Многие вещи происходят в этом мире случайно. Я случайно появился на свет от случайного и незапланированного совокупления моих родителей где-то на сеновале, общежитской койке или купе скорого поезда.
Я случайно пошел в школу, которая случайно оказалась рядом с моим домом. Случайно поступил в медицинский институт на стоматологический факультет, потому что случайно именно в том году был большой недобор мальчиков, и меня взяли исключительно из тех соображений, чтобы восполнить нехватку молодых людей мужского пола.
Можно еще бесконечно долго перечислять количество тех случайных вещей, которые произошли в моей жизни. Но я не хочу, и не буду заниматься этим довольно изнурительным занятием. Глупо т бесполезно. Уже ясно и очевидно, что человеческая жизнь, во всяком случае, моя, состоит из набора ничем несвязанных с собой случайностей. И искать какую-то закономерность и логику в жизни - неблагодарное занятие. В добавление к сказанному, можно лишь предположить, что когда-нибудь я также случайно уйду из этого мира от какого-нибудь случайно упавшего сверху кирпича, инсульта или пьяного водителя, случайно выехавшего на «встречку». И никто не заметит моего случайного исчезновения.
И не перевернется мир, не закричат дети, и не заплачет вдова.
Все будет тихо и спокойно. Так, как будь то, ничего не произошло.
Никаких природных катаклизмов, ни землетрясений, ни катастроф. Подумаешь, не стало еще одного случайного человека. Подумаешь, невидаль. Рождение и смерть происходят в мире каждый день, и мир к этому давно привык. Миру кажется это вполне естественным и нормальным.
Одним словом, я случайный человек. Что тут еще добавить? Довольно нелестное и обидное определение, но я привык к этому, я даже стал находить в этом свои плюсы.
Случайный человек не виден и не заметен. Его вообще, как бы, и нет вовсе. Нет – значит, нуль. А какой спрос с нуля?
Случайность- это как-то легко, не запланировано, не серьезно. Одним словом, никак. Если бы не эта случайность, то вообще бы ничего не было.
И, наверное, поэтому, как и у всех случайных людей, все в моей жизни протекало как-то несерьезно и не фундаментально.
Случайная работа, случайные женщины, случайные связи.
Все это происходило хаотично, сумбурно и не запланировано. Уже само слово «случайность» подразумевает некую несерьезность.
Я и сам ощущал какое-то легкомыслие в своем характере..
Как говорила моя мама, у меня с детства никогда не было никакой цели. Каждый человек, говорила она, должен иметь перед собой великую цель. У меня же, как назло, не было никакой. Вернее, цели были, но были они какими-то мелкими и несерьезными.
Серьезные люди уже с детства имеют большую великую цель, и шаг за шагом идут к ней упрямо и целенаправленно. Во всяком случае, мне всегда так казалось. Я наблюдал за своими «серьезными» одноклассниками и в тайне завидовал им. У них была цель, и они упрямо шли к ней. Это делало их жизнь осмысленней и полней.
Я же ни шел, ни куда, и ни чем не занимался. Просто плыл по течению, как, сами понимаете, что. Это меня ужасно угнетало.
Пытаясь найти себя и как-то поднять авторитет хотя бы в собственных глазах, я перепробовал десятки разных занятий: Ходил в драмкружок, писал какие-то стихи, рисовал, занимался спортом, музыкой. Увы. Ничего не грело и не цепляло мою душу.
Наконец, я поставил на себе крест, будучи окончательно уверенным, что у меня нет никаких способностей, и что я конченный и бесперспективный человек.
В конце - концов, я утешал себя мыслью, что мир состоит в основном из серых незаметных «посредственностей», которые в основном и выполняют всю грязную работу. Надо же кому-то убирать мусор. Не всем дано быть гениями и начальниками.
Хотя, иногда бывает обидно.
Вся моя последующая жизнь была только подтверждением этого.
Я никогда не думал, что буду стоматологом, с детства ненавидя стоматологический кабинет и все, что с ним связано. Сами же зубные врачи казались мне бездушными и жестокими монстрами.
Но все мои знакомые пошли в медицинский, и я, очевидно, повинуясь какому-то стадному чувству, пошел с ними за компанию.. Я не горел особым желанием поступить в институт, но случилось так , опять же вероятно, случайно, что в том году был недобор юношей - я поступил и стал студентом.
Даже после окончания института, уже работая в поликлинике, я все еще искренне предполагал,что это лишь только временный переходный период в моей биографии. Я создан для чего-то другого, более благородного, возвышенного и интересного, чем копаться в чьих-то гнилых зубах.
Но самым смешным было то, что чем больше я работал, познавая глубины профессии, тем сильнее это нравилось и увлекало меня. Парадокс. Жизнь, вообще полна парадоксов. Чем дольше живешь на свете, тем больше убеждаешься в этом.
Так же не запланировано и случайно я пошел в армию. Хотя по большому счету, я человек сугубо гражданский и автомат в моих руках выглядит, как седло на корове. Просто вдруг представилась такая возможность, опять же, совершенно неожиданно и случайно для меня.
Я узнал в военкомате, что в ряды Вооруженных Сил набираются люди с Высшим медицинским образованием и встав перед выбором работать в поликлинике стоматологом или быть военным, я выбрал последнее. В этом было что-то романтическое и мальчишеское. Я представлял себя. идущим в офицерской форме по улицам родного города и это делало меня ужасно значимым в собственных глазах
Мои иллюзии сразу же рассыпались, когда я попал в военный городок. Два года службы среди непроходимой тайги, комаров и грязи показались мне долгими, нудными и скучными.
Их можно было взять и смело вычеркнуть из моей жизни.
Хотя…опять же парадокс- впоследствии я вспоминал службу в армии с теплотой и трепетом.
Так же случайно и безрассудно я женился, едва успев закончить воинскую службу. Ее звали Марина. Мы познакомились с ней тоже совершенно случайно на дне рождения у моего друга. Если бы я не пошел тогда к нему в гости, конечно, ничего этого бы не было. Но я пошел и, встретив там Марину, влюбился в нее без памяти.
Что делать? Я был тогда молод, наивен и глуп. Тем более два года , проведенные в армии сказались на мне очень негативно- каждая вторая женщина казалась мне почти королевой.
Все мои мысли были заняты только Мариной. Я хотел постоянно видеть ее, слышать ее ангельский голосок, который казался мне музыкой. Все в ней было удивительно и почти божественно. Я готов был лежать у ее ног, как верный и преданный пес, ловя каждое ее желание.
Но любовная лодка очень быстро разбилась о быт.
Через несколько месяцев супружеской жизни, прекрасный ангел неожиданно превратился в монстра. Марина стала несдержанной, ворчливой, вздорной и постоянно требовала от меня подарков и денег. На мои уговоры пойти работать, она отвечала, что это прерогатива только мужа. Он зарабатывает деньги в семье. Жена должна их только тратить. Самое интересное, что эту политику поддерживала и ее мать, моя теща. Я оказался под двойным огнем. Надо сказать, что теща меня не полюбила сразу. Скорее всего, я не внушал ей особого доверия, не соответствуя ее представлениям об идеальном зяте. Вообще, она была человеком очень замкнутым и молчаливым. Даже к своему мужу, моему тестю, она относилась сухо и. как мне казалось, с какой-то скрытой брезгливостью. Теща постоянно ворчала на него, без всякого на то повода, была вечно чем-то недовольна. Хотя, должен сказать, что свои обязанности по дому теща выполняла довольно исправно.
Она стирала и штопала ему белье, готовила ужин, но делала это без всякого энтузиазма и желания. Так, словно выполняла тяжелую и обременительную для нее работу.
Мне невозможно было не видеть всего этого и это производило на меня довольно, неприятное впечатление.
Дочь всегда в чем-то напоминает свою мать. Это истина. И эти зачатки «бабской стервозности», уже разглядывались в моей жене. По дому теща всегда ходила с надутым видом и почти не разговаривала со мной. Если это и случалось иногда, то говорила она нехотя и сухо, с чувством явного пренебрежения.
Чаще всего, если ей нужно было что-то сказать мне. делала она это через Марину.
Выглядело это примерно, так.
-Мама просила тебя вынести с балкона старый диван.- говорила мне жена через какое-то время.
-А почему бы ей не попросить меня об этом лично? -спрашивал я.
-Какая тебе разница?
-Большая! У нее, что языка нет? Или она его проглотила.?!
-Как ты смеешь так говорить о моей маме! Тебе никто не давал права. оскорблять ее.
-Я ее вовсе не оскорбляю.
-Оскорбляешь!
-Совсем и не думал.
-Нет, оскорбляешь!.
-Интересно, как это, я ее оскорбил? И когда?
-Только что.
-Ты слышала?
-Да. Ты говоришь о ней в таком тоне, который она не заслуживает..
Подобный разговор мог длиться еще бесконечно долго и заканчивался всегда скандалом. Но едва заканчивался один скандал, тут же назревал другой.
-Почему ты до сих пор маму называешь по имени-отчеству? -спрашивала меня жена.
-А как я должен ее называть?
-Мамой!
-Ну-ну.
-Что «ну-ну?!» Она ведь, в сущности, твоя вторая мать. Разве не так?
-Так. Но я не могу.
-Почему? Ей будет приятно. Я ведь называю твою маму «Мамой». Почему ты не можешь?
-Не могу и… все
-Что значит «не могу?!» Я требую, чтобы ты называл ее мамой!
-Пойми, мне тяжело называть ее мамой. Для этого нужно время. Я не могу так сразу.
-Мы живем вместе уже три месяца.
-_Ну, хорошо, хорошо. Я буду называть Эмму Илларионовну мамой. Если ты так хочешь.
-Да, я так хочу.
Но едва в доме вечером появлялась теща, как тут же мой язык становился деревянным и я снова называл ее по имени и отчеству под гневные взгляды жены. Не мог я назвать ее «мамой»! Это было выше моих сил. В конце -концов, мама у меня одна, а тещ с женами еще неизвестно сколько будет.
Ровно через шесть месяцев я пошел в ЗАГС и написал заявление о разводе. Дав себе слово никогда больше не жениться.
Коллектив поликлиники, где я работал, в основном был женский. То небольшое количество мужчин, не считая меня и главного врача с зубными техниками, как-то рассеивались в огромном количестве женщин, и были на их фоне практически незаметны. В этом, безусловно, есть много минусов, но если на некоторые вещи закрыть глаза, то вполне можно с этим уживаться. Главный плюс заключается в том, что тебе никогда не набьют морду.
Надо сказать, что по жизни я был одиночкой и никогда не любил большого скопления людей. Поэтому, сколько себя помню, коллективное начало во мне всегда отсутствовало. Но если ты работаешь в коллективе, свое самолюбие и привычки нужно спрятать подальше. В противном случае, ты будешь выглядеть белой вороной, тебя заклюют, и в конце- концов, вышвырнут вон.
Так что с коллективом, шутки опасны. Тем более, женским. Противопоставлять себя коллективу, даже, если ты тысячу раз прав, это все равно, что, извините, мочится против ветра. Себе дороже. Это я узнал по собственному опыту. Никогда не объявляйте войну коллективу. Результат известен заранее. Проиграете. Самое разумное и безопасное - это слиться с коллективом и стать его рядовым членом, что я, собственно, и сделал.
Люди объединяются в коллективы от слабости. Но когда они в коллективе -они сила. Коллектив-это великое достижение человечества. Здесь трудно определить, кто работает плохо, а кто хорошо. Все оценивается по общему результату. В коллективе трудно найти виновника. Если что-то случилось, то виноват не какой-то конкретный человек, виноват коллектив. А значит, не виноват никто.
После первого года работы я уже ощущал себя почти Богом от стоматологии. Не хочу показаться самоуверенным, но , наверное, так оно и было. Не было таких вопросов стоматологии, в которых бы я не ориентировался и не cмог решить. Постепенно я стал обрастать клиентами, связями, нужными людьми, большинство из которых, кстати сказать. были женщинами. Это тоже было одним из плюсов профессии.
Так бы и продолжалась моя довольно беззаботная и сытая жизнь в поликлинике и, вполне возможно, я когда-нибудь стал бы главврачом, похожим на Равиля Рашидовича. И сидел бы я в своем кабинете, попивая кофе, и отдавая распоряжения сотрудникам. если бы, не произошла глупая случайность, которая в корне повернула мою жизнь на сто восемьдесят градусов.
В тот день утром в кабинет вошла Елена Борисовна. Лена-это наш заведующий отделением. То есть мой непосредственный начальник, после главного врача.
Как и положено всем небольшим начальникам, Лена строила из себя очень важную персону, но это у нее получалось не совсем убедительно. В сущности, она добрый и мягкий человек, замотанный работой и домашним бытом. Мне иногда казалось, что Лена путала свои функции тихой послушной мужу жены с функциями заведующего отделением, который в силу своего служебного положения должен быть строгим и беспристрастным.
Эта путаница очень неблагоприятно отражалась на всех нас.
В тот момент, когда нужно было проявить характер , наказать кого-то, поставить на вид или накричать, она вдруг делалась мягкой и нерешительной. И наоборот - в самую неожиданную минуту она могла вдруг отчистить кого-нибудь за малейшую провинность.
Это создавало определенные трудности, но даже к этому можно было привыкнуть.
У Лены был явно чем-то озабоченный вид. Впрочем, у нее в последнее время всегда такой вид. Давит бремя ответственности.
Между нами, как короткая перестрелка, завязывается один и тот же диалог, который с незначительными изменениями происходит почти каждый день..
-Опять опаздываем?
-Пробки, Лена.
-Выходи из дома раньше.
-Всего-то на пять минут опоздал.
-Вчера на пять минут. Сегодня на пять минут. Когда это кончится?
-Обещаю, что когда-нибудь кончится.
-Я слышала это уже не один раз. - продолжала Лена свой гневный монолог.- Приходишь на работу позже, уходишь раньше. А зарплату получаешь первый.
-Разве это зарплата? Пособие по безработице.
-А эти твои вечные левые клиенты! У тебя совесть есть?
-Совесть у меня есть, а вот с деньгами напряг.
-Не перебивай меня! . На чем я остановилась? Так вот… Вечно молодые бабы у тебя в кресле.. Здесь не публичный дом, а государственное учреждение.
Наконец, она успокоилась и замолчала. Теперь наступила моя очередь
-Ты, что, с мужем опять поругалась?- спросил я.
-Представь себе, да.
Я сознательно наступил на ее больное место. Лена сразу насупилась и покраснела от волнения.
-Вот, например, я. Ни с кем не ругаюсь. Живу себе тихо и спокойно. А все почему? Потому что не женат. Брак- это добровольное сумасшествие. Что поругались-то?
-Потому что, он козел !
-Любовь -зла, полюбишь и козла .-философски заметил я.
-Это не любовь зла, это козлов развелось слишком много.
Он, видите ли, не хочет работать грузчиком. Это ниже его достоинства. Ни на что нет толку. Уже третью работу меняет. Слюнтяй!
-Разойдись.
-А дочь? Кто кормить ее будет? Ты?
-Бери взятки.
-Пошел ты!.
Лена надулась и замолчала. Нужно было как-то смягчать ситуацию. Я подошел к ней и, положил руку на плечо.
-Ну, прости меня, мерзавца. Леночка. Я ведь не со зла. Ну, хочешь. я за тебя в субботу отдежурю?
Похоже, это предложение подействовало. Ее глаза сразу стали мягкими, и на губах появилась слабая улыбка.
В тот день неприятности обрушились на меня с самого утра.
У дверей моего кабинета, где уже угрюмо сидел народ в ожидании своей очереди, меня остановила женщина. Я сразу узнал ее Это была Вервильская . Три дня назад я поставил ей импортную пломбу. Надо сказать, что такие пломбы в поликлиниках ставят редко, а если ставят, то только очень хорошим знакомым .Каждый стоматолог имеет у себя в запасе такой материал, чтобы при случае подзаработать. Я недвусмысленно намекнул Вервильской, что у меня есть такой материал, но это будет платная услуга. Вервильская согласилась, и осторожно сунула мне в карман халата красную «десятку».
Увидев меня, она поднялась со своего стула и преградила мне дорогу.
-Здравствуйте доктор. Вы меня помните? –начала она тут же в коридоре .-Вы в пятницу ставили мне пломбу. Так вот, она выпала.
Все это было произнесено достаточно громко и зло, Почти с ненавистью. Так, словно, произошло нечто ужасное.
Она сделала это с явным намерением опозорить меня перед моими клиентами. Это было очевидно. В таких случаях ( а они бывают довольно часто), все решается тихо и спокойно. Что называется, без свидетелей. Тут же было явное желание унизить меня публично.
-Ничего страшного.- произнес тихо я - Пойдемте, я поставлю вам новую.
-У меня нет времени, я не могу ждать.
-Хорошо, подойдите в любое удобное для вас время, и мы решим вашу проблему.
-Я не хочу больше у вас лечиться. Верните мне деньги.
От стыда я готов был провалиться сквозь землю. Вся эта сцена происходила в коридоре на глазах у пациентов.
Я отвел Вервильскую в сторону, и достав из кармана деньги, сунул ей в руки помятую «десятку».
Вервильская удовлетворенно поджала губы и ушла.
Я вернулся в кабинет, но настроение было изрядно испорчено.
Моя интуиция подсказывала мне, что ничего хорошего от этого инцидента не будет. Так оно и вышло.
Через полчаса меня вызвал в кабинет главный врач.
Вообще, все начальники чем-то похожи друг на друга
Совсем не важно кто твой начальник, мужчина или женщина. В них есть что-то объединяющее, что-то очень общее, делающее их поразительно похожими друг на друга. Какая-то важность и недоступность для простого смертного. Они делают вид, что знают про тебя что-то такое, чего ты сам никогда не узнаешь и не сможешь узнать. Их лица,. как правило, ничего не выражают. Они беспристрастны, скучны и суровы. Но самое главное, как мне кажется, это люди, любящие даже не деньги. Они любят власть над другими людьми. Пусть маленькую, крохотную, едва заметную, но власть. Это делает их очень значимыми в собственных глазах, наполняя жизнь, каким-то особым содержанием. Начальник-это не только должность и кресло, Это черта характера. Мировоззрение, если хотите. Я заметил, что по жизни мне никогда не везло на хороших начальников. Может быть , я их боялся, может быть не умел подстраиваться под них Скорее, то и другое. Но я твердо убежден в одном- ни за какие деньги я не стану начальником. Это чуждо, непонятно и дико для меня. Власть над другими людьми подобна болезни, к которой у меня, вероятно, врожденный иммунитет.
В кабинете главного сидела Лена. Увидев меня, она смутилась и покраснела.
-Разрешите, Равиль Рашидович?
Равиль сидел в своем кожаном кресле у окна, и исподлобья смотрел на меня. И в этом взгляде не было ничего хорошего.
Если я и мне подобные люди, согласно моей классификации, относятся к категории случайных людей, то наш главный врач к такой категории, разумеется, не относился. Это был далеко «не случайный человек». Такие люди запрограммированы с детства.
В их жизни нет ничего лишнего и случайного. Вся их жизнь расписана и предопределена заранее. Они последовательно идут к своей цели, ни на шаг, не отступая от правил. Такие, как он, становятся начальниками. Такие, как я- подчиненными. И в этом есть своя великая логика.
-Догадываетесь, зачем я вас вызвал?- после небольшой паузы спросил он.
-Нет.
-Жалобы на вас, Владимир Николаевич. Выпадают ваши пломбы.
-А может быть, это качество пломб плохое?
-У других почему-то не выпадают, а только у вас.
Мне нечего было возразить на это и, я молчал.
-Плохому танцору всегда что -то мешает…-продолжал главный.
-Уточните. пожалуйста, что именно.
Главный усмехнулся, бросив короткий взгляд на Лену.
-Вот и заведующая ваша на вас жалуется.
При этих словах Лена поднялась и покраснела
-Вы сидите, сидите, Елена Мухтаровна.
Лена села. Ее взгляд неуверенно заметался по кабинету, так, если бы она вдруг неожиданно и сильно захотела в туалет.
-Ну, так как, Елена Мухтаровна, что скажите?
-Ну, бывает иногда. Опаздывает.- сказала она тихо, стараясь не смотреть мне в глаза.
-Вот видите -подхватил главный.- А народ в коридоре ждет.
Он снова замолчал и забарабанил пальцами по столу.
-Деньги берете за пломбы?- спросил он вдруг резко и в упор посмотрел на меня.
Отпираться было бессмысленно. Я стоял, как провинившийся школьник перед учителем и не знал, что говорить. Сквозь окно я видел пустую улицу. На ветках деревьев едва начала пробиваться молодая листва, весело суетились лохматые скворцы, но я без всякой радости смотрел на этот пейзаж, интуитивно чувствуя, что вижу его в последний раз. На душе было горько и пусто.
-Вы понимаете, чем это пахнет?- спросил главный. В его голосе появились твердые и безжалостные нотки.
Я принюхался и сказал:
-Ничего не чувствую, кроме запаха дорогого одеколона.
Я понимал, что говорю явные глупости. Но таков уж мой скверный характер- едва над моей головой сгущаются тучи, как вместо инстинкта самосохранения во мне срабатывает инстинкт саморазрушения. Я начинаю действовать по принципу, «чем хуже. тем лучше».
Главный опять усмехнулся. Но на этот раз его усмешка была злой и недоброй.
-Шутить изволите? Ну-ну .Елена Мухтаровна. -обратился он к Лене.- Вы можете идти работать.
Лена вышла.
-Ну, что мне прикажешь с тобой делать?- спросил он. уже более сочувственным тоном, когда за ней закрылась дверь
Это говорило примерно о том, что он вполне понимает меня и даже где-то сочувствует. Но и я в свою очередь, должен понять его.
Он мой начальник и обязан отреагировать на сигнал. Он всей душой хотел бы мне помочь, но не может. А не может он потому. что я веду себя совсем не так, как полагается в подобной ситуации. Мне даже стало смешно от этого.
-Что ты улыбаешься?- спросил он. бросив на меня не очень дружелюбный взгляд.- Это подсудное дело. Ты понимаешь это?
Я молча кивнул головой в знак согласия, хотя совершенно не был с ним согласен. Разве мог тогда я знать, что пройдет каких-нибудь несколько лет и все встанет с ног на голову в этом мире..
То, что было плохим, станет вдруг хорошим, а то что считалось
хорошим, станет глупым и смешным?
Добродетель станет пороком. А порок превратиться в благо.
Но всего этого я еще не знал и не мог знать. Если бы я молчал тогда и соглашался с главным, вероятно, все сложилось бы по-другому? Но это было не в моем характере.
Характер- это судьба. Но и это я тоже понял гораздо позднее.
-Знаете. Равиль Рашидович, у кого не выпадают пломбы?- спросил я с явным апломбом.
-У кого?
-У того, кто их не ставит.
-Это ты к чему?
-Так, к слову. Еще у нас в институте говорили: хочешь учиться- будешь врачом, не хочешь учиться- будешь главным врачом.
-Ты во что. Не умничай здесь. Ты зачем деньги за пломбы берешь?
-А вы не берете?
Главный побагровел.
-Что?! А ты видел?
-На одну зарплату черную «Волгу» не купишь.
-Вон от сюда!- заорал главный.
Я повернулся и пошел к дверям.
-Стой.- услышал я за спиной и остановился.
-Пиши заявление.- сказал главный.- И имей в виду- ты не устроишься ни в одну поликлинику города. Это я тебе обещаю.
Тут же у секретаря, я написал заявление об уходе. Надо сказать, мое первое заявление. Потом их будет очень много, и я привыкну к этому. Но это заявление я писал трясущейся от волнения рукой, и наворачивающимися, на глазах слезами. Что ни говори, а мне было жаль уходить из поликлиники.
В коридоре меня остановила Лена.
-Ну, что? В субботу отдежуришь за меня
-Вряд ли.
-Ты же обещал.
-Меня уволили.
Лена округлила глаза. Боже мой, подумал я, какой артистизм.
Никогда не подозревал, что у нее есть к этому способности.
Ведь она уже явно знала, что я уволен. Зачем тогда играть?
Значит, все-таки, она чувствовала какую-то вину передо мной?
Если бы не «слила» меня плавному, меня бы не уволили.
-Как?! Не может быть!
-А вот так.
Честно говоря, где-то в глубине души, я тайно тешил себя надеждой в ту минуту, что Лена поднимет весь коллектив, побежит к главному, и будет просить за меня, уверяя его, что я еще не совсем конченый человек, я обязательно исправлюсь и буду прекрасным доктором. И вообще…я удивительно чуткий и добрый человек. Не надо со мной так. И внемля ее словам, главврач отменит свое необдуманное решение и, возможно даже, извиниться передо мной. Наш могучий женский коллектив возьмет меня на поруки, и я, оставшись в поликлинике, через год стану лучшим врачом отделения.
Но этого, конечно же, не произошло.
Зачем ей это? Любой начальник заинтересован в тихих, исполнительных «непроблематичных» сотрудниках, коим я не являлся. Лена держится за свою, хоть и маленькую, но начальствующую должность. Что дает ей эта должность?
Она дает ей крохотную прибавку к зарплате и такую же крохотную
власть над людьми. И за эти микроскопические привилегии Лена будет драться до конца.
Но все это я понял много лет спустя, когда изрядно набил себе синяков и шишек.
Это был мой последний день в стоматологии. Так, по вине какой-то скандальной тетеньки, а если быть еще точнее - по моей собственной глупости, бесславно закончилась моя медицинская карьера. Кстати, через год я случайно узнал, что Лена разошлась все-таки со своим мужем и стала главным врачом в другой поликлинике.
Говорят, если не знаешь куда идти, иди вперед. Вот я и иду, ясно сознавая, что не знаю, куда и зачем. Я думаю, что и те неслучайные, серьезные люди , по большому счету, тоже не знают куда идти. Они только делают важный вид, что знают. Но это не так.
И уже в который раз, я начинаю все с чистого листа, порой искренне удивляясь самому себе. Как у меня хватает еще на это сил. Но другого пути нет. Это я знаю точно. И, начиная опять все с самого нуля, я подозреваю очень сильно, что никакого счастья на свете не существует,, даже для отдельно взятого человека. А есть только путь к этому счастью. Странный, долгий и не легкий путь.