Глава 24. Канатный завод
С сентября 1916 года я работала на канатном заводе. Сначала это была работа на строительстве новой силовой станции. Со мной работала ещё одна девушка, Маша из посёлка Лёдное, и 4 паренька лет по 16 – 17. Стараясь нас как-то зацепить, парни изощрялись в произнесении нецензурных слов и грязных намёков в наш адрес. Во время работы в присутствии инженера Фролова нас не трогали, но в перерыв не давали нам прохода, преследуя нас, в какой бы укромный уголок мы не забивались и доводили нас до слёз.
Сидим как-то с Машей в перерыв, пытаемся проглотить наш скромный завтрак под аккомпанемент гогочущих парней. Вдруг командным голосом:
-Встать! – все схватились, - Девочки, сидите! – Это инженер Фролов незаметно подошёл и слышал это мерзкословие, - Предупреждаю, если узнаю, что будете сквернословить и преследовать девочек, выгоню вон да так, что вас больше нигде не возьмут на работу! Запрещаю вообще подходить к ним во время перерыва.
А тогда очень трудно было устроиться на работу. После этого случая он ставил нас на более лёгкую работу, а парней на тяжёлую.
А я всё время просилась на работу в цех. Мастер Балэ меня отговаривает: «Работай во дворе, смотри, какой ты розовый, а у нас в цеху ты будэш блэдный». Но мне хотелось в цех, потому что там работало столько моих подруг!
Наконец я перешла работать в цех. Прав был мастер Балэ. Там работа не то что тяжёлая, но… пыль разъедает горло, резь в глазах, оглушает шум моторов. Две недели я почти ничего не слышала, в ушах стоял гул моторов, трансмиссий.
Когда я вышла из цеха, всё в моих глазах было окрашено в жёлтый цвет: жёлтая земля, жёлтое небо, деревья и всё, всё, всё.
Привыкать было трудно, раз я потеряла сознание, но нужно было работать и постепенно я привыкла.
Глава 25. Новый круг знакомых
А война втягивала в свой водоворот всё большее количество мужчин. Мобилизовали табельщика цеха №3, на его место взяли мою подругу Галочку, а меня помощницей. Где-то идёт война, но нам по 17 лет. И на нас обращают внимание молодые люди и мы строим им глазки и улыбаемся в их сторону. Мы молоды.
В главной конторе работают два парня, Шура Ефименко и Аркадий Спивак. Вот и зачастили они в табельную цеха №3, находили какие-то вопросы, а разрешив «неясный» вопрос, старались задержаться подольше. Вначале они приходили поочерёдно, робко и с растерянностью, потом немного попривыкли, стали заходить почаще и уже вдвоём. Аркадий более озорной и смелый, Шура же краснеет и смущается. Смущались и мы.
Эти частые посещения стали замечать окружающие. В конце концов, заведующий конторой приказал вахтёру на проходной не пропускать их в цех, так как они долго там задерживаются, а работа их стоит.
Тогда Аркадий попросил нас о встрече после работы. Стали мы три раза в неделю устраивать совместные прогулки: в среду, в субботу и в воскресенье.
Аркадий с Галочкой идут под руку, оживлённо беседуют, весело смеются.
Я с Шурой чувствуем себя скованно. Идём. Шура по одну сторону тротуара, я по другую, между нами тротуар. Шура просит прощения, забегает в калитку своей усадьбы и через минуту выносит мне огромный букет цветов. Говорим о приятности нынешнего вечера, о поэмах Шевченко и прочих отвлечённых темах.
Вдруг озорной Аркадий тихо подкрался и внезапно сдвигает нас до касания наших рук:
-Шура! А вдруг Симочка обо что-либо споткнётся, упадёт, а ты за три версты и даже не сможешь ей помочь!
-Симочка, простите, - это робкий голос Шуры, - Аркадий такой озорной, но, может быть он прав, разрешите взять Вас под руку!
Идём под руку. Я чувствую, что корни волос покраснели, благо, что тогда не было фонарей и улицы были тёмные.
Так мы и ходили вчетвером.
Как-то в субботу встретились в летнем парке. Мы уже не так дичились друг друга, попривыкли. Шура образец предупредительности и благородства. Мы сидим на одной скамеечке, Аркадий и Галочка на следующей. Нас разделяет большой куст сирени.
Аркадий поцеловал Галочку так, чтоб было слышно нам. Мы смущаемся, Шура, чтобы скрыть смущение, поёрзал ботинком о землю. Сидим чинно, говорим. Я делилась впечатлениями о прочитанной книге «Камо грядеша», Шура по ходу моего рассказа задавал вопросы.
Аркадий вновь принимает меры для ускорения нашего сближения, подкрадывается к нам сзади и неожиданно плавным движением соединяет наши головы, так что Шурины губы оказались на моей щеке. Шуре осталось только запечатлеть поцелуй и, естественно, ему это понравилось.
Аркадий убегает, я разыгрываю крайнюю степень возмущения. Шура смущённо умоляет о прощении, дескать, он не виноват, а это всё проделки Аркадия. До того допросился, что начал целовать мою косу. Я в наигранном гневе встаю со скамейки и ухожу.
Шура за мной, клянётся, что это никогда не повторится. Ой, это потом часто повторялось. Шура умело находил поводы для повторений, то это привязывалось к какому-либо празднику, то это были поздравления по тому случаю, что начальство отмечает меня за успешную работу и т.д. и т.д.