Безоружные сердца. Как они были красивы, эти женщины и их безоружные сердца! Виктор осторожно обнимал их за плечи. «Вы любите меня? Вы любите. Теперь любите». Он крепко прижимал к себе их беззащитные тела, и на какой-то миг его беспокойный ум погружался в умиротворение.
Маленький Моцарт завершал игру. Поворачивался к благородной публике. Он видел высокородных дам и господ, аплодирующих его таланту, и удовлетворенное лицо своего отца. Маленький Моцарт подбегал к вельможам, с надеждой заглядывая им в глаза, и повторял: «Вы любите меня? Вы любите меня?». А его довольный отец принимал подарки – дорогие замысловатые безделушки.
Виктор не читал газет, не смотрел новости. Он слушал Моцарта. Он мог часами сидеть и смотреть, как Моцарт, растрепанный, в домашнем халате, что-то быстро пишет, а затем подбирает аккорды. Моцарт увлечен звучащей в его голове мелодией и не замечает, как внимательно и почти сердито смотрит на него с портрета на стене его отец, и как тихо на стуле в углу сидит черный человек, ожидая свой заказ. Моцарт увлечен и не видит молчаливых наблюдателей. Но Виктор видит и желает, чтобы Моцарт не останавливался, чтобы эта волшебная рыбалка не заканчивалась, чтобы пойманные на крючок скрипичного ключа своевольные звуки ложились на изящное тело нотного стана стройной строкой.
Виктор не оправдал ожиданий своего отца. Такое звучное стойкое имя не стало судьбой и характером первенца. Отец всегда побеждал, выигрывал, добивался. Железная воля, железный кулак и не капли сомнения. Решительный выбор всегда становился правильным выбором. Так приумножалось семейное состояние и укреплялся имидж отца как главы семьи и компании. Виктор в нежном возрасте был мил и рассеян. Неловко бегал, неловко ловил мяч. Стеснялся излишнего внимания в свой адрес. Отец предпочитал бой. Во всем. Даже в безобидных детских играх. «Бей в кость!» - Кричал он Виктору, хотя надо было всего лишь ударить по мячу, играя на лужайке в футбол. «Бей, бей в кость!» - Только и слышал Виктор. Его приобщали к футболу, к боксу, теннису и хоккею. Виктор падал, не успевал, пропускал мячи и удары, и уныло брел после тренировки в машину отца. Отец хотел видеть рядом с собой бойца и, невзирая на занятость, сам возил сына на соревнования и тренировки. Он так хотел с гордостью заявить всем: «Это мой парень!» - и ткнуть пальцем в грудь чемпиона. От хлесткого «Бей в кость!» у Виктора сжималось все тело. Голова содрогалась в тисках страха и бесконечного уныния.
Когда родилась его младшая сестра, Виктора оставили в покое и забыли. У его отца родилась Виктория, которая с первых дней своей жизни навеки приковала к себе всеобщее внимание и любовь: она всегда всего добивалась. Виктория стала личной победой отца и его единственной гордостью и заботой. От Виктора отстали, но он не остался один. Когда Виктор из любопытства зашел посмотреть на свою маленькую сестру, Виктория капризно закричала, создавая вокруг себя суету. Виктора отругали и заперли в детской. В углу сидел черный человек.
Виктория отвергла Моцарта. Ей больше нравились мюзиклы с бойкими ариями резвых героинь. Виктория хотела однозначности и конкретики: жизнь – это празднование побед. Ее однозначных побед. Кто такой Моцарт? Гений? То ли отравленный, то ли затравленный. Брошенный в общую могилу. Никакой конкретики. И Виктор вслушался. И в его музыку, и в его судьбу. И черный человек захлопал в ладоши.
Виолончель, скрипка, флейта. Какие прекрасные звуки извлекали из своего таинственного нутра инструменты. Но иногда стройный ряд нот нарушали чужие голоса. «Бей!» - Кричал отец. «Они не любят тебя», - манил за собой черный человек. Мелодия сбивалась, и Виктор начинал сначала. Но голоса перекрикивали внутренний оркестр и выталкивали Виктора из комнаты.
Длинный день извергал из себя вечер. Вечер обещал ночь. Ночь скрывала свое лицо. Вторя ей, Виктор скрывал свое лицо от самого себя и становился на тропу вопросов и обещаний. Сколько было их, этих милых леди, созданных для любви? Женщины. Если прислушаться, каждая из них издает свою ноту. Он находил их по звучанию. Возбужденные вниманием такого интересного молодого человека, галантного и красивого, женщины протягивали Виктору руки и бесстрашно вверяли ему свои тайны, судьбы, тела.
«Бей в кость!». Отец был прав! Только так, пробивая нежные оболочки своих преданных подруг, Виктор достигал цели: их безоружных сердец и покоя. «Вы любите меня? Любите?» - Шептал он им в звенящей тишине и крепко прижимал к себе их беззащитные безжизненные тела. Наслаждаясь недолгим покоем, Виктор давал себе обещание - не заглядывать ночи в лицо. «Они меня любят, любят», - уговаривал он себя. Черный человек, не разрушая иллюзий, садился на стул в углу, продолжая ожидать исполнения своего заказа.