Прошло уже три недели, как они отправили ребенка в пионерский лагерь. Александр Михайлович, вида не показывал, что скучает без сына, знай себе, делает свою нехитрую, крестьянскую работу. И как обычно, в жаркое, июньское утро обрывает листки отрывного календаря. Его жена- Анастасия, просыпаясь, творит молитву, и ее первые слова Господу Богу о сынке: « Чтобы не захворал, беды обошли его стороной, да "лихие" люди не навредили».
Сынку Андрею было четырнадцать лет от роду, Александру Михайловичу и Анастасии Эрнестовне было по 60 лет. Андрей, их единственный и очень поздний ребенок.
Они очень любили друг друга, но в молодости Господь Бог, все никак не давал им возможность иметь полноценное счастье - ребенка. И вот, после долгих лет ожидания и беспрерывных молитв – свершилось Чудо! Родился Сын! Единственный! Долгожданное счастье! Вся их жизнь, отныне, была посвящена только ему.
В свое время, еще прадед Анастасии Эрнестовны был приглашен из Восточной Пруссии, императором Николаем II в город Санкт-Петербург, возглавлять небольшую мастерскую по изготовлению часов для императорского двора, так как сам прадед был большим мастером в этом деле, и секреты этого мастерства передавались в его семье из поколения в поколение. Но, после Революции 1917 года, семью его «раскулачили» и сослали в Смоленскую область, на восстановление сельского хозяйства. Сам прадед «сгинул» где-то в Сибири.
И именно, в этом небольшом поселке, на «смоленщине», Анастасия Эрнестовна и встретила свою «вторую половинку» - Александра Михайловича Корнилова.
В поселке не надо было спрашивать, чей Андрей сын. Достаточно было посмотреть на него, и на родителей. Увидев Александра Михайловича, невольно задумываешься над тем, что у красноармейцев, в 1917 году либо кончились патроны, при расстреле дворян, либо просто рука не поднялась «рубануть шашкой», по благородному лицу.
Высокий, всегда с прямой спиной и проседью в волосах, он производил впечатление благородного человека, и никому из жителей поселка никогда не приходила в голову мысль называть его просто по имени, или предложить зайти «посидеть» в рюмочную. Работая бригадиром, он никогда не повышал ни на кого голос, но в его бригаде, ни пьянок, ни прогулов не было. Зато выполнения и перевыполнения планов были постоянно. И попасть в его бригаду было очень почетно.
Его жена – Анастасия Эрнестовна работала в школе учителем русского языка и литературы. Зная в совершенстве также, французский и немецкий, пыталась детям привить любовь и к этим языкам. Говорить о красоте и внешности Анастасии Эрнестовны не приходилось. Достаточно сказать, что приезжавшие с проверкой дамы из ГОРОНО выглядели, по сравнению с ней, бледными «училками», а она их директором, зашедшим на урок с проверкой.
Все кончилось сразу. В один день. Утром, вместо петухов запели снаряды, разрывы от которых были громче любого будильника. Вместо утреннего рассвета, засверкали всполохи зенитных установок. Не успев сообразить, в чем дело, жители поселка увидели на улицах танки и колонны солдат в немецкой форме. Первое, о ком подумали Александр Михайлович и Анастасия Эрнестовна, была мысль о сыне.
Он, уже три недели отдыхал в пионерском лагере. Обаятельный мальчишка, с хорошим воспитанием, озорной, большой выдумщик и мастер на всяческие проделки, он быстро нашел общий язык и с воспитателями, и с ребятами в отряде. Воспитательница Ирина Николаевна не знала: плакать ей или смеяться, когда утром ее отряд, повязав на голову пионерские галстуки, исполнял песню «Во поле, березонька стояла» (Кто был дирижером и вдохновителем этого действа, можно было даже не спрашивать).
Ее маленький и озорной сын Ваня, души не чаял в Андрее, и ходил за ним, как хвостик, забывая про маму, вкусные обеды и котлетки, которыми его старались подкормить все повара. Ване было гораздо интересней общаться со старшими ребятами, особенно с Андреем.
Уже четыре дня стояли немцы в поселке. Расстрелы, заселения в дома, конфискация имущества, стали обычным делом. Лишь дом Александра Михайловича оставался незаселенным. Что - то было такое в поведении Александра Михайловича, что немцы старались делать вид, что их не интересует этот дом. Александру Михайловичу и Анастасии Эрнестовне было все равно. Их сын находится в 30 км от поселка в пионерском лагере. Что с ним, что с п/лагерем они не знали, и это их тревожило больше всего. И когда до них дошла весть, о том, что лагерь захвачен, и всех детей передали для медицинского обследования, тревога о сыне съедала их сердца и днем и ночью, но они верили, а главное чувствовали, что Андрей жив…
Андрей, хоть и был «мастером» на всевозможные проделки, но при этом, никогда не забывал о том, что он командир пионерского отряда, и должен также, заботиться о маленьком Ване. Кормить, укладывать на тихий час, было его почетной обязанностью. Первый сезон уже подходил к концу и Андрей думал о том, что пора в поселок помогать отцу и матери. И что ему будет очень жаль расставаться с «хвостиком».
В лагере стояла тишина. Дети, как дети, бродили по территории, молча и очень медленно. Каждый день у них брали кровь, и практически не кормили. Всех воспитателей и взрослых сразу вывезли из лагеря. Детей сначала хотели отправить в Германию, но по запросу медиков решили оставить и получить максимальную выгоду.
Андрей с Ваней стали неразлучны. Оставшись без матери, Ваня практически не отходил от Андрея. Лишь иногда, когда Андрея уводили в медицинский кабинет, Ваня стоял у крыльца и ждал его. Когда Андрей бледный, пошатываясь, выходил из процедурной, Ваня, смеясь и радуясь, бежал ему навстречу.
В доме Александра Михайловича и Анастасии Эрнестовны поселили офицера. Узнав, что Анастасия Эрнестовна знает его родной язык, он был очень доволен, и все вечера без умолку рассказывал о Германии, своем доме, своей семье и детях. И вот однажды, он спросил, где ребенок у хозяев. Узнав, что Андрей находится в лагере, стал серьезным и молчаливым. А на следующий день, принес им разрешение от коменданта, в котором говорилось, что можно забрать мальчика из лагеря. Почему он это сделал, было непонятно. Может быть, общение с Анастасией Эрнестовной навеяло ему воспоминания о своей семье, и он решился на этот поступок. Ведь даже самые суровые солдаты бывают очень сентиментальными.
Детей в лагере оставалось все меньше. Кормили их один раз в день, и дети часто вспоминали о недоеденных обедах и брошенных кусочках хлеба. Все это было так недавно.
Утром, как обычно, было построение. Пересчитав тех, кто остался, унтер-офицер недовольно покачал головой. Кровь нужна была каждый день, а доноров становилось все меньше. Можно было бы взять кровь у маленького мальчика, но вены у него были настолько тоненькие, что врачи не могли в них попасть иглой.
«Еще пару недель, и надо будет набирать новых доноров, эти долго не протянут» - подумал он.
От ворот его окликнул часовой. В руках он держал какой-то документ. Подойдя ближе, он увидел за воротами мужчину и женщину, которые внимательно смотрели на него.
-Мы пришли за сыном - сказала женщина на хорошем немецком.
-У нас есть разрешение коменданта.
Прочитав документ, офицер убедился, что семье Корниловых разрешено забрать своего сына. То, что их сын был еще жив, он не сомневался. «Породу не спрячешь»- подумал он, глядя на родителей.
Дети в это время находились в строю, где их оставили во время построения.
-Корнилов! – крикнул он,
-Подойди.
Андрей медленно пошел к офицеру. Ваня, увидев, что Андрей уходит, заплакал и на слабеньких ножках побежал за ним. От страха, что Андрей уйдет, куда-то без него, он побежал быстрее, упал и заплакал еще громче. Андрей обернулся, увидел упавшего Ваню, и, взяв его на руки, пошел в сторону ворот. Ворота были немного приоткрыты, но Андрей не видел, кто стоит за ними. Когда он подошел ближе, то увидел родителей.
-Корнилов, свободен!- сказал офицер.
Андрей с Ваней на руках шагнули в ворота.
-Нет, Корнилов – один! – послышался голос офицера, держащего документы в руках.
Первой почувствовала не ладное мать. Зная своего сына, она поняла, что может сейчас произойти, и схватила за руку мужа.
Андрей сделал шаг навстречу родителям. Вокруг все замерли, и офицер, и солдаты, и стоявшие в строю мальчишки. Никто не осудил бы Андрея, если бы он, поставил Ваню на землю, и сделал шаг за ворота, к родителям.
Андрей сделал шаг вперед, но с Ваней на вытянутых руках. Протягивая мальчишку отцу, и глядя ему прямо, в глаза он сказал: « Это - Корнилов».
Подхватив ребенка, отец молча смотрел на сына. Мать из последних сил держалась на ногах.
-Все, закрыть ворота - резко прозвучала команда.
Ворота тяжело захлопнулись.
Корниловы стали приходить в себя, когда прошли уже половину пути домой. И только тогда, услышали, как лопочет что-то малыш:
-Теперь ты, мой Папа? – спрашивал он Александра Михайловича, заглядывая ему в глаза.
-А ты, моя Мама? - кивал он в сторону Анастасии Эрнестовны.
И только услышав в ответ: «Да, СЫНОК»! - он счастливый, уснул на руках своего отца.
октябрь 2012г.