1.
- Ну, как он, мам? Неужели никакой надежды? Зачем ты забрала его из больницы?
- Как доехала? Раздевайся, садись. Чайку с дороги выпьешь? Что телеграмму не дала, чтобы встретили?
- Да спешила я очень. А и дала бы, кто встречать бы пошёл? Галина на работе, самой от него не отойти… Я, как получила твою телеграмму, что отец плохой, сразу на отпуск заявление написала, и сюда. Дочка потянулась, было, к дедуле хочу, к бабуле… Да куда такой маленькой, на отца оставила. Где он у тебя, в спальне?
- Ты сядь. Не спеши. Говоришь, в больницу… А ты хотела бы в больнице умереть?
- Что, совсем безнадёжный?
- Врачи говорят, обречён. Недолго уж…
- Ну, а здесь какое лечение? Медики хоть ходят?
- Медсестра ходит. Два раза в день уколы делает. Ушла только перед тобой. Да так всё это…
- У него сильные боли?
- Не говорит он. Когда медсестры долго нет, стонет. Худо, видать, ему. После укола спит, потом …
- Что потом?
- Сама не пойму. Другой он стал, чужой какой-то. Не разговаривает он со мной. Или обижается на что? Уж не я ли за ним… Всё, всё ему! Каждый день в больницу бегала, после операции сутками у постели дежурила!
- Постой, постой! Что значит, не разговаривает? Он в сознании? Тебя-то узнаёт?
- Узнаёт. Что спросишь, только «да» и «нет» отвечает. Или вообще молчит. И всё ждёт, когда уйду. Покормлю, останусь посидеть с ним – гонит. Спать, мол, буду, иди. А как уйду, слышу. Разговаривать начинает.
- Может, бредит?
- Словно бы нет. Войдёшь, замолчит. И знаки какие-то незаметно подаёт. Как бы за шторой у него кто-то есть. Я ткань откину – никого. Ему покажу – никого, мол, нет… А как уйду, он опять… Вот тебя и вызвала. Может, с тобой он по-другому…
- А с Галиной как?
- А что Галина? На работе весь день. Да дом, мальчишки… Вырвется когда на полчасика, а он в это время спит, или медсестра у него… Ну иди, поздоровайся с ним, если не спит.
2.
- Папа, здравствуй. Это я. Ты узнаёшь меня? Вот приехала с тобой повидаться, а ты приболел что-то. Ты узнаёшь меня?
- Да…
- У тебя что болт-то? Голова болит?
- Нет…
- Тебе хорошо ли тут лежать? Может, что-нибуть надо? Может, пить хочешь?
- …
- А моя дочка, твоя внучка, тебе привет шлёт. Ты помнишь её?
- …
- Большая уже стала, интересная. Говорит, хочу дедулю повидать, с тобой поеду. Поеду, и всё тут. Едва от неё отвязалась. Николай тоже тебе кланяется. Отпуск ему не дали, не приехал… Ну, спи, спи. Вижу, что спать хочешь, не буду тебе мешать.
3.
- Они ушли. Не бойся, выходи, Кира. Я помню это платье – белое с крупным горохом. Больше ни у кого такое не видел. Ты одна в таком ходишь, Кира. Не прячься, я чувствую - ты здесь. Я знал, что ты придёшь. Я ждал тебя, вот ты и пришла. Кира. Слышишь, играет музыка? Как тогда… Давай потанцуем! Ты не думай, я теперь знаю. Как танцевать этот танец. Это вальс-бостон. Он на три такта. Вот так: раз-два-три, раз-два-три… Один большой шаг на «раз» и два маленьких на «два-три». Тогда, помнишь, в курортном зале я пригласил тебя, а ты в плаще была, идти не хотела. Я попросил: ну, хоть один танец! А ты засмеялась: если на один, так и плащ снимать не стоит. Тогда, предложил я, давайте весь вечер танцевать! А оказалось, что я и не умею этот вальс-бостон. Я потом, без тебя уже, на курсы бальных танцев записался. Были такие при курортном зале, один пьяница вёл. «Фокстрот,- говорит, - это лисий танец, на полусогнутых, маленькими шашками». А самого ноги едва держат. Потом – венский вальс. «Одну руку вытягиваем в сторону, другой придерживаем даму за спину. Корпус немного назад, и – пошли…» А бостона в программе нет. Как все ушли, я достал из кошелька зелёненькую, учи, говорю, меня вальсу-бостону. За два вечера он меня научил. А ты уже уехала. Так и не потанцевали. Давай сейчас потанцуем! Вот и музыка та самая, слышишь? Раз-два-три, раз-два-три… Иди ко мне! Ладно, я сам подойду… Я сейчас, сейчас… Только ноги… Ты не уходи, я сейчас…
4.
- Мама! Он, наверное, упал!
- Витя, ты куда? Ну зачем ты встаёшь? Ты же не можешь ходить! Врач велел тебе лежать! Всё, что надо, я тебе подам. Ты только скажи, ты скажи, что ты хочешь…
5.
- Кира! Выходи, не бойся, никого нет! Я знал, я верил, что ты придёшь ко мне. Ты –моя!
Помнишь, как мы гуляли тогда в парке, ещё собаку встретили? Может, она голодная была, а может, просто нуждалась в людях и облюбовала нас с тобой. Сначала обнюхала, ты ещё испугалась немного, а потом стала ходить за нами. Не издавала ни звука, ничего не просила, просто шла рядом или сзади. Иногда отходила в сторону, но тут же возвращалась. А ты сказала, что у тебя устали ноги, и мы уселись на скамейку. И собака тоже свернулась калачиком на куче сухой травы. И ты думала, что вот теперь она отстанет, потому что не захочет подниматься с мягкой подстилки. Но стоило нам встать, как она тоже вскочила и пошла за нами. И тогда ты сказала: ну вот, значит, это наша собака. Вот нас уже трое. И ещё ты сказала, что свою собаку надо кормить. Я стал шарить по карманам, а ты – в сумочке. У меня ничего не нашлось, а у тебя – старая конфетка. Ты её развернула и протянула собаке. Она понюхала конфетку, помедлила немного, взяла аккуратно и съела. Но, вроде как, из вежливости: мол, я ведь не за конфетку с вами.
На другой день я к нашей скамейке пришёл, а там дамочка сидит. Вот, думаю, принесла нелёгкая. Хоть бы ушла поскорее. А она на меня смотрит и улыбается. Вы, говорит, Киру Владимировну ожидаете? Она уехала ночью, просила меня извиниться, что сама не предупредила вас об этом…
Я отчество твоё и не знал и фамилию тоже. А она смотрит на меня и всё улыбается, вроде как ждёт от меня чего-то.
Я не поверил ей. Может, думаю, она про другую Киру говорит. Пошёл к твоему санаторию, сел возле столовой, пробыл там весь обед – всех с первой до последней смен видел, не было тебя. Значит, в самом деле, уехала. Один в парке гулял по нашим дорожкам, собаку искал – не вышла она ко мне. Может, один я ей не интересен был.
А в следующий год я в твоём санатории отдыхал, тебя ждал. И каждый год на тот курорт ездил… А теперь ты пришла… Кира… Я дождался. Я всё равно дождался тебя… Прячься. Идут!
- Дедуля, дедуля, скажи ему, ты ведь мне свой обещал свой ножичек, когда умрёшь? Скажи Вовке, а то он взял его и не отдаёт. Отдай ножик! Не твой он, а дедушкин! Дедуля, возьми у Вовки ножик и мне отдай, ты ведь мне обещал, как умрёшь… Чего толкаешься-то? Дедуля, скажи ему, чтобы не толкался!
- Вы что здесь делаете? Ну-ка марш отсюда! Дедушка болеет, а они лезут!
6.
- Кира! Кира! Где ты? Ты здесь, Кира? Я так ждал тебя… Показать тебе хотел… Помнишь, сзади санаториев дорога, и лес рядом тёмный, тихий, неподвижной стеной стоит, словно бы спит. Я однажды зашёл по тропинке внутрь, а он, оказывается, и не спит вовсе, а веселится. Днём дождь был, и вот капли воды стекают с листочка на листочек, с листочка на листочек, оттого листья шевелятся и шуршат. Представляешь? Каждый листочек шевелится и шуршит. Такой ровный весёлый шум получается. Хочу чтобы мы вместе с тобой послушали. Слышишь? Вот они шевелятся… Иди сюда, дай руку! Не бойся, иди ближе! Ну, держись за мою руку…
- Мама! Кажется, он опять там упал!
- Включи свет!
- Господи, папа! Ну, куда же ты всё тянешься? Скажи, если тебе что надо! Ты не ушибся? Сейчас мы тебя уложим поудобнее. Потерпи немного, вот придёт медсестра, укол тебе сделает. У неё есть новое лекарство, очень хорошее, доктор тебе прописал. Ты сразу на поправку пойдёшь, оно тебя вылечит…
- Я посижу с тобой, а то ты опять упадёшь. Спать хочешь? Ну, спи, спи, я тебе мешать не буду, я вот здесь, сзади посижу. Да уйду я, уйду! Вот заснёшь и уйду…
7.
- Кира, ты летаешь? Когда ты научилась летать? Я и не знал, что ты летаешь… Кира, подожди меня! Не улетай, я с тобой! Видишь, какой я стал лёгкий… Я лечу, лечу за тобой…
- Мама, он опять упал!
- Поднимай его, поднимай! Да он не дышит!
- Папа! Не дышит… Господи, он же умер… Улыбается…
2000г.