Дина подошла к своему любимому дереву-другу; тысячелетний дуб стоял среди леса
хозяином, единственным долгожителем. Его толстый ствол Дина не смогла бы обхватить.
Ветки у дуба упругие и властные. Женщина села под деревом. Задумалась. Но думать
было не о чем. Всё продумано, всё решено. И выбора нет. Вчера она сама себе вынесла
смертный приговор и обжалованию он не подлежал.
Обстоятельства её жизни сложились неблагополучно. А могла ли борьба принести
успех? Она потеряла любимого и приобрела любовника-подлеца, но такая жизнь её не
устраивала. Замкнувшись в себе, она осталась наедине со своим горем, которое
захлестнуло её полностью, затмив разум, отняв способность рассуждать здраво, отняв
радость существования. Жизнь для неё утратила свой истинный человеческий смысл.
А смерть... рано или поздно придёт. Так, может быть, лучше самой гордо и смело
пойти ей навстречу, самой отправиться в дальнюю, неизведанную дорогу. Там она сможет, наконец-то, приобрести душевный покой и придёт развязка запутанному узлу.
Трудно быть на свете одинокой, ещё труднее, когда тебя предают. Она верила
любимому свято и безоговорочно, но он эту веру подорвал, растоптал любовь. Сердце
её заживо разорвали на кусочки и их уже не собрать, не склеить. Душа растоптана,
истерзана и всё внутри горит мучительным, обжигающим пламенем. И слёз уже нет, чтобы
потушить огонь.
Говорят, беда и красота сдружились неспроста. Это правда. И лучше смерти уже
ничего придумать нельзя. Пусть будет так... Пусть они сегодня, эти мужчины, один
любимый, другой нет, принесут цветы к её холодным ногам. Может быть, они тогда
поймут, как не надо было поступать с женщиной, которая нуждается в настоящей любви.
Осквернённая любовь не может жить на белом свете...Не может жить...
Дина сняла венок из васильков, положила его под деревом. Подтащила к дубу
ссохшийся пенёк. Сняла шёлковый шарфик, закинула его на толстый сучок дуба. Встала
на шатающийся огрызок дерева. Сделала из шарфа петлю и накинула себе на шею.
Посмотрела на сияющее сквозь ветви небо. "Господи! Прости и прими меня", -
прошептала она и оттолкнулась...
&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&
Её били по щекам, трясли за плечи. Она медленно открывала глаза, голубое небо
постепенно вливалось в её растерянные синие зрачки.
- Где я? Что со мной? - еле слышно прошептала Дина.
- У Бога на суде,- прошипел голос старика, почти у самого уха женщины.
- Ишь чего удумала,- сердито сказал он и склонился низко, прямо к лицу Дины.
- Ты зачем в петлю влезла? - спросил старик, встряхнув её ещё раз.
Дина медленно приходила в себя и уже стала понимать, что она не умерла и
находится ещё на этом свете.
- Пить,- чуть слышно прошептала она.
Старик поднял её голову и поднёс флягу ко рту. Женщина глотнула и закашлялась.
Жгучая вода потекла в горло, обожгла и горячим ручейком потекла дальше.
- Что вы делаете? - прошептала женщина.
- Спаиваю тебя водкой.
- Не надо. Я пить воды хочу.
- Ты же умереть хотела? Зачем тебе вода?
Водка обожгла Дине желудок и хмельно вскружила голову. Ей стало веселее и даже
смешно. Она слегка улыбнулась и постаралась сесть, старик ей помог.
- Ну, давай рассказывай,- сказал старик.
- А надо ли? - у Дины кружилась голова и встреча со стариком казалась ей
нереальностью.
- Надо, надо, девочка, расскажи, что у тебя случилось.
- А вы кто?
Старик удивлённо взглянул на неё:
- А разве ты ещё не догадалась? - спросил он и, не дожидаясь ответа, сказал:
"я Леший"...
Почти над головой женщины, где-то в вышине, громко запела кукушка, выводя своё
жизненно-утверждающее: "Ку-ку, ку-ку". Старик громко стал считать. Дина слушала
голоса "птицы дождя" и старика.
- Сорок,- сказал он. Песня кукушки стихла. - Вот видишь, кукушка отсчитала
тебе ещё сорок годков жить.
Дина заплакала и, разгорячённая водкой, стала рассказывать старику свою
историю жизни. Она дошла до своего смертного приговора, что определила сама себе.
- Ну ты и удумала,- покачал головой старик. - А знаешь сколько мне годков?
И не дожидаясь ответа от молодой женщины, ответил: - Восемьдесят! Скоро умирать.
А я жить хочу. И нет ни одного входа, из которого не виделся бы выход. И у тебя
есть выход.
- Какой? Всё так запутано, всё так плохо.
- А ты посмотри на свою запутанность с юмором.
- Это как же?
- А у меня созрел план на твою запутанную историю. Сделай так...- старик
стал рассказывать Дине, как можно решить её проблему.
&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&
Около восьми вечера в дверь постучали. Дина вышла. Перед ней стоял Лазейкин
с большим букетом осенних георгинов и протягивал ей пачку бумаг.
- Юра, пойдём со мной,- сказала Дина, впервые назвав Лазейкина по имени.
Он был счастлив. Женщина в шёлковом розовом платье, облегающем её тонкий стан,
повела его за собой в банную пристройку, с цветами в руках и пачкой каких-то бумаг.
- Давай помоемся вместе,- предложила Дина. - Раздевайся!
Лазейкин быстро разделся до гола и полез на верхнюю полку. Дина брызнула
водой на камни. Пошёл пар.
Лазейкин радовался приятному времяпровождению.
- Я сейчас,- сказала Дина и вышла.
Пар окутал парилку. Лазейкин лежал на животе на верхней полке, положив голову
на руки и наслаждался горячим воздухом. Дина вошла в парилку.
- Ложись здесь, - сказала она кому-то. - Сейчас я вас буду веничком греть.
Она ударила банным веником по голому заду Лазейкина и своего мужа. Мужчины
завопили. Веничек в руках Дины был из старой крапивы. Она успела огреть этих
мужчин по заду и по спине, те с дикими криками выбежали из бани.
Во дворе дома столпились соседи, впереди всех стоял старик, Леший из леса.
Двое голых мужчин, как очумелые, пробежали мимо толпы с воплями и криками, за ними
бежала Дина, размахивая банным веником. Она остановилась около Лешего, запыхавшаяся,
мокрая...и счастливая.
- Юбилей удался, - сказала она, улыбаясь.
Соседи побежали за голыми мужчинами, узнать у них, что же случилось... Они
бежали за ними до самого лесного водопада, пока те не плюхнулись в воду от боли
и... стыда.
1978 г.