Через четверть часа пришли к многоэтажному дому, поднялись на лифте на восьмой этаж в двухкомнатную квартиру, тесно уставленную мебелью и большими картонными коробками. На кухне хозяйничала худая женщина средних лет и среднего роста. Совсем не похожа на больную. Приятного вида.
— Ирина Константиновна, — подсказал Василий.
Инна кивнула головой, и когда вошла на кухню вместе с Василием, проникновенно произнесла:
— Здравствуйте, Ирина Константиновна.
— Здравствуй, мама. Это Инна, моя попутчица. Остановится у нас на пару дней, а там видно будет.
— Здравствуй. Поступать приехала?
— Не совсем. Присмотреться, что к чему?
— Ужинать будете?
— Мы в ресторане поужинали. А чай можно попить, — ответил Вася.
За окном уже солнце садилось за горизонт, скрылось за домами, и на кухне включили свет. Чай пили с клубничным вареньем, разговаривая обо всём сразу, и ни о чём. Хозяйка в это время смотрела сериал по первой программе. Закончив пить, вышли в гостиную, где Ирина Константиновна досматривала последние кадры сериала. Выключила телевизор и ушла в свою комнату. Время позднее, не до развлечений.
— Душ пойдёшь принимать? — спросил Вася.
— Конечно.
— Держи полотенце. Я постелю тебе на раскладушке, в комнате матери.
Из сумки Инна достала халат и пошла в ванную. Не особенно размывалась, помня, что сейчас всюду стоят счётчики, и иные хозяева ведут строгий учёт воды. Голову не стала мыть, не успеет высохнуть, время уже позднее. Да, живут бедновато, не по-столичному. Не всем коврижки достаются.
Из ванной вышла в тонком халате и босиком. Вася в это время раскрывал диван,
накинул свежую простыню.
— Что-нибудь тебе ещё нужно? — спросил он.
— Нет. Всё хорошо. После душа особенно чудесно.
— Тогда иди спать. Мама уже легла. Завтра ей на работу к восьми. А мне — послезавтра на завод в первую смену.
— Спокойной ночи, Вася. Спасибо тебе за приют. Я уж было растерялась.
— Ничего, всё нормально. Спокойной ночи.
Ирина Константиновна уже лежала на кровати, лицом в потолок, не поймёшь, то ли спит, то ли подглядывает сквозь ресницы. Инна скинула халат и легла на расстеленную раскладушку полностью обнажённой, привыкла так спать, ничто не мешает. С удовольствием ощутила свежесть простыней и приятный расслабляющий покой, усталость давала знать, ни на минуту за день не прилегла. Как там мама? Думает о ней, или о своих мужиках?
Больше ни о чём не смогла подумать. Проснулась от ощущения новизны и необычных шумов за бетонной стеной, через открытое окно со двора слышались неразборчивые голоса. Кровать Ирины Константиновны уже убрана, застелена узорчатым покрывалом, в изголовье лежали две большие подушки в разноцветных наволочках.
Инна накинула на плечи халат и вышла в гостиную. На раскрытом диване на скомканной простыне Василий спал в трусах, которые откровенно топорщились утренним стояком. Про это не раз говорили девчонки, но видела в первый раз, что и немудрено, своих партнёров выдаивала основательно, о таком стояке они лишь мечтать могли.
Веки Василия дрогнули, и он с небольшим недоумением посмотрел на неё, потом сонно чуть улыбнулся и спросил:
— Выспалась? Как спалось?
— Как убитой.
Инна скинула халат на спинку стула, красуясь, минуту постояла обнажённой, холмик на трусах резко выпрямился, упираясь в ткань, и она легла на Василия, прикрыв своим телом. Это было чистым соблазнением, и она понимала, что в такой ситуации никто не сможет устоять. Да Василий и не собирался. Он зарычал, подмял под себя, извиваясь в попытке быстрей скинуть с таза ненужную тряпицу, легко вошёл, потому что она не стала подмываться, ночная смазка облегчила проникновение, и не понадобилось длительных прелюдий.
Целый час они не могли оторваться друг от друга. Бешеная страсть уже переходила в нежную чувственность. Василий дорвался до наслаждения, и Инна не собиралась ему мешать, ей тоже было расчудесно. Ещё неизвестно, кому было приятнее.
Наконец Вася откинулся на спину в блаженной расслабленности.
— Инна, ты чудо, — проговорил он. — Я на седьмом небе.
— Мне тоже с тобой хорошо, — ответила Инна и поднялась, направляясь в ванную.
Вот теперь можно и голову помыть. Незнакомый шампунь стоял на стеклянной полочке. Тщательно промыла волосы и боковым зрением заметила бритвенные принадлежности на угловой пластмассовой полочке. Промежность уже неприятно кололась, и она минут пять тщательно и привычно сбривала, заодно и ноги привела в порядок. Надушилась духами и снова вышла в гостиную. Вася всё ещё лежал в расслабленной позе, не хватало сил пошевелиться.
При виде обнажённой Инны его вялый червячок начал набухать, слабо приподнялся и упал, вызвав её снисходительную улыбку. Василий вскочил и направился в ванную.
После тёплого душа томная расслабленность охватила Инну, и она, расправив простыню, снова легла, чуть раздвинув ноги. День начинался почти привычно, и приятно. Глаза закрылись, и она задремала, столичная жара пока ещё не сильно донимала.
Скоро ощутила, как лицо Василия приблизилось к её лону, которое он покрыл поцелуями, в губы пахнуло жаром раскрытого рта, а потом он добрался до клитора. Неумело, но старательно. Её тело выгибалось и дрожало от страсти. Не хватало заключительного аккорда, изогнулась, натягивая его тело на себя, и взяла в рот источник наслаждения. Сколько женщин мечтают об этом, но не все претворяют свои мечты в реальность! И сперма почти безвкусна, не отвратна, как пытались уверить её некоторые подружки. Приятное не может быть дурным.
Снова лежали в блаженной истоме, с улыбкой поглядывая друг на друга, он ласково гладил её промежность.
— Ты такая красивая! Никогда ни с кем не делал такое.
— Но хотел?
— Хотел, но не с теми, кто раздвигал ноги. Это можно делать только с теми, кто сильно нравится. Я от тебя без ума.
— Ты мне тоже нравишься. Но ты меня совсем не любишь — я скоро от голода умру.
— Я тоже проголодался. Пойдём, посмотрим, что в холодильнике лежит. Я видел помидоры, огурцы. Салат сможешь сделать?
— Легко.
Пока Инна снова мылась в душе, Вася убрал постель, раскладушку, потом сам пошел в ванную.
Инна хозяйничала на чужой кухне. Долго рыскала взглядом, потому что самое необходимое лежало не на привычном месте, под рукой, но нарезала салат, пожарила яичницу, открыла банку шпрот, нарезала сыр.
Завтракали почти в молчании. Инне нравился голодный блеск глаз Василия, которым он окидывал её обнажённое тело за столом, заодно нанизывая шпротину на вилку.
— Тебе было мало? — улыбнулась она. — Взгляд голодного зверя.
— Мало.
— Вечером сможешь?
— Я сейчас смогу, вот только чай допью.
— Нет, сейчас не нужно. А что мы вечером будем делать? Просто глядеть друг на друга?
— Я уже знаю, что нужно с тобой делать.
— Я тоже знаю. Но это хорошо лишь изредка.
— Реже, чем у нас, ни у кого нет. Я столько лет тебя ждал!
— Ты думаешь, дождался?
— А что — нет? Выходи за меня замуж.
— Ты же меня совсем не знаешь. Может быть, я стерва.
— Ты не можешь быть стервой.
— Почему? Ты же сам говорил, что будешь сильно ревновать.
— Да, буду.
— А зачем мне это нужно? Начнёшь руки распускать.
— Тебя ударить невозможно. Можно лишь только целовать.
— На это я согласна. Ненавижу драчунов и ревнивцев. Я их сразу же оставляю.
— И скольких ты оставила?
— Ты хочешь знать точное количество? Уверен? Пальцев на руках и ногах не хватит, чтобы пересчитать.
— А тебя бросали? — осторожно спросил он.
Инна задумалась.
— Не уверена, что это можно так назвать. Скажем, расставались. Вася, ты не смог бы поводить меня по магазинам? Самым лучшим.
— Но там всё очень дорого.
— Не дороже денег, как говорила моя бабуля.
— Ладно, собирайся, поедем.
— Только не на метро.
— Хорошо, я вызову такси.
Пока ехали в такси, Инна спросила:
— Не могу понять, если авдошки скрывались от людей, зачем всё же открылись егерю? Или же ты всё наврал? Вот тут-то я тебя и подколола! Давай, соври что-нибудь.
— Нет необходимости. Там целая трагедия чуть не приключилась. Всю семью накрыло снежной лавиной. Миша и Маша сильные, выкарабкались из общего потока, а Кирюшка замешкался и его утащило далеко вниз, и запрессовало. Их когтей не хватало, чтобы пробиться к сыну, все сломали. На их счастье неподалёку случился Виктор Михайлович, пересчитывал горных баранов, вот ему и открылся Миша, послал образ сына, засыпанного лавиной, навёл на точное место. У егеря всегда была с собой сапёрная лопата, вот она-то и выручила Кирюшу.
— Виктор Михайлович спас Кирюшу?
— Не совсем. Миша увидел, как егерь орудует лопатой, отнял её и сам всё завершил в считанные минуты. Виктор Михайлович говорил, что никогда ещё не видел, чтобы с такой быстротой прокапывали проход.
— И что с Кирюшей? Почему тебя за язык нужно всё время тянуть?
— Помяло. Без сознания был, но скоро очнулся, глаза открыл, посмотрел на егеря и тот понял, что малыш очень голоден. С собой ничего не было, кроме банки сгущёнки, вот её и открыл, точнее, пробил ножом отверстие и струю направил на губы Кирюши. По тому, как она ему понравилась, и родители подобрели, начали общаться с егерем. Всякий раз, когда он там был поблизости, открывались ему, благодарили за спасение сына. Егерь угощал тушенкой, рыбными консервами, но они принимали только сгущёнку.
— Обалдеть! И на весь край только они одни?!
— Нет. Ещё две семьи, по ту сторону горы, но у них только девчонки. Вся надежда на Кирюшу. Если бы он погиб, вот тогда была бы беда. Они очень редко рожают, вполне вероятно, из-за скудного рациона.
— Так надо было соблазнить обильными кормами в городе!
— Даже если бы и согласились, недолго бы протянули в городе.
— Почему?
— Была бы та же история, что и с Лыковыми.
— Что за Лыковы?
— Ты их не помнишь? Ну да, это было давно. Но про Агафью иногда до сих пор пишут. Жила в тайге семья старообрядцев, которые изолировались от внешнего мира ещё до войны, а потом их нашел Песков, известный журналист, и начал писать о них в «Комсомолке». Так к ним все любопытные повалили, и заразили гриппом, у них же не было иммунитета. Так и с этими получилось бы.
— Жаль, я бы с удовольствием на них посмотрела бы.
— Если хочешь, на следующий год вместе съездим в Игринск.
Инна лишь пристально взглянула на Василия, но тот выдержал, не отвёл глаза.
Остаток дня провели по шикарным магазинам. Инна накупила себе нарядов, даже одно вечернее платье, на всякий случай, две пары туфель. Заметив брошенный взгляд Василия на мужские костюмы, купила и ему костюм, две рубашки, три галстука и пару туфлей. Затарились пакетами до невозможности ухватить все пальцами.
— Может быть, слугу наймём? — спросил Василий.
— Зачем?
— Поможет нести пакеты.
— Ты прав. Поехали домой. Не терпится всё примерить.
Взяли такси. Проезжали с Охотного ряда на Театральный проезд, и Инна восхищённо ахнула:
— Это Большой театр?! Я узнала. Что там сегодня идёт? Мы сможем достать билеты?
— «Спартак» идёт. Были бы деньги, — откликнулся водитель.
— Отлично. Вася, закажи билеты в партер.
Пока они ехали, Василий созвонился, потом, прикрыв ладонью трубку, прошептал Инне:
— Там сумасшедшие цены! По десять тысяч!
— Заказывай. Один раз живём. Должна же я увидеть, ради чего люди туда ломятся и такие деньжищи выкладывают.
Пока они смывали пот под душем, обедали, потом начали примерять наряды, с работы вернулась Ирина Константиновна. Застала гостиную в полном беспорядке, всюду лежали пакеты, женские блузки, юбки, и сын выглядел непривычно в элегантном сером костюме, с галстуком под горло. Инна вертелась в вечернем платье перед зеркалом.
— Ну, как, Ирина Константиновна, можно в таком платье пойти в Большой театр? И Вася выглядит Джеймс Бондом. Сегодня идём на балет «Спартак». Вроде бы, всё хорошо, но чего-то не хватает. Вы не находите? Шея голая. Надо было нам заехать в ювелирный магазин. Сумки помешали. А сейчас уже поздно, в театр опоздаем. Мне ещё причёску нужно сделать. Вася, срочно вызови парикмахершу на дом, пусть сделает укладку.
— Этажом ниже живёт парикмахерша Ольга Абрамовна, — сказала Ирина Константиновна. — Вася, узнай, дома ли она?
Соседка оказалась дома. Пришла с набором инструментов. На работу ушло не менее получаса. Спешно одевались, посматривая на часы.
Ирина Константиновна тоже включилась в сборочные переживания, с любовью посматривала на принаряженного сына, с тревогой и озабоченностью на лихорадочно-возбуждённую Инну, которая на выпускном вечере не испытывала такого подъёма и душевного волнения, как сейчас. Новая сумочка была под стать вечернему платью. Инна была невообразимо хороша, что Ирине Константиновне не совсем нравилось, но уже в прихожей остановила пару и протянула коробку, в которой лежало золотое колье.
— Будет твоим, если станешь невесткой, а пока на один вечер.
— Спасибо, Ирина Константиновна! Вы меня спасли! Вася, точно, что такси подъехало? Не хочу опаздывать, должна всё прочувствовать.
Василий с улыбкой наблюдал за сборами возлюбленной, понимая, что ради неё готов на все подвиги, вспоминал её обнажённую, знал, что будет и сегодня обладать ею, и завтра.
— Ты словно Наташа Ростова на первом балу, — сказал он.
— Это у Толстого? Он ещё «Пётр Первый» написал. «Хаджи Мурат».
— Последнее — верно. А Петр у Алексея Толстого.
— Я их вечно путаю. Ну, я готова.
Такси ждало у подъезда, и Инна успокоилась, усевшись на сидение. Взяла за руку Василия. Молча смотрела на стремительно мчащиеся автомобили.
— Ты умеешь водить?
— Нет. Это очень дорогое удовольствие, мне не по карману.
— А если я тебе куплю автомобиль?
— Ты ограбила банк? — пошутил Василий, вспомнив, что в магазине она расплачивалась карточкой.
— В казино выиграла. Правда, не очень много, но на первое время нам хватит.
— Ты обворожительна.
— Я тебя люблю. Мне так хорошо с тобой.
Такси мчалось с Тверской улицы на Охотный ряд. Вовремя успели на зелёный свет, начали поворот. Но хмельной водитель «Ниссана» посчитал, что он успеет проскочить, и на огромной скорости врубился в бок такси, где сидела Инна. Её смерть была мгновенной. Досталось и Василию, умер в реанимационной палате.
Ставрополь-на-Волге