Дорогая Клавдия Сергеевна,
Мне несколько неудобно писать Вам – я, видите ли, писатель-романист. Пишу двухтомные детективы, большей частью из жизни. Они продаются неплохо, особенно на больших железнодорожных станциях. В процессе подготовки к романам, сочиняю маленькие веселые вещицы из жизни пожизненно интернированных. Смех, так сказать, отсидке не помеха (юмор).
Это, вроде, вступление, чтобы вы не посчитали меня одной из миниюбок, потребительниц ваших советов, когда их задирают. У меня же совсем другой случай, свойственный людям моего возраста и писательского положения.
Дело в том, что меня и в этом году не выбрали в президиум «Лаврового листа» - нашего союза писателей. Я подозреваю, чья это работа: у меня есть старый враг, еще с институтских времен. Смешно сейчас вспоминать, но мы подрались с ним из-за... конечно же вы догадались сразу, из-за миниюбки, назовем ее для простоты Земфирой. Я ему выбил резец в верхней челюсти.
На третьем курсе, в классе Хореографии поэта Долматовского (хореография - курс писания хореем, объясняю для тех, кто не кончал литературный) Земфира предпочла этого моего приятеля, он писал любовную лирику хореем намного лучше меня. Я всегда предпочитал солидные ямбы, а по Хореографии едва сдал зачет. А Земфира очень любила хорей во всех его видах от четвертичного до восьмидольного, в котором преуспели только большие мастера, вроде Никиты Сатанинского или Шлезвига Гольштинского.
Короче, Земфира сделала выбор, оставив меня с сердцем разбитым хореем.
Прошли годы, и эти хореисты поженились и в пику мне своего первенца назвали Хореем Васильевичем. Теперь этот их Хорейчик вырос и, получив необходимое литературное образование, стал тоже поэтом-хореистом, и избран председателем «Лаврового листа». Я совершенно уверен, это он в пику мне, принимает заявления о ссудах только написанные четвертичным хореем. Уже который год я не в состоянии поехать в Турускавец из-за хорея этого Хорея (вроде как шутка).
Более того, при зачитке глав из второго тома моего романа «Разбитая бутылка», недоброжелательный Хорей, яблоко от яблони, так сказать, подговорил своих приятелей в зале, и они стали прерывать меня дерзкими криками «хореем, пожалуйста!» и при этом топали своими копытами.
Уважаемая Клавдия Сергеевна, войдите в мое положение. Мне необходим отдых в Турускавце на водах. С моим плодотворным знанием человеческих душ, психоанализ миниюбок, вашей клиентуры, для меня не проблема. Нельзя ли подработать в вашем оффисе, конечно, если там не надо писать заявление хореем (шутка).
Твой,
«Замученный хореографией»
Уважаемый «Замученный хореографией»,
Читаю ваш роман «Разбитая бутылка» без отрыва от производства, начиная со второго тома. Меня взволновала судьба главного героя, полковника Варюгинского угрозыска Леопольда Аккадского. Неужели это он разбил бутылку? Хотя лучше не надо, не говори мне – я хочу сама дочитать до второй главы.
А что до хореев, то мы пользуемся централизованной службой ОАО «Мышки и мушки». Они вывели не только хореев, но всякую прочую насекомость, противно упоминать даже.
Твоя,
К.С.Эполетова, ДПА