Предыдущая глава:
http://proza.ru/2013/04/27/329
-Встать! Суд идёт... Прошу садиться... Слушается дело по убийству Андрея Павловича Стерхова, 1982 года рождения, ранее проживающего по адресу ул. Лунная, дом 13, кв.37...
Подозреваемая Валерия Николаевна Кирсанова, встаньте... Попрошу тишины в зале!... Господин прокурор, огласите материалы по данному уголовному делу...
-Спасибо, господин судья... Итак... Двадцатого числа августа месяца в Ленинское отделение полиции поступил анонимный звонок, что в доме номер 13 по улице Лунной, в квартире 37, произошло убийство мужчины... Когда наряд приехал по вызову, то по данному адресу был действительно обнаружен труп мужчины, а рядом в бессознательном состоянии находилась гражданка Кирсанова Валерия Николаевна...
* * *
Проснулась я вечером. Солнце стояло у края горизонта, окрашивая его невероятно алым цветом. Смотреть на закат было невыносимо больно, но я смотрела не отрываясь, пока глаза не наполнились слезами. И вот тогда пришло решение, что никогда больше плакать не буду: что бы ни случилось — не буду!
Я осмотрелась: трава, вокруг меня была смята, изорвана - словно смерч прошёл. Хорошо, что моего «сумасшествия» не видел никто, кроме лесной поляны и деревьев на ней, но думаю, что они никому об этом не расскажут. Медленно поднявшись с земли, я тщательно отряхнула пыль и травинки с одежды и побрела прочь от молчаливых свидетелей моего падения.
Добралась домой только к полуночи, отшагав не меньше десяти километров пешком, по окружной дороге, чтобы не попадаться на глаза запоздалым прохожим. На работу, конечно, не пошла, потому что не было ни воли, ни желания сделать хоть шаг за пределы своей квартиры.
Весь день стирала, перебирала вещи, освобождаясь от ненужного хлама, убирала, мыла, чистила, доведя квартиру чуть ли не до идеального блеска и чистоты. И постепенно начала отходить от перенесённого вчера стресса. Мысли прояснились, улеглась ненависть, притупилась боль. Она не исчезла совсем, словно спряталась в укромный уголок, стихла на время, ожидая своего часа, но это дало мне возможность хотя бы спокойно дышать.
Пыталась уверить себя, что ещё не всё потеряно, что жизнь на этом не заканчивается, что у меня есть близкие люди, которым я не безразлична.
-«Ну и что из того, что мне не суждено любить и быть любимой? - успокаивала я себя. - Наверное, это не каждому дано... И мне — в первую очередь. Зато теперь я знаю, что никогда больше не совершу такой глупой ошибки... Никогда не позволю себе — любить...»
Настойчивый звонок в двери прервал мои мысли, заставив вздрогнуть от неожиданности, и я, как испуганный зверёк, кинулась вглубь комнаты, подальше от двери.
Сердце зашлось где-то у горла, готовое птахой выпрыгнуть из груди и улететь прочь. Я невольно прижала его рукой, чтобы хоть на миг остановить это движение вверх и тихо опустилась в кресло, всем существом вжимаясь в него.
Звонок не утихал, вспыхивая вновь и вновь переливистой трелью. Я заглянула в глазок и увидела за дверью Киру. Та с сосредоточенным видом без устали давила и давила на кнопку, с единственным, видимо, желанием поднять на уши весь подъезд. Пришлось открывать.
-Ба! - искренне удивилась подруга. - Знакомые всё лица! А я думала, что ты куда-то завихрилась: уже более двух суток не могу тебя отыскать. Где пропадала, подруга?
-Везде... И нигде, - ответила ей без тени улыбки.
Одна бровь на Киркином челе взлетела вверх, явно удивляясь моему «мудрствованию».
-Всё в порядке! - успокоила её подозрение. - просто немного приболела. Могу же я немного приболеть?
И добавила скороговоркой:
-Но мне уже намного лучше.... Почти отлежалась.
Подруга потрогала мой лоб и произнесла с сомнением:
-Температуры нет...
-А, что, - засмеялась я, - человек болен лишь тогда, когда у него есть температура?
-Не только, - не меняя подозрительного выражения лица, продолжила Кира. - Бывают ещё душевные болезни, кроме физических. Надеюсь, у тебя не такие?
-Что ты, что ты?! - притворно испугалась я. - Какие душевные болезни, если нет души?! Только телесные — и ничего более. Видимо, самый банальный грипп...
-Грипп в разгаре лета? - не приняла моей игры Кира. - Хотя... У такой впечатлительной натуры, как ты, и летом может случится грипп... А зимой — солнечный удар...
Пропустила мимо ушей Киркину подковырку, жестом пригласив её пройти в комнату.
Та с подозрением огляделась вокруг, а потом перевела взгляд на меня:
-А ну, колись, Валерия, что произошло?... Уж больно всё у тебя блестит чистотой. Совсем не похоже, что ты отлёживалась.
-Это я в свободное от лежания время.
-Ну да, ну да! - выдала Кира своё «любимое изречение» - Будто я не знаю тебя, хитрюга! На тебя это совсем не похоже...
-Откуда ты узнала, что я дома? - поинтересовалась я, переводя разговор с неприятной темы.
-К тебе на работу звонила, - призналась подруга. - Лев Борисович сожалел, что у тебя отключен телефон... Какое-то у него срочное дело... было.
Ещё минут десять подруга внушала, что ни в коем случае нельзя отключать телефон, что это не роскошь, а средство общения, что некоторые, а в частности она, очень переживают за некоторых, в частности — меня. А я слушала и глупо улыбалась — так это всё было не важно, так не серьёзно.
-Ну, ладно, ладно! - успокоила Кирку. - Больше этого не повторится. Вот те крест!
-Так тебе, действительно, нечего мне рассказать? - настаивала подруга, явно не веря моей показной весёлости.
-Ей-ей нечего! - сделала честнейшие глаза я. -Неужели бы я скрыла что-то от своей лучшей подруги?
Не знаю поверила мне Кира или нет, но заторопилась уходить на какую-то встречу, которая должна состоятся через полчаса.
-Прости, Лер, что так быстро убегаю! Сама знаешь: такова специфика моей работы - ни минуты свободной... Надеюсь, завтра ты ещё не выходишь на работу?
-С удовольствием бы не вышла, честно призналась ей.
-А что так?
-Так сама понимаешь: врача я не вызывала, и у меня никакого больничного нет... Боюсь прогулов — не избежать.
-Ну, это не проблема! - уверила Кира. - Зайди завтра с утра в поликлинику к нашей общей знакомой Елене Фёдоровне — скажи от меня. Дня на три больничный будет.
-Спасибо, Кира. Что бы я без тебя делала?
Подруга улыбнулась в ответ:
-Не болела бы!
И добавила, шагнув на лестничную площадку:
-Бывай, дорогая, завтра выберу время и заеду... Посидим, поболтаем.
Подруга убежала, а я вздохнула, наконец, с облегчением. Почему не рассказала ей ничего о том, что со мной произошло вчера? Возможно потому, что не хотелось выслушивать или очередное обвинение в собственный адрес, или сочувствие — ни того, ни другого сейчас я бы я не вынесла.
На следующее утро в своём почтовом ящик я обнаружила письмо. На нём не было никаких штемпелей, и я поняла, что его просто подбросили в ящик. Сердце неприятно сжалось, потому что почерк показался знакомым: он был размашистым, торопливым, но легко узнавался. Несомненно, письмо было от Андрея. Первым желанием было разорвать его на мелкие кусочки и развеять, как пепел, по ветру, но врождённое женское любопытство не позволило сделать это.
Я вернулась домой, отложив свой визит в поликлинику на неопределённое время. Долго сидела в кресле перед нераспечатанным конвертом, никак не решаясь вскрыть его: что-то в подсознании противилось этому шагу. Но я не прислушалась к это тихому голосу, вскрыла конверт и начала читать:
-«Дорогая Лера! Нет таких слов, которыми бы я мог просить у тебя прощения, и нет такой кары, которую я заслуживаю...»
Четыре страницы были мной прочитаны на одном дыхании. Сказать, что была сражена этим письмом наповал — значит не сказать ничего.
Где-то я уже видела это? Всё шло, как по какому-то непрофессиональному сценарию: знакомство, пари, объяснение, разрыв, извинение...
После прочтения письма словно оскомина осталась от чудовищного противоречия: вчерашний администратор Стерхов и сегодняшний — обычный мужчина. Словно два разных человека. Вчерашний - жёсткий, безжалостный, даже грубый. Сегодняшний - тонкий, деликатный, чуть нервный.
-Господи! - невольно вырвалось у меня. - Какой же ты — настоящий?! Или ты двулик, как мифический Янус?
Я ничего не могла понять. Такой резкий контраст. Всё распадалось на отдельные куски, на фрагменты, ни коим образом не складываясь в целую картину.
Мужчина-загадка, мужчина-вамп? Всегда думала, что таковых в природе не существует — это приоритет женщины. Выходит ошибалась? Мужчина-вамп существует. И это такой же хищник, в совершенстве владеющий искусством манипулирования женскими сердцами, то притягивающий к себе, то отталкивающий на определённое расстояние. И это расстояние таково, что при необходимости «вамп» снова способен притянуть жертву своим необъяснимым магнетизмом. И так до бесконечности, пока ему самому не надоест эта игра. Ведь вы сами уже не в состоянии порвать эту связь... Связь? Это даже и не связь, а какая-то тонкая нить, которую меж тем разорвать очень сложно.
Вот и меня он потянул за эту тоненькую нить, и я, как глупая муха, полетела в пасть огромного прожорливого, но такого обаятельного паука...
В письме было столько противоречий, столько запутанных мыслей, что я не смогла понять почему Андрей так поступил со мной: то ли из-за страха перед неожиданно нахлынувшем чувством, то ли под нажимом какой-то жестокой, злой силы, то ли из желания проверить меня, то ли из-за всего этого вместе.
В письме было и раскаяние с «битьём посуды», «посыпанием головы пеплом», и явно ощутимая неуверенность, и душевная боль, потому моё женское сердце прониклось к нему жалостью. Андрей не просто просил — умолял простить его.
Окончание письма заставило глубоко задуматься:
-«Нижайше прошу тебя, Валерия, прийти сегодня ко мне в восемь часов, чтобы я мог на коленях вымолить у тебя прощения за своё отвратительное поведение. В противном случае не смогу жить дальше с таким тяжёлым грузом на сердце».
Прочла письмо ещё раз, всё с тем же ощущением удивления и непонимания. И отбросила его прочь, решив, что с меня достаточно испытаний, что свою порцию «любви» получила с лихвой. Но, чем ближе неумолимые стрелки приближались к назначенной цифре, тем беспокойнее становилось у меня на душе. В половине восьмого это беспокойство достигло предела, и я, забыв все доводы в пользу известной аксиомы: не искушай судьбу — она может этого не простить, ринулась на Лунную. Только на площадке вспомнила, что не взяла с собой письмо — пришлось за ним вернуться.
К восьми часам, конечно, не успела. Когда я стояла перед дверью с номером 37, мои часы показывали четверть девятого. Не знаю решилась бы позвонить в неё, но на верхнем этаже хлопнула входная дверь, и та, перед которой стояла я, со слабым звуком начала открываться. От неожиданности готова была кинутся в бега, но злополучная дверь чуть приоткрывшись, словно приглашала зайти. Из квартиры доносились приглушённые звуки музыки и лился мягкий, рассеянный свет...
Помедлив несколько секунд, я переступила порог и позвала:
-Есть кто дома?
Вопрос остался без ответа. Кроме музыки из квартиры не доносилось никаких иных звуков, словно она была пуста. Я сделала ещё несколько шагов и вошла в комнату. Моим глазам открылась идиллическая картина: на столике перед диваном стояли какие-то бутылки с красочными этикетками, замысловатые фужеры на длинных ножках, тарелочки с закусками, а в центре красовалась ваза с фруктами. Здесь явно ждали и готовились к приёму гостей. Или гостя.
В стороне, наискосок от сервированного стола, на толстом, пушистом ковре вниз лицом лежал Андрей, а в его спине торчал кухонный нож...
Продолжение:
http://proza.ru/2019/07/22/743