Розыгрыш
Что значит хороший моральный климат в коллективе?
Это не простой вопрос, особенно если коллектив – это экипаж судна, от действий которого, зачастую зависит, как безопасность самого судна, так и жизнь людей…
Моряки, по доброй воле, изолировавшие себя в железной коробке, напичканной механизмами и электроникой, испытывают не только все прелести враждебной стихии, но и не менее разрушительное воздействие замкнутого коллектива, долгую разлуку с близкими, и как бы это не замалчивали – длительное половое воздержание…
И все бы ничего! При отсутствии внешнего раздражителя для выпуклого морского глаза и алкоголя, этот самый мужской гормон – тестостерон мирно дремлет себе, в потаенных уголках организма моряков, до поры, до времени!
А раздражители, не часто, но случаются!
И вот тут, незаменим дружеский розыгрыш, а если хотите – мини спектакль…
Случалось нам, в самый пик застойного времени, дважды, а то и трижды в год, возить замороженную песчанку (что-то вроде мелкой корюшки) в Японию. И всегда под выгрузку заходили в один и то же порт –Комацусима.
И всегда, после выгрузки, грузополучатель мистер Атози, приглашал в ресторан капитана и на его усмотрение, еще трех-четырех членов экипажа. Неизменно сопровождал капитана только первый помощник – Илья Максимович ( Батюшка ), как гарант «руссо туристо – облико морале». Остальных, капитан брал на свое усмотрение.
Довелось и мне, будучи вторым помощником, однажды, посетить ночные японские заведения.
Для разогрева, Атози сан и его тридцатилетний сын повезли нас в шикарный ресторан в соседнем городе Токусима.
Персональный повар, при нас, на разогретой жаровне, вмонтированной прямо в стол, за которым мы сидели, приготовил удивительной нежности мясо с овощами. По мере того, как мы закусывали дорогущий виски, повар готовил все новые блюда, и тут же пододвигал каждому для пробы.
Капитан, заметив, что я стесняюсь пить и есть наравне со старшим комсоставом, предупредил, что бы я закусывал плотнее, потому как предстоит продолжение банкета в другом месте, но там из закусок будут только фрукты.
Изрядно приняв на грудь виски, и поужинав, наша теплая компания, под руководством отца и сына Атози двинулись узкими улочками, ночной Токусимы.
Десятки небольших ресторанчиков и питейных заведений, заполненных до отказа подвыпившими японцами, источали непередаваемые ароматы восточных блюд. Звуки песен под караоке, наполняли улочки. Город жил ночной жизнью…
Поднявшись по узкой лестнице на второй этаж, мы очутились в крохотном ресторанчике на три стола.
Хозяйка, одетая в красочное кимоно, приветствовала мистера Атози такими низкими поклонами, что стало ясно, его здесь знают и боготворят.
Вслед за хозяйкой, из-за тяжелой портьеры, высыпали еще несколько молодых женщин в кимоно с набеленными лицами и принялись щебетать и рассаживать нас за стол.
-Ну, держись! Александр Михайлович! Не поплыви! Это Гейши!- шепнул мне многоопытный капитан.
Слева, от каждого из гостей, расположилась Гейша. Стаканы, моментально, наполнились виски со льдом.
Юки, так звали девушку, севшую рядом со мной, была одета в темное кимоно расшитое золотыми цветами. Иссини черные волосы, уложены в высокую прическу. Правая рука девушки, тут же расположилась на моем бедре, давая понять, что мне можно расслабиться и вести себя более раскованно.
Но зоркий, прищуренный взгляд, малопьющего комиссара, четко отслеживал нас с Юки.
Пару раз, младший Атози выступал переводчиком, когда Юки пыталась настойчиво что-то расспросить меня.
- Вы можете уединиться у нее в комнате! Она не против! Ты ей нравишься! – шептал он мне на ухо, под сверлящим взглядом Батюшки.
Но воспитание, привитое комсомолом и мысли, что дома меня ждет любимая жена, напрочь отсекали любое желание, залезть Юки под кимоно.
Одним словом, несмотря на все ухищрения империалистов, уложить советского моряка в постель с Гейшей и потом шантажировать и выведывать государственные тайны, их коварный замысел был разгадан и успешно сорван.
Самое смешное, что, практически так я и думал в то время. Уж такие времена были. За лишние джинсы, можно было получить реальный срок, а тут – трахтибидох с японо подданой! Немыслимо!!!!!!
Исполнив, напоследок под караоке, заплетающими языками и ужасно фальшивя- « а кто-то с горочки спустился», мы с капитаном сорвали град аплодисментов от японцев, сидевших за двумя другими столами.
Каким то чудом, сидя в такси, которое везло нас обратно на судно, я не расплескал все содержимое желудка?- это был уже второй подвиг за вечер.
- О, унитаз! Мой любимый - унитаз!- с каким остервенением я звал в эту ночь, моего друга Ихтиандра.
Ихтиандр не приплыл, но от арии «Риголетто», мне стало гораздо легче. И засыпая, я дал себе слово – больше не участвовать в таких садо-мазо попойках…
Так оно и случилось…
К следующему рейсу в Комацусиму, я был уже старшим помощником капитана на этом же судне.
А старпомы, как известно, должны оставаться на судне, если капитан сходит на берег за границей.
На этот раз, в ресторан, кроме капитана и помполита, поехали стармех и начальник радиостанции.
Надо отметить, что стармех и начальник радиостанции, кроме любви к женскому полу, в остальном были полной противоположностью.
Старший механик – турок полукровка с демонической наружностью, огромными лысиной и бородкой «А-ля Мефистофель». Характер – вспыльчивый, но отходчивый. В момент эмоционального напряжения, частенько бьет себя (не больно) кулаком или ладонью по лысине и произносит: - Еб-ть Барма!-
Что такое первое слово, нам, конечно, было понятно! Но, что означало слово Барма? Это остается тайной, для меня, до сих пор.
Начальник радиостанции – абсолютный блондин, почти альбинос. Рассудительный и не эмоциональный ( пока не накатит). Однажды, в легком «под шефе», на спор, прыгнул с крыла мостика в воду, даже не посмотрев вниз.
А судно стояло на рейде во Владивостоке, и с левого борта был приспущен парадный трап. И только сиганув, он разглядел, что летит аккурат на этот трап! Каким образом ему удалось, за столь короткое время отрастить вместо рук крылья и отгрести свое пухлое, белое тело от стоек трапа – одному богу известно!
Можно сказать, что отделался испугом и небольшим разрывом плевры в районе солнечного сплетения, от сверх частого вращения руками.
Вот, такую великолепную четверку, под завистливыми взглядами членов экипажа, мистер Атози усадил в свой шикарный Crown.
Мне ничего не оставалось делать, как править службу и дожидаться их возвращения.
Во втором часу ночи, проинструктированный на этот случай вахтенный у трапа, позвонил мне и сообщил, что к борту подъехало такси.
Выхожу к трапу. Первыми, пошатываясь на заплетающихся ногах, поднимаются начальник радиостанции и старший механик.
С первого взгляда определяю, что не столько пьяные, сколько накаленные!
Замыкает процессию, абсолютно трезвый комиссар.
Докладываю капитану, что за его отсутствие, на судне никаких происшествий не случилось.
- Пойдем в каюту к деду ( ст. механик) по стопочке джина выпьем, расскажу как филиппинские танцовщицы ребят завели! – приглашает он меня.
Я уже знаю, чем закончатся эти посиделки, и обреченно бреду следом.
В каюте стармеха, уже, накрывается стол. Из закуски – порезанный кружочками дайкон, рыбные консервы и домашняя, квашеная капуста с брусникой.
Стармех и начальник радиостанции, выпив по рюмке неразбавленного джина, с увлечением рассказывают, как классно они провели время в обществе филиппинок. Как зажигательно те
танцевали и были готовы поехать с ними на судно.
Капитан и умудренный опытом и возрастом комиссар, только улыбались и подмигивали мне. Мол, пускай, пускай помечтают. Неотразимые, наши.
Постепенно пьяный треп, подогретых заморским пойлом стармеха и начальника перешел в другое качество. Переизбыток тестостерона начал искать выход…
Лучшее средство выпустить пары в пьяной компании – это подраться!
Но для драки нужен повод и простор. А так как, особого повода и претензий друг к другу, у наших героев-любовников, не было, - учинили состязание, меряться силой на руках!
Состязание проходило с переменным успехом. Никто не мог одолеть три раза подряд. До желудочных колик мы смеялись, наблюдая, как они, распаляясь и хвастаясь, присуждали победу каждый сам себе.
Все бы ничего, но начальник радиостанции, празднуя очередную победу, смахнул со стола бутылку джина. На его счастье, бутылка не разбилась.
Такого развития событий, более трезвая часть компании не одобрила, и неудавшиеся Казановы были изгнаны из-за стола, поискать себе другое место для выяснения, кто из них круче.
«Другое место», наши герои выбрали, довольно оригинальное, – спальню старшего механика…
Не подумайте плохого! Мужики они были стопроцентные, без всякого намека на голубизну…
Просто, ноги наших героев, утомленные танцами - обжиманцами с филиппинскими танцовщицами и алкоголь, вынудил их перейти к борьбе в партере. Для чего очень подошла широкая кровать стармеха…
- А ну их! Пускай пары выпускают! – философски изрек капитан, наливая по очередной.
Мы еще минут десять, под хруст домашней капустки, слушали их пыхтение и пьяные возгласы.
Но, вдруг, одномоментно, раздался такой богатырский храп в две глотки, что, казалось, задрожали стекла в иллюминаторах.
Мы переглянулись. Уж очень резким оказался переход ко сну.
- Чиф! Глянь-ка!- скомандовал капитан.
Моим глазам открылась картина достойная пера В. Васнецова «После побоища Игоря Святославича с половцами». Утомленные битвой и сраженные тестостероном, стармех и начальник в разодранных сорочках, в джинсах, но без носок, вповалку, дрыхли без задних ног.
- Отрубились! Но культурно! Носки сняли!- констатировал я. Сил смеяться, уже не было.
- Юрий Арсеньевич! Пора на боковую! В семь утра лоцман и буксир прибудут! – жалобно напомнил я.
- Сиди! Сейчас допьем бутылку и по люлькам!
- Старпом прав! Хватит на сегодня!- вмешался комиссар.
- Юрий Арсеньевич! А не разыграть ли нам их! Вы только подтверждайте, а я им наплету, что следом филиппинки на такси приехали. Четверо! А они, уже в отрубе! – приходит мне на ум сценарий розыгрыша.
Получив согласие от капитана, и вкратце набросав легенду, мы расходимся по своим каютам.
На следующий день, выйдя из порта Комацусима, держим курс на о. Шикотан. Предстоит погрузка консервов на Владивосток.
За полчаса до объявления на обед, комиссар обзванивает всю вчерашнюю кампанию и приглашает от имени капитана, к нему в кабинет, поправить здоровье.
Стармех и начальник радиостанции, бледные, с помятыми, опухшими лицами, приходят последними.
Им наливают по рюмке джина. Лица их кривятся и передергиваются от одного запаха спиртного…
- Вы девок этих, филиппинок! Приглашали, вчера, приехать на судно?- спрашивает капитан после первой.
Герои-любовники удивленно смотрят друг на друга, с трудом соображая, к чему клонит капитан.
-Да! Кто его знает? Что мы им болтали?- мямлит начальник
-А что случилось? – в глазах стармеха – плохо скрываемая тревога.
-А вы, что? Ничего не помните? – беру дальнейшее на себя.
-Как вас будили, помните? –
-Нет!- в глазах, у обеих паника…
-Филиппинки, следом приехали на такси! Четверо! А вы в отключке! Что только не делали, что бы вас разбудить!- с трудом, пытаюсь врать правдоподобно и не рассмеяться.
-Ну, две, конечно, психанули и уехали! Хотя, зачем было психовать? Атози - сан за все заплатил наперед!
Глаза у наших героев округлились, лица стали розоветь…
-А две остались! Ну, я вам скажу, что они тут у капитана на столе вытворяли! Полный! Абсолютно полный стриптиз!
Стармех закатывает глаза и с возгласом ЕБ-ТЬ БАРМА, бъет кулаком себя по лысине.
-И все? Только стриптиз? – хрипит начальник радиостанции. От такой новости, у него началась одышка.
-Что значит все? По полной программе, раз за все заплачено! – еле сдерживая смех, вступает в игру капитан.
-Много чего на своем веку повидал, но эти такое вытворяли… Стыдно вспомнить! – капитан входит во вкус, и как бы отгоняя постыдные воспоминания, качает головой.
Еще чуть-чуть, и наших, вчерашних половых гигантов хватит удар…
Батюшка, с иезуитской улыбкой на губах, поочередно смотрит, как убиваются наши герои. Ему, явно нравится этот спектакль.
- Борис Борисович! Не надо, так сильно стучать кулаком по лбу! И что это за странное слово «Барма»? Не советское это слово! Непонятное! – комиссар издевается в открытую.
Толи с расстройства чувств, толи с желания укротить внутренний пожар, но «поправка здоровья» грозит обернуться, для наших сердцеедов – очередной банальной попойкой.
-Поправили здоровье? И на мороз! То бишь, на обед! – выпроваживаю я их из каюты капитана.
-Праздники кончились! Вчера надо было веселиться, как мы с кэпом! А сейчас по борщецу! И арбайтен, арбайтен!- добиваю я их.
Краем глаза вижу, как комиссар помогает встать захмелевшему капитану и ведет его в спальню.
Двое суток перехода до Шикотана пролетели быстро. Капитан ушел в запой и только Батюшка наведывался к нему в каюту, что бы изъять все запасы спиртного. Но они, странным образом появлялись вновь, каждую ночь.
Наконец, я случайно, выходя из своей каюты на вахту, около четырех часов утра, увидел, как в дверь капитанской каюты, проскользнул артельщик.
Этим же утром, в каюте артельщика и в помещениях артелки был сделан досмотр. Изъято и перенесено в каюту комиссара больше ящика водки. С этого момента, за вывод капитана из запоя взялся сам Батюшка.
Так, что к прибытию на судно пограничников и таможенников в Крабозаводском, капитан был приведен в более-менее сносное состояние. Подпись под документами поставить – мог…
Что же касается наших героев, то шила в мешке долго не утаишь. Где-то, через неделю, за обедом, я спокойно сообщаю им (благо все сидим за одним столом), что никаких филиппинок не было и в помине.
Ложка с гречневой кашей в мясной подливке в руке старшего механика (сидит напротив капитана), застывает на полпути ко рту. Глаза стекленеют. Затем, ничего не понимающий взгляд начинает метаться с капитана на комиссара. Я, на всякий случай, отстраняюсь подальше и готов вскочить и отпрыгнуть подальше.
- Вы, кушайте, кушайте Борис Борисович! - в словах Батюшки сквозит такая убийственная ирония, что я начинаю опасаться уже за него.
- Что! Дед! (прозвище всех старших механиков на судах) Купился ты! Однако!- изрекает философски капитан, первый раз, вышедший из каюты в кают-компанию, после запоя.
- Еб-ть Барма! – правая рука стармеха, с зажатой в ней ложкой, делает дугу, обдавая всех сидящих гречкой, и приземляется точно в его лоб.
Бледный от злости до этого начальник радиостанции, становится пунцовым от еле сдерживаемого смеха, а затем подскакивает из-за стола и складывается пополам. Глаза его лезут из орбит. Я и комиссар смеемся более сдержано.
Капитан не смеется вовсе. Его белая сорочка на груди, усеяна кашей с подливкой и он невозмутимо достав носовой платок, стряхивает с себя гречку.
Дед, с остатками каши на голове, подскакивает. Он тоже хохочет.
К нему уже летит буфетчица с полотенцем, и ничего не понимая, начинает счищать кашу с головы и плеч стармеха.
- Борисович! Если не отстирается! Новая сорочка с тебя!- говорит серьезно капитан и уходит к себе.
Нам понятно, что его, еще продолжает мутить и ему не до веселья.
- Борис Борисович! А с вас - послеобеденный апперитивчик! За конфуз с кашей! – прощупывает его комиссар.
- Идет! После обеда, собираемся у меня в каюте! – Дед, озорно, сверкает черными, турецкими глазами.
- Только тихо, тихо! Что бы, Папа не заметил! А то опять сорвется! – шепчу я.
апрель 2013г.