Был в моей жизни один человек, который сыграл немаловажную роль в моей судьбе. После окончания института я попал в лабораторию, которая занималась перспективными разработками в электронике. В соседнем НИИ изобрели и изготовили линейку прибора с зарядовой связью (ПЗС), но они не знали как её использовать и передали в наш НИИ, а потом в нашу лабораторию. Мы поиграли с этой линейкой и поняли, что надо делать матрицу ПЗС, чтобы получить изображение. Это сейчас в каждом телефоне есть камеры на ПЗС, с помощью которых можно сделать довольно приличные снимки, а в 1975 году это было фантастикой. Однако в то же время в США уже изготовили такие камеры и они продавались в магазинах. Наши люди купили одну такую камеру и переправили в Южную Америку, а затем в Европу и уже через месяц она лежала на столе в нашей лаборатории. Для того времени это была шикарная игрушка, правда, как нам сообщили в США она стоила 150 долларов. Нам предложили исследовать камеру и сделать такую же, но на наших элементах.
Наш начальник лаборатории всё пытался уговорить нас активнее взяться за дело, но не было стимула. Вот тут и появился Карасёв. Он был до этого секретарём комсомола нашего НИИ и мы конечно об этом знали и вдруг его назначают старшим группы по разработке камеры на ПЗС и он набирает группу из 10 человек, которые и должны были разработать камеру. Смысл разработки был в том, чтобы доказать возможность получения устойчивого изображения. Когда Карась (так мы его ласково называли) пришел к нам на работу, то попросил меня ввести его в курс дела. Суть в том, что среди всего нашего коллектива я был наиболее компетентен по теме. Он довольно быстро вник в основы нашей задачи и пообещал со своей стороны решить все вопросы материального обеспечения будущей работы. Он обладал удивительной способностью объединять людей одной общей идеей и вести их к намеченной цели помогая и опекая, но никогда погоняя.
Задача, однако, была не такая простая. Наш НИИ брал на себя разработку электроники и сборку изделия, а другой НИИ должен был изготовить удовлетворительную матрицу ПЗС. Когда у них получилось, то мы, почти всей нашей группой приехали к ним, и они, с помощью нашей электроники показали нам живое изображение. Это была первая победа и Карась сказал их заведующему лабораторией: «Обещал! Ставь!» Тот достал поллитра спирта, мы его тут же развели в большом стеклянном кувшине, но получившаяся жидкость была тёплой. Тогда я попросил у ребят жидкий азот – немного для охлаждения, и когда я влил жидкий азот в кувшин он стал испаряться и образовал как бы большую белую струящуюся шубу, покрывшую кувшин. «Коктейль Белый медведь!», - громко провозгласил я и занялся закуской – два яблока мы порезали на 16 частей.
Приближалось время обеда и нам надо было быстро выпив свою дозу проскочить проходную секретного НИИ, чтобы не заметили. На этом мы конечно не остановились и продолжили отмечать нашу победу в каком-то кафе, где пили пиво и закусывали настоящими раками. Раков была полная большая тарелка и я, взяв одного большого рака сказал: «Это для моей жены.» Карась согласился – остальные тоже, т. к. знали мою жену. Не сказать, что она была страшная, скорее красивая, но её побаивались, даже Карасёв.
Иногда у нас были субботники и мы всей группой убирали территорию на заводе. Во время уборки я заметил какую-то блестящую металлическую конструкцию, которая беспорядочно валялась на заднем дворе завода. Я спросил у Карасёва: «Что это такое?» Он ответил: «Скульптура из нержавейки.» Я присмотрелся и заметил огромную грудь размером с небольшой парашют. «И что она здесь делает?», - снова спросил я. Карасёв присел на травку и рассказал. Наш НИИ был построен современным архитектором и сверху ( с высоты птичьего полета) выглядел как две хоккейные клюшки, между которыми шайба (это здание администрации). Клюшки были построены из стекла и бетона, т. е. стены были наполовину прозрачные, а торцы здания окон не имели и один торец выходил своим невзрачным серым бетонным видом прямо на дорогу. И вот заместитель директора НИИ решил украсить торец здания современной скульптурой из нержавейки. Художники варили скульптуру прямо на заводе, который находился на другом конце города от НИИ. Когда скульптуру сварили и собрали, оказалось, что она не пройдет в ворота завода и тогда заказали вертолёт для её доставки к стене НИИ. Высота стены была не ниже 10ти этажного дома. Когда уже готовую скульптуру собрались крепить на стене кто-то спросил: «А стена не рухнет?» Стали считать и получилось, что рухнет. Тогда эту скульптуру разрезали на куски и отвезли на задний двор завода, где она и лежала себе спокойно. « А что же зам. директора? – спросил я. «Работает.» - ответил Карасёв.
Мы работали, но по-видимому недостаточно быстро, поэтому министр электронной промышленности издал приказ: «В течение полугода изготовить телевизионную камеру на ПЗС из отечественных комплектующих. По результатам работы назначить премию исполнителям в размере 10 000 рублей.» Приказ послужил дополнительным стимулом к работе и мы начали пахать почти без выходных. И первый результат не замедлил проявиться. Первый, собранный вручную экземпляр камеры выглядел ужасно – провода болтались как попало, но главный результат работы был на мониторе. Мне где-то достали портрет Л. И. Брежнева – из журнала, и я настраивал изображение по этому портрету, да ещё использовал пейзаж за окном. Наутро нас навестил директор НИИ. Карасёв попытался сам показать директору результат работы, но не смог ответить на все его вопросы и пригласил меня для более квалифицированного пояснения. Я показал директору все возможности камеры, даже пейзаж за окном, но слишком быстро повернул камеру и отвалились провода. Директор, в принципе, остался доволен и спросил, когда будет готов промышленный образец и что для этого надо. Я ответил, что всё зависит от скорости исполнения заказа на заводе. Он пообещал посодействовать.
Когда мы начинали эту работу нас предупреждали, что это секретная работа особой важности. И конечно я спросил, что это значит. Человек из 1го отдела пояснил, что если просто секретные сведения куда-то уплывут – то поругают и объявят выговор, если совершенно секретные, то могут посадить, а если особой важности – то сразу к стенке. Мы все поняли, но удивлялись, как это в США такая камера продается в обычном магазине, а у нас она в секретной лаборатории, поэтому когда я предложил Карасёву наладить серийное производство таких камер он сказал, что это невозможно, хотя впоследствии, спустя 20 лет он спросил меня почему я не взял себе один из 20ти экземпляров камеры себе домой, по-видимому он забыл предупреждение первого отдела.
Наконец не совсем законченный промышленный образец установили для демонстрации министру в одной из клюшек. Мы гоняли камеру уже неделю и я приготовил на всякий случай кувшин для жидкого азота, но не для коктейля. Демонстрировать и давать квалифицированные пояснения по работе камеры опять пришлось мне, и когда после 10ти минутной работы камеры изображение на мониторе стало покрываться пятнами министр спросил: «В чём дело?» Я пояснил, что дело в качестве кремния, из которого изготовлена матрица ПЗС, а чтобы доказать это я полил камеру сверху жидким азотом и в результате все пятна как будто смыло. Министр спросил кто отвечает за кремниевые пластины – я ответил – он попросил своего помощника записать, пожал мне руку и попрощался. Итак премию мы заработали, правда из 10 000 рублей нам досталось по два оклада, т. е. по 240 рублей, а остальное поделили начальники.