Роман Лунные поля. Глава 14

 
Золотая  маска





            Гуддаводжитходжа  проснулся  поздно  и  испугался.  Оглядываясь  вокруг,  он  спросил:
          - Где  я?! Это  вытрезвитель  что  ли?! Когда  и  каким  образом  я  сюда  попал?! Ё-мое!.. 
-Да,  не  волнуйтесь, Гуддаводжитходжа, Вы  у  своих  родственников. Ну,  в  дупле  тутового  дерево, где  обитает  Ваша  сестра  Сарвигульнаргис  со  своей  семьей – сказал  Поэт  Подсудимов  успокаивая гостя.
        - Ассалому  алейкум,  ака (брат мой)!Ну,  как  Вы  отдохнули?!Я  рада  что  приехали  меня  навестит. Сейчас  я  Вам  завтрак  готовлю – сказала  Сарвигулнаргис.
         - А-а-а,  так  бы  сразу  и  сказали,  а то  я  испугался,  думаю, неужели  я  лежу  в  городском  морге – сказал Гуддаводжитходжа, почёсывая свою  не  бритую  морду,  словно  человек  который  страдает  чесоткой.
            Потом  быстро спросил:
          - А  который час?
         - Полдесятого,  а  что?
         - Полдесятого?! Ну, что  вы  за  люди  такие, а?! Почему  меня  не  разбудили  на  рассвете?! – сказал  Гуддаводжитходжа,  казня  себя.
          - А  что, случилось? К чему такая  спешка? Вы  что, опоздали  на  поезд  или  на  самолет? – спросил  Поэт  Подсудимов.
            -Да  какой там поезд,  какой  самолет?! Я  опоздал на  беседу  с  Богом! Я  должен  был  молиться  Богу! С этими словами Гуддаводжитходжа вышел  из  дупла,  умылся,  и,  вернувшись в  дупло,  стал  молится.
          Поэт  Подсудимов   шепотом  сказал  жене  мол, странный у  тебя  брат. 
         - Ничего,  дадаси, пусть  молится. Авось  он  бросит  пить,  сменится  его  характер,  и  станет  он настоящим  верующим человеком – сказала Сарвигульнаргис.
         - Да, ты  права,  дорогая. Гостя  не  надо  обежать,  даже  если  он  является  твоим  врагом. А  Гуддаводжитходжа  нам   не  враг, а  близкий  родственник. Мы  должны  приветствовать  если  он  хочет  молится  Аллаху,  и  читает  намаз. Вот  мы  с тобой  считаем  себя  истинными  мусульманами, но  не  молимся. У  нас  в  дупле  даже  нет  жайнамаза (молельная  скатерть). Но  все-таки  Гуддаводжитходжа  почему-то  не  произнёс  азана  перед  тем  как  молиться   –  удивленно  сказал  Поэт  Подсудимов.
           Когда  Гуддаводжитходжа  начал  громко  молиться,  у  него  отвисла  челюсть  от  удивления. Потому  что  Гуддавожитходжа,  глядя  в  потолок дупла, широко  крестясь,   громким  голосом  читал  псалмы  из  Библи.
          – Прости,  Господи, своего  раба  грешного  во  имя  отца  и  сына  и  святага  духа,  амии-ии-йн! – произнёс  он,  завершая  свою  молитву.
           Увидев  и  услышав  всё это,  Поэт  Подсудимов  даже  испугался,  не  за  себя,  а  за  Гуддаводжитходжа, опасаясь, что  если  увидят  и  услышат  об  этом  радикально  настроенные  мусульмане,  они  запросто  могут  его  забить  камнями,  устроив  «ташбуран»,  объявив его  вероотступником  муртадом.
            После  того,  как  Гуддаводжитходжа  помолился,  Поэт  Подсудимов  пригласил  его  на  балкон,  и  они там  вместе  позавтракали. В  это  время  Маторкардон  Чотиркардон  с  Буджуркардоном  бегали  по  проселочной  дороге,  осваивая  езду  на  дядином велосипеде,   то  падая,  то  вставая.
           - Глядите, Гуддаводжитходжа, Ваши племянники  осваивают  науку  езды  на  велосипеде. Они  напоминают  мне  мое  детство. Я  тоже  когда-то  бегал,  тренировался,   учился ездить  на  велосипеде  и  падал  на  незаасфальтированную  дорогу,  поднимая  облако  пыли  на  смех  ребятам – сказал Поэт  Подсудимов.
           - Да,  мы  все  учились  и  учимся   правилу. А  правила  везде  есть. Не  соблюдаешь  правила – все,  ты  не  можешь  управлять,  и  падаешь. Жизнь  это  тоже  большая  дорога,  у  которой  есть  свои правила,  запретная  полоса,  различные  предупреждающие  знаки и  светофоры. Тому,  кто  нарушает  эти  знаки  и  запреты - конец! Конец  без  конца! Он полетит  в  пропасть в  конце  дороги,  где  расположен  вечный  и  бездонный  ад! А  тот,   который  жил  соблюдая  эти  законов не  падает,  а  попадет  в  вечнозеленый  рай, где  человеку  уготована  беззаботная вечная  жизнь. Там,  в  раю,  человеку  не  грозят болезнь, трудности, землетрясение, штормы, наводнения,  оползни, войны, холод, голод, жара, нищета, долги, страх, зависть, грабёж, рэкет, террор, убийство, милиция, обман, диктатура, бюрократия , преследования, старость, бешеные  собаки, змеи, скорпионы, хищники и  тому подобное. На  том  свете  не  бывает даже  смерть. Да,  да,  не  бывает,  и  не  надейтесь. Там  убьют  смерть,   и  после  этого люди  будут  наслаждаться  в  раю  или  мучится  в  аду  вечно! Вы  хоть  представляете,   что  такое  вечность? Этот  понятия  уму  непостижимо! Рай -  это  не  земля грешная,  где  люди  творят,  что  хотят. Там  такого  нет. В  раю  не  бывает  тайного  захоронения  ядерных  отходов,  нет  кровавого  террора  нет  гнета  и  никто  не  убивает  детей. Там  благоухают  дивные  розы  в  цветниках,  которые  колыхают  на  ветру,  опьяненном  ароматами   тех  роз. Поспевают  малина,  ягоды  земляника  на  лугах, где растут вечнозелёные  травы  и  полевые  цветы. В  ивовых  и  тополиных рощах  и  в  дубравах  поют  соловьи,  и на  полях  щебечут  райские  птицы. Хочешь  поесть  спелого  урюка,  то  пожалуйста, можешь  пойти  в  урюковую  рощу, в  тени  которым  журчат арыки  полные  чистой  прозрачной  ключевой  воды. Там  ветки урюка  сами  нагнутся к тебе,  чтобы  ты  ел  их  спелые  плоды, которые  слаще,  чем  мед  диких  пчел. В  раю  тебе  служат  красивые несравненные девушки  Хуры, одетые  в  нежные  платья,  сотканные  из  чистого  шелка. Там  нет  детей,  то  есть  там  все  люди  будут  одного  возраста. И  школы  тоже  не  существуют. Нет  надобности. Вот  Вы  вроде  умный  чек, скажите  мне, а  для  чего  чек  учится?! Чтобы  получит  образование,  так? А  образования  поможет  чеку  получить  высокооплачиваемую  работу  в  стране,  где  высокий  уровень  безработицы. А  в  раю  самого понятия  работы  нет. Ежели  нет  там  работы,  зачем  учиться? Там,  между  прочем, чек  по  Божьей  воле  становится  образованным. В  Раю  нет  страдания.  Вот  поэтому,  мы  должны  спешить туда. А чтобы  попасть  в  рай,  чек  должен  молиться  Богу  и  строго  соблюдать  его  законы – сказал Гуддаводжитходжа.
         - Простите, Гуддаводжитходжа,  вот  Вы  говорите  замечательные  слова  о  Боге, о  Рае. Но  сами...
         - Да,  вы  правильно  заметили. Признаюсь, я  действительно  пью,  причем  по-черному. Но,  Вы  хоть  думали,  зачем  я  пью  до  потери  сознания? Я  пью,  чтобы  люди,  особенно  представители  действующей  власти,  не  заметили,  что я  молюсь  Богу  в  стране,  где  нет   демократии  свободы слова  и  свободного вероисповедания. Пьянство  это  прикрытие,  золотая  маска  для  меня. Я  не  хочу  чтобы  меня  арестовали  и  отправили  в  концентрационный  лагерь,  где  убивают  верующих  под  зверскими  пытками – обяснил Гуддаводжитходжа.
           Потом  продолжал,  допивая свой чай:
        - Ну,  мне  пора. Я  должен  идти. А  у  Вас  остался  квас,  ну  этот  самый,  как  его,   саке? Неплохо  было бы  вмазать  стаканчик  перед  уходом  – сказал  он.
          - Ну, конечно. У  меня  огромный  запас  саке  в  погребе – сказал  Поэт  Подсудимов  и  спустился в  погреб.
          Через  несколько  минут  он  поднялся  с  большой  баклажкой,  наполненной  саке  и,   откупорив  её,  налил сакэ  в  консервные  банки. Потом  они,  чокаясь  и  произнося   красивые  тосты,  начали  распивать крепкую  японскую  водку,  беседуя  между  собой. Когда  опустела  баклажка, Гуддаводжитходжа  сильно   охмелел. Перед  уходом  он  обратился  к  Поэту  Подсудимову:
         – Слышь,  дружинник,  а  хде  мой  велик?.. Хик... Я  энто  самое...  Хочу  совершить   энто...  кругосветное  путешествие...  - сказал  он,  лениво  лизнув  свои  мясистые губы. 
         Услышав  его  слова,  Сарвигульнаргис  снова  заплакала.