В каждом классе есть свои белые вороны. Над ними насмехаются, устраивают им розыгрыши (нередко злые), да просто третируют. Вряд ли кто за них заступится, потому что, как правило, они никому и не жалуются, усвоив на собственном горьком опыте, что это бесполезно.
В неблагополучном по поведению и слабоватом по успеваемости седьмом «Б» таким изгоем была Настя Свешникова. Ничем особенным среди сверстниц она не отличалась. Училась средне, в актив класса не лезла.
В конце учебного года, когда другие девчонки бурно пошли в рост, стали наливаться соком, и тайное неведомое брожение молодых сил прорывалось в их внешности и поступках, Настя оставалась прежним невзрачным подростком с белёсыми ресницами, конопушками на носу и жидким, лёгким, как ковыль, хвостиком на затылке.
Держалась она спокойно и незаметно, подруг в классе у неё не было. Но, если бы кто-то наблюдательный случайно встретился с ней взглядом, он бы поразился глубине и настороженной пытливости её огромных серо-голубых глаз.
В тот апрельский день было ветрено и дождливо. В классе холодно и муторно. Да и обстановка какая-то нервозная, может от того, что математичка Зоя Илларионовна прямо на первом уроке устроила разгон за плохо написанную контрольную по геометрии.
На перемене известная в школе троица из 7 «Б»: Кирюша, Игорёк и Антон «зарулила» в буфет. В особенно плохом настроении пребывал Кирилл: у него была уже третья двойка по геометрии и Зила, так они сокращённо звали математичку, обещала крепко поговорить с его отцом. Хотелось на кого-нибудь «отвязаться».
От буфетной стойки только что отошла с пирожком на блюдце и стаканом сока Настя Свешникова.
- О! Вижу дичь, - вполголоса сказал дружкам Кирюша и первым подошёл к столу, где устроилась в надежде перекусить одноклассница.
- С чем пирожок? – С самым доброжелательным видом осведомился сорванец.
- С повидлом, - Настя внутренне сжалась.
- Клёво! Обожаю с повидлом, - Кирюша бесцеремонно взял с блюдца пирожок, повертел, понюхал.
Настя коротко глянула исподлобья и опустила глаза. Пацаны в ожидании хохмы посмеивались.
- Запах обалденный! Вкусный, наверно.
- Попробуй, - подыграл Игорёк, - не стесняйся.
Настя изо всех сил держалась, чтобы не сглотнуть слюну. Её всегда бледные щёки залил мучительный румянец.
Кирюша широко открыл губастый, как у бегемота, рот и откусил сразу полпирожка.
- У-у, улёт! – Проурчал он с набитым ртом, охально жмурясь. – Игорёша! Любишь с повидлом?
- Не, я сок яблочный люблю, - расплылся Игорёша и потянулся за Настиным стаканом.
- Оставь девочке, глот! – Давясь от смеха, вставил Антон.
Настя резко повернулась и бросилась вон.
- Куда ты? – Кричал ей вслед Кирюша. – Полпирожка ещё осталось. Правда, повидла там уже нет, - под общее улюлюканье сокрушался Кирилл.
После уроков, когда курили за школьными мастерскими, Кирюша вдруг сказал:
- А давайте к Свешниковой приставать, с понтом влюбились! Все втроём! Во, потеха будет!
- Ты чё? – повертел пальцем у виска Антон.. – На фиг она нужна, кривоногая мымра!
- Ты не понял! Прикольно! – Загорелся идеей Игорёша. – Вот она нос задерёт!
- Ха-ха! Один говорит: ты самая красивая, другой – жить без тебя не могу! У неё шифер от счастья поедет!
- А наши метёлки её на лоскуты порвут!
Сговорились, и… началось!
Сначала Кирюша ей записку написал: «Настя, ты мне нравишься. У тебя глаза красивые».
Свешникова записку прочла, скомкала, а на Кирилла с усмешкой глянула: дескать, что с дурака взять?
На переменке осмелел Игорёша и попросил разрешения с ней рядом за партой сидеть.
Настя ответила почти с испугом:
- Садись. Что мне жалко?
- Я первый хотел! – Неожиданно вмешался Антон, оттолкнул Игорька, и сам сел рядом со Свешниковой.
Те, кто это видел, загыгыкали.
Главарь девчоночьей группировки Эмка Горкина зыркнула недовольно: Антон раньше к ней клеился. Но сделать ничего не успела: в класс уже Зила входила.
Настя дома села перед зеркалом и стала себя рассматривать. Какое невыразительное, примитивное, почти безбровое лицо! Никогда оно её не устраивало. Этот противный, задранный кверху нос, этот вылезший из ряда третий слева зуб. А ресницы! Как потрёпанные по жизни веники!
Настя вздохнула и отвернулась.
А какой смысл врать? Специально издеваются!
Ей стало очень жалко себя.
«Красивые глаза!.. – Вспомнила она записку Кирилла и снова глянула в зеркало.
Сквозь хрустальные линзы слёз с интересом и робкой надеждой распахнулась навстречу нежная неяркая лазурь.
Настя улыбнулась. Что-то новое почудилось ей в знакомом взгляде. Она стянула с волос резинку и тряхнула головой. Льняные «завихрушки» рассыпались по плечам. Ничего примечательного! Глупости всё это!
Настя снова собрала волосы в пучок и открыла учебник. Завтра зачёт по истории.
Всю следующую неделю Настя получала от мальчишек записки и особые знаки внимания. Теперь вся «троица» провожала её из школы домой. Кирилл и Антон чуть не подрались из-за права нести её портфель.
Весь класс наблюдал за событиями с глумливым любопытством. Многие догадались, что это розыгрыш. Развязка обещала быть потрясающе весёлой.
Антон теперь постоянно сидел на уроках рядом с Настей. Уже привычным стало, что они многозначительно переглядывались, и она каждый раз после удачного ответа радостно жала под партой его руку.
Оказалось, Настя много читает и после уроков, когда они, не торопясь, шли из школы домой, рассказывала им о таких вещах, о которых они и понятия не имели. Все трое, по правилам игры, делали умный и восхищённый вид.
Настя менялась на глазах. Она стала улыбчивой, раскованной, в её движениях появилась красота и пластика. Волосы она подстригла и уже не стягивала их в нелепый хвостик. А когда она слегка затемнила тушью ресницы, все вдруг увидели, что у неё и впрямь красивые глаза. Джинсы на ней сидели, как влитые, и Антон поймал себя на мысли, что у Насти классная фигура.
В коридоре стали затрагивать её старшеклассники, и почему-то Антону это было неприятно.
В пятницу Эмка Горкина подозвала Кирилла и злобно сказала:
- Похоже, вы заигрались, мальчики! Не пора ли кончать с этим беспределом? Мне эта бледная коклюшка изрядно надоела!
На большой перемене закадычная троица собралась на совет.
- Считаю, подстава получилась убойная, - самодовольно ухмыляясь, подбил черту Кирюша. – Она поверила. Возомнила себя красоткой. Пора проучить Свешникову за самонадеянность.
- Эх, жалко, что надо кончать1 – С ехидной гримасой отозвался Игорёк. – Так прикольно было выёживаться над ней! А какими яблоками вкуснячими она угощала!..
- Что вы хотите делать? – Спросил небрежно Антон, но внутри шевельнулся неприятный холодок.
- Предлагаю, пригласить в парк и там её раздеть догола. Уверен, весь класс придёт поглазеть на шоу!
- Не-е. Это грубо, - сморщился Игорёк. – Ещё в милицию загрести могут.
Антон молчал и тихо ненавидел себя за это.
- Предлагайте варианты, - Кирюша с обидой выплюнул окурок.
- Сказать, что она дура, и отдать девкам на растерзание, - непринуждённо подкинул мысль «добрый» Игорёк.
- Может, пусть живёт? – Антон хотел просто сказать, чтобы Настю оставили в покое, но в голосе предательски выкаблучилась насмешка.
Ребята так и восприняли это как шутку.
Понасмехавшись ещё вдоволь, решили устроить встречу в парке, а там по ходу дела разберутся. Желающих поучаствовать – не ограничивать.
… Май разгулялся, как песня. Казалось, никогда ещё не было такого высокого яркого неба, не цвела так безудержно сирень! А воздух был так пронзительно свеж, будто вобрал в себя все вздохи цветов и моря.
Субботний вечер выдался кристально чистым, глубоким, тихим, только последние перед закатом пчёлы весомо жужжали в медоносных гроздьях.
Для свидания выбрали боковую неоживлённую аллею.
Собралось больше половины класса. Все горели нетерпением развлечься. Гадали, что выкинет Кирюша, когда эта «недотёпа Свешникова явится, вся фильдеперсовая, на «свиданку к своим кентам». С опаской поглядывали на Эмку. Та нервничала.
Антон также стоял в толпе. Ему казалось, земля раскалилась под подошвами.
Когда время приблизилось к семи вечера, Кирилл дал команду всем, кроме Антона и Игорька, спрятаться, рассосаться по боковым аллеям.
- А то увидит издали, что тут кодла, заподозрит что-нибудь, - объяснил он недовольным.
Эмка Горкина со своей свитой отдаляться не хотела, боялась пропустить интересный момент. Но Кирилл настаивал, и она подчинилась.
Какое-то время была видимость спокойствия. Троица сидела на лавке, щелкала семечки. Солнце ушло из кадра, с моря потянуло сыростью, из дальних аллей поползли сумерки.
Настя опаздывала.
Пятнадцать… двадцать минут от назначенного времени.
Из-под композиции из камней и кустарников выползла Эмка с подружками, подошла к Кириллу, попросила закурить.
- Холодно, блин, становится! – Сказала она, поводя плечами. – Не придёт эта крыса!
От кустов, с отдалённых лавочек стали подтягиваться занудившиеся ждать ребята.
- Что, великие комбинаторы, просчитались? – Раздались насмешливые возгласы. – Фокус не удался!
Вдруг какой-то странный дробный звук послышался в конце аллеи. Все обернулись. Оттуда во весь опор нёсся всадник.
Рослый вороной конь с белым пятном на лбу шёл напористо, чётко взбрасывая ноги, прямо на них. Расстояние между ним и сборищем подростков стремительно уменьшалось. Казалось, они в оторопи приросли к месту.
Уже просматривалось за шеей коня бледное лицо седока. Светлые его волосы рвались на ветру, тело в свистящем полёте слилось с холкой коня.
Это была всадница. В последний момент, в ужасе отскакивая, они узнали в ней Свешникову. Настя резко осадила коня в двух шагах от отшатнувшегося Кирилла.
- Это ты хотел надо мной посмеяться? – Крикнула она с высоты и щёлкнула кнутом у его ног.
Конь прянул в сторону, и два пацана, в испуге попятившись, упали.
- Или тебе не терпелось потешиться? – обернулась она к бледному, с трясущимися губами Игорю.
Ещё один свист хлыста, и обидчик с воплем запрыгал на одной ноге. В следующую минуту одноклассники с дикими криками бросились врассыпную.
Глаза Насти сверкали, лицо горело. Она остановила взгляд на Антоне, который застыл, онемел и только во все глаза смотрел на неё. Потом резко развернула коня, так, что тот едва не встал на дыбы, и, прильнув к нему хрупким, почти невесомым телом, пустилась прочь, в фиолетовый сумрак аллеи.
- Молодец, Орлик! – Бормотала Настя непослушными губами и не замечала, как тугой ветер смахивает с её висков жгучие капли.
Всю ночь Антон промаялся видениями этого жуткого вечера. Как в бреду вздымалась перед ним храпящая морда громадного коня, пугало белым пятном незнакомое, жесткое в своей решимости лицо Насти, стоял в ушах визг девчонок.
Утром, как только стало возможным, он был уже возле дома Свешниковой, с тревожным чувством смотрел через щёлку в заборе, как после его звонка идёт она летящей походкой по дорожке к калитке. Что творится у неё в душе? Что думает, после всего, что случилось, о нём, Антоне?..
- А, это ты…
Ему показалось, что Настя совсем не хотела, чтобы он приходил, и со страхом Антон вдруг подумал, что она сейчас просто захлопнет у него перед носом калитку, и он ничего-ничего не успеет объяснить. Но она тихо сказала:
- Спасибо, что предупредил меня…
- Ты так напугала меня, когда сказала, что всё равно придёшь!
Настя промолчала, и он осмелился задать не дающий покоя вопрос:
- Ты … занимаешься конным спортом?
- Третий год…
- Почему не сказала?
- Зачем?..
Она стояла, опершись спиной на стойку забора, взгляд её слегка прищуренных глаз был устремлён мимо его плеча вдаль, губы поджаты.
Думать о вчерашнем было противно.
- Ты простишь меня, Настя? Я, правда, хочу с тобой дружить. По-честному.