времена столь же рьяно отстаивали власть КПСС – перевёртыши!
Дверь открылась и в её проёме появился невысокий абсолютно седой мужчина в чёрном кожаном плаще. Из-за его плеча выглядывала молодая симпатичная женщина.
- May I come in1? – спросил посетитель по-английски. В голове Виктора пронеслось: "Ага, это тот самый американец", – по поводу которого ему звонил позавчера Стас Привалов, президент краевой АККОР2, и просил принять американца "скромненько, но со вкусом" и разместить в не очень дорогой гостинице, поскольку денег, мол, у них с собой не так много. Виктор ответил в том смысле, что разместить гостя в их единственном в городе "клоповнике" – это всё равно, что нарваться на международный конфликт, и спросил, будет ли с "инопланетянином" переводчица. Получив утвердительный ответ, он немного успокоился, поскольку хоть английский и был у него и в школе, и в институте одной из самых любимых дисциплин, да и давнее увлечение рок-музыкой заставляло браться время от времени за словарь, практики в разговорном было, что называется, ноль.
Как оказалось, американец ехал именно к Виктору, как представитель "Фармбюро"3 штата Айова, чтобы вместе поработать над проектом организации компьютерной сети между несколькими районными фермерскими ассоциациями – интернет тогда, в 1996 году, судя по доходившим до него публикациям, был даже на Западе весьма экзотическим средством общения.
Виктор, памятуя о просьбе Стаса, взял служебную "Ниву" у зама главы по экономике и съездил на фермерскую базу к Замятиным – его поле было рядом с их угодьями, и там он был своим человеком. Попросил принять американца, которого должен был привезти в субботу, по высшему разряду и разместить на ночлег.
Замятины, конечно же, согласились – в кои-то веки привезут к ним живого американского фермера! Пообещали забить пару нутрий и устроить праздничный обед для гостя…
И вот, на тебе, нарисовался: "May I come in". Виктор лихорадочно перебирал в голове обрывки английских фраз из песен "Битлз" и других любимых англоязычных рок-групп, но, подобно герою Вахтанга Кикабидзе из фильма "Мимино", смог лишь выдать на-гора известное всем "Good day"4
Американец и его спутница прошли в кабинет и уселись по приглашению Виктора за приставной столик. Гость, отрекомендовавшись Биллом Лессечером, подал хозяину кабинета какие-то бумаги на английском. Виктор, сделав умное лицо, пробежал текст глазами, но ничего ровным счётом не понял, кроме своего имени и фамилии "VICTOR RYICHAGOV", набранных заглавными буквами, и встретившихся в нескольких местах слова "computer", для перевода которого не надо было иметь великих познаний в английском языке.
Женщина оказалась той самой переводчицей, которую обещал Стас. Она пояснила, что Билл является у себя в организации ведущим специалистом по компьютерным сетям. Её робкий голос оптимизма в общении с американцем не внушал, а увидев в руках переводчицы тот самый, знакомый со школьных времён, карманный словарик в светло-серой матерчатой твёрдой обложке, он подумал: "Ну, мы сейчас тут с Вами, девушка, напереводим!" – общаться-то придётся на компьютерные темы.
- Just a moment5, – извинившись перед гостями ещё одной фразой из "Мимино", Виктор вышел в соседний кабинет и позвонил домой жене – жили они через площадь от администрации:
- Надя, караул! Давай срочно сюда. У меня в кабинете сидит американец, а с ним переводчица со школьным словарём. Я без тебя погибну! – Надежда была выпускницей института иностранных языков и преподавала в школе английский.
- Вить, да как я пойду – я стирку начала, да и мне же надо себя в порядок привести!…
- Ничего не знаю, – перебил он обычные женские стенания, – ты мне эти штучки брось! Давай-давай, собирайся по-быстрому, иначе я тут конкретно оскандалюсь! – и, положив трубку, вытер вспотевший лоб.
Вернувшись в кабинет, он объяснил переводчице, что сейчас ей в помощь явится "тяжёлая артиллерия" в виде его жены. Та, сознавая некоторую свою несостоятельность, помогла ему занять гостя разговорами на общие темы.
Ровно через тридцать минут в дверь постучали, и вошла его Надежда, вся из себя такая, что Виктор от неожиданности потерял на секунду дар речи – он, в силу своей постоянной загруженности на работе, давненько не видел жену в таком потрясающем макияже, но потрясло его даже не это, а факт, как за полчаса Надежда умудрилась таким образом преобразиться.
Разобравшись, наконец, с целью приезда американца – с появлением жены дело пошло быстрей, Виктор спросил, давно ли они завтракали. Выяснив, что гости перед выездом только выпили чаю, он позвонил главе администрации с просьбой отпустить его для сопровождения визитёров к фермерам. Слава Богу, транспорт просить не пришлось – американец с переводчицей приехали на служебной машине Привалова.
Погрузившись в белоснежную приваловскую "Дэу", они двинулись в путь. Выехали за город. Вдоль дороги потянулись фермерские поля с ярко-зелёными всходами озимой пшеницы. Более или менее освоившийся Виктор хотел было пояснить что-нибудь на английском, но в голове всплыло одно единственное слово "fields"6, а слова "пшеница" и уж тем более "озимая", на английском начисто улетучились из памяти, а ведь в институте всё это учил и пересказы по текстам готовил. Выдавив из себя лишь куцую фразу: "Look at our fields"7, он широким жестом повёл рукой в сторону полей и замолчал, предоставив Надежде с переводчицей вдвоём занимать Билла в непродолжительной поездке.
Минут через двадцать прибыли на место – "фазенда" Замятиных была километрах в восьми от города. Выбравшись из машины, компания с опаской двинулась вперёд – навстречу с лаем кинулись три внушительных пса, но, узнав прикрикнувшего на них Виктора, собаки завиляли хвостами и отошли в сторону, уступив место вышедшим навстречу гостям хозяину фермы Юрию Михайловичу Замятину и его сыну Игорю с женой Светланой. Хозяйка Нина Васильевна не вышла – возилась с только что забитыми нутриями.
Познакомились. Американец с интересом осматривал хозяйство. Тут было на что посмотреть – на это, собственно, Виктор и рассчитывал: крытый и асфальтированный склад-ток для хранения и подработки зерна, заполненный почти по всей площади курганами ещё не сданных на элеватор пшеницы и ячменя; артезианская скважина; небольшой коровник с пристройкой-птичником; машинный двор с тракторами, комбайном СК-5 "Нива" и прочей сельхозтехникой и инвентарём.
Виктор вспомнил, как на этом самом дворе в 1993 году готовились к приёму премьера Черномырдина, но тот, в сопровождении кавалькады из двух десятков "Икарусов" с журналистами и прочими "сопровождающими лицами", остановился на повороте с асфальтированной трассы – до базы Замятиных оставалось каких-нибудь метров восемьсот, где служба протокола и провела пресс-конференцию на открытом воздухе. А накануне была такая суета: "КамАЗы" по указаниям выполнявшего роль дорожного мастера самого главы районной администрации отсыпали ухабы на тех самых восьмистах метрах гравийной дороги до базы, сам же Виктор, сидя за рулём трактора, расставлял сельхозинвентарь на машинном дворе у Замятиных. Сотня метров дороги от гравийки до въезда на базу, отсыпанная по случаю щебёнкой, с тех пор получила название "Дороги имени Черномырдина".
За постройками и службами фермерской "фазенды" простирался на пару гектаров трёхлетний сад с ровными рядами яблонь, слив, алычи и абрикосовых деревьев.
По ходу общения выяснилось, что обед, скорее всего, превратится в ужин, поскольку нутрий Нина Васильевна и присоединившаяся к ней Светлана только-только разделали… Виктор, чертыхнулся про себя, посочувствовав бедному Биллу, которому придётся на утреннем чае терпеть до вечера. Переводчица, видя, что американец вполне освоился в новых условиях, а Надежда достаточно сносно справляется с переводом, аккуратно обходя, насколько возможно, технические термины, засобиралась вместе с водителем назад. При общем согласии их с миром отпустили.
За стол сели в шесть часов вечера, когда на дворе было уже темно. Поскольку к базе ещё не была подведена электроэнергия, по вечерам для освещения пользовались керосиновыми лампами, но в этот раз в честь гостя устроили иллюминацию из гирлянды автомобильных ламп, подключенных к тракторному аккумулятору.
Виктор и Билл сели рядом, напротив них уселись чета старших Замятиных, рядом с Виктором сидели Игорь со Светланой, Надежду посадили в торце стола. К жаркому из нутрии подали сухое домашнее вино. Старшим Замятиным вино наливали в фирменные кружки "Фармбюро", подаренные Биллом.
Прозвучал первый тост за гостя. Виктор выпил не спеша. Горячая волна побежала снизу вверх к голове. И, странное дело – ещё десять минут назад он с трудом строил скудные английские фразы, а тут что-то произошло в сером веществе: нужные слова находились сами собой. Робость исчезла. Но, если Надежда, прежде чем что-то сказать, тщательно подбирала слова, следя за своим произношением, то у Виктора включились ассоциации. Он выкапывал какие-то фразы из песен, из известных ему стихотворений на английском языке, из заученных когда-то расхожих клише, и строил из этого винегрета
свой разговор с Лессечером, нимало не заботясь о правильности произношения. И Билл Виктора понимал! Они говорили об Америке, о России, о фермерах, компьютерах и ещё о чём-то, иногда возвращаясь из лингвистических лабиринтов к реалиям застолья. Всем было тепло в этой компании, и Билл вписался в неё как-то естественно, смеясь над застольными шутками, смысл которых Виктор, как мог, ему переводил.
Было уже около одиннадцати ночи, когда вечер закончился. Как и договаривались ранее, Билла оставили ночевать у Замятиных, а Виктор с Надеждой отправились домой с молодёжью
на Игоревой старенькой "копейке".
Добравшись до дому, Рычаговы, посоветовавшись между собой, решили оставить Билла у себя на всё время его пребывания в их городке, а Надежду прикрепить к нему в качестве переводчицы. Приняв это решение, они кинулись, как это заведено к приёму гостей, наводить в доме порядок – мыть полы, вытирать пыль, прибирать в комнатах. Билла было решено разместить в самой большой комнате, где стоял цветной "Электрон-736", а в мебельной стенке имелись музыкальный центр и полки с книгами. Спать легли где-то в третьем часу ночи.
Утро выдалось на удивление ясным, что для ноября было совсем не характерным. Солнечный зайчик, прорвавшись через тюлевые занавески окна спальни, попал Виктору в прикрытый глаз. Он зажмурился крепче, перевернувшись на левый бок, протянул руку и никого не нащупал – Надежды рядом не было.
Сознание прояснялось медленно, как фотография в ванночке с проявителем: приезд американца…, вечер у Замятиных…, ночная уборка… "Ч-чёрт!" – Виктор подскочил как ужаленный: "Времени сколько?!" На часах было десять утра.
- Надя, ты где? – позвал он хриплым со сна голосом.
- Да здесь я. Борщ варю, – донёсся из кухни голос жены.
- Какой борщ, нам же Билла у Замятиных забирать надо!
- Вот и заберёшь. Я уже папе позвонила. Он минут через двадцать подъедет, а я как раз к вашему возвращению свеже-
нького сварю. Небось, у них там, в Америке, такого борща и не пробовали.
Пока Виктор умывался, подрулил на своём видавшем виды "Москвиче-2140" Пётр Иваныч, Надюхин папахен, конченый матершинник и заядлый курильщик.
- Ну, что, дед, поехали устанавливать дипломатические отношения со Штатами? – Виктор, поздоровавшись с тестем за руку, уселся рядом и опоясался ремнём безопасности:
- Вперёд, мистер Букин, – а сам подумал: "Да-а, вчера на "Дэу", как короли, а сегодня на "Антилопе Гну" подкатим.
Когда они подъехали к базе Замятиных, был уже полдень. Их встретили всем семейством, среди компании издали выделялся низкорослый поджарый Билл, в своём кожаном пальто, белея головой-одуванчиком, посвежевший и улыбающийся:
- Hello8, Victor! – обратился Билл к Рычагову, сияя голливудской улыбкой.
- … – в голове Виктора была полная пустота, как будто не было вчерашнего свободного общения на английском. После неприлично долгой паузы, он еле выдавил давно знакомое ответное "Good day".
- Слушай, ну ты вчера на английском чесал! – подошёл к нему с протянутой рукой старший Замятин.
- Михалыч, так то вчера было, а сегодня я опять ничего пу-тного сказать не могу! – ответил Рычагов, здороваясь.
Он сконфуженно, как мог, с трудом подбирая слова, представил Биллу тестя – спасительницы Надежды рядом-то не было:
- It's…э-э-э… my…э-э-э… wife's father9.
Тесть, обычно не лезший в карман за словом, явно стесняясь, подал Биллу свою мозолистую лапу:
- Пётр.
- Ну, вот и познакомились, а теперь по коням! – Виктор, облегчённо вздохнув, открыл перед Лессечером заднюю дверь "Москвича":
- Let's go10.
_________________________
1 May I come in? – Можно войти?
2 АККОР – Ассоциация крестьянских (фермерских) хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов России
3 "Фармбюро" (American FarmBureau Federation) – Федерация фермеров США, имеющая свои отделения в каждом штате
4 Good day – добрый день
5 Just a moment – минуточку
6 Fields – поля
7 Look at our fields – посмотрите на наши поля
8 Hello – привет
9 It's my wife's father – это отец моей жены
10 Let's go – поехали