Утром через пару дней я поехал на Центральный городской рынок, который тоже входит в мое жизненное пространство. Это довольно просто. Автобусная остановка «Школьная» самая близкая к моему дому, но я хожу на «Дружбу» Это чуть дальше и в противоположном направлении, но на этой остановке в автобусе еще остается больше свободных мест и больше шансов усесться и во время поездки наблюдать справа синие полоски моря, а слева - окрестные пейзажи.
Через пару остановок Дом корабелов- величественное здание времен расцвета судостроения на верфи «Залив» в советские времена. И здесь же на противоположной стороне улицы свой небольшой в основном продовольственный рынок. Еду дальше. Пригородные кварталы хрущевок перемежаются с прекрасными в эту пору пустырями украшенными буйной зеленй травой и кустарниками.
Приближаемся к центру города Керчь, расположенному в узкой полосе, стиснутому между двумя гигантами или вернее гигантом и мощной стихией: горой Митридат и морем. На придорожном траспаранте провозглашается, что городу-герою, этой стиснутой к морю жизненной полосе 26 веков. Это же надо! За шесть веков до Рождества Христова здесь, вот где я еду, уже ютились люди. Может и любили, на что-то надеялись, и наверняка страдали.
Но, что там люди? Пыль, грязь и вонь истории! Их неразличимые останки наполняют и эти пустыри и этот берег. Были и сплыли. Кто о них помнит и кому они нужны? Разве что как декорация на фоне которой действуют правители и герои. На прахе исчезнувших подвластных красуется величественная гора Митридата Евпатора, выдающегося царя понтийского, владения которого охватывали большую часть Причерноморья.
Интересны, однако, не владения, а характер и судьба выдающегося деятеля, черты общечеловеческого проявляющиеся в исторических событиях, происходивших накануне прихода в этот мир Сына Человеческого.
Итак, Митридат Шестой Евпатор. Старший сын царя Митридата Пятого, который ушел на тот свет, как пишут, при содействии своей жены, провозглашенной регентшей над двумя сыновьями и правительницей. Возникшее напряжение между мамой и сыном должно было плохо кончиться для сыночка, потому что бразды правления были у нее. Отравление в то не просвещенное время было самым простым делом, поэтому рано созревший юноша стал ядами и противоядиями закалять свой организм. От кинжала и от меча так легко не отделаешься, поэтому Митридат скрылся из дворца и несколько лет не появлялся в столице. Он жил в лесах, закаляя свой характер и волю охотой на диких зверей и подбирая себе сторонников.
В 113 до н.э. Миридат возвращается в Понт и в 121 становится самодержцем. К этому времени ему уже никто не мешал, да и не мог помешать, поскольку мамаша вначале оказалась в тюрьме, где ее вскоре и лишили жизни. Убит был и младший брат. Убийства при дворе явных, тайных и возможных противников стали настолько обычным явлением, что не признавать юношу великим царем уже было невозможно. Научившись убивать диких зверей, не трудно справляться и с людьми. И объединять их вокруг себя. Так было тогда, в дохристианское, темное время.
Что дальше? Как было естественно в то время, естественно: завоевывать соседние страны!
В это время по обеим сторонам Керченского пролива на берегах близлежащих берегах черного и Азовского морей было Боспорское царство со столицей в Пантикапее, то есть как раз вот здесь у подножия горы Митридат. Боспорский царь, теснимый скифами, передал власть Митридату, который подавил восстание и подписал мир со скифами. Боспорское царство, ставшее частью Понта сопротивлялось в те времена римскому напору на восток на греческие поселения.
Эту борьбу с Римом возглавил Митридат. Греческое население помогало Митридату деньгами и продовольствием, окружающие племена пополняли армию наемниками.
Известны три Митридатовы войны с Римом. Они продолжались около 40 лет до самой смерти Митридата вот на этой величественной горе, которую огибает по центральной улице города автобус по пути к рынку. Не вдаваясь в перипетии этих войн, отметим, что Митридат смог создать мощную армию и флот в 400 судов. Это было сопоставимо с римскими силами.
В 88 до н.э. Митридат вторгся в Малую Азию, принадлежавшую Риму, и захватил ее. По его приказу была организована резня выходцев из Италии, во время которой погибло 80 тыс. человек. Местное население с удовольствием выполняло поставленную задачу, приветствуя освободителя. Тем более, что можно было поживиться собственностью жертв.
Однако через два года в Греции римские войска одержали верх и Митридату пришлось вернуть завоеванное. Поддержка Митридатом восстания в Риме Спартака и перипетии дальнейших военных неудач вынудили Митридата бежать к своему зятю царю Армении Тиграну, который отказался выдать его римлянам, что вызвало новые военные действия уже в Армении. Сообщается, что Митридат принял меры на случай захвата его столицы врагом. Он послал евнуха с приказом умертвить сестер, жен и наложниц, что и было сделано. Сработал всем известный прагматический принцип: так не доставайтесь вы никому.
Недолго оставалось жить и самому Митридату.
Неудачи преследовали понтийские войска в Армении, а на берегу Евфрата Помпей нанес Митридату решительное поражение. Митридат бежал сначала в Колхиду, а затем к этим керченским берегам.
Прежде чем закончить рассказ о событиях на величественной керченской горе хотелось бы представить героя теми деяниями, которые характеризуют его как человека до нашей эры, до Рождества Христова. Вот его человеческий облик. Митридат был сильным физически и решительным, смелым в своих действиях, трижды был ранен, собственной персоной объезжал диких лошадей, мог управлять коляской заправленной 16 лошадьми. Упрямый и последовательный в своих действиях, поражения не могли сломить его волю, отказаться от поставленной цели.
Не получив первоначального образования, легко усваивал знания, с представителями 32 народов, входящих в его царство, общался на их языках, что- то написал по естествознанию.
Считал себя защитником греческой цивилизации, борцом со злом, покровительствовал искусствам, приближал к себе их деятелей.
При всем при том, Митридат был деспотичен, суеверен, коварен, везде подозревал предательство и измену, особенно от самых близких, родных и приближенных. Уничножение по малейшему подозрению или прихоти было правилом. Умертвил мать, младшего брата, по его приказу залололи, отравили, задушили сестер, жен, наложниц. Можно себе только представить, сколько их было, поскольку есть сведения, что царь имел слабость к женскому полу.
Остается напомнить о 80 тысячах уничтоженных по его приказу поселенцев- италиков во время войны.
Всему, однако, приходит конец. Пришло время завершить свой жизненный путь и Митридату. Ему отслужили 69 лет. Шел 63 год до начала христианской эры. Кстати, как раз в это время Аннушка пролела масло... В этом же 63 году римляне захватили Иудею. Митридат не сдался. По прибытии в Боспор он принялся из остатков своих войск создавать новую армию для борьбы с Римом. Для этого нужны были верные соратники и деньги. Ни того, ни другого у него не оказалось. Против него восстали греческие города Северного Причерноморья и те, что находились на азовском побережье. Против Митридата выступило и оставшееся войско во главе с его сыном Фарнаком. Которого он ценил больше всего и намеревался сделать своим наследником.
Когда он увидел, что Фарнака увенчивают царскими регалиями, он принял яд, который не оказал на него никакого действия. Тогда по одной версии он бросился на меч, по другой- приказал наемнику заколоть себя. Фарнак направил тело отца римлянам, которые похоронили его с почестями.
А что же сыночек? Воевал. Недолго. Его убили в 47 до н.э.
На монетах тех лет Митридат изображен в профиль. Это красивый молодой мужчина с пышными волосами и приоткрытым ртом. Он словно хочет что-то нам сказать. Что?
Голова Митридата от разрушенной скульптуры находится в Лувре.
По Большой Митридатской лестнице, начинающейся в центре города, я в прошлом году поднимался на гору Митридат. Здесь на вершине когда то над акрополем, обнесенным стеной, возвышался шестиколонный храм Аполлона. Его считали покровителем мореплавателей Это был центр Пантикапея– столицы Боспорского царства.Сейчас здесь установлен Обелиск Славы, а на том месте, где, как считается, Митридат наблюдал за окресностями горит Вечный огонь в честь защитников Керчи.
Ах, Боже мой! Что это за место! Здесь находишься в потрясающем пространстве. Улицы, фигурки людей, машин, силуэты кранов порта сильно уменьшаются и становятся незначительными. Здесь находишься в центре огромного небесного купола, освещенного солнцем. Его голубизна сливается с синевой морской стихии, простирающейся до далекого горизонта. На этой вершине находишься на пересечении мощи и красоты природы и не знаешь, что тебя больше поражает
Какое чудное место избрал Господь Митридату для окончания его жизненного пути!
***
Перед кинотеатром «Дружба» обычная суета: заправляют деньгами мобильники, на лотках для отдыхающих продают сувениры, сделанные из ракушек, здесь же стеллажи с солнцезащитными очками.
Я поднялся на второй этаж, где молодые люди держат помещение с длинным столом, по обеим сторонам которого были установлены компьютеры.
Они были отделены друг от друга перегородками. В этот праздничный день почти во всех нишах сидели ребята от 10 и чуть выше лет и расстреливали в экране все, что попадалось под руку.
- Интернет есть? - Спрашиваю парня за стойкой в углу.
- Есть, идите… номер 18, там, слева.
Я ждал ответ на следующее послание, отправленное два дня назад.
29. 4 «Ася! Милая жена! Сегодня с самого утра каждая секунда и минута составляют день твоего рождения. Для меня и тех, кто любит тебя, они очень радостны, потому что ты пришла в этот мир, и он стал лучше. Спасибо тебе за то, что ты это сделала. Большое спасибо за то, что ты есть.
Поздравляю тебя с этим праздником и желаю счастья.
Люблю тебя и хочу, чтобы ты была спокойна, здорова, чтобы тебе всеудавалось, что ты хочешь в жизни. Пусть раскроются до конца твои таланты, а трудности и неудачи пусть воспринимаются и преодолеваются, как ступеньки на пути к твоему успеху.
Обнимаю и целую тебя.
С уважением и любовью, твой Муж.
P. S. Ася, мой мобильник, кажется, не работает. В Москве нужно было оформить дальний разговор (роуминг), так ли это?
Доехал нормально, Л.М. встретил, квартира в порядке. Солнечно и
прохладно, сейчас иду к морю. Подробности позже. Пиши.»
Открыл свой почтовый ящик. Во входящих было два письма. И оба они были направлены сегодня, Первого мая.
« Гусик, спасибо за поздравление. Я не могу тебе дозвониться, а про этот хренов роуминг я забыла напрочь, как я теперь все на свете забываю. Но это все ерунда. главное, я тебя обожаю!!! Ты у меня солнышко и мусенька!!! Ты - моя любовь!!! Целую, твоя жена ( небитая ).».
Второе Асино письмишко: «Муженька, а я волновалась, что ты не позвонил!!! Я тебя обожаю! Извини, я все время все забываю, вот и забыла мобильник подключить. Как ты там? Как самочувствие, как сердечко? ( Нежно целуя твою фотографию) С любовью, жёнка».
Решил на каждое ее письмо отвечать хотя бы несколькими строками. Поэтому на ее два письма отправляю в ее почтовый ящик свои два.
«Только сегодня, Первого мая, добрался до твоих строчек. Спасибо тебе, моя лучшая самая дорогая (не в смысле денег!) половина. Какое счастье, что ты есть вообще и есть у меня в частности. Поэтому береги себя и заботься о своем здоровье. Что у меня? Настроение зависит от наступающего тепла. Эти дни сидел больше дома. Приходилось общаться только с рынком, книгами и со своими мыслями. Целую, обнимаю, душу. МУЖ».
Второе мое письмо: «Мусенька! Все будет в свое время. У нас еще все впереди и все возможно пака мы живы. Будем стараться, Асенька! Есть один выход. Пиши письма, что тебя занимает, мысли и чувства. Пиши стихи. Поэму Каширка. Ты большой талант! Даже где-то по большому счету гений. Ни дня без строчки! Заставляй себя, потом войдет в привычку. Пиши на любую тему. Да! Я веду дневник. Краткая запись каждого дня. Это интересно. И пиши мне чаще. Целую. Твой муженька».
Перечитал последнее письмо еще раз. Слава Богу, у нее и у нас вместе все в порядке! Сошлось, свершилось. Прощание на Курском вокзале вспомнилось еще раз здесь перед экраном компьютера.
Мое восхищение ее талантом не просто желание сделать ей приятное. В прошлом году я тоже был летом в Крыму один. Тоже вот так сидел перед компьютером рядом с ребятами, орущими от возбуждения от стрельбы и гонок на экране. И вот открываю почту. Письмо от нее со следующим стихотворением. Вот оно, созданное А. НОВОЖИЛОВОЙ:
РОМЭО И ДЖУЛЬЕТТА
Кто-то молился и плакал,
кто-то ругался и пил...
Кто-то на гроб с венками
молча деньги копил.
Кто-то в палате прятался
с большой бутылью вина...
Безногий к безрукой сватался,
она была влюблена.
не помня себя от страсти,
капельницу уронив,
они сочиняли счастье
на свой нехитрый мотив.
Бутыли к утру опустели,
смолкли молитвы и плач.
Мертвыми на постели
нашел их дежурный врач.
Мне до сих пор невозможно прочесть это стихотворение без того, чтобы не перехватило дыхание. А тогда слезы прямо залили мое лицо, и мне стоило большого труда скрыть это от орущих рядом за небольшими перегородками ребят. Не думаю, что с это можно объяснить только моей чрезмерной чувствительностью. Стихотворение само по себе великолепно. И то, что оно не было опубликовано в одном из толстых журналов наряду с поэтами профессионалами просто еще одно свидетельство как идиотской несправедливости существующей в человеческой жизни так того, что многое достигается только способностью работать острыми локтями среди себе подобных.
***
Я выхожу из своего подъезда и иду налево, удаляясь от моря. Удаляться приходится совсем не на много. Через два дома главная улица поселка, идущая вдоль моря. Ей как и парку присвоено имя руководителя советской тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе. Не знаю, что он в этих краях творил, но в первомайский праздник есть повод поблагодарить его за труды.
Маршрут известный. Выхожу из дому и к морю рядом с парком, захожу в аллею парка и иду вдоль моря. Если я иду на пляж, то у центральной клумбы парка сворачиваю вправо к лестнице, по которой можно спуститься до пересечения с асфальтированной дорогой, ведущей к морю. Затем можно дальше спускаться к пляжу напрямую по крутой пешеходной дорожке или воспользоваться пологой асфальтированной дорогой.
Сейчас я иду прямо, пересекаю Центральную аллею. Море просматривается из этой аллеи широкой голубой полосой стиснутой с двух сторон высокими деревьями. Какой это чудный вид! Какое умилительное, благостное впечатление производят на меня переплетения зеленых ветвей, милостиво пропускающих синеву моря.
Далее я выхожу из парка и иду по боковой улочке, мимо здания спортзала и детского санатория. И этот путь доставляет мне большое наслаждение. Что же мне его доставляет?
Удивительные, потрясающие акации. Черные толстые с грубой корой стволы, каждый из которых имеет свою неповторимую судьбу, уготованную ему Господом и людьми. Иногда два ствола идут из одного корня и то идут вверх рядом, то обнимаются как влюбленные. А ветки! И кто их надоумил, так причудливо расти на каждом стволе! Тоже толстые черные изогнутые как змеи уползают, переплетаясь друг с другом. Только ближе к земле то здесь, то там на них подействовала человеческая рука: они зияют обрубками.
И все же самое чудное ощущение испытываешь, когда приостановишься и вслед за стволом попытаешься оторваться от грешной земли и взглядом проследить его возвышение. Нет, я нигде не видал, чтобы зеленые кроны так страстно устремились в небеса. Они там на самом верху неба, где кочуют в голубизне белые кучевые облака. Потрясающее сочетание голубого, белого и зеленого. Свежие, умытые, яркие краски.
Почему все прожитые годы я не видел такой красоты, такой потрясающей внешней прелести жизни? Такого завораживающего спектакля, созданного природой? Вечного спектакля с постоянно меняющимися зрителями, уходящими в каждому предназначенный срок.
Волшебство, которое, прожив жизнь можно так и не увидеть.
Так и иду, два-три раза приостанавливаясь и поднимая голову кверху. Благо на этой улочке редки не только машины, но и пешеходы.
И вот самое главное. Встреча с дьяволом, которую я ждал всю зиму. Конечно, сравнение сомнительное, но море действительно оказывает на меня дьявольское влияние. Сверхъестественное. Два слова, чтобы представить себе точку, откуда открывалась для меня панорама моря. Я вышел на крутой берег, сразу же за парком спускающийся к пляжу, и даже не заметил, что спуск был тоже прекрасен яркой сочной зеленью травы, кустарника и шеренги деревьев вдоль пляжа. Здесь улочка, на которую выходил дом Леонида Петровича, переходила в узкую асфальтированную дорогу, которая спускалась лентой к дальней правой стороне пляжа. Подальше за пляжем виднелись забор и строения яхт-клуба, а еще дальше виднелась еле дышащая верфь, о которой уже шла речь. Это правая выдающаяся в море сторона Камыш - Бурунского залива.
Напротив меня сквозь дымку виднелся российский берег. Там есть «скверный городишко» под названием Тамань, где лермонтовский Печерин чуть не умер с голода и где его хотели утопить. Тот и этот берега не разделяет, а соединяет широкий пролив, через который Данко возил контрабанду, а его Ундина, всматриваясь в даль, запевала песню.
Как по волнам, По зелену морю,
Ходят все кораблики, Белопарусники.
Везет моя лодочка, Вещи драгоценные
Правит ее в темну ночь, Буйная головушка.
Печерин устроил ей допрос. « Что же? Разве ты песнею зазывала счастье?» - «Где поется, там и счастливится».- «А как неравно напоешь себе горе?» - «Ну что ж? Где будет лучше, там будет хуже, а от худа до добра опять недалеко».
Он рассказал ей, что видел ночью. «А если б я, например, вздумал донести коменданту?»- Печорин сделал строгую мину. Ночью она пыталась его утопить: ты видел, ты донесешь!
Этот, мой берег упоминается в разговоре Печорина со слепым мальчишкой, который поведал ему, что хозяйская дочь «утикла» с крымским татарином, лодочником из Керчи.
Появление лермонтовского героя разрушило сложившуюся жизнь. Герой и героиня решили бежать, бросив слепого мальчишку и старуху, которой «пора умирать, зажилась, пора и честь знать». Тем, что его бросают, мальчишка был настолько потрясен, что даже не поднял брошенную ему монету. Поутру Печорин уезжал. Что сталось со старухой и бедным слепым он не знает. Да и какое ему дело до радостей и бедствий человеческих?
Да, да, Михаил Юрьевич и господин Печорин! Какое кому дело что станется с ближним? Никому, ни странствующему офицеру с подорожной по казенной надобности, ни космонавту, ни дворнику. Все едино. У каждого забота о горестях и бедствиях только своих. Сверху донизу: и у просвещенного аристократа и у неграмотных представителей местного народа. И тогда и сейчас. Ничего не изменилось, если не стало хуже. Только как же с Божьей заповедью любить другого человека как самого себя?
Прохладный ветер как-то уж совсем легко проникал сквозь ткань моей куртки. Я озяб на этом высоком открытом месте. По дорожке, протоптанной чуть ниже начала спуска по асфальту, я стал пробираться к парку. Вдруг вижу у дорожки, где я обычно сижу, что – то белеет в траве. Делаю шаг ближе и поднимаю книгу. Без обложки, часть страниц оторваны, смотрю на первую сохранишуюся страницу и становится ясно. Это Евангелие. Мистика. Книга разорвана: первые страницы отсутствуют. Книга начинается с 33 страницы. Это глава 9 п.2 Евангелия от Матвея. Последние страницы тоже оборваны. Она заканчивается частью главой 9 Евангелия от Иоана.
Но какое изложение! На плотной белой бумаге текст дореволюционного правописания, изложение каждой страницы украшен ободком. И что интересно. На том месте, где обнаружил находку , ничего больше нет. Была только эта книга. Словно кто - то специально подарил мне это древнее видавшее виды творение. Я с удовольствием принял это подношение.
Потом прошелся еще по тропинке вдоль берега, все еще любуясь морем. Какая мощная великолепная стихия! Темно - серые волны с барашками из пены движутся к крымскому берегу, создавая видимость какого-то живого существа, на спине которого пролегла широкая светлая полоса солнечного отражения. По обеим сторонам этой полосы тают остатки утреннего тумана. Небо на горизонте сливается с морем, образуя дымку, скрывающую тот печоринский берег.
Пляж, наполовину прикрытый дамбой, через которую переваливались волны, все время был свободен от людей. И только сейчас, когда я стал уходить, у камней чуть слева возле конца дамбы появилась красная куртка, натянутая, кажется, на мужскую фигуру. Как мне нравится эта груда камней и волны, разбивающиеся о них в пенистую мелкую, блестящую крошку. Как это трогательно и символично. Волна наваливается и разбивается в дребезги, наваливается - и в крошку! Боже мой! Как великолепно! С ума сойти!
На ветру шел неуклюже, как –то подгибались ноги, перехватывало дыхание. Вздохнул свободнее, когда зашел в подветренную защиту деревьев парка. Аллеи тоже не блистали многолюдьем. Погода все еще не благоприятствовала массовым прогулкам.
По возвращении у подъезда встретил соседку Лиду, она живет на первом этаже подо мной. Спрашиваю: Как перезимовала? Как сыновья?
- Нормально, - говорит, - Сыны тоже по своим местам. Старший - в Новороссийске. У него был выбор служить дальше или уйти в отставку и получить квартиру. Решил уйти. Получил хорошую трехкомнатную квартиру. Младший работает в Днепропетровске. В январе второй внук родился. Невестка, правда, стерва. Ну да куда деваться?
- Вам то что? Вы здесь, они там. Живете вместе только летом, когда они прикатывают в отпуск…
- Сына жалко, - сказала Лида.
Поднялся к себе, закрыл за собой входную дверь. Слава Богу! Прогулка удалась. Море на месте.. Поставил чайник, открыл в спальне дверь на балкон. Ветер колышет цветущие ветки черешни, которая распустила их до моего балкона и еще выше, до третьего этажа. Воздух свежий, чистый, пахнет морем и сиренью.
***
Вот уже несколько дней одеваю утепленную куртку, беру с собой складной стульчик и на пару часов выхожу к морю на высокий берег любоваться морем и небом. Прогулявшись, сажусь у тропинки и читаю. В эти дни из подброшенной мне судьбой находки. Захватывающие и драматические события. И написано, изложено великолепным художественным текстом. Каждое событие передано кратко, емко. Каждая фраза передает или тревожное чувство или тревожную мысль, предвещающее трагическую развязку. Из Евангелия от Марка, глава 14
(42) «... встаньте, пойдем, вот, приближается предающий Меня.
(43) И тотчас, как Он еще говорил, приходит Иуда, один из двенадцати, и с ним множество народа с мечами и кольями от первосвященников и книжников и старейшин.
(44) Предающий же Его дал им знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его и ведите осторожно».
Чтобы предать поцелуем и таким образом отправить на смерть свою жертву, даже если эта жертва не Сын Отца Небесного, нужно быть или дьяволом, или человеком. Оказалось, что это в Иуде одно и то же. Не указать рукой, не дотронуться рукой, именно поцеловать жертву. Какое же должно было быть мужество: приблизиться и поцеловать, предавая Сына Человеческого.
Трудно объяснимы, поразительны слова Иуды: «ведите осторожно». Высшая степень предательства, приумноженная лицемерием и фарисейством. Или желание, чтобы проданный и купленный товар был доставлен в целости и сохранности? Гениальное, потрясающее и взрывное сочетание слов – образов: «предательство», «поцелуй», «осторожно», «смерть». Скорее это послание патриарха предательства своим собратьям последующих веков как непревзойденный образец для подражания.
А Петр? Такой же чудный великолепный рассказ. Слова словно высечены из камня, каждое из них наполнено глубочайшим содержанием. Ни слова лишнего. А те, что не лишние поражают.
Та же глава 14.
(29) Петр сказал Ему: если и все соблазнятся, но не я.
(30) И говорит ему Иисус: истинно говорю тебе, что ты ныне, в эту ночь, прежде нежели дважды пропоет петух, трижды отречешься от Меня.
(31) Но он еще с большим усилием говорил: хотя бы мне надлежало и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя. То же и все говорили.
И вот после поцелуя Иуды:
(43) А они возложили на Него руки свои и взяли Его.
(50) Тогда, оставив Его все бежали.
(54) Петр издали следовал за Ним, даже внутрь двора первосвященникова, и сидел со служителями и грелся у огня.
В это время суд над Иисусом признал его «повинным смерти». А служанки дважды говорили, что Петр был с Ним, но он дважды отрекался. Вот о третьем отречении:
(71) Он же начал клясться и молиться: не знаю Человека Сего, о котором говорите.
(72) Тогда петух запел во второй раз. И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели петух пропоет дважды, трижды отречешься от Меня. И начал плакать.
Меня поражают два словосочетания в этом отрывке: первый - «грелся у огня», и второй - «и начал плакать». То же место в Евангелии от Матвея: «И, вышед вон, плакал горько», а в Евангелии от Луки: «И вышедши вон, горько заплакал».
(65) И некоторые начали плевать на Него и, закрывая Ему лице, ударять Его и говорить Ему: прореки. И слуги били его по ланитам.
Не надо в такое время греться Петру. Если нет мужества и возможности быть рядом с Ним, помочь, то надо хотя бы дрожать от холода. А вот «плакал горько» трогает до глубины души.
И вот самое главное: потрясающие по драматизму тексты. Кажется, ощущаешь, как бьется сердце Иисуса Христа, как мечется его душа.
И опять текст от Марка, та же глава 14.
(33) И взял с Собою Петра, Иакова и Иоанна, и начал ужасаться и тосковать.
(34) И сказал им: душа моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте.
(35) И отошед немного, пал на землю и молился, чтобы, если возможно, миновал его час сей
(36) и говорил: Авва Отче! Все возможно Тебе, пронеси чашу сию мимо Меня, но не что Я хочу, но что Ты.
Потрясающее обращение. В эти двадцать слов вложено столько драматизма, что его хватит человечеству на всю его оставшуюся жизнь. Дальше, обращаясь к ученикам, Он говорит: бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна.
И дальше: «кончено, пришел час: вот предается Сын Человеческий в руки грешников». И тотчас приходит Иуда, один из двенадцати, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и книжников и старейшин.
Отметим, что с Иудой было множество народа с мечами и кольями. Можно подумать, что Он причинил им много бед и горя.
Глава 15 Евангение от Марка.
(25) Был час третий, и распяли Его.
(34) В девятом часу возопил Иисус громким голосом: «Элой, Элой! Ламма савахфани? Что значит: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего ты меня оставил?
(37) Иисус же, возгласив громко, испустил дух.
Миссия Сына Человеческого, посланного в этот мир Богом – Отцом, была исполнена. Теперь человечеству нужно было осознать это событие. Итак, в третьем часу распяли, в девятом часу он умер. Страдая на кресте, он подвергался оскорблениям, «злословили Его»: обещавший способностью разрушить храм и в три дня создать его, спаси Себя Самого, сойди с креста. Подобно и первосвященникам с книжниками, насмехаясь, говорили друг другу: других спасал, а Себя не может спасти! И распятые с Ним поносили Его.
Оставшуюся одежду его поделили по жребию.
Как это по человечески: испытывать страх и предавать, злословить и насмехаться, презирать и поносить, не только себе подобных, но и своих спасителей и благодетелей. И сейчас слышишь все те мысли и назидания, выражающиеся в вопросе: «Если ты такой умный, то почему же ты такой бедный?» Все это так по – современному выраженное недоумение: распоряжаться благами и обделить ими себя любимого! Ну где это видано!
Какая же это чудная вечно современная Книга!
Какую же основную мысль, мораль, завет оставил Сын Человеческий? Видимо, пути спасения нужно искать во всех словах и делах Его, описанных в этой великой Книге, но суть учения изложена в следующем ответе на вопрос одного из книжников:
- Какая первая из всех заповедей?
Иисус ответил:
- Господь Бог наш есть Господь единый и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всем и всею душою твоею и всем разумением твоим и всею крепостью твоею. Вот первая заповедь. Вторая подобная ей: возлюби ближнего ближнего твоего, как самого себя. Иной большей сих заповеди нет.
* * *
В беседке, увитой виноградной лозой мы играем в шахматы. Большой длинный стол, по обеим сторонам лавки. Здесь же в беседке резвится Ральф. Не видел красивее и веселее собаки. Ему всего около года, а он уже напоминает шустрого теленка. Серая овчарка с острыми ушами, крепкими лапами и пушистым хвостом. По поведению это сущий ребенок. Лучше ребенка. Потому что Ральф не капризничает и не плачет.
Мы давно и хорошо освоились друг с другом. Стоит мне заскрежетать железной калиткой ворот и ступить во двор, как он несется со всех ног мне навстречу, прижав уши и крутя как пропеллером хвостом.
Пока с сдерживаю его и стараюсь погладить по голове и спине, степенно приближается к нам Юрий Леонидович. Мы здороваемся и я обращаюсь к нему ему, показывая на Ральфа.
- Вот, - говорю, - единственное существо в этом мире, которое искренно мне радо.
Юрий Леонидович улыбается, но возражать мне не считает нужным, и мы идем мимо будки Ральфа и крыльца в дом и затем поворачиваем влево в беседку, где мы, сидя на лавках за большим столом, совершаем шахматные баталии.
Рассаживаемся, расставляем фигуры, начинаем Е2 – Е4, но играем недолго. Ральф хватает меня то за штанину, то за ногу, то за шнурки кроссовки и тянет под стол.
Ральф! - кричу, - да что же ты делаешь? Дай нам поиграть. Юрий Леонидович!
Правильно, Ральф. Кусай Юрия Ивановича. Кусай. Что б он знал, как выигрывать.
Внезапно Ральф выныривает из под стола, становится передними лапами на скамейку рядом с Юрием Леонидовичем и хватает зубами его черную ладью. Это уже не позволительно. Крики: «Отдай!» Ральф крутит головой, как будто не понимает, что фигуру отдать придется. И вот ладья чуть мокрая водворяется на шахматную доску. На крыльце дома появляется Алина Алексеевна.
- Юра, - говорит она, - привяжи Ральфа. Он же не даст вам играть.
Она подходит ближе, здоровается со мной и приступает к своим занятиям на участке. У нее прекрасные цветы. Самые яркие: розы и пионы.
Ральф откликается на голос хозяйки, на какое – то время нас оставляет, затем снова появляется в беседке. Но нас уже не трогает. Видимо решил, что с нас достаточно. Нашел другое, более интересное занятие. Рядом со столом в его торце стоит табуретка. Он грызет перемычку между ножками. Пока Юрий Леонидович думает над своим очередным ходом, я искоса наблюдаю и восхищаюсь Ральфом. Ах! Какое же это чудо! Молодой, но уже сильный, по детски глупый и такой веселый пес! Большая пасть с ярко красным невинным языком и белоснежными большими острыми зубами. Особенно крупные клыки. Ральфу есть чем уничтожить табуретку, пока ничего не видит Алина Алексеевна. Он откусывает от табуретки щепки и выплевывает их под ноги Юрию Леонидовичу, который ничего не замечает. Ему хочется выиграть. Увлекательное занятие с табуретуой прерывается скрежетом калитки. Ральф бежит посмотреть, кто пришел.
Мы играем с часами, по пятнадцать минут каждому на партию. По предыдущим встречам у нас баланс в шесть партий в мою пользу. Играем до пятнадцати партий, после чего проигравший ставит бутылку вина. Одна дневная встреча продолжается с трех тридцати до пяти – пяти с половиной. После игр Алина Алексеевна иногда присоединяется к нам для краткого разговора. О том, как я живу, как Ася, как поживают в Москве ее две дочери с внуком и внучкой, о здоровье и книгах, о кулинарии. В свое время я получил рецепт, как приготовить сырники, чтобы они не расползались и не прилипали к сковородке, на вопрос как дела, я в шутку отвечаю
-- Когда я у Аси спрашиваю, как у нее дела в университете, она отвечает: все исключительно плохо. Я солидарен с ней. Я так же поживаю.
Мой ответ вызывает улыбку и, я знаю, выслушивается не без удовольствия. Почему не сделать доброе ближним. Тем более, что мне оно ничего не стоит.
Подошла Алина Алексеевна. Поговорили немного о двух книгах: японского автора о чудодейственных свойствах воды и роман американки Элинор Купер «Поллианна». Она рекомендовала их мне в пятницу, я не успел пока их прочесть
У нас разные книжные предпочтения. И она колебалась, рекомендовать ли мне «Поллианну», которую Юрий Леонидович читал всю ночь. Эта книга пользуется у знакомых Алины Алексеевны особым спросом и ценностью. И все же мне доверят ее на пару дней.
Кратко скажу о чем речь, - говорила она, - книга написана от имени одиннадцатилетней девочки. Ее отец – пастор, мама умерла и она живет с отцом. Живут они бедно, им приходится пользоваться помощью благотворительной организации. У Поллианны, так зовут девочку, никогда не было куклы. Они ждут подарков от благотворительной организации, и Поллианна мечтает получить куклу... Настало долгожданное время. Они получают подарки от благотворителей и вручают детям бедняков. Какое разочарование. Ожидала девочка куклу, а ей прислали... костыли. Представляете горе ребенка...Отцу хотелось ее успокоить, утешить... Но как? И вот он пытается: «Послушай, - говорит он, - с каждым предметом в этом мире что – то связано, и чаще всего хорошее, а не плохое даже при печальных обстоятельствах. Ты согласна? Да, соглашается заплаканная девочка, не особенно вникая в смысл произносимых слов. Эти костыли составляли радость человеку, лишенному способности без них передвигаться. Просто подойти к столу, выйти на балкон... Они служили, были добром искалеченному человеку, были его радостью и мы должны радоваться, получив их. Уже хотя бы тому, что у нас нужды в них. Разве не так? Обращался отец к дочери. Поллианна соглашалась. Так относиться можно к любому и предмету и наступившему событию… Относиться как поводу и, пусть скрытой, причине к РАДОСТИ.
- Интересно, но не сразу проникаешься… Следующий раз обсудим, уясним, раз уж очень многих заинтересовали эти рассуждения…
- Все предельно просто, - сказал Юрий Леонидович,- вот вы сидите за доской и продумываете козни, чтобы съесть у меня хотя бы пешку… Над вами пролетает птичка, которая объелась червячков, мотыльков и прочей гадости. Желая облегчиться, она выпускает продукты переработки прямо на вашу умную лысину. К моей большой радости. Так вот, по мнению девочки Полианны и примкнувшей к ней Алины Алексеевны это событие и для вас должно стать причиной несказанной РАДОСТИ. По крайней мере, на неделю вперед. Ну как же иначе? Птичка то облегчилась!
- И с этим вредным человеком, - улыбается Алина Алексеевна, - уже сама не знаю, сколько я живу! У тебя воображение очень специфическое…
- Алина Алексеевна, не сердитесь. Птичка разберется, на чью голову что делать. Вернемся к этой книге позже.
Я встал. Юрий Леонидович тоже. Он провожает меня до калитки. Я вижу, что времени в обрез. Мы увлеклись игрой, время уже близко к шести, а хозяевам еще нужно закончить поливать и успеть в посмотреть, что делается в России. В шесть телекомпания «Черноморка» передает новости «Сегодня» от НТВ. Я их тоже часто смотрю, а мне еще нужно добраться домой. Но прежде, чем я ушел, обрушилась катастрофа. Я выходил из беседки мимо привязанного Ральфа. Он бросился ко мне, вокруг моих ног перекрутилась цепь. Я пошатнулся, сделал неловкий шаг рядом с Ральфом. И вдруг почувствовал под ногой что -то мягкое и одновременно услышал громкий крик Ральфа: «Вау! Вау! Вау!»
Ах! Боже ты мой! Я отдавил ему лапу! Первой пришла в себя Алина Алексеевна и, естественно, ее возмущение предназначалось мужу:
- Юра! Ну как же ты не мог придержать Ральфа?
Ральф продолжал не скулить, а кричать как ребенок и никто ничем не мог ему помочь. Я вышел из калитки и какое – то время все еще слышал его голос. Я шел по парку просто ошеломленный. Как же это произошло? Ральф так кричал, как будто ему напрочь оторвали ногу. Как бы я хотел, чтобы всего этого не произошло! Если бы можно было сделать произошедшее не бывшим! Что же будет теперь с Ральфом?
***
Когда-то, очень давно я прочел в «Вопросах философии» ( 10 за 1990г.) Трактат о небытии русского философа А.Н.Чернышева. Мне запомнились его мысли. В них отразилась, как мне показалось, тревожность, хрупкость даже безысходность окружающего мира. «Небытие окружает мня со всех сторон. Оно во мне. Оно преследует и настигает меня, оно хватает меня за горло, оно на миг отпускает меня, оно знает, что я его добыча, что мне никуда от него не уйти. Небытие убивает, но убивает руками бытия». Особенно запомнился мне образ автора: «Мы ходим по тонкому льду над океаном небытия. Жизнь не может долго удерживаться на вершине бытия. Отсюда сон и смерть».
Особенно не по себе, когда небытие хватает меня за горло и этот океан небытия под нами, куда ничего не стоит провалиться каждому. И ничто не может человека удержать. Поразительна еще одна мысль автора: Любовь – это попытка зацепиться за чужое бытие и тем самым сделать свое бытие более устойчивым. Любовь к Богу должна поэтому казаться самой нужной и сильной». Когда думаешь обо всем этом, то кажется, что жизнь человека и все органическое бытие со всеми его обитателями это всего лишь тонкий случайный мазок кистью на гигантской массе мертвого неорганического материала. Если припомнишь о раскаленной магме под ногами, вулканах и землетрясениях, о периодических обледенениях земли и о метеоритах, со страшной скоростью несущихся в нашем направлении и способных сокрушить нашу планету, то становится жутковато. Тонкая пленка нашей жизни ничем не защищена и может легко исчезнуть так же, как перестали существовать Помпеи и многие цивилизации до нас.
Тонкий мазок жизни, дарованный земле и давший за сотни тысяч лет огромное разнообразие форм живой природы, может быть стерт с лица земли внезапно и безвозвратно. Человек настолько уверен в незыблемости своего земного бытия, что упорно ищет жизнь во Вселенной, не уделяя должного внимания безопасности своего собственного хрупкого существования, не говоря уже о сохранении всего живого на земле. Сохранности жизни на земле угрожает своей деятельностью сам человек. Сосуществование людей становится все более сложным и с трудом удается избегать самоубийственных войн. Человек теряет опору в жизни, не находит понимания среди людей. Он становится все более одиноким, теряет жизненные ориентиры. Жизнь становится невыносимой, она теряет смысл.
Как бы не оценивать этот тонкий хрупкий мазок бытия – жизни на находящейся в безумном хаотическом движении материи: как божеский дар или как случайное образование, безусловно, что – то дьявольское заложено в жизнь и живые существа. Прежде всего, их безумная, логически необъяснимая жажда этой жизни при всех ее неудобствах, трудностях даже ужасах. Всему живому приходится сохранять себя, когда всем всегда обязательно чего – то не хватает. Причем самого необходимого для поддержания этой жизни и ее продолжения в потомках. Природе плевать на каждого живого. В него вложено непременное, неустранимое и дьявольское: тебя родили, обязательно роди сам и умирай, ты больше никому не нужен. Опять же словно придумано издевательски или как насмешка дьявола: не хватает самого нужного и необходимого: не хватает самцов, самок, самых жалких условий для сохранения потомства. Хроническая нехватка еды. Миллионы живых голодают и мрут от голода. Как бродячая собака с самого утра бегает с безумными глазами, ищет что бы съесть, так и все живое вечно в заботе о подножном корме. Включая человека. И даже тот, кто так обеспечил себя едой, тоже не выскочил из круга забот и горя: он теряет смысл жизни. Все муки и страдания ради одного: жить, жить во что бы то ни стало и при любых условиях. Человек брошен в безвыходное существование.
Вот как говорит об этом поэт (А. НОВОЖИЛОВА) в следующем стихотворении:
О, ЖИЗНЬ, ТЫ ЯБЛОКО С ГНИЛОЮ СЕРДЦЕВИНОЙ.
О, жизнь, ты яблоко с гнилою сердцевиной,
Ты, видно, в наказание дана.
А, может, мы наказаны невинно?
А, может, разорвем оковы сна?
Ты там еще в Долине Смертной Тени,
Ты нежил, не убийца и не вор.
Но, где –то там, до твоего рожденя,
тебе уже подписан приговор.
Тебя несет как сломанную ветку,
Об камни разбивая божий дар.
А где –то там безглазый, черный Некто
Подсчитывает каждый свой удар.
О, жизнь, - ты яблоко с гнилою сердцевиной…
Люди тоже не ангелы. Огромное число видов живых существ словно специально придумано, чтобы они разрывали и в прямом смысле поедали друг друга. Только человек поедает другие виды и с легкостью необыкновенной убивает себе подобного ради собственного блага. Грех его безмерный. Ради искупления этого греха в великой Книге как раз и написано о великой жертве. Это люди, народ, ради них приходил Сын Отца Небесного. На многих страницах этот народ кажется жалким, неблагодарным, ведомым фарисеями и книжниками. Вглядываясь в его поведение, мы как в зеркале узнаем свои собственные черты, завидуя только тому, что народ того времени был удостоин чести лицезреть Его и общаться с Сыном Человеческим и в то же время мы испытываем огорчение от того, как это происходило.
Вот так и ходит, и живет человек оскверненный. И эта скверна становится сутью его. Ибо если , то что исходит не питается сутью, то откуда же все это берется?
Вот, что говорит по этому поводу Меценат,давший имя всем покровителям искусств: Пусть у меня ослабеет рука, ступня или нога, путь зашатаются все зубы – все же, пока у меня остается жизнь, все обстоит благополучно.
Есть стихотворная форма той же мысли:
Пусть хоть руки отнимутся,
Пусть отнимутся ноги,
Спину пусть изувечит горб.
Пусть шатаются зубы,
Лишь бы жить и отлично все!
Даже если вздернут на крест,-
Жизнь сохраните мне!
О человеке писали много и до земной жизни Иисуса и после нее. Одни говорили, что человек изначально добр, другие - что изначально злой и ради собственной персоны готов пожертвовать всем остальным миром. И если его не держать в узде, злу его не будет предела.
Это свидетельство из Книги очень красноречиво и авторитетно. С этим высказыванием трудно спорить. Действительно, если человек добр , то почему же «изнутрь» его так редко исходит доброжелательство, сочувствие, бескорыстие, благодарность, самопожертвование? И почему заповедь Иисуса любить ближнего, как самого себя все две тысячи лет после ее провозглашения с таким трудом воспринимается человеческим сердцем? И почему, мягко скажем , человек ее редко соблюдает?
Что же происходит, когда люди с такими качествами живут вместе, говорят на одном языке и образуют народ? Откуда в народе возьмется то, чего нет в отдельном человеке? Народ еще легче, чем отдельный человек поддается влиянию, манипулированию, дрессировке.
В Книге народ и идет за Иисусом, и Он находит в нем своих последователей, и по наущению первосвященников народ приходит за Ним с мечами и кольями, а перед Пилатом, когда можно было спасти одного, криками он спасает от смерти разбойника и предает Иисуса.
Подробно рассказывает об этом апостол Лука. Глава 23.
И поднялось все множество их, и повели Его к Пилату и начали обвинять Его говоря: мы нашли, что Он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом Царем.
(4) Пилат сказал первосвященникам и народу: я не нахожу никакой вины в этом человеке.
Узнав, что Иисус из Галилеи, области Иродовой, Пилат послал его Ироду, который, поговорив с Ним, одел Его в светлую одежду и отослал обратно к Пилату.
(13) Пилат же, созвав первосвященников и начальников и народ,
(14) сказал им: вы привели ко мне Человека Сего, как развращающего народ, и вот, я при вас исследовал и не нашел Человека Сего виновным ни в чем том, в чем вы обвиняете Его,
(15) и Ирод также: ибо я посылал Его к нему, и ничего не найдено в Нем достойного смерти;
(16) итак, наказав его, отпущу.
Пилат для праздника должен был отпустить одного узника.
(18) Но весь народ стал кричать: смерть Ему! А отпусти нам Варааву.
Варавва обвинялся за возмущение в городе и убийство.
(20) Пилат снова возвысил голос, желая отпустить Иисуса.
(21) Но они кричали: распни, распни Его.
(22) Он в третий раз сказал им: какое же зло сделал Он? Я ничего достойного смерти не нашел в Нем; итак, наказав Его, отпущу.
(23) Но они продолжали с великим криком требовать, чтобы Он был распят; и превозмог крик их и первосвященников,
И Пилат решил быть по прошению их. Он отпустил Варавву и передал Иисуса в их волю. Так рассказывает апостол Лука.
Апостол Марк уточняет: Пилат знал, что первосвященники предали Его из зависти. Вот, оказывается, что: зависть проклятая!
Привет вам, привет,первосвященники, книжники и фарисеи библейских времен! В отношении зависти мы, ваши потомки, вас понимаем и сочувствуем. Это дьявольская и непреодолимая сила. А главное, вечная. Как мы не пытаемся любить ближнего, как самого себя, но если он, подлец, или она,милая, нас обходит возникает непреодолимое желание подставить ему или ей ножку. Если же это не удается, то пусть, хотя бы, они горят в аду синим пламенем.
***
После десятого мая солнце стало преодолевать ветер. Он стал и потише и потеплее. Утром перелистывал Байрона. Попались строки, соответствующие перемене погоды и настроения.
Восходит солнце – утро все в росе,
Душисто, ярко и как розы ало,
И так живит, рассеяв тучи все,
Как будто смерти на земле не стало.
Не стало. Не стало. По крайней мере есть еще возможность позволить себе самую главную радость: спуститься к морю, смотреть на него, ощущать всем своим существом..
В восемь часов вышел из дому и пошел через парк к каменной лестнице. Странное, чудное ощущение. Редкие прохожие в парке. Собаковод с рыжим псом, пара фигур, спешащих, видимо, на работу. Не видно было тех, кто занимается просто моционом. Только у начала лестницы мужчина и женщина в спортивных костюмах быстрой ходьбой пытались продлить свою жизнь.
Я не стал спускаться по лестнице, а прошел по дорожке влево от нее и вдоль каменного забора, ограждающего детский санаторий. Вышел к началу дороги, покрытой асфальтом и полого ведущей к пляжу. Через пару десятков метров среди деревьев есть площадка, с которой можно охватить и присвоить взглядом небо, море, весь берег, справа прикрытый едва выступающей из воды дамбой, а слева покрытый желтым песком и безоружный перед морскими волнами. Груда камней разделяла правый и левый берег на две почти равные половины.
У меня перехватило дыхание от радости, когда я вышел на это знакомое да же привычное для меня место. Было солнечно, светло и тепло. Пространство было огромно: высокое, чистое голубое небо, слегка украшенное на горизонте белыми облачками и широкое синее море с узкой на горизонте полоской российского берега. И прозрачный свежий воздух, непонятно откуда берущий силы, чтобы легким ветерком забавляться ярко зеленой травой склона и верхушками деревьев. Десяток чаек летали вдоль берега, высматривая в воде добычу.
- Господи! – Сказал я .- Ты еще раз дал мне возможность увидеть это чудо. Как же оно прекрасно. Пусть счастливым будет для меня еще один сезон общения со всем этим: синевой моря, голубизной неба и зеленью всего, что растет и тянется к солнцу.
Так начал объясняться в любви к потрясающей и безумной красоте природы, открывавшейся мне здесь во всей своей величественности и с равнодушием и презрением взирающей на дела человеческие. Какая же пропасть отделяет величие и красоту природы от жалких дел людей.
Эта мысль мне давала не покоя. Трудно было от нее избавиться даже здесь, отрешиться от всего, сто связано с уродством человеческой жизни и предаться счастью восхищения окружающим миром. А ведь в этом месте легче всего было бы это сделать. Не считая пары фигур на берегу, все пространство было чисто от людей. Керчане равнодушно- привычны к своему морю, а отдыхающие приезжают значительно позже. Не было видно даже рыбаков. Прибрежное море еще не потеплело, бычки держались глубины. Легкие волны плескались о дамбу, на которой сидели чайки. По берегу тоже бродили птицы, поклевывая какую- то мелкую добычу.
Отсюда с высокого берега мне открывался весь пляж, протянувшийся на несколько километров. На пляже росли маслины, акации и разнообразный кустарник, что было благом в жаркую летнюю погоду. В тени ветвей можно было спасаться от ярких солнечных лучей. Прямо против меня внизу я увидел знакомую мне невысокую, но густую акацию. Сейчас рядом с ней еще никого не было. А в прошлом году в окружавшем ее песке все лето были лежбища двух – трех мужских фигур. Бывало, когда я появлялся на высоком берегу и начинал по дороге спуск вниз лежащие в песке узнавали меня и я видел взмахи рук Алексея или Саши. Что означало, что меня узнали и приглашали присоединиться к компании. Через 10 – 15 минут я присоединялся и устраивал себе возле них удобное местечко из прошлогодней травы и выброшенных волной на берег водорослей, высохших, но все еще пахнущих морем.
Я не каждый день присоединяюсь к этой компании. Из –за шахмат. Играю в беседке с Юрием Леонидовиче или в парке у Центрального входа, где каждый день к 11 часам подходят 3 -4 любителя поиграть. Проигравший уступает место другому игроку. Подходят и болельщики – любители выдавать подсказки в самый критический момент. Обычно я спускаюсь на пляж к ребятам два –три раза в неделю. С шахматистами все еще вспыхивают страсти как отражение, тень человеческой борьбы друг с другом, в которой ярко и выразительно проявляется самое худшее, что скрывает в себе человек. И только там на пляже другая жизнь людей, наполненная шумом волн, запахами моря, высоким синим небом и дружеским пространством, лишенным корыстых желаний, что исключает зависть, злобу, недоброжелательство. О чем спорить, если не нужно делить что-то, связанное с подножным кормом?
Удивляюсь Алексею и Саше. Среднего возраста мужчины все лето жарятся у моря, периодически освежая себя морскими волнами. Нужно же получать что –то, чтобы обеспечивать свое тело самым небходимым, чтобы двигаться и жить на пляже. И потом. Они и их друзья настолько просмолены лучами, что перестают быть белыми людьми. Их кожа столько впитала солнца, и приняла морской соли прохлады волн, что, кажется, всякая хворь должна обходить их за три версты.
Разговоры… Не сказал бы, эти люди другой жизни были многословны. Власть, оппозиция, выборы не привлекали их внимания. Все одно то же. Драчка между собой за свои же интересы и передел власти и собственности. Подтверждение мысли Дж. Леопарди, высказанной за три столетия до наших времен (возможно, им и не было знакомо это имя):
И будет сильный слабыми питаться,
Голодный нищий будет у богатых
Слугою и работником; в любой
Общественной формации, везде -
Где полюс иль экватор – вечно будет
Так до поры, пока земли приюта
И света солнца люди не лишатся.
Обычно разговоры были такими простыми и практичными, как лежащий рядом песок и шуршание волны, перекатывающейся через дамбу. Каждый или думал о своем или ни о чем не думал, наслаждаясь с закрытыми глазами окружающим безмятежным небытием. Саша чаще других поднимался и шел к морю. Его худая высокая бронзовая фигура какое –то время маячила на дамбе, потом он входил в море и исчезал.
Запомнился один разговор, уж не помню с какого повода. Да, вспомнил: был религиозный праздник и речь зашла о человеке и его религиозности.
- Кажется, - сказал Саша, - остроумные французы так говорят по этому поводу: никто не знает лучше и больше, как слаб и хрупок человек, никто не знает больше и лучше, как человек подл и коварен и только священник знает, настолько человек ужасающе глуп.
- На счет глупости… - Сказал Алексей, - я думаю, что только великий шутник или безумец назвал человека разумным. Мне как-то пришла в голову мысль, что все, к чему я в жизни стремился и что желал и делал, почти все бессмысленно и глупо. Независимо от того, достиг я того, чего желал или мне это не удавалось. Стало как –то не по себе. Успокоило меня то, что глупость стремлений характерна не только для меня. Это черта всего человеческого рода. Судьба сказала новорожденному: будешь желать и стремиться. И все это будет абсурд и глупость. Вот он сапиенс… Вот она се ля ви, как говорят в Жмеринке и Чите.
Кто – то что –то попытался возразить. Мол, есть же исключения. Но Алексей не стал спорить. Ему пора было освежиться. Он лениво встал и побрел к дамбе. Когда он вернулся сказал:
- Может, море улучшило твое настроение и все окажется не так мрачно? Абсурд свключает стремление к карьере, деньгам, власти, славе, когда ослепляет зависть, злоба, эгоизм, гонка за женщинами… . Все, что связано с материальным, выгодой
- А что еще остается? – Спросил Алексей.
- Стремление помочь другому, развить свои способности и таланты, создать бессмертные симфонии, картины, романы, вечное искусство…
Алексей скептически улыбнулся: Человек хитрое и неблагодарное существо. Когда ты ему нужен, он заискивает перед тобой и на веки тебе предан. А получит нужное – и ищи его… Романы и прочие симфонии – это вселенский плач и истерика о горестях жизни и выражение ужаса о приближающемся конце… Не знаю. Может и имеет все это смысл для барышень, влюбленных юношей и старушек. Но миллионы прекрасно обходятся без всего этого.
- А что же делать бедному крестьянину?
- Трудиться: пахать, сеять и убирать. Рожать, кормить и умирать. Путь прямой и тупой, без дум и смысла. И, главное: не отстать, а еще лучше утереть нос соседу, показать ему Кузькину мать.
В это время рядом с нами в мелководной отмели перед дамбой резвились ребята в возрасте 10-12 лет, загорелые, быстрые, поблескивая своими мокрыми телами на солнце.
- Вот, - показал на них Алексей, - кого не нужно забывать и даже брать с них пример. Думаю, в поучениях Библии сказано: будьте как дети. В непосредственности, искренности, простоте пока жизнь еще позволяет им роскошь этих чувств.
- Вот, - вмешался в разговор Саша, - простота . Я читал, что одна знаменитая француженка, кажется это была Коко Шанель, сказала о счастье. А что еще нужно человеку? Так вот, она считает, что счастье включает в себя простое, близкое, доступное. На расстоянии вытянутой руки. А вовсе не то, что требует много средств и усилий, чего нужно долго и трудно добиваться, жертвовать собой. Мы, не думая об этом, стремимся к этой простоте.
- Вот оно счастье, -Алексей взял рядом собой пригоршнь желтого песка и медленно пропустил его между пальцами.
***
Я спустился по дороге до того места, где заканчивается, упираясь в нее, каменная лестница, ведущая вверх в парк, и свернул влево на тропинку, круто спускающуюся к пляжу. Хорошо протоптанная, она имеет два крутых спуска. Скользнет нога, свалишься и кому ты будешь нужен здесь на пустынном склоне со сломанной какой - либо костью? Спустился осторожно и благополучно, но отругал себя. Нужно было продолжить путь по пологой асфальтированной дороге.
Вдоль всего берега, примыкая к пляжу, растет полоса деревьев и кустарников, в тени которых обычно спасаются тела от полуденного солнца. По дороге, примыкающей к этим деревьям, с прихожу к своему любимому месту – груде камней, отделяющей дамбу от открытого пляжа.
Какое блаженство смотреть как на эти камни накатываются волны и одна за одной разбиваются в дребезги. Нет, ребята, это что-то потрясающее. Словно прекрасный и страшный зверь хватает валун и пытается его проглотить, но в последний момент выпускает и брызжет пеной и слюной. И опять, и снова. И бесконечно, пока в мире есть ветер и приличная волна. Ах, как это прекрасно завораживает, словно пропасть, когда стоишь у нее на краю.
Но я немного забежал вперед. Так большей частью бывает осенью, когда возрастает свирепость дьявола по имени море. Во всяком случае, я получил особое наслаждение в прошлом году в октябре перед отъездом в Москву. Сейчас волны плещутся у камней, лениво подползая к ним и откатывая назад.
Я снял куртку, подстелил и сел на валун. Вокруг ни души. Море, небо, громада яркой весенней зелени, верхушки которой смыкаются с небом. Полное блаженство.
Двуногие собратья остались там, далеко. За крутым диким склоном и полупустынным парком. Они растворились со своими заботами, поисками интереса, выгоды, вечной безумной толкотней. Их нет. И это хорошо.
Со мной только чудный великолепный спутник, повстречавшийся со мной на Центральном рынке. У нас почти полное взаимопонимание. Почему почти? А потому, что лорд Байрон страстно призывает ввысь, в горы, а я спокойно сижу у моря. Вот открываю книгу и читаю эти строчки:
Скорей же в горы, к высям ледяным,
К тем мыслям, к тем возвышенным отрадам,
Которым чужд я стал, живя с двуногим стадом.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Блажен, чья жизнь с Природою едина
Кто чужд ярму раба и трону властелина,
Но жизнь лишь там. Я был в горах,- я жил,
Иль горы, волны, небеса - не часть
Моей души, а я не часть вселенной?
Здесь, на этом пляже, я не чувствовал себя частью вселенной. Я уехал, ушел, спустился сюда, физически оторвался о людей и их жизни. Что касается вселенной…О Боже! Как она велика и таинственна. Да что велика? Бесконечна. И прекрасна только вот в этом ее проявлении, что сейчас у меня перед глазами. Я чувствовал себя скорее затерянным, заброшенным в нее и таким же чуждым ей как этот камень, на котором я сидел. Ей безразлично одушевлен предмет в ее составе или нет.
А вот слова на счет души мне очень близки. Краски моря, шуршание его волн, потрясающе высокое небо и желтизна пляжа вместе с пахнущим водорослями воздухом проникают в меня, растворяю меня в себе. И меня былого уже нет. Так мне хорошо.
От этих камней я начинаю обратный путь к себе домой. Иду по песку у самой воды, стараясь, чтобы волна не намочила кроссовки. Между мной и дамбой мелководье, намытое волнами специально для того, чтобы летом здесь барахтались детишки.
Никого. Чудное одиночество, один в ближнем и дальнем мире. Желтый песок, стаи рыбешек под водой, две чайки на почтительном расстоянии друг от друга . Они идут лениво оглядываясь на меня, потом взмахивают крыльями и лениво перелетают на дамбу. И солнце. Ах, какие сейчас солнечные лучи! Светлые, ясные, теплые, долгожданные. Они рассеяли легкую дымку над морем, сделали его гладь чистой и блестящей. И это только малая часть блаженства, которое они творят. Все одушевленное и неодушевленное тянется к солнцу и наполняется жизнью. Расцветает.
И ветер притих. Затаился. Только время о времени дает о себе знать приятной, легкой прохладой. Бывает же так. Все вокруг великолепно дополняет друг друга.
Я иду. Медленно передвигаю ноги. Скорее бреду по рыхлому, сухому, не утрамбованному волнами песку. Время от времени приподнимаю лицо, желая запечатлеть на нем первые весенние следы загара. Вот она жизнь, ощущаемая всем моим существом, и окружающий мир, который так не захочется покидать.
Вспоминаются потрясающие бунинские строчки, которые увлажняют мои глаза:
…господь сына блудного спросит:
«Был ли счастлив ты в жизни земной?»
И забуду я все – вспомню только вот эти,
Полевые пути меж колосьев и трав
И от сладостных слез не успею ответить,
К милосердным коленам припав.
Мне запали в душу эти строки и даже дата из написания – 14 июля 1918 года. Боже мой! Какой кровавый человеконенавистнический год! И о нем забыть, представ перед Всевышним! Взять с собой только « полевые пути меж колосьев и трав».
Продолжение следует