Два писаки.
Жизнь прекрасна, как бы там не было, как бы мы не считали. Я думаю, что она нам дана с выше, а Там не лохи. Там точно знают, как должно быть здесь и как должно быть где-то там. Я думаю, что у каждого народа есть свои Боги – покровители и народ развивается лучше в том направлении, каким Богам он больше поклоняется. Бог конечно один, но он в разных ипостасях так же, как и человек имеет дух, душу и тело и еще, говорят, есть какое-то «Я». По-нашему Аз, потому, что я последняя буква, а Аз первая, здесь на земле сотворенной Богом. Тело имеет глаза, уши, руки и тд. Тогда возможно наш дух имеет мысль, волю и тд. Душа тоже. Может и это Аз тоже.
Нет народов более или менее развитых, есть направления развития, и если народ в чем-то развит, то он обязательно в чем-то отстает. А раз над ним есть Высший Разум, то значит все прекрасно и может что-то зависит от нас. Хотя вполне вероятно, что мы это чья-то иллюзия или, что еще. Но об этом не будем, а то я вечно заведу в какие-то дебри.
Какой прекрасный мир. Добро, зло, невежество, грязные улицы, везде мусор. Бомж допивающий, кем-то оставленное возле урны, не допитое пиво. Какой он довольный. Заросшее лицо, торчащие в разные стороны немытые волосы и эта довольная улыбка. Он, допив пиво, сладко чмокает пухлыми губами и также сладко акает, потом ставит бутылку и заглядывает в урну. Что-то там пошарил, но видно ничего хорошего. Подбежал средних размеров пес, обнюхав урну, взглянул на бомжа. Бомж как бы виновато пожал плечами глядя на пса.
- А ты дорогуша в пролете, тебе никто ничего не оставил.
Пес повернулся и в ответ, задрав одну ногу, обделал урну и довольный побежал дальше.
- Молодец.- Засмеялся бомж.
Прохожие спешат, город живет бурной шумной жизнью. Два подростка бегут друг, за другом лавируя между прохожими настолько ловко, что никого не задевают. Прохожие даже не успевают на них среагировать, а если даже кто-то успевает возмутиться, то подростки давно скрылись за спешащей толпой.
На остановке такая разнообразная публика, что рябит в глазах. Как интересно за всем этим наблюдать. Серьезная привлекательная женщина лет 50ти. На ней все строго и подчеркнуто, все сливается в серьезность. Выглядит она как секретарша в райкоме партии в 70е прошлого столетия. Рядом девушка, одетая с каким-то своим вкусом, который мне кажется безвкусицей. Мне кажется, что ее кофточка не подходит к ее брюкам, а сумочка к ее красивым длинным пышным русым волосам. Но кто я такой, чтоб судить. Она красива и знает об этом, а о вкусах, зачем спорить. На лавочке сидит старушка, рядом размалеванная полу-бомжиха очень усердно доказывает такому же не совсем бомжу и еще не до конца по русским меркам пьяному мужчине, повторяя одно и то же, как заевшая пластинка. Чуть в стороне кучкуются таксисты, в основном татары. Они всегда, на каких-то непонятных мне понтах. У меня такое впечатление, что они по месяцу не мылись, и кроме русских матов у них в лексиконе вообще не существует слов.
Везде где можно и нельзя наклеены объявления и рекламки. Покупают волосы, подвешивают потолки, лучшие окна и двери, евроремонты быстро и дешево, что-то сдается, что-то продается, что-то перевозится, что-то ищется и много, много черти чего другого.
- Ты, что написал?!
- Как, что, то, что видел и вижу.
- А ты, что написал?
- Тоже то, что вижу.
- Дай почитать.
- На.
Наш город прекрасен . Я так его люблю. В нем так красиво чисто и уютно, такой обходительный добрый народ. Я почти каждый день прихожу в парк и раза два в неделю хожу на набережную.
По всему видно, какой у нас народ, какой уровень культуры. Жизнь размеренная, в парке зелено, скамеечки чистые, люди отдыхают. Какие прекрасные голуби. Какие обходительные люди.
Здесь одна женщина каждый день выносит корм для кошек и кормит их, умница.
Я ко всем отношусь с добротой с улыбкой и только с хорошими словами. Деревья такие красивые, листья зеленые, люди веселые, жизнерадостные. Вчера в парке разговаривал с двумя женщинами, конечно, есть кой-какие недостатки, но это самая малость, она даже не заметна в нашем тихом прекрасном южном городе.
- Слушай, ты, что пишешь?
- Как, что описываю город.
- Это, что наш город?
- Ну да, посмотри какая красота.
- Вижу.
- А ты, что написал?
- То, что вижу.
- И я то, что вижу.
Каждый взял свою писанину, и продолжил писать.
Я каждый день прохожу поперек нашего городка на работу и с работы. В длину он километра два, два с половиной от силы, в ширину меньше двух. Я спускаюсь от общежития вниз по ступенькам
прохожу мимо больницы, выхожу к рынку, потом через рынок мимо школы через спортплощадку и по улице к тракторной бригаде.
Я влюблен в жизнь. Много ездил, много видел. Для меня наверно не существует добра и зла. Для меня существует расклад, размышление над всем, что меня окружает. По своим понятиям я делю на плохое и хорошее, но это мои понятия. Кто мне ответит, кошка съела мышку, хорошо это или плохо? А, в общем, все прекрасно.
Каждое утро я вижу одну и ту же картину. По обочинам дороги везде бутылки, банки, тряпки, пакеты, пакеты висят на деревьях, это шалости ветра. Утром по дороге на работу меня встречает
черная собака, ее выгуливает пожилая женщина. Поначалу я побаивался собаки. Чисто черная, переводок овчарки и ротвейлера, но у нее такой улыбающийся добродушный взгляд, что с ней хочется поговорить, и я разговариваю. Мне кажется, она понимает. Хозяйка всегда идет сзади метров на тридцать. Она не слышит, как мы разговариваем.
Хозяйка очень серьезная на вид, даже через-чур. Но я думаю, что это только ее фишка. На самом деле у такой доброй собаки не может быть плохая хозяйка. Дальше я поворачиваю налево и спускаюсь по ступенькам вниз к больнице. Справа перила, от перил до сетчатого забора, «сетка рябица» около метра. Ступени крутые из лестничных маршей, метров 15. Какого мусора здесь только нет. Бутылки винные, водочные, пивные, пепси. Пакеты от соков, бумажки от мороженого, конфет, чипсов. Слева кустарниковый пустырь и рядом со ступеньками протоптана дорожка. За дорожкой такая же картина, как и за перилами. Вверху, в начале дорожки кто-то выбил из ведра засохшую краску. Этот усеченный коричневый конус неплохо смотрится на зеленой траве. Внизу, где заканчиваются ступеньки, куча битых бордюр и кто-то здесь организовал мусорник. Валяется старый чемодан, куски детской коляски, мотоциклетные шины и еще такой же мусор как за перилами, только в куче. Но вот в конце ступеней бетонированная площадка и вот вам кино?!
Посреди этой площадки приличная куча, и видно, что ее наложил не ребенок, а приличный дядя и сверху этой кучи «г…а» пришлепнута одна гривна, с которой на вас смотрит святой Владимир. Фантазия конечно у русского человека без ограничений.
- Ну, что у тебя получилось, дай почитаю. А ты на, мое оцени.
Народ у нас очень добрый и отзывчивый. Какие хорошие и ухоженные дворики, заборчики крашеные, деревца аккуратные. Люблю поговорить с людьми. Я человек образованный, много читаю, сам пишу. Издаю книги. Бывают, конечно, люди не интересные, я с ними не общаюсь, зачем их трогать, надо же с хорошими добрыми разговаривать и мир добрей будет. Люблю доброту и сам я добрый. Остановлюсь возле знакомой женщины, скажу ей доброе слово, смотрю, а у нее от удовольствия глаза светятся. Приятно человеку приятное делать. Она со мной разговаривает, всю душу мне и так хорошо. Я ей хорошо, а она мне хорошо. Я со всеми так, зачем человеку плохое говорить. И пишу я хорошо, они меня очень хвалят, когда в газете статью мою прочитают.
Хорошие люди меня знают и ценят. Я уверен, что от моего добра и люди добреют. Вот пишу я о своем городе, какой он прекрасный, какие люди в нем хорошие добрые и отзывчивые. Что в больницу приду, меня знают, что в дом культуры я там вообще свой человек. В горисполком захожу, даже с мэром за ручку здороваюсь.
Да, доброту, как и шило в мешке не утаишь. А город наш прекрасный и все благодаря нашему руководству.
- Слушай ты, что тут буровишь?!
- Как я про доброту пишу, это ты тут про какое то г…, а я про доброту и отзывчивость, чистоту и порядок, а у тебя одни грубости. Такими словами я не выражаюсь.
- Да-а-а, нормальный ход, а куда же тогда все вот это, что окружает нас?!
- Ну, это оно тебя окружает.
- А тебя?!
- Меня нет, я человек образованный, добрый, о моих статьях знаешь, как отзываются. Я библию читать начал.
- Так я ее первый раз лет двадцать назад прочитал.
- Значит, плохо читал, оттуда надо доброту брать.
- Извини, но там одни предательства, разврат и убийства.
- Ты, что говоришь, как ты можешь о священном такое. Вот поэтому у тебя одни грубости и похабщина.
- Да вроде матов нет, и пишу, что вижу ничего лишнего.
- Мои статьи в школах читают и на митингах, и на городских праздниках, а твои?
- Мне как-то пофиг.
- Вот представь, читает человек мою статью и ему хочется к нам приехать отдыхать у моря, а если твою прочитает?
- Д-а-а, ты конечно молодец.
- Тебе бы тоже не мешало поучиться.
Когда я выхожу к больнице с задней стороны, здесь, что-то среднее между пустырем и парком. Бурьян, кусты, земляная площадка вся в колдобинах, а поближе к больнице аллейка из акаций и кипарисов. Здесь почти всегда бегает стая разномастных собак. Вокруг всей больницы от центральной дороги, которая проходит вдоль лицевой стороны, проходит асфальтная дорога метров пять шириной и асфальтом крытый тротуар. По бокам дороги и тротуара кипарисы, туи и акации, мусор здесь отсутствует. Клумбы перекопаны, местами травка и цветы. Чистота. С левой стороны, где я прохожу вниз к улице пять люков без крышек. Классные мышеловки, особенно в ночное время. Благо больница рядом. Лицевая сторона больницы тоже в зелени, здесь всегда чистота и порядок. Улица, проходящая перед больницей тоже чистая, хороший асфальт, новый тротуар, выложенный из цветной плитки. Я перехожу улицу и по переулку выхожу на центральную улицу к рынку. Здесь тоже чисто, но народа всегда валом. Стоянка машин торгашей, стоянка такси,
Напихано всяких ларьков: мясо, вино, цветы, обменники, рыболовный киоск и т.д. и т.п.
Автобусная остановка всегда кишит народом. Когда у меня есть время я наблюдаю за этим движняком и вижу картину, о которой я писал в начале. К ней можно добавить целующиеся на ходу пары, ворчащих на мужей женщин, снующих между людьми собак.
Я прохожу через рынок, верней лавирую меж людьми выхожу на следующую улицу, которая ведет к школе. Эта улица всегда чистая и опрятная с хорошим тротуаром. Прохожу через школьную площадку, школьную аллею и выхожу на улицу, которая ведет к тракторной бригаде. На школьной территории чистота, но вот за школой небольшая речка и через нее мостик. Речку надо видеть. Я иногда хожу вдоль нее к автостанции, так ближе. Чего только в эту речку ни накидано. Кроме бутылок, пакетов, мешков, битых ведер, строительных отходов, вроде битого шифера, плитки и т.д, дверей и капотов старых машин, дохлых курей и кошек и т.д и т.п. В общем, можете фантазировать сами и что бы вы ни придумали, в этой речке обязательно увидите.
Все то, что в хозяйстве уже не нужное. Я перехожу через мост и иду грунтовой дорогой. Тротуар, правда, здесь новый асфальтовый. По обочинам дороги и тротуара такая же картина, как и на той улице, что шла от общаги. Тротуар положен в прошлом году, но сквозь него уже пробивает камыш, ломая асфальт и торча зелеными копьями.
- Ну как получается?
- Да нет, у меня, как и было, не могу никак мусор убрать с обочин.
- На почитай и поучись, а я дай, твое посмотрю.
Вот так поговоришь с людьми о хорошем и всем хорошо. Солнце, какое красивое, как я его люблю. А улица наша центральная?! Домики как игрушечные, а витрины. Здесь все есть. Парикмахерские, дом культуры, музыкальная школа, библиотека. Есть куда пойти посидеть, культурно выпить и закусить, все под рукой. Киоски с газетами и журналами, киоски с сувенирами на память о нашем городе. Везде чистота и порядок, блюстители порядка за всем смотрят, честь им и хвала. Без нашей власти этой прелести могло бы и не быть. Видно, что люди находятся на своем месте честь им и хвала, хвала и честь.
- Слушай ты, что из нашего города помойку делаешь?
- Разве это я?
- А кто же. Ты смотри, что понаписал.
Они опять обменялись тетрадями и продолжили писать.
Один описывал прекрасные горы покрытые лесом с тропинками, цветущими полянами на которых туристы оставляли банки и склянки. Он описывал прекрасный морской берег, но тут опять валялись те же пакеты и бутылки. Но какое море?! Какое небо?! Какие скалы?! И он все это любил. Эти захламленные улицы, местами перерытые экскаватором и так простаивающие с ямами месяцами, эти забегаловки в которых тебя могут плохо накормить и еще обругать, улыбающихся бомжей, ворчливых теток, веселую молодежь, дерущихся в парке парней, пьяных мужиков стоящих в обнимку возле винного магазина, поддерживающих друг-друга и выбирающих ориентир, куда им идти, котов, собак которых в городе расплодилось с приличным излишком. И он все это любил, понимая, что все это, все, все, что его окружает это и есть он.
Другой писал о чистоте, порядке, о порядочности и воспитанности без грязи, без хамства, без бомжей и матов, без драк и семейных скандалов и тоже считал, что это и есть он.
Интересные происходят вещи.
Что же такое человек?
Как я увлекся когда-то Библией. Тогда было все запрещено, потом все разрешили, хотя конечно не все. Начали открывать церкви. В нашей семье всегда праздновали религиозные праздники, были старинные иконы, церковные старинные книги. Мой дед по матери закончил семинарию и был учителем уже в 1902м году. Он с нами не жил, но приезжая учил меня читать по церковно-славянски. Я малец по слогам читал часослов, евангелие, псалтырь ничего не понимая.
Прошло много лет и вот перестройка, читай, учись и я начал читать и учиться. Тогда я думал, что Библия это сверх мудрость под всеобщим впечатлением. Я ее читал, искал мудрость и находил.
Но параллельно я читал научную и художественную литературу, ту которая раньше была запрещена. И если я читал Сведенборга, то я читал и Гольбаха, если я читал Папюса, то я читал и Такселя, Меня и Блавацкую, Гурджиева и Мулдашева и т.д, и т.п. Я ходил по церквам везде, где бы я не был, в Харькове, Киеве, Полтаве, Брянске, Москве, Курске, Владимире, Белгороде и многих других городах. В селе я помогал батюшке в течение пяти лет. Помогал строить церковь как строитель, заливал фундамент и клал кладку, рыл траншеи. Помогал как пономарь и дьячок и опять как в детстве читал по церковно-славянски. Батюшка был очень грамотный. Раньше он служил во Владимирском соборе в Киеве. Но попал под какую- то раздачу и попал к нам в село в ссылку. И вот за пять лет, приучаясь к церкви, я от нее удалился, не от духовности, а от нашей церкви. Мы с попом Александром очень сдружились. У него было очень много литературы, настолько разнообразной и ранее запрещенной. В беседах мы часто просиживали ночами, и нам было интересно познавать, сравнивать. Он меня всегда учил.
Не подходи ни к чему предвзято, думай, сопоставляй и принимай не только разумом, но и сердцем. И Господь тебе откроет. Сейчас я понимаю, что Индия и Китай свободно обходятся без Библии и Корана. Я уверен, что духовно они опережают нас. Не знаю как Китай и на сколько, но Индия духовно по моему разумению впереди всех на много. Сейчас я понимаю, что библию каждый трактует, как ему нравится, а мне она уже не нравится. Я верю в Бога, но в библии четко сказано, что там Бог Израилев, а я человек русский. В евангелиях я тоже ничего сверх естественного не вижу. А изучая свой родной язык, я все больше убеждаюсь, что мы Русские, Россияне, Раша, Родные. У нас есть свои Боги, которых из нашего языка, из нашей культуры ни куда не выкинешь. Каждое наше слово имеет глубокий смысл. Наши славянские имена не хуже греческих и латинских. Наши славянские Боги не хуже греческих, римских, индийских, китайских, еврейских и т.д, и т.п.
Что же такое человек?
Начинаю рассуждать обо всех этих вещах с попами. Они же вместо того, чтобы рассуждать и объяснять, начинают чуть ли не анафеме меня предавать. Мне часто тошнит от их неграмотности.
Что ж ты проповедуешь, если не можешь объяснить того о чем проповедуешь. Мой друг поп Александр как то сказал.
- Ну как же бабушкам не рассказывать сказок, если им это нравится.
Такая же история со свидетелями Иеговы и с кришнаитами, и с мусульманами. Каждый что-то городит, а начинаешь спрашивать по их вероисповеданию, а они вбили себе в башку, что они истинно верующие и только их вера истинная, и правильная. Вот и думай где, правда.
Я считаю, что, правда, у каждого. Каждый прав потому, что человеку не дано знать истины, да и вообще ни чего не дано. Человек просто живет под манией величия и Богов творит по своему образу и подобию.
А жизнь это жизнь.
Под церковью сидят нищие. Одна женщина без одной руки попрошайничает – Почему?
Ей платят пенсию и она еще не старая, и выглядит свежо и крепко. Я знал мужиков, которые на фронте потеряли руки и ноги, но работали, как и все. Вилков дядя Вася без руки работал конюхом.
Поцелуев дядя Алексей тоже без руки, тоже конюх. Руки они на фронте потеряли. Костюк дядя Вася без руки скотник. Харламенко без ноги выше колена чабан. И много других, которые, не смотря на такие увечья, работали так, что не все здоровые могли угнаться. Сидят под церковью еще не старые бомжи. У одного пальцы на ногах гноятся, другой не мытый заросший детина, побираются. Ранним утром я их частенько вижу здесь же, еще готовыми, валяющимися, пропахшими своей мочой. Люди ухитряются в чем угодно.
Раньше я подавал милостыню, потом решил, что не буду, но машинально подаю.
Вот случай произошедший недавно.
Прохожу мимо церкви, стоит мужик в рясе с длиннющей седой бородой на голову выше меня.
Видно, что на нем еще пахать можно. В руке консервная банка для пожертвований. Я завязываю беседу о Боге. Расплывается в улыбке и начинает мне втирать о добродетели и изречения разные из Евангелия и Библии. Я слушаю, он учит, вероятно, думая, что я неук, но я начинаю цитировать Библию и Евангелие и задаю вопросы. Улыбка исчезает.
- Господь каждому дал талант?
- Да.
- Значит, тебя как я вижу, Он тоже не обидел?
- Конечно.
- Почему же ты не увеличиваешь, как Господь повелел?
- Зачем?
- Посмотри, какой ты здоровый, не стыдно побираться?
- Нет.
- Ты больной или инвалид?
Смеется.
- Бог миловал.
- Так иди, работай.
- Ну, ты даешь,- Он опять смеется.- За пятерку я пойду работать?
- Почему за пятерку? Вон, посмотри, как шабашники ишачат. Я когда на шабашке, то не менее двухсот гривен в день зарабатываю.
- Но там же ишачить надо, ты еще молодой, а я?
Я действительно выгляжу моложе своих лет. Он же наоборот специально превратил себя в старца.
- А с какого ты года?
- С пятьдесят третьего.
Довольно отвечает он.
Я смеюсь.
- А я с пятьдесят второго.
- Так ты выходит старше?
- Выходит старше, вот только не попрошайничаю, а всю жизнь ишачу. Сейчас работаю трактористом. Когда нет работы, хожу по шабашкам.
- Так ты строитель?
- Нет, дружок я агроном, экскаваторщик, тракторист, а строить научился у каменщиков, штукатуров, плотников когда на стройках работал, в свободное от работы время. Как сказано? Дал Бог один талант, сделай из него пять. Дадено пять, сделай десять.
- Видишь тебе дадено.
- А разве в писании сказано, что кому-то не дадено? Там еще сказано, что в поте лица…
Тут подошла знакомая бабушка из нашего села, где я родился. Бабушки привозят продавать сюда молоко и яички. Она положила в баночку гривну. Я, поздоровавшись, спрашиваю.
- Зачем?
- А как же, человек Божий, Богу служит.
- А знаете, он вам не поможет огород перекопать, и забор не поправит. Не пойдешь ведь, за хавчик к бабушке огород копать?!
Он что-то промычал, достал из банки гривну и протянул бабушке.
- Что ты, что ты.
Замахала бабулька руками, повернулась и быстро ушла.
Я стоял и, издеваясь улыбался.
- Ну ладно я не буду больше стоять.
- Не ври, будешь. Работать ты все равно не пойдешь, а вот таких бабуль обирать будешь.
Я развернулся и пошел своей дорогой. Хожу я всегда очень быстро. Мне так все и говорят.
- Ты всегда спешишь, как будто опаздываешь.
Привычка.
К вечеру наша пишущая братья собралась в кафе. Там мы делимся литературными новостями, читаем стихи, спорим о литературе. Обычно мы составляем два, три столика, заказываем кофе и что-нибудь вроде пирожного. Столики были составлены, мы сидели, беседуя, ожидали своего руководителя. Он появился в дверях в сопровождении того святоши и его спутницы. Когда я с ним беседовал, она так же стояла с банкой по другую сторону ворот перед церковью.
Руководитель нашей литературной группы был собой доволен. Божьего человека привел. Я сидел на другом краю сдвинутых столов. По случаю дня рождения одной из наших пишущих женщин мы прихватили с собой вина.
«Божий человек» может, не узнал меня, я сейчас был одет в выходную одежду, так сказать по фирме, а тогда был в рабочей робе. А может он просто не подал вида. Они с удовольствием приняли наше угощение. Наш руководитель его представил, и начал расхваливать их беседу,
И какие умные вещи говорит этот «Божий человек». Я, в общем, не слушал. У нас в этом углу шел очень крутой спор о поэзии. У них шли свои разговоры. По видимому «святоша» умел не грамотным лохам проехать по ушам. Через час, может чуть больше, мы, продолжая, спорить, втроем вышли из-за стола и направились к выходу, конечно уже прилично принявшие на душу населения страны. Последнее, что я услышал, выходя, как «святоша», уже тоже хорошенький, провозгласил.
- Раз такое дело, чего денег жалеть, официант неси вина хорошего, я угощаю, Господь тоже угощал!
Живи добром, и доброта к тебе сама придет. Хожу по нашему городу больше сорока лет, и не хочу, замечать плохого. Зачем? Я другой. Я не хочу в себя вбирать плохое, вот и вижу только хорошее. Многие конечно не понимают этого. Они ковыряются во всякой грязи и не поднимаются духовно. Вечно им, что-то не так. А я человек грамотный, институт еще в юности закончил. Сейчас на пенсии, а все на руководящей. Заведую, литобъединением, стихи пишу, книги свои издаю. Ни всем это понятно. Простота, красота, а я всю эту красоту вижу и добродетель. Люблю побеседовать с умными людьми. Был недавно случай. Одного божьего человека встретил, пригласил к нам на встречу.
В общем, прохожу я мимо церкви, остановился покреститься, а тут священник стоит солидный такой, борода до пояса белая, видно на церковь пожертвования собирает. Я вообще скромный, но давая ему две гривны, хотел что-то сказать, а он:
- Благодарствуйте, храни Господь сын мой, и перекрестил меня, аж благодать сошла.
Видно он это заметил. Добрый человек сразу доброту видит.
- Видно доброго человека.
- Да ну, что вы я и не…
Я и не знал, что сказать.
- Доброта в вас и скромность сразу видно к Богу стремитесь, познать Его хотите. В Библии сказано
«Возлюби ближнего», а у вас видно и врагов нет, добром живете.
Надо же насквозь видит, всю жизнь только добром и живу, как же иначе.
- А вы, я даже не знал, как к нему обратиться. Он нашелся и подсказал.
- Отец Сергий.
- Отец Сергий как вот вы людей сразу видите?
- Ну, брат послужи с мое. Библию то читаешь?
- Да знаете, и пробую да что-то. Я опять заволновался, перед таким струсишь, вон какой…
- Великая книга ни всем все дается. Мудрость она брат мудреная просто так не осилишь. Дорога к Богу как в Библии сказано через игольное ушко. Через добродетель, через Спасителя. Апостол Павел говорит:- Так возлюбил Бог мир… Вот тот кто в вере во Христе тот и к Богу.
- Стараемся отец Сергий. Раньше не разрешали, а мы послушные были, нельзя значит нельзя. Теперь можно, да только попробуй сразу постичь истину.
- Правильно курочка по зернышку, а премудрости постигать надо, в церковь ходить, поститься, ближним помогать, не ругаться, не сквернословить..
Вот с постом у меня не получается, а остальное все как есть.
- Крепись сын мой, Бог терпел и нам велел. А занимаешься чем?
- Писатель я, то есть поэт. Книг много издал, член союза писателей, руковожу литературным объединением.
- С умным человеком и поговорить умно. Слово это сокровище, словом Бог мир создал. В евангелии написано:- В начале, было слово, и слово было Бог, и слово было у Бога. – Вот и вы, словом своим божественное творите.
У меня на душе радость, вот человек, какие истины прописные и все из Библии. Надо почитать.
Правда читаю, но очень уж мудреная, видно добродетель не так уж просто дается.
- А вы.- Я опять запнулся, забыв как.
- А мы просвещение несем по миру. Сколько душ заблудших, молодежь с пути истинного сбивается. Разве я не прав?
- Правы, правы, молодежь у нас совсем распоясалась, старших не слушают, выпивают, курят, даже наркотики употребляют.
- Вот мы и будем нести просвещение, мы словом божьим, а вы словом искусства, словом Пушкина и Есенина.
- Благодарю вас, вы мне льстите.
- Да нет. Сказано:- Вначале было слово. А вы люди слова и не просто слова, а поэзии. Это сколько надо иметь таланта?!
- Кстати, а вы не хотели бы поприсутствовать на нашей встрече. Мы собираемся вечером в кафе.
- Членам нашего клуба не мешало бы духовно просветиться. А вы человек духовный, вам есть, что сказать людям.
Вот так я познакомился еще с одним прекрасным человеком. Мы договорились о встрече. Вечером он вместе со мной и со своей помощницей, наверно монашкой, пришли на встречу. Сколько он говорил умного, какие прописные истины. А щедрый какой. Мы по случаю дня рождения, нашей поэтессы не только кофеем и пирожным, но и винцом побаловались.
А он потом на всех заказал хорошего вина и закуски. Редко таких людей встретишь, как я благодарен судьбе, что тогда мимо церкви проходил.
Много я поколесил по нашему Советскому Союзу, особенно по Украине и по России до Москвы.
Сейчас так принято говорить, а для меня Россия, Белоруссия, Украина остаются одним целым.
Бывал я и за Уралом, но там поменьше. Сколько разного народа по общагам и вагончикам, в кафе, магазинах и рынках, церквах и храмах, кинотеатрах и театрах, музеях и цирках, в ночных парках и на ночных улицах, на танцплощадках, вокзалах и аэропортах. И все в едином целом. Везде вам могут улыбнуться и протянуть руку помощи, посоветовать хорошее, поделиться выпивкой и едой.
Так же свободно могут одурачить, подсунуть на толкучке какое-нибудь фуфло, могут обокрасть и
обмануть, могут просто в наглую отобрать деньги, могут просто ни за что избить. Это все естественно и хотя не нормально, но нормально.
Ко всему этому привыкаешь, и если хочешь в этом всем себя чувствовать нормально, сам становишься частью всего этого. Ты можешь помочь женщине тащить тяжелые сумки, на вокзале поделиться со случайным встречным, у которого нет денег, выпивкой и едой. Можешь успокоить заплаканную девушку, у которой украли последний рубль на билет домой в село и отдать ей свой последний рубль с таким видом, что у тебя денег с избытком, даже не задумываясь, как будешь добираться до своего села сам. И в то же время поварясь во всей этой каше, можешь свободно нагрубить хамящему по твоим меркам тебе, можешь ударить и даже избить, можешь украсть.
Из тебя воспитывали доброго, отзывчивого, любящего все и вся. НО??? Попадая в города в разные места, в разные ситуации в тебе появляется другой. Он азартный игрок в карты, приблатненное хамло, часто ввязывающийся в драки даже те, которые его не касаются, разговаривающий на таком языке, что можно подумать, что он пол жизни провел на зоне, хотя кроме КПЗ и армейской гауптвахты он нигде в таких местах не был.
И вот в тебе уже два разных Я. Один стремится к просвещению, к познанию мира, к наукам, добродетели, справедливости. Другой к женщинам, водке, танцам, картам, дракам и воровству.
Проходит время, первое побеждает, хотя иногда, когда какой-то хам в парке или в кафе тебя зацепит, в тебя моментально против воли возвращается тот второй и это хорошо потому, что
хам сразу понимает, что может поймать носом что-то тяжелое вроде стеклянной бутылки из-под пива. Но насколько это скверно когда этот второй вылезает там, где это совсем не надо. А это бывает в простом споре о литературе, истории, философии или просто о жизни. Как я потом, анализируя, ругаю себя за несдержанность. И вот пошлявшись по нашим городам и весям, я повидал столько аферистов, лжецов, проходимцев разных мастей, что меня трудно чем-нибудь удивить. Я на них даже не обижаюсь, если еще раз попадаю на их уловку. Обмануть меня легко.
Я зачастую даже знаю, что меня обманывают, но ведусь на это, думая, а вдруг этот человек не обманывает. Бывает и такое, но редко. В основном потом узнаю, что меня опять надули и бывает
на приличные бабки.
В нашем городке когда-то лет десять – двенадцать назад, когда я еще здесь не жил, а в степном районе занимался выращиванием овощей и зерновых, я торговал своей продукцией здесь.
Вот однажды подходит ко мне парень и предлагает прорекламировать его товар «целебную голубую глину». У нас здесь ее как грязи на болоте. Я отказываюсь, но вижу, что парня я знаю.
Через день он подходит и рассказывает, что он руководитель экспедиции, они проводят археологические поиски в горах, на побережье и под водой. Он для своей группы желает закупить тонну овощей. Я конечно не против, пожалуйста, привезу все, что надо. Начинаю разговаривать с ним и говорю, что я его откуда-то знаю. Мы всматриваемся друг в друга и узнаем.
Мы родом из одного села. Я с его старшей сестрой в одном классе учился. Он меня тоже хорошо помнит, только то было больше тридцати лет назад. И все же он мне рассказывает, что он научный сотрудник, доктор наук, возглавляющий группу студентов. Они ведут раскопки, у них огромные средства. Втирает про ученых, про подводные исследования и открытия мирового значения. В общем, прет такой высокий уровень, что мама не горюй, и опять всучивает мне рекламные бумаги своей фирмы. Предлагает мне работу. Дня через два он видно навел обо мне
в нашем селе справки. Я тоже поинтересовался, но лишь поверхностно. Живет в Москве, чем занимается, ни кто не знает, но умняк пробивает, будь здоров. Я начинаю вроде как с ним сотрудничать, хотя овощей он так и не заказал и ни одного студента я не видел, раскопок подводных и надводных тоже не обнаружил.
У меня ЗИЛ – 130й, он неплохо платил и в свободное время я ему то глины этой отвезу «на переработку», вывалю в какой-то сарай, то какого-то бурьяна. Потом он предлагает мне, здесь его подменить потому, что ему надо в Москву. Он возил меня по каким-то брошенным стройкам на берегу моря, рассказывал планы, назначал меня директором, рассказывал, как придет техника, которая уже где-то грузится на железнодорожные платформы, краны, экскаваторы, бульдозеры и здесь закипит такая работа, ты меня прости. Я должен открыть счет в банке. В общем, сплошная фантастика. Это теперь я знаю чьи это недострои. Союз развалился и их здесь валом, они вроде, как и чьи-то и вроде бесхозные. В общем, Витек передал мне все «полномочия» кучи каких-то бумаг, объяснив, что разберешься потом, взял номер моего счета. Знакомил, не знакомя со своими партнерами, показывая на «их» дачи… и укатил. У одного из таких «партнеров» я спросил, что их с Витьком связывает.
- Да так у одной хозяйки молоко берем.
Не плохой коллега.
Потом я узнаю, что другие, про которых он говорил, что они партнеры их фирмы, из Греции, просто отдыхающие иностранцы.
Ну, Витек молодец!!! Я вроде, как и не повелся на это, но все-таки?
Потом в родном селе в разговоре с Лехой корешем, я что-то ляпнул про Витька.
Леха рассмеялся.
- Санек ты кому веришь, я удивляюсь, как его еще не прибили. Он здесь в городе аферы прокручивает. Одной женщине пообещал квартиру в Москве для дочери, та поверила, отдала задаток и с концами. Знает он конечно очень много, хозяев фирм, директоров, ученых. Втереть по ушам может даже знающим. Там в Москве договаривается, что здесь строится какое-то жилье и если кто-то желает иметь здесь быстро и дешево свою комнату или квартиру, переводит деньги сюда на счет, а Витек приезжает и говорит, что деньги он перевел, теперь их надо снять и пустить в дело и их снимает. А спрашивать будут того, кто получал, а Витек ни при чем.
В общем, наслушался я про Витька. Но на следующее лето я его опять встретил там же. И что вы думаете, без малейшего зазрения совести он здоровается и говорит, что все в порядке, работа идет, все остается в силе и я являюсь директором всего того незнамо чего. Он мне предоставляет кабинет, машину, секретаршу, и т.д, и т.п. Я просто промолчал от скромности, зная, что все это лажа. Хотя за это стоило набить морду, но за сроком давности, и с другой стороны он молодец, это надо же уметь так врать не краснея. Женат он действительно на москвичке, но с весны до осени промышляют здесь на юге родного Крыма. И по всей вероятности промысел не плохой.
Я сам видел, что он с женой и дочкой, тогда ей было семь лет, проживали в летнее время то на берегу как бомжи, то вдруг на какой-то приличной даче.
И вот по прошествии 10 -12 лет на наш литературный сходняк приглашает наш руководитель двух профессоров-археологов-писателей, у которых в Москве огромные связи и они там нам могут печатать книги гораздо дешевле, а сюда на такое великое дело как русская литература они найдут спонсоров. А с ними юное дарование – писательница фантаст. В общем, нам руководитель такое рассказал об этих профессорах, что мы завтра будем как сыр в масле.
Мы с нетерпением ждали этих московских светил. И что вы думаете, заходит Витек с ним еще какой-то бородатый хмырь и повзрослевшая симпатичная дочь Витька. Я чуть со стула ни свалился.
Витек шикарно представился, и представляя своих коллег, даже глазом не моргнул. Он как всегда был спокоен. Он такое нес, что я не мог удержаться от смеха и чтобы не заржать, я позвал Эдика выйти на улицу.
- Ты, что здесь такие представители, а ты выйти. Да они горы могут свернуть с их возможностями.
Но я его все-таки выволок.
На улице я ржал как молодой жеребец. Эдик ни чего не мог понять
В киоске я взял по пиву, и только сделав несколько глотков успокоился.
- Ты, что вот из-за этого вытащил меня оттуда?!
Эдик был зол, но после моего рассказа мы ржали уже как два жеребца.
- Ну, что Эдик зайти рассказать нашей братии про этих профессоров-писателей.
- Ты, что не в коем, случае. Все так прекрасно и вдруг ты испортишь всем настроение. Так я никому этого и не рассказывал, Эдик тоже.
Мы, вдоволь насмеявшись, выпив пива, зашли в кафе уже серьезными.
Профессора рассказывали такие сказки о проектах в литературе, тем более русскоязычной на Украине. Наша братия была в восторге. Говорили они конечно грамотно, видно мужики начитанные. Они даже говорили о своих изданных книгах, и которые уже в наборе.
Но сами понимаете, не будут же они таскать свои книги с собой. У них кроме литературы, археология и группы студентов где-то на берегу, под водой и в горах. И не просто катер, а какой-то научный корабль со всем оборудованием, чтобы исследовать морское дно.
Да, Витек, конечно, поднялся на высокий уровень аферизма. Ни кто из нашей братии даже не заподозрил подвоха.
Я после того случая Витька не раз видел, то бомжующим на мысе, то занятым дельцом в городе,
Прилично одетым и при деньгах. После того случая прошло больше года.
- Доброта, красота. Стараешься, стараешься, сколько людям добра делаешь. Я ведь настоящий поэт, член союза писателей, наставник молодежи, руководитель литературного объединения. Меня везде знают, уважают, в горисполкоме, в редакции, в доме культуры. Сколько хороших стихов написал о прославленном нашем городе, о прекрасных людях, живущих в нем как все было прекрасно. Но надо же появиться этому баламуту. Его вообще не поймешь, вроде с высшим образованием, а работает трактористом. Всю жизнь где-то шлялся, нигде места не нагреет. Вечно с какими-то дурацкими вопросами, то про каких-то философов, зачем они мне нужны, и почему я их должен знать, то про ямбы и хореи какие-то, зачем мне они, я и без них дошел до члена союза писателей. То стихи свои мы должны наизусть рассказывать, то чужие должны учить. Сам тараторит, что свои, что чужие. Вечно какие-то высказывания древней мудрости, то афоризмы какие-то. Как без него было спокойно и хорошо. Не зря говорят, заведется паршивая овца в стаде
и все стадо баламутит. По его мнению, я плохо пишу. Да кто он такой, что бы учить меня члена союза писателей, издавшего десять книг. Выдумал какую-то учебу, литературное просвещение.
Говорит, что мы все тут пишем на уровне седьмого класса. Да я как могу, так и пишу, всю жизнь так писал, и писать так же буду, зачем мне переучиваться, и не желаю я учиться. Выдумает всякую бредятину, для него какая-то Цветаева, Гумилев, Бальмонт, я про них и не слышал, а он орет, что они наравне с Маяковским, Блоком, Есениным. Этих я конечно знаю.
Есенин куда ни шло, а Маяковского разве прочитаешь, дыр да пыр пишет непонятно, что, а как Блок я и сам пишу, подумаешь. Исаковский ему, видите ли, не нравится, а по мне это гений, одна Катюша чего стоит. А этот не нормальный говорит, что он ее украл у кого-то. А, Дан приказ ему на запад, Это же, как гениально, а он высмеивает. Правда читает он всех этих Бродских, Высоцких заслушаешься, но они ведь запрещены были. Была бы моя воля я бы этих его Градских, Цоев, Тальковых опять запретил. То тарабарщина, то похабщина. А он опять свое:- Надо экспериментировать строфику какую-то, ритмику. Вроде взрослый мужик, а как современная молодежь, то не так, это не так. Да был я здесь лучше всех и останусь лучше всех, всех их переживу. Вон их, сколько здесь приходило и уходило, а я один остался. Я здесь вечный и через 200 лет мои книги читать будут, и гениальность моя не умрет. В поэзии я золотой самородок.
Сколько у меня знакомых деятелей в литературе и искусстве. Вот и сейчас веду переговоры с учеными из Москвы. Умнейшие люди, такого высокого уровня, преподают в университетах, знакомы с знаменитостями, даже на приемах у президента бывают. Говорят там за наш Крым горой, что бы у нас государственным русский язык был.
Эти ученые на летнее время приехали вести раскопки со своими студентами. Потом у них какие-то подводные археологические изыскания. Сами много пишут, книги издают, у них там собственная редакция и типография. Послушать таких людей одно удовольствие. А как они слушали мои стихи, а оценку, какую дали ого-го. А этот вечно с насмешками. А эта молоденькая симпатичная, а уже писатель – фантаст. Несколько книг издала даже за границей. Вот они по достоинству оценили мое творчество. Обещали спонсорскую помощь и по льготным ценам печатать наши книги. И все это благодаря мне. А он, что сделал? Даже книжки не одной нет. А кто его знает? Да ни кто. Так и исчезнет ни кому ненужный. А я на следующее заседание нашего литобъединения приведу ученых из Москвы. Вот он бы пусть попробовал. Смеяться и рассуждать все умеют, а самим что-нибудь сделать лень, да и не с их способностями. А ко мне как говорится на ловца и зверь бежит.
Как это получилось, что мы около библиотеки встретились. Везучий я, а все потому, что везде с добром, честностью и любовью.
Удивил я, конечно, всех, еще бы три таких личности привел в кафе на заседание нашего литобъединения. Все им доказал. Как все были восхищены. А как эти двое говорили, все заслушались и восхищались. Теперь мы будем печатать наши книги в Москве. Оказывается это довольно просто. У них везде знакомства, везде связи, свои фонды. Их люди постоянно курсируют по стране, поддерживая талантливых людей у которых нет средств. Этот Виктор, забыл как по отчеству, почти со всеми крымскими поэтами и писателями знаком, и профессоров из нашего педагогического гос. университета почти всех знает. Я их не знаю, а он знает. А эта молоденькая
красавица такую ясно и за границей примут. А этот наш опять учудил. Мало, что сам ушел пиво пить, еще и Эдика за собой увел, ну разве не хамло. Моя бы воля я бы его, хотя я добрый, а они, небось, завидуют моему знакомству с такими людьми.
С одной стороны мне жалко нашего руководителя. Ему уже 74, а в литературе уровень 8го класса.
В 7м проходим ямб, хорей, дактиль, амфибрахий, анапест, верлибр, мужскую, женскую и т.д.
В четвертом синонимы, антонимы и на протяжении всего русского языка члены предложения.
У человека высшее образование, пишет более пятидесяти лет, а понятия обо всем этом, увы.
О философии полное отсутствие, в истории тоже. В литературе такое впечатление, что о Ремарке, Диккенсе и Бред Бери он даже не слышал. Что можно говорить о Папюсе, Сведенборге, Такселе.
Слава богу, что вроде бы о Платоне и Сократе слышал. Хотя о Блаватской, Гурджиеве, Рерихе, Мулдашеве, Андрееве, Петухове и т. п, он даже понятия не имеет. Гороскопы по годам, зодиакальные, друидские, нумерологию, хиромантию и т. п, понятия ноль. Что можно говорить о мифологии других стран и о славянских Богах. Какой разговор может быть о других религиях, когда он понятия о своей государственной не имеет. За три года нашего знакомства он как руководитель литобъединения ни разу не поговорил со мной. Он всегда избегает разговора.
С другими литераторами нашего городка при встрече мы можем беседовать часами, не смотря на то, что у нас разные взгляды и что мы разных или одинаковых мнений. Сколько раз я хотел с ним побеседовать, все в пустую, он просто исчезает, зато всем говорит, что я его достал, что я его в разговорах оскорбляю. За три года мне не удалось с ним поговорить в общей сложности даже 15ти минут. Хорош руководитель. Его стихи и стихами назвать нельзя, так четверостишья с перекрестной рифмой, слава Богу, если опоясывающая. А рифма тень – плетень. Возьмите, почитайте их в нашей городской библиотеке море, они ни кому не нужны. Я их наверно больше всех читаю, да ученики мои, которых я заставляю читать таких поэтов, что бы знали, как не надо писать. Хотя Володя Уткин сам перечитывает все нужное и ненужное «хотя тоже нужное» еще больше меня, мало того учит наизусть, хвалю. Почитать мои стихи тоже, пожалуйста, только книги у меня нет, все в самиздате. Не печатаю. Начитаюсь Гумилева, Блока, Цветаеву, Бальмонта, Высоцкого, Бродского и других. Частенько плачу. Потом сижу, и думаю, какая я бездарь.
Это этим архаровцам до фени, они печатают даже не задумываясь и гордятся книгами. Их совершенно не волнует, читают их или нет. Главное книги есть, и они члены и их в верхнем аппарате знают. А мое мнение. Чем больше пишешь, тем больше считаешь себя гением, чем больше читаешь, тем больше считаешь себя бездарностью. Я читать люблю.
А как он любит приглашать приезжих поэтов. К нам в городок отдыхать многие приезжают.
Пригласил однажды запорожского клоуна. Тот возомнил себя Пушкиным. Пишет сказки для взрослых. Отпустил бакенбарды, правда белые и профиль у него пушкинский. А стихи и поэмы,
Курица – жмурится, топал – хлопал. В общем, насмеялись мы вволю. И вот в конце его выступления мой ученик Володя задает ему вопрос:- Как вы относитесь к философии Канта и Ницше. Он не задумываясь, отвечает:- Я все это давным-давно забыл. Это надо такое брякнуть.
Приглашал он из Севастополя, из Москвы, из Питера и других городов. Есть скромные, почитают стихи, задаешь вопросы. Отвечают, беседуют нормально. Но многие на таких понтах. Они ведь из таких городов, а мы здесь деревня – неуки. А начнут читать, да наши девчонки лучше пишут, только вот им он ни разу не предоставил часочек авторского времени, а они от скромности молчат, еще и его защищают.
Пригласил он московскую поэтессу Верету, Бог ты мой, он ее съедал глазами. Напыщенная самодовольная девица, делающая шоу. Она про себя столько рассказывала… Она и по зонам и по больницам, и по театрам с благотворительными концертами. Она так восхищалась своим талантом, своими знаниями, своей дружбой с великими людьми. У нее 7 книг издано, еще издает три. А о поэзии и других поэтах ни слова, как будто на всю Москву одна она. В общем шоу, мама не горюй, а нам стихи нужны. Мы ее уже однажды слушали в городе, но наш руководитель решил нас удивить. Он ее пожирал влюбленными глазами. А ее стихи это конец 18го начало 19го столетий. Можете сравнить с баснями Крылова и с Пушкиным о попе и Балде, и о рыбаке и рыбке.
Только там суть оного, заложен глубокий смысл, а у нее сплошная поверхностность.
Собрать на стадион зону ЗЕКов. Да они глядя на такую стройную блондинку, у которой ножки как точеные и бюстгальтер шестого размера, будут орать и аплодировать, о чем бы она ни говорила.
Им до фени, они наслаждаются видом женщины, тем более красивой высокой и стройной.
Я это по армии знаю. К нам в часть одна приезжала. Часть наша была как зона, без увольнений, высокий забор, сверху колючая проволока. Так та была и полненькая и невзрачная, а мы ее такими аплодисментами встречали, как Леонида Ильича. А здесь нам нужны стихи.
Верета начала свое шоу, но шоу не получилось. Мы научились слушать разбирать и анализировать, делать расклад, воспринимать значения слов. А у нее полный голяк.
Она это поняла и говорит.
- У меня такое впечатление, что меня ни кто не слушает, она привыкла, чтоб ею восхищались,
а мы наоборот слушаем, кроме нашего руководителя. Он съедал глазами ее красоту.
Неужели он не видит, что наши женщины пишут лучше, просто они без понтов.
Приезжают и неплохие поэты. Была девушка из Питера, уже два раза. Давала свои книги.
Стихи читать можно. Но когда я ей начал задавать вопросы, она просто покраснела и стушевалась.
Просто человек скромный и растерялся среди чужих.
Была Марина Матвеева из Симферополя. Никакого шоу, просто стихи. Все слушали с восхищением.
Она настоящий литератор, просто спросила.
- Может, хватит, читать?
Я решил, что она нас хочет обидеть. По моим понятиям это действительно поэтесса. В ее стихах столько глубокого смысла, что у меня мороз по коже и слезы на глазах. Прервав опять чтение, она спросила.
- Ну как?
Я ответил просто.
- Я плачу.
Ее стихи настолько глубоки «и не только по моим понятиям», на столько знающая женщина, настолько начитанная, что просто снимаешь шляпу.
Я ни кого не хочу обидеть, каждый пишет, как хочет, это его право. НО?! Надо любить поэзию в себе, а не себя в поэзии.
В нашем городке знающих, любящих литературу и пишущих много.
Алюнова.
Я ее не знал. Она рано умерла. Я восхищаюсь ее талантом, ее поэзией и прозой, ее собственной философией, ее познаниями.
Еще три Вовки.
Докшин.
Он журналист. Талантливый, нет слов. У него своя собственная философия, свое восприятие мира, свободно подражает гениям, строфа изумительная. Прочитал его рукописный роман.
Не знаю, как и сказать, просто нет слов, одни сопли. Но он шалопай и пофигист. Такой по редакциям со своим бегать не будет. Да даже у нас никто не знает, что у него есть роман. Изданная книжка стихов прекрасная. И ту он не сам издал. Я его просто достал.
- Дай почитать, что ни будь новенькое.
Он отнекивался, а я на своем. Я оказался крепче, и он дал мне рукопись. Я его роман просто проглотил. Теперь другим буду советовать почитать. А ему все по фиг.
Фролов.
Грамотный, начитанный, беседуй не перебеседуй, Тоже свои понятия во всем. Мудрые рассуждения. Чувство юмора на высший бал, с чем у меня сложновато. Хорошо пишет. Стихи и прозу. Классно у него получаются короткие зарисовки прозой и стихи в честь кого ни будь, или чего ни будь.
Уткин.
Начитанный и дерзкий не по возрасту. В свои 16 разбирается в литературе так, что иногда завидуешь. Я в его годы об этих вещах понятия не имел. Но может все бросить и тоже стать шалопаем. Ветра в голове выше крыши. И плохо даже очень, что врет.
Недавно прочитал книгу нашего судакского писателя Юрия Катлинского. «Неприкаянные» Мне очень понравилась.
Но я этого автора не знаю. Почему же наш руководитель его не пригласит?
Девчонки наши тоже ничего, стараются. Правда поначалу кричали:- Зачем нам твои ямбы и хореи. А теперь соглашаются. Расклад делают, крестики, нолики, палочки, галочки. Смешно, но я их достал. Мне кажется, что наш руководитель хуже всех пишет.
Много они понимают в стихах. Такую поэтессу им пригласил. Она в Москве стадионы собирает, а они все специально мне назло. Завидуют. С этой Вереты картины писать, и слушать, не переслушать. Я в таком восторге, что пока она читала, я ей два куплета посвятил. А этот баламут всех против меня настраивает. Маринка ушла посреди выступления, тоже хамка, сколько надо наглости иметь, что бы вот так встать и уйти. Светлана спала, как можно. Эти двое сидят как сычи, вечно над чем-то думают, что-то подсчитывают, а мальчишка еще и рожи корчит. Видишь ли, ему не нравится, на пальцах что-то подсчитывает, что он может соображать этот сопляк, над чем он может задумываться и ведет себя как паяц. Машет головой как барашек и насмехается. А все этот баламут. Такая знаменитая поэтесса, а он встал и тоже ушел.
Вот так и делай людям добро, а они тебя опозорят перед такой талантливой красавицей. Но ничего за тридцать лет руководства литобъединением, я их здесь столько таких повидал и пережил. Где они теперь? А я здесь. И этих не станет, а я останусь. А благодарностей у меня вот от таких столичных знаменитостей не перечесть. А у них? Кому они нужны со своими подсчетами?
Этот опять орет:- Поэзия это искусство! Какое искусство? Стишки они и есть стишки. Я их другой раз по пять штук за день пишу. Кто из них так умеет? Да ни один. И не только здесь у нас, я уверен, что не все гении по столько писали. У меня если их все собрать, томов на двадцать наберется, если не больше. А разве это не гениально? А они все вместе столько не написали, умеют только скандалить, да народ баламутить. Но ничего мы еще повоюем, мы им еще покажем,
Что такое настоящие стихи и что такое настоящая добродетель и патриотизм.
Интересно получается. Каждый человек, который начал заниматься каким ни будь искусством, наверное, считает себя гениальным. И я наверно, где то там глубоко внутри тоже. Иначе, какого бы хрена я учил других. Хотя я никогда ни кому не навязываю свою писанину. Мои дети и жена
вообще далеки, от этого. Я на них даже не сержусь. Зачем, если захотят, почитают, нет то и Бог с ним. О литературе разговариваю только тогда, когда этого желает собеседник. На работе ни кто, даже друзья, не знает, что я пишу стихи. Кто я такой? А если действительно я кто-то, оно само проявится. Нашли же меня пацаны, которым нравится моя писанина и мои знания в литературе. Они сами приходят ко мне разбирать то, что пишу я и то, что пишут они.
Очень многие просто навязывают, думая, что они гениальны. А другие рвутся со своей писаниной в газеты, журналы, школы, дома культуры, в райисполкомы, считая, что их просто необходимо печатать, что по их произведениям должны учиться в школах. Они, даже не стесняясь об этом говорят, даже не задумываясь над тем, что в библиотеке столько книг разных писателей, которых они не то, что не читали, они даже о них не слышали. А зайдите в интернет на страницы стихов и прозы. Там столько дерьма, что голова кругом идет, а каждый поместивший туда свои творения считает, что именно он тот, кого надо читать. У многих таких писак спрашиваю
о литературе как об искусстве. Слышу один и тот же ответ.
- А зачем мне это, я отлично обхожусь без этих ваших ямбов и зачем мне твой Грибоедов и Булгаков, ты мое почитай, я сам по себе.
- Но ты ведь ни нашей, ни зарубежной литературы не читал, как ты можешь писать.
- А зачем, я и без них лучше их пишу, вот послушай.
И пошло поехало. Свои стихи с таким апломбом что тебе Маяковский. Слушаю, потом говорю.
- Прочитай, что ни будь, Бродского.
- А кто это?
- Тогда кого ни будь из тех, кто тебе больше нравится.
- А я других не читаю, я сам по себе, я не хочу как другие. Ты вот послушай и опять понеслась.
Вот и попробуйте с ними поговорить.
Получается примерно так. Хуже всех предметов я знал химию. И вот по прошествии многих лет,
меня вдруг пробило на умняк и я нечего не понимающий, но считающий, что нахрена мне Менделеев я и сам валентность могу определить и смешать это вот с этим. Представляете, что я могу натворить. Либо отравить полгорода, либо разнести взрывом. А вот они не понимают, что
своим незнанием они отравляют других не знающих, и разрывают души знающим.
Сентябрь 2012 год Саня.
А.М.Щагольчин.
Все написано, все расписано.
Все вранье.
Воронье
мерно каркает.
За подарками
словно дети.
Кто ответит?
Кто покается?
Отличаются
злой и добренький?
Кто же меряет?
По неверию
или верою?
По незнанию?
Наказание
неизбежное
от невежд.
Хочешь, режь – дели.
только брешь в дали
как в тоннели свет.
Правда, правды нет
за околицей
и в застольице,
и в провинции
и в столице.
Вереницей
дельных делится.
Нам не стелется.
Нам не дарится.
Нам лишь каяться
Остается.
***
Лопнули струны,
Связки сорвал.
Эхо фортуны
Ветром меж скал.
Ворон в ущелье,
Чайка над морем.
Это крещенье,
Радость и горе.
Нет у поэта
Денег и славы.
Песнь не допета…
Горной октавой
Дышит ущелье.
На пепелище
Нищими плачем.
Что же мы ищем?
Что же мы значим?
Моря прибой
В любопытствие мыса.
Солнечный зной
И вода из криницы…
Где же фортуна?
Ветром меж скал.
Лопнули струны,
Поэт замолчал.
***
Нет у поэта собственного Я.
Не поэтическое существо поэт.
Оторванный от бытия
его портрет
отсутствует.
Он в солнце и луне,
на дне
бокала,
в лепесточке розы,
в прекрасной позе
балерины,
в картине
им придуманных поэм.
В Эдем
и приисподню
себя он отдает.
И там
живет.
Как собственное Я
отсутствуя,
присутствует
его порыв души,
его духовное сознанье.
Печально.
но, цель поэзии
поэзия сама.
И в ней он исчезает,
слезинкой тая
на чужой щеке
или играя
лучиком зари.
Внутри
ее
свое
Ра
стра-
тив
Я.
***
Зачем читаете?!
Не читайте, бросьте
У поэта
Это не интересно.
Опять начинаете?!
Положите книгу на место.
Положили?
Не троньте.
Дыр, пыр, мыр
Не для вас.
Амбиции урезоньте.
Нам плевать, что не любят нас.
Анфас.
Профиль…
Кто-то сказал: - Фас!
И. На заметку в портфель.
Что за бред?
Какая-то Фуета!
Пиши как все,
Так ведь нет,
То, то им не так,
То это не так.
Хотя кто знает?
Но лесоповал его ожидает.
Читали, смеялись.
Дыр, пыр.
Резолюции налагались.
Гав! Гыр!
Не нравится, ну что ж
Всегда приятней красивая ложь.
- Кто здесь?!
- Совесть.
-А там?
-Сто грамм.
- Не дам.
- Отдай!
- Ну, пожалуйста.
- Пошла вон дура!
- Но я же совесть.
- А они из МУРа…
Жаль ушки
не на макушке
У поэта.
И родня не та.
А в психушке
Лепота.
- Кто здесь?!
- Совесть.
- Опять ты?
От тебя одни понты.
- Вали!...
- Ты меня уважаешь?!
- А ты?!
- Базара нет
Ты настоящий поэт,
Хотя прешь какой то бред.
- Кто! Я!
Да я! Моя колея…
Да я от этих рож.
- А почему же ты бомж?
Ну, ладно не плачь,
Наливай,
И давай, валяй
Свое
новье
про воронье,
Про канал
И лесоповал,
Университет
И этот бред
Дыр, пыр, мыр.
А я посплю…
Тук, тук… Кто там?
Ни совести, ни ста грамм.
Голяк.
Вот так.
- Можно!?
- Если осторожно.
Но. Все ложно.
- Аз! Буки! Веди! Глаголь, Добро!...
Фуфло!
А.О.Кэ.Лэ.О.Же.О.Пы.
Че.Ше.Ца.
Вот это класс!!!
А то профиль, анфас…
Дебилы!
Не было или было???
Быть или не быть???
Брось не читай.
Дыр. Пыр. Дыть.
***
Я поэт?
Может да, может нет.
Кто?
Возможно совсем не я.
Где-то там далеко маяк.
Где-то там по эфиру волной
Чей-то трепет души не мой.
Спора нет.
Может тысяча лет,
Через будущее назад,
Может рядом через портал,
Не допел или не дописал.
Может наш, может мир иной…
Этот кто-то нашел со мной
Уловимую мною связь.
Мною дышит и мной грустит,
Мною пишет…
Мне это льстит.
Я его отражаю здесь,
Он меня отражает там.
Хорошо, что все это есть
И Господь помогает нам.
***
Обо всем все сказали?
Не испит мир до дна
И в бокалах вина
Кроме злых вакханалий,
Есть желанье и страсть,
Есть любовь и мечта,
Добродетели власть,
Простоты красота.
Во хмелю ты «поэт»,
Во хмелю ты «герой»
«Всех спасаешь от бед»,
«Все гордятся тобой»
Во хмелю от щедрот
На распашку душа.
Там и жить хорошо,
Там и жизнь хороша.
Во хмелю карт азарт
Есть враги и друзья
И ни шагу назад
И обидеть нельзя.
По стаканам вино,
Сигареты в зубах,
Ночи тишь за окном,
В хазе все на местах.
Там картежный разбор,
Там любовная страсть,
Там семейный альбом.
Здесь поэзии власть
Во хмелю все путем,
Во хмелю все нисчак.
В спальне сладко вдвоем
Под старинный тик-так.
Эх, загула разгон,
Сигаретами дым,
Гранчаков перезвон
И с гитарой лады.
Молодецкая удаль,
Мир любовью объят.
Знаю девки погубят,
Вон как глазки горят.
Все отдам, все оставлю,
Мир дешев не новье.
На загул карту ставлю,
В нем спасенье мое
От тяжелой работы,
От семьи, от забот,
Нагуляюсь до рвоты
Аж на месяц вперед.
Я пример для соседей
Семьянин, работяга.
Но!!! С вином! Раз на месяц
Я поэт и бродяга.
Но!!! С вином и с гитарой
Я поэт и бродяга.
***
Нам от всех отставать негоже.
Мы тоже
Хотим быть похожи
На столицы и на заграницы.
Ведь не лаптем хлебаем щи.
И у нас есть простор и ширь.
Город южный, он дружный с лирой.
Как во всех городах мира
Воры лазают по квартирам.
Ах, да городах. А это
Деревня наших поэтов.
Из края в край две версты.
Куда, бы не ткнулся ты
Банки, склянки, бутылки, кусты,
Из виноградных колов мосты
Через речушки.
Старушки
Загадили эти речушки
Дохлыми кошками и курами,
Но сами
Считают себя культурными.
Собачья стая резвится меж урнами,
Перевернув их, растаскивают мусор.
И по форме шагающий мусор,
Отвернулся от пьяных бомжей.
Хочешь, пей, хочешь, бей, хочешь лей
Нетерпеж в остановки углы.
От ста грамм, анаши и иглы
Здесь не очень большая дорога.
Не судите поэтов строго.
Это город Алюновой Тани.
Хоть и был он тогда полупьян,
Но у них был чудесный роман.
Это улицы Докшина Вовки.
На витринах все евро-обновки.
Но цена?! Не сошлись и не надо.
- Бога ради.
Не ради, но Бога.
Нам - поэтам ведь надо немного.
Воздух чистый, плеск моря и небо.
Ведь ни хлебом
Единым.
Хотя хлеба
Едим мы
Чтоб вдоволь то много.
А на пряник медовый и мясо хорошее
Вошь в кармане и та на аркане.
Рынок? С рынка совсем все не дешево
И не с нашей зарплаты,
Но хватит
О плохом, говори о хорошем.
Хазы, хаты и самозахваты.
Линкоранских акаций пряди
Вечер полон такси и глядей.
Это город наших поэтов
Затерялся на карте где то,
Ни угля, ни нефти, ни стали
И в прогрессе мы как то отстали.
Летний дождик смывает все это.
Остаются стихи у поэта.
Солнце яркое смотрит в лужи.
И поэт никому не нужен.
***
Он пал с небес,
Там стал чужим,
Но не исчез,
А в нас ожил.
Мы восхищаемся и хвалим небеса.
Нам даден разум, дадены познанья.
Изгнанием нам дадены страданья.
Мне дадено любить, мечтать, писать,
Сознательно творить и без сознанья.
Все так и сяк.
Мозги в перекосяк.
Дверной косяк
И на руках мозоли…
За крепостной стеной закат,
В причал крутые волны
И город – пьянство, ложь, разврат,
Бизнес-бардачья полный.
За деньги ложь, улыбки, лесть
И все, что в этом мире есть.
А мы взахлеб ему хвалу…
Рабы таскали на скалу
Куски прибрежных скал.
Раб милости искал…
Надсмотрщика оскал,
Звон кандалов и плеть.
Кровоточила смерть.
А трупы вниз к морской волне.
Весь берег в сытном воронье
И псам бродячим пир.
Таким был древний мир.
Так начинал Судак.
А может быть не так?
«Под музыку и песни
Все разом. Дружно вместе…
Романтики – лжецы».
Там, чьи-то праотцы
Пируют в крепостях.
И башни на костях
Таких же праотцов.
Меж крепостных зубцов
По стенам часовые,
А праотцы другие
В подлунной тишине
Крались.
И стрелы в кадыки впились.
Сигнальный свист
И лязг мечей.
Зачем!? Зачем!?
Кровь по стене.
Там кто-то мечется в огне,
Там кто-то колит, рубит, бьет…
Играл морской волной восход,
Все серебрил, переливал,
Друг друга убивал народ.
Потом из крепостных ворот
Все те, что были господами,
Плелись покорными рабами
А у подножья воронье
Продолжит пиршество свое.
Вот так, а может быть не так
Плыл по волнам веков Судак?
На башню «Девичью» смотрю.
Люблю вечернюю зарю.
Тишь, благодать, покой вокруг,
Ем виноград из женских рук
И где-то мысль:- Изгнали как?
Вот так прекрасный мой Судак.
В тебе и рай в тебе и ад.
Не уж виновен виноград?
А утром у ворот
Опять толпой народ
На рыцарский турнир.
Не изменился мир.
-Дай зрелища и хлеба!!!
И наплевать на небо.
На побережье не новье.
Бизнес-бардачье воронье.
За деньги ложь, улыбки, лесть
И все, что в этом мире есть.
Вот так, а может быть не так?
Живу здесь я, живет Судак,
Гора Перчем, и мыс Алчак,
Девичья башня, Меганом,
Георгий, Сокол, Новый Свет.
И переливами рассвет,
Крик чаек, ласковый прибой
О скалы с крепостной стеной…
И мегафон орет:- Экстрим!
И все, что связанное с ним…
Здесь рай и здесь грехопаденье,
Здесь вечность и одно мгновенье.
С величьем спор ведет бардак.
Но кто хоть раз здесь побывал
Тот никогда не забывал.
Он навсегда влюблен в Судак.
Это стихи одного писаки. Тракторист, увлекающийся литературой.
***
А это стихи другого. Руководитель литобъединения, член союза писателей, наставник молодежи.
На те небесные поляны.
На жизнь улыбку оброня,
Уже седые как туманы,
Друзья уходят от меня.
Над нами грозно плыли тучи,
Но ни морей, не шумом рек
Прошел их подвигом озвучен
Двадцатый век, двадцатый век.
Им жизнь досталась не в обозе,
Кто был чернявый, рыжий, рус.
Свои придерживая слезы,
Я ими искренне горжусь.
***
Дождь идет, а тянет на болото.
Вьюга хлещет, в поле бы пойти.
Не хватает будто бы чего-то
Как собаке брошенной кости.
Скучным и обыденным присытясь.
Мы тоскуем в окна глядючи.
Словно бы душа как добрый витязь
Засиделась долго на печи.
Зло с добром еще не разминулись
Будто на дороге столбовой,
И тебе средь опустевших улиц
Погордиться хочется собой.
***
Лишь ложь несет с собою вред,
Тот от которого нам худо.
За правду можно умереть,
Что свет несет в потемках людям.
Костер глушил всего лишь час
То, что палач назвал кощунно,
Но правды свет дошел до нас
Той, что зажег Джордано Бруно.
Он пить и нынче учит нас
Из родникового колодца.
И потому себя не спас
Делясь с судьбой первопроходца.
***
Здравствуйте, добрые люди,
В мой заглянувшие сад
Где я волнуясь вам буду
Божью растить благодать.
Сад мой для вас одарован
Тем, что не может истлеть.
Что есть божественней слова
Людям несущего свет.
Кровь, что пульсирует в венах
Пусть, прикоснувшись лица,
Думой моей сокровенной
Вам озаряет сердца.
***
Плывет спокойна в небе туча,
Не морща солнечного лба,
Блажен, кто творчеством не мучим,
Кто не терзает им себя.
Кто до рассвета на кровати
Не просыпаясь сладко спит,
Кто силу мышцы не растратил,
Сжимая гипс, дробя гранит.
Кто искрой жаркою от Бога
Не озарял свои холсты
Не знает кто, что б стать Ван-Гогом,
Как надо душу извести.
Кому путь пройденный итожа,
Хоть серебру своих волос,
Пусть не с охотою, но все же
Сказать, прозревши, довелось.
- Чтоб вровень стать с талантом Гои,
Писать как Пушкин или Фет,
Наверно в жизни этой стоит,
Дерзать и мыслить и гореть.
***
Я в небо отпускаю журавля
Со щедростью достойной короля.
Я в небо отпускаю журавля
Чтоб злом ему не помнилась земля.
Чтоб умывала перышки гроза,
Чтоб повстречались с солнышком глаза.
И я сему содеянному рад.
На то он и журавль чтобы летать.
***
Как красными маками рдеют поля
В лучах долгожданного дня,
Где дождик и ветер и в поле земля
И солнце растили меня.
И птичьими звонами, песней листвы,
И шелестом трав, камыша,
И с неба прозрачным огнем синевы
Моя наполнялась душа.
Быть может тому и она не пуста,
Что там, где дорога длинна,
Ваяли ее не людей суета,
А сельской тропы тишина.
Все это выносим на суд читателя. Высоцкий говорил:- Не думайте, что слушатель глупее вас, всегда думайте наоборот.