Предыдущая глава:
http://proza.ru/2013/04/25/1006
Человек не знает, как поведёт себя в экстремальной ситуации, не испытав это на себе. Нам порой кажется, что мы способны контролировать свои чувства, эмоции, свои поступки, но что мы можем на самом деле, ясно становится только тогда, когда попадаем в такую ситуацию. И неожиданно начинаем ощущать, вести себя совсем не так, как нам представлялось раньше. Казалось бы смелый человек — на поверку оказывается трусом, а «хиляк» проявляет чудеса храбрости... Конечно, экстремальная ситуация очень жёсткая проверка человека, и не хотелось бы попадать в такую, но Судьба не спрашивает хочешь ты этого или нет — просто ставит перед фактом, и смотрит, как ты из него будешь выходить. Или не будешь...
* * *
Неожиданно Андрей пропал: он не звонил, не появлялся, ничем не напоминал о себе. Его телефон был недоступен. И я растерялась, запаниковала. Подруга, как могла, успокаивала меня, но ничего не помогало.
-Он больше никогда не придёт! - рыдала я у неё на плече, размазывая чёрные слёзы по лицу. -Я никогда больше его не увижу!
Сострадательная Кирка пыталась выудить хоть какие-то сведения о моей «ветреной любви», но как выяснилось, я и сама не могла сказать о нём ничего существенного. Это заставило задуматься, Что я знаю об Андрее, кроме его имени и фамилии? То,что он работает где-то в «культурном секторе» и живёт где-то в Ленинском районе. Ни точное место работы, ни место жительства — мне не известны.
-Что же такое, Кира? - вопрошала я подругу. -Как же так? Как я могла поверить ему?! Как он мог так поступить со мной?...
Слушая мои стенания, подруга, наконец, не выдержала и сказала:
-Сейчас же возьми себя в руки! Что ты, как малолетняя институтка? Ты уже взрослая девочка и должна вести себя подобающим образом.
И добавила вполне миролюбиво, даже сочувствующе:
-Лера, разве можно ко всему, что происходит в нашей жизни, относится настолько серьёзно?
Я, хлюпая и шмыгая, пыталась протестовать:
-Тебе хорошо говорить: у тебя уже есть опыт - недавнее замужество... А у меня... у меня...
И вновь поток слёз, которые я уже не пыталась остановить.
-Если ты немедленно не прекратишь рёв, - заявила подруга, - то я уйду домой, ибо не имею ни какого желания смотреть на твой распухший нос и красные, как у кролика, глаза! Слезами делу не поможешь. Он не иголка в стоге сена. Разыщем! Обязательно разыщем.
-Как? - засомневалась я.
-Справочное бюро, паспортный стол, наконец, через милицию! -ответила Кира. - Не забывай, что я журналист, и имею кое-какие связи и знакомства.
Действительно, через два дня Кира привезла мне данные об исчезнувшем «кумире»: Андрей работает администратором во Дворце Культуры «Кристалл», он разведён, отъявленный сердцеед, игрок и повеса, проживает по адресу улица Лунная 13-37.
-Сведения точные? - засомневалась я.
-Точнее не бывает! - уверила меня Кира. И, глядя на мою склонённую голову, добавила:
-Его нужно забыть, Лера. Выкинуть из головы. Такой человек может принести только неприятности и беды.
Я смотрела на подругу во все глаза, стараясь понять её, и не могла.
-Что ты говоришь, Кира? Как забыть?! Я же люблю его. Понимаешь, люблю?!... А ты — выкинуть из головы. Да я только о нём и думаю... Ты можешь это понять?!
-Ну, я-то могу понять, - возразила подруга, - а вот ты не понимаешь, что твоя любовь ему, как видно, как пятое колесо телеге.
-Как ты жестока, Кира! - удивилась я, и слёзы моментально просохли. - Ты, моя лучшая подруга?... Как ты можешь такое говорить?
-Потому и говорю, что лучшая. Я не хочу тебе плохого, пойми это, - ответила Кира сочувственно.
И впервые я сорвалась.
-Уходи, - тихо попросила её. - Прошу тебя: уходи.
Кира, ничего не сказав мне в ответ, поднялась и вышла из комнаты. Я слышала, как за ней тихо закрылась входная дверь, а потом раздался звук каблучков вниз по ступенькам: она даже не стала вызывать лифт.
Впервые за многое годы между нами произошла размолвка, и это было так неприятно, так нелепо. После ухода Киры я долго ходила по комнате обхватив плечи руками, не-то пытаясь от чего-то защитится, не-то согреться, потом взяла в руки книгу, но тут же отложила её, попила чая, не чувствуя ни вкуса ни запаха, и снова ходила по комнате из угла в угол, как раненный зверь. Мысли перескакивали с одной темы на другую, временами сплетаясь в клубок, как тонкие, ядовитые змейки, шипя и хватая друг друга за хвост.
Только под утро в голове прояснилось. Я умылась, оделась перед большим зеркалом в прихожей, нанесла лёгкий макияж, стараясь скрыть следы ночного бдения, потом позвонила начальнику отдела, чтобы предупредить, что не могу сегодня выйти на работу.
Лев Борисович пытался выяснить, что произошло, но я сослалась на простуду, уверяя, что постараюсь за день-два подлечится, и тому не осталось ничего иного, как поверить на слово.
Мне предстояло ехать на другой конец города: решила во что бы то ни стало выяснить всё и поставить все точки. Такого окончания своей любви принять я не могла. Что-то подсказывало, что не всё в этой истории чисто. Мужчина не должен вот так исчезать: трусовато, не сказав ни слова — это как-то не по мужски.
Общественный транспорт не в часы пик, как известно, располагает к раздумьям. Пока я ехала успела много передумать и решила, что с Андреем что-то случилось: возможно он заболел, попал в аварию, наконец, просто уехал в неожиданную командировку... И это было меньшее из всех несчастий, которые так и роились в моей взбаламученной до предела голове.
Дорога казалась необычайно долгой, а троллейбус — тихоходной черепахой. Но вот, наконец и остановка 3-яя дачная, а там рукой подать до Дворца Культуры.
На второй этаж я взлетела на одном дыхании. Отыскать кабинет Стерхова не составило особого труда. Раскрасневшаяся, с волосами ниспадающими на лицо, быстрым шагом вошла в приёмную, не обращая внимания на девушку-секретаршу. Та попыталась остановить меня:
-Девушка, куда Вы?! Андрей Павлович занят! У него сейчас важный разговор!
Но это предостережение уже ничего не могло изменить. Сейчас остановить меня не смог бы даже секьюрити, не то, что эта миловидная длинноногая секретарша. Сердце тревожно стучало в такт мысли:
-Жив! Жив! Он — жив!
С этой мыслью я и влетела в кабинет Стерхова.
Андрей сидел за столом, сосредоточенно изучая бумаги, которые лежали перед ним. Не поднимая головы, сказал недовольным голосом:
-Я же просил не беспокоить меня! Ну, что ещё, Наташа?!
А я стояла, прислонившись спиной к двери и смотрела на человека, ставшего мне необычайно дорогим за столь короткий промежуток времени. Смотрела и молчала, не в силах произнести ни слова. Была рада уже тому, что он жив, и как видно — вполне здоров.
Наконец, Андрей поднял глаза, и на его лице сначала отразилось неподдельное удивление, а затем замешательство.
-Валерия?! - воскликнул он. - Как ты оказалась здесь? Как ты меня нашла?!
И я начала лепетать что-то мало вразумительное:
-Так вот и нашла... С Божьей помощью...
На этом мой монолог закончился: пришлось остановится, чтобы не разрыдаться. Неожиданно стало так стыдно за себя, за всё, что происходило в этом кабинете. А в голове только одна мысль:
- «Не нужно было приходить мне! Не нужно...»
Но мысли и слова не совпали:
-Что случилось, Андрей?... Почему ты так внезапно исчез?... Я ужасно переволновалась за тебя...
Глаза сидящего за столом мужчины, с каждым моим словом, становились всё холоднее и холоднее, потому я не смогла высказать всего, что хотела. Его ответ был жесток, рассекал воздух как плеть — он бил со всего размаха, не щадя, не чувствуя милосердия:
-Чему ты так удивлена, Валерия? Разве я тебе что-то обещал?... Я вообще не понимаю, как ты посмела прийти сюда и предъявлять мне претензии? Чего ты хочешь добиться?... Что тебе нужно? Зачем... ты пришла сюда?
Я чувствовала, что мои губы расплываются в дурацкой улыбке, но продолжала лепетать:
-Очень волновалась...за... тебя. Столько времени... прошло... Что случилось?... Что я сделала не так?...
Беспощадный голос человека, в которого я так безоглядно влюбилась, продолжал рубить сплеча:
-Ты всё сделала не так! С самого начала ты посчитала себя слишком умной, имеющей право насмехаться над другими. Но вот со мной ты ошиблась: я не из тех, кто безропотно позволяет женщине водить себя за нос!... Вы, женщины, привыкли обманывать нас, играть, использовать мужчин в своих целях... Но со мной этот номер не прошёл! Напротив, это я использовал тебя... И выиграл очень выгодное пари, потому что за две недели сумел вскружить тебе голову, как неопытной школьнице!... Твоё появление здесь наглядно подтверждает, что вы, женщины, готовы ради призрачной любви кинутся на шею первому встречному, который поманит вас пальчиком... И ты — не исключение!
Он говорил ещё что-то, но я уже его не слышала и, как ужаленная, бросилась прочь из кабинета, едва не сбив секретаршу, которая, видимо, подслушивала наш разговор у двери. Она успела вскрикнуть:
-Вот сумасшедшая!
А я неслась уже по коридору, потом вниз по лестнице, умудрившись при этом благополучно спуститься, а не скатиться кубарем вниз по ступенькам. Не помню, как я вышла из здания, как села в первый попавшийся автобус. На мгновенье показалось, что меня уже нет — исчезло всё. Остались только мысли:
-«Что это?... Что?... Зачем?... Зачем он так со мной?... Я не хочу!... Нет-нет!... Так нельзя... Нельзя!...»
Из оцепенения меня вывел голос кондуктора:
-Конечная остановка! Попрошу освободить салон автобуса...
Я вышла из салона, куда-то шла, не разбирая дороги. Нестерпимо болела голова, болело что-то в груди, разрываясь на части. Но мне было всё равно. Даже если бы я свалилась в какую-то яму и сломала себе шею, было бы не так ужасно, как то, что произошло полчаса назад.
Вокруг меня были раскидистые деревья. Солнечные блики от каждого дуновения ветерка бесенятами плясали по траве, словно увлекая и дразня. Я шла и шла вперёд без устали, без мыслей, упиваясь своей болью, своим позором, своей разбитой на мелкие осколки любовью.
Слёз не было — я не могла плакать: опустошение и апатия овладели мной, превращая в маленькое, никому не нужное создание, единственным желанием которого было стать ещё меньше — исчезнуть, испариться, больше не быть.
Неожиданно правая нога подвернулась и я со всего маха упала в траву. И тут слёзы хлынули рекой. Я каталась по траве, вырывая её с корнями, билась о землю руками и ногами.
В этот миг я ненавидела весь мир, ненавидела всех, кто его населяет. Но более всего ненавидела себя — свою слабость, неумение постоять за себя, за глупое желание любить и быть любимой. Кляла себя за то, что родилась на свет, за то — что женщина, что дожила до этого дня. Я ненавидела себя: своё полное тело, свои руки, губы, глаза, свою кудлатую голову. Ненавидела и упивалась этой ненавистью. Казалось ещё минута, и я просто задохнусь - мне в самом деле не хватало воздуха.
Такое со мной не случалось никогда: боль и ненависть были такие осязаемые, словно живые, и своими костлявыми руками тянулись к моему горлу, чтобы прекратить жалкое существование.
Если бы кто увидел меня в этот момент, то, наверняка, принял за сумасшедшую в припадке буйного помешательства.
Не знаю сколько я так бушевала, но, наконец, выбившись из сил, уснула там же, куда упала, как подкошенная.
Продолжение:
http://proza.ru/2013/04/29/458