Марсельский заплыв

Татьяна Шелихова -Некрасова
Отрывок из повести "Лето в Провансе".

Действующие лица: я - автор, В.И. - мой муж, Ира - моя дочь, ожидающая второго ребёнка, Анри - муж Иры, Лора - их трёхлетняя дочь.

...На следующий день после завтрака отправились на пляж. Как и все марсельские пляжи, он легко доступен – следует только спуститься с оживлённой набережной к берегу моря. Для того, чтобы пользоваться солнцем, песком и морем - никакой платы здесь не требуется.

И вот мы на маленьком песчаном полуострове. Если стоять лицом в сторону открытого моря, то с правой стороны оказывается основной пляж, с левой - каменистый дикий - приют для экстремалов и влюблённых парочек.

Изюминкой этого места является заливчик с морской водой. Мелкий, с песчаным дном, он легко прогревается солнцем и в нем не бывает волн. Это очень удобно для купания детей, которые весело плещутся на мелководье под добродушным контролем взрослых.
Детский залив примыкает к невысокой каменной гряде, которая защищает весь большой песчаный пляж от морских волн.
 
Наша компания располагается возле детского заливчика. Лора, естественно, тут же отправляется к малышам, шумно резвящимся в воде. В.И., как и всегда, сопровождает внучку.
Анри устанавливает большой зонт от солнца и усаживается под ним в складном кресле с книгой в руках. А мы с Ирой - большие любительницы дальних заплывов, отправляемся на главный пляж.

Народу здесь достаточно много. Но основная масса купающихся далеко в море не заходит и плещется недалеко от берега. Французы, вообще, быстро замерзают и, как правило, плавают плохо. Но нам это только на руку: стоит отойти немного подальше от берега – и ты уже в чистой, незамутнённой воде. Решаем плыть за пределы пляжной зоны, к буйкам…

Плавными гребками, не спеша, удаляемся от берега. Спустя несколько минут - мы уже на морском просторе. Вода действительно прекрасная: чистая, освежающая, но не холодная. Отсюда, пляжная полоска кажется совсем небольшой. Обнажённые люди на песке и в воде – как фигурки в движущейся панораме…

Плаваем  долго и с удовольствием. Я не боюсь, что это будет вредно матери и ребёнку. Ведь вода для человека  - первозданная стихия, его праматерь…

Когда вернулись к нашему «табору», Лора уже сидела, укрытая полотенцем, и, по своему обыкновению, дрожала, как осиновый лист. Я уже не удивлялась этому. Ведь девочка урождённая марсельянка, а значит, плохо переносит любое охлаждение.

Ах, какую ошибку совершил Наполеон, когда повёз свою армию, в основном состоящую из южан, в далёкую холодную Россию. Это в Египте они были молодцы, а зимой, в заснеженных российских просторах, французская армия была изначально обречена.

Через некоторое время Лора вполне согрелась и с помощью ведёрка и совочка, принялась копаться в песке. Рядом с нею - В.И.. Ира и Анри дремлют в тени большого пляжного зонта. А вот мне, неугомонной, вдруг взбрело в голову исследовать каменную гряду, что отсекает пляж от открытого моря. Но, сознавая, что мне не позволят лазить по огромным камням, решию пойти на маленькую хитрость:

- Пойду, позагораю на камнях, - тихонько говорю я дочери. – Вон, смотри – указываю на полную даму моего возраста – как эта мадам здорово устроилась! Ноги – в лягушатнике, а тело, как на подставке, на большом камне. Ира не возражает:
- Только осторожно, не ушибись. Нижняя часть камней скользкая от водорослей.
- Не волнуйся, я осторожно...

И вот, чувствуя себя скалолазом-новичком, осторожно перебираюсь с камня на камень…
Вообще-то, гряда эта не так уж и высока, не более трёх метров. Но путь наверх для меня, нетренированной, совсем не прост. Но, памятуя о том, что «терпение и труд всё перетрут», с упорством черепахи, ползу наверх. Достигнув гребня - выпрямляюсь и с гордостью огладываюсь вокруг. Красота!

Сзади – детский лягушатник, за ним – песок пляжа, за пляжем – набережная.  А впереди – морская ширь. Бесшабашно решаю поплавать в открытом море. Ничего страшного: проплыву вдоль каменной гряды, а когда она закончится, поверну направо в пляжную зону. Там и выйду на берег.

Опасности, считаю, практически, никакой. Тем более, что со стороны моря на камнях гряды сидят несколько рыбаков с удочками.
- В случае чего, спасут, - беспечно решаю я.
Конечно, следовало бы сказать о желании поплавать в открытом море мужу или дочери. Но кричать об этом сейчас с камней, да ещё  по-русски, довольно нелепо – только лишнее внимание пляжной публики на себя обратишь, да и муж вряд ли позволит мне подобную авантюру. 
Поэтому, начинаю осторожно приближаться к вожделенной воде…  Собираюсь с духом и плюхаюсь между двух заросших водорослями камней, стремясь скорее выплыть на чистую воду.

Решаю порезвиться на морском просторе, не удаляясь далеко от гряды, чтобы, в случае чего, можно будет быстро вернуться назад. Но увидев, какие длинные удочки у рыбаков, соображаю, что лески, совершенно незаметные на поверхности, могут заходить в море достаточно далеко. Начнёшь плыть недалеко от гряды, и попадёшься, как рыба, на крючок.
Конечно, лучше всего было бы вернуться назад, на гряду. Но, заходя в воду, не запомнила точно, в каком месте сделала это? То есть, опять же, можно запутаться в рыбачьих лесках.
 
Принимаю единственно возможное в подобной ситуации решение: плыть параллельно каменной гряде, но в достаточном от неё удалении.
Но, метрах в сорока от гряды, меня неожиданно подхватывает довольно сильное течение и холодной неумолимостью убийцы начинает относить в открытое море. 

В попытке вырваться из морской струи, гребу, что есть мочи, но усилия тщетны. Меня относит всё дальше. И как назло, вокруг, совершенно пустынно: ни пловцов (таких сумасшедших, как я, конечно, нет), ни лодок, ни катеров. Только чайки изредка проносятся над водой. И надо всем этим – равнодушное ко всему происходящему ослепительное солнце... 
Становится, по-настоящему, страшно! Как глупо утонуть - и не в результате стихийного бедствия или кораблекрушения, а просто так, за здорово живёшь…
               
****               
Но… Давно, когда я была ещё молодая, попалась мне одна книга. Автор её, какой-то журналист, специально подвергал себя всевозможным опасностям на воде, из-за которых гибнет много людей. Он нырял в водовороты, прыгал в водопады, плавал в реках с бурлящей водой и в озёрах, где ноги опутывали водоросли, доводил себя до судорог в холодной воде… И пришёл в конце концов к главному выводу: « Люди, в большинстве своём, тонут не от случившейся с ними критической ситуации, а от СТРАХА И ПАНИКИ.

Я прочла эту книгу с живейшим интересом, ведь к тому времени у меня уже имелся свой печальный опыт по этому поводу. В тринадцать лет я тонула и осталась в живых, лишь благодаря счастливой случайности. Поразмышляв, я вынуждена была согласиться с автором книги: главным виновником, случившегося тогда со мной, явилась именно паника.

Тем далёким жарким летним днём мы, четверо подружек, пошли на городскую купальню. Не умея толком плавать, в этот раз я вдруг с восторгом ощутила, что вода держит моё худенькое  тело. Недолго думая, и ничего никому не сказав, я тут же попыталась переплыть нашу Цну.
Тогда это была типичная среднерусская река – не маленькая и не большая, не глубокая, но и не мелкая.

Оставив за спиной шумный городской пляж и подружек, которые весело плескались в воде недалеко от берега, я отважно гребла в противоположную сторону, которая представляла собой пустынный заливной луг.
Вначале заплыва я была полна энтузиазма, но на середине пути меня вдруг охватила неуверенность: хватит ли сил выполнить задуманное? Конечно, можно было бы повернуть назад, но расстояние и в одну и другую сторону было приблизительно одинаковым. Поэтому я решила не отступать.

И вот он, заветный берег, совсем близко! Совершенно обессиленная, но довольная, что смогла переплыть реку, встаю на дно, но вместо этого погружаюсь с головой в мутноватую тёмную воду. Пытаюсь проплыть ещё немного к берегу, но с ужасом чувствую, что ничего не получается. Я внезапно разучилась плавать!
 
Барахтаюсь в воде: то нырну, то вынырну. Хочу крикнуть: «Спасите, тону!», но вместо этого только молча глотаю отвратительно-пресную воду…

Вот тогда я узнала, что ощущает ВНЕЗАПНО гибнущее существо? Здесь главное, даже не ужас, а тоска - невероятная, нечеловеческая, буквально вынимающая душу - ведь ещё не готов, ещё так хочется жить! Помните умирающего Пушкина: «Тоска, Господи, ах, какая тоска»…

И среди этой отчаянной борьбы за жизнь, против безмолвного ухода в холод и черноту – бьется-пульсирует наивная мысль:  «Ведь, когда тонут, кричат «помогите», почему же у меня это не получается?»

И вдруг – не знаю, как? - сейчас-то понимаю, что открылось астральное зрение, - вид с высоты птичьего полёта: синее чистое небо, оставленный мной городской берег – весь в обнажённых загорелых телах и, среди множества купающихся – три мои подруги – молча стоят по грудь в воде и смотрят в мою сторону. Понимаю, что видят меня, но почему не кричат, не взывают о помощи?
В этот момент не умом, но всей своей оторвавшейся от тела, едва держащейся на серебряной нити, душой, понимаю: всё, конец! И уже нет протеста, нет страха – одна только  всепоглощающая смертельная тоска...

И тут же – внезапная надежда! На этом деревенском пустынном лугу, возле которого так  нелепо заканчивается моя тринадцатилетняя жизнь, оказывается, всё же есть человек, и он заметил меня.

Именно тогда я впервые ощутила неоднородность, относительность времени: оно способно уплотняться и расширяться, вводить нас в разные реальности. Сейчас, в открывшейся для меня спасительной реальности, существует только лысоватый длинноногий мужчина в плавках, который, замедленно, как при съемке «рапидом», приподнимается с травы и, внимательно, словно не веря своим глазам, всматривается в происходящее в воде.

«Ну, давай же, скорее, что ты медлишь!»

Мужчина всё так же медленно – конечно, это только кажется, что медленно -  подходит к воде. В глазах его сомнение. Кажется, он не до конца уверен, что всё настолько серьёзно.

«Ты прав, серьёзней не бывает».

Совершенно обессиленная, ухожу под воду. Последний взгляд - на мужчину, который энергичными гребками плывёт ко мне. Но в этой сомкнувшейся над моей головой черноте, уже нет тоски, а взамен - даже не надежда, а уверенность: это не конец, меня достанут, откачают, спасут...
Дальнейшее, словно кто-то выключил из памяти....

Первое, что вспоминается - это мужские плечи, за которые цепко держусь ледяными руками. Со мной переплывают на другой берег. Как любое избежавшее смертельной опасности существо, я полна безмерной благодарности к своему спасителю. Но слов нет. В голове только его предупреждение:
"Держтсь за плечи - и ни в коем случае, не хватайся за шею».

Не знаю, каким образом, но в памяти осталось, что мой спаситель -  аспирант пединститута, готовит диссертацию. Чтобы позаниматься без помех, переплыл на другой берег, держа книги и одежду в вытянутой из воды руке. До сих пор удивляюсь своему везению, ведь если бы не он, единственный, случайно оказавшийся на том лугу, меня бы уже давно не было на свете.

- Спасибо вам, дядя, - лопочу я жалкие слова благодарности.
А «дядя» - сейчас я думаю, что ему было не более двадцати семи лет - стоит передо мной, стройный и высокий. Почему-то, особенно запомнилась его крепкая  грудь, покрытая светлыми волосами. Звучит его голос:
«Ну, разве  можно так далеко одной заплывать?».

Мои предательницы-подружки - тут же, рядом, кажется, даже рассказывают, как они пытались организовать моё спасение.
- Да вы просто стояли в воде и смотрели, как я тону – прерываю я их неправду.
- А ты откуда знаешь? – невольно подтверждает мои слова одна из них.
Я не отвечаю. Потому что и сама не понимаю, каким образом удалось всё это увидеть в то время, когда в смертельном ужасе то выныривала, то опять погружалась в воду.
- Мы думали, что ты просто глубину измеряешь – полуправдой оправдывается другая.
Но мне не до выяснения отношений – слишком устала от всего пережитого.

Тем временем мой спаситель исчез. Наверное, он поплыл на другой берег, к оставленным книгам и одежде. А мы вчетвером возвращаемся к себе во двор и без всякого уговора, молчим о происшедшем.

Но вечером перед сном, я не выдерживаю и, смягчая грозившую опасность, рассказываю маме, как неизвестный мужчина вытащил меня из воды.
- Ну, почему ты толком ничего не узнала про него! Надо было пригласить его домой, отблагодарить, - волнуется мама. Я вяло оправдываюсь, хотя в душе согласна с ней.

Моё «утопление» с дальнейшим спасением имело несколько последствий.
Во-первых, в отличие от многих людей, которые после подобных происшествий начинают бояться воды и всячески её избегают - я, наоборот, стала прилежно учиться плавать, а потом и нырять.

Во-вторых, произошедший в экстремальной ситуации «выход из тела»,  послужил толчком к раскрытию необычных способностей, которые до сих пор не признаются официальной наукой, но которые, без сомнения, скрыты в любом из нас. А в моём случае, передались ещё от прабабушки и деда вместе с родственными генами.

И, в-третьих, с тех самых пор, видимо, потому, что так было у моего спасителя, мне нравятся мужчины с волосатой грудью. Тем самым подтверждается вывод психологов, что всё у нас – из детства.
****

А теперь вернёмся к той маленькой книжке. Спасибо судьбе, что когда-то она попала мне в руки. Спасибо тебе, мужественный автор! Уверена, что благодаря твоей книге было спасено немало жизней на воде. Вот и в этот раз:

- Спокойно, без паники, - сказала я себе. - Вначале надо отдохнуть.
Перевернувшись, полежала на спине, пытаясь успокоить сердцебиение.
Чувствую, как течение довольно активно уносит меня вглубь моря, но стараюсь не терять самообладания. Кажется, совсем недавно, с высокого парапета набережной, вместе с дочерью любовались мы водными дорожками на морской поверхности. Эти дорожки и были теми течениями, одно из которых грозит мне сейчас смертельной опасностью.

- А что, если это течение не широкое и его можно как-то преодолеть?

Вспоминается, как автор книги пронырнул сильный водоворот, который тащил его на дно. А ведь водоворот – тоже течение, только круговое, воронкообразное. Не попытаться ли и мне под водой пересечь опасную зону?
Конечно, я не знаю ширины этого потока и, может так случиться, что, нырнув, не смогу его пересечь. Или он уходит вниз и утащит меня за собой… Но что делать? Кажется, другого выбора сейчас просто нет.

Вообще-то, имеются рыбаки, которые безмятежно сидят на камнях гряды, уставившись на свои удочки. Позвать их на помощь? Но каким образом? Во-первых, я не знаю, как по-французски будет «помогите». В голове крутится  только немецкое «хильфе» и английское «хелп ми, плиз». Но французы, как правило, не знают иностранных языков.

К тому же, они страшно не любят вмешиваться в дела посторонних. А я и есть самая, что ни на есть, посторонняя. Да ещё, что тоже вполне возможно, эти мужчины не умеют не то что спасать, но даже и плавать.
И самое главное, я - пока реально не тону, так что звать на помощь как бы не имею морального права. Таким образом, ничего не остаётся, кроме как попробовать пронырнуть течение.

Ну что ж, попытка не пытка… Выравниваю дыхание, набираю в грудь воздуха и - ухожу под воду. В глубине отчаянно преодолеваю сопротивление воды. Время течёт страшно медленно.
- Господи, помоги! – чувствую, что воздуха почти не остаётся, а течение всё ещё не преодолено. И только в самый последний момент, когда все ресурсы организма, казалось, уже исчерпаны, водная струя вдруг слабеет и становится более тёплой.
Пробкой выскакиваю из воды - и жадно вдыхаю воздух. Неужели получилось?

Но успокаиваться ещё рано. Собрав волю и последние силы в кулак, отгребаю подальше от морской струи. Теперь у меня одна дорога: не приближаясь к гряде (из-за рыболовных лесок), но и не углубляясь в море, доплыть до конца гряды. А там, за правым поворотом – пляжный залив. И пусть он размером с немалое озеро, но там люди, там жизнь и нет этого страшного течения…

Бросаю взгляд на рыбаков. Не обеспокоились ли они, видя, как одинокая женщина то плывёт, то лежит, то вдруг ныряет в воду?
Ничего подобного! Как сидели, так и сидят.
«Наши мужички обязательно что-нибудь крикнули одинокой пловчихе», -  думаю я с симпатией к нашим людям, а сама неустанно гребу и молюсь о спасении. Ведь если опять понесёт течением в море, вряд ли второй раз хватит сил выбраться.

Но на сей раз, судьба ко мне благосклонна. Каменная гряда наконец-то заканчивается, и я поворачиваю направо.
- Хвала тебе, жизнь! - До берега ещё не близко, но в спокойных водах залива можно полежать и отдохнуть.

Лежу на спине, покачиваясь, как в колыбели. Мимо проплывает какая-то женщина и улыбается: «Са ва?» - «всё в порядке?» - заботливо, как мне кажется, говорит она.
Вежливо переворачиваюсь на живот и с улыбкой отвечаю:
- Са ва, мерси.

Плыву, к берегу, собрав всё, что во мне осталось. А вот и дно…
Медленно бреду в воде. Вокруг - множество людей. Если бы они знали, что среди них я - потерпевшая кораблекрушение и выбравшаяся из пучины - и оттого, безмерно счастливая.
А вот, наконец, и суша... Песок, по которому ступаю, обжигает ступни, солнце палит, а я трясусь, как в лихорадке, то ли от долгого пребывания в воде, то ли от пережитого.

Наша компания с удивлением и упрёком смотрит на меня:
- Где ты была так долго? Мы тебя совсем потеряли. Ушла загорать и пропала… - В голосах мужа и дочери слышатся неподдельное волнение. Анри выглядят тоже обеспокоенным.
- Господи, какие они все хорошие и как я их люблю! Но не рассказывать же им о происшедшем. Поэтому кратко выдыхаю:
- Купалась…

Татьяна Шелихова-Некрасова.

На фото из интернета - тот самый пляж.