– Вячеслав, как вам удается обманывать время, создавая свои спектакли, которые идут годами?
– Я всегда цепляюсь за якорь философии. Я беру глубокие вещи, которые замешаны на вечном.
Все они отражаются в маленьких каплях, но они и есть притча нашей жизни.
Поэтому я всегда выбираю притчу, которая будет актуальна во все времена.
Не важно, идет ли речь о социальном или внутреннем запрете.
Просто речь идет о степени твоей свободы. И поэтому я строю
свои наивные сказки на философских вещах.
Поэтому они актуальны и сегодня и завтра.
Какая им разница?
– А Слава Полунин – это кто?
– Да ты что? Как это – кто? Это ж Асисяй! Помнишь? Блю-Блю-Блю-Канари… Голубая-приголубая канарейка.
– А-а-а… А где он подевался? Его давно не видно.
– Да он с конца 80-х за границей живет. Сначала в Лондон вроде перебрался, теперь вот под Парижем. Да и вообще – живет по всему белому свету. Космополит, в общем. Богатый, между прочим, человек.
– Слушай, тут написано, что этому его Снежному шоу 20 лет. И что оно уже где только ни показано. И еще – что оно эффектно-грустное. Разве может быть эффектное грустным?
– Не знаю. Наверное, может, раз пишут. Пойдем, посмотрим.
Уже на выходе из метро мы поняли – это и есть Снежное шоу. По ступенькам стелилась мелко нарезанная папиросная бумага – сбивалась кучками, забивалась под ступеньки, вольно перекатывалась по холодному бетону перехода.
Но то, что шоу Нежное – мы поняли через три часа. Когда выходили из зала. ЭТО было внутри и долго не отпускало. А потом улеглось на дно и иногда напоминало о себе...
На входе в зал, где обыкновенно распоряжаются интеллигентные дамы с архитектурными прическами, нас встречали серьезные рослые парни. Они помогали зрителям справиться с различными техническими обстоятельствами, которыми густо нашпиговано представление. Кроме того парни следили, чтобы народ не фотографировал уникальное полунинское шоу. В общем, обеспечивали полнейший порядок.
Пока народ, в большинстве своем все-таки взрослый, растекался по залу и утверждался на местах, из динамиков лился шелест паровоза, что торопил гудками время и звал к началу перфоменса. Благодаря этому неожиданному приему с каждой минутой нарастало сладко-тревожное ощущение – предчувствие путешествия…
Все-таки не случайно весь мир принимает это шоу с восторгом. Оно не просто эффектное. Оно не просто грустное. Оно – уникальное. И не только потому, что звука – лавина и цвета – шквал. И не столько потому, что бумажный снег сменяется мокрым дождем, а потом зритель захлебывается мощным турбинным ветром. И иногда под нарастающий рев динамиков зал погружается в густую темень, а временами фейерверком полыхает сцена, и с неба сыплются миллионы мыльных пузырей. Не это главное.
В спектакле много Полунина – неожиданного, трепетного, пронзительного. Он то замирает в тугой смысловой паузе, то медленно двигается или быстро говорит на непонятном языке. То слушает зрителя, то заставляет слушать себя… Здесь все понятно без слов. Понятно на любом континенте, человеку с любым цветом кожи и разрезом глаз. Потому что жизнь в разных странах на самых своих глубинах гораздо более одинаковая, чем разная. Потому что все и повсюду иногда грустят. Все бывают одиноки. Все ждут любви и спешат за счастьем. Но не все успевают. И не каждый дожидается. Но в каждом живет надежда, и это главное, о чем молчит Слава Полунин – старый клоун в радостном желтом комбинезоне и красных лохматых тапках в цвет носа.
Феерическое зрелище – не отпускает, не дает переключиться, переглянуться, перешепнуться. Праздничный настрой и волшебный эфир. Погружение в сказку, в детство – незаметно, глубоко, до самого потаенного дна. И местами нет логики. И во многом есть философия. Иногда – просто театр абсурда. Не это ли суть клоунады? Зрелищное, пронзительное шоу. Магия и комедия. Хочется смеяться. А может быть плакать. Или просто обмануть время, вернуться туда, где шары и мячи, где горки, хруст снега и свист ветра в ушах. Где все живы и все вечны…
Финал. Поклон. Клоуны забрасывают в зал гигантские воздушные шары – от метра до двух в диаметре. Все без исключения зрители превращаются в детей. Каждый хочет толкнуть упругий резиновый бок. И не только женщины опережают своих детей, подпрыгивая на тонких каблуках, но и их серьезные мужья – улыбаются во весь усатый рот, блестят глазами через толстые очки – тоже тянутся к детству, позабыв приличия и возраст.
Это и есть праздник. И придумал его Слава Полунин. Который давно уже не Слава, а Вячеслав Иванович. И лет ему уже – седьмой десяток. И голова его седая, и волос на ней немного, а регалий – выше крыши… Но он клоун. И он не только смешит. Он заставляет задуматься. И открыть глаза пошире, и не только посмотреть, но еще и увидеть. А может быть и почувствовать. А если повезет – даже сделаться лучше. Хотя бы на некоторое время. Хотя бы до тех пор, пока вместе с нужной вещью ты вытягиваешь из сумки куски папиросной бумаги, что налетели во время представления. Потому что каждый раз при этом ты улыбаешься. Непременно и почти бессознательно. И, конечно, становишься лучше. Потому что от каждой такой бумажки идет положительный заряд. А надо ли говорить, что такое – положительно заряженный человек…
…Зал опустел. Ушли люди-дети. Остался снег-калька – толстым слоем на стертом паркетном полу. У сцены кучка зрителей, упорно не желающих уходить – окружили Славу Полунина, хотят прикоснуться.
О нем говорят как о гении, его спектакли называют классикой, во всем мире есть его страстные поклонники. А он после трехчасовых космических перегрузок сидит на вытертом театральном кресле, немного сутулится, устало полуулыбается и честно раздает автографы.
– Да… Вот ты какой, Слава Полунин. Нет слов...
– Давай помолчим.
Март 2013
«Всё, что я в своей жизни придумал, в конце концов осуществляется.
Если не сегодня, то послезавтра. Если не мной, то я все равно напишу книжку,
и по ней кто-то осуществит мою идею. Для меня нет времени и пространства.
Все – здесь и всегда. И эти «здесь» и «всегда» — бесконечны.»
Слава Полунин
P.S. Западной прессой русский клоун Вячеслав Полунин назван "лучшим клоуном мира", "лучшим клоуном эпохи". Он получал в разных странах самые престижные театральные премии, среди которых эдинбургский "Золотой Ангел", испанский "Золотой нос", премия Лоуренса Оливье. На родине, в России, в 2000 году он удостоен премии "Триумф".
Этой зимой, 24 января 2013 года, стало известно, что Вячеслав Полунин принял предложение возглавить Санкт-Петербургский цирк на Фонтанке. У него грандиозные замыслы.
63 года – самое время воплощать их в жизнь.