Волчица стояла на пригорке, окружённом редкими зарослями березняка. Снегу здесь было совсем мало. Февральский буран, бушевавший почти неделю, вымел его чуть ли не до самой земли. Сегодня наконец-то наступило затишье. Невесомые мягкие снежинки, падавшие ей на нос, быстро таяли, превращаясь в мелкие бисерные капельки, и стекали вниз, застывая на ворсинках неприятными колкими иголками. Уже темнело. Бледная половинка луны, пытавшаяся взобраться на небосклон, тоскливо ползла по облакам. Кое-где стали появляться маленькие призрачные точки, мечтавшие вспыхнуть ослепительно яркими звёздами.
Волчица чуяла опасность. Она жадно втягивала ноздрями морозный воздух, стараясь из тысячи витающих вокруг запахов выхватить именно те, которые подсказали бы ей, насколько велика эта надвигающаяся угроза. Уши хищницы настороженно вслушивались в каждый звук, доносившийся со стороны дороги. В таком неподвижном состоянии Волчица простояла довольно долго. Обсыпанная снегом она практически слилась с неровностями возвышенности, и, если бы не глаза, тускло поблёскивающие в холодном свете луны, то её в лучшем случае можно было принять за один из валунов, щедро разбросанных по округе. Сзади неслышно подошли два молодых волка. Хищница не шелохнулась. Она давно почувствовала их приближение по осторожному затаённому дыханию. Эти два волка – всё, что осталось от некогда большой стаи.
Год назад погиб её самец. Умный и сильный зверь, вожак, не ведавший ни страха, ни пощады, налетел на самострел, хитро укрытый в кустах извечными их врагами – людьми. Волчица так не смогла ни чем ему помочь. Не успел он отползти и десяти шагов, как появились охотники. Громко переговариваясь и цокая на разный лад языками, они перерезали умирающему волку глотку и, бросив его тело в сани, тут же уехали. Хищница некоторое время шла по их следам, принюхиваясь к капелькам крови, яркими пятнышками горевшей на снегу. Её сердце разрывалось на части от непонятного щемящего чувства.
Долго, ох, долго оплакивала она смерть своего друга. А когда становилось совсем невыносимо, Волчица уходила подальше от логова, и тогда Азикеевские окрестности разрезал дикий, полный горечи и боли вой, от которого все деревенские собаки забивались в дальние углы, а лошади начинали ржать и бить судорожно копытами по загородкам, пытаясь вырваться на волю.
Не один выводок волчат успели произвести они с ним на свет. Как было приятно ощущать у себя под боком тёплые ещё слепые комочки, тихо посасывающие её молоко своими беззубыми ртами. Но в каждом из них уже текла его кровь, а значит, что со временем они станут такими же красивыми и сильными, как и он. Щенки росли. Она с умилением глядела, как они с рычанием и злобой вгрызались неокрепшими зубами в кровоточащие куски добычи, принесённые с охоты их отцом. Всё её материнское естество ликовало. Настоящие звери! Теперь от всего этого остались всего лишь тоненькие паутинки воспоминаний.
После гибели вожака Волчица приняла стаю. Не один из достойных не посмел оспаривать её право. Сердце хищницы требовало отмщенья. То-то началось веселье. Особенно та ночная вылазка. Тогда она привела всю стаю к овчарне, стоящей на краю деревушки. Волки прогрызли подгнившие доски сарая и бросились вовнутрь. Оцепеневшие от страха овцы даже не блеяли. Они стояли, низко наклонив морды, и покорно ждали своей участи. А участь для всех была единой – смерть! Впиваясь в мягкое тело очередной жертвы, Волчица торжествовала. Резкий запах свежей крови будоражил каждую жилку, каждую венку её тела. Хотелось убивать, убивать и убивать! Убивать не потому, что она была голодна, просто ей безгранично нравилось это занятие. Вкус крови, ещё живая трепещущая плоть, которая через мгновение превратится в безжизненный кусок мяса, остывающий и безликий. После того ночного пиршества ни одна овца не вышла утром на пастбище. Вот это была бойня!
Волчица отогнала воспоминания и еле заметным кивком приказала волкам уходить в тайгу. Чувство опасности не покидало её. Напротив оно становилось всё сильнее и шире, разрастаясь до неимоверных гигантских размеров. Точно также было и в тот раз, когда случилась облава.
Шум сзади нарастал. Уже отчётливо слышались окрики людей и нахрапистый лай собак – этих глупых и жалких сородичей, променявших свободу на жирную похлёбку из человеческих рук. Стая развалилась. Теперь она уже не представляла собой единый сплочённый организм, созданный природой для убийства. Волки, где кучками, где по одному мелькали за деревьями серыми тенями, уходя от погони. Страх перед неизвестностью до краёв наполнял их жестокие сердца, лишал рассудка, гнал вперёд. Они неслись огромными прыжками, вырывая последние силы из ослабевающих мышц. Некоторые увязали в снегу, там где сугробы были побольше, и, метаясь, скулили, будто щенки, стараясь вырваться из внезапного плена. Кое-кто попытался уйти в сторону, но вдоль сосен багровыми пятнами рдели флажки, предусмотрительно развешанные охотниками. Флажки были их бедой, их заклятьем, они внушали ещё больший ужас, чем люди и собаки за спиной. Именно тогда стая впервые ослушалась приказа Волчицы. На её призыв отозвались лишь два подъярка, бестолковых полугодовалых волка. Хищница остановилась. Подбежавшие подъярки, поджав хвосты, нетерпеливо перебирали лапами, готовые в любой момент сорваться с места. Их нервозность мешала ей сосредоточиться. Волчица рыкнула. Она всем своим первобытном нутром ощущала опасность, но не от людей нагоняющих их сзади, не от флажков, трепыхавшихся на ветру, как раненые куропатки, а оттуда, куда, сломя голову, неслась её неуправляемая стая. Хищница никак не могла понять, что же мешает ей бежать вместе с остальными. И только, когда первые выстрелы разорвали напряжённый от отчаянья воздух, она поняла – засада. Чувство безысходности на мгновение взяло верх над холодным расчётливым умом. Всего на одно мгновение. Затем Волчица круто развернулась и, громко пролаяв, наперекор запрету и инстинкту бросилась на флажки. Вместе с ней тогда спаслись только два этих волка, бесповоротно подчинившиеся её жестокой воле.
Со стороны дороги послышался шум. Хищница лёгкой трусцой спустилась с пригорка и спряталась за стогом почерневшего сена. Из-за поворота показалась машина, ярким светом фар выхватывая из темноты редкие кусты и придорожные знаки. Из неё на ходу неуклюже выпрыгнул человек и, поскользнувшись на накатанной корке, упал. Его ружьё далеко отлетело в сторону. Вот он – враг слабый и беспомощный. Сердце Волчицы радостно забилось. Отбросив всякую осторожность, она кинулась к врагу. Выстрела хищница не услышала. Волчица лишь почувствовала, как левый бок обожгло чем-то горячим и острым. Стреляли из окна остановившейся машины. Уже в полёте она резко изменила направление и, перекувырнувшись, сильно ударилась о землю, но, превозмогая боль, всё-таки поднялась и побежала к спасительному лесу, оставляя за собой тёмные кровавые пятна. Ей вслед прогремел ещё один выстрел. Это уже стрелял выпрыгнувший из машины охотник. Хищница упала. Она чувствовала, как жизнь приятными тёплыми струйками покидает её ослабевающее тело. Боль уходила, становилось легко и невесомо. Но вместе с тем Волчица ощущала и приближение человеческого существа. Хищница ждала. И в тот момент, когда охотник, удостоверившись, что она мертва, хотел было пнуть её ногой, Волчица, собрав оставшиеся силы, ринулась на человека.
г. Белорецк 26.07.2009г.