Adagio
«Уважаемые зрители! Приветствуем вас в нашем театре. Просим вас выключить свои мобильные телефоны! Приятного просмотра!»
В зале меркнет свет. Скрипят стулья, повсеместно слышны шорохи и перешептывания. И вот – поднимается занавес. Наступает тишина. В узком кругу света стоит он. В рубашке, во фраке и с легкой небритостью. Весь зал замер затаив дыхание. Томным взглядом артист обводит зрителей, заглядывая каждому в глаза. Легкая ухмылка озарила его лицо, и сразу же исчезла. Что-то было в нем загадочное, таинственное и величественное. Он просто стоял и смотрел вперед. Прошло лишь несколько секунд, но в эти секунды никто не смел ни шелохнутся, ни выдохнуть, ни отвести взгляд от стоящего на сцене. Первое слово. Он сказал первое слово, почти шепотом, как будто ощупывая зал, но его услышал каждый. Пауза, артист проверял реакцию на это слово – напряжение немного спало, но внимание было на нем. Еще одна фраза, уже громче как будто он звал кого-то. И следующая еще уверенней, с укором. Монолог начался в полной мере и набирал обороты. Не было ни одной пустой фразы, каждая имела определенный смысл. Слова летели то копьями, то пухом, то тише то громче. Бывало, что он говорил конкретно людям, или же как будто самому себе. Это был разговор начистую, каждое слово было лично его, не наигранное, настоящее. Говорил о том что давно наболело, что гложет его каждый день. И чем дальше, тем мокрее становились глаза и у него и зрителя. На вид он был мужественным и не лишенным достоинства, однако каждый понимал, насколько несчастен этот человек, стоящий на сцене. Внутри как будто вулкан рвался на свободу, а снаружи тверд как камень. И это делало сидящих в зале еще более взволнованными. Они были там, с актером на сцене и вместе с ним переживали все о чем он говорил. Вот близилась кульминация, этот человек чуть не кричал, но сдерживал себя, периодически делая паузы - то ли чтоб успокоится, толи чтоб обдумать каждое слово. И началось. Все что было внутри вдруг вырвалось. Он больше не мог сдерживаться, кричал, кричал как мог, и вдруг замолчал. Упал на колени. Он молчал и смотрел впереди себя, просто куда-то туда, но заглянув ему в глаза можно было понять все, о чем он думает. Создалось чувство, что это продолжается вечность – тишина и человек стоящий на коленях. Тут у него потекла слеза, одна невинная слеза, но её было достаточно, чтобы зал утонул в рыданиях. Артист поднял взгляд к верху, медленно перекрестился и произнес последнее «Аминь». Опять возникла тишина, все обдумывали, что только что произошло. И вскоре зал взорвался в аплодисментах. Это был несомненный успех. Актер встал с колен, легонько улыбнулся, и скромно поклонился, в знак благодарности за то, что его выслушали. А аплодисменты не утихали, и даже напротив, становились еще громче. И все это для него. Еще раз поклонившись, он ушел за кулисы, а аплодисменты все звучали и звучали, даже после того, как включился свет.
Ну что ж, я рассказал, об одном замечательном актере, который работает в … не важно, каком театре. Правда, осталось внести некоторые неточности. Работает он там плотником. Конечно, факт этого его спектакля отрицать нельзя. Да, он был на сцене, он читал свой монолог, но правда в зале было пусто, и не было аплодисментов в конце, только тишина. Плотник этот часто бывал на сцене, ночью, когда театр уже закрыт. И даже жаль, что этого никто не видел, ведь какой талант! И еще более жаль, что этого никто никогда и не увидит. Так и будет работать он плотником до конца своей жизни. А может чудеса бывают?