Глава 4
Конец мая выдался сухим и солнечным. За две недели не было ни капли дождя. В городе стояла жара, хотелось куда-то за город поплескаться в прохладной речушке. Лена шла мимо кафе и ей захотелось выпить что-нибудь прохладного, чтобы хоть на минуту спасти себя от этой духоты. В кафе народу было мало, у стойки бармен готовил коктейли со льдом. Рядом со стойкой стоял Рядчик и отдавал какие-то указания парню. На его мясистом лбу появлялись росинки пота, он вытирал их платком, потом махал им, как веером. На его слова парень в ответ кивал головой.
— И кондиционер включите, духотище такая стоит.
— Так вы же сами, Игорь Маркович, приказали энергию экономить.
— К моим приказам творчески надо подходить, — сердито сказал Рядчик, — вы бы ещё холодильники в эту жару отключили.
Парень убежал и тут же по залу пошёл прохладный воздух. Лена, наслаждаясь прохладой, шедшей от кондиционера, направилась к стойке. Рядчик заметил её и тут же подошел к ней.
— Здравствуйте, Леночка, что-то вы сегодня одна?
— Да вот шла мимо, думаю, зайду чего-нибудь прохладного выпью.
— Как ваш друг поживает, что-то давненько его не видал?
— Работа всё, работа, — ответила Лена, — а нынче уехал к себе домой отца хоронить.
— Ай, ай, ай, — Рядчик закачал головой, — передайте Михаилу Евгеньевичу моё соболезнование. И от чего же помер его батюшка?
— Инсульт.
— А что ж это Михаил Евгеньевич не мог отца к себе забрать и подлечить. Он же высочайший специалист, людей с того света вытаскивает, а своего отца потерял.
— Так ведь всё получилось внезапно. А потом врач не Бог, бывают случаи, что и он бессилен — ответила Лена
— И то правда, — сказал Рядчик.
Друг Лены, Михаил Евгеньевич, был начальником терапевтического отделения в областной больнице, где работала и Лена. Дружба у него с Леной завязалась давно, но до свадьбы как-то дело не доходило. Он был уже мужчина за сорок, разведённый. Характер у него был ещё тот, но все считали, что виной развода была бывшая жена. В городе Михаил Евгеньевич слыл врачом от Бога, и больные, надеясь на скорое выздоровление, мечтали на лечение попасть к нему. На самом же деле он был заурядным эскулапом, а эту рекламу он сделал себе сам с помощью своей подруги Лены. Всё началось из-за подделки анализов. Однажды к нему в отделение попал мнительный, но очень богатый больной. Михаил Евгеньевич увидав его пальцы с золотыми перстнями, а на груди золотую цепь и крест, решил малость поправить свой бюджет. Он уговорил Елену Николаевну Сушкову, и та с анализа ракового больного один в один списала анализы, и лист вложили в историю болезни местного олигарха. Лечащий врач сообщил его жене о серьёзном заболевании, та вся в слезах проговорилась мужу. И тут возле плачущих супругов появился с грустным лицом начальник отделения.
— Скажите, что у меня нет никаких шансов? — спросил больной.
— Всё в руках Бога, в этом деле врачи бессильны. Хотя есть одна надежда.
— Какая? — больной воспрянул духом.
— Мой друг уехал в Америку, работает там в лаборатории одной фирмы. Они сейчас испытывают лекарство. Можно попробовать, но это будет очень дорого стоить. Лекарство дорогое и потом оно ещё не разрешено к применению. Не знаю, согласится ли он. За это ведь можно на всю жизнь в тюрьму сесть.
— Я заплачу любые деньги — стал уговаривать пациент.
Михаил Евгеньевич не долго упирался и согласился за кругленькую сумму уговорить друга похитить несколько ампул. Через четыре дня якобы прилетело из Америки и лекарство. Михаил Евгеньевич взялся лечить больного, а под видом дорогого лекарства сам без процедурной сестры колол пациенту обычные витамины. Вскоре пациент выписался из больницы в полном здравии, а о Михаиле Евгеньевича пошла слава, как о чудотворце. Лена тоже от этого дела поимела долю. И это натолкнуло их на мысль поставить этот заработок на поток. При поступлении больных в отделение Михаил Евгеньевич с каждым вёл беседу, и если пациент оказывался состоятельным, с ним проделывалась такая же махинация. За явно неизлечимых больных начальник отделения не брался, и повторял: «Я не Бог и помочь ничем не могу». Так о Михаиле Евгеньевиче пошла слава как о враче от Бога, а вместе со славой росли и его счета в банке. Сушкова тоже сумела сколотить кругленькую сумму. Они были друзьями, а их «любовь» была с интересом. Но у начальника отделения был флирт с симпатичной молоденькой медсестрой. В больнице поговаривали, что у них что-то было. И это что-то мешало Лене выйти за Михаила Евгеньевича замуж.
Лена взяла коктейль со льдом, и, окинув взглядом зал, увидела, что в самом дальнем углу сидит парень. Она узнала его — это был Смагин. Лена направилась к нему.
— Привет Гена, — сказала она, подойдя к столику.
— Здравствуй, Леночка, садись. Каким ветром тебя сюда занесло?
— Вот решила на часок с работы сбежать. Шла по улице, а духота невыносимая.
— Ай , ай, ай, как же можно с работы бегать, — пошутил Геннадий Борисович, — кто ж будет больных лечить?
— От работы кони дохнут, — ответила на шутку Лена, — в обеденный перерыв решила в кассу кинотеатра съездить. Сказали, фильм хороший в кинотеатре идёт.
— Как называется фильм?
— Да, Геннадий Борисович, отстаёте вы от культурного развития общества, — пошутила Лена, — «Американская дочь» Карена Шахназарова, везде афиши висят.
— Бизнес не даёт за культурой следить: тут в пору дело не потерять, конкуренты на пятки наступают.
— Могу приобщить тебя к культуре. Я взяла два билета, себе и Татьяне, а она уезжает в командировку. Вечером, я думаю, конкуренты не помешают тебе в кино сходить?
— К сожалению, Леночка, вечером я занят. Приглашён на день рождения. А ты моего друга пригласи. О, если бы ты знала, как он страдает. Он влюбился в тебя с первого взгляда.
— А где же я его найду. Прямо в администрацию пойти и сказать: «здравствуй, это я».
— Ну, зачем же так, это делается очень просто.
Геннадий Борисович достал из стаканчика салфетку и написал на ней номер телефона.
— Вот возьми, — он потянул салфетку Лене, — передай моему другу, что допоздна работать вредно и что я велю ему сегодня развеяться и сходить в кино.
— Спасибо, — Лена положила салфетку в сумочку, — я ему обязательно передам.
После работы Лена вспомнила, что взяла билеты в кино она открыла сумочку и ей на глаза попалась сложена в четверо салфетка . Она долго не решалась позвонить Путигину и наконец подняла трубку телефона. Александр Владимирович ответил сразу.
— Да, слушаю вас, — прозвучал в трубке мягкий мужской баритон.
Лена молчала, не решаясь говорить.
— Я слушаю вас, — повторил ещё раз Александр Владимирович.
— Здравствуйте, я Лена, мы с вами в ресторане познакомились.
— Здравствуйте, Лена. Очень рад услышать ваш голос.
— Ваш друг, Геннадий Борисович, велел вам передать, что долго на работе задерживаться вредно. Иногда надо и развлечься, например, сходить в кино. У меня как раз есть два билета. Я купила себе и подруге, а она в командировку уехала.
— А куда мне подъехать и во сколько встречаемся?
— Через полчаса, у кинотеатра «Космос».
Александр Владимирович приехал во время, его служебная машина сделала круг и остановилась почти у самого входа в кинотеатр. Лена уже стояла у колонны. Улыбаясь, они пошли навстречу друг другу.
Сюжет фильма был современным. В фильме чётко просматривались перемены в постсоветской России. У людей появилась возможность ездить заграницу. Русская женщина бросает своего мужа и выходит замуж за американца. Богатство и успех иностранцев привлекают русских женщин и они, не задумываясь о последствиях, уезжают из России. В фильме (М. Шукшина) увозит свою дочь в США, не спросив об этом отца девочки. Проходят годы и отец Алексей (В. Машков) решил навестить свою дочь в Америке. Дочь подросла, но совершенно не говорит по-русски. Она любит свою Родину и мечтает убежать с отцом в Мексику, чтобы потом улететь в Россию. Жена заявляет в полицию, что у неё похитили ребёнка. Весь фильм — бегство отца и дочери от полиции. Но Энн простудилась, и отец вынужден был сдаться полиции. Его сажают в тюрьму. Во время уборки мусора заключенными, дочь сама за штурвалом вертолёта устраивает отцу побег из тюрьмы и они оба улетают. « Куда мы летим?» — спрашивает отец. «В Россию» отвечает дочь. Это было наивно, и снято на голливудский манер, но зрителя, воспитанного на совковой идеологии, это трогало. Лена даже прослезилась. Саша украдкой смотрел на неё, и в нём зарождалась любовь, как он думал, к этой чуткой и нежной женщине. Но Путигин не мог знать, что эта «чуткая» и нежная» женщина не проявляла сострадания к больным, когда дело касалось денег и их общего дела с Долицким Михаилом Евгеньевичем.
Они вышли из кинотеатра. Путигин очарованно смотрел на Лену. Она была одета в дорогое заграничное платье, которое ей было к лицу и стройнило, подчеркивая все прелести её фигуры. Ему хотелось притронуться к своей спутнице, взять её за руку, но он стеснялся. Некоторые люди, выходившие из кинотеатра, узнавали его и с неприкрытым любопытством смотрели на красивую пару. Лену это прельщало, она с гордостью взяла Александра Владимировича под руку. Путигину хотелось продлить этот вечер.
« Куда пойти, — думал он, — в ресторан — денег мало, хватит разве что на одного».
Лишних денег у вице-губернатора не было. Получив получку, он отдал Гене долг и купил мебель в спальню.
« Эх, зря сегодня отказался от презента, — вдруг проскочила мысль. — Посетитель так уговаривал, намекал, что хорошо отблагодарит. Надо было пойти на нарушение закона и подписать бумаги, и всё у тебя сейчас было бы. А так ходи без гроша в кармане и даже девушку не можешь пригласить в ресторан, — вдруг сказал внутри человек, уже становившимся истинным чиновником. — Ты что сдурел, — запротестовал другой, — только начни, а потом и остановиться не сможешь».
— Ну, как тебе фильм? — вдруг спросила Лена, чтобы хоть как-то прервать это молчание.
— Понравился, да вот только с концом всё подпортили, как в американских фильмах. Девчушка где-то взяла вертолёт и собралась на нём лететь из Америки в Россию. Это уж слишком счастливый конец.
— Всё в жизни бывает, — вдруг сказала Лена, — красивой сказки тоже иногда хочется. Надоел уже этот бедлам.
« Может к себе домой её пригласить? — подумал Путигин. — Ты что, разве можно домой, — запротестовал другой скромный и стеснительный. — В пустую квартиру, где на кухне всего один стол. Даже посуды толковой нет».
И вдруг Лена сказала, как будто поняв то, о чем только что он думал.
— Давай возьмём такси и поедем ко мне. У меня есть бутылочка хорошего вина. Я хочу тебя угостить.
Трёхкомнатная квартира Лены была на пятом этаже. Хотя Путигин уже и вышел на уровень областного начальства, но по гостям ещё не ходил и такой роскоши не видел.
« Правильно поступил, что не пригласил Лену к себе, — подумал Саша, — осрамился бы. Купил спальню, думал, что приобрёл красивую вещь, а по сравнению с той мебелью, что у Лены на самом деле у меня дрова».
Путигин снял обувь, и Лена дала ему тапочки.
— Как раз по моей ноге, — сказал Путигин. « Наверное, мужчины в этом доме бывают, — подумал он, — коль мужские тапочки рядом с её тапочками стоят. Да что это я, промелькнула мысль, — первый день свидания и уже ревную. Какое я на это имею право. А может это отца или брата».
Но Путигин не мог знать, что эти тапочки были Долицкого. Как зверь в природе мочевиной метит свою территорию, так и Михаил Евгеньевич оставлял тапочки у своих любовниц. Этим он подчеркивал, что их встреча не мимолётная и имеет прицел на будущее — оставалось ей только подождать это будущее. Для этого он и оставлял свою вещицу в чужом доме. Банально, но получалось, что вещь ждёт своего хозяина.
Когда Михаил Евгеньевич заводил новую любовницу он покупал новые тапочки, а у старой любовницы не забирал — он не любил сжигать мосты. Домой к себе любовниц он не водил. По этому поводу говорил так: « орлы в своём гнезде не гадят».
Они вошли в комнату. Лена включила телевизор. На журнальный столик поставила тарелочки, бокалы и пошла на кухню. Надо отдать должное, Лена была хорошая хозяйка и умела вкусно готовить. Вскоре на столике появился ужин и бутылка вина.
Они сидели, ужинали и пили вино. По первому каналу шла передача « Один на один» Александра Любимова. Два гостя, один либерал-демократ, а другой правый, Владимир Жириновский и Борис Немцов, что-то спорили между собой, доказывая свою демократичность и либерализм, ну и естественно, кто из них больше радеет за народ. И тут Жириновский не выдержал, схватив стакан, облил Немцова апельсиновым соком.
— Вот они и доказали, чего стоит их демократия, если они друг друга не хотят слушать, — сказал Путигин,— и дерутся на глазах у всей страны. Как же они собираются слушать простой народ.
— Давай переключим на другой канал, пошли они все в задницу — сказала Лена.
Путигин был прав, не было в стране никакой демократии, да она и не могла быть. К власти прорвались такие же люди, что сидели и раньше — никогда не верующие в Бога, а стало быть, без морали. Страха перед властителем уже не стало. Их распущенность и нежелание слушать друг друга, будет видна везде. Они сквернословили, оскорбляя своих же коллег. Даже в парламенте дрались, таская за волосы не только мужчин, но и женщин. Эти все злодеяния, а также речи пропитанные ложью будут печататься и транслироваться всеми СМИ. Пишущая и говорящая по ТВ братия, продавшись за тридцать сребреников, потворствовала, и помогала им в разрушении страны, ругая систему, в которой они жили и которую сами же и создавали. Господа соответствовали своему предназначению. Так и положено себя вести бесенятам. Они дрались у кормушки за добычу, как дерутся в природе подобные им существа.
Путигин украдкой посмотрел на часы,
— Ты торопишься? — спросила Лена.
— Нет, не тороплюсь. Могу и на всю ночь остаться, — шутя, ответил Путигин.
— Ну и оставайся.
Саша обнял Лену, и они застыли в поцелуе.
Проснувшись утром, Саша взглянул на часы и понял, что может опоздать на работу, если будет добираться общественным транспортом. Путигин позвонил в гараж и вызвал машину к дому Лены. Они быстро с Леной позавтракали. Машина уже стояла у подъезда. В начале подвезли Лену к больнице, а потом Путигин поехал в администрацию.
Когда Лена у больницы выходила из машины, это не осталось незамеченным для персонала. Через неделю Михаил Евгеньевич вышел на работу, и ему тут же доложили, о том, что пассия в его отсутствии завела ухажёра, и ни кого-нибудь, а самого вице- губернатора. Михаил Евгеньевич вспылил и в порыве ревности хотел сжечь мосты и забрать свои тапочки. Но, поразмыслив, остыл.
«Оно может и не плохо, — рассуждал он, — меньше подозрений будет. Ведь если что и откреститься от неё можно. Елена Сушкова невеста вице- губернатора, случись прокол, менты не тронут. Ведь под крышей власти можно работать, никого не боясь». И Михаил Евгеньевич решил для себя: «пусть его тапочками пока пользуется другой».
Роман между Леной и Сашей обретал серьёзные намерения. Саша уже намекал на то, что хотел бы познакомить Лену со своей мамой, но Лена как-то уходила от этого предложения и говорила о том, что не надо делать скоропалительных решений.
Один жених был у неё староват, но с деньгами, а второй — молод, но с властью. Лена заметила, что с деньгами у второго было как-то не совсем хорошо. Да и молва о нём ходила в городе что он чудаковатый — не берёт взятки. А Елене Николаевне после той роскоши не хотелось жить семейной жизнью только на две зарплаты — вице-губернатора и врача. Она ездила на курорты только заграницу. Лена понимала, что если выйдет замуж за Александра Владимировича, Михаил Евгеньевич обидится и прекратит с ней всякие дела. У Михаила Евгеньевича уже есть слава хорошего врача и он всегда будет с деньгами, даже без её помощи. А ей не хотелось терять хороший доход, вот она и сидела на двух стульях, пытаясь не упустить ни того, ни другого.
Лена сидела в своём кабинете. После очередной бурной ночи с Сашей ей хотелось спать, никакие дела не лезли ей в голову. Медсестра занесла листы анализов больных, Лена просматривала их, не вникая в суть. Наконец с бумажками было закончено, она отдала их медсестре, чтобы та разнесла по отделениям, а сама, закрыв кабинет, прилегла на кушетке и сразу же уснула. Разбудил её телефонный звонок. Лена взглянула на часы, было половина первого. Звонил Михаил Евгеньевич.
— Привет, Лена.
— Здравствуй Миша, — полусонным голосом ответила она.
— Ты бы зашла ко мне, дело появилось.
— Хорошо, Миша, зайду где-то после обеда, сейчас дел полно, — соврала она Михаилу Евгеньевичу.
В эту минуту Лене не хотелось идти к нему. Она знала Мишину кобелиную натуру, вначале начинает о деле, потом закрывает кабинет на ключ и лезет руками под халат. А у неё сейчас не было никаких позывов к любви.
Долицкий был вынужден позвонить ей потому, что наклёвывался хороший заработок. Десять минут назад от него ушел очень важный клиент Валерий Зубанов. В воровском мире у него было погоняло « Зуб». Он решил привезти в больницу свою семидесятилетнюю мать, ей что-то не здоровилось. Она чахла на глазах, проболела всю весну, а к лету слегла. Валерий разузнал, что в городе есть хороший врач и решил пойти к нему на приём.
— Я , это, мать свою хочу привезти, — начал с порога Валерий, — вот тебе бабло, — Зубанов достал кошелёк и бросил на стол двести долларов. — Понимаешь, мать — это святое. Сделай так, чтобы была отдельная палата ну и уход соответствующий.
— Конечно сделаем , по высшему классу проведём лечение — Михаил Евгеньевич быстро убрал деньги со стола в карман. — Фамилия имя и отчество?
— Чё, моё?
— Нет, матери.
— Анастасия Петровна Зубанова. Понимаешь, у неё чё-то там внутри болит, ты, в общем, разберись, если нужно дорогое лекарство, звякнешь мне, — Зубанов кинул на стол визитку, — поставишь мать на ноги — бабло получишь, не пожалеешь.
— Привозите, положим и вылечим. Надо её сначала обследовать, дня через три я вам позвоню. А вы где работаете?
— Ты чё, я не работаю. У «Сохи» служу по всяким там поручениям.
— А «Соха» это кто?
— Ты чё, совсем того? «Соху» не знаешь? Это же авторитет, он в законе, его весь город знает. Все магазины «Золотой шар» — это его.
— А, понятно.
У Михаила Евгеньевича загорелись глаза, он понял, что тут можно сорвать хороший куш.
В ординаторской сидел Долицкий один. Михаил Евгеньевич холодно поздоровался, и Лена сразу насторожилась.
— Надо снова анализы подделать, — требовательным тоном сказал Михаил Евгеньевич.
— Как фамилия больного?
— Анастасия Зубанова, её сегодня привезут, в «люксе» будет лежать.
— Чья она будет? Кого на этот раз решил обуть, бизнесмена или чиновника?
— Мать одного бандита. Такое мурло только что тут стояло, но долларов полный карман.
— Ты бы, Миша, не связывался с бандитами, — посоветовала Лена.
— А я в советах не нуждаюсь. Мне лучше знать, что можно делать, а что нельзя.
Он разговаривал деловито как с партнёром, а скорее всего как с подчинённой. И Лена поняла, что между ними образовалась какая-то невидимая пропасть. Раньше он разговаривал нежно, деликатно, обнимая за бок или плечи, а сейчас его повадки самца к ней никак не проявлялись. Она заволновалась и ей захотелось показать свою строптивость не только как женщины, но и как делового партнера.
— Не знаю, — сказала она, — с бандитами связываться не хочется, да и медсёстры стали замечать. Слишком много мы подделок делаем. Так можно и за решетку угодить.
— Кому бы бояться, — съязвил Михаил Евгеньевич, — можно подумать, что тебя и защитить некому.
Услышав эту фразу, Лена поняла, что Долицкий уже всё знает. «Да и пусть знает, — подумала она, — а то внушил себе, что он незаменимый».
— Так будешь подделывать или не хочешь?
— Хорошо, сделаю. Только гонорар надо увеличить, мне медсёстрам надо тоже что-то давать.
— Договорились, — Михаил Евгеньевич уже в уме прикидывал сумму, какую он потребует за лечение больной.
Прошло три дня. Лена сидела в кабинете и просматривала только что принесённые медсестрой листы анализов больных. Вдруг ей на глаза попалась знакомая фамилия. Лена взяла листок и тут же отправилась в терапию к Михаилу Евгеньевичу. Начальника отделения на месте не было, он был в это время на обходе. Лена села за стол и стала ждать. В ординаторскую заглянула медсестра — та самая Рита, с которой у Михаила Евгеньевича тоже был роман. Она колючим взглядом посмотрела на соперницу и захлопнула дверь. В коридоре послышался голос Михаила Евгеньевича и тут же зашёл он сам.
— Здравствуй, Миша.
— Доброе утро, Елена Николаевна.
Официальный тон Лену раздражал. И она, еле сдерживая себя, молча положила на стол лист анализов Анастасии Зубановой.
— Всё сделала, спасибо — сказал Михаил Евгеньевич.
— Тут и делать ничего не надо, это её настоящие анализы.
— Зря вы, Михаил Евгеньевич, взялись за это дело, её надо срочно в онкологию отфутболить.
— Перестань паниковать, — Михаил Евгеньевич понял, что перегнул палку и сменил тон разговора. — УЗИ показало, что у неё камни в желчном пузыре, он словно нафарширован камнями. Удалять будем, я уже с хирургами договорился.
— Как знать, как знать, — сказала Лена, — тебе виднее.
Лена ушла, а Долицкий стал звонить Зубанову и просил его приехать к нему.
Зубанова долго ждать не пришлось, вскоре он зашёл в ординаторскую с видом хозяина.
— Чё скажешь, доктор, мать вылечишь иль в Москву везти.
— Не знаю, довезёшь ли. У неё серьёзная болезнь — рак, слышал о такой болезни? Вот её анализы.
Михаил Евгеньевич сунул листок Зубанову. Тот посмотрел на этот листок, как на приговор, ничего в нём не понимая, вернул назад.
— Так чё делать, начальник, будем? — спросил он.
— Что делать, лекарство доставать, — Михаил Евгеньевич достал из стола уже заготовленную бумажку. — Вот это лекарство ей поможет.
Это был уже заранее проверенный и заготовленный трюк. На листке было написано непонятное название лекарства, нужное количество ампул и цена за каждую упаковку, а внизу под чертой стояло «итого» — кругленькая сумма в долларах. Зубанов долго смотрел в эту бумагу, а когда дошёл до слова «итого» вытаращил глаза на Михаила Евгеньевича.
— Это чё, в рублях? — спросил он.
— В долларах. У нас это лекарство не найдёте. Его можно найти только в Америке, оно еще на испытании, и в продаже нет. Мой друг работает в той лаборатории, где его испытывают. С риском для себя может вынести. Если попадётся, то и на нары может угодить.
— Понимаю, — с важным видом знатока нар ответил Зубанов — ты вот чё, договорись со своим корешем. Я сегодня же бабки привезу.
— Позвоню ему сейчас же и намекну. Ты только не тяни с деньгами. Жена друга как раз собирается в Россию лететь, он с ней и передаст.
В обед Зубанов привёз деньги. Михаил Евгеньевич после его ухода на радостях, что сорвал большой куш, потирал руки. Но, как говорит поговорка: «Не веселись, идя на рать, а радуйся, придя с рати».
Операция Анастасии Зубановой проходила нормально. Хирурги удалили желчный пузырь, но при осмотре брюшной полости обнаружили опухоль. Её удалили, а срез отправили на анализ. Предположение Елены Николаевны подтвердилось. Опухоль была злокачественной. Михаил Евгеньевич понял, что на этот раз он попал. После операции Долицкий больную продержал в больнице две недели и как только зарубцевался шов, тут же поторопился Анастасию Зубанову выписать. Ей стало немного лучше, боли в правом боку прекратились. После еды её уже не тошнило и она могла кушать. Зубанов, забирая из больницы мать, заметил, что она не совсем здорова.
— Ты чё, начальник, она ещё больная , а ты её выписываешь?
— Это такое состояние после операции, — отвечал Михаил Евгеньевич.— Свежий воздух, домашняя обстановка, а потом это лекарство действует постепенно. Так что месяца через три она отойдёт.
Михаил Евгеньевич радовался, что всё обошлось хорошо. Своим крупным доходом с Еленой Сушковой он не поделился, потому что она в этом деле не участвовала.
Но пройдёт два месяца, и Зубанов вновь привезёт мать в больницу. Михаил Евгеньевич в это время будет в Египте на курорте. Анастасию Зубанову положат в онкологическое отделение, там она через неделю и скончается.
Лена поняла, что она наказана за измену и всячески старалась вернуть прежнее расположение Михаила Евгеньевича. Она знала , что её место заняла соперница, и та теперь с Михаилом Евгеньевичем смотрит гробницы фараонов. Елена Николаевна решила пока с Путигиным все отношения прекратить и на его предложения о встрече отвечала отказам, мотивируя тем, что очень сильно занята.
Однажды начальника отделения, вернувшегося из отпуска, у входа в больницу встретил Зубанов.
— Ты вот чё, коновал, бабки мне верни. Твоё лекарство туфта, мать умерла. Я шуток не люблю.
— Где же я тебе их возьму? Лекарство купили, мать пролечили. Я же не виноват, что кто-то там плохо лечил, когда я был в отпуске.
— Я ничего не знаю, где хочешь там и ищи. Я тебя на счётчик поставил, если не вернешь, мои ребята тебя в бетон закатают.
На том разговор и закончился. После этого случая Михаил Евгеньевич решил с бандитами больше никаких дел не иметь, но Зубанов будет напоминать о долге, желая получить затраченные на лечение матери деньги с прибылью.