Хотелось бы мне сказать Вам, что самым запоминающим днём из проведённых шести месяцев в Еланской учебной дивизии был День Присяги. Очень хотелось бы мне рассказать про этот торжественный день в моей жизни. И это были бы политически верные воспоминания. В духе, так сказать, правильного воспитания современной молодёжи. Однако, совсем другой день службы в Елани навсегда, до мелочей въелся в мою память. О нём и будет речь.
Шёл примерно четвёртый месяц летнего курса обучения в Еланских военных лагерях. Курсанты Четвёртой УМСР уже начали волшебным образом перевоплощаться из зелённых новобранцев в солдат – мотострелков. А всё волшебство заключалось в круглосуточном вздрючивании курсантов сержантами роты и нашим постоянным поиском добавочной пищи и лишнего сна. Многие курсанты уже хорошо знали, как и где можно было сачкануть без особых последствий, перекусить на бегу в солдатской чайной или вздремнуть за спиной товарища на редком досуге политических занятий. Наше неумолимое развитие в этих делах ещё раз подтверждало теорию Дарвина. И если по этой теории Чарльз отвёл путь от примата до человека длиной в пять миллионов лет, то наши отцы – командиры выделили нам всего шесть месяцев для полного курса обучения специалистов Советской Армии. На этом этапе жизнь курсанта - пехотинца была насыщенной и плотной.
У операторов-наводчиков БМП-2 начались боевые стрельбы. После дневной стрельбы рота ушла на обед, а нас четверых самых толковых бойцов (по нашему мнению) взводный оставил разряжать автоматические пушки трёх боевых машин. Поэтому мы вчетвером от Директрисы БМП и до расположения роты пошли затем сами, без всякого сопровождения. Вот она – свобода передвижения! Мы приняли волевое решение сократить дорогу и пошли напрямик через лес. По дороге тут же начали обсуждать архиважную для нас тему – как же можно более удачно воспользоваться этим случаем свободного времени и пространства. Мнения разделились ровно поровну - попробовать добыть цивильную пищу или поспать лишний раз прямо здесь, в лесу.
И вот тут армейская удача улыбнулась нам! На полянке мы наткнулись на тёплую компанию соседей, курсантов Пятой роты, прикомандированных к Директрисе БМП в составе рабочей команды. В общем и целом, наши шустрые однокашники смогли тайно поставить в одном из боксов полигона брагу в молочном бидоне и в данный момент времени активно угощались своим творением. Их было тоже четверо, в казарме мы жили на одном этаже, успели примелькаться друг к другу, не враждовали и вместе переносили «тяготы и лишения армейской службы». И было у нас одно свойство, которое объединяло нас всех - мы все считали себя «борзыми» курсантами.
Половина бидона уже была выпита, часть закуски в виде двух консервных банок и буханки хлеба были аккуратно разложены на солдатском полотенце. Ещё были несколько луковиц. Нужно ли говорить, что нам были искренне рады? Мы были молоды, никогда не ели «под одеялом», делились с товарищами и радовались любому положительному поводу. А тут соседи в гости зашли! Чем не повод для радости? Правда, без приглашения. Списав все гражданские этикеты на законы военного времени (кругом полигон!) нас тут же великодушно пригласили к столу. Курсантские инстинкты быстрого поглощения пищи не заставили себя долго ждать.
Побратавшись с уже порядком хмельными хозяевами стола, мы подняли наш первый тост тёплой и мутной браги за всех нормальных курсантов нашей учебной дивизии (не Чмырей!). После третьего тоста (за родителей) мы уже показывали друг – другу фото своих девушек. Девушки на тот момент у меня уже не было. Поэтому я всем продемонстрировал единственное фото моей любимой бабушки, которое у меня было с собой. Фотка моей бабушки окажется роковой в этот день.
Четвёртый тост был за бабушек и дедушек. Потом отдельно выпили стоя за дедов, погибших в войне. Пили в четыре кружки, брага и закуска закончились быстро. Да и время уже поджимало. Нам надо было бежать в столовую, где дожидался под присмотром дежурного по роте наш обед. А нашим соседям по казарме было необходимо прибыть на поле Директрисы БМП и успеть отоспаться до ужина и ночной стрельбы. Закусив ломтиками последней луковицы по пол кружки мутного зелья «на посошок» и взяв твёрдое обещание «обязательно встретиться», мы разошлись в разные стороны. Хорошо помню, как мы вышли из леса на дорогу и, обнявшись, хором запели «Поворот» из репертуара группы «Машина времени». Потом спели ещё что – то, но точно не ротную строевую песню «Шинель». Нам было по восемнадцать лет, все люди были братья и нам было хорошо!
До полка оставался небольшой лесок и парк боевых машин. Я сейчас не помню, почему я вдруг решил проверить наличие в своём нагрудном кармане гимнастёрки последнее письмо от мамы и фото бабушки. Но, я хорошо запомнил до сегодняшних дней весь мой ужас, когда обнаружил отсутствие фото в конверте. Не знаю, или это брага мне так ударила в голову, или это было воздействие только что спетых песен. Но, я почувствовал себя предателем по отношению к бабушке. Хожу тут, блин, брагу пью и песни распеваю, а фото бабули лежит где – то в лесу. А скоро начнутся ночные стрельбы! Снаряды и мины в клочья разорвут портрет моей горячо любимой бабулечки. Я смахнул скупую курсантскую слезу.
Мои боевые друзья меня поняли с первых слов. Только что выпитая брага ещё гуляла в наших мозгах. Но, курсантский опыт подсказывал, что всем четверым возвращаться за фоткой не следует. Сержанты засекут в роте наше долгое отсутствие и затем унюхают остатки нашего пиршества. Зато опоздание одного из нас ещё можно было как – то прикрыть. Выстраданный опыт не пропьёшь! Мы снова обнялись, и я рванул обратно на полянку. Фотку я нашёл быстро. Прямо на том же месте, где я сидел за импровизированным столом. Видимо, просто по - пьяне, забыл положить в конверт письма. Никто из нас и не заметил. И мне стало ещё лучше жить на этом свете!
И я решил догнать своих товарищей. Пулей, вернее бронебойным снарядом из автоматической пушки БМП-2, я пронёсся по дороге, перемахнул через лесок и неожиданно упёрся в корму БМП, спрятанную в капонире прямо рядом с парком боевых машин. По инерции решил быстро обойти это препятствие, как был неожиданно схвачен за воротник гимнастёрки механиком – водителем из БУБМ (батальон учебно-боевых машин). Или Банда Урок Батьки Махно. Кому как нравится! Ещё двое стояли рядом. Мне эта милая картина на кромке леса под названием «Три узбекских богатыря» не понравилась совсем. Хмель и удачная находка фотки бабули сделали своё дело. Я потерял курсантский нюх! В нормальной учебной обстановке я бы один за версту обошёл бы этих механиков – водителей, служивших все два года в отдельном батальоне обслуживания постоянными водителями боевых машин. И если встречаться с ними, то только минимум втроем! И если у наших сержантов были права и обязанности на постоянное вздрючивание курсантов, то эти солдаты, в основном рядовые до конца службы, могли обслуживать только наши стрельбы. Никаких прав, кроме срока службы, у этих механиков не было. В этот батальон отбирали наиболее толковых и здоровых механиков – водителей из различных учебных полков. Поэтому основу БУБМ (а) составляли славные сыны Средней Азии, механики – хлопкоробы на гражданке. И хлопкоробы знали, что оставшиеся полтора года мы прослужим за границей. А они до конца службы будут кормить комаров на болотах Елани. Поэтому механики – махновцы старались при каждом удобном случае отыграться на нас за свою нелёгкую армейскую долю. Особенно в дни ПХД, когда нас отдавали им в распоряжения для чистки боевых машин.
Эта неожиданная встреча на природе не сулила ничего хорошего. Двое механиков схватили меня за руки и подтащили к БМП. Третий открыл один из проёмов задней двухстворчатой двери для пехоты. В нос ударил резкий запах навоза. Весь левый отсек десанта был в бараньих какашках. Я просто охренел от такой неожиданной картины! Как оказалась, наши басмачи умудрились в перерывах между стрельб сгонять на БМП на местные пастбища и умыкнуть колхозного барана, которого и прятали несколько дней в отсеке для десанта. Кормили и поили. Даже выводили погулять. А затем в выходные дни, оставшись на полигоне одни, банально зарезали барашка и съели. И теперь механикам надо было скрыть следы своего преступления. А тут я сам к ним прибежал – юный, довольный и счастливый курсант. Хлопкоробы хорошо говорили по-русски, быстро объяснили мне причину такого запаха органических удобрений и поставили мне задачу – за час очистить весь отсек.
Стрессовая ситуация и поток адреналина в кровь быстро отрезвили меня и я начал просчитывать варианты. Батальон учебно-боевых машин располагался прямо рядом с нашим полком. И летом 1981 годы мы ходили в один и тот же туалет, а ля – Сортир. Применить к механикам свои навыки бокса, вырубить одного или двух, а затем сбежать? Смогу ли я? Узбеки вроде здоровые и откормленные после барана. Это был не выход. Да и эти воины Средней Азии обязательно будут мстить за пропущенные удары по голове и отлавливать меня у туалетов. И потом информация об этом инциденте быстро дойдёт до наших сержантов. Мне будет сложно объяснить нашим непосредственным командирам всю логическую цепочку событий связанных с фото моей бабушки. Не поверят! И я не собирался подставлять своих корешей – курсантов.
Быстро принимаю волевое решение: сделать испуганный вид задёрганного курсанта – чмыря, ослабить внимание своих восточных оппонентов и положиться на удачу. Восток – дело тонкое! Даже попросил у механиков сапёрную лопатку. Меня впихнули в отсек и сунули в руки кусок фанерки. Мол, и этим всё соскребёшь! Я изобразил активную работу, осознавая, что в нагретом отсеке с бараньим говном я долго не выдержу. Крикнул своим охранникам, что нужна большая лопата. Один из узбеков (ничего личного, я сам тоже не русский), улыбаясь, протянул мне в проём лопату штыком вперёд на уровне своего живота. Я схватился обеими руками за черенок и резко ткнул концом механика прямо в солнечное сплетение. Удар получился! Я выкатился из отсека с лопатой в руке вслед за согнувшимся азиатом. Двое его земляков так и застыли рядом с БМП. Я перехватил обеими руками лопату штыком верх над головой и по узким испуганным глазам противника понял, что победил. Это был переломный момент в сложных взаимоотношениях трёх механиков – водителей БУБМ и одного «бурого» курсанта. Я знал, что эти старослужащие никогда и никому не расскажут о своём позорном поражении. Да и я лучше промолчу об этом отрезке времени армейской службы, проведённом в жарком отсеке БМП с остатками прошлой жизнедеятельности безвинно убиенного барашка. На всякий случай, отошёл на метров десять и воткнул лопату в землю. Двое сынов Средней Азии пытались поднять своего непутёвого собрата. Хлопнув левой ладонью по своему правому бицепсу и согнув локоть с правым кулаком в характерном жесте в сторону своих восточных недругов, я спокойно пошёл в направлении полка. Меня никто не пытался догнать. Только в ответ на своё прощальное приветствие я услышал отборный русский мат. Чему - то учебка Елань учит очень хорошо.
В расположении роты пришлось отвечать на вопросы моих друзей о дурном запахе, идущем от моей формы. В каптёрке, быстро переодеваясь в подменку (каптёр был свой корефан) я соврал сослуживцам, что споткнулся и упал по – пьяне прямо возле свинарника в грязь. Что ещё больше добавило веселья курсантам Четвёртой УМСР в этот очень удачный для них день. И никто из них даже не поинтересовался, как я оказался возле свинарников, расположенных в противоположной стороне учебной части. Форму я постирал ночью, утром выгладил. Вот такая вот, Братцы, история.
А фото своей любимой бабушки я храню до сих пор. Земля ей пухом!