Глава девятая. Жертва Духу Гор
Лето, 1858 год
Хранитель ждал. Каторжане повернулись и медленно двинулись к нему. В их глазах Кулу прочитал свой приговор, жажду золота и желание владеть им в одиночку. Просвистели пущенные с двух рук ножи. Древний приём джунгарских воинов не подвёл. Князь рухнул замертво с ножом, вошедшим в глаз. Полтинник с клинком в горле ещё хрипел, но жизнь уже утекала из него, отсчитывая последние мгновенья.
Кулу, не обращая внимания на поверженных врагов, достал свёрток с одеждой. Но переодеваться не спешил. Сначала он выдернул жертвенные ножи и старательно обтёр их. Затем перекинул тела в пещеру с сокровищами. Скинул свои тряпки каторжанина и положил туда же.
Потом только облачился в одежду, достойную ханов. Шёлковые штаны и рубаху и расшитые золотыми нитями халат и мягкие сапоги. На голову шапку, отороченную мехом соболя. Подпоясался поясом и заткнул за него кинжал, ножны которого украшали самоцветы.
Потомок рода Чоросов зажёг погасший факел и вставил в специально продолбленную щель. Он опустился на пол перед входом в сокровищницу и сотворил молитву. Закрыв пещеру со Святынями, проговорил «запирающее заклинанье» и обратился к Духу Гор:
- О, Великий! Прости за опоздание. Прими за это двойную жертву. Помоги и дальше сохранить наши Святыни.
Кулу смиренно склонился в низком поклоне. Раздался гул, землю слегка тряхнуло. Дух принял жертву.
Кулу-Чорос направился к Оглы-Мергену. Нужно успокоить старика, ведь он ценил Кулу не только как Хранителя. Он относился к нему, как к сыну и, конечно волновался из-за его долгого отсутствия. А уж потом предстанет перед родителями и старейшинами рода. Разговор предстоит тяжёлый. Кулу словно тень скользил между деревьями и думал, как будет оправдываться. События, произошедшие в калмыцкой деревне, вновь всплыли в памяти.
Кулу неблизкий путь дался легко. Добравшись, он быстро нашёл нужную улицу и медленно ехал, не торопя своего конька, разглядывая дома и местных жителей. Внимание привлекла громкая ссора. Две молодые женщины ругались, ни на кого не обращая внимания. Одна, явно в тягости, упрекала другую:
- Не тебе бы на чужих мужей заглядываться, свой жених есть.
Вторая просто взвилась и закричала:
- Ты, беспутная, увела у меня Сорола! И никто мне не указ, кого любить.
Кулу заметил, что руки кричавшей испачканны в саже. Разъяренная женщина смазала свой язык сажей и стала выкрикивать страшные проклятья:
- Да чтобы ты не разродилась! Да чтобы разметался твой очаг! Да чтобы солнце не осветило край твоей юрты!
Тут подбежала пожилая женщина и, обхватив кликушу, обратилась к побледневшей первой спорщице:
- Прости Лима, не слушай её, глупую.
Затем стала уговаривать скандалистку:
- Доченька, пойдём, не позорься.
Та послушалась. К своему ужасу Кулу обнаружил, что они заходят в нужный ему дом. Он во всей красе увидел собственную невесту.
Гордый потомок древнего рода отказался от такого счастья. Выдержав нелёгкий разговор с роднёй невесты, он вскочил на коня и помчался прочь.
В первом трактире, где он остановился, подвыпивших купчиков угораздило обратиться к Кулу: «Эй, манчжурская рожа».
Вот за троих покалеченных купеческих сынков и попал Кулу на каторгу. А теперь пробирался домой тайными тропами.
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/04/26/556