Нашим отцам и матерям, детьми, пережившим Войну, Посвящается!!!
"Ночь прошла, будто прошла боль,
Спит земля, пусть отдохнет, пусть.
У Земли, как и у нас с тобой
Там, впереди, долгий, как жизнь, путь.
Я возьму этот большой мир,
Каждый день, каждый его час,
Если что-то я забуду,
Вряд ли звезды примут нас".
(Р. Рождественский)
Мир ребенка маленький. Деревья - большие, взрослые - умные и авторитетные. События - огромные! Эмоции – сильные.
Мои родители видели войну. Вернее сказать: они ее пережили, они ее перенесли в своем сердце, в своем детском сознании.
Самую беспощадную и тяжелую, самую длинную и кровавую. Они были детьми и их детство закончилось не только с рождением младших сестер и братьев, как это обычно бывает, а с началом Войны. Великой, Отечественной.
Все меньше людей осталось в живых, помнящих, как это происходило. Уходят из жизни последние ветераны, вот уже и детей войны все меньше и меньше.
Как помнят войну дети? Помнят своими детскими эмоциями.
Мои родители родились и жили в Белоруссии, на границе Польши и СССР до 1939 года. После объединения Восточной и Западной Белоруссии граница переместилась на несколько сотен километров западнее. А рядом с деревнями остались стоять ДОТы «Линии Сталина»*, так и не занятые нашими войсками в июне 1941 года.
Проснувшись 22 июня от гула самолетов, они и не знали, что с этого дня в жизни начался новый период – период страданий. Мир, с этого момента, разделился на три части: до войны, во время войны и после войны (для тех, кто выжил).
Три года в оккупации.
Потом у них будут спрашивать в анкетах: «Были ли Ваши родственники в плену и на оккупированной территории?».
И они писали, что с такого по такое-то находились вместе с родителями на оккупированной территории и чувствовали при этом себя какими-то ущербными для Советской власти.
Ну а если были, то что! Да, были! Да выстояли, да выжили! В чем их вина!
Копыльский район Минской области. Рядом старинные города - Копыль, Несвиж, Слуцк. Земля, знавшая не одну войну, не одно нашествие! Три деревни на реке Мажа: Рудное, Коловка, Колодезное.
Только, недавно слушали они рассказы отцов о немецкой и польской оккупации 19-го и 20-х годов, а тут…
Казалось только вчера через деревню шли победоносные советские войска, освобождать западные белорусские районы от польской оккупации. Казалось, что граница с Польшей, которая была в десяти километрах, теперь далеко, а вместе с ней и отдалялась и сама вероятность войны. Но… нет! Не отдалилась – вот она!
Следом за гулом самолетов, летящих на восток, как-то быстро стала слышна артиллерийская канонада и …
И ... после, прошедших через деревню отступающих советских войск, повалили они - оккупанты.
Их было много, они шли, шли и шли. Забегали во дворы – ловили кур, собирали по курятникам яйца, хватали со столов и кладовых все съестное и шли дальше. Редко когда спрашивали: «Матка! Яйко, млеко?». Чаще брали сами, как хозяева – без спроса.
Еще запомнилась Детям Войны венгерская конница. Потому, что с ней появились первые жертвы их поколения – погибшие дети. То ли затоптанные копытами лошадей, то ли зарубленные мадьярской саблей, дети, их ровесники, лежали мертвые на обочине.
Потом стали ходить: днем – полицаи в черной форме с белыми повязками, забирая все, что не было забрано немцами. А ночью? А ночью – непонятный вооруженный люд под видом партизан. Потом партизанское движение стало организованным и освободилось от всякого рода «народных защитников».
Это случилось уже летом 1942-го. На автодороге Раевка – Тимковичи в районе деревни Рудное, партизаны напали на экипаж немецкого мотоцикла, двоих немцев убили, одному раненому удалось спрятаться в кустах. Когда все стихло, немец вылез из своего «убежища» и пошел в деревню.
У жительницы крайнего дома Рудного стали отниматься ноги, когда она, выходя из сарая, увидела раненного бледного немецкого офицера, шедшего прямо к ее дому.
- Матка! – сказал немец, - Васер, васер.
И показал жестом, что он хочет пить.
- Да, да, - срывающимся голосом, едва сдерживая волнение, ответила тетка.
Забежала в дом, набрала кружку воды, схватила из комода полотенце.
- Дай-ка, я тебя перевяжу.
Наскоро перевязав руку, женщина, выжидающе поглядела на захватчика. В этой ситуации он не был таким грозным, как те, которые шли победным маршем мимо ее дома, а скорее жалким.
Попив воды и выдержав процедуру перевязки, немец сказал: «Данке!».
Затем спросил: «Wie gehen Sie in das Dorf Тимковичи?».
- А, Тимковичи? - разобрав только знакомое название, - это туда, - показала рукой женщина в направлении села Тимковичи, где в десяти километрах находилась немецкая комендатура.
Не прошло и нескольких часов, как в деревне раздался первый крик, плач, рыданье, вспыхнула первым пожаром крайняя хата. Кто-то попытался бежать в спасительный лес, но тут же наталкивался на полицейское оцепление.
«Каратели!» - пронеслось по деревне. Кто-то прятался, кто-то прятал свои нехитрые пожитки, в первую очередь живность и еду. Кто успевал!
Немецкая зондер – команда, усиленная полицаями сгоняла жителей на поле у берега реки.
Моя мама Алина с сестрой Евгенией - девочки 8 и 5 лет испуганно глядя на людей с оружием, жались к матери Александре Антоновне, пытаясь спрятаться в складках ее юбки. А мать сама не жива не мертва, дрожа всем телом, держала на немеющих руках полу-годовалого сына Ивана.
Их отец Иван Семенович Табако – бывший воин-кавалерист, беспомощно сжимал кулаки. Наверное, впервые в жизни ощутил свою беспомощность, не мог открыто встать на защиту своей семьи. Да и другие мужчины растеряно поглядывали друг на друга, не зная, что предпринять.
Деревня полыхала!
Полыхала надежда на выживание, ведь лето вот-вот закончится, грянут дожди, а за ними и морозы. Куда деваться!?
А куда деваться! «Сейчас нас всех расстреляют, кому тогда нужны будут наши дома», - обреченно думали люди.
Вон и пулеметы установили, уже начали выводить из толпы жертвы, в основном мужчин призывного возраста. Вот-вот раздадутся первые выстрелы.
Женщины стали плакать в голос, им вторили дети. Чтобы прекратить плач, кто-то из немцев дал автоматную очередь над головами селян.
Дети и понимали, и не понимали того, что сейчас должно произойти.
- Папа, а что будет, - спросила моя мама у своего отца.
Отец, сжав до боли челюсти, ничего не ответил дочери, только прижал ее к себе и погладил по голове.
Вдруг немцы забегали, начали выстраиваться. К месту казни подъехал автомобиль, из которого вышло два немецких офицера. У одного из них рука была на перевязи.
Немецкий офицер, видимо старший, начал говорить. Переводчик из числа полицаев перевел: «Ваша деревня, как деревня пособников партизан – подлежит уничтожению. Ваши дома уже горят, а вы должны быть расстреляны, как пособники бандитов. Возле вашей деревни были убиты немецкие солдаты. Но, раненому офицеру в деревне была оказана помощь, поэтому вас расстреливать не будут. Но это в последний раз». **
После этого офицер дал команду и зондер – команда уехала. Полицаи, частично тоже, а оставшиеся пошли пьянствовать к местному старосте.
Для белоруса полицай – хуже фашиста!
А жители побрели к своим пепелищам. До темноты вытаскивали то, что уцелело. А потом пошли по нескольким уцелевшим домам - ночевать. Весь следующий день семья матери копала яму для землянки, потом строили печку, устанавливали деревянные нары. Вторую землянку вырыли для выживших животных.
Еще несколько раз поджигали то, что осталось от деревни. Вот так и жили практически до конца войны. ***
Деревню, вернее небольшой поселок Коловка, где жил мой отец Иван, война как-то обошла стороной. Скорее всего, потому, что находился поселок стороне от дорог и насчитывал всего около пятнадцати дворов. Ни один дом не был уничтожен, не было и массовых растрелов жителей.
Отец рассказывал, что в годы войны детей старших возрастов, в том числе и его, собрали в школе. Вернее, полицаи практически под конвоем отвели их в школу и сказали, что все должны учиться. Особенно важно было знать немецкий язык, потому что в будущем все должны будут знать язык новых хозяев этой земли. Рабы ведь должны понимать приказы хозяина!
Учились они под присмотром немецкого солдата, или полицая. Писали на газетах, обоях, в общем, кто - что найдет. А чернила делали из ягоды черники. Отец какое-то время ходил в школу, а потом сбежал, его искали, но в лесу была заветная землянка, где еще его дед Алексей Васильевич прятался от польских оккупантов в 20-х годах.
Ему же - Деду отец, которому было 10 лет, помогал переправлять в партизанские зоны евреев и цыган, носил партизанам продукты и сведения о перемещениях немцев.
В один из таких походов его задержал немецкий патруль. По рассказу отца происходило это так. До места, где его должны были ждать партизаны, оставалось совсем немного и тут, кто-то дернул его за ногу, отчего отец упал. Когда осмотрелся, то увидел, что за ногу его держит немец, немного подальше увидел еще одного немецкого солдата, который спрятался за кустом. Немец его оглядел и прижил палец к губам: "молчи", а отец, на всякий случай, показа глазами на корзину – мол, за грибами или ягодами иду.
Затем немец шёпотом начал ему говорить, что нужно сходить к дороге и посмотреть нет ли там партизан (уроки под немецким конвоем дали хороший результат, отец почти все, что ему говорил немец, разобрал).
Кивнув головой, отец встал, отряхнулся и, как ни в чем ни бывало, пошел к … партизанам. Когда подошел и увидел знакомых ему людей он почти без звука сказал: «Там немцы, двое».
- Ложись, - поступила команда.
И как только отец упал, раздался взрыв, потом еще один. Это партизаны забросали немцев гранатами, потом несколько автоматных очередей и с захватчиками было покончено.
Уже накануне Победы, получит мать моего отца Мария Алексеевна похоронку на моего деда Иосифа Адамовича Муровицкого, погибшего 18 февраля 1945 года.
Буквально в полутора километров от поселка находится деревня Колодезное, там жил закадычный друг моего отца – Казимир. Он, оказался в числе тех немногих, кто спасся от уничтожения деревни****.
Потом, младшая сестра моей матери, моя тетя и крестная Евгения вышла замуж за брата Казимира - Павла.
Немцы пришли в Колодезное внезапно, морозным февральским утром 1943 года. Говорят, что накануне недалеко от деревни партизаны отбили у немцев обоз с продовольствием. Оккупанты решили отомстить партизанам, как всегда, путем уничтожения безоружных людей.
Дом, где жила семья Казимира, находился практически на краю деревни. Глава семьи - Феликс Ермолинский, Павел с Казимиром находились недалеко от дома, выносили навоз из сарая, ухаживали за скотиной. Немецкий солдат как будто вырос из-под земли, зашел в дом, а затем бросил факел на деревянную крышу дома. Всё, что успели сделать отец с сыновьями – упасть на землю и спрятаться за навозной кучей. Они видели, как заполыхал дом и надеялись, что мать с дочкой успеют выскочить из горящего строения.
Отец пытался вскочить, но сыновья семи и восьми лет держали его мертвой хваткой, от бессилья отец беззвучно плакал и бил по земле кулаками. Как только немцы ушли вглубь деревни они бросились к дому, но огонь был таким сильным, что невозможно было подойти.
Всех жителей деревни, кого фашисты обнаружили, согнали в один из сараев и сожгли. В живых осталось человек десять, кто успел спрятаться. Да еще те, кого в этот день не было в деревне.
Как потом оказалось, мать с сестрой спрятались в нишу под печкой, а когда немцы дом подожгли, не смогли выбраться и задохнулись. Отец с сыновьями, потом разобрав пепелище, нашли их тела.
Жильем их стала землянка, спасавшая от непогоды и морозов до конца войны.
В 1944-м было освобождение.***** После трех тяжелых лет, лет испытаний, жертв, лишений и унижений.
Мы – дети Детей Войны помнили и будем помнить то, что вынесли наши родители. Помнили и будем помнить наших Дедов и Прадедов, сложивших головы на полях сражений Великой Отечественной. Мы склоняем головы и преклоняем колени перед теми, кто прошел дорогами Войны и вернулся с Победой. А вернувшись стал восстанавливать разрушенное.
*Линия Сталина — в 1930-х годах система узловых оборонительных сооружений на «старой» (то есть до 1939 года) границе СССР, состоявшая из укрепрайонов от Карельского перешейка до берегов Чёрного моря. Вначале их было 13, а затем появились ещё 8 укреплённых районов вдоль западных рубежей Советского Союза.
В Советском Союзе эти укрепрайоны официально никогда не называли «Линией Сталина». Так их именовала только немецкая пропаганда и западная пресса. Это название впервые возникло в декабре 1936 года, в статье русскоязычной газеты «Сегодня», издававшейся в Латвии. Затем эта статья была перепечатана в британской газете «Дейли Экспресс», и термин «линия Сталина» получил распространение.
Строительство первых тринадцати укрепрайонов (УР) началось в 1928 году.
Всего на этой линии было 142 каземата и позиции для полевой артиллерии (калибра 76 мм), 248 казематов и бункеров для противотанковых орудий (калибра 45 мм) и 2572 казематов и бункеров для пулеметов.
Больше всего построенных сооружений было в Минском УРе — 33 артиллерийских, 114 противотанковых, 401 пулемётных.
После присоединения к СССР в 1939—1940 годах Западной Белоруссии, Западной Украины, Прибалтийских республик и Бессарабии — «Линия Сталина» была законсервирована (частично уничтожена).
Несмотря на снятие с постоянного боевого дежурства, «Линия Сталина» сыграла некоторую роль в начале Великой Отечественной войны. Некоторые из УРов были заняты в начале июля 1941 года приписанными к ним пулемётными батальонами, а также некоторыми из отступавших частей Красной Армии, и оказывали сопротивление противнику от нескольких дней до двух недель.
(http://ru.wikipedia.org/wiki)
** Нацисты планировали население Белоруссии сократить, то есть уничтожить и депортировать на 75 процентов, а остальные 25 процентов - онемечить, превратить в рабов. Каждому немецкому офицеру и унтер-офицеру было обещано после окончания "восточного похода" колониальное владение на "новых восточных землях".
Результаты хозяйничанья захватчиков на белорусской земле чудовищны. Война поглотила около половины национального достояния Белоруссии. Из 270 белорусских городов гитлеровцы сожгли и разрушили 209. Минск был превращен в груды развалин и пепелище.
В республике было уничтожено 5 тысяч 295 населенных пунктов, в том числе 628 населенных пунктов вместе с населением. Их сожгли дотла, остались только печные трубы. 186 деревень не смогли возродиться из руин и пепла, поскольку были уничтожены со всеми жителями, включая матерей и грудных детей, немощных стариков и инвалидов.
Общая цифра погибших в Белоруссии от рук оккупантов составляет свыше 2 миллионов 200 тысяч человек. 399 тысяч 374 человека были вывезены на принудительные работы в Германию, из которых вернулось на Родину только 124 тысячи 267 человек.
За годы оккупации гитлеровцы провели на территории Белоруссии 140 крупных карательных операций, в ходе которых целые районы превращались в мертвое пространство. Особенно жестокими мерами сопровождались операции карателей в Витебской, Минской и Могилевской областях...
(http://poisk-by.ucoz.ru/forum/11-43-1)
*** В Витебской области 243 деревни сжигались дважды, 83 — трижды, 22 — четыре раза и более. В Минской области сжигались дважды 92 деревни, трижды — 40, четырежды — 9, пять и более раз — 6 деревень.
Из общего количества уничтоженных деревень: 3% уничтожено в 1941 г., 16% — в 1942 г., 63% — в 1943 г. и 18% — в 1944 г.
Погиб каждый 4-й, а по уточненным данным — каждый 3-й житель Белоруссии.
**** Колодезное – одно из тех населенных пунктов, которое не обошла «коричневая» чума.
9 февраля 1943 года фашисты уничтожили здесь 213 мирных жителей, а деревня была охвачена огнем. Только 34 человека осталось в живых после зверства фашистов.
(http://www.kopyl.by/?p=24926#more-24926)
Данные Белорусского Национального исторического архива. «Белорусские деревни, сожжённые в годы Великой Отечественной войны:
имеются следующие сведения: Из имевшихся до Великой Отечественной войны в д. Колодезное Копыльского района Минской области 58 домов с населением 247 чел., во время войны уничтожено 57 домов, население - 213 чел. Деревня сожжена в феврале 1943 г.
Основание: Ф.4п. Оп. 33а. Д. 299. Л. 56-63.
***** Одной из крупнейших операций на завершающем этапе Великой Отечественной войны была Белорусская, которая вошла в историю под кодовым названием «Багратион». Немцы создали в Белоруссии глубокоэшелонированную оборону. Ее удерживала группировка армии «Центр», две армейские группировки «Север» и «Северная Украина». Они имели 63 дивизии, 3 бригады, 1,2 млн. человек, 9,5 тыс. орудий и минометов, 900 танков и штурмовых орудий, 1350 самолетов.
С советской стороны к участию в операции «Багратион» были привлечены войска 1-го, 2-го и 3-го Белорусских фронтов (командирующие Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский, генерал армии Г.Ф. Захаров и генерал-полковник И.Д. Черняховский), а также войска 1-го Прибалтийского фронта (командующий -генерал армии И.Х. Баграмян). Общая численность советских войск составляла 2,4 млн. солдат и офицеров, 36400 орудий и минометов, 5200 танков и самоходно-артиллерийских установок, 5300 самолетов.
Важная роль в освобождении республики отводилась белорусским партизанам...
Утром 23 июня 1944 г. началась операция «Багратион». 24 июня оборонительная линия немецких войск была прорвана. 25 июня была окружена, а затем ликвидирована «витебская» группировка противника в составе 5 дивизий.
В Минском «котле» на востоке от города оказалась окруженной 105-тысячная вражеская группировка. 3 июля 1944 г. танкисты и пехотинцы 1-го и 2-го Белорусских фронтов освободили столицу Беларуси - Минск.
В результате первого этапа операции «Багратион» вражеская группировка армий «Центр» потерпела полное поражение, главные ее силы были разбиты.
В ходе второго этапа Белорусской операции в июле 1944 г. были освобождены Молодечно, Сморгонь, Барановичи, Новогрудок, Пинск, Гродно. Освобождением 28 июля Бреста завершилось изгнание немецко-фашистских захватчиков с территории Беларуси.
В конце августа советские войска вышли к Риге, на границу с Восточной Пруссией, на Нарву и Вислу.
В ходе Белорусской операции были разгромлены 17 дивизий и 3 бригады противника, а 50 дивизий - потеряли более половины своего состава. Общие потери немецких войск составили 500 тыс. убитыми.
(http://slovo.ws/urok/historyofbelarus/20/029.html)
Продолжение: http://www.proza.ru/2014/04/21/1371