(Из цикла "Мишкины рассказы")
- Итак, меня оставили служить в Чите - в роте караула, при аэродроме!... – продолжил Мишка свой вчерашний рассказ, перегибаясь через стол и пододвигая поближе пепельницу. - Помню, как нам выдали форму и отвели время на то, чтобы мы пришили соответствующие роду войск погоны и шевроны на одежду. Тут мы впервые поняли, если честно, почём фунт лиха, и что это только начало тех трудностей, с которыми нам ещё предстоит столкнуться!
Мы занимались этим делом, со всем свойственным новобранцам усердием, когда к нам подошел сержант из нашей роты караула и без обидняков спросил – есть ли у нас деньги ? Нас было трое, и все мы ответили отрицательно, хотя деньги у нас, конечно, были. Отправляя нас на службу, многим из нас мамы запечатали в целлофан утюгом примерно по двадцать пять рублей, которые можно было спрятать за шеку в то время, когда, например, мы будем мыться в бане и не сможем контролировать ситуацию с нашими вещами…
Пригрозив, что нам же будет хуже, если мы соврали, сержант ушёл.
Исколов себе все пальцы, прокляв армию и всех, по чьей милости мы здесь страдаем, мы, наконец, закончили свои дела с одеждой и отправились строем на обед - на камбуз, то есть - в место принятия пищи!
Здесь Мишка прервал свой рассказ, налил нам из четвертинки водки и, выпив, продолжил.
- Войдя в здание, мы сняли шинели и шапки, повесили их на крючки у входа и прошли в зал...
В помещении камбцза в три ряда стояли тридцать столов со скамейками по обе стороны, а на столах стояли котлы с пищей, чайники с киселём, кружки и ложки. Вилок, ножей и маленьких ложек не было! Наверное, уже давно, кто – то из начальства посчитал, что их присутствие на камбузе – без надобности, и так и повелось с тех пор…
Когда мы сели за столы, нам в тарелку положили такую пищу, что я, только взглянув на неё, сразу же отказался есть! Это были макароны, разварившиеся до такого состояния, что лежали в котле однородной бледной массой, которую затем вывалили оттуда на большое блюдо, разрезали на куски, согласно количеству голов бойцов, и положили всем поровну на тарелки.
Вдобавок к этому «деликатесу», как «первое блюдо», нам был дан рыбный суп из камбалы, который состоял из переваренной рыбы этого вида, комбижира и небольшого количества жидкости, налитой в тарелку!
Я, как уже сказал, есть эту пищу отказался, съев немного сырого хлеба и выпив невкусный кисель, а свою долю макароны отдал соседу, который слопал их очень быстро - в один момент! Он здесь жил уже неделю и, видно было, уже ко всеиу привык - готов съесть всё, что ему дадут!
В другом котле лежали очень неаппетитные, голые свиные мослы. Как я потом узнал, мослы эти были предварительно освобождены от мяса, которое, по негласным законам, принадлежало старослужащим, а рядом лежал сырой чёрный хлеб, вызывающий сильную изжогу после его употребления в пищу!
Через недолгое время, отпущенное на принятие пищи, по команде, нас подняли и, несмотря на то, что многие не успели поесть, с непривычки, повели обратно в казарму!
(Продллжение следует)