Мне целую неделю не удавалось найти заработок, поэтому я был готов даже на самую тяжёлую и грязную работу.
Наконец, я прослышал о добром Господине, который весьма щедро платит работникам и прекрасно их кормит.
Рано утром я поспешил по широкой дороге в Чудесный сад, о котором знали уже все в округе. На полпути меня нагнал молодой паренёк, мой ровесник. Он рассказывал чудеса о добром Господине, который щедро одаривает всех, даже опоздавших.
Дорога шла в гору. Подходя к Чудесному винограднику, я немного утомился. Парень спешил поработать, поэтому прибавил шаг. Я же, напротив, услышав о странностях Господина, стал прихрамывать не столько от усталости, сколь от лукавства.
Когда я подходил, хозяин сада уже договаривался с пришедшими ранее мужчинами, обещая заплатить им по динарию в день.
Я, не доходя ворот, прислонился к широкому стволу тополя. Господин, как мне показалось, не увидел меня и закрыл ворота виноградника. Я со спокойной совестью повозмущался, что меня никто не нанял, что остановился я просто передохнуть с дороги, что путь был не близкий…
И растянулся в тени забора. Скинув обувь, я лежал среди пышных цветов и расслабленно срывал яблоки со свешивающихся из-за забора ветвей.
— Зачем я буду весь день гнуть спину, когда хозяин по доброте своей примет меня и в середине дня?
Ближе к полудню начали собираться работники, пришедшие из дальних сёл. Они негромко переговаривались:
— Михаила чтой-то не видно? Неужто, заболел?
— Скотину выгонит на пастбище да детишек в школу соберёт — и обязательно придёт-поспешит. Ты же знаешь: он без жены остался — одному приходится всё хозяйство на себе тянуть.
Они ещё что-то говорили о своих заботах, об односельчанах, о доброте Господина…
Когда двери сада отворились, все, оживлённо приветствуя благодетеля, исчезли в тени виноградника. Я всё оттягивал момент показаться на глаза хозяину, убеждая себя, что я немного не в духе, натёр ноги, да жара проклятая…
И уже с облегчением растянулся в тени, когда ворота затворились. Я опять думал за жизнь, пережевывал обиды, перемывал косточки родственникам и друзьям…
Через три часа возле ворот опять собралось с десяток человек.
“Кто из них Михаил?” — занимал я себя догадками, хоть мне совершенно не было до этого дела.
Мужик с широченной бородой говорил о небывалой милости Господина, что доброта его безгранична, что он готов одарить любого, кто хоть часок поработает у него. Знающие люди утвердительно кивали головами и своими примерами подтверждали правоту его слов.
Ворота отворились.
— Всё! Хватит лежать! Пора и поработать! — скомандовал я себе, хотя понимал, что не столько желание работать, сколько голод подталкивали оставить меня насиженную берлогу.
Но полуденная жара уже разморила меня-лежебоку:
— Если подумать, разобраться… Хозяин добр, богатство у него не меряно. Да и динарий, который хозяин по доброте своей раздаёт всем, кто хоть немного у него поработает: для меня — богатство, для него — пылинка. Не страшно, если я подлечу свои ноги здоровым дневным сном!
Проснулся я, когда солнце клонилось к горизонту. Сладко выспавшись, я выглянул из своего убежища. Рядом с садом никого не было. Твёрдо намереваясь приступить к работе, я шёл к воротам со словами:
— За целый день никто меня не нанял, и даже не посмотрел на меня. Есть здесь кто-нибудь? Быть может, мне найдётся работа хоть под вечер. Свежие силы никогда не помешают! А я отдохнул, как вельможа. Я здоров, силён и молод! Кто сравнится со мною в усердии?!
Но никто не отвечал. Слышно было, как пировали работники в чудесном саду доброго Господина. Все пели песни о родном раздолье, о любви и верности.
От превосходного запаха яств бунтовал мой желудок. Стыд гнал меня подальше от прохлады сада, а зависть толкала побыстрее присоединиться к пирующим.
И я начал настойчиво стучать в резные ворота.
По прошествии часа Господин отворил мне двери и радушно пригласил меня на пир.
Я стыдливо прошёл в прекрасный дворец, в расписные палаты. Я увидел богато уставленные столы. Видел множество людей, они были молоды, прекрасны, полны сил. В бесчисленных зеркалах мелькало лишь одно старческое сморщенное уродливое лицо — моё лицо.
— Это недоразумение! Я не знал! Я силён и молод! — кричал я. — Я изобрёл ускоренный способ сбора винограда! Придумал передовую технологию приготовления вина!
Но теперь я не дерзал заявить свои права на место вокруг праздничного стола в Цветущем саду.
Потому что провидел дух увядания, дряхлости и тления, который отныне будет вечным спутником в моих бесконечных скитаниях по бренному миру.